Афрофранцузы: Арабы и афрофранцузы: почему проблемы с мусульманами не в Макроне

alexxlabОставить комментарий на Афрофранцузы: Арабы и афрофранцузы: почему проблемы с мусульманами не в МакронеРазное

Арабы и афрофранцузы: почему проблемы с мусульманами не в Макроне

29 октября 2020

Слово и Дело

Новые теракты вспыхивают во Франции. Очередным катализатором противостояния стала история с французским учителем Самюэлем Пати, который был убит мусульманином за оскорбление Пророка Мухаммеда. В этой истории столкнулись французская свобода слова и защита чувств верующих. Однако политолог Юрий Рубинский считает, что проблема намного глубже.

Фото: Слово и ДелоСлово и Дело

Есть несколько причин, почему именно Франция сегодня оказалась в центре такого противостояния.

Видео дня

Во Франции находится самая большая мусульманская община в Евросоюзе. Там живут порядка шести миллионов мусульман, как правило, арабского или турецкого происхождения. Из них большинство — это французские граждане. Многие из них вполне лояльны к Франции и ее правительству, но конфликты диаспоры с этническими французами в случившейся истории имеют достаточно большое прошлое.

Франция прошла через период деколонизации, распад империи, семь лет очень тяжелой и кровавой войны в Алжире. Кстати, среди французских мусульман большинство – все-таки выходцы из Алжира, Турции и бывших владений Франции – Марокко и Туниса.

Источник фото: Global Look Press — Norbert Scanella / imago-images.de

Более того, мусульманские общины сосредоточены в пригородах крупных городов — в частности, Парижа. Большинство французских мусульман экономически и социально живут намного хуже коренных французов.

«В таких условиях, среди этой диаспоры имеют немалое влияние и экстремистские элементы, которые заявляют, что для них шариат и законы ислама выше, чем законы республиканской демократической Франции. Франция такая не одна. В той же Германии присутствие турок не менее значительно, но с ними ситуация менее конфликтная», — рассказал политолог.

Во Франции причина в том, что французская система ценностей и национальная идентичность корнями уходят во французское Просвещение, в демократию и права человека. Во времена Французской революции конфликт с аристократией и монархией приобрел характер противостояния с католической церковью. Тогда католическая церковь рассматривалась как союзник старого режима, и конфликт с ней был очень длительный и тяжелый.

Источник фото: Global Look Press — Panoramic / Keystone Press Agency

Крупнейшей вехой в этом противостоянии стал Закон о разделении церкви и государства 1905 года, в котором было сказано и об отделении школы от церкви.

«Это очень важно. Такие же революции были и в Англии, и в США, и в Нидерландах. Но там они проводились под знаменем революционного, христианского протестантизма. А во Франции наоборот – в условиях противостояния с церковью. Например, Вольтер, самая видная фигура французского Просвещения, сформулировал свою формулу отношения к католической церкви: «раздавите гадину!». Это говорит о том, что корни этой проблемы уходят далеко в историю Франции», — рассказывает Юрий Рубинский.

Вместе с тем нельзя считать, что большинство французских мусульман отвергают французскую республику и демократию. Они хотели бы жить так же, как другие этические французы, но их материальное и моральное состояние ущемленное.

По мнению политолога, карикатуры Charlie Hebdo — это просто повод, а не причина. Сами карикатуры на Пророка Мухаммеда не французские, а датские. В 2006 году они были опубликованы датской газетой, а французский сатирический еженедельник Charlie Hebdo их перепечатал.

Сегодняшняя ситуация совпала с тем, что именно сейчас судят сообщников террористов, которые расстреляли 12 журналистов сатирического еженедельника. Это стало предлогом вновь вернуться к этим карикатурам.

«В результате чеченец по происхождению, который приехал во Францию шестилетним и двенадцать лет жил во Франции, убил учителя, показавшего карикатуру на Пророка. Почему он его убил? Он жил в ста километрах от этого лицея! Потому что отец одной из учениц не просто пожаловался на него, а выставил в социальные сети его портрет и адрес, то есть, фактически, призвал к его преследованию», — рассказывает политолог.

Важно также и то, что этот конфликт переплелся с другой важной проблемой – коронавирусом. Вчера президент Макрон ввел новые меры карантина. Они оказались очень болезненными для французов. Макрон в этом смысле не поддерживается французами. Причем эти меры по экономическим и социальным причинам воспринимаются более болезненно именно мусульманской общиной. Не потому, что они мусульмане, а потому, что они хуже живут. Поэтому, по статистике жертв коронавируса среди иммигрантов намного больше, чем среди коренных французов. Это только подлило масла в огонь.

Источник фото: Global Look Press — Panoramic/Keystone Press Agency

«Наконец, очень печально, что президент Турции Эрдоган вступил в открытое противостояние с президентом Франции. Сейчас Эрдоган претендует на лидера всех мусульман мира. Это связано и с разделом экономических зон в восточном средиземноморье, где есть месторождения газа. В этой ситуации Франция поддерживает партнеров по Евросоюзу Грецию и Кипр против Турции. Было противостояние и в Ливии, и в Сирии. Даже в Карабахе они заняли противоположные позиции. Вместе взятое, оно приобрело совершенно неадекватный характер, потому что каждая сторона оперирует к своим ценностям, к своей идентичности».

Во Франции есть целая культура протеста. Но дело в том, что сегодня эта культура выглядит довольно странно. Исторически, она была направлена против католической церкви как союзника монархии во время Великой Революции.

Но надо сказать, что и со стороны лично Макрона были допущены определенные неосторожности. Он заявил, что политический исламизм, — крайнее исламское течение, которое дискредитирует ислам и делает его врагом демократии, прав человека и так далее.

Политолог подчеркнул, что это не приобрело бы такого драматического характера, если бы не контекст коронавируса. Во всем мире от него больше всего страдают экономически и социально уязвимые слои. А во Франции это мусульмане. Ситуация во Франции глубокая и сложная, и нуждается в серьезном изучении. Здесь не место популистским и эмоциональным высказываниям. Только так можно успокоить две по-своему правые стороны.

Наука,Юрий Рубинский,Charlie Hebdo,Католическая церковь,ЕС,

Valeurs actuelles (Франция): Марион Марешаль c сожалением отмечает, что «к 2050 году коренные французы останутся в меньшинстве»

Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ

Читать inosmi.ru в

Марион Марешаль высказала опасение по поводу того, что коренные французы могут остаться в меньшинстве к 2050 году. Она верит в ассимиляцию иностранцев во Франции в принципе, но это будет невозможно, если культура иммигрантов будет превалировать в стране.

Редакция

Это тревожное замечание Марион Марешаль. Президент Института политических, экономических и социальных наук дала интервью изданию Livre Noir в воскресенье 16 мая. Она упомянула возможность того, что «коренные французы» могут оказаться «в меньшинстве к 2050 году»: «Согласно официальным данным Национального института статистики и экономических исследований (INSEE), если мы будем продолжать раскручивать этот маховик, коренные французы окажутся в меньшинстве на французской территории примерно к 2050 году.

Однако, если исторический народ станет меньшинством, будет ли Франция по-прежнему Францией», — задается она вопросом.

«Будет ли Франция по-прежнему Францией, если завтра мы станем исламской республикой? Я совсем в этом не уверена», — продолжила бывшая депутат. Марион Марешаль напомнила: «Народы также создают цивилизации и страны». Она верит в ассимиляцию иностранцев во Франции в принципе, но это «больше не происходит, если иноземные культуры начинают превалировать» во Франции.

Жан-Люк Меланшон гораздо более оптимистично предвидит такой же сценарий. Несколько раз за последние годы основатель партии «Непокоренная Франция» говорил о «креолизации» Франции, то есть постепенном и мягком смешении определенной группы населения. Эту тему Жан-Люк Меланшон снова затронул в воскресенье, 16 мая, во время встречи, организованной в Авероне. Во время своего выступления, транслировавшегося в прямом эфире на Ютюбе, бывший сенатор сказал, что к 2050 году «50% населения Франции будут принадлежать к смешанной расе.

«Мы тот народ, который креолизируется в данный момент», — отметил Жан-Люк Меланшон.

Комментарии читателей

johnj1

Проблема в том, что больше нет ассимиляции, и что мы будем жить все больше в противостоянии друг другу. Но один народ должен иметь общую культуру и общие идеалы.

phili1

Африканцы из наших бывших колоний воевали в 1914-1918 годах, чтобы спасти Францию, защитить коренных французов. Такого мнения придерживаются некоторые потомки тех борцов.

robertjun390r

Я не понимаю, почему в стране, где более 3 миллионов безработных, необходимо продолжать принимать мигрантов во Франции. Разве мало сейчас иммигрантов? Вперед Франция! Вперед, куда? Скоро узнаем. А кто будет убирать наш мусор в 2050 году?

cathe3

Сплошная демагогия. По этому вопросу Меланшон и Ле Пен (Марин, прим.ред.) единодушны, так как хотят быть избранными. Они только констатируют факты, но не предлагают решения. Избирательная логика. Один не лучше другой.

etien1

Еще один спектакль, разыгранный Меланшоном, чтобы заставить людей поверить, что миграционные проблемы сводятся к смешанным бракам. Однако проблема не в иммиграции и не в смешении. Проблема в неразумной иммиграции и неассимиляции (в благородном смысле этого слова) новых этнических групп. Однако ассимиляция необходима, если мы хотим жить бок о бок, а не один против другого в нашей стране.

Oanellig

Попросить французов иметь больше детей? Но это непросто в нынешней экономической ситуации (пандемия, безработица).

Lisianthus

Вот в 1970-х годах было 52 миллиона французов, и стран жила определенно не хуже, мы должны остановить иммиграцию и потребовать ассимиляции уже живущих здесь иностранцев.

BabouchkA

Вот что стало с Францией, которую на протяжении более 40 лет мы отдавали то левым, то правым. Они договорились о катастрофическом результате, который мы сейчас видим, а завтра будет еще хуже. Политики всех мастей, вы несете полную ответственность за свои электоральные компромиссы.

josew3

Чтобы противостоять этому, мы должны натурализовать только тех мигрантов, у которых есть трудовой договор. Без этого условия натурализация будет невозможна, и мигрант должен будет принудительно вернуться на родину со своей семьей. Так делают во всех странах, где нет проблем с иммиграцией. Это их страна должна работать и поддерживать своих граждан. Другие не могут взять их под свое крыло без ущемления прав своих граждан.

pierrefra29522

Семейные пособия ставят в невыгодное положение тех, кто работает с низкими доходами и имеет одного или двух детей. Молодая пара, которая начинает с низкой, но не катастрофической зарплатой, быстро оказывается в затруднительном положении, потому что ей никто не помогает. Здесь нужно что-то менять.

andré3

Француженки и французы, мы больше не можем медлить. Если мы действительно хотим спасти ФРАНЦИЮ, сейчас самое время доказать это, давайте действовать, давайте никогда не будем забывать, что только от нашей любви к нашей стране будет зависеть спасение нашей истории. Это надо делать прямо сейчас.

 

«Каждый день я учусь»: афро-французская идентичность во Франции – фоторепортаж | Франция

Первое поколение афро-французских граждан, родившихся во Франции после принятия в 1976 году закона о воссоединении семей, борется за свое место между чувством непричастности и своим географическим происхождением. Это документальный фильм, созданный на основе интервью, семейных архивов и портретов женщин, осознающих свою борьбу в стране.

Следующему поколению предстоит более легкий путь, так как их французские родители будут знать французскую бюрократию и образ жизни.

Глэдис

Глэдис Кенфак, 41 год, менеджер по экспортным продажам. «Я думаю, что настоящая свобода, которую мы имеем, заключается в том, что сегодня нам больше не стыдно высмеивать наших родителей», — говорит она. «Это правда, что в Африке родители и старейшины священны. Я думаю, что эта двойная культура передает тот факт, что мы не стыдимся своих родителей. Мы признаем их предубеждения, но нам удается говорить о них, не воспринимая это как неуважение.

«Я думаю, что мы добились настоящего прогресса здесь, потому что все видео, которые я вижу в TikTok или в Instagram, показывают молодых женщин или молодых мужчин, которые высмеивают акцент своей мамы, которые высмеивают тот факт, что мама не понимает то, что сказал учитель, который высмеивает тот факт, что они очень быстро злятся… Десять лет назад это не было бы принято, это было бы воспринято как неуважение. В настоящее время мы делаем это с достаточной любовью и уважением, чтобы высмеивать их образ жизни, и в то же время мы признаем их ценность».

Фатумата

Фатумата Коне, 41 год, политик из Europe Écologie les Verts и президент городского совета Парижа. «Мне было очень трудно понять, что чем больше я продвигался на важные должности, тем меньше людей из иммигрантского происхождения. Чтобы пробиться, нужно сделать в три раза больше, это очень сложно», — говорит она.

«Впервые я действительно почувствовал это в университете. Я был в [Новом Сорбоннском университете], на факультете коммуникаций. Во время лекций при сотнях студентов не было и 10 чернокожих. Так что это правда, что это то, что бросает нам вызов. Это был первый раз, когда я почувствовал, что мне приятно обсуждать и проводить время с людьми, которые больше похожи на меня. Но всегда с этим вопрошанием: а почему на каждом этапе моей жизни, моей учебы, чем выше я иду, тем меньше было таких, как я, видимого меньшинства? Это всегда беспокоило меня.

«Я думаю, что это действительно ударило по моему лицу, когда я стал избранным представителем, особенно с насилием в социальных сетях. Именно тогда меня вернули к моему образу чернокожей женщины, и несколько человек оскорбляли меня. У меня такое чувство, что меня на самом деле обвиняли в том, что у меня есть обязанности. Это был первый раз, когда я действительно почувствовал себя выделенным, потому что я был черным. Я сказал себе: «Ну вот и все. На самом деле то, что люди видят, это прежде всего чернокожая женщина». И это было проблемой для меня, потому что это не обязательно было чувство, которое я испытывал в своей жизни».

Kheira

Kheira, 27 лет, блогер, модный дизайнер и бизнесвумен. Она ушла с работы, чтобы открыть собственный бизнес, специализирующийся на африканских продуктах быстрого питания.

«Когда мы представляем себе парижанку, в самом клишированном варианте мы представляем себе стройную, белокурую и очень стильную девушку с маленькой сумочкой Chanel. Это и смешно, и не смешно», — говорит она. «Потому что это совсем не соответствует действительности. Парижанка для меня – это девушка, которая живет в Париже, которая знает город, его места, так что вопрос не во внешности. Такие парижанки, конечно, есть, но парижанки сегодня бывают самых разных типов».

«Я думаю, мы боимся мечтать. Мы боимся сказать: «Я могу это сделать». Потому что сами скажем: нет. Люди вокруг нас скажут «нет», и люди, которые не хотят, чтобы вы добились успеха, скажут «нет». Так что барьеров уже несколько. Я думаю, что представительство позволяет вам вернуть себе уверенность.

«Сегодня во Франции существует много разных культур, и всем им есть место. Богатство этой страны в том, что несколько культур живут вместе. Завтра дети из этих культур вместе пойдут в школу. Образуются смешанные пары из разных культур. Все культуры здесь, и мы должны представлять их все».

Асса

«Каждый день я строю. Каждый день я учусь. Каждый день я пытаюсь создать свою личность. Это немного сложно, но мы стараемся», — говорит Асса.

«[Женщины, которые переезжают во Францию] знают только своих мужей, но они должны научиться жить здесь, со всей французской культурой, и приспособиться к языку, климату, системе, тому, как она работает, со здравоохранением и всеми оформление документации. Тогда как воспитывать ребенка во Франции. Например, когда у них есть дети, которые ходят в школу. В Африке у них была школа, но она была другой. Во Франции каждое утро в такое-то время нужно быть там. Для женщин, которые даже не могут определить время, это не очевидно. Затем у вас есть ребенок, который чему-то учится дома, а в школе он учится другим вещам. Это не одно и то же. В языках совершенно разные слова. Помню, в детском саду и дома было совсем по-другому.

«Это была значительная разница, которая иногда доставляла трудности, потому что родители-иммигранты не говорили по-французски и поэтому не могли исправить домашнюю работу. И даже участвовать в обучении ребенка, когда, например, учитель вызывает родителей. Во-первых, они не понимали языка, а иногда, даже если матери и понимали, то не знали, как это делать. Моя дочь не успевает в школе, что мне делать? Я не умею учить, может быть, я не могу позволить себе учить ее».

Кумба

Кумба Дукуре, 30 лет, техник-химик. «Я не вижу смысла здесь находиться, мне скучно приходить, но я прихожу за детьми», — говорит она.

Государственная школа сыграла важную роль в ознакомлении с французской культурой, политикой и языком первого поколения молодых людей во Франции. Многие травмы также связаны с различным обращением и отсутствием поддержки для учащихся со стороны родителей-иммигрантов. Школа иногда была местом, где дети действительно сталкивались с расизмом, иногда с очень жестокими выражениями.

Летиция

Летиция Нгото, 35 лет, организатор мероприятий и культурный программист. Она основала Art Press Yourself, мероприятие, посвященное афро-французским гражданам.

Aissé

Aissé N’Diaye, 41 год, модельер, а также занимается восстановлением старых изображений и историй африканских семей.

«Когда я отправляюсь в Африку, в страну своего происхождения, в свою деревню или даже когда я отправляюсь в Африку вообще, люди думают, что я француженка», — говорит она. «Они никогда не скажут мне: «ты африканец», или «ты, мавританец», или «ты, сонинке». Они всегда будут называть меня французом. Именно в такие моменты я чувствую себя французом.

«Это парадоксально и даже немного шизофренично, потому что я чувствую себя полностью африканцем. Но здесь, во Франции, нас считают африканцами, а не настоящими французами. То есть нас считают гражданами второго сорта, хотя мы также считаемся французами из-за — или благодаря — нашим документам. Так что это двойной стандарт с точки зрения имиджа, который иногда сложен».

Франция — идеальное убежище для афроамериканцев?

«В одном квадратном квартале Парижа больше свободы, чем во всех Соединенных Штатах Америки», — сказал в 1919 году писатель Ричард Райт.46. ​​Афроамериканцы в поисках терпимости всегда находили убежище во Франции, стране, якобы безразличной к расе. Но является ли это утверждение фактом или вымыслом? Это тема нового американского документального фильма

Myth of a Colorblind France , который теперь доступен для онлайн-трансляции.