Орнамент, как этнографический источник — «Ингушетия» — интернет-газета
Символы, знаки, орнаменты традиционной культуры ингушей являются летописью истории и культуры народа.
Тема под названием «Орнамент, как этнографический источник» появилась у меня не в одночасье. В детстве, не особо увлекаясь, я многие годы наблюдала за работой бабушки Эсет Шутуровой, которая по старинным «рогообразным» лекалам вышивала одеяла. Потрёпанные, пожелтевшие и прошитые лекала в виде завитков и центрального медальона из 4-х крыльев, которыми по молодости она создавала войлочные аппликации, использовались ею в качестве орнаментов для изготовления стёганых одеял в 70-х гг ХХ века.
При этом даже не предполагалась их замена, за исключением бордюра, который мог состоять из прямых линий или клетчатого рисунка. Несколько изделий пробовала делать сама и сконцентрировала внимание на том, что рисунок от центра расходится в четыре конца. Так он легче сохранялся в симметрии, казалось мне в те годы из-за своей неопытности.
Интерес к орнаменту развивался и в годы учебы в Художественной школе. Это уже потом, спустя годы, вспомнила, когда читала классиков о том, что в четыре конца света устремляются направления орнамента (бии миIинги), сохраняя симметрию и «охватывая пространство».
В изучении орнаментов существует различные научные направления. Орнаменты рассматриваются как зачатки древнейшего письма, как отражение религиозных представлений, как знаки, имеющие магическое значение, как древние календари. Все они в купе говорят о древности и уникальности культуры народа, чья летопись уходит в доисторические времена. «В народном орнаменте как в древних письменах отложилась тысячелетняя мудрость народа, зачатки его мировоззрения и первые попытки человека воздействовать на таинственные для него силы природы».
Ингушскому орнаментальному искусству уделяли внимание И. Э. Бларамберг, Е. И. Крупнов, В. И. Марковин, С. М. Броневский; более углублённо о кустарных промыслах Северо-Кавказского края, в т. ч. орнаментах писали О.
В. Маргграф, А. С. Пиралов, Б. Е. Хишняков. Этим древним искусством ингушей интересовались художники прошлого столетия Хаджибекар Ахриев, Иван Щеблыкин, чуть позже Гази-Магомед Даурбеков и др.
В 20-х гг. ХХ века был издан Альбом «Г1алг1ай г1арчож. 1924» (Ингушские орнаменты), в котором были представлены орнаментальные ковровые композиции из разных сел Ингушетии. Часть из этих орнаментальных ковров вошла в Альманах «Декоративно-прикладное искусство Чечено-Ингушетии», изданный в г. Грозный в 1974 году, и который стал широко популярным среди деятелей культуры и искусства.
Богатая орнаментика и быт народа встречаются в трудах художников-современников Мурада Полонкоева, Хож-Ахмеда Имагожева и других, об искусстве которых я писала очерки и книги: «Декоративно-прикладное искусство Ингушетии», «Мурад Полонкоев — философия кисти», «Мгновенье, остановившее эпоху» (о Гази-Магомеде Даурбекове) и др.
Орнаменты и петроглифы встречаются в трудах соотечественников, в т. ч. в описаниях археолога М.
Мужухоева, о петроглифах и «тамгах» пишет Дж. Чахкиев. В 80-90-х гг. ХХ века пишет многочисленные статьи по символам и орнаментам ученый и художник Х. А. Акиев. К тому же в 80-х гг. ХХ века Хасолт Акиев ещё и практиковал возрождение ремесла по изготовлению войлочных орнаментированных и ворсовых ковров, привлекая к участию опытных мастериц. В традиционной культуре ингушей знаками и символами был наполнен окружающий мир. Каждая черточка в орнаменте имела своё значение, являлась словом, фразой выражением известныхпонятий, представлений.
К орнаменту как символу обращаются в 90-х гг. авторы проекта государственного флага Ингушетии Х. Барахоев, И. Дахкильгов, А. Танкиев, Х. Акиев и др. В 2000 году защищает в Москве докторскую диссертацию по теме «Роль символов в национально-этническом сознании» Ф. Ю. Албакова.
Ингушский орнамент имеет выразительные особенности, отличающие его от национальных орнаментов других народов композиционным решением, мотивами, цветовой гаммой, лаконичностью и простотой образов.
В них запечатлены космогонические представления и анимистическое отношение к миру, роднящее их с древней культурой передней Азии. Это подтверждается обилием знаков и петроглифов, значение которых соответствует переднеазиатской символике.
На государственном флаге Ингушетии символ вечности — солярный знак. Символ, подтверждающий историческую связь и преемственность ингушского народа с древнейшими цивилизациями мира.
Описывая обрядовые практики, культуру и быт народа, я сама часто соприкасалась с орнаментами. Незаметно накапливался материал по орнаментам. Краевед Магомед Ужахов предоставил материалы круглых столов, проходивших в 80-х-90-х гг. ХХ века, где обсуждались виды национальных костюмов и орнаментов для танцевальных коллективов. Коллекцией орнаментов делились Руслан Куркиев, Бекхан Хабриев и Бекхан Арапиев, Аза Базоркина и Джемали Ахильгов, родственники мастеров рукоделия Даурбековы, Ведзижевы, Хамхоевы, Аушевы и другие. Очень интересный материал предоставил Алаудин Базоркин, — сын известного учёного начала ХХ столетия Мурада Базоркина.
В частности, он поделился описанием ингушских ковровых орнаментов, которые были сделаны его отцом в 30-40-х годах ХХ века, которую прошли через депортацию, вернулись на Родину и уже в 70-х годах были переданы в Чечено-Ингушский государственный краеведческий музей.
Научный интерес представляет и зарисовка комнаты, сделанная известным писателем Идрисом Базоркиным «Ингушская сакля», копию которой мне любезно предоставили. Здесь же, кстати, есть рисунок войлочного ковра из его архива, который он рисовал по памяти. Огромный архив научных публикаций и старых фотоматериалов и документов был собран мной в рамках работы над книгой «Ингушетия в веках» и разделён тематически, в т. ч. «Женская одежда, орнаменты», «Мужской национальный костюм; оружие», «Ковроделие», «Истинги на старых фотографиях», «Говорят камни (петроглифы)» и т. д.
Внимание вызывали одни и те же орнаменты на различных изделиях быта — от одежды, ковров до изделий из камня и железа. Впереди была интересная работа по их интерпретации, в продолжение работы, начатой предшественниками, в т.
ч. Х. А. Акиевым, Х. М. Акиевой, Дж. Чахкиевым и др. К орнаментам и петроглифам привлекает внимание ответ. редактор сборников научных статей ИнгНИИ «Вестники истории» Н. Кодзоев. Материалов набиралось так много, что даже систематизация их занимала много времени.
Отдельное внимание вызывает этимология слова орнамент на ингушском языке — «г1арч» (ож). Словом «гIаьрчIож» ингуши называют узоры, в том числе образованные стихийно. Если обратиться к истории развития искусства, то в одном из словарей слово «орнамент» определяется, как изображение, «резанное вглубь». Т. е. самые первые орнаменты наносились на глиняные изделия прочерчиванием концом палочки бороздки по слегка подсушенной поверхности. Слово «г1арч» (gharch) в ингушском языке означает то же самое, а именно: орнаменты, нанесённые на глиняные изделия прочерчиванием. Это архаичное слово, которое может быть связано и со словом «харш» (бороздка), и в данном случае определяется как «бороздка», проведенная острием палочки по сырой глине«.
Позже слово «г1арч» стало распространяться на орнаменты вообще. Архаичное слово «гIарч» // «г1орч» функционировало и в названии изрытых зигзагами военных сооружений, служивших западнёй в военных операциях, пишет М. Аушев. Слово «г1арч» используется в ингушской речи и в плане «конкретности». «Г1арч аьнна саг ва», — говорят в значении «знающий, уверенный человек»; «г1арч аьнна вехав» — в значении «сломался окончательно». Т. е. в слове «г1арч» речь идёт о конкретике, в т. ч. и в орнаментах, включавших в себя определённый смысл и направленных на достижение ясного результата с пожеланиями блага или защиты.
Ингушский орнамент, как специфический вид изобразительного искусства, имеет длительную историю. Символически он воплощает в себе все стороны жизни человека и важнейшие идеи бытия. Орнаментальная композиция и каждая деталь в отдельности имели смысловое наполнение. В них знаками и символами заданы пожелания теми, кто их создавал, использовал, зная полезность, ценность и направленность.
Со временем эти знания забывались, орнаменты сохранялись.
Выставка «Ингушский орнамент и ковроделие в жизни Райшат Ахильговой» — Государственный музей изобразительных искусств Республики Ингушетия
В зале декоративно-прикладного искусства Государственного музея изобразительных искусств Республики Ингушетия состоялось торжественное открытие персональной выставки члена Союза художников Республики Ингушетия, Заслуженного деятеля искусств Республики Ингушетия Райшат Мухарбековны Ахильговой «Ингушский орнамент и ковроделие в жизни Райшат Ахильговой».
Райшат Ахильгова родилась 7 августа 1967 года в г. Орджоникидзе Северо-Осетинской АССР. Окончила курсы швейного дела в городе Орджоникидзе. Навыки швейного мастерства способствовали в дальнейшем увлечению Райшат Ахильговой техникой изготовления ручного войлока. С 1987 по 1992 годы работала мастером по пошиву верхней женской одежды в производственном кооперативе «Алана» в г. Владикавказе. Параллельно начала изучать орнаментальное искусство ингушей, увлеченно читала исследования по коврам и орнаментам, изучала старинные ковры, швы, обработку орнаментов и плетение тесьмы, различные красители, качество крашения и многое другое.
Более десяти лет Райшат Ахильгова увлечённо работает над возрождением войлочного ковроделия, изготовлением национальных ковров с орнаментами. Стимулом для такой работы стал старинный альбом «Ghalghaj gharchoz. 1924» (Ингушские орнаменты. 1924). Швея, мастер по пошиву женского платья Райшат Ахильгова ушла в народное ремесло мыслями и каждодневной работой.
Первая персональная выставка Райшат Ахильговой «Связь времён» состоялась в зале Государственного музея изобразительных искусств Республики Ингушетия в 2015 году. В том же году в Тбилиси прошла ещё одна персональная выставка под символическим названием «Традиционный ингушский ковер истинг: возрождение из небытия», которая вызвала восторженные оценки у творческой и научной интеллигенции Грузии.
На выставке «Ингушский орнамент и ковроделие в жизни Райшат Ахильговой» представлены более 20 войлочных ковров-истингов, выполненных в разные годы творческой деятельности, а также архивные фотографии с изображениями ковров с ингушскими национальными орнаментами.
Долгожданное открытие выставки собрало в музее людей, понимающих важность возрождения войлочного ковроделия ингушей. Почетным гостем мероприятия стал Председатель Правительства Республики Ингушетия Владимир Сластенин. После обзорной экскурсии в сопровождении куратора выставки, заместителя директора музея ИЗО Ингушетии Аси Евлоевой и самой мастерицы Райшат Ахильговой, Владимир Сластенин обратился с приветственным словом к собравшимся и лично Райшат Ахильговой: «Я по поручению Главы Республики Ингушетия Махмуд-Али Калиматова пришел выразить Вам слова благодарности за Ваш кропотливый труд, за Вашу работу по возрождению и сохранению национального искусства и национальных ценностей. Спасибо Вам большое!».
Далее на мероприятии выступила министр культуры Республики Ингушетия Залина Льянова: «Ковроделие с нанесением национальных орнаментов – один из древнейших видов творчества ингушей. Его истоки уходят в глубину веков и несут в себе немало черт, связанных с национальным бытом.
Наша национальная история нерушимо связана с искусством ковроделия «истинг», которое незримой нитью вшито в национальную культурную ткань нашего народа. Мне весьма отрадно, что Вы решили представить новую выставку и поделиться с каждым желающим своим творчеством, которое, я уверена, будет востребовано. Поздравляю Вас с открытием выставки! Желаю Вам дальнейших творческих успехов, вдохновения и, особенно, много учениц!».
Доктор исторических наук, этнограф, художник, исследователь орнаментального искусства и творчества Райшат Ахильговой Зейнеп Дзарахова отметила: «Данная выставка уникальна своей композицией. Райшат Ахильгова провела титаническую работу, возрождая утраченные традиции этого сложного ремесла. И сегодня мы можем гордиться, что у нас в народе есть такой замечательный мастер!»
Также на мероприятии выступили директор Дома культуры с.п. Инарки Ваха Катиев, Народный художник Республики Ингушетия Муса Мартазанов, мастер декоративно-прикладного искусства Лида Хамхоева и другие гости.
В заключение открытия выступила сама Райшат Ахильгова: «Дорогие друзья! Спасибо всем, кто пришел меня сегодня поддержать, за теплые слова в мой адрес! Я хочу выразить огромную благодарность руководителю музея Любови Тумгоевой за организацию выставки! Это уже вторая моя выставка в стенах этого гостеприимного учреждения. Также благодарна руководству Дома культуры с.п. Инарки за то, что я смогла не только преподавать в кружке по пошиву «истингов», но и безупречную поддержку в плане дальнейшего продвижения этого ремесла!».
Поздравив с открытием выставки, заместитель директора музея ИЗО Ингушетии Ася Евлоева вручила Райшат Ахильговой диплом за проведение выставки в Государственном музее изобразительных искусств Республики Ингушетия.
Подводя итоги 10-летней творческой деятельности Райшат Ахильговой, к её персональной выставке музей ИЗО Ингушетии издал красочный каталог, на страницах которого можно увидеть ковры, выполненные в разные годы творчества талантливого мастера и узнать о творческом пути мастера из материала исследователя творчества Райшат Ахильговой Зейнап Дзараховой.
Каждый истинг Райшат Ахильговой однозначно вызывает уважение и восхищение. Без преувеличения можно сказать, что Райшат Ахильгова занята делом национального значения, она – хранитель бесценного наследия древних ингушей. Именно благодаря таким людям и есть надежда, что эта красота, как и уникальная ингушская культура, никогда не исчезнет.
Выставка «Ингушский орнамент и ковроделие в жизни Райшат Ахильговой» доступна для посещения до 22 апреля текущего года.
Пресс-служба Государственного музея изобразительных искусств Республики Ингушетия
Истинг
«Истинг» — древнее ингушское искусство изготовления войлочных изделий, в частности, настенных, напольных и молитвенных ковров. Этот же термин используется для твердых войлочных ковров с нашивным рисунком из различных тесьм или кожи. Исторически ковроткачеством и валянием в Ингушетии занимались женщины. Войлок на ингушском языке – это «истинг», от слова «истий», что означает «женщины».
Процесс изготовления войлочного ковра был технически сложным и трудоемким. Сначала женщины заготавливали овечью шерсть, затем валяли холсты, отдавали их в покраску, шили, делали инкрустации. Края обшиты белым кантом, по контуру нанесен орнамент. Каждая ингушская девушка перед свадьбой стелила себе в приданое войлочные ковры — работа могла длиться от года до трех.
Истинг считался не просто ремеслом – орнаменты имели сакральное значение, о коврах слагали легенды. Все орнаменты имели смысловое значение. Некоторые мотивы в разных вариациях повторяются на разных коврах – мастерицы не меняли их веками, орнамент неукоснительно тиражировался и на амулетах, и на одежде, и на вышивке.
«Каждый элемент был либо талисманом, пожеланием благодати, предостережением, либо предназначался для отпугивания злых духов и жизненных проблем: болезней, войн, эпидемий, засух или неурожаев. Некоторые узоры предназначались для предотвращения неприятностей. Беда должна была заблудиться в лабиринтах и несимметричных знаках.
Такие амулеты вешали над детскими колыбелями», — рассказывает историк Танзила Дзаурова.
Из-за депортации 1944 года это искусство было практически утрачено, и важная часть самобытности ингушского народа могла исчезнуть навсегда. Депортация чеченцев и ингушей продолжалась с 23 февраля по 9 марта 1944 года. Всего, по разным данным, на территорию Казахстана и Киргизии было выселено от 500 до 650 тысяч человек. Четверть из них не пережила депортацию или вскоре умерла.
Инцидент уничтожил немалую часть культуры этих двух народов и их государственности. Были разграблены опустевшие села и дома, разорены местные библиотеки, сожжены книги на национальных языках, изменены топонимы. Только в 1957, через тринадцать лет после депортации, правительство СССР восстановило Чечено-Ингушскую АССР, а выселенным разрешили вернуться на родину. Из-за бюрократических проволочек процесс затянулся на годы. Кроме того, многие деревни и аулы прекратили свое существование: жителям некуда было возвращаться.
Некоторые из тех, кто пережил депортацию, остались жить в Казахстане.
Во время депортации ковры буквально спасали людей от холодной смерти в неотапливаемых домах. В них заворачивали детей и вешали над дверными проемами. Красивых меняли на чашку молока или кусок хлеба. Сохранить ковры при такой эксплуатации не удалось: лишь единичные экземпляры, как часть семейных воспоминаний, вернулись на родину. Однако даже поблекшие и изъеденные молью копии помогли исследователям восстановить орнаментальные мотивы.
Как следствие, культурное наследие было в значительной степени утрачено, исчезли народные промыслы. Сохранились лишь редкие свидетельства из традиционных доисламских орнаментов, которыми ингуши украшали стены башен, одежду, рукояти оружия, предметы быта. Ценные предметы материальной культуры ушли в музеи и частные коллекции.
«Мы понимаем, что уже многое потеряли, — говорит историк Танзила Дзаурова. – Теперь любая, даже небольшая находка имеет для нас большую ценность.
Когда нам удается найти очередной предмет ингушской старины, мы так радуемся, как будто добыли все золото мира». Танзила считает, что исследование орнамента как части культуры и истории только начинается: «Эта тема не только не исчерпана, но находится в самом начале и потребует еще многих лет исследований. Мы продолжаем собирать, пока все не исчезнет. Главное сохранить все, что уцелело.
В этой крошечной российской республике воспоминания создаются из шерсти
Искусство валяния ковров — для обогрева каменных домов, украшения и культурного самовыражения — веками было увлечением женщин и девушек Ингушетии, одной из самых маленьких и самые южные республики. Народная музыка, картины и старые фотографии увековечили мудрость, вплетенную в эти ковры (называемые по-ингушски истингами ), которые являются традиционными на Кавказе и в Средней Азии.
Но в Ингушетии трудоемкое ремесло заглохло за десятилетия, прошедшие после того, как советский диктатор Иосиф Сталин, заявив о сговоре с нацистами, приказал депортировать почти все население, преимущественно мусульманское, вместе с чеченцами и другими этническими меньшинствами Советского Союза.
Союз — во время Второй мировой войны.
Пожалуйста, соблюдайте авторские права. Несанкционированное использование запрещено.
Пожалуйста, соблюдайте авторские права. Несанкционированное использование запрещено.
Левый 900:34 : За спиной маячат скалы и холмы южной Ингушетии, валяльщик Хава Кодзоева почти исчезает из виду, демонстрируя истинг, украшенный орнаментом ингушского рода Гилтхой. Изготовитель — Залина Хамхоева.
Правильно : «Как будто генетическая память в руках», — говорит этнограф Танзила Дзаурова о молодых поколениях, которые возрождают древнее шерстяное ремесло в Ингушетии, и тем самым чтят и соединяются с женщинами, которые были раньше их. На фото юная валяльщик Хава Кодзоева позирует с валяной в Малгобеке, Ингушетия.
Фотографии Светланы Булатовой
Десятилетия спустя только пожилые люди в полной мере помнили это традиционное ремесло и его символы, а многие из самых красивых старинных образцов нашли более отчаянное применение: заклинили двери, чтобы не было сквозняков, использовали для закутывали детей или продавали на еду в то время холодного изгнания в Среднюю Азию.
«Мы уже так много потеряли, — говорит этнограф Танзила Дзаурова из Ингушского научно-исследовательского гуманитарного института в Магасе, столице. «Нам нужно было торопиться».
Она и небольшая группа специалистов из ныне историко-географического общества «Дзурдзуки», в том числе историки, этнографы, фотографы, экологи и реставраторы, под руководством энтузиастов в Facebook и других контактах, начали рыскать по своей горной родине с 2012 года. Они изучали национальные архивы и семейные истории, путешествовали, собирая и каталогизируя древние ингушские орнаменты или узоры, которые до сих пор можно увидеть на камне, петроглифах, надгробиях и коврах изтинг. Любые воспоминания, указания и фрагменты, которые остались или вернулись на родину, даже выцветшие фрагменты, были ключом к спасению значения и образа орнамента, прежде чем он действительно был потерян во времени.
Но то, что началось как историческое расследование, способствовало быстрому возрождению ремесел, включая новую мастерскую по валянию и ассоциацию ремесленников в столице, которая уже обучила сотни девушек и женщин.
Дзаурова, которая говорит, что ее собственная бабушка «расплакалась бы от счастья», если бы увидела, что происходит сейчас, представляет ремесло как нить, соединяющую этих новых щупальцев с поколениями женщин до них. «Как будто в руках есть генетическая память», — говорит она.
Сейчас проходят занятия в школах, конкурсы и книга Ингушский национальный орнамент, , в которой задокументировано более тысячи исторических орнаментов, характерных для Ингушетии. Среди них символы плодородия для молодоженов и лабиринты, предназначенные для запутывания злых духов.
Многие мифические украшения предшествуют обращению региона в ислам, например, изображения дерева жизни, символизирующего порталы между мирами. Другие многовековые изображения (самые старые зарегистрированные примеры относятся к 17 веку) могут включать символы солнца, треугольников и волн. Они могут представлять собой сложные сообщения, призванные вызывать магию и духовную защиту, или отражать историю и воспоминания.
Женщины расчесывают шерсть в горной местности Ингушетии в 1920-е гг.
Предоставлено Государственным архивом Республики Ингушетия
Пожалуйста, соблюдайте авторские права. Несанкционированное использование запрещено.
Воспитательница новых поколений валяльщиков Танзила Дзаурова позирует с охапкой овечьей шерсти. «По первому впечатлению Танзила похожа на мать с ребенком, — говорит фотограф Булатова. В центре внимания Булатовой в ее сериале в Ингушетии было то, что она называет постпамятью, или «отношением «поколения после» к личной, коллективной и культурной травме тех, кто был раньше». Концепция является сложной. «Невозможно проиллюстрировать постпамять, но я пытаюсь. Поэтому я сочетаю старинные орнаменты и поделки с дикой горной природой, замками и женскими портретами».
Фотография Светланы Булатовой
Пожалуйста, соблюдайте авторские права.
Несанкционированное использование запрещено.
Каждый ковер не только согревает или украшает дом, но и рассказывает историю, узоры которой иногда принадлежат одной семье и неизменно передаются из поколения в поколение. В одной ингушской народной песне подробно описывается, как женщина по имени Пятимат придумывает истин, который ее шесть дочерей помогают ей совершить на травяном поле в течение 12 дней.
Сегодня, даже без стрижки и окрашивания шерсти, как это делали бы предыдущие поколения, процесс наслоения мокрой шерсти (в идеале самой мягкой, состриженной с овец осенью), ее прокатки и усадки, раскроя и сшивания по рисункам, а также обрезки края по-прежнему трудоемки, что приводит к грубым рукам и сырым локтям.
«Шерсть — прекрасный материал, с которым приятно работать, — говорит юная ингушская валяльщик Хава Кодзоева. — Если, конечно, ты не переусердствуешь!
Ремесло также является способом получения хорошего дохода для женщин, особенно в сельской местности.
В прошлые века большие ковры расстилались группами женщин в сопровождении музыкальных инструментов, чтобы сохранить легкое настроение и положительную энергию в конечный продукт.
Мастерская в столице готовит валяльщиков от 11 до тех, кому за 60. Двое из первых студентов с момента открытия заведения в 2019 году.были Кодзоева, которой было 15 лет, когда она начала, и Залина Хамхоева, которой было 55 лет.
Пожалуйста, соблюдайте авторские права. Несанкционированное использование запрещено.
Пожалуйста, соблюдайте авторские права. Несанкционированное использование запрещено.
Левый : Архитектурный комплекс Вовнушки (что означает «Место боевых башен») состоит из четырехэтажных башен, встроенных в скалы, и сейчас находится на территории Джайрах-Асинского государственного историко-архитектурного музея-заповедника. Столетия назад этот комплекс башен был частью системы сторожевых вышек на Шелковом пути. Каменные дома и башни часто утепляли и украшали войлочными коврами.
Справа : Этнограф Танзила Дзаурова позирует в традиционном женском головном уборе с вышивкой Лейлы Бурсаговой в Джейрахском районе Ингушетии. Истинг представляет собой современное воспроизведение ингушского национального орнамента XIX века из села Густ. Он был нарисован художником Гази-Магомедом Даурбековым в начале ХХ века, переиздан в книге « Ингушский национальный орнамент, » и теперь создается новым поколением валяльщиков.
Фотографии Светланы Булатовой
«К сожалению, я не выросла, когда это ремесло практиковалось в каждом доме», — говорит Кодзоева, но говорит, что ее мать и тетя начинают ткать ковры. Одно из ее любимых украшений символизирует женское благополучие. «Это украшение стало символом нашей ассоциации isting, потому что в нашей ассоциации только женщины и женское благополучие для нас важнее всего». Корень самого слова «истинг» относится к слову «женщина» на ингушском языке.
Выпускница мастерской Хамхоева вспоминает, как в детстве видела женщин, вяжущих в метро, но и в ее доме не было традиции шитья.