Ближний Восток – ближе, чем кажется
Ближний Восток – ближе, чем кажется
К вопросу о военной кампании в Сирии
30.08.2017 19:30 1562 0
Сегодня в средствах массовой информации и Интернете много пишется о митингах, сборах подписей, организуемых «несистемной» оппозицией, лидерами ряда партий касательно внешней политики России, и, в частности, военной кампании в Сирии. Хотелось бы в этой связи высказать некоторые свои суждения.
В условиях современных процессов, связанных с обострением отношений между Западом, прежде всего США и Россией (полностью отсутствуют взаимное доверие и способность понимать действия друг друга; практически все каналы связи между Москвой и Вашингтоном нарушены; объективно растет риск возникновения конфликтов, вызванных случайными факторами, техническими авариями или ошибочной интерпретацией действий другой стороны; все чаще обретают первостепенную важность личные психологические аспекты в отношениях между лидерами двух стран), проблемы международных отношений приобретают новый, более многомерный характер.
Думаю, это связано с тем, что после августовских событий 2008 г. руководство России осуществило свое самоопределение в глобальной динамике и сегодня страна выступает уже как подлинный субъект глобальных взаимодействий с учетом ресурсов государственной и цивилизационной истории. Иными словами, внешняя политика Москвы направлена на возвращение России статуса великой державы. Это дало повод западной прессе утверждать, что Президент РФ показал свою готовность к риску противостояния с США сначала в Крыму, а в настоящее время – в Сирии.
В этой связи значительный интерес представляет оценка влияния наметившегося ухудшения отношений между Западом и Россией на изменение ситуации вокруг Сирии.
Она в контексте современных мировых политических процессов достаточно редко рассматривалась в качестве влиятельного субъекта в системе региональных международных отношений. Однако последние события со всей очевидностью показывают, что при всей нестабильности, неустойчивости Сирия остается одним из ключевых государств региональной политики, зоной соперничества ведущих мировых держав, включая и Россию.
Следует сказать, что Сирия — единственная арабская страна, с которой Москва с 1950-х годов непрерывно поддерживает дружественные отношения. Президент Хафез Асад оставался союзником СССР на протяжении 20 лет в период «холодной войны». В 1990-х и начале 2000-х годов страны немного отдалились друг от друга, но отношения сохранили. Вспыхнувший в 2011 году внутренний конфликт в Сирии придал им совершенно новое качество. Москва изначально поддерживала борьбу президента Башара Асада с дестабилизирующим воздействием «арабской весны» и с попытками коалиции во главе с США добиться смены режима в Дамаске. 26 августа 2015 года между Россией и Сирией было заключено соглашение о бессрочном размещении российской авиационной группы на сирийской территории. С 30 сентября 2015 года Россия по просьбе президента страны Башара Асада проводит операцию, целью которой является борьба с запрещенной в России террористической организацией «Исламское государство».
Именно военные успехи Б. Асада побудили США начать вооружать повстанцев.
Бывший Президент США Барак Обама для этого даже снял ограничения на поставки оружия, боеприпасов и военной техники сирийской оппозиции. Политика США направлена на насаждение западно-демократических и «однополярных», «американоцентричных», глобализационных ценностей на всей этой обширной территории, предусмотренных в проекте «Большой Ближний Восток».
Однако такой упрощенный подход к специфическим проблемам Сирии не соответствует местным реалиям, поскольку регион имеет свои цивилизационные особенности, свою многовековую историю, глубоко укоренившиеся, отличные от западных менталитет, традиции правления и общественной жизни.
Очевидно, что и нынешняя администрация США не справляется с вызовами на Ближнем Востоке и оказалась не готова к реальным переменам в своей внешней политике, несмотря на многочисленные заверения наладить отношения с мусульманскими странами.
Следует подчеркнуть, что в последнее время отмечается все больше фактов вооруженных столкновений между самими боевиками различных оппозиционных формирований, что говорит о возникновении серьезных конфликтов внутри оппозиционных сил.
Не менее важным фактором, влияющим на внутри- и внешнеполитические процессы страны, является Турция. Турецко-сирийские отношения – один из наиболее сложных вопросов внешней и внутренней политики как для одной, так и для другой страны. Эти отношения нельзя расценивать как нормальные. Добрососедству двух государств мешали и продолжают мешать определенные внутренние и внешние обстоятельства.
Антикурдская политика и ряд других провокационных шагов Анкары в стране и регионе не находят понимания даже в Вашингтоне и Брюсселе.
Возобновление диалога с Россией вряд ли будет означать, что Анкара в целом смирилась со своим поражением в Сирии. Скорее всего, Р. Эрдоган попытается продолжить борьбу с сирийским режимом и сирийскими курдами другими, ставшими ему привычными, методами (вооружение и переброска через турецко-сирийскую границу банд туркоманов, турецких националистов, диверсантов, боевиков-исламистов всех мастей, обстрелы из тяжелого вооружения прилегающих курдских анклавов, новые провокации на границе и т.
Серьезную тревогу у тех, кто стремится взять Сирию под свой контроль, вызывает созыв мирной конференции по Сирии с участием всех конфликтующих сторон, включая непримиримую оппозицию, известную под названием «Женева-2». Любой итог работы этой комиссии будет неприемлем для тех, кто стоит за разжиганием внутреннего сирийского конфликта. Его положительное разрешение, когда обе стороны найдут подходящий для себя вариант соглашения, будет означать успех прежде всего российской дипломатии.
Но в то же время возможности России оказывать поддержку Сирии не являются безграничными. Москва, к сожалению, пока не может не считаться с линией в ближневосточных делах США, Израиля, западноевропейских держав. Об этом говорят и переговоры в новом формате по сирийскому урегулированию в Астане. Важность этих переговоров заключается в том, что впервые на них были приглашены в основном не представители политической оппозиции, а члены вооруженных группировок.
Между тем нет никакой определенности по поводу сценария дальнейшего развития событий в Сирии.
Внешние силы могут предлагать различные варианты моделей, но последнее слово должно быть за ее гражданами.
Развитие обстановки в Сирии и в целом на Ближнем Востоке, в непосредственной близости от наших южных границ, представляет огромный интерес для России. И прежде всего вопрос, исходит ли от этого региона и расположенных там государств новая угроза нашим национальным интересам, стабильности и безопасности России, укрепляют ли свои позиции государства, являющиеся нашими потенциальными соперниками в военно-стратегической области.
После прекращения поддержки сепаратистов в Чечне, в других районах Кавказа угроза, исходящая для нашей страны из региона Ближнего Востока, существенно уменьшилась. Вместе с тем до конца она не устранена с учетом того, что связи между радикальными организациями, в т.ч. экстремистского толка, на Ближнем Востоке и на Кавказе сохраняются.
Писательница Мария Кича: Ближний Восток никогда и не собирался модернизироваться
Внутри захваченного протестующими здания иракского парламента, Багдад, ночь с 31 июля на 1 августа 2022 года // Фото: предоставлено автором
Поделиться
За пять лет писательства и блогинга книги Марии вышли уже общим тиражом более 20 тысяч экземпляров: «Мекка.
Биография загадочного города», «Стамбул. Перекрёсток эпох, религий и культур», «Династии. Как устроена власть в современных арабских монархиях» и «Афганистан. Подлинная история страны-легенды». Мария также ведёт VK-сообщество «Первый ближневосточный» с 57 тысячами подписчиков и галочкой верификации. Исследуя Ближний Восток, автор останавливается не только на текущих реалиях в самых разных сферах, включая быт, культуру, политику, экономику, но и на истории, государственном устройстве в развитии. Её книга об Афганистане — первая работа, охватывающая историю страны с древности до событий 2021 года. Книга вышла в 2022 году.
В интервью «Эксперт Юг» Мария рассказала о своем понимании специфики Ближнего Востока, и том, как превратилась в трэвел-писательницу из кандидата юридических наук, и о самых экстремальных моментах своих путешествий.
— Мы знаем вас как автора книг и администратора паблика «Первый ближневосточный». Есть что-то ещё, что о вас нужно знать читателю?
— Полагаю, что да.
Я уже десять лет занимаюсь Ближним Востоком, постоянно путешествую по нему и активно изучаю этот регион. Например, недавно приехала из межконтинентального путешествия — добиралась по земле из России до Африки. Проехала Грузию, Турцию, Ирак, Иорданию, Израиль и Египет. В Багдаде попала на протесты садристов (сторонников шиитского деятеля Муктады ас-Садра), ходила к ним в захваченное здание парламента. Потом сформулировала экспертное мнение по ситуации в Ираке для «Российской газеты» и выступила в прямом эфире на канале РБК. Время показало, что мои прогнозы верны. Ближний Восток нельзя понять и прочувствовать без поездок по региону, сидя в башне из слоновой кости и обложившись научными трудами. Я глубоко убеждена, что востоковедение — прикладная наука.
На данный момент у меня изданы четыре книги с 2019 года: «Мекка. Биография загадочного города», «Стамбул. Перекрёсток эпох, религий и культур», «Династии. Как устроена власть в современных арабских монархиях» и «Афганистан. Подлинная история страны-легенды».
Поделиться
Мария Кича – писатель, который вырос в исследователя Ближнего Востока // Фото: «Эксперт Юг»
Кроме того, я — юрист, кандидат юридических наук, преподаватель. Юриспруденция же не только об отраслях права, моя специальность — история учений о праве и государстве. Теорию государства и права изучают все студенты-юристы: что такое государство, что такое законы, какими они бывают и так далее. Разбираясь в этом, начинаешь понимать новости и инфополе вокруг себя.
Нельзя написать хорошую научно-популярную книгу об истории страны или города, не затрагивая государственно-правовые и политико-правовые аспекты.
Получатся абстрактные бедуины в вакууме. Право гораздо шире, чем мы привыкли думать. Для нас это преимущественно законы, но есть множество других источников права и вообще социальных регуляторов — и обычаи, и традиции, и прецеденты. Всё это так или иначе влияет на правовые нормы. Почти десять лет назад у меня появился интерес к Ближнему Востоку. Мне показалось, что он малоизучен, и мне захотелось в нём разобраться.
— Неужели о целом макрорегионе можно сказать, что он малоизучен?
На эту тему
Поделиться
— Если мы говорим о русскоязычном информационном поле, то так и получается. У меня всё началось с того, что я проездом оказалась в Стамбуле. Летела к друзьям в Одессу с пересадкой. До этого, наверное, как и все, была повёрнута на Европе, никакого Ближнего Востока на моей личной карте не было. За 17 часов успела что-то увидеть, и у меня возник вопрос, что я вообще знаю о Турции, кроме базы: Ататюрка [основателя современной Турции.
— Прим. ред.], Османской империи, Византии. Начала искать книги на русском языке. Их мало. Например, Норман Стоун, «Краткая история Турции». Орхана Памука у нас очень любят и издают, но в первый раз «Стамбул. Город воспоминаний» я открыла и сразу закрыла. Чтобы понимать эту книгу, нужно представлять себе конкретные места. Уже потом я исследовала Стамбул, и эта книга стала одной из моих любимых. В качестве точки входа она мне не подошла. На английском книг уже больше.
Понимаете, там горение — это норма жизни
— Какие выводы были для вас главными после написания книги про Афганистане?
— В первую очередь, у меня есть общий вывод по Ближнему Востоку. Оговорюсь, что Афганистан — не совсем Ближний Восток. Мысль простая: этот регион совсем не похож на то, что большинство из нас представляют. Для одних он в «Тысяча и одной ночи», дворцах, шейхах, пальмах, верблюдах и пахлаве. Для других — в бесконечных войнах, терроризме, гуманитарной катастрофе, беженцах и прочих кошмарах.
На самом деле Ближний Восток — это специфическая, но часть мира. А мир не чёрно-белый, он серо-буро-козявчатый. Кто-то всерьёз утверждает, что на Ближнем Востоке не пьют алкоголь, потому что все мусульмане, а я живу в багдадской гостинице на улице, где первые этажи сплошь заняты алкомаркетами и где выбор больше, чем у нас в «Красном & Белом». Или я еду в сёрвисе из Багдада в Басру, это такси с определённым маршрутом, куда садится несколько пассажиров. Слышу разговор: «Ты где работаешь?» — «Да я на нефтекачке, а ты?» — «А я в ДАИШ». То есть в ИГИЛ [деятельность организации запрещена в Российской Федерации. — ред.]. Человеку отвечают абсолютно спокойно: «Братан, будем знакомы». Мы сидим в Ростове или Москве и думаем, какой кошмар, что талибы захватили Кабул, они же террористы, а в Афганистане талибы — это знакомые пацаны из твоей же деревни. На Востоке многие понятия, категории, термины принципиально отличаются от того, как их трактуют на Западе.
— Так может сложиться ощущение, что Ближний Восток — это вовсе не горячая точка.
— Понимаете, там горение — это норма жизни. Бегать с грудными детьми под обстрелом и кричать — норма. Сесть в такси и взорваться, выйти из дома за сигаретами и не вернуться — тоже. К этому привыкают. И Ближний Восток не однородный. Есть Эмираты, где пакистанский гастарбайтер, который выкидывает бычок мимо урны, сразу штрафуется на 150 долларов. А есть Сирия, Ирак, Ливан, Палестина, где гораздо свободнее. Законы работают, но — когда надо.
В 2011 году была «арабская весна», сумасшедшая череда революций, вплоть до свержения режимов. Прошло 11 лет, есть ли позитивные изменения в странах, где революция победила? В Ливии опять бунты, у них уже есть два правительства, которые между собой не могут разобраться, и они хотят создать третье. Потому что в постреволюционной действительности обычный ливиец не может себя найти даже на рынке труда. В Сирии не прекращается гражданская война, и никто не знает, когда она закончится. Ирак уже не горит, но тлеет. В Йемене нескончаемая череда войн, революций и волнений.
Сейчас — продолжение.
Ближний Восток исторически знает два режима: анархия и диктатура. Диктатура любая: монархическая, секулярная, военная, теократическая. И большинство выбирает именно диктатуру, потому что при ней элементарно страдает меньше людей. При анархии в мясорубку попадают все. В Саудовской Аравии с программой «Видение 2030» законодательно идёт сильнейшая либерализация. Саудиты разрешили женщинам не носить хиджабы, водить машину, работать, жить отдельно и путешествовать, открыли кинотеатры. По факту там всё равно диктатура, пусть и монархическая. Регионы, где прошла «арабская весна», по сей день остаются в состоянии анархии. Третьего варианта там нет.
Каждая страна внутри себя неоднородна. Нам со стороны может казаться, что в Ираке все арабы. Но почему у них гражданская война идёт больше десяти лет? Или что они опять там в Сирии не поделили? Когда начинаешь разбираться, выясняешь, например, что везде есть племена, а войны между племенами — это классика. Есть традиционное противостояние между городом и деревней, когда город говорит деревне, что надо развиваться, а деревня — что город живёт не по шариату.
Урбанизация произошла далеко не везде, и далеко не везде она нужна, потому что многие страны аграрные.
Поделиться
Обложки книг Марии Кича, вышедших в издательстве «Бомбора»
Не могу себе представить араба, которому стыдно быть арабом
— Геополитическая ситуация меняется, есть прогнозы, что более важную роль займёт Африка, усилится Китай, имеет место агрессивное позиционирование и с нашей стороны, и со стороны США. И все эти силы идут на Ближний Восток. А куда идут сами страны Ближнего Востока?
— Там, например, колоссальные амбиции у «заливников», то есть Саудовской Аравии и ОАЭ. Они хотят быть number one и, соответственно, всё делают для того, чтобы таковыми быть как минимум в регионе. У Ближнего Востока есть важный отличительный признак — чувство собственной важности до потолка, корона до неба. На уровне и государств, и правительств, и отдельных людей. Самый нищий бедуин всегда будет гордиться тем, что он настоящий араб и бедуин.
Ему бесполезно говорить: «Друг, посмотри, где ты живёшь, посмотри на своего драного верблюда, так жить невозможно. Отмойся, научись читать и писать, надень деловой костюм, будешь менеджером». Он на тебя посмотрит как на психопата. Они же все — арабы, персы, турки, мусульмане, у них великая история и великая культура. Одни ведут свой род ещё от хеттов, а другие — от ассирийцев. Всё это превосходящие национальные, идеологические, культурные нарративы. Один мой знакомый сформулировал прекрасную мысль: «Хочешь изучать США — читай на английском. Хочешь изучать Россию — читай на русском. Хочешь изучать арабские страны — читай на чём угодно, кроме арабского». В превосходящих формах всё и пишется, если пишется вообще. Рефлексии нет никакой. С одной стороны, они не делают выводов и продолжают жить по-прежнему. С другой стороны, я не могу представить араба, который в случае даже самого глупого и безумного провала своей страны, рвал бы на себе волосы и писал в Twitter, что ему стыдно быть арабом.
Покажите турка, который вымарывал бы с флага красный цвет, так как это цвет крови.
Есть западный взгляд на Восток. Если ты сидишь там в кафе, то даже не думаешь, что за окном должен быть тротуар, сквер или общественное пространство. Ты сидишь возле кучи мусора — и тебе нормально. Западный человек, глядя на эту картинку, думает о недомодернизированной культуре, а эта культура никогда и не собиралась модернизироваться. Я пришла к выводу, что с Ближнего Востока не приходит никаких новостей. То, что мы воспринимаем как новости, это прогон по сотому кругу старых историй. Алжир поссорился с Марокко? Это не новость. У Турции обострились отношения с арабскими странами? Персы с кем-то сцепились? На Израиль летят ракеты? Это не новости! Это все происходит с VII века. Саддам Хусейн не просто так заказывал портреты, где он предстает в образе Ашшурбанапала и Навуходоносора [царя Ассирии и царя Нововавилонского царства. — ред.]. Египетского президента Анвара Садата, которого убили в 1981 году за подписание мирного соглашения с Израилем, не зря называли при жизни фараоном.
— То есть понятие о современности там совершенно другое? Оно, по сути, даже не имеет смысла.
— Да. Раньше богатые бедуины ездили на дорогих верблюдах, сейчас — на Lamborghini. Но они остаются бедуинами. Гуманитарная помощь, льготы и выплаты, которые они получают как беженцы в той же Германии, воспринимаются как джизья — то есть налоги им, мусульманам, от неверных. Ближний Восток вне времени, как бы странно это ни звучало. Там есть Apple, там есть «Макдональдсы», однако это только внешняя атрибутика.
Я позиционирую себя как исследователя Ближнего Востока
— Почему вы начали писать? Как увлечение переросло в писательскую деятельность?
— Я просто привыкла писать. Привычка сформировалась ещё дома, в детстве. Писала стишки, какие-то истории, как и многие. В эти голодные годы интернет был ещё по карточкам, поэтому ни в какие социальные сети я ничего не выкладывала. В принципе, мне всегда казалось, что есть великие авторы, а мне незачем забивать пространство своими глупостями.
Все студенческие годы я занималась наукой. Тему диплома узнала в конце первого курса, это была философия права Гегеля. Диплом писала почти пять лет, у меня сформировалась привычка работать с материалом — зачастую не самым простым. Вдобавок ко всему, на первый курс университета я пришла уже с хорошим знанием английского. Знание иностранного языка расширяет твои горизонты. Сейчас владею арабским, турецким, в какой-то мере ивритом. Английский никуда не делся.
После нескольких лет путешествий по Ближнему Востоку я поняла, что меня разорвёт от накопленного материала, если я ничего не напишу. Так появился «Стамбул» — эта книга фактически была у меня первой, хоть и вышла второй по счёту, после «Мекки». Сначала пыталась писать классически: «Город был основан…». Но после пары глав мне стало скучно. Тогда я решила разделить темы: вот еда, вот мечети, вот гаремы, вот Византия, вот легенды, обряды, приметы.
Поделиться
Увлечение Ближним Востоком для Марии Кича началось с увлечения Стамбулом // Фото: предоставлено автором
— Вы представляли себе, для кого пишете?
— Сперва нет.
«Стамбул» отлёживался у меня несколько лет. Первоначальную рукопись, уже будучи кандидатом наук, я сделала фундаментально, там было больше тысячи страниц, куча ссылок. И это был ад. Но я выписалась, а потом поняла, что, если хочу издать интересную книжку, которую с удовольствием прочитает простой человек с желанием узнать что-то новое, то свой научный стиль мне придётся ломать.
— Авторы зачастую ищут своих издателей годами. Как у вас складывались отношения с издателем?
— Ситуация складывалась так. Я написала кошмарный «Стамбул» и поняла, что хочу, с одной стороны, продолжить развивать писательские навыки, а с другой — отдохнуть от Стамбула. У меня возникла идея написать книгу про Мекку. Закрытый священный город, в котором никогда не побывает огромное количество людей, даже если они мусульмане. А что произошло, почему Мекка стала закрытой и священной? Как это развивалось? Как там люди живут? Поделилась идеей со знакомым, он дал контакт сотрудника «Эксмо», их научно-популярного подразделения — «Бомбора».
Там сказали: «Окей, будете готовы — присылайте рукопись, мы подумаем». Будучи неопытной, я сходу восприняла это как одобрение и засела за работу. Потом сдала рукопись, оказалось, что её берут. В частности, потому что у меня уже был паблик, какая-то аудитория. У меня спросили, что я готова делать для продвижения, я сказала — что угодно. И вышла «Мекка». На следующий год, в 2020-м, вышел переработанный «Стамбул».
— А как сложилось с «Меккой»?
— В «Мекке» у меня на первом месте историческая реконструкция. Мекку перестраивали много раз, в том числе мечеть Аль-Харам, самую главную и самую большую в мире. Пока я дописывала книгу, Саудиты сносили её последние исторические секции, возведённые ещё при османских султанах. Потому что всё надо расширять. Там, кстати, в мечети эскалаторы, как в торговых центрах. Так удобнее и легче людям, но это ведь и определённая коммерциализация.
— А паблик «Первый ближневосточный» появился как хобби или как бизнес?
— Появился как хобби в 2015 году, в этом году нам исполнилось семь лет.
Изначально в паблике были просто красивые картинки, но, когда ты годами занимаешься Ближним Востоком, тебе не интересно постить только их. Если ты пишешь, там будут отрывки из книг, если путешествуешь — байки и наблюдения, фотографии из личного архива. Паблик менялся и продолжает меняться, потому что я стараюсь расти над собой. Не могу сказать, было бы сложнее с издательством без паблика, но у меня имелся — и это помогло сотрудничеству.
— Вы себя чувствуете переводчиком в сфере культуры? То есть видите, как страны осмысляются в англоязычном, региональном контексте и стараетесь этот контекст привнести в русскоязычное пространство? Или вы видите особенную сюжетику отношений России с этими местами, традиции и тенденции восприятия этих культур здесь?
На эту тему
Поделиться
— Если бы я чувствовала себя скорее переводчиком, я бы переводчиком и работала. Но мне кажется, что одного перевода мало.
Я позиционирую себя как исследователя. Мне недостаточно прочитать, что арабы думают о себе, что американцы думают об арабах или что евреи думают обо всех вышеназванных. Мне интересно прослеживать формирование общественных, культурных, политических тенденций, понимать, как люди определяют настоящее. Это безумно важно на Востоке, где Золотой век ислама, согласно массовому сознанию, был буквально позавчера. То, что для нас, — ерунда тысячелетней давности, то для них живее всего живого. Достигнув определённого уровня понимания, я стала думать, как работать с Востоком, а не просто рассказывать о нём. Идея возникла ещё до начала спецоперации, и 24 февраля я поняла, что мыслила в правильном направлении.
— О какой идее вы говорите?
— О центре, посвященном Ближнему Востоку: исследовательском, научно-технологическом, инновационном. Потому что я и так консультирую бизнес. Кого-то интересуют конкретные моменты в законодательстве, кого-то — связи с местными юристами, кого-то — менталитет и подход к переговорам.
Звонит мне, например, человек и говорит: «У меня намечается сделка с египтянами. А они меня не обманут?» Я раскручиваю, делаю выводы, можно сказать — готовлю аналитику. И показываю человеку точки, где он может «попасть». Если центр получится, там будет много направлений.
— В чём сложность создания центра? Вы не определились, будет это коммерческая или некоммерческая, может быть — университетская организация?
— Я хотела бы делать его при вузе, в виде структурного подразделения, сейчас рассматриваю варианты. Экспертизы для тех, кто работает с Ближним Востоком — это вполне актуальная рыночная услуга, но внутри университета можно открыть много всего другого, начиная со студенческого обмена и заканчивая языковыми курсами. Предприниматели могут заключать договоры и с вузом. Мне кажется, если всё правильно организовать, центр может работать не один год и не один десяток лет.
Тогда меня выручило знание диалектов
— Расскажите о своих поездках.
Что было наиболее экстремальным?
— У меня специфическое отношение к безопасности: я понимаю, что еду в регион, где возможность на что-то напороться на порядок выше, чем на улице Пушкинской в Ростове-на-Дону. Но я никогда не пойду туда, откуда не знаю выхода, у меня нет задачи вляпаться в невероятную историю и потом героически из неё выпутаться. Приключения должны быть такими, чтобы о них можно было с улыбкой рассказывать за чашкой кофе. Один из последних «приколов» случился в прошлом году в Ираке. Я ездила из Багдада в Басру и после этого должна была вернуться в Багдад, провести там ещё несколько дней (в частности, посетить шиитский район Садр-сити), сделать ПЦР-тест и улететь. Но в последний вечер в Басре я на ровном месте подвернула ногу и поняла, что эти несколько дней в Багдаде буду лежать и дожидаться самолёта. Приезжаю, заселяюсь в гостиницу и включаю новости. И вдруг — экстренное включение: на рынке в Садр-сити прогремел взрыв. А я могла там быть. Подобных инцидентов в разных странах в разное время у меня было несколько.
Поделиться
Мария Кича много путешествует по странам, о которых пишет. Это фото сделано в Багдаде, Ирак // Фото: предоставлено автором
— Как вы обычно собираете информацию на месте?
— У меня почти постоянно работает телевизор в отеле, региональные СМИ, Telegram-каналы, социальные сети — что-то о Ближнем Востоке я читаю целыми днями. Это можно делать и дома, но там, на месте, особенно важно мониторить ситуацию. Например, ты собираешься в Сирию, а на ливанской границе происходит что-то нездоровое, и из Бейрута туда едут 50 бронетранспортёров. Об этом пишут всякие локальные сообщества. Другие мои источники — это и повседневные диалоги, и встречи со знакомыми — за годы всё-таки обрастаешь контактами. Я всегда за общение: таксист может рассказать то, о чём мои знакомые из более высокого класса совсем не знают.
— У вас не возникает языкового барьера?
— Я чувствую, какие у меня есть пробелы, и закрываю их.
Нет единого арабского языка. Есть канонический арабский, на котором написан Коран, — это, грубо говоря, как старославянский. Есть фусха — язык литературы, СМИ и встреч на высоком уровне — как «Евгений Онегин» в русском языке. И есть диалекты, на них говорят в быту. Поскольку я много путешествую, у меня сильные диалекты. Я знаю ругательства, синонимы к самым разным словам — скажем, с десяток терминов для обозначения женщины с низкой социальной ответственностью. Такой арабский учат на улице. Я ездила в Ливан на курсы, чтобы научиться читать и писать, со мной были студенты-арабисты, которые изучали только фусху. Проблемы с повседневным общением не заставили себя ждать. Гуляем по Бейруту, возле салона красоты стоит мадам, вся из себя, не забитая крестьянка, разговаривает по телефону. Мы спрашиваем, условно, как пройти в библиотеку, а она делает квадратные глаза и начинает вопить: «Сорри, ай донт спик фусха!» Фусха, конечно, нужна, когда я работаю с литературой, но она зафиксирована, её всегда можно дотянуть до какого-то уровня.
А диалекты мне жизнь спасали.
— Расскажите, как спасали.
— Несколько лет назад я решила съездить из Ливана в Сирию. Безумно хотелось, причём с печатью, официальным пересечением границы. Там есть два контрольно-пропускных пункта: главный в долине Бекаа, туда надо три часа добираться по пробкам и ещё столько же стоять на границе в очереди, и второй — когда едешь из ливанского Триполи, там деревенский КПП, по типу вагончика, на поляне. Я поехала через второй. Добираюсь до Триполи и не могу найти на стоянке сирийских таксистов. Спрашиваю у охранника, где же все, он говорит, что никого нет. Всё-таки нахожу деда-таксиста, едем-едем-едем, и я понимаю, что он меня везёт непонятно как и куда. Говорю: «Мне нужно через КПП». Он мне: «Ну ладно, я тебя подвезу, только до КПП дойдёшь сама». Это был уже второй звоночек после пустой стоянки, но меня перемкнуло: мне хотелось в Сирию.
Выхожу недалеко от КПП — дед разворачивается и сразу по газам. В вагончике никого, только офицеры курят под табличками «Не курить».
Ставят штамп о пересечении границы и пропускают. Я перехожу на нейтральную полосу, сажусь на бетонный блок и через какое-то время краем глаза замечаю непонятное движение на ливанской стороне. Поворачиваю голову — а там стоят солдаты и, судя по всему, ждут кого-то из Сирии. А между сирийской границей и шеренгой ливанских солдат сижу я. Тут я понимаю, что в Сирию мне не надо. Не сейчас, не сегодня. Солдаты — молодняк, 18-19 лет. Если кто-то из них психанёт, я буду в дырочку. И даже если их потом сильно поругают, мне это не поможет. Я медленно встаю, они меня замечают и начинают панически кричать. И я им на ливанском диалекте кричу: «Ребята, я туристка, всё нормально!» Медленно, по шажочку, подхожу к ним, осторожно снимаю рюкзак — они от меня отпрянули. Выпускают собаку, чтобы понюхать, а это щенок немецкой овчарки, ему хочется играть, он начинает прыгать на меня. Они ему: «Спайк, Спайк!» — я даже кличку запомнила. Как понимаете, меня отпустили. Приехав в Бейрут, я узнала, что на границе ожидали прорыва из Сирии в Ливан террористической группировки «Хайат Тахрир Аш-Шам» (деятельность организации запрещена на территории Российской Федерации — ред.
). Тогда меня выручил, как мне кажется, именно диалект.
ТегиРостовская областьРостов-на-ДонуписателиискусствоБлижний Востокблогерыисследование
ссылка1
Ближнего Востока Определение и значение
- Верхние определения
- Викторина
- Примеры
- Британский
- Cultural
[Средний L EEST]
/ ˈmɪd l ˈist /
/ ˈmɪd l ˈist /
/ ˈmɪd l ˈist /
/ ˈmɪd l ˈist /
/ ˈmɪd l ˈist /
/ ˈm с ближним востоком
Сохранить это слово!
сущ.
Также называется Ближний Восток. (условно) территория от Ливии на восток до Афганистана, обычно включая Египет, Судан, Израиль, Иорданию, Ливан, Сирию, Турцию, Ирак, Иран, Саудовскую Аравию и другие страны Аравии.
(ранее) территория, включая Иран, Афганистан, Индию, Тибет и Мьянму (Бирма).
СРАВНЕНИЕ ЗНАЧЕНИЙ
Нажмите для параллельного сравнения значений. Используйте функцию сравнения слов, чтобы узнать разницу между похожими и часто путаемыми словами.
ВИКТОРИНА
ВЫ ПРОЙДЕТЕ ЭТИ ГРАММАТИЧЕСКИЕ ВОПРОСЫ ИЛИ НАТЯНУТСЯ?
Плавно переходите к этим распространенным грамматическим ошибкам, которые ставят многих людей в тупик. Удачи!
Вопрос 1 из 7
Заполните пропуск: Я не могу понять, что _____ подарил мне этот подарок.
Происхождение Ближнего Востока
Впервые записано в 1875-1880 гг.
ДРУГИЕ СЛОВА ИЗ БЛИЖНЕГО ВОСТОКА Ближний Восток
Слова рядом Ближний Восток
средний зал, Среднее Конго, среднее расстояние, Ближнеголландский, среднее ухо, Ближний Восток, Ближний Восток, средний восемь, Средняя Англия, Средний английский, средний палец
Dictionary.com Полный текст
Основано на Random House Unabridged Dictionary, © Random House, Inc.
2023
Как использовать Ближний Восток в предложении
Когда я был в правительстве, мои ежедневные заботы были связаны с кровавым соперничеством на Балканах, Кавказе, Африке, и Ближний Восток.
Мадлен Олбрайт: Мышление «мы против них» разрывает Америку на части. Но вот почему я все еще надеюсь на будущее|Мадлен Олбрайт|15 января 2021 г.|Time
Таким образом, более полная интеграция Бахрейна в экономику Большого Ближнего Востока является необходимостью, которая, как мы ожидаем, принесет дивиденды нашим будущим поколениям.
Почему сейчас для Бахрейна самое подходящее время для нормализации отношений с Израилем|jakemeth|30 октября 2020 г.|Fortune
И, в более широком смысле, региональная политика на Большом Ближнем Востоке резко изменилась за последние годы.
США только что заключили еще одну мирную сделку для Израиля, на этот раз с Суданом|Алекс Уорд|23 октября 2020 г.|Vox
Во время учебы в Университете штата Северная Каролина и Колледже Уильяма и Мэри они стали активными участниками движения за репродуктивные права, мир на Ближнем Востоке и экологическую справедливость.
Небинарный кандидат надеется занять место в городском совете Фоллс-Черч|Стеф Пурифой|6 октября 2020 г.|Washington Blade
International расширяет свою деятельность в Африке.
Платежный провайдер, ориентированный на Африку, был приобретен за 288 миллионов долларов|Йоми Казим|29 июля 2020 г.|Quartz
По данным Pew, в 14 из 20 стран Ближнего Востока и Северной Африки действуют законы о богохульстве.
В защиту богохульства|Майкл Томаски|9 января 2015 г.|DAILY BEAST
«Пожалуйста, пожалуйста, не допустите, чтобы это произошло здесь, во Флориде», — написал Крис К. Смит из округа Ист-Полк.
Невидимые электронные письма Джеба Буша против однополых браков|Джеки Кусинич|9 января, 2015|DAILY BEAST
Они укрылись в типографии к северо-востоку от Парижа, где взяли в заложники сотрудника.
Франция убивает убийц Charlie Hebdo|Нико Хайнс|9 января 2015|DAILY BEAST
Посреди всех этих прошлых страданий и сегодняшнего конфликта была сброшена эта бомба Косби.
Филисия Рашад и культ Косби Трутерс|Стерео Уильямс|8 января 2015 г.|DAILY BEAST
И, особенно когда дело доходит до середины, важна личность.
Why This Liberal Hearts Huckabee|Салли Кон|6 января 2015 г.|DAILY BEAST
Спустившись с Альп на восток или юг в Пьемонт, вы откроете для себя новый мир.
Взгляды на Европу|Гораций Грили
Она выглядела такой милой, когда говорила это, стоя посреди комнаты и улыбаясь, а дверной проем создавал для нее рамку.
Музыкальное образование в Германии|Эми Фэй
Внезапно, однако, он заметил маленькое черное пятно далеко впереди в самой середине свободного пути.
Веселые приключения Аристида Пужоля|Уильям Дж. Локк
Восточное окно в этой церкви было классифицировано как А1 среди современных расписных окон.
Бирмингемский словарь Шоуэлла|Томас Т. Харман и Уолтер Шоуэлл
Семь баллов и четыре на шести средних колоколах, верхние высокие частоты и тенор, стоящие за каждым изменением, создают хорошую музыку.
Тинтинналогия, или Искусство звонка|Ричард Дакворт и Фабиан Стедман
Определения Британского словаря для Ближнего Востока
Ближний Восток
существительное
(расплывчато) территория вокруг Восточного Средиземноморья, особенно Израиль и арабские страны от Турции до Северной Африки и на восток до Ирана
(ранее) территория, простирающаяся от Тигра и Евфрата до Мьянмы
Словарь английского языка Коллинза — полное и полное цифровое издание 2012 г. © William Collins Sons & Co. Ltd., 1979, 1986 © HarperCollins Издатели 1998, 2000, 2003, 2005, 2006, 2007, 2009, 2012
Культурные определения Ближнего Востока
Ближний Восток
), Иран, Ирак, Израиль, Иордания, Ливан, Сирия и Турция.
примечания для Ближнего Востока
Ближний Восток известен как местонахождение таких древних цивилизаций, как Финикия, Вавилон (см. также Вавилон) и Египет, а также родина иудаизма, христианства и ислама, как колыбель западной цивилизации.
. Греческая империя, Римская империя, Персидская империя и Османская империя входят в число великих цивилизаций, которые развивались и процветали на Ближнем Востоке.
Примечания для Ближнего Востока
Очаг религиозной и политической борьбы (см. арабо-израильский конфликт и войну в Персидском заливе), Ближний Восток привлек внимание таких могущественных держав, как Великобритания, Соединенные Штаты и Советский Союз, жаждущих для защиты своих стратегических интересов на перекрестке Европы, Азии и Африки и доступа к запасам драгоценной нефти.
Новый словарь культурной грамотности, третье издание Авторское право © 2005 г., издательство Houghton Mifflin Harcourt Publishing Company. Опубликовано издательством Houghton Mifflin Harcourt Publishing Company. Все права защищены.
Ближний Восток или Западная Азия, какой термин правильнее?
Перейти к основному содержанию
Мунир АджамМунир Аджам
Следите за нами в течение следующих шести месяцев, преодолевая барьеры управления проектами, пока мы строим сообщество уруков!
Опубликовано 4 июля 2014 г.
+ Подписаться
Сегодня наша статья не об управлении проектами. Я не то, чтобы классифицировать как географию или политику; Геополитический — хотя я не люблю этот термин.
Введение
Взросление на «Ближнем Востоке» часто заставляло меня задуматься о том, что означает этот термин и откуда он взялся? Мне было интересно, потому что слово «середина» относится к середине чего-то, но что это было? Мы посреди чего? Далее, где Восток?
В течение долгого времени мы также слышали подобные термины, такие как Ближний Восток и Дальний Восток, но мы больше не слышим эти термины, что снова зажгло мое мышление. Затем возник вопрос: если Дальний и Ближний Восток больше не используются, почему мы все еще используем «Ближний Восток», почему этот термин сохраняется?
Также важно отметить, что этот термин используется не только в политике, но даже в бизнесе. Большинство многонациональных компаний используют термин «Ближний Восток» в своих подразделениях, специализирующихся на этом регионе.
Например, мы слышим офис MENA? Что такое МЕНА? Этот термин обозначает Ближний Восток и Северную Африку. Хорошо, мы знаем, что Африка — это континент, поэтому Северная Африка относится к странам, охватывающим северную часть, а Южная Африка — южную часть. Итак, еще раз – что такое Ближний Восток?
Ближний Восток или Западная Азия
В связи с вышеизложенным мы заметили, что в большинстве регионов и стран мира часто используются стороны света – Север, Юг, Восток, Запад, и поэтому мы слышим Северную Америку и Южную Америку. ; мы слышим Азиатско-Тихоокеанскую и Юго-Восточную Азию и даже Центральную Азию; мы также слышим о Северной и Южной Африке; Центральная и Южная Европа. Тем не менее, мы не слышим Западную Азию, которая является географически правильным термином для так называемого «Ближнего Востока». Здесь мы должны сказать, что Организация Объединенных Наций фактически начала использовать термин «Западная Азия», но мы не уверены, используют ли они его во всей своей литературе.
Еще раз — почему Ближний Восток? Что такое «Восток» и почему мы находимся на «Середине» Востока?
Эта тема пришла мне в голову во время недавнего визита в Стамбул. Однажды утром во время того визита мысль вернулась, и я не мог отогнать ее? Что особенного в сегодняшнем дне? Моя семья и я посещали Турцию и Стамбул, и когда я стоял на берегу Босфора (на европейской стороне) и смотрел на азиатскую сторону. В Стамбуле мы постоянно слышали об азиатской или европейской стороне, а не о европейской и ближневосточной стороне. Отсюда мое решение написать сегодня вечером на эту тему.
Почему Ближний Восток?Название произошло от Британской империи. В те колониальные времена было:
- Индия, представляющая «Восток» и, возможно, «Восток», простирающийся до Китая в глазах Британской империи,
- Был Дальний Восток — имеется в виду Япония и другие страны, которые мы теперь называем «Азиатско-Тихоокеанским регионом», и, конечно же,
- Был и остается «Ближний Восток», означающий «где-то» на пути к «Востоку», и этот термин относится к арабским странам в Западной Азии, а в некоторых ссылках он включает Турцию, Иран, некоторые страны Восточной Африки и может даже растянуться дальше.
Принесет ли «арабская весна» изменение терминологии как новое пробуждение, отвергающее колониальные времена и термины? Мы так не думаем, поскольку на «арабскую весну» частично повлияли те же колониальные державы, которые изобрели такие вещи, как Ближний Восток.
Будут ли компании, работающие в регионе, проявлять некоторое уважение к региону и называть его надлежащим географическим термином? Опять же, мы так не думаем.
Лично я стараюсь использовать термин «Западная Азия» во всем, что пишу, хотя старые привычки сильно ломаются, и я редко использую старый термин. Мы надеемся, что арабские компании, организации, средства массовой информации и другие, которые базируются в Западной Азии, начнут отказываться от термина Ближний Восток и использовать Западную Азию!
Спокойной ночи из Стамбула, на европейской стороне, прежде чем вернуться в Западную Азию.
Я написал эту статью 3 года назад, летом 2011!
Какие проблемы возникают при сборе средств для управления проектами?
2 фев.
2021 г.Примет ли мир смешанное обучение?
1 апр. 2020 г.
Какова роль руководителя проекта и многое другое…
5 марта 2019 г.
Ведущие мегапроекты, 1
4 марта 2019 г.
Как научиться прикладному управлению проектами с помощью подхода PBL?
4 августа 2018 г.
Распространенная проблема в сообщениях LinkedIn, PM?
2 августа 2018 г.
Безумие PMP?
1 апр. 2018 г.
PMP для руководителя проекта или канцелярская должность?
9 декабря 2017 г.
Разве обеспечение качества больше не является ролью PM?
24 сентября 2017 г.
2021 г.
