«Открыл шлюз — хотел проветрить» Самые яркие воспоминания бортпроводников о пассажирах: Мнения: Путешествия: Lenta.ru
Непосвященным работа бортпроводников представляется прекрасным времяпрепровождением с полетами к морю, интрижками с пассажирами и прочей воздушной романтикой. Сами стюарды и стюардессы обычно вспоминают другие истории. «Лента.Ру» поговорила с бортпроводниками о буйных пассажирах, чартерных рейсах к морю и допусках к полетам.
Алина, «Трансаэро»: «У нас не Европа»
«Внутрироссийский рейс. Мы уже закрыли двери, расселись и готовились к взлету. Вдруг слышу, что кто-то нас зовет. Подбегаю и вижу: пассажир открыл аварийный выход на крыло. Я его спрашиваю: зачем? Тот отвечает: «Жарко стало». Когда уже взлетели, весь полет боялись разгерметизации. Люк закрывали пилоты, причем второй пилот не справился, пришлось подключаться командиру. Если бы это произошло в Европе или США, после такой выходки мужчину бы сняли с рейса и сильно наказали, а у нас он долетел до места назначения.
По прилету его ждал наряд полиции, который просто побеседовал с ним.
Евгения, «Аэрофлот»: «Требуют книгу жалоб»
«Однажды на рейсе сильно пьяному пассажиру приспичило «до ветру» прямо на взлете. В это время туалеты еще закрыты, и все сидят с пристегнутыми ремнями. Мужчина пытался справить малую нужду в проходе, но нам удалось уговорить его потерпеть.
В другой раз еще перед взлетом два пассажира не поделили багажную полку и, густо матерясь, принялись разбрасывать вещи друг друга по салону. Собирались драться, но мы им не позволили.
Порой пассажиры думают, что они в ресторане, и очень расстраиваются, когда им вместо мяса достается рыба. Такое бывает, например, когда сидишь в конце салона. Начинается скандал, крики «дайте жалобную книгу!».
Отдельная тема — дети. Некоторые мамочки отказываются на взлете и посадке пристегивать своих чад, потому что «вдруг те заплачут». То, что от этого зависит, прежде всего, безопасность самого ребенка, а заодно и окружающих — это их не волнует.
Кричащие малыши для нас, кстати, не проблема. Вот если дети бегают по салону, то есть риск наехать на них тележкой с едой (очень тяжелой, между прочим). Ну и, в целом, они очень мешают обслуживанию пассажиров».
Фото: Александр Кряжев / РИА Новости
Ирина, «Ямал»: «Приходится откачивать»
«Мне доводилось оказывать помощь, когда кому-то делалось плохо, или если ребенок подавился. Впечатлительные потом пишут в книгу предложений и на сайте, восхищаются тем, как мы боремся за жизнь пассажира. Как-то раз подавился малыш лет трех. Мы, конечно, помогли. Так очевидец потом нам и руки жал, и благодарил, хотя он этому малышу посторонний. Это, конечно, очень приятно. В подобных ситуациях пассажиры по-настоящему понимают, зачем нужен бортпроводник в самолете.
Однажды стало плохо молодому мужчине. Его трясло и бросало то в жар, то в холод. На эпилептический припадок не было похоже. Мы не отходили от него весь полет. Врачи потом сказали, что у него отравление».
Ольга, UTair: «Не дали отдохнуть»
«Рейс Москва — Мурманск.
Все как обычно: рассадили людей, подготовились к взлету, полетели. Во время обслуживания пассажиров я услышала громкие крики, кто-то матерился. Обернувшись, увидела, что разгорелся конфликт между шестью женщинами. Половина летела что-то праздновать, половина кого-то хоронить. Женщины, летевшие на праздник, были навеселе, играли в карты и громко смеялись. В общем, пассажирки разругались, бросали друг в друга какие-то мелкие предметы. Мы их, конечно, успокоили, но я тоже много чего в свой адрес выслушала. В Мурманске вызвали наряд полиции, так как женщины нарушили правила поведения на борту воздушного судна и оскорбляли членов экипажа.
На этом все не закончилось. Меня попросили проехать вместе с пассажирками в полицию для дальнейшего разбирательства. По идее, в это время я должна была отдыхать перед обратным полетом. Итог — штраф буйным пассажирам за нарушение правил, перспектива судебного дела и мое четырехчасовое пребывание в отделении полиции».
Ирина, UТair: «Спасли жизнь»
«Рейс в Геленджик из Москвы.
Предлагали пассажирам горячее питание, до Геленджика оставалось около часа. Женщина в возрасте встала, хотела пойти в туалет, но рухнула в проходе — потеряла сознание. Она летела одна. Мы прекратили обслуживание и кинулись к ней. Попытались измерить пульс, но он слабо прощупывался. Лицо у нее было бледно-серое, губы синие, по лицу градом лил пот.
Загрузка самолета была полная, но нашлись понимающие люди, уступили свои места, и мы смогли уложить ее на ряд кресел. Попытались привести женщину в чувство. К сожалению, в нашей аптечке нет никаких серьезных препаратов и оборудования, поэтому помощь мы можем оказать только доврачебную, простейшими средствами. Среди них — стимулирующие салфетки для дыхания (замена нашатырю), нитроспрей (для сердечников), а также кислородный баллон — он, как ничто другое, выручает в подобных ситуациях, так как при сердечной недостаточности, как правило, всегда не хватает воздуха. Помогала и одна из пассажирок, врач. Совместными усилиями мы буквально боролись за жизнь этой женщины.
Она периодически приходила в себя, что-то бессвязно бормотала. На вопросы не отвечала.
Делали массаж сердца. Было страшно, что человек может умереть у тебя на глазах, а ты не в силах ему помочь. По согласованию с командиром экипаж принял решение сесть в ближайшем аэропорту, чтобы передать медикам эту пассажирку. Вынужденную посадку мы совершили в Ростове. В момент снижения, женщине стало чуть лучше, она реагировала на наши вопросы. Самым главным для нас было определить, есть ли у нее проблемы с сердцем, может, она гипертоник или еще что. Пассажирка никаких хронических заболеваний за собой не знала. Готовясь к приземлению, отпаивали ее водой.
В Ростове пришла бригада из пяти медиков. Мы рассказали им о произошедшем и о том, какими средствами пытались помочь — всё, что применяли. Они развели руками и предложили продолжить полет. Сказали, что-то типа «лететь-то осталось всего 50 минут, а в Геленджике она и подлечится». Нам же было очевидно, что еще один взлет и посадку пассажирка не перенесет.
Ростовские медики не хотели брать ответственность на себя. В итоге в нашу перепалку вмешались пассажиры, и женщину все же отвезли в больницу.
Удивительно, но нашлись и такие пассажиры, которые возмущались, фыркали и заявляли, что больше нашей компанией не полетят — «с такими незапланированными посадками и задержками».
Еще один раз летели чартером из Хургады в Москву. Пассажиры, конечно, были навеселе — с отдыха ведь. Но от одной женщины с избалованными детьми сбежал целый ряд пассажиров. Они пытались ей делать замечания, потом пришли к нам жаловаться: их соседка стала им хамить и угрожать расправой. Мы разрешили пересесть сначала одной пассажирке, пожаловавшейся на даму с детьми. Потом еще одной девушке — опять с того же ряда. В общем, сделали все, чтобы загасить конфликт».
Наталья, UТair: «Просят то кислород, то водку, то штаны зашить»
«Тогда я работала еще в авиакомпании «Сибирь» (S7). За неделю или две до этого случая упали два наших самолета. Мы выполняли рейс из Домодедово на большой «тушке» (ТУ, семейство самолетов ОКБ Туполева, — прим.
«Ленты.ру»). Сидевший в последнем ряду мужчина сильно нервничал. То воды просил принести, то кислород требовал, то водку. Мы ждали документацию на борт и готовы были уже закрыть дверь и убрать трап, когда в последнюю минуту в салон забежала пассажирка мусульманской внешности.
Она шла по салону с чемоданом, который было трудно разместить на полках над пассажирскими креслами. Пришлось убрать его в отсек с кислородом, между туалетами в хвостовой части. Сама она тоже села в конце — недалеко от нервного мужчины.
Ситуация нас напрягла. В нашей бригаде был «качок», и мы попросили его, чтобы он весь полет находился в хвостовой части и наблюдал за этими двумя пассажирами. Больше всех, четыре часа в воздухе, паниковала наша бригадир. Она понимала всю ответственность и возможные последствия. Мы, конечно, всего лишь фантазировали, но при этом были начеку.
Однажды наш экипаж ночевал в городе на берегу моря. Мы решили немного погулять, выпить местного вина, но командир отказался.
Человек он интересный, любит шутить, но при этом говорит крайне медленно. Мы привыкли к такой манере общения, но со стороны он может показаться не вполне адекватным. Наутро проходим медицинский осмотр, чтобы получить допуск к полету. Врач решил, что командир находится под действием психотропных веществ и не допустил к полету с заключением «неспособность управлять экипажем и самолетом». После долгих разбирательств нам в итоге все же разрешили лететь, правда, с задержкой на два часа.
Фото: Руслан Шамуков / ТАСС
Еще один раз выполняли ежедневный рейс на Харьков из московского Внуково. Самолет маленький, и пассажиры постоянно одни и те же — люди летали каждый день на работу и возвращались домой. Однажды в Харьков летел бизнесмен, с которым мы перекинулись парой слов. На следующий день возвращались в Москву. Во время полета мужчина обратился ко мне с отчаянием в глазах — у него намечалась деловая встреча, а брюки разошлись по шву сбоку. Поскольку у меня всегда с собой есть нитки с иголкой (колготки или чулки могут легко зацепиться при нашей работе), я решилась его выручить.
Вид у него был радостный, как у ребенка. Пришлось мужчине снять брюки, но я дала ему плед, которым он обернулся, как юбкой. Сама минут за десять разобралась с его разошедшимся швом. Пассажир был счастлив.
Однажды я работала на рейсе с тремя посадками. Из конечного пункта таким же образом летели обратно. И, конечно, были транзитные пассажиры, летевшие с нами до самого конца. Перед каждым взлетом в городах пересадки я объявляла весь маршрут со всеми посадками. Потом — пункт назначения, в который мы летели в данный момент. Стоянка в аэропортах была максимум 50 минут. Я как-то замоталась и забыла, куда летит в этот раз самолет. Пришлось просить помощи у пассажиров, чтобы они напомнили. Они, конечно, меня выручили».
Виктор (название компании не сообщается по просьбе бортпроводника): «Нас хотели порешить»
«Выполняли рейс Москва — Иркутск. Работали 3 парня, девочек не было. Зашли пассажиры, взлетели. Изрядно выпивший гражданин в экономе потребовал коньяк. Ему один раз ответили, что нет спиртного — он начал кричать и возмущаться, пришлось подойти повторно.
Пассажир объявил, что если ему не нальют коньяк, он тут всех «порешает». Нам это надоело, и мы квалифицировали его действия как угрозу экипажу и пассажирам. На деле, конечно, просто бухой мужик хотел еще выпить. В общем, связали и усадили в служебной части самолета. В таком виде он и провел оставшуюся часть полета — все три с половиной часа. По приземлении передали его сотрудникам полиции, что с ним случилось дальше, я не знаю».
Артем (название компании не сообщается по просьбе бортпроводника): «Орут в унисон»
«Больше всего кричащих детей, мешающих нормальной работе, конечно, в сезон отпусков. И все они орут в унисон. Крайне раздражают пассажиры, считающие себя очень важными персонами. Им кажется, что они пришли в ресторан, а мы должны перед ними плясать за их пятитысячный билет. Обычно это мужчины, которые еще и пишут всякую чушь в книге жалоб. Страшных историй в моей практике, к счастью, не было. Конечно, случалось — подбрасывало на полметра на снижении. Но это, в общем-то, вполне нормально».
Имена некоторых героев материала изменены по их просьбе
Истории стюардесс, которые спасли пассажиров ценой своей жизни
Работа стюардессы заключается не только в том, чтобы разнести пассажирам еду и напитки, но и спасти их жизни в случае опасности. Героини этой статьи исполнили свой долг!
Редакция VOICE
Надежда Курченко
15 октября 1970 года впервые в СССР террористам удалось совершить успешный хайджекинг — захват и угон пассажирского самолета. На борту АН- 24, совершавшего рейс Батуми — Сухуми в числе членов экипажа была и девятнадцатилетняя стюардесса Надежда Курченко. Эта девушка погибла, пытаясь спасти самолет от угона, а пассажиров — от угрозы смерти.
Надя Курченко родилась 29 декабря 1950 года в Алтайском крае, а потом переехала с семьей на родину мамы — в Удмуртию. Детство Нади было непростым: отец, контуженный на фронте, начал пить и не мог контролировать свою агрессию.
Однажды он так избил жену, что попал в тюрьму, и больше семья его не видела. Наде пришлось учиться в школе-интернате, потому что маме не удавалось одной прокормить двоих детей.
Девочка мечтала стать юристом, но сразу после школы пришлось пойти работать. Дядя Нади, сотрудник аэропорта Сухуми, устроил племянницу к себе: сначала Надежда работала в бухгалтерии, а после перешла в бортпроводницы.
Перед злополучным рейсом Надю Курченко в шутку пожурил командир экипажа Георгий Чахракия: он узнал, что через три месяца Надя выходит замуж и спросил: «А почему меня на свадьбу не позвала?» Уже через час оказалось, что свадьбы не будет.
На борту АН-24 находились 46 пассажиров, из них 17 женщин и один ребенок. В числе прочих — сорокапятилетний литовец Пранас Бразинскас и его пятнадцатилетний сын Альгирдас. Они заняли передние места сразу за кабиной пилотов. Через пять минут после взлёта, на высоте 800 метров, Пранас вызвал Надежду Курченко и вручил ей конверт с запиской, потребовав передать командиру экипажа.
ПРИКАЗ № 9
1. Приказываю лететь по указанному маршруту.
2. Прекратить радиосвязь.
3. За невыполнение приказа — смерть.
(Свободная Европа) П. К. З. Ц.
В те годы ручную кладь пассажиров почти не проверяли, поэтому террористам удалось пронести на борт пистолет, ружейный обрез и ручную гранату. Но Надя Курченко ничего не знала об этом.
Вбежав в кабину пилотов, девушка крикнула: «Нападение!» — и террористы тут же кинулись за ней. Младший закричал: «Никому не вставать, иначе взорвем самолет!», а старший попытался оттолкнуть Надежду и проникнуть в кабину.
«Они вооружены!» — вот что успела крикнуть Надя Курченко, прежде чем была убита двумя выстрелами в упор.
После убийства Нади террористы продолжили стрелять, ранив командира экипажа, штурмана и бортмеханика.
Захватив кабину, старший Бразинскас потребовал лететь в Турцию, а младший ушел в салон, чтобы контролировать пассажиров.
Требования преступников были выполнены. Угнанный АН-24 совершил посадку в аэропорту турецкого города Синоп. Там террористы были немедленно арестованы.
Всех пассажиров рейса турецкие власти вернули на родину. Гроб с телом Нади перевозил тот же борт. В ее честь названы улицы в ряде населённых пунктов на территории бывшего СССР, имя Надежды Курченко присвоено одному из пиков Гиссарского хребта, танкеру российского флота и астероиду.
Отец и сын Бразинскас остались в Турции: правительство отказалось выдавать их Союзу и передало дело в местный суд. Старший получил восемь лет срока, младший — два, но через два года оба были выпущены по амнистии.
Потом террористы нелегально перебрались в США, но умудрились получить разрешение на проживание. Правительство США тоже отказалось выдать преступников.
В США Пранас Бразинскас взял имя Фрэнк Уайт, а его сын — Альберт Виктор Уайт. Они написали книгу, в которой пытались оправдать свой поступок «борьбой за освобождение Литвы от советской оккупации».
10 февраля 2002 года Альберт во время семейной ссоры насмерть забил своего отца: он нанёс ему восемь смертельных ударов гантелей по голове (по другой версии это была бейсбольная бита). К моменту своей смерти старик уже не мог самостоятельно передвигаться, и сын пояснил свой поступок тем, что устал ухаживать за отцом, у которого невыносимо испортился характер.
Нирджа Бханот
5 сентября 1986 года. Boeing 747−121 американской Pan American выполнял пассажирский рейс из Бомбея в Нью-Йорк. Во время промежуточной посадки в Пакистане на борт ворвались четыре вооруженных боевика радикальной исламистской организации Абу-Нидаля: террористы планировали угнать лайнер и обрушить его на один из городов Израиля.
На борту Боинга было 359 пассажиров. Все они были бы мертвы, если бы не старшая бортпроводница рейса Нирджа Бханот.
Нирджа родилась 7 сентября 1963 года в семье журналиста и домохозяйки. Едва этой невероятной красавице исполнилось 16, ей предложили попробовать себя в качестве модели, и Нирджа успела поработать со многими известными брендами.
Возможно, ее судьба сложилась бы совсем иначе, если бы не индийская традиция договорных браков: в 21 год родители выдали девушку замуж, и Нирджа уехала к мужу в Катар. Но брак продлился всего два месяца: жених вдруг оказался недоволен приданым и вернул девушку родителям.
Нирджа по какой-то причине решила не продолжать карьеру модели, а стала стюардессой. Она успешно прошла предварительный отбор в Pan American и получила квалификацию старшего бортпроводника.
Когда террористы захватили самолет, Нирджа успела передать информацию о них в кабину пилотов, и одно это уже спасло сотни, а возможно, и тысячи людей: пилот, второй пилот и бортинженер попросту выпрыгнули из кабины и сбежали.
Самолет не мог взлететь. А Нирджа осталась старшей по званию в экипаже. И взяла ответственность за пассажиров на себя.
17 часов террористы держали пассажиров в заложниках. Разъяренные своей неудачей, они решили использовать захваченный самолет иначе и начали убивать пассажиров. Сначала погибли пассажиры, которые назвались американцами. После террористы приказали Нирдже собрать у всех паспорта и указать на граждан США.
Нирдже и ее подчиненным удалось незаметно спрятать 19 паспортов США и тем самым спасти людей от верной смерти.
Спустя 17 часов террористы начали беспорядочно стрелять и взрывать заряды. В суматохе Нирджа смогла открыть люк аварийного выхода и помочь людям покинуть самолет. Ей удалось спасти многих, но сама она не спаслась. Нирджа погибла, закрывая своим телом от пуль троих детей. Ей было 22 года.
Нирджа Бханот стала самым молодым человеком, награждённым орденом «Ашока Чакра» — наивысшей индийской наградой за отвагу, проявленную в мирное время.
Тамара Жаркая
8 марта 1988 года Советский Союз потрясла страшная и, казалось, совершенно невозможная новость: самолет Ту-154, выполнявший рейс по маршруту Иркутск — Курган — Ленинград, был захвачен. Но не группой опасных террористов, а известным на всю страну семейным джазовым ансамблем «Семь Симеонов».
В семье Овечкиных было 11 детей: семь сыновей и четыре дочери. Когда старшие мальчики начали проявлять интерес к музыке, их мать Нинель Сергеевна отдала их в Иркутское областное музыкальное училище на отделение духовых инструментов. Вскоре туда же пошли учиться четверо младших мальчишек. Дебют ансамбля состоялся в апреле 1984 года на сцене Гнесинского училища.
Вскоре «Семь Симеонов» выиграли ряд музыкальных конкурсов в различных городах СССР и получили широкую известность: об Овечкиных писали в прессе, сняли документальный фильм.
Сделать это было непросто, но Овечкины выбрали самый сложный и самый опасный путь из возможных: они решили угнать самолет.Официально семья отправилась на гастроли в Ленинград. При посадке в самолёт тщательного досмотра ручной клади произведено не было, что позволило преступникам пронести на борт два оружейных обреза, 100 патронов и самодельные взрывные устройства, спрятанные в музыкальных инструментах.
Когда самолёт летел над Вологдой, двое старших братьев Овечкиных встали с мест и запретили остальным пассажирам покидать свои места, угрожая ружейными обрезами. В 15:01 Василий Овечкин передал бортпроводнице Ирине Васильевой записку с требованием изменить курс и приземлиться в Лондоне или в другом городе на территории Великобритании под угрозой взрыва самолёта.
В 15:15 борт сообщил, что топлива осталось на 1 час 35 минут полёта. В 15:30 бортинженер Иннокентий Ступаков вышел в салон и в результате переговоров сумел объяснить террористам, что для совершения полёта в Великобританию недостаточно топлива.
Те позволили приземлиться для дозаправки на территории Финляндии. На самом деле планировалось посадить самолет на военном аэродроме Вещево неподалёку от финской границы.
Однако отличить территорию Финляндии от территории СССР мог любой советский человек. И когда Овечкины заметили, что самолет снижается явно не там, где было обещано, начали паниковать и пригрозили, что сейчас начнут убивать пассажиров.
Именно в этот момент ситуацию спасла Тамара Жаркая. Ей каким-то образом удалось убедить Овечкиных в том, что пилоты совершают необходимый маневр и никакой угрозы для Овечкиных нет.
Захватчики поняли, что их все-таки обманули, только когда самолет уже приземлился в Вещево. Увидев в иллюминаторы советских солдат, Овечкины потребовали немедленно взлететь, попытались выломать дверь в кабину пилотов и вновь пригрозили, что начнут стрелять в пассажиров.
Но выстрелили только в Тамару. Осознав, что из-за нее самолету удалось приземлиться на территории СССР, Дмитрий Овечкин выстрелил в упор.
Тамара погибла. Она стала единственной жертвой, застреленной террористами. Еще трое пассажиров задохнулись в дыму во время штурма самолета. Всего во время штурма погибло 9 человек, из них пятеро — члены семьи Овечкиных.
Тамара Жаркая была посмертно награждена орденом Красного Знамени.
Источник
Реальные истории бортпроводников, которые рисковали своей жизнью, чтобы спасти других
Факты и информация о бортпроводниках
Flyhigh Manila Staff
Быть стюардессой — это не просто профессия, это призвание. Это призвание спасать жизни, даже если им приходится подвергать свою собственную большой опасности.
Бортпроводники первыми реагируют на чрезвычайную ситуацию. В то время как пилоты отвечают за безопасное управление самолетом, бортпроводники обеспечивают безопасность всех на борту. Вот реальные истории стюардесс-героев, которые рисковали собственной жизнью, чтобы спасти других. Некоторые даже погибли при исполнении служебных обязанностей.
Бортпроводники на борту — это все равно, что увидеть спасателя у бассейна или вооруженного охранника в банке. Мы чувствуем себя в безопасности, потому что эти люди хорошо обучены спасать жизни в случае чрезвычайной ситуации.
Это реальные истории стюардесс-героев.
БАРБАРА ДЖЕЙН ХАРРИСОН, BOAC 712, 8 апреля 1968 Боинг 707 вылетел из аэропорта Хитроу в Лондон, направляясь в Сидней, Австралия, когда во время взлета один из его двигателей вышел из строя, что привело к пожару. Затем рассматриваемый двигатель упал с самолета в воздухе, что привело к аварийной посадке. Несмотря на успешную аварийную посадку, 5 человек на борту погибли, в том числе бортпроводник Барбара Джейн Харрисон, которой на тот момент было 22 года.
Она осталась на своем посту в задней части правого борта самолета, призывая всех пассажиров выпрыгнуть в безопасное место. Она отказалась покинуть свой пост, пока все не уйдут. Ее тело было найдено рядом с телом пассажира-инвалида, которого она пыталась спасти.
За свои действия она была посмертно награждена Георгиевским крестом.
ЖАККИ УБАНСКИЙ, ШЕРОН ФОРД, АРТУР БРЭДБЕРИ и ДЖОАННА ТОРФ, British Airtours 28M, 22 августа 1985 Во время взлета из аэропорта Манчестера, чтобы доставить пассажиров на Корфу, капитан и первый услышали громкий стук. Офицер. Думая, что это лопнувшая шина, они прекратили взлет и включили реверсоры тяги, постепенно тормозя, пока самолет не оказался на правой стороне взлетно-посадочной полосы. Однако позже экипаж обнаружил, что звук исходил не от лопнувшей шины, а от возгорания двигателя номер один, и это распространилось, в результате чего погибли 53 пассажира и 2 бортпроводника, большинство из которых умерли от отравления дымом.
Двумя членами бортпроводников, которые погибли при исполнении служебных обязанностей при открытии дверей, были Жаки Убэнкси и Шэрон Форд. Посмертно они были награждены медалью Королевы за доблесть. Тем временем члены экипажа Артур Брэдберри и Джоанна Торф снова и снова возвращались в горящую кабину, вытаскивая и вытаскивая пассажиров в безопасное место. Они были удостоены такой же чести, как и их павшие коллеги.
НИРДЖА БХАНОТ, Pan Am 73, 5 сентября 1986Этот Боинг 747 был угнан группой Абу Нидала, когда он находился на земле в Карачи, Пакистан. Угонщики убили 20 пассажиров, 7 из США и 13 из Индии. На борту находились 360 пассажиров. Во время противостояния бортпроводникам было приказано забрать паспорта пассажиров. Старший казначей Нирджа Бханот, 22 года, опасаясь, что американские пассажиры будут выбраны для казни, спрятал часть паспортов под сиденьем, а часть выбросил в мусоропровод.
Позже угонщики бросили гранату и открыли огонь по пассажирам.
Затем стюардесса Бханот развернула аварийный парашют у одной из выходных дверей, который пассажирам удалось открыть, и они помогли другим спастись. Бханот был убит, защищая троих детей от обстрела. Правительство Индии посмертно наградило ее чакрой Ашока, высшей гражданской наградой за храбрость. США также посмертно присудили ей награду за особое мужество.
Этот BAC-111, летевший из Бирмингема в Малагу, находился в воздухе всего 15 минут, когда левое ветровое стекло кабины пилота вылетело и лопнуло, в результате чего капитана Ланкастера сильно засосало. в окно, но, к счастью, его ноги зацепились за органы управления полетом. Бортпроводник Найджел Огден затем отправился на помощь, держась за ноги капитана Ланкастера на протяжении всего приземления и благополучно приземлившись в Саутгемптоне. За свои усилия Огден получил синяки и обморожения.
Экипаж счел капитана Ланкастера мертвым, но они все еще держали его, чтобы избежать столкновения с двигателями, что может привести к падению самолета.
К счастью, несмотря на серьезные травмы и шок, капитан Ланкастер выжил и вернулся к работе через пять месяцев. Найджел Огден получил вывих плеча и обморожение лица и глаза. Его действия вместе с двумя стюардессами, сменившими его незадолго до посадки, спасли жизнь пилоту и обеспечили безопасность всех пассажиров на борту самолета.
Самолет Asiana Airlines 777-200ER, приземлившийся в международном аэропорту Сан-Франциско, летел слишком низко от правильного глиссады, что привело к удару о волнорез взлетно-посадочной полосы. Три бортпроводника выбросились из оторванной хвостовой части самолета, будучи пристегнутыми ремнями. Затем самолет упал на взлетно-посадочную полосу, пока полностью не остановился, а позже его начал охватывать огонь. Остальные бортпроводники взяли на себя управление эвакуацией 29 человек.0 пассажиров на борту, используя ножи, чтобы перерезать ремни безопасности, используя топоры, чтобы освободить двух коллег, пойманных в ловушку неисправными горками, и эвакуировать пассажиров как можно быстрее.
Примечательной была стюардесса Ли Юн Хе, 40 лет, которая несла на спине раненых пассажиров в безопасное место, возвращалась в самолет и спасала следующего пассажира. Трое сброшенных бортпроводников выжили. Всего на борту находился 291 человек с 16 членами экипажа. У OZ214 было 2 погибших, один из них умер после того, как якобы был сбит спасательной машиной после того, как его также выбросило из задней части. Г-жа Ли Юн Хе вместе со своими стюардессами считались героями после успешной эвакуации всех пассажиров, которые остались внутри.
Все это реальные истории стюардесс-героев, тех, кто рисковал собственной жизнью ради спасения других.
Чтобы узнать больше о филиппинских бортпроводниках, посетите наш канал YouTube FLYHIGH MEDIA, наши Facebook и Instagram страницы, FLYHIGHMANILA .
Какие чувства у вас вызывает этот пост?
Электронная почта FacebookОб авторе поста
факты о бортпроводниках, факты о бортпроводникахНеотложная медицинская помощь в полете: врачи делятся своими историями
Неотложная медицинская помощь возникает примерно на 50 коммерческих рейсах в день в Соединенных Штатах.
Многие незначительные — пассажир чувствует слабость или становится беспокойным. Другие опасны для жизни, например, сердечный приступ или затрудненное дыхание. Статья в Медицинском журнале Новой Англии предлагала врачам и другим специалистам в области здравоохранения советы, как справляться с различными ситуациями. Это побудило нас спросить врачей об их историях. Вот несколько из них. Если вы когда-либо оказывали медицинскую помощь во время полета (или подъема в автобусе или поезде), расскажите нам свою историю.
Грегг Гриноу: Паника из-за лихорадки Эбола
Кит Ван Метр: Долгий сеанс искусственного дыхания спасает жизнь
Даррия Лонг Гиллеспи: «Мне нужно посадить этот самолет?»
Ванда Файлер: Женщина приходила в себя и теряла сознание
Парвин Пармар: Пожилой мужчина пепельно-серого цвета лежал на полу
Автор: Грегг Гриноу: Один из самых запоминающихся звонков был во время полета из Европы в США прошлой осенью во время вспышки лихорадки Эбола.
Это произошло вскоре после того, как Томас Дункан, зараженный лихорадкой Эбола, вылетел из Либерии в Даллас.
реклама
Примерно за 90 минут до запланированной посадки раздался вызов врача. Мужчина, приехавший из Либерии, сказал, что его нужно вырвать. С плотно закрытыми глазами он сказал мне, что ему казалось, что самолет вращается, хотя турбулентности не было. Он не хотел открывать глаза, потому что знал, что если откроет, то его вырвет.
Я только что прошел курс обучения по Эболе в Brigham and Women’s Hospital, поэтому я прошел через контрольный список: лихорадка, диарея, рвота, боль в животе, необъяснимое кровотечение, контакт с кем-то, больным Эболой, и тому подобное. У него не было ни одного из этих предупреждающих знаков. Я также спросил, что он делал в Либерии, и, похоже, он не занимался чем-то, что увеличивало риск заражения. Его симптомы были классическими для позиционного головокружения, которое я наблюдал много раз. Это ощущение вращения, часто вызванное проблемами внутреннего уха, может заставить вас чувствовать себя ужасно, но оно не передается.
реклама
Люди в самолете, в том числе пилоты, забеспокоились, так как лихорадка Эбола была свежа в памяти всех. С разрешения бортпроводника я забаррикадировал мужчину и себя в одном из туалетов самолета. Там я смог измерить ему температуру и дать лекарство, чтобы облегчить его симптомы.
Несмотря на мои заверения, что это была форма головокружения, а не лихорадка Эбола, пилоты настояли на том, чтобы позвонить офицеру ЦКЗ, находившемуся в аэропорту. Когда мы приземлились, реактивный мост даже не был протянут к самолету. Как будто весь самолет был заражен.
Примерно через час сотрудник ЦКЗ поднялся на борт, одетый в скафандр, необходимый для медицинских работников, оказывающих помощь больным Эболой, вместе с двумя парнями из службы безопасности в полном защитном снаряжении. Теперь другие пассажиры нервничали. Был шквал текстовых сообщений, фотографий и публикаций в социальных сетях.
Представитель CDC проверил мужчину и сопроводил его в ожидающую машину скорой помощи.
Остальным из нас разрешили высадиться, но они были помещены в карантин в зоне ожидания примерно на четыре часа, прежде чем CDC отпустил нас. Люди спрашивали меня, есть ли у этого человека лихорадка Эбола. Это поставило перед ними затруднительное положение: развеять их страхи или защитить конфиденциальность этого человека? Я сказал всем, что не забаррикадировался бы в ванной с этим мужчиной, если бы думал, что у него Эбола.
Приехав домой, я получил последнее сообщение от CDC: у этого человека не было лихорадки Эбола.
Д-р Грегг Гриноу — лечащий врач отделения неотложной помощи в больнице Brigham and Women’s Hospital в Бостоне и доцент кафедры неотложной медицины в Гарвардской медицинской школе.
Кит Ван Метер: В 1999 году я летел из Нового Орлеана в Бостон с двумя коллегами, Нельсоном и Старр Пейдж, мужем и женой, которые оба были высококвалифицированными специалистами по респираторным заболеваниям. Я был поражен, услышав, как капитан объявил: Ван Метер, пожалуйста, подойдите к передней части самолета».
Подойдя, я увидел, как мои коллеги сажают мужчину в проходе. Он был пепельно-серым, не дышал и не имел пульса. Нельсон начал делать непрерывные компрессии грудной клетки. Имейте в виду, что это было за много лет до того, как непрерывные компрессии стали рекомендовать при остановке сердца. Это было также до того, как на борту авиалайнеров потребовались автоматические внешние дефибрилляторы. Через несколько минут я начал дышать рот в рот.
Мы время от времени проверяли у мужчины пульс, и он либо отсутствовал, либо был очень слабым. Через 10–15 минут одна из стюардесс показала Старру аптечку. В ней был шприц и немного концентрированного адреналина. Почти сразу после того, как мы дали мужчине адреналина, у нас появился мощный пульс с хорошим сильным ударом, ударом, ударом.
Все это время пилот снижал высоту самолета. Некоторым это помогло повысить уровень кислорода в салоне, но также заставило нас больше прыгать.
Пульс мужчины исчез. Нельсон продолжал делать мощные компрессии грудной клетки, но уже устал и вспотел.
Я продолжал делать искусственное дыхание. В какой-то момент я оглянулся на проход. Все молчали и почти все смотрели на нас. Я сказал Нельсону и Старру: «Мы не можем остановиться сейчас, даже если это бесполезно».
Так что мы продолжали.
Так как у нас еще оставался адреналин, мы сделали мужчине еще одну инъекцию. Снова его пульс вернулся.
Примерно через 30 минут мы приземлились в Бостоне. Пилот сообщил по рации, что необходима экстренная помощь. Нас встретили фельдшеры, дали мужчине антиаритмические и другие лекарства, привязали его ремнями к борту и вынесли из самолета. Все начали хлопать и болеть за нас. Это было здорово.
Я вышел с пациентом и поехал с ним в машине скорой помощи. После того, как я почти ничего не делал в самолете, мне казалось, что я вернулся в современный мир.
В машине скорой помощи у мужчины снова остановилось сердце. Мы использовали AED, чтобы вернуть его к устойчивому скачкообразному ритму. Когда мы прибыли в Больницу общего профиля Массачусетса, сотрудники отделения неотложной помощи стабилизировали состояние мужчины.
Примерно через месяц мне позвонил пациент. Он был бодр, как колокольчик, чувствовал себя хорошо и был очень благодарен за то, что сделали Нельсон, Старр и я. Через несколько месяцев после этого я поехал на собрание в Бостон. Пациент посетил меня и пригласил присоединиться к нему на игре Red Sox.
В тот день так много всего получилось. Все помогло спасти жизнь.
Доктор Кит Ван Метер — клинический профессор медицины и руководитель отделения неотложной медицины в Медицинской школе Университета штата Луизиана в Новом Орлеане, а также клинический профессор хирургии в Медицинской школе Университета Тулейна.
Даррия Лонг Гиллеспи: Мы с мужем летели из Лас-Вегаса в Бостон, когда услышали вопрос бортпроводника: «Есть ли на борту врач?» Я встал и увидел джентльмена лет 30, у которого на сиденье случился большой эпилептический припадок. Его попутчики не знали его очень хорошо и понятия не имели, были ли у него в анамнезе судороги или другие заболевания.
Я был рад видеть, что еще четыре врача тоже стали волонтерами: невролог, уролог, мой муж, хирург-ортопед, и интерн-хирург. Это был момент товарищества, когда врачи разных специальностей объединились.
Первые трое в конце концов вернулись на свои места, но я попросил ординатора-хирурга, бывшего фельдшера, остаться со мной на случай, если мне понадобится дополнительная рука.
Стюардесса открыла аптечку самолета, и я быстро понял, насколько она скудна. Больше всего я хотел узнать уровень сахара в крови этого человека, потенциальную причину судорог, но у него не было глюкометра. К счастью, хирург-интерн тоже был диабетиком, и он смог использовать свой личный набор, чтобы проверить уровень сахара в крови нашего пациента, который оказался в норме. Он также помог мне поставить капельницу и дать нашему слабому пациенту немного жидкости.
В этот момент стюардесса попросила меня подойти к бортовому телефону, чтобы поговорить с пилотом.
Как врач скорой помощи я привык, что коллеги спрашивают меня о многом.
Хотите дать лекарство? Вы хотите родить ребенка здесь? У больного сердечный приступ? Я не был готов к вопросу пилота: «Док, я кружу над Омахой, просто жду ответа. Мне нужно посадить этот самолет?» Я пришел к выводу, что припадки у мужчины уменьшились, и он достаточно стабилен, чтобы добраться до Бостона.
Два часа до приземления, когда я наблюдал за своей новой пациенткой, были двумя самыми долгими в моей жизни. Я никогда не забуду облегчение, когда мы приземлились.
Другие пассажиры бросили на меня несколько взглядов, потому что стюардессы не смогли выполнить свою обычную подачу напитков в полете. Однако человек, которому я помог, был очень благодарен. Когда мы приземлились в Бостоне, нас встретила бригада скорой медицинской помощи. К этому времени мужчина чувствовал себя хорошо и не хотел идти в больницу. Я сказал ему, что ему нужно идти, чтобы его осмотрел врач. Когда его увозили, он показал мне знак мира и сказал: «Мне не нужно обращаться к врачу. Ты мой доктор».
Ну да.
Да, я был.
Даррия Лонг Гиллеспи, доктор медицинских наук, член Американского колледжа врачей скорой помощи, доцент кафедры неотложной медицины Школы медицины Университета Эмори, «главный врач» и исполнительный вице-президент Sharecare, Inc.
Ванда Файлер: По пути на собрание Академии семейных врачей штата Айдахо в Бойсе мне нужно было сесть на стыковочный рейс в Денвере. У меня было около 10 минут, чтобы добраться от выхода 6, где мы приземлились, до выхода 70. Это означало, что мне нужно было торопиться. Я сел в маленький турбовинтовой самолет как раз вовремя, вместе с несколькими другими, которые преодолели спринт с 64 воротами.
Примерно через 30 минут полета женщина в ванной потеряла сознание, с грохотом распахнула дверь и упала в проход. Двое мужчин, сидевших рядом, подняли ее и уложили на свои места.
Когда мимо пробежала стюардесса, я схватил ее за рукав, представился семейным врачом и спросил, не нужна ли им помощь.
Она с благодарностью сказала да.
Женщина была бледна и сильно вспотела. У меня были проблемы с общением с ней, потому что она приходила в себя и теряла сознание, а также потому, что она говорила по-испански. Судя по ее симптомам, я предположил, что у нее очень низкий уровень сахара в крови.
Я попросил стюардессу принести ей апельсинового сока с добавлением сахара. Она смогла выпить немного. Мы также прикладывали лед к ее шее и под мышками. Через 20 минут ей стало лучше. Чуть позже она полностью проснулась и смогла есть.
Немного зная испанский, я смог понять, что произошло. Женщина, у которой был диабет, была одной из пассажиров, которые спешили со мной через аэропорт, чтобы сделать пересадку. Она приняла инсулин в конце своего предыдущего полета, планируя перекусить между рейсами. этого не было и ей пришлось бежать, чтобы добраться до ворот.
Пара, наблюдавшая за развитием этой драмы, спросила, не работаю ли я фельдшером. Я сказал им, что я семейный врач.
Улыбнулись, так как искали нового врача. К сожалению, они живут в Айдахо, а моя практика в Пенсильвании.
Ванда Файлер, доктор медицинских наук, семейный врач в Йорке, штат Пенсильвания. Она также является избранным президентом Американской академии семейных врачей .
Автор Parveen Parmar: Моя работа в области глобального здравоохранения требует, чтобы я много летала. Несколько раз оказывал медицинскую помощь в воздухе. В одном памятном случае я понял, что впереди в самолете царит какой-то хаос, и услышал, как кто-то спросил (больше похоже на крик): «В самолете есть врач?»
Поднявшись наверх, я обнаружил пожилого мужчину пепельно-серого цвета, лежащего на полу. Одна из бортпроводниц начала отлично делать компрессии грудной клетки. Похоже, она уже проходила через это раньше. В самолете был установлен автоматический внешний дефибриллятор. Мы положили прокладки на грудь мужчины.
Дефибриллятор обнаружил организованную сердечную деятельность, поэтому мы не нанесли разряд.
Вскоре после того, как мы поместили устройство на мужчину, его пульс вернулся, и он начал двигаться и открывать глаза. В аптечке было то, что нам было нужно, чтобы начать внутривенную капельницу, через которую мы вводили ему жидкости внутривенно.
Пока мы реанимировали и стабилизировали мужчину, пилот направил самолет в крупный столичный аэропорт. Сотрудники скорой медицинской помощи встретили самолет и доставили больного. Он был в сознании, разговаривал и мог выполнять команды. Весь процесс был невероятно эффективным.
Трудно работать в маленьком, тесном помещении, когда за вами наблюдают пассажиры. Еще хуже, когда турбулентность и самолет трясется. К счастью, этого пациента удалось усадить и зафиксировать, но я могу себе представить случаи, когда, если пациенту все еще требуется активная СЛР, это было бы невозможно ни для пациента, ни для лечащего персонала.
Доктор Парвин Пармар руководит международной стипендией по неотложной медицинской помощи в Brigham and Women’s Hospital в Бостоне и является доцентом по неотложной медицинской помощи в Гарвардской медицинской школе.