Билеты
15 ср
14:00БИЛЕТОВ НЕТ Экскурсия
17:00БИЛЕТОВ НЕТ Экскурсия
19:00500 ₽16 билетов Бродский-Бодлер-Беньямин: городская культура в поэзии. Дискуссия и презентация книги Вальтера Беньямина «Бодлер»
16 чт
14:00БИЛЕТОВ НЕТ Экскурсия
17:00БИЛЕТОВ НЕТ Экскурсия
17 пт
14:00БИЛЕТОВ НЕТ Экскурсия
17:00БИЛЕТОВ НЕТ Экскурсия
19:00800 ₽23 билета
Эссе Иосифа Бродского «Трофейное» и ретроспективная рецепция «трофейного кино».
18 сб
11:00БИЛЕТОВ НЕТ Экскурсия
14:00БИЛЕТОВ НЕТ Экскурсия
17:00БИЛЕТОВ НЕТ Экскурсия
18:00500 ₽30 билетов Творческий вечер Сергея Стратановского
19 вс
11:00БИЛЕТОВ НЕТ Экскурсия
14:00БИЛЕТОВ НЕТ Экскурсия
17:00БИЛЕТОВ НЕТ Экскурсия
18:00800 ₽1 билет «Баллада 1962 — 2022». Авторская экскурсия Каси Денисевич 19:001000 ₽4 билета Авторская экскурсия Дениса Ахапкина
20 пн
14:00БИЛЕТОВ НЕТ Экскурсия
17:00БИЛЕТОВ НЕТ Экскурсия
21 вт
14:00800 ₽1 билет
Экскурсия
17:00800 ₽3 билета
Экскурсия
19:00800 ₽23 билета
«Общество мертвых поэтов» Иосифа Бродского.
22 ср
14:00БИЛЕТОВ НЕТ Экскурсия
17:00БИЛЕТОВ НЕТ Экскурсия
23 чт
11:00БИЛЕТОВ НЕТ Экскурсия
14:00БИЛЕТОВ НЕТ Экскурсия
17:00БИЛЕТОВ НЕТ Экскурсия
24 пт
14:00БИЛЕТОВ НЕТ Экскурсия
17:00БИЛЕТОВ НЕТ Экскурсия
25 сб
12:00БИЛЕТОВ НЕТ Экскурсия
14:00БИЛЕТОВ НЕТ Экскурсия
17:00БИЛЕТОВ НЕТ Экскурсия
19:00500 ₽30 билетов Еврейский текст у Иосифа Бродского
26 вс
11:00БИЛЕТОВ НЕТ Экскурсия
14:00БИЛЕТОВ НЕТ Экскурсия
17:00БИЛЕТОВ НЕТ Экскурсия
27 пн
14:00800 ₽12 билетов Экскурсия 17:00800 ₽13 билетов Экскурсия
28 вт
14:00800 ₽14 билетов
Экскурсия
17:00800 ₽14 билетов
Экскурсия
19:00800 ₽29 билетов
Иосиф Бродский и Марина Цветаева.
Цикл лекций Дениса Ахапкина
19:00800 ₽не ограничено
ONLINE: Иосиф Бродский и Марина Цветаева. Цикл лекций Дениса Ахапкина
О музее
«…Эти десять квадратных метров были моими — лучшие десять квадратных метров, что я знал в жизни». В Полутора комнатах Иосиф Бродский прожил 17 лет — вплоть до отъезда в эмиграцию. Теперь в них располагается музей, экспозиционное пространство и книжный магазин «Конец прекрасной эпохи»
Контакты и адрес Билеты История музея Команда
Музей состоит из двух частей — мемориальной коммунальной квартиры, в одной из комнат которой с 1955 по 1972 год жила семья Бродских, и примыкающего к ней экспозиционного пространства. Архитектурное решение последнего предложил московский архитектор и художник Александр Бродский (не родственник, но однофамилец поэта).
Максим Левченко, директор музея «Полторы комнаты» Иосифа Бродского:
«По сути, главное, что сделал Александр, — это то, что он не сделал ничего лишнего.Его особенный талант — увидеть, зафиксировать и сохранить пространство памяти, ностальгическую ветхость. Он умеет достать из предмета подлинную красоту, ничего не придумывая. Все получилось честным, настоящим».
Его особенный талант — увидеть, зафиксировать и сохранить пространство памяти, ностальгическую ветхость. Он умеет достать из предмета подлинную красоту, ничего не придумывая. Все получилось честным, настоящим».Так, в этой «новой» части музея остались только подлинные вещи: печи, лепнина, кирпичи и дранка, которых раньше было не видно за оштукатуренными стенами, настоящие двери конца XIX века. Это пространство получилось действительно уютным: тут можно чувствовать себя как дома — налить кофе, взять книгу из библиотеки и почитать ее в кресле у камина. Сейчас эта часть рассказывает о времени поэта, вкусах и настроениях поколения шестидесятников и о том, как это все соотносилось с поэзией Бродского. Следуя логике организации музейного пространства, посетитель двигается маршрутом от общего к главному, от эпохи к поэту и, наконец, попадает в мемориальную часть, в сами «Полторы комнаты».
Основная концепция «Полутора комнат» — сохранение в них подлинной пустоты.
«Остальное — их [Марии Моисеевны и Александра Ивановича, родителей поэта] плоть, их одежда, телефон, ключ, наше имущество и обстановка — утрачено и никогда не вернется, как будто в полторы наши комнаты угодила бомба.
Не нейтронная бомба, оставляющая невредимой хотя бы мебель, но бомба замедленного действия, разрывающая на клочки даже память. Дом еще стоит, но место стерто с лица земли, и новые жильцы, нет — войска оккупируют его: таков принцип действия этой бомбы. Ибо это война замедленного действия». Иосиф Бродский, «Полторы комнаты», 1985Обстановка «Полутора комнат» частично утрачена. Часть мебели была утеряна; поверх старых обоев, которые были при Бродском, были наклеены новые; поверх пола, по которому нельзя было разгуливать в носках, так как это «дурная примета <…> — к смерти в доме» (как говорила мать поэта), был постелен новый паркет. В ходе реставрации все эти более поздние слои были аккуратно сняты, и обнажилось настоящее. Получилась пустота, которая эмоционально намного сильнее, чем воссозданная атмосфера коммунальной квартиры. Что-то сходное с руинами, рассказывающими про время, — столь важную тему для поэзии и прозы Иосифа Бродского.
История музея
Идея создания музея Иосифа Бродского в мемориальных «Полутора комнатах» появилась в 1999 году.
За первые пять лет работы, Фонду создания музея Иосифа Бродского удалось выкупить четыре из пяти жилых комнат в мемориальной квартире (хозяйка последней отказалась продавать жилплощадь, где она живет с самого рождения). Казалось, что на этом моменте работа по созданию музея зашла в тупик.
В 2015 году, к юбилею Иосифа Бродского, музей удалось открыть на один день. Вместе с Фондом создания, в открытии принимали участие наши друзья из музея Анны Ахматовой в Фонтанном Доме, в фондах которого хранятся личные вещи поэта.
С 2017 года к работе присоединился российский предприниматель Максим Левченко. Для начала был создан информационный портал Brodsky. online, рассказывающий о жизни и творчестве Иосифа Бродского, а в 2018 году выкуплена соседняя с музеем квартира.
Сейчас перед нами стоит огромное количество задач. Музей общается с друзьями поэта и ведет работу по формированию фондов. Ведется исследовательская и экспозиционная деятельность, по результатам которой в музее устраиваются выставки, посвященные жизни и творчеству Иосифа Бродского, лекции, конференции, встречи и многое другое.
Все только начинается!
Искренне Ваша, команда музея «Полторы комнаты» Иосифа Бродского.
Команда
Максим Левченко
директор музея
Анна Наринская
главный куратор
Александр Бродский
архитектор
Анастасия Демидова-Рындина
архитектор
Анна Маленкова
арт-директор
Михаил Иванов
архитектор
Михаил Мильчик
председатель Совета музея Иосифа Бродского
Антон Алексеевский
исполнительный директор Фонда музея Иосифа Бродского
Ирина Рябикина
главный хранитель
Юлия Сенина
научный сотрудник, экскурсовод
Иван Оносов
экскурсовод
Варвара Кукушкина
экскурсовод
Сайт
Дизайн Александр Московский, Дарья Яржамбек
Разработка Александр Бальчунас
Я и Иосиф Бродский: Андрей Хржановский в сериале «Полтора комната»
Интернет-эксклюзив
Григорий Дитятковский в роли Иосифа Бродского в фильме «Полтора комната» (2009)
«Конечно, один общий туалет ванная и одна кухня.
– Иосиф Бродский, В полутора комнатах
Зато кухня была довольно просторная, туалет очень приличный и уютный. Что касается ванной комнаты, то русские гигиенические привычки таковы, что одиннадцать человек редко пересекаются друг с другом, принимая ванну или занимаясь стиркой. Последние висели в двух коридорах, соединявших комнаты с кухней, и белье соседей знали наизусть…» До того, как в 1964 году его выслали за «тунеядство» (судья: «Кто вас признает поэтом? Кто зачислил вас в ряды поэтов?»), советское государство поселило Иосифа Бродского и его родителей на первые 24 года. своей жизни в пределах одной комнаты некогда престижного ленинградского многоквартирного дома.
Как позже описал будущий американский поэт-лауреат и лауреат Нобелевской премии в своих миниатюрных мемуарах «В полутора комнатах» (опубликованных в его 1986 сборник очерков «Меньше одного»), он попытался приватизировать свой уголок семейной обители импровизированной баррикадой из книжных полок и качающихся чемоданов, за которыми «игрушка чувствовала себя в безопасности, а Марианна могла обнажить не только грудь».
Отец Бродского был фотографом, и «В полутора комнатах» структурирован как серия из 45 написанных «фотографий», с помощью которых Бродский пытается восстановить это гнездо с расстояния полмира и полжизни. (Советская бюрократия никогда не разрешала родителям Бродского приезжать к нему.) Дети, как говорится в эссе, всегда отчаянно спешат покинуть свое гнездышко. «И однажды человек понимает, что гнездо пропало. Люди, давшие ему жизнь, мертвы. Он понимает, что единственной настоящей вещью в его жизни было это гнездо».
Теперь — в руках ровесника Бродского Андрея Хржановского, великого русского мультипликатора — фотографическое гнездышко превратилось в анимированное путешествие в прошлое. Построенный как своего рода придуманное продолжение эссе и жизни Бродского, «Полтора комната» погружает престарелого писателя в благоговейное настроение на лодке обратно в Санкт-Петербург, чтобы вновь посетить свои юношеские воспоминания и привидения.
Большая часть фильма представляет собой воссоздание прежней жизни Бродского в духе Феллини: два молодых актера играют Бродского, переживающего осаду Ленинграда, позорящего Сталина в школе, завоевавшего череду девушек в его полузанавешенном полушарии.
комната и восхваляет свободу, присущую импортированным фильмам о Тарзане в разгар хрущевской оттепели. Но точно так же, как в фильме ускользает поэзия, фантазия и реальность, Хржановский привносит всевозможные анимационные полеты фантазии, от большевиков в театре теней до движущейся книги рецептов, левитирующих музыкальных инструментов в стиле Магритта, катающихся на коньках ворон, летающих пегасов и прочего. Бродский-суррогатные кошки. (Животные мотивы фильма и фольклорная трактовка памяти напоминают шедевр Юрия Норштейна «Сказка сказок».)
Хржановский также смешивает кинопленку, в том числе фальшиво-документальные 16-миллиметровые кадры и настоящие клипы Бродского, для создания эффекта воспоминаний, и почти мимоходом делает запись о современном Санкт-Петербурге. Это анимационный фильм в полном смысле этого слова, настолько щедрый и чарующий портрет души художника, насколько это возможно. Даже советский судья мог узнать в нем ответы на свои вопросы.
NB: Каково было ваше родство с Бродским?
АК: Когда я прочитал «В полутора комнатах», я понял, что это обо мне и для меня.
Мы жили в одно и то же время в одной стране в одной среде. Мы разделяли это понимание коммуналки, этой «полуторки». Мы оба были единственными сыновьями родителей, которые были уже не так молоды. У нас были одни друзья, одни интересы. К сожалению, мне так и не удалось встретиться с ним лично. Было время, когда он приглашал меня к себе домой через друзей, но я, увы, не воспользовалась случаем.
Но я был влюблен в его стихи и его картины, его рисунки. Он был великим художником, как и Пушкин. И, конечно же, я любил его литературу — видно, что он был первым и лучшим поэтом своей эпохи. Я читал много его стихов еще до того, как их начали печатать в России, что они сделали только после распада СССР. Люди копировали и распространяли его стихи от руки; Недавно я нашел несколько рукописных копий полувековой давности.
Полторы комнаты (2009 г.))
Некоторые фразы, сказанные родителями Бродского в фильме, я на самом деле взял из памяти, то, что я помню, говорили родители.
И я передал ему несколько своих фраз. Я не хочу быть более конкретным, чем это, указывать, что чье, произошло это или нет, потому что это испортило бы тайну. Наш фильм — мистификация; это наше воображение.
Но могу вам сказать, что одну из реплик в фильме я слышал от подруги Бродского. Он ей говорит: «Однажды про нас снимут фильм», а она спрашивает: «Кто меня сыграет?» А он говорит: «Джина Лоллобриджида!»
Интересно, что я встретил Лоллобриджиду в Москве и спросил, не хочет ли она сняться в фильме. Она согласилась, и я даже написал эпизод, где она будет играть роль, но, к сожалению, бюджет не позволил. Я думаю, что за одну эту сцену она стоила бы столько же, сколько и весь фильм.
В какой-то момент фильма молодой Бродский заявляет, что ваше поколение было последним, кто заботился о культурных ценностях.
Думаю, он был прав, к сожалению. То близкое окружение, в котором мы жили, облегчало общение между людьми; реальная жизнь была на кухне этих коммуналок, потому что собирали разведданные и говорили о культурных делах.
Сейчас все думают только о деньгах. Я скучаю по тем временам именно по этой причине.
На эту тему даже есть анекдот. Один человек спрашивает другого: «Сколько пять раз пять?» А другой спрашивает в ответ: «Мы покупаем или продаем?»
Полуторная комната (2009)
Каким был ваш опыт советской эпохи? Вам было тяжело работать?
Конечно, мы столкнулись с цензурой, даже в анимации. Для создания «Стеклянной гармоники» мне пришлось провести два года в армии. Но при этом государство давало нам деньги на кинопроизводство, и на одной студии в год снималось 40 фильмов, а не два-три, как сейчас. Правительство должно было дать работу всем директорам; проблема заключалась в том, что когда фильм был готов, его могли не пустить на экран.
Русская анимация всегда была одной из лучших в мире. У него все еще есть потенциал; проблема в том, что сумма денег, которую государство дает на создание всех фильмов в России, равняется бюджету одной минуты Шрека.
Это главное препятствие, на самом деле.
Смотрели Сказку сказок?
Я подошёл к этому дальше. Я нашел «Полторную комнату» поразительно напоминающей об этом с точки зрения обращения с Россией, детством и памятью.
Многие критики проводят параллель с «Зеркалом» Тарковского. Но я думаю, что каждый фильм, основанный на воспоминаниях, имеет аналогичную основу.
Ваш фильм также показывает мастерство во всех стилях анимации. Даже архивные кадры самого Бродского настолько хорошо интегрированы, что создается впечатление, что вы делаете с ними анимационную работу. Легко ли было найти, интересно ли было играть?
Это была огромная работа. Некоторые кадры действительно были сняты нами, но представлены как документальные. Самое большое дополнение, однако, когда мои профессиональные коллеги, глядя на настоящие документальные кадры, спрашивают: «Как вы это снимали?»
Первоначально я снял короткометражный фильм о Бродском, который назывался «Полтора кота» — сочетание анимации, документального кино, фотографии и художественной литературы.
На создание двух фильмов у меня ушло почти десять лет.
[В этот момент Хржановский, вытащив большую пачку фломастеров, начинает рисовать карикатуру на длинноволосого мужчину в брюках-клеш. Переводчик и я наблюдаем за развитием событий.]
Ваш вопрос?
Бродский называет себя «Джозефом Кэтменом» и мечтает о себе как о коте. Вы и он оба были фанатами кошек?
Да, и когда я был в Нью-Йорке, я видел последнюю кошку Бродского. Его звали Миссисипи, и Бродского часто спрашивали: «Как вы выбрали это имя?» А он говорил: «Мне важно, чтобы было много С» — потому что в русском языке звук «С» тоже ассоциируется с кошкой. А его в ответ спрашивали: «Почему ты не назвал это СССР?» – что по-русски на самом деле было «СССР». А он говорил: «Ну, буква «Р» здесь мешает».
Бродский часто вместо автографа рисовал кота.
Значит, он делится этим с Крисом Маркером?
Ах! Я этого не знал. Я знаю, что Уистлер подписался стрекозой.
Софи Майер делает рецензию на «Room and a Half» в июньском номере Sight & Sound за 2010 год.
Иосиф Бродский «В полутора комнатах» — Пушкинский дом
Питер Лоу смотрит на собственный опыт изоляции Бродского через его описание своего семейного дома в советской коммунальной квартире.
Перевод Томаса Де Ваала и статья о стихотворении Иосифа Бродского 1970 года «Не покидай свою комнату» (опубликовано в блоге 25 марта) напомнили нам, как на ранних стадиях пандемии его слова приобрели неожиданное и мощное новое значение. . Предлагая при этом ряд аргументов против , оставляя рассматриваемое пространство («Снаружи не совсем Франция») и последний приказ превратить комнату в твердыню, чтобы не пускать внутрь мир («Превратите этот шкаф в баррикаду. Судьба требует от нас / Чтобы не допустить Космоса, Хроноса, Эроса, Расы и Вируса!») стихотворение, как заметил Де Вааль, является сатирическим посланием для интеллигенции, которая чувствует себя более комфортно в своей внутренней сфере, чем в любой связи с более широкими внешними мирами.
реальность. Бродский, добавил он, «не хотел бы, чтобы ему сказали самоизолироваться». Изоляция, предложенная в его стихотворении, внешне мудра, но в конечном счете обречена на провал.
Несмотря на то, что пандемия нарушила многие запланированные мероприятия, 2020 год — это, по крайней мере, год, когда Бродский получил признание за то, что его бывшая коммуналка в доме № 24 по Литейному проспекту в Санкт-Петербурге открыта как мемориальный музей. Здесь, с выступами на стенах, дающими посетителям ощущение обстановки, которая была бы вокруг него, посетители могут получить доступ к домашнему пространству, в котором жили он и его родители.
Для тех из нас, кто еще не в городе, с посещением Музея, возможно, придется подождать, но сочинения Бродского все же могут указать нам путь туда. По мере того, как мы, возможно, занимались стопками книг, которые мы «читали взаперти», я открывал для себя эссе Бродского, а также «В полутора комнатах» (написанный в 1985 как завершение тома 1986 года Меньше одного ) Я нашел еще одну «комнату» в мысли Бродского.
Это то, что может сказать нам больше через четыре месяца после «изоляции», когда чувства дистанции и изоляции стали более острыми.
Здесь комната одновременно и физическое пространство, и место памяти: та самая ленинградская коммуналка, в которой остались его родители после его высылки из СССР в 1972 году. Но даже вызывая ее, он знает, что это место, которое он почти наверняка никогда больше не увидит; потеря стала еще более болезненной из-за того, что оба его родителя умерли, когда он был в Соединенных Штатах, не имея возможности вернуться обратно через границу, которая закрылась за ним, когда его жизнь на Западе в качестве вынужденного эмигранта, профессора университета , и всемирно известный поэт, лауреат Нобелевской премии.
Ощущение расстояния в эссе работает в обе стороны: родители Бродского так и не смогли получить визы, которые позволили бы им покинуть СССР и встретиться с сыном, пусть даже ненадолго. Между ними встали «двенадцать лет разбитых, возрожденных и вновь разбитых надежд», наполненных не столько письмами (слишком легко открываемыми любопытными глазами КГБ), сколько телефонными разговорами, наполненными недомолвками на случай, если случайное слово приведет к дальнейшим рассуждениям.
неприятность для кого-л. В этой неловкости обе стороны прибегали к «косым и эвфемистическим» комментариям в обсуждениях погоды или чьих-то проблем со здоровьем, чтобы испытать «главное […] услышать голос друг друга». Смогли бы Zoom, Skype или мессенджер Facebook облегчить ситуацию, или добавление визуального элемента еще больше усугубило бы ощущение изоляции? Возможно, неуместно рассматривать это как проблему технологии. Расстояние остается, говорит нам Бродский, однако мы пытаемся уменьшить его ощущение.
В этом смысле эссе могло бы дать нам мрачное зеркало для нашей текущей ситуации: мир, в котором барьеры (в нашем случае скорее биологические, чем идеологические, но часто ничуть не менее политизированные) разделяют семьи и друзей, подвешенные в надежде что некоторые изменения в ситуации могут позволить воссоединиться в какой-то еще неопределенный момент в будущем. Бродский, действительно, несет в эссе мучительное знание, что для него это перманентное состояние, в котором воссоединение невозможно; что, вспоминая своих родителей, он также осознает, что потерял их, без возможности попрощаться или даже перспективы вернуться в то место, где они когда-то жили.
Напоминая о пространстве коммунальной квартиры в Ленинграде, квартале рубежа 20-го века, чьи анфиладные комнаты были грубо переделаны для коммунальной жизни советским чиновничеством, его эссе также является элегией для самого Санкт-Петербурга. сборник другого произведения под названием «Путеводитель по переименованному городу», в котором он описывает рост места, которое сформировало жизнь его и его родителей и которое ему суждено было больше не увидеть.
Оказавшись в своих стенах, квартира становится пространством, в котором состязаются и относительно безопасно. Бродский вспоминает, что его родители редко интересовались прогулками по улицам Санкт-Петербурга, предпочитая после окончания рабочего дня уединиться в среде, созданной знакомыми предметами мебели (кроватью, огромными комодами, в которых множество вещей, как практических, и декоративное хранились) и структура бытового быта. Он также вспоминает, что его более молодое «я» пробовало множество способов создать свое собственное «пространство» в жилой зоне, с письменным столом и книжными полками, разделяющими квартиру, чтобы дать ему ощущение собственного присутствия в ней.
В эссе, которое часто возвращается к тому, как дети находят себя внутри, а затем переживают реальность своих родителей, пространство квартиры становится ареной, на которой очутился будущий поэт. Бродский вспоминает об этом с любовью, потому что это сформировало его и продолжает формировать в памяти, даже если судить по относительной финансовой безопасности и общественному признанию его приемного американского дома.
И без того наполненный чувством утраты, «В полутора комнатах» тем не менее также напоминает нам, что на самом деле ничто не потеряно, если мы, подобно Бродскому, можем это помнить. Лишенный возможности побывать не только дома, но и где-либо на родине, он выбирает вспомнить и сохранить в памяти утраченное пространство и людей, с которыми оно неразрывно связано. Память здесь не инструмент для ностальгии, а способность думать о месте и воображаемо воссоединяться с людьми в нем. На короткое время эссе становится двусторонним зеркалом, которое не только позволяет живому Бродскому снова посетить потерянный дом, но и его родителям «наблюдать за мной в настоящее время, когда я сижу на кухне квартиры, которую я арендую в своей школе, и пишу это».
на языке, которого они не понимали». Это как использование веб-камеры для виртуального тура по дому во время разговора: «Это их единственный шанс увидеть меня и Америку. Это единственный способ увидеть их и нашу комнату.
Возможно, для читателя в нашей текущей ситуации эссе никогда полностью не преодолевает чувство утраты и изоляции, но и никогда не сдается ему. В языке (и особенно в решении Бродского написать по-английски вместо того, чтобы использовать русские слова, которые, по его мнению, были замешаны в преследовании его родителей) возвращаются воспоминания, и люди, разделенные болезнью, расстоянием или даже смертью, снова соединяются. . В «войне времени», которую он видит между нашей способностью сохранять то, что мы не можем видеть или не можем, временно или постоянно, надеяться испытать, и более крупными силами спонсируемого государством разделения, Бродский напоминает нам, что ничто никогда не теряется по-настоящему, даже если он может чувствовать себя болезненно далеким от того, где мы сейчас находимся.