Иран это восток: ИРАН • Большая российская энциклопедия

часть проблемы или часть решения?

На Западе в целом и во Франции в частности принято считать, что Иран является частью ближневосточной проблемы, а не ее решения, в то время как друзья и партнеры Ирана, включая Россию, утверждают обратное. При всех имеющихся разногласиях существует широкий международный консенсус в отношении того, что поскольку с фактом присутствия Ирана на карте Ближнего Востока ничего поделать нельзя, то с Исламской Республикой необходимо так или иначе договариваться о каких-то взаимоприемлемых правилах игры в регионе.

Четыре года назад продолжительный и очень сложный многосторонний переговорный процесс привел к подписанию ядерного соглашения с Тегераном. Оптимисты полагали, что СВПД не только окончательно закроет вопрос о приобретении Тегераном ядерного оружия, но и ознаменует собой первый шаг на пути интеграции Ирана в систему региональной безопасности в качестве законного и ответственного игрока. Предполагалось, что План позволит открыть страну для международной торговли, инвестиций, а также культурных и гуманитарных контактов, что, в свою очередь, будет содействовать нормализации обстановки в ближневосточном регионе.

К сожалению, за четыре прошедших года эти надежды так и не сбылись.Во-первых, сами иранцы, строго соблюдая свои обязательства по СВПД, не только не смягчили свою региональную политику, но, напротив, усилили поддержку, в том числе финансовую, подконтрольным Тегерану силам в Сирии и в других странах. Во-вторых, пришедшая в 2016 г. к власти в США администрация Трампа решительно отвергла политику своих предшественников в отношении Ирана; курс Барака Обамы на разрядку и компромиссы с Тегераном сменился курсом на усиление военного, дипломатического и экономического давления на Исламскую Республику. Белый дом вышел из СВПД, ввел новые жесткие санкции против Тегерана и начал энергично формировать в регионе максимально широкую антииранскую коалицию.

В итоге уровень стабильности в регионе на данный момент еще ниже, чем он был четыре года назад; растут взаимные подозрения, повсеместно все громче звучит провокационная и воинственная риторика. С начала XXI века вероятность развязывания большой войны между Ираном и рядом союзников США на Ближнем Востоке — или даже прямого американо-иранского военного столкновения — еще никогда не была столь высокой.

Сегодня Иран стоит на историческом перепутье. Он может пойти по пути активизации деструктивной деятельности в регионе, подрывая безопасность своих противников, разжигая религиозные и этнические конфликты в регионе, саботируя усилия по де-эскалации насилия и используя в своих интересах многочисленные кризисы в арабском мире, которые с неизбежностью будут возникать на протяжении всего обозримого будущего. С другой стороны, Иран может занять конструктивную позицию ответственного регионального игрока, решающего вместе с соседями общие проблемы безопасности. Выбор, разумеется, должны сделать в самом Тегеране. Однако решение руководства Исламской Республики будет отчасти зависеть от того, насколько умело и последовательно нерегиональные великие державы, присутствующие на Ближнем Востоке, будут проводить политику «кнута и пряника» в отношении Тегерана. Поскольку США под руководством Дональда Трампа, судя по всему, делают ставку только на «кнут», то дефицит «пряников» предстоит восполнить Европе, России и Китаю, даже если политика Ирана им далеко не всегда нравится.

На выбор иранского руководства могут оказать влияние три набора положительных стимулов, эффективность которых окажется тем выше, чем теснее будет сотрудничество России и Европы в использовании этих инструментов.

1. Прежде всего, Россия и Европа должны сделать все возможное для спасения СВПД, несмотря на выход из этого соглашения Соединенных Штатов. Российская и европейская дипломатия должны совместными усилиями дать возможность «спасти лицо» обеим сторонам в этом жестком противостоянии.
2. Второй шаг — достичь взаимопонимания о роли Ирана в Сирии. Москва — при поддержке Европы — могла бы создать благоприятные условия для добровольного ограничения иранцами своего присутствия, как это было сделано на юго-западе Сирии. При этом Ирану может быть предоставлено место за столом переговоров по политическому урегулированию в Сирии.
3. Третий шаг: договориться о месте Ирана в будущей региональной системе безопасности. Интеграция Ирана делает его заинтересованным и ответственным участником региональной политики, а его отторжение порождает искушение в Тегеране стать главным деструктивным фактором в регионе.

Вряд ли кто-то будет отрицать ключевую роль Ирана в формировании ближневосточной повестки дня в сфере безопасности. О чем бы ни шла речь — об урегулировании сирийского конфликта, о государственном строительстве в Ираке, о гражданской войне в Йемене или о политической динамике в Ливане — разговор неизбежно выходит на обсуждение позиций и устремлений Исламской Республики. Ее влияние на регион глубоко и многообразно, результаты этого влияния неоднозначны и противоречивы.

На Западе в целом и во Франции в частности принято считать, что Иран является частью ближневосточной проблемы, а не ее решения, в то время как друзья и партнеры Ирана, включая Россию, утверждают обратное. При всех имеющихся разногласиях существует широкий международный консенсус в отношении того, что поскольку с фактом присутствия Ирана на карте Ближнего Востока ничего поделать нельзя, то с Исламской Республикой необходимо так или иначе договариваться о каких-то взаимоприемлемых правилах игры в регионе.

Обманутые надежды

Андрей Кортунов:
Иран ставит ультиматум Европе: обречена ли ядерная сделка?

Четыре года назад продолжительный и очень сложный многосторонний переговорный процесс привел к подписанию ядерного соглашения с Тегераном. Успешное принятие Совместного всеобъемлющего плана действий (СВПД) вселило во многих странах надежду, что эта договоренность станет поворотным моментом в отношениях Ирана с внешним миром, в том числе с его ближневосточными соседями. Оптимисты полагали, что СВПД не только окончательно закроет вопрос о приобретении Тегераном ядерного оружия, но и ознаменует собой первый шаг на пути интеграции Ирана в систему региональной безопасности в качестве законного и ответственного игрока. Предполагалось, что План позволит открыть страну для международной торговли, инвестиций, а также культурных и гуманитарных контактов, что, в свою очередь, будет содействовать нормализации обстановки в ближневосточном регионе.

К сожалению, за четыре прошедших года эти надежды так и не сбылись. Скорее, произошло обратное. Во-первых, сами иранцы, строго соблюдая свои обязательства по СВПД, не только не смягчили свою региональную политику, но, напротив, усилили поддержку, в том числе финансовую, подконтрольным Тегерану силам в Сирии и в других странах. Во-вторых, пришедшая в 2016 г. к власти в США администрация Трампа решительно отвергла политику своих предшественников в отношении Ирана; курс Барака Обамы на разрядку и компромиссы с Тегераном сменился курсом на усиление военного, дипломатического и экономического давления на Исламскую Республику. Белый дом вышел из СВПД, ввел новые жесткие санкции против Тегерана и начал энергично формировать в регионе максимально широкую антииранскую коалицию.

Как и следовало ожидать, столь резкое изменение политики США оказало серьезное воздействие на баланс политических сил внутри Ирана — консерваторы и идеологи все чаще стали брать верх в Тегеране над реформаторами и прагматиками. В итоге уровень стабильности в регионе на данный момент еще ниже, чем он был четыре года назад; растут взаимные подозрения, повсеместно все громче звучит провокационная и воинственная риторика. Пожалуй, с начала XXI века вероятность развязывания большой войны между Ираном и рядом союзников США на Ближнем Востоке — или даже прямого американо-иранского военного столкновения — еще никогда не была столь высокой.

С начала XXI века вероятность развязывания большой войны между Ираном и рядом союзников США на Ближнем Востоке — или даже прямого американо-иранского военного столкновения — еще никогда не была столь высокой.

Тегеран перед историческим выбором

Сегодня Иран стоит на историческом перепутье. Он может пойти по пути активизации деструктивной деятельности в регионе, подрывая безопасность своих противников, разжигая религиозные и этнические конфликты в регионе, саботируя усилия по де-эскалации насилия и используя в своих интересах многочисленные кризисы в арабском мире, которые с неизбежностью будут возникать на протяжении всего обозримого будущего. С другой стороны, Иран может занять конструктивную позицию ответственного регионального игрока, решающего вместе с соседями общие проблемы безопасности, ищущего сбалансированные решения в сложных региональных конфликтах и избегающего действий, которые увеличивают риски непреднамеренной эскалации.

Этот выбор, разумеется, должны сделать в самом Тегеране. Однако решение руководства Исламской Республики будет отчасти зависеть от того, насколько умело и последовательно нерегиональные великие державы, присутствующие на Ближнем Востоке, будут проводить политику «кнута и пряника» в отношении Тегерана. Поскольку США под руководством Дональда Трампа, судя по всему, делают ставку только на «кнут», то дефицит «пряников» предстоит восполнить Европе, России и Китаю, даже если политика Ирана им далеко не всегда нравится.

На выбор иранского руководства могут оказать влияние три набора положительных стимулов, эффективность которых окажется тем выше, чем теснее будет сотрудничество России и Европы в использовании этих инструментов. Каждый из этих стимулов имеет свою политическую цену для стран, которые готовы к ним прибегнуть. Никто не будет застрахован от критики и сопротивления со стороны многочисленных скептиков и противников «умиротворения Ирана», в том числе тех, кто сегодня командует в Белом доме. Более того, даже самое активное и последовательное применение этих стимулов не может гарантировать, что все решения, которые примет иранское руководство, окажутся правильными и ответственными. Однако эти стимулы определенно повысят шансы на то, что в Тегеране будет сделан правильный выбор относительно будущей иранской роли на Ближнем Востоке.

Первый шаг: спасти ядерную сделку

Пётр Кортунов:
Новые горизонты «Иранской сделки»

Прежде всего, Россия и Европа должны сделать все возможное для спасения СВПД, несмотря на выход из этого соглашения Соединенных Штатов. Изначально иранское руководство видело в соглашении политический катализатор, который позволит открыть путь к экономическому, технологическому и политическому сотрудничеству страны в первую очередь именно с Соединенными Штатами. Когда выяснилось, что при администрации Трампа этой цели достичь не удастся, давление на СВПД со стороны консервативных политических сил в Тегеране начало быстро расти. И политическом руководству Ирана становится все труднее этому давлению противостоять.

Решение о приостановке выполнения Ираном отдельных положений СВПД, объявленное президентом Хасаном Роухани 8 мая, — серьезный сигнал о том, что сохранение соглашения отнюдь не гарантировано. Еще более серьезным сигналом следует считать прозвучавшее из Тегерана предупреждение участникам СВПД, что, в случае невыполнения ими ряда условий в течение 60 дней, Иран готов идти дальше в отказе от своих обязательств по соглашению. Более того, иранское руководство начинают сомневаться в целесообразности сохранения членства страны в Договоре о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО).

Сторонники жесткой линии в Тегеране уже приступили к наращиванию в регионе своего прямого или опосредованного военного присутствия, начав подготовку к масштабному столкновению (или даже к возможному провоцированию такого столкновения), по крайней мере, с Израилем. По некоторым оценкам, Иран увеличивает поставки своим ближневосточным партнерам ракетных систем, что также служит подтверждением обоснованности этой тревожной тенденции.

Оценки иранской политики и иранских целей в регионе со стороны России и со стороны ведущих европейских держав совпадают далеко не во всем. Москва не столь категорична в своих подходах к иранской баллистической программе и менее склонна осуждать его так называемые «дестабилизирующие» действия в регионе. При этом Россия настроена решительно против увязывания этих вопросов с выполнением СВПД. Однако по крайней мере по двум вопросам у России и Европы нет разногласий. Прежде всего, обе стороны крайне заинтересованы в предотвращении кризиса нераспространения ядерного оружия, практически неизбежного в случае решения Тегерана отказаться от ограничений, накладываемых на него условиями СВПД или ДНЯО. Кроме того, Россия и Европа крайне обеспокоены перспективой военной эскалации в Сирии, равно как и в других конфликтных точках Ближнего Востока.

С учетом решений, принятых в Тегеране 8 мая, у России и Европы имеется больше оснований, чем когда бы то ни было раньше, для совместных или параллельных действий в целях спасения СВПД. Европейцы уже начали работу в этом направлении, создав особый механизм (т. н. INSTEX) для облегчения торговли с Ираном в условиях наращивания американских санкций. Однако в Тегеране полагают, что эти усилия пока не оправдали ожиданий иранской стороны, а потому недавно заявленная новая иранская позиция по СВПД недвусмысленно имеет целью усилить давление именно на Европу.

Дефицит «пряников» предстоит восполнить Европе, России и Китаю, даже если политика Ирана им далеко не всегда нравится.

Сложившаяся ситуация может породить у Москвы соблазн также винить во всем Европу и ограничиться призывами к европейцам «делать больше». Но такая позиция, на наш взгляд, была бы недальновидной. Россия, как и Китай, могли бы также сделать больше для спасения СВПД, например, в ходе выполнения своих обязательств в сфере содействия развитию иранской ядерной энергетики, содержащихся в положениях СВПД.

В более широком плане, для России, Китая и ведущих европейских стран настало время выйти на новый уровень координации усилий, касающихся торговли с Ираном, а также и политических отношений с этой страной, как, впрочем, и с Соединенными Штатами. Россия и Европа обладают несомненными сравнительными преимуществами для того, чтобы направлять скоординированные сигналы в Тегеран и в Вашингтон и содействовать де-эскалации американо-иранского противостояния.

В идеале, российская и европейская дипломатия должны совместными усилиями дать возможность «спасти лицо» обеим сторонам в этом жестком противостоянии. В отношении Ирана надо делать акцент на то, что, как неоднократно заявляли иранские лидеры, Тегеран не заинтересован в развале СВПД. Применительно к США нужно отталкиваться от столь же многократных заявлений президента Трампа о том, что он готов к прямым переговорам по всем спорным вопросам с иранской стороной.

Второй шаг — достичь взаимопонимания о роли Ирана в Сирии

Андрей Кортунов:
Чего хочет добиться Вашингтон от Тегерана?

России и Европе следует приложить усилия для преодоления существующих между ними разногласий по поводу военного присутствия Ирана в Сирии и его роли там в целом. Не исключено, что на практике добиться сближения позиций можно путем разграничения разногласий, касающихся отдаленного будущего Сирии, и тех, что связаны с решением ближайших задач завершения военного конфликта в этой стране. То есть, роль Ирана в Сирии в ходе пока продолжающегося военного конфликта и его роль после завершения конфликта — это два отдельных, хотя и связанных друг с другом вопроса.

Что касается долгосрочной перспективы, то России и Европе уже пора приступить к обсуждению возможных вариантов развития событий, которые так или иначе решат судьбу иностранного военного присутствия в Сирии. Нет сомнений, что окончательное решение по этим вопросам будут принимать сами сирийцы. Тем не менее, из многочисленных бесед с сирийцами совершенно очевидно, что большинство из них выступают против нахождения в стране иностранных войск, за исключением российских баз. Представляется целесообразным достичь договоренности между великими державами о принятии дорожной карты, которая поможет реализовать на практике это желание сирийского народа. Такая дорожная карта могла бы, среди прочего, включать обращение к Тегерану — наряду с другими странами, имеющими в данный момент военное присутствие в Сирии, — с просьбой вывести из страны все группировки подконтрольных ему ополченцев и свой военный персонал.

В краткосрочной перспективе Иран невозможно заставить уйти из Сирии лишь на том основании, что этого хотят великие державы или соседние государства. Тем не менее, Москва — при поддержке Европы — могла бы создать благоприятные условия для добровольного ограничения иранцами своего присутствия, как это было сделано на юго-западе страны. Иран, например, мог бы взять на себя обязательство не использовать Сирию в качестве плацдарма для проведения операций против соседних стран или как учебного центра для подготовки радикальных военизированных формирований. При этом Ирану может быть предоставлено место за столом переговоров по политическому урегулированию в Сирии. Подобный подход должен распространяться не только на военных и военизированные формирования Ирана, но и на все другие иностранные войска, находящиеся сегодня в Сирии.

Кроме того, Россия и ведущие европейские страны могли бы предпринять осторожные, но серьезные совместные усилия с тем, чтобы удержать сторонников жесткой линии в Тегеране от принятия необдуманных шагов в Сирии, которые сделают возобновление диалога с Ираном очень трудным, если вообще возможным для его оппонентов — как в регионе Ближнего Востока, так и за его пределами. Одновременно, параллельными или совместными политическими действиями Европе и России можно было бы продемонстрировать Ирану уважение за проявления сдержанности и готовности к сотрудничеству в Сирии. Положительную роль сыграло бы более частое нанесение политических визитов в Тегеран, а также более активное и последовательное вовлечение Ирана в многосторонние форматы, занимающиеся сирийской проблемой.

Российская и европейская дипломатия должны совместными усилиями дать возможность «спасти лицо» обеим сторонам в этом жестком противостоянии.

Третий шаг: договориться о месте Ирана в будущей региональной системе безопасности

Третий набор стимулов представляет наибольшую сложность для практической реализации, но при этом является и самым многообещающим в долгосрочной перспективе. Речь идет о закреплении за Ираном соответствующего места в будущей системе безопасности на Ближнем Востоке. В регионе и за его пределами распространено мнение, что любая надежная система безопасности на Ближнем Востоке по определению должна строиться против Ирана, а не вместе с Ираном. Утверждается, что Исламская Республика вообще не принадлежит к региону, является посторонней силой в регионе, и должна быть так или иначе вытеснена с Ближнего Востока, как иранские военные должны быть вытеснены из Сирии.

На наш взгляд, такая позиция не только ошибочна, но и опасна. Даже если не принимать во внимание тот факт, что Иран находился в самом тесном соседстве с арабским миром на протяжении тысячелетий, если забыть о глубоком взаимном проникновении и взаимном влиянии персидской и рабской культур, не вызывает сомнения, что общим интересам отвечает интеграция Ирана в регион, а не его отторжение. По очень простой причине: интеграция Ирана делает его заинтересованным и ответственным участником региональной политики, а его отторжение порождает искушение в Тегеране стать главным деструктивным фактором в регионе.

Инклюзивная система коллективной безопасности на Ближнем Востоке, включающая Иран (а также другие неарабские государства региона), не появится завтра или даже через три–пять лет. Тем не менее, общность взглядов России и Европы на такую систему уже стала бы важным достижением и четким сигналом как для Тегерана, так и для его нынешних противников в регионе. Это также показало бы, что нынешняя конфронтация между США и Ираном не должна быть основополагающим фактором, определяющим будущее Ближнего Востока окончательно и бесповоротно.

Для наполнения такого долгосрочного видения реальным содержанием Россия и Европа могли бы разработать конкретные предложения относительно дополнительных, достаточно скромных, но практических мер укрепления доверия между Ираном и его ближневосточными соседями. В частности, они могли бы включать проведение регионального диалога по военным доктринам и регулярные встречи министров обороны, а также установление «горячих линий» между национальными оборонными ведомствами. Кроме того, стороны могли бы договориться о предварительном уведомлении о военных учениях и полетах, приглашении на такие учения наблюдателей, извещении друг друга о приобретении новейших видов сложного оружия и так далее. Пусть эти меры покажутся кому-то слишком малозначащими, техническими и недостаточными — на данном этапе и они будут очень важным индикатором стремления всех региональных игроков избежать большой войны на Ближнем Востоке.

Впервые опубликовано на сайте Института Монтеня.

Please enable JavaScript to view the comments powered by Disqus.

Страны мира — Иран: расположение, столица, население, достопримечательности, карта

Расположение и география Ирана Находится в Западной Азии. Столица – Тегеран. На севере граничит с Арменией, Туркменистаном и Азербайджаном. Афганистан и Пакистан являются соседями Ирана на востоке, Ирак и Турция — на западе. Север страны имеет выход к Каспийскому морю. Население Ирана Большинство населения составляют персы, их 51%, немного меньше азербайджанцев – 24%. Курды, гелаки, мазендарцы, арабы, туркмены, балохи и луры составляют 25%. Природа В полупустынных и пустынных землях Ирана обитают пресмыкающиеся и грызуны. Горные районы и предгорья являются привычной средой обитания для козлов и баранов, водятся также лисы и волки. В северных горах можно встретить благородного оленя, бурого медведя, косулю и кабана. В тропиках на юге и юго–востоке есть мангусты, хамелеоны и крылан. Климатические условия Ирана Большинство территории страны находится под влиянием субтропического климата, на севере — континентального. Характеризуется жарким летом и теплой зимой на юге. Северное лето не менее жаркое, но зима холодная. Язык Основной язык – фарси. Широко распространены арабский, тюркский, турецкий, курдский. Кухня Ирана Иранские блюда вкусны и разнообразны, несмотря на то, что почти во всех используют рис. Его готовят с мясом ягненка, бараниной, с овощами и даже фруктами. В самом начале трапезы принято съесть щепотку соли, а в конце, обязательно, подают халву. Алкоголь в стране вне закона. Но мусульманам его можно употреблять, имея специальное разрешение. Религия Ирана Большинство населения составляют мусульмане – шииты, их почти 95%, сунниты — 4%, есть незначительное количество иудеев, христиан, зороастрийцев. Праздники В Иране строго соблюдают все религиозные даты. С 1979 года здесь празднуют День Исламской Революции (11 февраля). День Исламской республики отмечают 1 апреля, День Рождения Пророка — 16 июня и День смерти Пророка — 4 июля. Валюта Ирана Денежная единица – иранский реал (IRR). Время По времени Иран отстает от Москвы на 30 минут. Основные курорты На морских курортах Ирана созданы максимально комфортные условия. Самый крупный из них — Киш — является зоной отдыха международного уровня. Здесь прекрасные песчаные пляжи и множество спортивных сооружений: кортов, стадионов, построен велотрек и даже конная база. На озерах и речных курортах популярен дельтапланеризм, водные лыжи, рыбалка. К услугам любителей горных лыж курорты Дизин и Тошаль, функционирующие с ноября по апрель. Достопримечательности Ирана Популярностью пользуется Старый город Тегерана, реконструированный в 19 в. Поражает восточным изяществом Дворец Роз — Голестан, построенный в 1576 году. Гордятся персы мечетями 19 века: Шахида Моттахари (1830 г), Масджид Имама (1809-1849 гг), Шах – Абдул – Азима, Шейх – Абдул — Хусейна. Впечатляют туристов роскошные дворцовые комплексы Саадабад и Ниаварана, и, конечно, столичный рынок, самый большой восточный базар в стране. В Исфахане, самом знаменитом иранском городе, прекрасно сохранились памятники архитектуры, которым около 1000 лет, они могут показаться немного скромными, но их архитектура и отделка причудливы и удивительны. В городе более 200 мечетей, каждая из которых по-своему уникальна. На реке Заянед до сих пор пользуются мостами, построенными в древности, а город–храм Чога–Зембиль внесен в список Наследия Человечества. В музеях страны предлагают изучить прекрасные экспозиции, посвященные национальным ремеслам, персидской культуре и восточным искусствам: Музей персидских ковров, Музей Героев Исламской Революции, Музей природы и хищных животных, Дворец-музей жемчуга, Музей современных искусств. Карта Ирана

Четыре карты, поясняющие место Ирана на Ближнем Востоке

Издание Mauldin Economics представляет обзор четырех карт, поясняющих место Ирана на Ближнем Востоке. Важно понимать геополитическое положение Ирана в регионе, поскольку страна имеет значительное влияние в нескольких странах и участвует посредством финансовой и материальной поддержки как минимум в трех текущих конфликтах. Народ Ирана, который считается частью Ближнего Востока, не является преимущественно арабским и не исповедует большинство суннитской секты ислама. Его сеющая разногласия риторика и политика раздражают его собственный народ, а также тех, кто находится за его пределами, но Иран будет продолжать участвовать в ближневосточной динамике, и поэтому жизненно важно, чтобы у нас было общее представление о стране. Эта статья ДЖОРДЖА ФРИДМАНА, написанная 3 октября, – отличное начало.

---

 

Если составить рейтинг цивилизаций, наиболее сильно повлиявших на ход развития человечества, Персия оказалась бы в верхней части списка. Мы забываем об этом, потому что в последние века различные государства, правившие в современном Иране, были либо слабыми, либо изолированными от остального мира.

После иранской революции 1979 года ситуация изменилась, и был даже короткий момент (прямо перед началом гражданской войны в Сирии), когда казалось, что Иран готов бросить вызов хотя бы региональной гегемонии на Ближнем Востоке. Этот шанс рухнул, и в обозримом будущем Ирану отведена роль второстепенной региональной державы. Четыре карты ниже объясняют, почему.

Географические ограничения

География всегда была палкой о двух концах для Ирана. По площади и населению Иран является крупнейшей страной на Ближнем Востоке и занимает 17 ^-е -е место в мире.

Основные населенные пункты Ирана окружены горами и пустынями. Этот простой факт определил древнюю персидскую стратегию и продолжает определять иранскую стратегию сегодня. Гористая география Ирана делает страну чрезвычайно сложной для завоевания, но также не позволяет Ирану легко проецировать свою власть за границу.

Наиболее выгодное место для проецирования силы Ирана — на его запад. Альтернативы представляют собой серьезные препятствия. Иранское влияние ярко выражено в Афганистане, но эта страна имеет еще более гористую, племенную территорию с относительно менее полезной землей. Центральная Азия — еще одно место, где распространяется влияние Ирана, но и здесь земля не стоит затрат на переброску войск через горы для ее завоевания. Кавказ не подходит для старта, так как местность очень затрудняет вторжение любой армии. Таким образом, Иран может расширяться только на запад.

Последнее, что следует отметить на этой первой карте, это то, что хотя Иран расположен на берегу Персидского залива, Ормузский пролив настолько узок, что блокирует любое мыслимое преимущество для Ирана. Персы так и не стали военно-морской державой, потому что любые силы, которые они развивали, можно было легко окружить. С ростом важности нефти, которая лишь относительно недавно стала ключевым ресурсом, Ормузский пролив стал более важным транспортным путем. Иран пригрозил разместить морские мины в проливе. Но это оборонительная и довольно опасная карта для Ирана. Иран — сухопутная держава.

Этнические и религиозные подразделения

Вторичным следствием гористой географии Ирана является развитие множества различных этнических групп. Иран примерно на 60% состоит из персидского языка, а фарси является единственным официальным языком всей страны. Но на региональном уровне признаются как минимум еще семь языков, а по всей стране говорят еще на десятках.

Карта выше помогает проиллюстрировать сложность этнического, языкового и даже религиозного состава Ирана. Персидский центр хорошо виден в центре страны и окружен горами. Но есть значительные группы арабов, курдов, азербайджанцев, туркмен, белуджей и других групп, разбросанных по всей стране. Иран примерно 90% шиитов, но есть и очаги суннитов, так что даже в этом смысле Иран неоднороден.

Это означает, что тот, кто правит из Тегерана, должен каким-то образом удерживать такое разнородное население в одном государстве. Исторически это означало сильные центральные правительства с сильными принудительными и институциональными возможностями, которые позволяют Ирану навязывать свою власть всему населению.

Ограниченная внешняя сила

Горы Загрос защищают Иран от потенциальных соперников, но они также боксируют в Иране. Если Иран хочет распространить свое влияние на то, что сегодня является Ираком, должно существовать одно из двух условий. Либо Иран должен быть невероятно богат и силен в военном отношении, либо он должен уметь воспользоваться слабостью.

Последнее явление случалось довольно много раз в истории, приводя к возникновению различных персидских империй. Но всегда были времена, когда Месопотамия была слаба и не могла противостоять наступлению Ирана.

Возьмем, к примеру, период до 2011 года. Иран строил дугу шиитского влияния на Ближнем Востоке. Вторжение США в Ирак в 2003 году устранило крупнейшего соперника Ирана, Ирак, который смог сразиться с Ираном вничью в невероятно кровопролитной войне с 1980 по 1919 годы.88. И это несмотря на то, что население страны составляет примерно четверть населения Ирана. Режим алавитов сирийского президента Башара Асада был союзником Ирана. А господство «Хизбаллы» в Ливане означало, что Иран стремился проецировать свою мощь вплоть до Средиземного моря.

Гражданская война в Сирии разрушила эту мечту. Возникновение «Исламского государства» представляло экзистенциальную угрозу для Ирана. Призрак сильной арабской власти суннитов в самом сердце Ближнего Востока недопустим, и это привело США и Иран к непростому, но стабильному партнерству. Иран хочет влиять на Багдад, но финансирует и снабжает различные шиитские ополчения в Ираке. Это делается не только ради амбиций, но и для того, чтобы суннитское меньшинство Ирака не угрожало его безопасности. Режим Асада ослаблен, и Иран больше не может рассчитывать на влияние, простирающееся до Средиземного моря.

Кроме того, в то время как арабский мир находится в хаосе, Израиль спокойно сидит, а Турция набирает обороты. Турция имеет почти такую ​​же численность населения, как Иран, находится на более выгодной в стратегическом отношении территории, имеет более развитую экономику и вооруженные силы. Турция станет доминирующей державой на Ближнем Востоке, а Ирану придется довольствоваться ролью региональной державы, способной влиять на страны региона, но не выходить за его пределы.

Границы персидской экспансии

Несмотря на разнообразное население и проблемы с демонстрацией силы, в этой части мира возникли великие империи, которые господствовали на большей части Ближнего Востока. Однако границы этих различных империй всегда были довольно постоянными.

Максимальный уровень экспансии Персии — от Гиндукуша на востоке до Каира на юге и Стамбула на севере. Лишь древнеперсидской империи Ахеменидов удалось пройти дальше, дойдя до прибрежных районов Черного моря. Это произошло потому, что остальная часть Ближнего Востока была в лохмотьях и не могла противостоять персидскому наступлению, как и регионы Европы, на которые они распространились. Когда персы действительно столкнулись с сопротивлением, как это произошло в современной Греции, в конечном итоге они были отбиты превосходящими численностью греками. Персия больше никогда серьезно не угрожала Европе после падения империи Ахеменидов.

Влияние Ирана за пределами его основной территории всегда было более тонким, чем прямое подчинение или контроль. Его географические ограничения означали, что на каком-то уровне ему приходилось сотрудничать с местными жителями, которыми он надеялся управлять, что привело к смешению культур и идей. До возникновения ислама господствующей религией в Персии был зороастризм, принципы которого сохранились и сегодня как в иудаизме, так и в христианстве. Обе религии включали в себя основные принципы зороастризма и были бы совершенно разными, если бы не так.

Принятие Персией ислама является хорошим примером ее способности включать в себя элементы различных культур и религий. Ислам состоит из двух основных течений: суннитов и шиитов. Очень немногие внешние державы когда-либо завоевывали Персию так, как это сделал Ислам (арабское движение по своему происхождению). Тот факт, что фарси сегодня пишется арабским шрифтом, является признаком влияния ислама на персидскую культуру. Но персы все же смогли сохранить свой язык, который стал общим языком для тюркских народов Средней Азии, Кавказа, Афганистана и Южной Азии. Фарси также повлиял на урду, хинди, бенгали и османский турецкий язык. Персия смогла адаптироваться к исламу, не жертвуя основными частями своей культуры. По сей день ислам в Иране уникальным образом сочетается с обществом — Персия стала шиитским государством в 1501 году, и, как показывает карта, Иран — единственная мощная шиитская держава в мусульманском мире.

Все четыре карты выше показывают, что Иран сам по себе является влиятельной державой, с гордой историей, культурой и образом жизни. Но, несмотря на влияние, которое он оказал за пределами своих границ, он также довольно ограничен. Его культурное влияние распространилось по всей Северной Африке, Ближнему Востоку, Центральной и Южной Азии, но способность Ирана к расширению остается слабой, хотя его способность защищать свою территорию сильна.

Заключение

Иран — крупная региональная держава и историческая родина одной из самых влиятельных цивилизаций мира. Но Иран должен выполнить определенные условия, если он хочет стать чем-то большим, чем региональная сила, и мало признаков того, что это произойдет в ближайшее время. Иран есть и останется грозной геополитической силой, но его мощь по своей природе ограничена его географией.

4 карты, объясняющие место Ирана на Ближнем Востоке

На этом снимке, сделанном во вторник, 11 октября 2016 г., изображена иранская женщина, символически закрывающая лицо… [+] во время траурной церемонии в город Хоррамабад, к юго-западу от столицы Тегерана, Иран. Шииты отмечают Ашура, десятый день мусульманского месяца Мухаррам, в ознаменование мученической смерти имама Хусейна, внука пророка Мухаммеда и одного из самых любимых святых шиитского ислама, во время битвы при Кербеле 7-го века в современном Ираке. (AP Photo/Эбрагим Норузи)

Если составить рейтинг цивилизаций, наиболее сильно повлиявших на ход развития человечества, Персия окажется в верхней части списка. Мы забываем об этом, потому что в последние века правившие в Иране государства были либо слабыми, либо изолированными от остального мира.

После иранской революции 1979 года все изменилось. Был даже короткий момент, когда казалось, что Иран готов доминировать на Ближнем Востоке. Это было прямо перед тем, как разразилась гражданская война в Сирии, как я объясню ниже. Этот шанс рухнул, и Иран в ближайшем будущем стал второстепенной региональной державой.

Четыре карты ниже объясняют почему.

Географические ограничения

География всегда была палкой о двух концах для Ирана. По площади и численности населения Иран является крупнейшей страной Ближнего Востока. Это 17 ^-й -й по величине в мире.

Крупные города Ирана окружены горами и пустынями. Этот факт определил древнюю персидскую стратегию и сегодня определяет тактику Ирана. География Ирана сделала страну чрезвычайно сложной для завоевания. Но это также остановило Иран от легкого расширения.

Ирану лучше всего проецировать силу на запад. Все остальные направления сложнее. Иран имеет сильное влияние в Афганистане, но эта страна еще более гористая — племенной район с еще менее полезной землей.

Центральная Азия — еще одно место, где распространяется влияние Ирана, но и здесь земля не стоит того, что нужно для ее завоевания. Кавказ не заводится. Местность затрудняет вторжение любой армии.

Таким образом, Иран может расширяться только на запад.

Иран расположен на берегу Персидского залива, но у него никогда не было сильного флота. Ормузский пролив настолько узок, что перекрывает большую часть Ирана. Какие бы силы они ни придумали, их можно было бы легко окружить.

Нефть важна и в последнее время стала ключевым ресурсом. Это делает Ормузский пролив более важным транспортным путем. Иран пригрозил разместить морские мины в проливе. Но это оборонительный ход. И для Ирана было бы довольно опасно пытаться. Иран — сухопутная держава.

Этнические и религиозные подразделения

В Иране сформировалось множество различных этнических групп. Это тоже вызвано горами Ирана. Горы разъединяют людей и затрудняют передвижение. В изолированных районах есть свои культуры.

Иран примерно на 60% состоит из персов. Фарси является единственным официальным языком страны, но на региональном уровне признаются как минимум семь других языков. На десятках других говорят по всей стране.

На приведенной выше карте показано, насколько сложным является этнический, языковой и даже религиозный состав Ирана. Персидский центр хорошо виден. Но есть значительные группы арабов, курдов, азербайджанцев, туркмен, белуджей и других групп, разбросанных по всей стране.

Иран примерно на 90% состоит из шиитов, но есть и сунниты. Так что даже в этом смысле Иран разнообразен.

Это означает, что тот, кто правит из Тегерана, должен каким-то образом удерживать такое разнородное население в одном государстве. Исторически это означало, что центральные правительства обладали сильными принудительными и институциональными возможностями. Это позволяет Ирану навязывать людям свою власть.

Ограниченная внешняя сила

Горы Загрос защищают Иран от потенциальных соперников. Они также боксируют в Иране. Если Иран хочет распространить свое влияние на Ирак, должно существовать одно из двух условий. Либо Иран должен быть невероятно богат и силен в военном отношении, либо он должен уметь воспользоваться слабостью.

На протяжении всей истории Персии несколько раз удавалось воспользоваться слабостью. Но всегда были такие времена, когда регион был слаб и не мог противостоять наступлению Ирана.

Возьмем, к примеру, период до 2011 года. Ирак был крупнейшим соперником Ирана. Ирак смог сразиться с Ираном вничью в невероятно кровопролитной войне с 1980 по 1988 год. И это несмотря на то, что его население составляло всего одну четверть населения Ирана. Но вторжение США в Ирак в 2003 году устранило эту угрозу.

С тех пор Иран выстраивает дугу шиитского влияния на Ближнем Востоке. Режим алавитов президента Сирии Башара Асада был союзником Ирана. А господство «Хизбаллы» в Ливане означало, что Иран мог проецировать свою мощь вплоть до Средиземного моря.

Гражданская война в Сирии разрушила эту мечту. Возникновение «Исламского государства» представляло угрозу для Ирана. И сильная власть арабов-суннитов в сердце Ближнего Востока недопустима. Это привело США и Иран к непростому, но стабильному партнерству.

Иран хочет повлиять на Ирак. С другой стороны, Иран финансирует различные шиитские ополчения в Ираке. Это сделано для того, чтобы иракское суннитское меньшинство не угрожало правительству в Багдаде.

Режим Асада ослаблен. Иран больше не может рассчитывать на влияние, простирающееся от Сирии до Средиземного моря.

Арабский мир в хаосе. Израиль сидит красиво. А Турция – восходящая держава. В Турции почти столько же людей, сколько в Иране. Он расположен на более выгодной в стратегическом отношении территории, имеет более развитую экономику и вооруженные силы.

Турция станет доминирующей державой на Ближнем Востоке. Ирану придется довольствоваться статусом региональной державы. Он может влиять на страны региона, но не выходить за его пределы.

Границы персидской экспансии

Несмотря на разнообразное население и проблемы с демонстрацией силы, в этой части мира возникли великие империи, которые господствовали на большей части Ближнего Востока. Однако границы этих различных империй всегда были довольно постоянными.

Максимальный уровень экспансии Персии — от Гиндукуша на востоке до Каира на юге и Стамбула на севере. Только древнеперсидская империя Ахеменидов смогла пойти дальше. Он распространился на прибрежные районы Черного моря.

Это произошло потому, что остальная часть Ближнего Востока была в руинах. Персидское наступление не встретило сопротивления ни у Ирана, ни в Европе. Единственное сопротивление, которое встретила Персия, было в современной Греции. У них была большая армия, чем у греков, но они отбили их. Персия больше никогда серьезно не угрожала Европе.

Влияние Ирана за пределами его основной территории всегда было более тонким, чем прямое подчинение или контроль. У него слишком много географических ограничений. Поэтому ему пришлось сотрудничать с местными жителями, которыми он надеялся управлять. Это привело к смешению культур и идей. До возникновения ислама доминирующей религией в Персии был зороастризм, принципы которого сохранились и сегодня как в иудаизме, так и в христианстве.

Принятие Персией ислама показывает, насколько хорошо она может сочетать в себе элементы различных культур и религий. Очень немногие внешние силы когда-либо завоевывали Персию так, как это сделал ислам. Ислам — это арабское движение по своему происхождению. Тот факт, что фарси сегодня пишется арабским шрифтом, является признаком влияния ислама на персидскую культуру.

Но персы все же смогли сохранить свой язык. Фарси стал общим языком для тюркских народов Средней Азии, Кавказа, Афганистана и Южной Азии. Фарси также повлиял на урду, хинди, бенгали и османский турецкий язык.

Персия смогла адаптироваться к исламу, не потеряв основных частей своей культуры. По сей день ислам в Иране уникальным образом сливается с обществом. Персия стала шиитским государством в 1501 году. Как видно из карты, Иран — единственная мощная шиитская держава в мусульманском мире.

Заключение

Все четыре карты показывают, что Иран сам по себе является влиятельной державой с богатой историей, культурой и образом жизни. Но, несмотря на влияние, которое он оказал за пределами своих границ, он также довольно ограничен. Его культурное влияние распространилось по всей Северной Африке, Ближнему Востоку, Центральной и Южной Азии.