Представители буддизма вносят большой вклад в межконфессиональный и межнациональный диалог — О. Цепкин
Сенатор выступил на заседании «круглого стола», где обсуждалась роль буддизма в развитии гражданского общества, межконфессионального мира и согласия в России.
Член Комитета СФ по конституционному
законодательству и государственному строительству Олег Цепкин
Цепкин
Олег Владимировичпредставитель от законодательного (представительного) органа государственной власти Челябинской области
провел заседание «круглого стола» на тему «Буддизм как
фактор развития гражданского общества, межконфессионального мира и согласия в Российской Федерации».
Сенатор отметил, что в России буддизм
представлен с начала 17 века и является одной из традиционных религий, наряду с христианством, исламом и иудаизмом. «К сожалению, прошлое столетие стало для
российских буддистов периодом серьезных испытаний. В 30-е годы в Советском
Союзе последователи буддизма и большая часть буддийского духовенства
подверглись репрессиям», — сказал он.
Олег Цепкин сообщил, что в современной России происходит активное развитие буддизма. В настоящее время на территории страны насчитывается свыше одного миллиона последователей буддизма, большинство из которых проживают на территории его исторического распространения – в Бурятии, Иркутской, Читинской областях, Забайкальском крае, Калмыкии и Тыве. Идет строительство дацанов — буддийских монастырей — и образовательных центров.
«Круглый стол» на тему «Буддизм как фактор развития гражданского общества, межконфессионального мира и согласия в Российской Федерации»
1 из 9
А. Клишас и М. Федотов
2 из 9
«Круглый стол» на тему «Буддизм как фактор развития гражданского общества, межконфессионального мира и согласия в Российской Федерации»
3 из 9
О. Цепкин
4 из 9
«Круглый стол» на тему «Буддизм как фактор развития гражданского общества, межконфессионального мира и согласия в Российской Федерации»
5 из 9
«Круглый стол» на тему «Буддизм как фактор развития гражданского общества, межконфессионального мира и согласия в Российской Федерации»
6 из 9
М.
Козлов и А. Тулохонов
7 из 9
«Круглый стол» на тему «Буддизм как фактор развития гражданского общества, межконфессионального мира и согласия в Российской Федерации»
8 из 9
А. Варфоломеев и Б. Жамсуев
9 из 9
По словам парламентария, представители буддийской общины участвуют в работе институтов гражданского общества. «Закономерно, что духовные лидеры российских буддистов широко представлены в конституционных органах, содействующих развитию гражданского общества, укреплению межконфессионального мира и согласия в Российской Федерации».
Как отметил Олег Цепкин, представители буддизма вносят значительный вклад в поддержание межконфессионального и межнационального диалога, их деятельность
способствует укреплению ценностей семьи, воспитанию патриотизма, формированию
дружбы и взаимопонимания между людьми. «Фундаментальные буддийские ценности –
отвержение любых форм насилия, религиозная, этнокультурная, расовая,
социальная, гендерная толерантность, миротворчество органично сочетаются с ценностями гражданского общества», — подчеркнул сенатор.
Председатель Совета при Президенте РФ по развитию гражданского общества Михаил Федотов выразил мнение, что каждый цивилизованный человек должен знать основы всех традиционных для страны религий.
В ходе заседания также выступили член Комитета СФ по международным делам, представитель от исполнительного органа государственной власти Республики Бурятия Арнольд Тулохонов, постоянный представитель Буддийской традиционной сангхи России в Москве, член Общественной палаты РФ Санжай Лама и другие.
В мероприятии приняли участие сенаторы, представители регионов, в которых традиционно исповедуется буддизм, члены религиозных организаций, ученые.
Карта сайта
|
Авторизация Поиск на сайте Реклама |
Главная Администрация района
|
|
||
NET
Майма«Буддизм в постсоветской России: географические контексты возрождения»
В продолжение нашей серии интервью с выпускниками мы поговорили с бывшим ученым-исследователем, работавшим при поддержке Title VIII, Эдвардом (Тедом) Холландом, чтобы услышать его размышления о своей стипендии.
Доктор Холланд в настоящее время является постдокторантом в Университете Майами, Хавигхерст-центр. См. приведенное ниже обсуждение вопросов, касающихся религии и идентичности в некоторых неэтнических российских республиках сегодня.
Малинкин: Для своей диссертации вы проводили опросы о религиозности двух республик России — Бурятии и Калмыкии — что вы нашли такого, чего не ожидали?
Holland : Я думаю, что многие работы делают предположения, основанные на классических моделях религиозной практики и религиозных верований. Есть определенные демографические категории — как правило, пожилые люди и женщины — где ожидается, что религиозная практика и вера будут выше, но когда я смотрел на данные, было интересно то, что многие из этих моделей не верны для меньшинства. группы в Калмыкии и Бурятии. Это может быть вопрос иных религиозных традиций в России, а может быть, и вопрос «переоткрытия» религии после советского периода. Это был один из интересных выводов, который я пытался проработать в диссертации, которую я редактировал для публикации.
Было приятно провести такое сравнение между русскими и бурятами. Какую роль на самом деле играет религия для бурят по сравнению с русскими, хотя и в том же региональном контексте, в той же республике — какие различия мы можем выделить?
Одним из выводов ваших опросов было то, что этнические буряты в Бурятии продемонстрировали более сильную религиозную веру и принадлежность, чем этнические русские в Бурятии. Вы почувствовали, что в Калмыкии происходят подобные вещи?
Не могу сказать однозначно, т.к. опрашивал только этнических калмыков в Калмыкии. В Калмыкии и Бурятии мужчины и женщины среди буддистов очень похожи – они сообщают об одинаковых процентах посещаемости и религиозности. У калмыков и бурят нет возрастного неравенства или неравенства мужчин и женщин, которое обнаруживается в данных мировых ценностей, где женщины и пожилые люди в целом идентифицируют себя как более религиозные, чаще посещающие церковь.
Глядя на последнюю статистику переписи населения России, Бурятия на 66 % состоит из русских и на 30 % из бурят, а в Калмыкии более или менее наоборот — примерно на 57 % составляют калмыки и на 30 % — русские.
способ?
Я точно не знаю, как это повлияет на ситуацию. Я думаю, это интересный момент, но задумываются ли люди, практикующие и считающие себя буддистами, о своем демографическом положении в своей республике? Я не уверен, что они это делают, и я не думаю, что опрос мог бы действительно сказать мне так или иначе. Однако между Бурятией и Калмыкией есть различия. В Бурятии, например, религиозное руководство среди буддистов определенно занимает более «пророссийскую» и пророссийскую государственную позицию. Я бы сказал, что в Бурятии они следуют линии больше, чем в Калмыкии, возможно, и это может быть продуктом демографического баланса, но это также продукт личностей религиозных лидеров в Бурятии и Калмыкии соответственно. В недавней статье, над которой я работал, дается общий обзор того, что такое буддизм в России, и я утверждаю, что в Бурятии религиозное руководство продвигает идею бурятского буддизма, в то время как калмыцкое руководство хочет интегрировать буддистов в международные круги и структуры.
Из ваших бесед с респондентами в обеих республиках, что бы вы назвали наиболее яркой идентификацией с религиозностью? Это очень индивидуальная вещь, но если бы вы назвали один маркер, который люди отмечали чаще, чем другие, т. е. посещение служб, молитвы, культурная идентификация и т. д., то как большинство людей определяло свой тип религиозной веры?
Я думаю, что это в основном культурная идентификация. Для Калмыкии, например, я группирую это вместе с языком. Калмыцкий язык был разрушен — они были одной из национальностей, депортированных и переселенных в Сибирь во время Второй мировой войны, — поэтому роль религии и языка была подорвана советским отношением к этой группе. Но в конце 80-х религия стала важным культурным символом для группы, которая была основой не обязательно сепаратистского национализма, но национальной идентичности, которая служила объединению и укреплению сообщества на республиканском уровне. Конечно, как вы сказали, это сильно зависит от человека, и опросы пытаются найти закономерности.
Я бы сказал, что культурная идентичность является доминирующей моделью, но, конечно, будут люди, которые действительно приняли буддизм как важную часть своей повседневной жизни.
Как вы думаете, депортации объединили людей в Бурятии или это было что-то другое?
В Бурятии не было депортаций, как в Калмыкии. В Бурятии я думаю, что визит Далай-ламы в 1991 году был очень важным — это было 250-летие императорского указа, признавшего буддизм официальной религией в Российской империи. Так что одновременно со всеми политическими событиями Далай-лама приехал отпраздновать эту годовщину. Был июль, так что переворота не было, но все точно изменилось. Ранее Далай-лама бывал в Бурятии пару раз, но это был первый официально санкционированный визит и волнующий момент. Нет такого чувства преследования, как в Калмыкии, но обобщать сложно.
Были ли какие-либо изменения в законе 1997 г. о свободе вероисповедания или предложения по его изменению?
Были, но закон 1997 года все еще в силе и не был таким строгим, как люди опасались.
Реализация оказалась очень непоследовательной и не такой строгой, как ожидалось. Некоторые изменения в законе об экстремизме были применены к религиозным группам или религиозным меньшинствам, поскольку они не являются «традиционными религиями», которые были идентифицированы по их историческому присутствию в преамбуле 19-го97 закон. Но преамбула на самом деле не имеет никакого юридического значения. Они признаны де-факто, а не де-юре. Последние события — закон об экстремизме и некоторые судебные дела против Свидетелей Иеговы и Армии Спасения — все еще в процессе.
Есть ли в республиках, которые вы изучаете, свои автономные законы о религии?
Существуют местные законы о религии, и многие из них послужили образцом для закона 1997 года. В частности, в Западной России были законы, введенные между 93 и 1997 года, которые требовали регистрации религиозных организаций или групп для получения официального признания. Эти законы затем послужили образцом для закона 1997 года.
В Бурятии наметилось движение к большей согласованности между ведущей буддийской организацией и правительством республики. В конце 1990-х были некоторые моменты разногласий и расхождений, но все больше и больше они, кажется, ладили. Существует также совет, в состав которого входят православные и буддийские лидеры, совместно работающие над религиозными вопросами в республике.
Вы проводили работу по религиозной и национальной идентичности в других регионах России – в частности в Республике Дагестан – можете ли вы рассказать о каких-либо существенных различиях, которые вы видели между ролью религии в Дагестане и ее ролью в Калмыкии и Бурятии ?
В Дагестане местная религиозная политика действительно усугубляет часть социально-экономической напряженности и часто приводит к насилию внутри ислама. Те лица в Дагестане, которые, так сказать, поддерживаются российским государством, часто имеют неоднозначные отношения с суфийскими братствами, а есть и более фундаменталистские мусульмане, так что получается разбивка на группы.
В Калмыкии, например, нет таких дивизий.
Более однородно?
Да, или, если есть разногласия в Калмыкии, то они решаются и обсуждаются религиозными и региональными властями. Вообще, когда мы говорим о Дагестане, большая часть насилия не связана с вопросами национальной принадлежности или религии. Это коренится в коррупции и отсутствии экономических возможностей.
Вы отметили, что на национальном уровне буряты широко считаются одним из наиболее «спокойных» меньшинств в России сегодня – судя по вашему исследованию, они будут по-прежнему рассматриваться как таковые, или есть какие-то ропоты? их желания большей политической автономии?
Все могло бы стать интереснее, если бы российское государство испытало внешнее потрясение, но я не думаю, что оно исходит из такого места, как Бурятия. Были некоторые опасения, особенно в начале 90-х годов, что возникнет движение за воссоединение всех бурятских территорий, поэтому эксклавы, где буряты жили за пределами Республики Бурятия, были объединены с окружающими российскими регионами. Это было инициировано администрацией Путина во время его первого пребывания на посту. К настоящему времени этнические бурятские националисты, безусловно, являются маргинальной группой, но на интернет-форумах все еще часто можно услышать разговоры об этнотерриториальных претензиях. Как правило, они довольно слабы, но опять же, если произойдет внешнее потрясение для российского государства, они могут начать мобилизацию.