Бродский стихи о ленинграде: Стихи Бродского Иосифа о Санкт-Петербурге

Joomla! Open Source Content Management

ИОСИФ АЛЕКСАНДРОВИЧ БРОДСКИЙ

Даты жизни: 24 мая 1940 — 28 января 1996
Место рождения: город Ленинград, Россия
Русский и американский поэт, эссеист, драматург, переводчик, лауреат Нобелевской премии по литературе 1987 года, поэт-лауреат США в 1991—1992 годах.

   Иосиф Бродский стал самым молодым лауреатом, получившим премию по литературе, и пятым русским – после Ивана Бунина, Бориса Пастернака, Михаила Шолохова и Александра Солженицына. «Я не сомневаюсь, сказал Бродский в нобелевской речи, — что, выбирай мы наших властителей на основании их читательского опыта, на Земле было бы меньше горя. Я говорю именно о чтении, а не о грамотности. Ленин был грамотен, Сталин и Гитлер тоже, но список их жертв далеко превышает список ими прочитанного».

   Иосиф Александрович Бродский родился 24 мая 1940 г. в Ленинграде.
  Его отец, Александр Иванович морской офицер и фотокорреспондент. Участвовал в обороне Малой земли и прорыве блокады Ленинграда. К семье он вернулся лишь в 1948 году и продолжил службу начальником фотолаборатории Центрального Военно-морского музея.

  Мать, Мария Моисеевна Вольперт была бухгалтером, долгое время служила переводчиком в лагере для военнопленных.
  В ранние годы своей биографии Иосиф Бродский испытал все ужасы блокады Ленинграда, во время которой погибли сотни тысяч людей. Их семья, как и многие другие, страдала от голода, холода и прочих кошмаров войны. В первый год войны после блокадной зимы 1941–1942 годов мать Иосифа Мария Вольперт вывезла Иосифа в эвакуацию в Череповец, где они жили до 1944 года.
  В послевоенные годы семейство Бродских по-прежнему испытывало материальные трудности. В 1955 году он ушел из восьмого класса и устроился на завод «Арсенал» фрезеровщиком. Затем работал помощником прозектора в морге, кочегаром, фотографом. Наконец, он присоединился к группе геологов и несколько лет участвовал в экспедициях, в ходе одной из которых открыл небольшое месторождение урана на Дальнем Востоке.
  В это же время будущий поэт активно занимался самообразованием, увлекся литературой. Сильнейшее впечатление на него произвели стихи Евгения Баратынского и Бориса Слуцкого.
  Кроме этого он изучал английский и польский языки.
  По словам самого Иосифа Бродского, первые в своей биографии стихи он написал в возрасте 16 лет.
  В Ленинграде о Бродском заговорили в начале 1960-х годов, когда он выступил на поэтическом турнире в ДК имени Горького. Поэт Николай Рубцов рассказывал об этом выступлении в письме:  «Конечно же, были поэты и с декадентским душком. Например, Бродский. <…> Взявшись за ножку микрофона обеими руками и поднеся его вплотную к самому рту, он громко и картаво, покачивая головой в такт ритму стихов, читал:

У каждого свой хрлам!
У каждого свой грлоб!

Шуму было! Одни кричат:
— При чем тут поэзия?!
— Долой его!
Другие вопят:
— Бродский, еще!»

   Тогда же Бродский начал общаться с поэтом Евгением Рейном. В 1961 году Рейн представил Иосифа Анне Ахматовой. Хотя в стихах Бродского обычно замечают влияние Марины Цветаевой, с творчеством которой он впервые познакомился в начале 1960-х, именно Ахматова стала его очным критиком и учителем.
  В 1958 г. Бродский пишет стихотворения «Пилигримы» и «Одиночество», вследствие чего он также оказывается под давлением со стороны властей. Многие издательства отказывались печатать его произведения.
  Зимой 1960 г. Иосиф Бродский принял участие в «Турнире поэтов». Он прочитал свое знаменитое стихотворение «Еврейское кладбище», которое сразу же вызвало бурную реакцию в обществе. Он услышал в свой адрес множество несправедливой критики и саркастических обвинений.

  Спустя 3 года в советских газетах начали появляться статьи, клеймившие Бродского за паразитический образ жизни. Советские журналисты намеренно вырывали фразы из контекста произведений, чтобы как можно сильнее оскорбить и оклеветать его.
  С каждым днем обстановка все больше накалялась. В итоге, в 1964 г. в газете «Вечерний Ленинград» были напечатаны письма «недовольных граждан», осуждавших творчество поэта.
  13 февраля 1964 года Бродского снова арестовали. Его обвинили в тунеядстве, хотя к этому времени его стихи регулярно печатались в детских журналах, издательства заказывали ему переводы. Следствие и  и суд прошли в ускоренном режиме. О подробностях процесса весь мир узнал благодаря московской журналистке Фриде Вигдоровой, которая присутствовала в зале суда. Записи Вигдоровой были переправлены на Запад и попали в прессу.

Судья: Чем вы занимаетесь?
Бродский: Пишу стихи. Перевожу. Я полагаю…
Судья: Никаких «я полагаю». Стойте как следует! Не прислоняйтесь к стенам! <…> У вас есть постоянная работа?
Бродский: Я думал, что это постоянная работа.
Судья: Отвечайте точно!
Бродский: Я писал стихи! Я думал, что они будут напечатаны. Я полагаю…
Судья: Нас не интересует «я полагаю». Отвечайте, почему вы не работали?
Бродский: Я работал. Я писал стихи.
Судья: Нас это не интересует…

  Судья пыталась выяснить, является ли стихосложение работой и если «да», то где Бродский этому научился? Бродский ответил: «Это не дается образованием». «А чем же?» — поинтересовалась судья. «Я думаю, это …от Бога» — растерянно ответил Бродский.

   Приговор был вынесен суровый: высылка из Ленинграда на пять лет с обязательным привлечением к труду.
  Бродский поселился в деревне Норенской Архангельской области. Работал в совхозе, а в свободное время много читал, увлекся английской поэзией и стал учить английский язык. О досрочном возвращении поэта из ссылки хлопотали Фрида Вигдорова и писательница Лидия Чуковская. Письмо в его защиту подписали Дмитрий Шостакович, Самуил Маршак, Корней Чуковский, Константин Паустовский, Александр Твардовский, Юрий Герман и многие другие. За Бродского вступился и «друг Советского Союза» французский философ Жан-Поль Сартр. В сентябре 1965 года Иосиф Бродский был официально освобожден.
  В том же году в США вышел первый сборник стихов Бродского, подготовленный без ведома автора на основе переправленных на Запад материалов самиздата. Следующая книга, «Остановка в пустыне», вышла в Нью-Йорке в 1970 году — она считается первым авторизованным изданием Бродского.

  Оказавшись на свободе, Бродский по-прежнему слышал бесконечную критику в свой адрес.
  В 1970 г. из-под его пера вышло очередное стихотворение «Не выходи из комнаты». В нем говорилось о том, какое место играет человек в политической системе СССР.
  Тем временем гонения продолжались, и в 1972 г. Бродскому пришлось сделать выбор: лечь в психиатрическую больницу или покинуть Советский Союз.
  В мае 1972 года его вызвали в ОВИР и предложили покинуть страну, чтобы избежать новых преследований. Обычно оформление документов на выезд из Советского Союза занимало от полугода до года, но визу для Бродского оформили за 12 дней.
  4 июня 1972 года Иосиф Бродский вылетел в Вену. В Ленинграде остались его родители, друзья, бывшая возлюбленная Марианна Басманова, которой посвящена практически вся любовная лирика Бродского, и их сын.
   В 1977 году Бродский получил американское гражданство. При его жизни было издано пять поэтических сборников, содержавших переводы с русского на английский и стихи, написанные им по-английски. Но на Западе Бродский прославился прежде всего как автор многочисленных эссе.
   Во время пребывания за рубежом он преподавал русскую литературу в американских университетах, а также занимался переводческой деятельностью. Так, например, Бродский переводил на английский язык стихи Владимира Набокова.
   В 1987 году Иосифу Бродскому была присуждена Нобелевская премия по литературе с формулировкой «За всеобъемлющую литературную деятельность, отличающуюся ясностью мысли и поэтической интенсивностью».
   В 1990 году поэт женился на итальянке с русскими корнями Марии Соццани, но их счастливому союзу было отпущено всего пять с половиной лет. В этом браке у них родилась девочка Анна.
  В 1991 году Бродский занял пост поэта-лауреата США — консультанта Библиотеки Конгресса и запустил программу «Американская поэзия и грамотность» по распространению среди населения дешевых томиков стихов.
   Когда к власти в СССР пришел Михаил Горбачев, произведения Бродского начали печатать в разных журналах, а книги с его творчеством стали появляться на прилавках советских магазинов.
   Позже его пригласили посетить Советский Союз, однако поэт не спешил ехать на родину.
  Во многом ему не хотелось находиться в центре внимания и общаться с прессой. Свои душевные переживания, связанные с возвращением на родину, отразились в стихах «Письмо в оазис» и «Итака».
  Проблемы с сердцем были у Бродского еще до отъезда из СССР. В возрасте 38 лет он перенес в США первую операцию на сердце. Тогда же американская больница направила в Советский Союз официальное письмо с просьбой разрешить родителям поэта приехать ухаживать за сыном. Сами родители больше 10 раз пытались получить разрешение на выезд в Америку, однако это не давало никаких результатов.
   Накануне смерти он как обычно работал в своем кабинете, который находился на втором этаже дома.
  Иосиф Александрович Бродский умер 28 января 1996 года в возрасте 55 лет. Причиной смерти стал пятый по счету инфаркт. С родителями ему так и не удалось увидеться.
  За пару недель до кончины, Бродский приобрел для себя место на кладбище, неподалеку от Бродвея. Там его и похоронили. Однако через полгода тело Бродского было перезахоронено в Венеции на кладбище Сан-Микеле. Венецию, не считая Санкт-Петербурга, Иосиф при жизни любил больше всего.
   На многих фотографиях Иосифа Бродского можно увидеть с разными кошками, которых он просто обожал. По его мнению, у этих животных не было ни одного некрасивого движения.
  Незадолго до смерти Бродский вместе с партнерами открыл ресторан «Русский самовар». В скором времени заведение стало одним из культурных центров русской эмиграции в Нью-Йорке.

---

 

 

 

 

 

 

Бродский.

Возвращение.

В 1964 году Иосиф Бродский по решению суда был выслан из Ленинграда за тунеядство. За его освобождение боролись известные литературоведы, правозащитники, поэты и деятели искусства.

Но как пишет Я. Гордин, «хлопоты корифеев советской культуры никакого влияния на власть не оказали. Решающим было предупреждение „друга СССР“ Жана Поля Сартра, что на Европейском форуме писателей советская делегация из-за „дела Бродского“ может оказаться в трудном положении».

Аккумулятивный эффект усилий дал результат, и 4 сентября 1965 года вышло постановление Верховного Совета об изменении срока наказания Бродского с пяти присужденных лет до реально отбытого (18 месяцев). Но Документ по ошибке от правлен вместо Архангельской области в Ленинградскую, и Бродский стал официально свободен только с 23 сентября.

   
Иосиф Бродский. Ленинград, 1962. Фотограф Борис Шварцман

Фотограф Борис Шварцман не только запечатлел образ поэта в джинсах (и запечатлел сами джинсы, используемые Бродским для зажигания спичек), но и, как пишет Людмила Штерн, “предоставил Бродскому «политическое убежище» в трех кварталах от родителей” в 1962-1963 годах.  

«Борису Шварцману, первоклассному художнику-фотографу, принадлежат четыре известных портрета «раннего» Бродского, более пятнадцати портретов «поздней» Ахматовой, фотография «сирот» над ее гробом в день похорон и множество портретов ленинградской творческой элиты. Шварцман и его жена Софа, оба близкие наши [Штернов] друзья, были и нашими соседями: наши дома находились друг напротив друга. Но у Бори была еще комната в коммуналке на улице Воинова. В ней в 1962 – 63 годах поселился Бродский, спасаясь от излишней близости с родителями. Это крошечная комнатушка (вероятно, в прошлом для прислуги) была отделена кухней от остальных пространств огромной коммуналки. <…> Когда Бродского арестовали, Рейн и Шварцман отнесли его родителям немудреный Осин скарб. Александр Иванович, очень подавленный и грустный, сказал: «Зря Ося стихи пишет. Занялся бы лучше чем-нибудь другим».

После возвращения из ссылки осенью 1965, Бродский снова поселился в упомянутой комнате, а ее хозяину он подарил стихотворение.

ОТРЫВОК
Дом предо мной, преображенный дом.
Пилястры не пилястры, подворотня.
Та комната, где я тебя… О нет!
Та комната, где ты меня… С трудом
огромным нахожу ее сегодня:
избыток осязаемых примет.
Несет борщом из крашеных дверей.
Гремит вода сквозь грязную посуду.
Над ванночками в сумраке сидит
затравленный соседями еврей.
Теперь там фотографии повсюду,
огрызки фонарей, кариатид.
Луна над легендарным шалашом.
Клочки Невы, надгробие из досок.
Бесчисленные бабы нагишом…
И это – если хочешь – отголосок.

Поэт и фотограф продолжали общаться вплоть до 1990-х. По свидетельству Штерн, Шварцман выслал Бродскому старый номер журнала Костер (№12, 1966), где было опубликовано стихотворение “13 очков, или стихи о том, кто открыл Америку”, которое за прошедших тридцать лет нигде не публиковалось, и по словам автора, он успел о них забыть.  
  
Борис Шварцман запечатлел портреты многих писателей и деятелей искусства 1960-1970х годов. В музее Анны Ахматовой в мае 2005 году прошла выставка “Борис Шварцман. Фотопортреты. Люди эпохи шестидесятых…”, посвященная юбилею Иосифа Бродского. 

Ионосфера безнравственности

24 сентября 1965 года Бродский вернулся из ссылки, но первым делом он поехал в Москву, где жил у переводчика и близкого друга Андрея Сергеева. 

Л. Сергеева: «Они договорились с Мариной встретиться в Москве и пожить у нас. Им обоим, по-моему, хотелось и родной город, и все, что было в нем тяжелого и нерешенного, оставить позади, встретиться и побыть вдвоем в новом, дружествен­ном месте». 
А. Сергеев: «Дни наши протекали таким образом. Часов в десять пьем чай, потом обсуждаем весь мир и окрестности. После обеда разговор продолжается. После ужина минут пятнадцать-полчаса Би-би-си и опять разговоры — до 12. Я с вот такой головой ложился. Но самое замечательное, что Иосиф мог говорить сколько угодно, никогда не повторялся и никогда не скатывался на какой-то недо­статочно высокий для него уровень. <…> …Убравшись из дому рано, оставлял на столе какой-нибудь коротенький стишок, который сочинил ночью.» 

В Москве поэт нанес визит благодарности Лидии  Чуковской, и посетил могилу Фриды Виг­доровой, которая вела стенограмму суда и боролась за его свободу, но так и не дождалась его освобождения — Фриды Абрамовны не стало в августе 1965 года. 
Л. Чуковская: «Он как-то вырос и поширел. Большой, будто сильный. Но и по­ трясенный: не кончает фраз, бегает по комнате, все время крутит пальцами. Одет плохо. Но и это его не портит. Доброта, простодушие, ум, дурной нрав, ребячли­ вость — прямой поэт. Читал мне стихи — но бросал, забывал их» 
  
Но не все встречи были приятными, определенная известность Бродского притягивала к нему интерес не только его друзей, но и тех, кто считал себя ими. 

Бродский (из книги “Диалоги с Бродским” Волкова): 
“Это был 1965 год, я только что освободился и приехал в Москву.  Довольно  хорошо  помню, как я попал туда, но сейчас это неважно. Так вот, Евтушенко тогда пригласил меня в журнал «Юность» на банкет, который давал Гладилин в связи с публикацией там своей новой повести. Это была такая феня, о которой я совершенно не подозревал, для меня все это было большим открытием об ту пору; что писатель устраивает банкет для тех, кто помог протолкнуть, пропихнуть его произведение в журнал или   какое-нибудь издательство. (…) Но в принципе  в  банкете  как таковом ничего ужасного нет, это даже и нормально. Дело не в банкете, дело в том, что я там  услышал. Сидели  там в основном сотрудники «Юности», довольно страшные существа. Гладилин встал и, обращаясь ко всем этим падлам и сволочам, начал что-то плести: «Только благодаря вашей мудрости, вашему тонкому чутью и пониманию современной русской литературы» и так далее. Я понимаю, что это этикет. Я понимаю, что все эти люди всего лишь исполняли  свою  работу, но объективно — это падлы, да? А Гладилин выдает им этот тост, этот шпиль минут на пятнадцать. И чего он только там не  говорил! Меня от этого дела просто начало физически мутить. Тем не менее Гладилина-то я еще сдюжил,  думал  —  ну сейчас жрать начнем. Но не тут-то было! Встает Евтух и выдает спич на  таком  уровне холуйской элоквенции, что мне действительно стало сильно не по себе. С сердцем началась лажа. Тогда Ахматова еще была жива, я с ней общался и потому все  время  носил  с  собой валидол. Пришлось  мне  выйти в предбанничек, я сел на лавочку и начал этот валидол лизать. Потому что так этих падл в лицо за столом, уставленном жратвой, превозносить нельзя. Это было сильно выше определенной черты. Это была уже такая, как бы сказать, ионосфера безнравственности. Но дело даже не в этом. Слова, конечно, ничего не значат. Эту концепцию, в общем, можно понять. Но только на уровне концепции! Потому что когда ты присутствуешь физически при этом выходе за пределы тяготения, то тебе становится худо: перегрузка начинает действовать.”

Встраивание в систему

Профсоюзный билет профсоюза работников культуры на имя И.А.Бродского. Ленинград. 1965.  Из собрания музея Анны Ахматовой в Фонтанном Доме. 

Лев Лосев: “В течение семи лет между возвращением из ссылки в 1965 году и отъездом за границу в 1972-м у Бродского был странный статус в советском обществе. Нечто вроде положения Булгакова или Пастернака в более страшные времена второй половины тридцатых годов: ему разрешили жить на свободе и зарабатывать пером на пропитание, но как поэт он официально не существовал. (…) Членом Союза писателей его сделать не могли, так как он почти не печатался, но при Союзе существовала некая «профессиональная группа», которая объединяла разнородных литературных поденщиков — полужурналистов, сочинителей песенных текстов, авторов эстрадных скетчей и цирковых реприз и т. д. Туда, сразу по возвращении в Ленинград, пристроили и Бродского. Таким образом, он получил штамп в паспорте, охранную грамоту от обвинений в тунеядстве.”
26 октября 1965 года по рекомендации К. И. Чуковского и Б. Б. Вахтина Бродский принят в профгруппу писателей при ЛО Союза писателей СССР, что позволило избе­жать в дальнейшем обвинения в тунеядстве.
Подпись под оригиналом принадлежит явно не Бродскому. Скорее всего, он отказывался обращаться с прошением в Союз писателей и за него расписал­ ся Борис Вахтин.


Заявление И.Бродского. Из собрания музея Анны Ахматовой в Фонтанном Доме.

Иосиф Бродский — Поэт Иосиф Бродский Стихи

Иосиф Бродский Стихи

1.

Песня

Я хочу, чтобы ты была здесь, дорогая,
Я бы хотел, чтобы ты был здесь.
Я хочу, чтобы ты села на диван
и я сидел рядом.
…

2.

я сижу у окна

Я сказал, что судьба играет в игру без счета,
а кому нужна рыба, если есть икра?
Триумф готики свершится
и включит вас — не нужно ни кокаина, ни травы.
…

3.

Белфаст Тьюн

Вот девушка из опасного города
Она коротко остригла свои темные волосы.
чтобы меньше ей приходилось хмуриться
когда кто-то ранен.
…

4.

Список некоторых наблюдений…

Список некоторых наблюдений. В углу тепло.
Взгляд оставляет отпечаток на всем, на чем он остановился.
Вода — самая общедоступная форма стекла.
Человек страшнее своего скелета.
…

5.

Часть речи

…и когда произносится «будущее», полчища мышей
вырваться из русского языка и отгрызть кусок
созревшей памяти что в два раза больше
дырявый, как настоящий сыр.
…

6.

Элегия

Прошло около года. Я вернулся на место битвы,
своим птицам, которые научились расправлять крылья
из тонкого
поднятие удивлённой брови, или, возможно, от лезвия бритвы
…

7.

Полярный исследователь

Все хаски съедены. Нет места
осталось в дневнике, И четки быстрые
слов разбросаны по затененному сепией лицу его супруги
добавляет дату, о которой идет речь, как родинку на ее прекрасной щеке.
…

8.

Письмо археологу

Гражданин, враг, маменькин сынок, сосунок, полнейший
мусор, попрошайка, свинья, refujew, verrucht;
скальп так часто ошпаривают кипятком
, что хилый мозг чувствует себя полностью сваренным.
…

9.

Одиссей к Телемаху

Мой дорогой Телемах,
Троянская война
закончился; Я не помню, кто выиграл.
Греки, без сомнения, ибо только они уйдут
…

10.

Голландская госпожа

Гостиница, в бухгалтерских книгах которой вылеты занимают больше места, чем прибытия.
С мокрым Кох-и-нуром октябрьский дождь
гладит то, что осталось от голого мозга.
В этой стране распластанной ради рек,
…

11.

море

Дорогая, ты думаешь, что это любовь, это просто путешествие в полночь.
Лучшие долины и реки, удаленные силой,
, как из соседнего отсека дроссель «Ой, перестань, Берни»,
, но ритм этих пароксизмов точно твой.
…

12.

Семь строф

Я был всего лишь тем, что ты бы почистил
ладонью, куда ты клонишь
брови сгорбились бы в вечернее время
вороново-черный тише.
…

13.

24 мая 1980 г.

Я отважился, из-за отсутствия диких зверей, стальных клеток,
вырезал мой термин и никнейм на нарах и стропилах,
жил у моря, блеснул асами в оазисе,
обедал с черт-знает-кем, во решётке, на трюфелях.
…

14.

Народная мелодия

Не то чтобы Муза замолчала,
это больше похоже на то, что парню пора вздремнуть в последний раз.
И девушка с шарфом, которая желала ему всего наилучшего
гонит паровой каток себе по груди.
…

15.

Я обхватил руками эти плечи

М.Б.

Я закинул руки на эти плечи, взглянув
на то, что появилось за спиной,
…

16.

Галатея на бис

Как будто ртуть у него под языком, он не будет
разговаривать. Словно со ртутью в сфинктере,
неподвижно, у покрытого листвой пруда
статуя стоит белая, как зимняя гниль.
…

17.

Любовь

Дважды я просыпался этой ночью и шел
к окну. Уличные фонари были
фрагмент фразы, произнесенной во сне,
…

18.

В Уранию

У всего есть предел, в том числе и у печали.
Оконное стекло приковывает взгляд. И гриль не бросает
лист. Можно бряцать ключами, булькать ласточкой.
кубиков одиночества человека наугад.
…

19.

Босния Мелодия

Когда вы наливаете себе скотч
Раздави таракана или посмотри на часы
Пока ваши руки поправляют галстук, люди умирают
…

20.

Каменные деревни

Каменные деревни Англии.
Собор, разлитый по бутылкам в витрине паба.
Коровы разбежались по полям.
Памятники королям.
…

Иосиф Бродский Биография

Иосиф Бродский родился в 1940 лет, в Ленинграде, и начал писать стихи, когда ему было восемнадцать. Анна Ахматова вскоре признала в молодом поэте самый одаренный лирический голос своего поколения. С марта 1964 г. по ноябрь 1965 г. Бродский жил в ссылке в Архангельской области на севере России; он был приговорен к пяти годам ссылки на каторжные работы за «тунеядство», но не отбыл свой срок. Четыре стихотворения Бродского были опубликованы в ленинградских антологиях в 1966 и 1967 годах, но большая часть его произведений появилась только на Западе. Он великолепный поэтический переводчик и перевел на русский язык, в частности, английских поэтов-метафизиков и польского поэта-эмигранта Чеслава Милоша. Его собственные стихи переведены как минимум на десять языков. «Иосиф Бродский: Избранные стихи» была издана издательством Penguin Books в Лондоне (1973) и Harper & Row в Нью-Йорке (1974), переведенный Джорджем Л. Клайном и с предисловием У.Х. Оден. Том избранных стихотворений Бродского, переведенных на французский язык, был издан Галлимаром; немецкий перевод Пайпер Верлаг; и итальянский перевод Мондадори и Адельфи. Фаррар, Штраус и Жиру опубликовали нашумевший сборник Бродского «Часть речи» в 1980 году. 4 июня 1972 года Иосиф Бродский стал невольным изгнанником из родной страны. После непродолжительного пребывания в Вене и Лондоне он приехал в Соединенные Штаты. Он был поэтом-резидентом и приглашенным профессором в Мичиганском университете, Куинс-колледже, Смит-колледже, Колумбийском университете и Кембриджском университете в Англии. В настоящее время он является профессором литературы Пятого колледжа в колледже Маунт-Холиок. В 19В 78-м году Бродскому была присуждена почетная степень доктора литературы Йельского университета, а 23 мая 1979 года он был принят в члены Американской академии и Института искусств и литературы. В 1981 году Бродский был удостоен премии Фонда Джона Д. и Кэтрин Т. Макартуров за свои «гениальные» работы. В 1986 году Фаррар, Штраус и Жиру опубликовали сборник эссе г-на Бродского об искусстве и политике «Меньше, чем один», получивший Национальную премию книжного критика за критику. В 1988 Фаррар, Штраус и Жиру опубликовали сборник его стихов «К Урании», а в 1992 году — сборник эссе о Венеции «Водяной знак».)

Лучшее стихотворение Иосифа Бродского

Песня

Если бы ты был здесь, дорогой,
Я бы хотел, чтобы ты был здесь.
Я хочу, чтобы ты села на диван
и я сидел рядом.
Платок может быть твоим,
слеза может быть моей, завязанной на подбородке.
Хотя могло быть, конечно,
наоборот.

Если бы ты был здесь, дорогой,
Я бы хотел, чтобы ты был здесь.
Хотел бы я, чтобы мы были в моей машине
и ты бы переключил передачу.
Мы окажемся в другом месте,
на неизвестном берегу.
А то бы починили
туда, где мы были раньше.

Если бы ты был здесь, дорогой,
Я бы хотел, чтобы ты был здесь.
Жаль, что я не знаю астрономии
когда появляются звезды,
когда луна скользит по воде
, который вздыхает и ерзает во сне.
Жаль, что еще четверть
, чтобы набрать ваш номер.

Если бы ты был здесь, дорогой,
в этом полушарии,
пока я сижу на крыльце
потягивает пиво.
Вечер, солнце садится; Кричат ​​
мальчиков и плачут чайки.
Какой смысл забывать
, если за этим следует смерть?

Комментарии Иосифа Бродского

Цитаты Иосифа Бродского

Самая надежная защита от Зла — крайний индивидуализм, оригинальность мышления, прихотливость, даже, если хотите, эксцентричность. То есть то, что нельзя сымитировать, подделать, сымитировать; то, чем не может быть доволен даже опытный самозванец.

Поэт — это сочетание инструмента и человека в одном лице, причем первое постепенно берет верх над вторым. Ощущение этого захвата отвечает за тембр; осознание этого, для судьбы.

Снобизм? Но это всего лишь форма отчаяния.

Бред и ужас Востока. Пыльная катастрофа Азии. Зеленый только на знамени Пророка. Здесь ничего не растет, кроме усов.

Расизм? Но разве это не только форма мизантропии?

Поэтическое понятие бесконечности гораздо больше, чем то, что поддерживается любым кредо.

Ведь трудно одинаково хорошо совладать и с жизнью, и с работой. Так что, если вы обязаны подделать одну из них, пусть это будет жизнь.

Для поэта кредо или учение не есть пункт прибытия, а, наоборот, отправная точка метафизического путешествия.

Настоящая история сознания начинается с первой лжи.

Что я должен сказать о жизни? Вот он длинный и не терпит прозрачности.

Трагедия, как известно, всегда есть свершившийся факт, тогда как ужас всегда связан с ожиданием, с осознанием человеком своего отрицательного потенциала — с его ощущением того, на что он способен.

Есть преступления похуже, чем сжигание книг. Один из них не читает их.

Исчерпав все аргументы в пользу зла, человек произносит изречения веры скорее с ностальгией, чем с жаром.

Каждая писательская карьера начинается с личных поисков святости, самосовершенствования. Рано или поздно, и, как правило, довольно скоро, человек обнаруживает, что его перо делает гораздо больше, чем его душа.

Каждый человек должен знать хотя бы одного поэта от корки до корки: если не как проводника по миру, то как мерила языка.

Мне было бы достаточно иметь систему двенадцати присяжных против системы одного судьи как основу для предпочтения США Советскому Союзу … Я бы предпочел страну, которую вы можете покинуть, стране, которую вы не можете.

Иосиф Бродский Популярность

Иосиф Бродский Популярность

Три стихотворения Иосифа Бродского | Иосиф Бродский

ПРИМЕЧАНИЕ: Иосифу Бродскому сейчас двадцать восемь лет. И его сочинительство, и его политический статус сделали его ярким представителем молодых русских поэтов. Его арест в феврале 1964 года, суд над ним и приговор (к пяти годам каторжных работ за Полярным кругом) довольно подробно освещались в западной прессе. Судебное разбирательство против него по обвинению в «социальном тунеядстве» — в том смысле, что он зарабатывал на жизнь переводом стихов и не имел достаточно постоянной или прибыльной работы, чтобы удовлетворить некоторых приверженцев закона и порядка его собственного общества — можно рассматривать как один из первых незначительных триумфов на волне антиинтеллектуализма и ястребиных репрессий, которая к настоящему времени может похвастаться серией мрачных процессов над писателями и вторжением в Чехословакию. На самом деле он был освобожден после того, как отбыл менее двух лет своего срока, — обстоятельство, которое делает некоторую честь либо его похитителям, либо некоторым оказавшим на них давление. Говорят, что он заявил, что ему нравится жить в деревне среди крестьян, — утверждение, которое делает честь его собственному остроумию.

Когда его арестовали, он не был членом Союза писателей, что не только помешало ему издать книгу, но и доказало, по мнению его судьи, что он вовсе не поэт. «Кто включил вас в число поэтов?» — спросила она его в какой-то момент во время слушаний. «Никто», — ответил он, добавив: «А кто включил меня в ряды рода человеческого?» Судья спросил, учился ли он на поэта, и он ответил: «Я не думал, что это можно получить в школе». Откуда тогда взялось? Его ответ в 1960-х годов, поразил бы другие суды, кроме судьи Савальевой. Он сказал: «Я думаю, что это… исходит от Бога».

В то время он был уже хорошо известен в русских литературных кругах. Его стихи ходили в рукописях и читались на поэтических чтениях. После суда томик его стихов был вывезен контрабандой из России и издан как на русском, так и во французском переводе. Сразу бросается в глаза разница между его поэзией и поэзией других представителей его поколения, таких как Евтушенко и Вознесенский. Он заявляет — с каким высокомерием можно себе представить в России, — что он консерватор. Он читает и переводит по-английски, а его любимым современным американским поэтом, по его словам, является Робинзон. И он сознательно петербургский поэт в традициях Ахматовой, в то время как большинство других его всемирно известных современников выходцы из московской литературной сцены. Слухи о новом сборнике стихов, готовом или почти готовом к публикации, дошли до Запада, но не сами стихи, по крайней мере, не в каком-либо общедоступном виде.

—В. С. Мервин

ЕВРЕЙСКОЕ КЛАДБИЩЕ

Еврейское кладбище под Ленинградом
хромая ограда из гнилых досок
и лежащие за ней рядышком
юристы, бизнесмены, музыканты, революционеры.

Пели для себя,
разбогатели для себя,
умерли для других.
Но всегда сначала платили налоги;
   прислушивались к полиции,
и в этом неизбежно материальном мире
изучали Талмуд,
   остались идеалистами.
Может быть, они видели что-то большее,
может быть, слепо верили.
В любом случае они учили своих детей
   толерантности. Но
   упрямство. Они
не сеяли пшеницы,
   никогда не сеяли пшеницы,
просто легли в землю
   как зерно
и уснули навсегда.
Земля навалилась на них,
свечей им зажгли,
и в день их мертвых хриплые голоса голодных
стариков, холод в горле,
кричали им: «Мир вечный!»
Которые нашли
   в распаде материи,
ничего не помня
ничего не забывая

за хромым забором из гнилых досок
в четырех километрах от трамвайной остановки.

ГЛАГОЛЫ

В тишине окружают меня глаголы
как лица незнакомцев,
глаголов,
голодных глаголов, голых глаголов,
основных глаголов, глухих глаголов,
глаголов без имен, простых глаголов,
глаголов живых в пещерах,
говорят в пещерах,
под смещающимся уровнем
всеобщего оптимизма.

Каждое утро они ходят на работу,
смешивают цемент, таскают камни,
строят город… Нет, они воздвигают
памятник своему одиночеству.
Они отступают, как мы исчезаем в памяти
чужой, они шагают рядом со словами,
и с их тремя временами в ряд,
глаголы взбираются на гору Голгофу.

Небо над ними
как птица над кладбищем.
Они стоят прямо
как будто перед закрытой дверью
и человек поднимает руки и вбивает гвозди
в прошлое
в настоящее
в будущее.

Никто никогда не придет в качестве свидетеля.
Удары молота
становятся ритмом вечности.
Под глаголами простирается гипербола, земля,
и небо, метафора, дрейфует над ними.

ПАМЯТНИК

Поставим памятник
в городе, в конце длинного проспекта,
или в центре большой площади,
памятник
, который будет выделяться на любом фоне
, потому что
он будет достаточно хорошо сделан и очень реалистичен.