Н.Н. МИКЛУХО-МАКЛАЙ В МИФАХ И ПРЕДАНИЯХ БЕРЕГА МАКЛАЯ — Онлайн музей им. Н.Н.Миклухо-Маклая
Н.Н. МИКЛУХО-МАКЛАЙ В МИФАХ И ПРЕДАНИЯХ БЕРЕГА МАКЛАЯ
Н.Н. Миклухо-Маклай вошел в мировую и отечественную историю как выдающийся ученый, путешественник, мыслитель и общественный деятель. Еще при жизни, в конце 1870-х гг., Н.Н. Миклухо-Маклай стал очень популярен в России и даже превратился в живую легенду как на Родине, так и далеко за ее пределами. Недаром великий русский писатель Л.Н. Толстой был восхищен деятельностью знаменитого путешественника и его исследованиями на острове Новая Гвинея.
Сам феномен Н.Н. Миклухо-Маклая в общественном сознании наших соотечественников, граждан других государств и самих жителей папуа-новогвинейского Берега Маклая заслуживает отдельного большого исследования.
Мифологизация образа Николая Николаевича приобрела в Папуа – Новой Гвинее особенные черты, уходящие корнями в историю и культуру местных жителей. Стоит отметить, что день рождения русского ученого (17 июля) принято считать днем этнографа, который традиционно празднуется на территории бывшего СССР.
Прежде чем говорить о мифах Берега Маклая, стоит узнать о самих меланезийцах, в частности о папуасском антропологическом типе, происхождение которых долгое время оставалось в тени. Одной из причин этой неизвестности, возможно, является отсутствие у самих меланезийцев каких-либо преданий об их происхождении, о переселениях предков и т. п.; другой причиной могло быть то, что меланезийцы, обитатели островов со столь необычным климатом, мало доступных для европейцев, представляли собой опасный и неизведанный мир для исследователей и до экспедиций Н.Н. Миклухо-Маклая оставались практически неизученными.
Папуасский антропологический тип населяет Новую Гвинею с очень давних времен, вероятно, десятки тысяч лет. Ныне его численность составляет около 10 млн чел. Папуасский тип относится к океанийской ветви негро-австралоидной, или экваториальной, большой расы (экваториалы). Их сближают с другими представителями экваториальной расы темный цвет кожи, курчавые волосы, сравнительно большая ширина носа.
Само название «папуас» происходит от малайского слова папува (курчавый). Так называют малайцы жителей Новой Гвинеи за их мелковолнистые густые волосы, образующие одну сплошную массу. Так или иначе, несмотря на внешние сходства, за исключением пигмеев, для папуасов характерно значительное генетическое разнообразие.
За десятки тысяч лет папуасы проделали большой исторический путь культурного роста. Во второй половине XIX в., когда на северо-восточном побережье Новой Гвинеи (Берег Маклая) жил Миклухо-Маклай, папуасы умели обрабатывать землю, возводить прочные деревянные постройки, изготовлять глиняную посуду, имели лук и стрелы. В прибрежных районах был широко развит обмен продуктами земледелия, рыболовства и гончарства. Большое развитие получили резьба по дереву и изготовление масок, а у многих народов нагорий Новой Гвинеи – украшение и раскраска тела. Мореплавание, за небольшими исключениями, не получило большого развития.
В наши дни главными сельскохозяйственными культурами папуасов остаются кокосовая пальма, ямс, таро, батат, бананы, сахарный тростник, папайя, кукуруза (папайя и кукуруза были завезены и приспособлены Н.
Н. Миклухо-Маклаем). Из домашних животных известны только собаки и куры. Свиней не содержат, из-за угрозы посадкам кокосовых пальм и другим сельскохозяйственным культурам. Особенно заметно влияние цивилизации, многие используют смартфоны, интернет и телевидение. Вместе с тем традиционная культура папусов остается одной из самых богатых и в наши дни. Ныне в Папуа – Новой Гвинее насчитывается свыше 860 языков, а также тысячи мифов, преданий и легенд.
Как мы знаем, в 1871 г. русский ученый высадился на северо-восточном побережье Новой Гвинеи, в Океании, где до него не ступала нога европейца. Пятнадцать месяцев провел он на этом берегу, ставшем известным как Берег Маклая, и затем еще дважды посетил его (в 1876–1877 и 1883 гг.), пробыв здесь в общей сложности около трех лет. Ученый посетил также юго-восточный и юго-западный берега Новой Гвинеи. С самого начала жители Берега Маклая отнеслись к таинственному пришельцу не как к простому смертному человеку, а как к некоему высшему существу – обожествленному предку или духу.
Во-первых, для самих новогвинейцев Н.Н. Миклухо-Маклай, первый белый человек в тех краях, прибыл на «дымящемся чудовище» – паровом корвете «Витязь». Более того, увидев дым в море от этого «чудища», многие жители Берега Маклая подумали, что наступает конец света, поэтому среди них началась настоящая паника и многие готовились встретить неизбежную смерть, а кто-то пытался спастись, убежав в горы. Только спустя день, когда ничего особенного не произошло и конец света не наступил, некоторые новогвинейцы все же решили выйти посмотреть на прибывающий корвет.
Во-вторых, еще одним аргументом в пользу «сверхъестественности» Н.Н. Миклухо-Маклая стал светлый цвет его кожи, так как русский ученый был принят за предка, вернувшегося из потустороннего мира (мира мертвых и духов). В мифологии многих новогвинейцев светлая кожа – это отличительный признак именно обитателей того света. Согласно записям Н.Н. Миклухо-Маклая, местные жители называли его каарам тамо («человек с Луны») и видели в этом разгадку его могущества и фантастических способностей.
Впоследствии, благодаря своему мужеству, терпению, справедливости и гуманности, Н.Н. Миклухо-Маклай сумел, как известно, преодолеть настороженность папуасов, завоевать их любовь и доверие. Сблизившись и подружившись с жителями деревень Бонгу, Горенду и Гумбу, научившись объясняться на их языке, установив добрые отношения с обитателями нескольких других деревень Берега Маклая, русский ученый смог широко развернуть научные исследования. Папуасы перестали его сторониться, начали приглашать на свои празднества, но они по-прежнему считали русского ученого чем-то вроде полубога или великого духа.
Н.Н. Миклухо-Маклай не мог не замечать особого отношения к себе со стороны островитян. «Они приходили ко мне, прося изменить погоду или направление ветра, – писал ученый после первого пребывания на Берегу Маклая. Папуасы также были убеждены, что взгляд ученого может вылечить больного или повредить здоровому, думали, что он может летать и даже, если захочет, может «зажечь море» или «причинять и прекращать землетрясения».
Следует отметить, что ученый не отвергал, а скорее, поддерживал представления о своем сверхъестественном происхождении и неограниченных возможностях, так как это обеспечивало ему определенную безопасность и непререкаемый авторитет, а значит, и более благоприятные условия для научных исследований. Например, когда папуас Саул спросил Миклухо-Маклая, смертен ли он, ученый протянул папуасу копье со словами: «Попробуй, посмотри, может ли Маклай умереть». Разумеется, Саул отказался от опасного эксперимента, и ученому больше не задавали такого вопроса.
В данном случае особенно интересен эпизод, когда несколько папуасов вместе с первым другом Н.Н. Миклухо-Маклая на Новой Гвинее – Туем – пришли к хижине русского ученого, а тот решил «сделать опыт над их впечатлительностью». Н.Н. Миклухо-Маклай взял блюдечко из-под чашки чая и позвал своих гостей. Затем налил туда воды, сам отпил немного и дал попробовать одному из папуасов, который также убедился, что это была вода. Затем Н.Н. Миклухо-Маклай прилил к воде на блюдечке несколько капель спирта и зажег его, после чего новогвинейцы открыли рот, подняли брови и отступили на несколько шагов.
Тогда русский ученый брызнул горящий спирт из блюдца, и он продолжал гореть на лестнице и даже на земле. Папуасы отскочили, боясь, что и на них Миклухо-Маклай брызнет огнем, и убежали в деревню. Потом через 10 минут они показались снова и на этот раз уже целой толпой – это были жители окрестных деревень. Пришедшие узнали от Туя о горящей воде, и всем захотелось ее увидеть. Туй упрашивал показать всем, «как горит вода». Когда Н.Н. Миклухо-Маклай исполнил эту просьбу, эффект был неописуемый: большинство бросилось бежать, прося русского ученого «не зажечь моря». Многие остались стоять, будучи настолько изумленными и испуганными, что их ноги буквально «приросли» к земле. После этого новогвинейцы, впечатленные таким зрелищем, наперебой приглашали Н.Н. Миклухо-Маклая к себе в деревни.
Так или иначе, этнограф, который хочет отгородиться от цивилизации для подробного изучения жителей далеких и неизведанных островов, все равно приносит некоторые аспекты цивилизации вместе с собой, но как он ею пользуется – это уже другой вопрос.
Н.Н. Миклухо-Маклай был не только отважен, добр и справедлив, не только лечил больных, но и привез обитателям Берега Маклая, жившим в так называемом «каменном веке», первые стальные топоры и ножи, семена и саженцы новых для них культурных растений, а позднее – бычка и корову. Папуасы никогда не видели таких животных и потому решили, что бычок – это большая свинья, только клыки у нее растут не из пасти, а на лбу. Так как Миклухо-Маклай начал вводить различные сельскохозяйственные культуры и орудия труда для облегчения быта жителей Берега Маклая, в языках папуасов появились русские слова, такие как «топор», «кукуруза» и «арбуз». Кроме того, к местным названиям некоторых культурных растений, привезенным русским ученым, принято добавлять его имя: дьигли Маклай (огурец), валю Маклай (тыква) и т. д. В результате в развивающихся мифологических представлениях о Миклухо-Маклае стали выходить на первый план черты, присущие культурному герою, который несет людям новые познания и навыки. Именно в таком качестве предстает перед нами русский ученый в легендах Берега Маклая.
Вместе с тем именно в эпоху Н.Н. Миклухо-Маклая, во второй половине XIX в., разразились бурные обсуждения вокруг исследований особенностей человеческих рас. Многие западные ученые пытались доказать, что человеческие расы неравноценны. Впоследствии эти теории использовались либо рабовладельцами, либо для оправдания колониальной экспансии. Н.Н. Миклухо-Маклаю была очевидна опасность этих идей, поэтому он решил доказать всему миру, что в действительности представляет собой темнокожая раса на примере жителей острова Новая Гвинея. В ходе экспедиций на северо-восточное побережье русский ученый шаг за шагом находил неопровержимые доказательства того, что местные жители по своим физическим и психическим свойствам не отличаются от европейцев.
Н.Н. Миклухо-Маклай также всю жизнь упорно боролся за права жителей Океании: обращался к государственным деятелям, ученым, выступал с лекциями и т. д. В 1879 г. он поставил перед собой важную цель: собрать материалы о похищении людей в рабство и работорговле в Океании, чтобы по возвращении в Австралию развернуть борьбу против работорговли.
В 1881 г. Н.Н. Миклухо-Маклаем была составлена «Записка о похищении людей и рабстве в западной части Тихого океана», где он, основываясь на собственных наблюдениях и приводя конкретные факты, показывает подлинную сущность работорговли. Ученый выступал за принятие неотложных мер, чтобы устранить или хотя бы смягчить наиболее бесчеловечные проявления системы подневольного труда. В планы русского ученого также входило открытие школ в новогвинейских деревнях, но колониальные державы, вскоре разделившие между собой всю Новую Гвинею, сочли это излишним. Именно за тот подвиг, огромный вклад в науку и гуманистические идеи, которые на века опередили свое время, Н.Н. Миклухо-Маклай в 1996 г. был признан ЮНЕСКО «Гражданином Мира».
В 1884 г. северо-восточная часть Новой Гвинеи, включая Берег Маклая, была аннексирована Германией. Н.Н. Миклухо-Маклай, безусловно, опасался, что его знания о народах Океании, в частности о жителях Берега Маклая, могут быть использованы не во благо, а против них, поэтому бо́льшая часть собранной им информации стала известна уже из опубликованных дневников великого ученого и путешественника, а не при его жизни.
Так или иначе, колониальные чиновники, миссионеры и плантаторы пытались использовать в своих интересах ту добрую память, которую оставил по себе «тамо боро русс» Маклай, даже выдавали себя за его братьев или посланцев.
Высокомерное и агрессивное обращение колонизаторов с новогвинейцами и особенно присвоение на побережье больших участков плодородных земель породили отчужденность и протесты против колонизаторов. В то же время новогвинейцы понимали, что Н.Н. Миклухо-Маклай с этими людьми не имеет ничего общего. Более того, русский ученый был включен в традиционные мифы и в качестве обожествленного культурного героя превратился в одно из местных божеств. Мифологизированный образ «тамо боро русс» также довольно быстро проник в предгорные и гористые местности Берега Маклая.
Спустя 100 лет с момента высадки Н.Н. Миклухо-Маклая на северо-восточном побережье Новой Гвинеи, в 1971 г., туда прибыли советские ученые, а этнографический отряд экспедиции возглавил выдающийся отечественный этнограф Д.
Д. Тумаркин. Как установили советские ученые, папуасы слышат рассказы о Н.Н. Миклухо-Маклае с детства, так как легенды о нем передаются от отца к сыну, из поколения в поколение. Более того, пожилые бонгуанцы все еще считают русского ученого божеством. Некоторые молодые люди, учившиеся в школе, по-видимому, уже не обожествляли Миклухо-Маклая, но и для них он был человек из легенды – таинственный, могущественный и необычайно добрый. Примечателен даже тот случай, что представитель местной колониальной администрации настоятельно просил советских этнографов, посетивших деревню Бонгу, не ходить группами на мыс, где установлена мемориальная плита на месте хижины Н.Н. Миклухо-Маклая, а главное – не устраивать на нем никаких торжественных церемоний. В противном случае, предупреждал он, некоторые бонгуанцы могут начать там раскопки, чтобы обнаружить богатства, присланные Маклаем.
В 2017 и 2019 гг. новую веху в изучении Океании и, в частности, Новой Гвинеи ознаменовали российские научно-исследовательские экспедиции с учеными из Москвы и Санкт-Петербурга, под руководством потомка и полного тезки великого ученого-гуманиста и путешественника Н.
Н. Миклухо-Маклая-младшего. В ходе этих экспедиций ученые полностью погрузились в жизнь и быт местных жителей Берега Маклая, большинство из которых являются потомками тех, кто видел российского ученого Миклухо-Маклая 150 лет назад. Например, в ходе научно-исследовательских экспедиций Н.Н. Миклухо-Маклай-младший собрал предания жителей деревень Бонгу, Гумбу и Горенду о своем знаменитом предке, которые, начиная с XIX в. передают из уст в уста старейшины этих деревень. И эти воспоминания о великом ученом поразительно повторяют его дневниковые записи, а некоторые факты подтверждают, что Н.Н. Миклухо-Маклай для местных жителей практически остается божеством, навсегда оставившим след в их сердцах и преданиях. Безусловно, имя русского ученого-гуманиста и путешественника навсегда вошло в историю России, Папуа – Новой Гвинеи и всего мира.
Литература
1. Миклухо-Маклай Н.Н. Собрание сочинений. В 6 т. 2-е изд., испр. и доп. СПб., 2020.
2. Тумаркин Д.Д. Миклухо-Маклай. Две жизни «белого папуаса».
М.: Молодая гвардия, 2012. 454 с.
3. Тумаркин Д.Д. «Вторая жизнь» Н. Н. Миклухо-Маклая: мифы и предания о русском ученом в Папуа – Новой Гвинее // Этнографическое обозрение. 1997. № 1. С. 158–169.
4. Образ Н.Н. Миклухо-Маклая в мифологии папуасов Новой Гвинеи. [Электронный ресурс]. Фонд им. Миклухо-Маклая. URL: https://mikluho-maclay.ru/obraz-n-n-mikluho-maklaya-v-mifologii-papuasov-novoj-gvinei/
Н.Н. Миклухо-Маклай: Трудно быть богом. Часть 2
Жизнь в отрыве от цивилизации Маклаю очень нравилась, несмотря на все тяготы и болезни (лихорадка его не отпускала, к ней присоединились невралгии, язвы на ногах и прочие неприятности). Он писал: «Думать и стараться понять окружающее — отныне моя цель. Море с коралловыми рифами с одной стороны, лес с тропической растительностью с другой — оба полны жизни и разнообразия. Я был доволен, что добрался до цели».
Фото: Н.Н.Миклухо-Маклай
Источник: puteshestwenniki.ru
Фото: Н.Н.Миклухо-Маклай
Источник: nptm.ru
Продолжение.
См. Часть 1.
И он с головой погрузился в работу. В первую очередь — как антрополог и этнограф. Сейчас, пожалуй, самое время привести его мысли о том, чем он занимался: «…Антропология — это наука о природе человека в целом. При таком подходе она включает в себя почти все известные науки. Биология, анатомия, химия, естественная философия, физиология — все они должны поставлять антропологу материалы, на которых он может делать свои умозаключения. В то время как этнология имеет дело с историей или наукой о нациях и расах, мы должны сосредоточиться на происхождении и развитии человечества. Таким образом, в то время как этнография изучает [географическое] положение и культуру различных человеческих рас, наше дело — исследовать законы, регулирующие распространение человечества».
В те времена в ученом мире шла дискуссия между моногенистами и полигенистами, сторонниками происхождения человеческих рас от единого предка или от многих.
Из полигении можно было сделать очевидный вывод: если белые люди и «низшие расы» не близко родственны, то последних можно без зазрения совести угнетать и даже уничтожать.
Кстати, Миклухо-Маклай провидчески высказал опасение, что намеренно неверно истолкованные результаты антропологических измерений могут привести к большой беде, что, увы, и произошло в ХХ веке, когда нацисты приравняли не-арийцев, евреев и цыган, к крысам… Результаты исследований Маклая свидетельствовали о том, что строение черепа и мозга папуасов, малайцев и других народностей тихоокеанского региона принципиально не отличаются от таковых европейцев. Между прочим, одним из признаков «иной расы» считалось то, что волосы у папуасов якобы растут пучками. Ученый выяснил, что на самом деле это не так — все дело было в прическах.
Выводы из работ Миклухо-Маклая рассорили его с учителем. Эрнст Геккель придерживался концепции, получившей название так называемого «научного расизма» — о том, что папуасы представляют собой промежуточное звено между обезьяной и человеком. Благодаря Маклаю ученый мир узнал, что «недостающее звено» надо было искать в совсем другом месте и другом времени.
Маклай активно продолжал вести и зоологические наблюдения. Он немало сделал для изучения растений и животных Новой Гвинеи и вывез оттуда большую зоологическую коллекцию, в основном мало изученных позвоночных. Кстати, кускуса — небольшого сумчатого зверька — впервые описал он. Не забывал он и губок, с которых началась его научная деятельность. Его именем названы два вида плодовых растений тропиков.
Существование на берегу Маклая было очень тяжелым, иногда приходилось голодать, замучили болезни и травмы.
Каким-то образом распространился слух о смерти Маклая, и российское правительство направило на Новую Гвинею клипер «Изумруд», чтобы узнать о его судьбе. В декабре 1872 года русские моряки обнаружили, к своему изумлению, живого, хоть и истощенного, ученого; его первое пребывание на берегу Маклая продолжалось больше года. Он снова надолго возвратился к своим друзьям в деревню Бонгу в 1876 году, а всего побывал в разных местах Новой Гвинеи шесть раз.
Передохнув и подлечившись, Маклай продолжил изучение тихоокеанских народов.
К его удивлению, его имя уже было знакомо всюду, где он появлялся — слава шла впереди него.
В Россию он вернулся только спустя 12 лет — все эти годы прошли в путешествиях.
Маклай посетил полуостров Малакку, нидерландские владения в Юго-восточной Азии (теперь это Индонезия), многочисленные тихоокеанские острова и архипелаги и повсюду вел наблюдения и исследования. Он впервые описал микронезийский антропологический тип. На Филиппинах во время пятидневной стоянки клипера «Изумруд» Маклай в горах острова Лусон успел обследовать местных негритос аэта и доказал, что они родственны папуасам («хотя негритосы Люцона и брахиоцефалы, но что они положительно принадлежат к племени папуасов…»). .
Фото: Н.Н.Миклухо- с мальчиком-слугой Ахматом, сопровождавшим его в 1870-х
В свое время Дюмон-Дюрвиль, открыв залив Астролябии, на берег так и не высадился, опасаясь воинственных аборигенов. На самом деле оседлые жители берега Маклая оказались людьми вполне мирными, в отличие от горных племен в глубине острова, которые слыли охотниками за головами; впрочем, и те не тронули ученого.
Но на берегу Папуа-Ковиай воинственные папуасы под началом «капитана» Мавары напали на Айву, селение на острове Айдума, где тогда жил Маклай; по счастью, ученый в это время был в отъезде. Они устроили резню, убили в том числе раджу Таеноме, друга Маклая, его жену и ребенка, а хижину исследователя разграбили. Маклай решил найти и наказать зачинщиков бойни. Тогда он показал себя во всей красе — практически в одиночку, только с одним преданным слугой за спиной, он пошел против главаря разбойников. На виду у ошеломленных сторонников Мавары, которые участвовали в военном походе — их было человек триста — он вытащил дрожавшего от страха главаря разбойников из пироги, приставил ему к голове пистолет, приказал связать его и сдал властям (голландским). А вообще-то он предпочитал общаться с аборигенами без оружия.
Посетил Миклухо-Маклай и архипелаги, где жили каннибалы, устраивавшие набеги на соседей, чтобы добыть излюбленную еду.
Сейчас государство Палау и остров Яп — оазисы счастливых и миролюбивых людей, которые получают неплохие доходы от туризма, но в свое время — время Маклая — здесь бушевали постоянные войны, и с побежденными не церемонились, но ученого это не остановило; он описал и нравы местных жителей, и огромные каменные деньги, имевшие хождение на острове Яп.
На островах Адмиралтейства (сейчас относятся к Папуа-Новой Гвинее) людоедство тогда процветало; впрочем, благодаря этому Маклаю легко удалось добыть черепа для своей коллекции. Здесь состоялась знаменательная встреча с большой туземной пирогой, мачта и рея которой были украшены человеческими скальпами. На острова со шхуны «Морская птица», на которой путешествовал ученый, сошли и остались там, несмотря на предупреждения Маклая, два торговых агента, итальянец и пьяница-ирландец, и дезертировавший матрос-малаец. Через три года Маклай снова побывал на этих островах и выяснил, что с ними произошло. Вспыльчивого и жадного итальянца аборигены убили, но есть не стали: оказывается, они испытывали отвращение к белой плоти, а потому труп выбросили в море. Допившегося до белой горячки ирландца ограбили дочиста, не оставив ему даже нательной одежды; на его счастье, его приютил у себя старый людоед и потом пристроил на голландское судно (Маклай вознаградил старика). А матроса Ахмата исследователь выкупил из плена, о пребывании в котором тот рассказывал всякие ужасы.
Маклай понимал, что, несмотря на тяжелые климатические условия, Новую Гвинею скоро заполонят белые завоеватели; работорговля, которая велась руками малайцев, уже процветала, и он с ней активно боролся.
Вслед за Маклаем к папуасам зачастили английские и немецкие эмиссары, подготавливая захват территории. И Маклай решил действовать от имени папуасов — он предложил царю взять Берег Маклая под свое покровительство, ссылаясь на интересы империи в Тихоокеанском регионе. Но в этом ему было отказано, хотя Александру III эта идея и пришлась по душе, но его министры были против. Управлять огромной империей и охранять ее границы и так было сложно, недаром пришлось пойти на такой непопулярный шаг, как продажа Аляски. Тогда путешественником овладела идея создания российской колонии на одном из прибрежных островов с благоприятным климатом. Но утопия так и осталась утопией. В 1884 году Новая Гвинея была поделена между Нидерландами, Германией и Великобританией, несмотря на все усилия Маклая.
Фото: Хижина Миклухо-Маклая на мысе Бугарлом
Источник: www.vokrugsveta.com
Еще один миф о Миклухо-Маклае, насаждавшийся в советские времена — якобы царское правительство ставило палки в колеса прогрессивному ученому. Но это не так! Давайте сравним. В 1831 году Чарльз Дарвин взошел на борт корабля Бигль в качестве штатного судового натуралиста. При этом все расходы во время пятилетнего кругосветного плавания он брал на себя, в том числе и на сухопутные экспедиции, жил он в одной каюте с картографом и там же хранил все свои инструменты, препараты и коллекции. «Неблагонадежный» Миклухо-Маклай отправился в плавание на военном корабле в отдельной каюте, причем ради него судно специально изменило маршрут, через год ему на выручку специально на другой конец света послали клипер «Изумруд».
Надо сказать, что Миклухо-Маклай, несмотря на жизнь в дикости, не утратил навыки цивилизованного человека.
Вот как о нем отзывался командир корвета «Скобелев» Н.В. Копытов: «Он говорит на 12 языках и субъект не только образованный, но ученый. В России, Англии, Франции, Германии он познакомился и даже в некоторых случаях подружился со всеми современными знаменитостями и людьми чрезвычайно высокостоящими. Думая найти дикаря, убежавшего от людей на Новую Гвинею, я встретил человека, у которого теперь учусь светскости и общественности. Кого он не знает и с кем он не друг? В здешних колониях различных государств он приятель со всеми генерал-губернаторами, вице-королями и магараджами. В то же время до сих пор я кроме отличного ничего другого про него сказать не могу. Весьма строгой нравственности, серьезных правил и вообще во всех отношениях выдающийся человек».
И действительно, на Яве он был принят в доме — вернее, дворце — генерал-губернатора Нидерландской Индии Джеймса Лаудона, семь месяцев он жил в его резиденции в Богоре. Лаудон оказывал ученому неоценимую помощь в его предприятиях.
Там его настиг первый приступ лихорадки денге, при которой больной испытывает страшные боли в костях и суставах.
В 1874 году Маклай решил обосноваться в Сингапуре, тогда английском владении, и сделать его отправной точкой своих экспедиций. Он обзавелся там нужными связями, генерал-губернатор Кларк проникся к нему дружескими чувствами. Все шло удачно до его второй поездки на Берег Маклая; купеческое судно, которое по договоренности должно было прибыть за путешественником, опоздало всего лишь на год, в результате путешественник вернулся в Сингапур совершенно больным и истощенным. Местный врач поселил его в своем доме из корпоративной солидарности. Денег не было, а когда наконец из России пришел перевод, его едва хватило на оплату самых срочных долгов.
Поэтому вернуться на родину, чтобы подлечиться, отдохнуть и обобщить результаты исследований, не было возможности, и Маклай направился в Австралию, это было намного ближе и дешевле. Он был так болен, что на борт судна его внесли на носилках; последние дни в Сингапуре он провел в полубреду, и из-за этого его дневники и этнографическая коллекция были частично утрачены — он впоследствии не мог вспомнить, какому банку он их доверил. Это был 1878 год.
Плавание в более прохладных водах и мягкий климат Австралии благоприятно сказались на самочувствии Маклая. Хорошо приняли его и сами австралийцы, а возможности для занятий наукой здесь были обширные. В Сиднее он сначала жил у русского консула, потом перебрался в дом натуралиста и председателя Линнеевского общества Нового Южного Уэльса Уильяма Маклея (Они считали друг друга родственниками — все шотландцы одного клана считаются родичами, будь они хоть десятиюродные).
По инициативе русского ученого в заливе Уотсон-Бэй была построена морская биологическая станция.
На зеленом материке Миклухо-Маклай много и плодотворно работал. Изучал австралийских аборигенов, занимался исследованием местной фауны, участвовал в палеонтологических раскопках. Среди его открытий — кости гигантского вымершего кенгуру, а также дипротодон австралийский, гигантское сумчатое размером с носорога с огромными бивнеподобными резцами.
Фото: Маргарет Эмма Миклухо-Маклай
Источник: http://bibl.metodcenter.edusite.ru
Там же, в Сиднее, Маклай встретил женщину, которой суждено было стать его женой.
Надо сказать, он был нормальным мужчиной из плоти и крови и женщин отнюдь не чурался, но связывать себя ни с кем не собирался, считая, что это помешает его занятиям наукой. Еще в Йене у него был роман с Аурелией, дочерью одного из профессоров. Сохранились даже имена девушек, с которыми он общался в Южной Америке по пути в Новую Гвинею: перуанка Мануэла и чилийка Эмма («моя маленькая Э»). В дневниках ученый, не стесняясь, описывает свои отношения с малайско-папуаской метиской Бунгараей, в его переписке с Мещерским неоднократно фигурирует выражение «временная жена».
До самого последнего времени дневники Маклая публиковались с купюрами, очень уж откровенно и цинично писал он об этих отношениях. Даже сестре Ольге он написал про одну из таких «жен» (Миру) и прислал ее портрет. В конце XIX века моряки, побывавшие на берегу Маклая, встречали немало светлокожих метисов, но так как после него там высадились другие европейцы, то это не о чем не говорит.
Очевидно, обаяние Миклухо-Маклая, овеянного ореолом романтического героя, безотказно действовали на женщин, независимо от уровня их цивилизованности. Но сердце самого ученого было задето только дважды. В первый раз это произошло на Яве, в резиденции генерал-губернатора — у него был роман с супругой губернатора Луизой, одновременно он влюбился в одну из пяти дочерей Лаудона, Сюзанну. Но эти отношения закончились скандалом, хотя до самого Лаудона, по счастью, слухи не дошли. Из-за этого Маклай поспешил с отъездом в очередное путешествие. Он очень переживал из-за разрыва, немного непонятно, с кем — скорее всего, с Сюзанной.
И уже в Австралии он познакомился с Маргарет Робертсон, овдовевшей дочерью видного политика Нового Южного Уэльса. Их чувства были взаимны и выдержали проверку временем, но отец невесты был категорически против этого брака, тем более что с новым замужеством Маргарет теряла значительную ренту, оставленную ей покойным супругом. В конце концов, не зная, что еще предпринять, чтобы помешать свадьбе, отец Маргарет потребовал разрешение царя на женитьбу православного Маклая на лютеранке. К его удивлению, такое позволение было тотчас получено; по преданию, Александр III сказал что-то вроде того: «Пусть женится хоть на папуаске, лишь бы глаза не мозолил». Они поженились в феврале 1884 года, в день святого Валентина.
В 1882 году ученый наконец добрался до России. Его ждал триумф: на его лекции в Географическом обществе невозможно было попасть.
Газеты подробно освещали его путешествия, появились даже карикатуры, что говорит уже о всенародном признании. Но, главное, его достижения в полной мере оценили коллеги.
Но на этот раз он надолго на родине не задержался, через несколько месяцев снова отправился в путь, к невесте. Окончательно вернуться в Россию он решил в 1887 году, на этот раз он привез с собой и семью: у них с Ритой, как он называл жену, родилось двое сыновей, Александр-Нильс и Владимир-Аллен. Но здоровье его было окончательно подорвано, он тяжело заболел и 14 апреля 1888 года скончался на руках жены. Непосредственную причину его смерти удалось выяснить только в 1962 году: после исследования его черепа, завещанного им Музею антропологии и этнографии, было обнаружено раковое поражение правого нижнечелюстного сустава в месте выхода нижней ветви тройничного нерва — не залеченная невралгия его догнала. Похоронен Миклухо-Маклай на Литераторских мостках в Санкт-Петербурге.
Царь оплатил все долги ученого и оплатил возвращение Риты с сыновьями в Сидней; до 1917 года она и ее дети получали пенсию из личных средств сначала Александра III, а затем Николая II.
Ни Маргарет, ни сыновья Маклая не говорили по-русски, не знают русский язык и их потомки, тем не менее их многочисленные правнуки и праправнуки свято чтят память славного предка.
Существует еще один миф о Маклае: не был он, человек непонятно каких кровей, патриотом, в России почти и не жил, женился на чужеземке, даже по-русски после многолетних странствий говорил плохо. Это тоже неправда — в дальних странствиях Маклай не забывал родину. В самый тяжелый период его жизни Томас Гексли предлагал ученому напечатать его труды и организовать экспедицию на средства Лондонского королевского общества, но тот, страдая от безденежья и обремененный долгами, отказался. Он хотел, чтобы основные его работы в первую очередь вышли на русском языке. И привез в Россию все свои коллекции, передал их Академии наук (сейчас они находятся в Санкт-петербургском Музее этнографии и антропологии им. Петра Великого РАН, то есть Кунсткамере).
Фото: Н. Н. Миклухо-Маклай на марке СССР 1951 года
Источник: http://kolekzioner.net/
Миклухо-Маклай не был кабинетным ученым, его научное наследие не слишком обширно, но все оно целиком вошло в золотой фонд науки. К сожалению, из-за преждевременной смерти он не успел обобщить результаты своих исследований и привести в порядок все полевые дневники.
Каков же его общий вклад в антропологию? В первую очередь — повышение ее уровня, как будто он «перетащил» ее из XIX века в век XX. Он создал термины и понятия, близкие к современным; конечно, сейчас это имеет скорее историческое значение, но это была та ступенька, на которую опиралось дальнейшее развитие науки. В области этнографии же заслуга Миклухо-Маклая — фактически в отделении ее от антропологии, выделение в качестве самостоятельной дисциплины. Миклухо-Маклай создал и применил на практике методологию этнографического исследования: «Вежливость этнографа» — это знание языка, достаточное время и доверие информантов, завоеванное «деликатностью» исследователя, т.е. «ненавязывание постоянного присутствия»; результатом такого поведения является преодоление нежелания видеть исследователя среди себя и поддерживать с ним отношения».
То есть этнограф должен уметь держать дистанцию и не навязывать свое присутствие, находиться среди тех, кого исследует, но в то же время на некотором удалении.
Интересно, что сходную же методику используют психологи, которые работают с целыми коллективами, и даже зоологи, которые изучают жизнь диких зверей на воле, в естественных условиях.
Миклухо-Маклая не забыли и после смерти. Он стал культурным героем — в некоторой степени на родине (его имя знают даже те россияне, кто не представляет, что такое антропология или этнография), но особенно — среди коренных жителей Новой Гвинеи. До сих пор папуасы из уст в уста передают мифы о Маклае, «белом папуасе», «человеке с Луны». В деревне Бонгу возле мыса Гарагасси и сейчас рассказывают истории о «тамо-рус», который научил местных жителей пользоваться железными орудиями, которые они называют слегка искаженным словом «топор» — «тхапорр». Много других слов со времени Маклая вошли в язык бонгу:, «абрус» — арбуз или дыня, «гугруз»— кукуруза, «бик»— бык. Именем «Маклай» папуасы называют своих детей. Этнографы, приезжающие на Берег Маклая, записывают многочисленные мифы о нем — в них теперь появляются новые элементы, особенно с тех пор, как россияне, ученые и просто туристы, все чаще приезжают на эти дальние берега, отдавая дань памяти своему знаменитому соотечественнику.
Памятники Миклухо-Маклаю стоят в Малине, украинском имении его матери, и в Севастополе, где существует музей «Берег Маклая»; в Новгородской области, где он родился, и в Сиднее, где он жил. И, конечно, на Берегу Маклая — в 1970 году моряки с советского научно-исследовательского судна «Витязь» установили памятную доску на том месте, где была его хижина на мысе Гарагасси. В 2000 году в Папуа-Новой Гвинее памятник замечательному ученому поставил российский путешественник и кинодокументалист Олег Алиев, в феврале 2011 года он же установил ему памятник в столице Индонезии Джакарте, от имени Русского географического общества и на свои средства.
День рождения Н.Н.Миклухо-Маклая — 5 июля (17 по н.ст.) — стал профессиональным праздником этнографов.
Назад: Миклухо-Маклай: Трудно быть богом
Мы в Telegram: подпишитесь! | Мы в Вконтакте: добавляйтесь! | Наш канал на YouTube | Мы в Дзен: добавляйтесь! | Как помочь проекту |
Меню веб-сайтов ITA
Меню веб-сайтов ITA| | |||
| | |||
Пожалуйста, посетите некоторые из наших популярных и важных веб-сайтов: | |||
com/images/top_bckgr.gif» valign=»middle» align=»center»> Добро пожаловать
в ITA – Ассоциация информационных технологий
|
|
Org
|
| иммиграционных юристов в Интернете |
Отредактировано 20 марта 2009 г.  Copyright © 1995 — 2009, Information Technology Associates, , все права защищены. |
| | ФЛАГИ | ПРОГРАММНОЕ ОБЕСПЕЧЕНИЕ | ВЕБ АКЦИЯ | РЕКЛАМА | ЮРИСТЫ | ПЕРЕВОДЧИКИ | ЭЛЕКТРОННАЯ ПОЧТА | |
Берег Маклая (Maclaycoast) Карта, погода и фотографии — Папуа-Новая Гвинея: побережье
Поиск: Во всем мире, кроме СШАСША |
| / Провинция Моробе
Погода Берега Маклая (облачность, температура, скорость ветра и осадки мм вероятн.)
|
Он расположен на высоте 405 метров над уровнем моря.
