ВЗГЛЯД / Страны Восточной Европы превратились в «украинский Урал» :: В мире
Страны Восточной Европы переживают бум военной промышленности, производя «советские» образцы боеприпасов для ВС Украины. К этому процессу намерены подключиться и США. Как быстро страны НАТО могут развернуть массовое производство необходимых им боеприпасов советского образца и что этому может противопоставить Россия?
В четверг госсекретарь США Энтони Блинкен в интервью CNN заявил, что НАТО изучает возможность оказания помощи Украине с поставкой и организацией производства боевых систем советского образца и соответствующих боеприпасов. В частности, речь идет об американских инвестициях в предприятия на территории Чехии, Словакии и Болгарии.
По его словам, сказанное частично относится и к системам советских времен, которые хранились на складах десятилетиями. Он также подтвердил, что в некоторых случаях может потребоваться производить то, что уже не производилось «какое-то время».
Ранее газета The New York Times сообщила, что две трети стран НАТО исчерпали возможности для поставок оружия на Украину. Отмечается, что запасы 20 из 30 стран НАТО «почти на нуле», однако оставшиеся 10, в частности Германия, Италия, Франция и Нидерланды, сохранили возможность продолжать поставки вооружений. Издание также указывает, что страны НАТО уже передали Украине оружия на 40 млрд евро, что соответствует военному бюджету Франции за год.
На этом фоне агентство Reuters сообщало, что оружейная промышленность Восточной Европы переживает бум, производя советские образцы вооружений и боеприпасов для Украины. Темпы производства названы «невиданными со времен холодной войны». В пользу этого решения играет дешевизна производства и удобная логистика доставки боеприпасов на Украину.
Доктор военных наук Константин Сивков в разговоре с газетой ВЗГЛЯД подтвердил наличие соответствующей производственной базы в ряде стран бывшей Организации Варшавского договора. «В частности, в Чехословакии производилась знаменитая пушка «Дана» калибра 152 мм, тогда как на Западе принят 155-миллиметровый калибр», – отметил Сивков.
«Страны бывшего соцлагеря сейчас крайне заинтересованы в наращивании военного производства для того, чтобы отправлять свою продукцию на Украину и зарабатывать на этом. Но имеющиеся у них мощности совсем небольшие», – полагает эксперт.
Сивков также отметил, что у западных союзников Украины фактически исчерпаны запасы вооружений советского производства, которые можно было передать Киеву. «Большие потери были у ВСУ и в части оружия «поля боя» – ПЗРК и противотанковых ракетных комплексов. Поэтому Запад сейчас крайне заинтересован в разворачивании производства вооружений советского образца», – отметил он.
Что касается возможностей для разворачивания производства, то в Болгарии расположены два крупных военных предприятия – это завод «Арсенал» в Казанлыке, который выпускает стрелковое, гранатометное, минометное вооружение и патроны, а также Вазовский машиностроительный завод в Сопоте, производящий ПТРК. Их продукция сыграла особую роль в конфликтах на Ближнем Востоке.
На территории бывшей Чехословакии также имеются значительные мощности для производства стрелкового оружия, средств радиоэлектроники для систем ПВО и связи. Сама Чехия находится на девятом месте по оказанию прямой военной помощи Украине. В то же время военная промышленность Словакии представлена сборочными предприятиями бронетанковой, артиллерийско-стрелковой и боеприпасной промышленности. Имеется ряд заводов по производству компонентов авиационной и радиоэлектронной техники.
Что касается Польши, то ее предприятия ставят рекорды по выручке (1,49 млрд долларов) благодаря поставкам для ВСУ артиллерийских и минометных систем. Также Польша произведет тысячу ПЗРК Piorun («родственник» советских комплексов «Игла-1» и «Игла») – это в три раза больше, чем страна производила ранее. Кроме того, Варшава намерена инвестировать в военное производство вдвое больше денег, чем обычно – 1,8 млрд долларов.
Мощности по производству артиллерийских боеприпасов и управляемых ракет имелись и у самой Украины, потому что в Киеве расположено одно из крупнейших на постсоветском пространстве таких производств – это завод «Артем».
Однако работать на нужды ВСУ предприятие сейчас не может, производственные корпуса неоднократно подвергались ракетным ударам ВКС России. Кроме того, сказывается энергодефицит.
«Решение Запада возобновить производство вооружений советского образца ожидаемо. В Чехии, Словакии, Болгарии и других странах сохранились возможности производства боеприпасов, подходящих для российской и советской техники. Также там достаточно много предприятий по ремонту военного оборудования», – рассказал газете ВЗГЛЯД член-корреспондент Академии военных наук Александр Бартош.
«Очевидно, реализация планов Вашингтона в большей степени будет зависеть от финансовой составляющей. Несмотря на то, что у американцев в экономическом плане ситуация достаточно напряженная, вероятность того, что они пойдут на подобные инвестиции, крайне велика», – считает эксперт.
«Как минимум организация производств в Восточной Европе обойдется дешевле, чем сборка и доставка боеприпасов через весь мир. Кроме того, в эту инициативу могут быть втянуты и другие страны региона.
Определенными возможностями обладают государства Прибалтики, Румыния», – акцентирует собеседник.
«Следует ожидать, что финансовые вливания в европейский ВПК будут сделаны в кратчайшие сроки, что может серьезно повлиять на ход СВО. От России это потребует достаточно оперативной реакции. Необходимо наращивать удары по инфраструктуре на западе Украины, изолировав театр военных действий от подпитки извне, делая бессмысленными подобные проекты Запада», – считает Бартош.
По мнению консультанта Центра анализа, стратегий и технологий (АСТ Центр) Сергея Денисенцева, НАТО сосредоточится на увеличении производства артиллерийских боеприпасов советских калибров 122 мм и 152 мм. «В целом Польша и Болгария могут обеспечить ВСУ значительной частью необходимого запаса снарядов, поскольку в этих странах имеется вполне приличная боеприпасная промышленность», – отметил собеседник.
Отвечая на вопрос о том, что с развертыванием военного производства для нужд ВСУ в Восточной Европе у Украины по сути появится свой «Урал», эксперт отметил, что «фактически он уже и так есть».
Рассуждая о том, насколько с экономической точки зрения США будет выгодно инвестировать в ВПК Восточной Европы, эксперт отметил, что «Вашингтону наиболее выгодно само затягивание конфликта». «Поэтому нет сомнений, что Соединенные Штаты будут направлять инвестиции в европейские предприятия и всячески затягивать конфликт, поскольку это ведет к рецессии в Европе, бегству капитала, производств и квалифицированных специалистов из Европы в США».
Смотрите ещё больше видео на YouTube-канале ВЗГЛЯД
Реформирование стран Центральной и Восточной Европы в условиях расширения Евросоюза
международные отношения
Максим Аблов
Автор:
Аблов Максим Сергеевич — аспирант кафедры международных отношений факультета международных отношений Белорусского государственного университета
Рецензенты:
Шадурский Виктор Геннадьевич — доктор исторических наук, профессор кафедры международных отношений факультета международных отношений Белорусского государственного университета
Лобач Андрей Иванович — кандидат экономических наук, доцент кафедры международного бизнеса Белорусского государственного экономического университета
Интеграционная политика западных соседей Беларуси — в недавнем прошлом наших друзей по социалистической системе, объединенных в Совете экономической взаимопомощи (СЭВ) — за-служивает внимания и дает немало пищи для размышлений, каким бы противоречивым не был накопленный ими опыт.
В равной степени это относится к перспективам развития и других стран Центральной и Восточной Европы (ЦВЕ).
Актуальность экономической и политической трансформации в странах ЦВЕ подтверждается прежде всего тем, что прошедшая в мае 2004 г. очередная волна расширения Европейского союза (ЕС) (самая значительная в его истории) выдвинула принципиальные вопросы: кто станет его новыми членами в будущем? И произойдет ли это вообще? Охватит ли интеграционный процесс весь европейский регион, включая Беларусь и Россию, или же на государствах, только что «вернувшихся в Европу», эксперимент закончится? Преждевременно ставить вопрос о том, станут ли претендовать государства СНГ на полноправное членство в ЕС, но в любом случае опыт истории интеграции в Западной Европе должен послужить примером для стран бывшего СССР. В частности, для Беларуси успех интеграции стран ЦВЕ в ЕС может оказаться примером успешно проведенных социально-экономических преобразований, нацеленных на построение постиндустриального общества.
На пути в Европейский союз. Вовлечение стран региона ЦВЕ в Евросоюз начиналось в июле 1993 г., когда в Копенгагене состоялся саммит ЕС, на котором были определены политические и экономические критерии для стран — кандидатов на вступление в ряды этой структуры. Основными среди них являлись: демократия и уважение прав человека (заметим: прежде всего в политической сфере), жизнеспособная рыночная экономика, соответствие законодательства, административной и юридической систем нормам, принятым в ЕС. Курс на вступление заявили к тому времени 10 европейских государств: Болгария, Венгрия, Латвия, Литва, Польша, Румыния, Словакия, Словения, Чехия и Эстония.
10 декабря 1994 г. в Эссене (Германия) состоялась встреча глав государств и министров иностранных дел 21 государства ЦВЕ и ЕС. В ходе встречи руководством ЕС была одобрена стратегия приобщения государств ЦВЕ к Евросоюзу.
На тот момент лишь четыре (Польша, Кипр, Венгрия и Чехия) из десяти стран, заключивших Европейские соглашения, были признаны отвечающими копенгагенским критериям (и то не полностью). Серьезную обеспокоенность вызывало предстоящее перераспределение финансовых ресурсов ЕС в пользу новых членов. Потребовалось еще 10 лет для сглаживания основных проблем в ходе переговорного процесса.
Следующим важным событием в процессе европейской интеграции явился саммит ЕС в Амстердаме (июнь 1997 г.). На нем были обозначены два главных направления углубления интеграции, регламентированные статьями Маастрихтского договора 1992 г. Во-первых, это расширение ЕС, а во-вторых, реформа его собственной институциональной системы. Был подготовлен список стран-кандидатов первой волны, с которыми в начале 1998 г. начались переговоры по вступлению: 30 марта 1998 г. в Люксембурге на заседании Совета министров иностранных дел ЕС состоялся первый раунд переговоров, реально же переговоры начались в апреле с наиболее «зрелыми» кандидатами. На переговорах в первую очередь решались такие проблемы как миграция рабочей силы, право собственности на землю, экология и сельское хозяйство. С остальными претендентами переговоры начались позже, после того, как уровень их политического и экономического развития был признан Европейской комиссией удовлетворительным.
Вступление новых членов сулило немало проблем для Евросоюза.
Одной из них, непосредственно возникавшей из предстоящего расширения, являлась необходимость реформирования внутреннего механизма существования самой организации, а именно проведения институциональной реформы. В этой связи большое значение придавалось саммиту глав государств и правительств ЕС в Ницце. Срок проведения встречи был назначен на 7—8 декабря 2000 г., однако из-за сложности согласования позиций государств-членов совещание длилось четыре дня. Ситуацию осложняло возникшее противоборство между ФРГ и Францией: немцы требовали предоставить им в Совете министров ЕС голосов больше, чем у других (33 голоса против 30 у Великобритании Франции и Италии и 29 — у Испании). Французы высказались против, опасаясь «немецкого» перевеса. В конце концов было решено, что существовавший ранее принцип единогласного принятия решений в Европарламенте и Совете министров упраздняется и для принятия решений почти во всех сферах вводится принцип простого большинства.
Одной из существенных проблем в связи с расширением ЕС выступало преодоление разрыва между преуспевающими и отстающими регионами.
После включения в Евросоюз новых членов он только увеличивался. Подавляющее большинство кандидатов — беднее самых бедных членов ЕС. В подтверждение этому профессор Лукашевски, бывший посол Республики Польша во Франции, привел интересные цифры: во время первого расширения ЕС (когда в тогдашнее Сообщество вступили Великобритания, Ирландия и Дания) его население выросло на 33 %, а валовой продукт — на 32 %; после второго расширения (вступление Греции) эти цифры составили 3,7 % и 2,8 % соответственно; третье расширение (вступление Испании и Португалии) увеличило численность населения на 17,7 %, а валовой продукт — на 11,6 %; в результате четвертого расширения (принятие в Союз Австрии, Швеции и Финляндии) эти цифры составили 6,2 % и 6,3 %. В случае принятия в ЕС Польши, Венгрии, Чехии и Словакии население вырастало на 17,4 %, а валовой продукт — только на 5,9 % [5, с. 27]. Вдобавок ко второй группе «бедных» стран ЕС (Греция, Португалия и Испания) появлялась и третья. Из 105 млн человек, населяющих новые государства ЕС, более 98 млн живут в регионах, где душевой доход составляет менее 75 % от среднего по Союзу [6, с.
42].
Для решения проблемы подтягивания «второй группы» к уровню развитых государств ЕС проводится так называемая «политика сближения»: средства из фондов сближения выделяются для структурных преобразований в слаборазвитых регионах ЕС. В результате майского (2004 г.) расширения ЕС большая доля средств из фондов сближения ушла к «третьей группе», т. е. к новым членам. Как следствие, предыдущие регионы — получатели средств из фондов перешли в категорию среднеразвитых. Однако свертывания начатых там социально-экономических программ ЕС допустить не может. Возникающее противоречие усугубляется тем, что при распределении средств Еврокомиссия намеревается придерживаться принципа общей выгоды: деньги будут выделяться на конкретные проекты, в которых заинтересован Брюссель.
Надо полагать, что постепенно могут усугубляться существующие острые социальные проблемы — безработица, борьба с бедностью. Связано это, в частности, с тем, что в каждом из государств региона ЦВЕ социальные издержки осуществляемых реформ, по словам Т.
Соколовой, многократно превысили запас как материальной, так и эмоциональной прочности восточноевропейского среднего класса (имеется в виду «старый» средний класс, сформированный еще в 1980-е гг. — М. А.) [9, с. 133]. Быстрого и легкого формирования «нового» (западноевропейского типа) среднего класса не произошло. В странах ЦВЕ, осознав принципиальную невозможность повернуть вспять стремительный процесс разрушения старой системы, предпринимались попытки наладить динамичный процесс становления представителей «нового» среднего класса — мелких и средних предпринимателей, частных фермеров, менеджеров и т. п. Главная специфика их мировоззрения — получение стабильного высокого дохода путем совершенствования своих профессиональных навыков. Именно они обеспечивали выполнение государственной задачи по обеспечению поддержки рыночных преобразований среди населения. Создавалась законодательная база частной собственности, расширялись возможности использования наемного труда. Например, в Болгарии был принят закон «О создании частных предприятий» (1989), в Венгрии — «О предпринимательстве» (1990), в Польше — «О начале хозяйственной деятельности» (1989), в Румынии — «Об организации и развертывании экономической деятельности на основе частной инициативы» (1990), Чехии и Словакии — «О частной предпринимательской деятельности граждан» (1990) и «О мелком и среднем предпринимательстве» (1992).
Были также разработаны пакеты документов о приватизации и реституции государственной собственности.
Новый «железный занавес»? До 1989 г. преобладало мнение о том, что разделительная линия между Востоком и Западом — лишь политическая, и с крахом «реального социализма» все станет на свои места: страны ЦВЕ «возвратятся в Европу». Однако постсоциалистическое развитие показало основательность ментального барьера между восточно- и западноевропейскими странами как продукта 50-летней изоляции, идеологического и экономического противоборства. В Западной Европе более столетия складывалась демократическая система общественных отношений. Демократические институты (в полном смысле этого слова) в странах ЦВЕ существуют чуть более одного десятка лет, и до стандартов западного общества им предстоит проделать тяжелый путь. Их включение в ЕС выглядит своего рода преждевременным «вторжением чужаков». Настороженность Запада имеет и серьезную социально-экономическую подоплеку: в развитых государствах ЕС опасаются наплыва дешевой рабочей силы с востока континента, а в результате — ощутимого роста безработицы.
Большинство же населения ЕС первоочередной задачей считает борьбу с безработицей, нищетой и организованной преступностью. Таким образом, на первое место выходят социальные аспекты расширения Евросоюза.
В странах-кандидатах, по мере их продвижения к членству в ЕС, также наблюдалось определенное снижение доли населения, поддерживающего дальнейшее укрупнение организации. В Польше, например, имело место мнение, что членство в ЕС может угрожать приходом немецкого капитала, что в итоге обернется сильной экономической зависимостью пограничных с Германией земель. Многие поляки и сейчас опасаются, что немцы способны вернуть бывшие германские земли экономиче-ским путем, просто скупая польскую собственность, а страна через несколько лет потенциально станет своеобразной «Мексикой для Германии». В государствах, «вселившихся» недавно в «евродом», нет уверенности, что с ними установят тесные, взаимовыгодные и равные отношения основные партнеры по ЕС (Франция, Германия, Великобритания).
Не пропадают сомнения и в том, что перед включением новых членов Евросоюзу следовало провести кардинальную институциональную реформу.
Не вызывает оптимизма и то, что Польше уготована роль своеобразной преграды на пути притока на Запад нелегальных иммигрантов и незаконной торговли. Польские власти вынуждены ужесточать контроль на восточной границе. При этом в Брюсселе никого, в принципе, не интересует тот факт, что наносится серьезный ущерб активной трансграничной торговле с Беларусью, которая помогала выжить одному из самых бедных сельскохозяйственных районов на востоке Польши. Сами рядовые поляки выступают за лучшие отношения с Беларусью, но их, по сути, заставляют отгораживаться от восточных соседей введением визового режима между государствами некогда единой системы СЭВ.
Некоторые опасения уже оправдываются. Среди ведущих стран считается, что инвестиции в «общее дело», каковым стало и расширение ЕС, являются нерациональным вложением средств и в среднесрочной перспективе повлекут сокращение национальных бюджетов.
Так, президент Еврокомиссии Х. М. Барросо в интервью при вступлении в должность констатировал простой и банальный факт: «Европейскому союзу нужно больше денег» [6, с. 3]. С ним соглашался и министр финансов правительства Г. Шредера (Германия) Х. Айхель: бюджет организации необходимо рационализировать как можно скорее. Х. М. Барросо признал горькую правду: для того, чтобы остаться конкурентоспособным регионом мира и глобальным игроком на мировой арене, строительство «Европы 25-ти» с населением в 450 млн человек нельзя осуществлять за счет тех же средств, что строительство «Европы 15-ти». Безусловно, эту проблему осознают в Берлине, Лондоне, Париже или Мадриде.
Кроме того, Евросоюз стоит перед другими серьезными испытаниями: борьбой с терроризмом, безработицей, бедностью и наплывом мигрантов. Последнее обстоятельство вызывает все большее беспокойство как со стороны ЕС, так и со стороны Беларуси. Причем проблемы эмиграции и трудовой миграции возникают не только в передовых государствах ЕС, но и у десяти стран, ставших в 2004 г.
новыми членами организации. Больше всего эмигрантов и трудовых мигрантов приезжает в Восточную Европу из Украины, Беларуси и Молдовы. Основная часть иностранцев относится к категории так называемых экономических мигрантов. Другими словами, рассчитывает найти более высокооплачиваемую работу, чем на родине.
Речь идет о сотнях тысяч нелегальных мигрантов, которых Беларуси приходится очень дорого содержать на своей территории. Руководство республики не раз выражало свое недовольство по поводу того, что стране приходится обеспечивать безопасность границ Польши, Литвы и Латвии фактически за свой счет. В любом случае, единственный способ борьбы с незаконной миграцией — совместные действия всех государств. И Беларуси, которая оказалась на границе с ЕС, в этом процессе отведена важная роль. Только в прошлом году благодаря усилиям белорусских пограничников в Европу не попало почти 15 тыс. нелегальных эмигрантов [1].
Таким образом, «бережливые» европейские политики строят планы финансирования решений указанных проблем исключительно за счет союзного бюджета.
Намерения большинства европейских политиков вступили в резкое противоречие с политическими обещаниями уже при формировании бюджета ЕС на 2005 г. По своему объему (105 млрд евро) он не превышает, к примеру, и половины бюджета ФРГ (260 млрд) — экономического стержня ЕС [7, с. 3]. Причина скупости бюджета не столько в характере европейцев, сколько в необходимости продолжать грандиозные внутрисоюзные преобразования. В частности, на развитие сельскохозяйственной отрасли требуются субсидии более чем в 50 млрд евро. Огромные суммы поглощают структурные фонды. Заметно урезаны инвестиции на поддержку важнейших проектов будущего — образования и науки. Есть даже опасения, что в скором будущем может встать вопрос о платежеспособности единой Европы.
Расчеты новых членов на разрешение социально-экономических проблем. В конце 80-х—начале 90-х гг. ХХ в. основой идеологии правительств стран ЦВЕ становится либеральная модель перехода к рынку, ориентированная на ослабление вмешательства государства в решение индивидуальных проблем граждан.
В частности, она предполагала снятие значительного числа ограничений на предпринимательство, предоставление большей свободы для мобилизации собственных сил людей, не полагающихся на чью-либо помощь. Проводимые изменения в таможенном и налоговом законодательстве были также направлены на то, чтобы привести их в соответствие с нормами ЕС.
Уже стало традицией считать, что с тех пор руководство страны переставало быть социалистическим, так как брало курс на построение либерального общества с рыночной экономикой. Однако, к примеру, известный польский профессор-экономист Г. Колодко это утверждение оспаривает. По его мнению, первые реформы в политическом смысле являлись средством защиты и укрепления именно социалистической системы. Власти рассматривали допущение рынка как средства продления существования социализма, а оппозиция считала его инструментом свержения строя. То, что одни считали лекарством, другие расценивали как яд. Иными словами, оппозиция стремилась достичь «улучшения путем ухудшения» [3, с.
37].
При проведении экономической реформы главными оказывались политические вопросы о направлениях, темпах развития и результатах, а также финансовые — о затратах. Принято считать, что в условиях стабильных, опирающихся на многолетние традиции демократических систем ухудшение их функционирования представляет собой серьезную интеллектуальную и политическую проблему. Политика, вызвавшая эту проблему, подвергается критике и быстро корректируется. Никто не стремится заменить саму систему, поскольку считается возможным исправить положение корректировкой политики. Проблема постсоциалистических правительств в том, что они слишком болезненно реагируют на необходимость корректировок либо осуществляют это для вида. В этом смысле им не хватает опыта и традиций политического руководства.
Жестоко ошиблись те правительства, которые рассчитывали, что определенная стабилизация, последовавшая после кризиса начала 1990-х гг., автоматически приведет к росту производства и оздоровлению экономики на ранних стадиях переходного периода.
Иллюзорными оказались надежды на то, что новым членам после присоединения к ЕС уже не понадобится доказывать свою конкурентоспособность на едином рынке. Для того чтобы их хозяйство смогло выжить, потребовалась всеобъемлющая структурная и организационная перестройка всей экономики, ведь прежние барьеры для товаров и услуг из стран ЕС исчезли. В связи с этим эксперты считают, что населению присоединившихся стран предстоит пройти через период еще одной «шоковой терапии», серьезного экономического испытания.
Остается неоднозначным и отношение к последствиям перехода к рынку с помощью подобного метода. Сторонники «шоковой терапии» называют ее программой стабилизации, основополагающие элементы которой — решительная борьба с гиперинфляцией путем урезания государственных заимствований в центральном банке, привязка курса местной денежной единицы к твердым валютам, быстрая либерализация цен и внешней торговли, щедрая иностранная помощь. Вместе с тем короткий резкий шок оказался противоречив: институциональные сдвиги и приватизация всегда требуют продолжительного времени, но при «шоковой терапии» быстрая либерализация цен и внешней торговли обусловили высокие темпы структурных изменений.
Однозначно положительного эффекта добиться не удалось.
Даже многие западные ученые скептически относятся к ускоренному переходу к рыночной экономике. Они считают, что рыночные институты являются продуктом длительного эволюционного развития. Например, англичанин П. Раймент, заместитель директора секции экономического анализа и прогнозов Европейской экономической комиссии (ЕЭК) ООН, в статье о проблемах реформирования в Восточной Европе подвергает резкой критике «шокотерапию». Вместо нее он предлагает метод «демократической постепенности (градуализма)» для построения рыночной, а точнее «смешанной» экономики, подчеркивая на этом этапе важность государственной, а не частной финансовой поддержки со стороны Запада [4, с. 59]. На деле «шокотерапия» и массовая приватизация скорее сыграли на руку бывшей номенклатуре и мафиозным элементам, дискредитировав рыночные реформы перед электоратом. Также напрашивается вывод о фактической неспособности тогдашнего руководства стран ЦВЕ предвидеть масштабы связанного с переходом к рынку падения производства.
В итоге оптимизм, граничащий на рубеже 80-х—90-х гг. ХХ в. с эйфорией, позже соседствовал с разочарованием общества. Стали бросаться в глаза значительные расхождения между ожиданиями от реформ и реальностью. В этой связи Д. Россати, бывший министр иностранных дел Польши, подметил разницу между ожиданиями широких слоев населения, сформированными под воздействием антикоммунистической пропаганды и демонстрации изобилия западных экономик, и реализацией планов политических элит [8, с. 69]. Распространенное мнение, что замена коммунизма капитализмом — несложное дело и что такой переход практически сразу же обеспечивает повышение уровня жизни, опровергалось социальными издержками рыночных преобразований, которые оказались значительно выше, чем предполагали изначально идеологи реформ, а тем более — чем ожидали широкие слои населения. Упомянутый Д. Россати сравнивает экономический спад 1989—1993 гг. по силе последствий с Великой депрессией 1929—1933 гг. [8, с. 71]. В частности, для Румынии и Югославии существовала опасность скатиться на латиноамериканский путь социального развития [9, с.
134], т. е. в состояние жесткого противостояния богатого меньшинства и люмпенизированного большинства при отсутствии среднего класса.
Тем не менее, с 1997 г. в странах Центральной и Восточной Европы все четче обозначалось намерение создать социально ориентированную экономику (по типу западноевропейской) на основе новой модели социальных гарантий, которая обеспечивала бы стабильное воспроизводство населения и учитывала организационные и структурные изменения в обществе, а также полезность многих форм социальной защиты при социализме [10, с. 45]. Основы новой системы социальной защиты были заложены уже в первые годы преобразований. В отличие от России, где экономическая либерализация была по существу лишена социальных амортизаторов, большинству стран региона в короткие сроки удалось обеспечить приемлемую защиту наиболее уязвимых категорий населения [10, с. 46]. Первыми из постсоциалистических стран к принятой в государствах Западной Европы системе государственного гарантирования прожиточного минимума перешли Чехия и Словакия.
В конце 1994 г. там были приняты законы о прожиточном минимуме и дополняющие их социальные законы. В дальнейшем ставились более сложные задачи: снижение суммарных социальных расходов государства, переход от уравнительного предоставления социальной помощи к строго адресному, дифференциация ее размеров, форм и продолжительности в зависимости от причин кризисной ситуации, к примеру в малообеспеченной семье.
Для привлечения дополнительных доходов требуется реформирование системы пенсионного и социального обеспечения, налоговой системы и повышение цен на местное продовольствие на 30—80 % — до уровня внутренних цен ЕС. Несмотря на положительные в целом макроэкономические показатели в странах-новичках, правительствам необходимо принять меры для поддержки экспортеров, снизить налоги и предоставить им кредиты. В то же время население недовольно тем, что экономический рост сопровождается социальной поляризацией, а реструктуризация ряда отраслей (прежде всего сельского хозяйства) осложнена ростом безработицы.
Неудивительно, что большинство польских фермеров, к примеру, не усматривают особых экономических выгод от вступления в Евросоюз. Постсоциалистическим странам понадобится еще не один десяток лет для достижения среднего в ЕС уровня ВВП на душу населения.
Даже опыт соседней Польши, одного из лидеров в области постсоциалистических преобразований, в последнее время становится менее убедительным и привлекательным. Проблема в темпах экономического роста. После периода «шоковой терапии» 1990—1993 гг. удалось вывести экономику на путь необычайно быстрого роста. За четыре года внутренний валовой продукт (ВВП) увеличился почти на 28 %, инфляция сократилась на две трети, безработица — на одну треть, страна стала членом Организации экономического сотрудничества и развития. Однако позже, в 1998—2001 гг., в результате замораживания реформ ВВП вырос только на неполных 15 %. Уже в 2000—2001 гг. более значительный рост по сравнению с Польшей отмечается как в Беларуси (6 % в 2000 и около 4 % в 2001 г.
), так и в России и Украине [2, с. 14].
Заключение. Уже можно утверждать, что демократизация и становление рыночных отношений в странах ЦВЕ, о чем заботится Запад, пустили сильные корни. Однако это не означает, что процесс завершен. Как скажутся тяжелые последствия перехода к рыночному механизму хозяйствования на объединенной Европе, которая уже «поглотила» почти весь постсоциалистический блок? Ответ даст время. Страны региона в составе ЕС будут успешнее преодолевать вызовы глобализации. Глобализация, понимаемая как интеграция отдельно функционирующих до сих пор рынков товаров и капитала, а также рабочей силы, уже стала неизбежным и необходимым процессом. Она принесет значительно больше пользы, чем вреда, открывая для государства различные части мирового рынка, предоставляя доступ к чужим сбережениям (зарубежные инвестиции), современным технологиям экономически развитых стран. Конечно, глобализация несет с собой дополнительные риски в виде «ускользания» за границу полученной в стране прибыли.
В таком случае капитал не только не приумножается с пользой для государства, но начинает выполнять функцию инструмента эксплуатации, используемого международными инвесторами и спекулянтами.
Опыт вовлечения в процессы глобализации весьма необходим для Беларуси. Конечный результат вовлеченности, альтернативы чему просто нет (равно как и общецивилизационной модели рыночной экономики), для белорусского государства в большей степени, чем для соседей по региону, зависит от уровня собственной стратегии развития и политики роста, а риск ущерба от глобализации для страны более высок. Их опыт также показывает, что к негативным и нежелательным последствиям приводят такие действия властей, как стремительное «расшатывание» государственных основ при переходе к рынку без соответствующей подготовки ослабления контроля государства над хозяйственной жизнью, некомпетентность и экстремизм руководства. Все это неизбежно ведет к расцвету коррупции и преступности в управленческой сфере и сталкивается с неподготовленностью законодательной базы к системным преобразованиям.
Постсоциалистическая трансформация оказалась закономерным процессом, требующим соответствующей экономической стратегии и политики. Все страны региона сделали из этого соответствующие политические и экономические выводы на национальном и местном уровнях, в административно-структурной среде и в бизнесе. Беларусь также осуществляет реформирование, которое призвано создать эффективную и конкурентоспособную на международной арене рыночную экономику во имя удовлетворения запросов подавляющей массы людей. Сроки его завершения существенно зависят не только от таланта в сочетании методов проб и ошибок. У Беларуси имеются немалые возможности оценить чужие ошибки на пути продвижения структурных реформ, создания институтов рыночной экономики, решения социальных проблем, а также перспектив интеграции в европейскую и мировую экономику и тем самым избежать собственных.
ЛИТЕРАТУРА
1. Зенина, Т. Стой! Кто идет? // Советская Белоруссия. 2004. 20 марта.
2. Колодко, Г. Глобализация и перспективы развития постсоциалистических стран: пер. с пол. Мн.: ЕГУ, 2002.
3. Колодко, Г. От шока к терапии. Политическая экономия постсоциалистических преобразований. М.: Эксперт, 2000.
4. Инджикян, Р. Восточноевропейские рыночные реформы в оценках экспертов ООН // Мировая экономика и международные отношения. 1996. № 5. С. 59—64.
5. Rozwarstwienie Unii Europejskiej a Polska // Polska w Europie. 1999. Listopad. S. 27.
6. ЕС: проблемы расширения и развития // Компас: Вестник международной информации ИТАР-ТАСС. 2001. № 7. С. 41—45.
7. Neff, B. Das Finanzloch klafft immer tiefer // Sьddeutsche Zeitung. 2004. 21/22 August. S. 3—5.
8. Россати, Д. Пять лет рыночных преобразований в Восточной Европе: ожидания, результаты и задачи политики // Мировая экономика и международные отношения. 1996. № 4. С. 68—81.
9. Соколова, Т. Формирование среднего класса в Восточной Европе // Мировая экономика и международные отношения. 1994. № 4. С.
10. Шестакова, Е. Реформирование системы социальной защиты населения в странах Восточной Европы // Мировая экономика и международные отношения. 1997. № 1. С. 45—54.
133—139.5 лучших стран Восточной Европы для установки деловых флагов
Дата: Стамбул, Турция
Одна из печальных реалий последних лет заключается в том, что Запад становится все более и более враждебным по отношению к бизнесу и свободному рынку. Это одна из главных причин, по которой этот сайт вообще существует, и, вероятно, одна из главных причин, по которой вы здесь, прямо сейчас, и читаете эту статью.
На протяжении многих лет мы обсуждали потерю свободы на Западе и рыскали по всему миру в поисках убежища, где капитализм и свобода все еще живы и здоровы.
В ходе этих дискуссий Западная Европа часто подвергалась критике за свою социалистическую политику, высокие налоги и усиление нападок на свободу. Но не вся Европа подпадает под эти категории. На самом деле многие европейские страны даже не попадают в категорию «Запад» и уж точно не поступают так, как их западные соседи.
Например, Запад известен своими высокими налогами и сложной системой доходов, которые налагают на своих граждан многочисленные налоговые категории, чтобы обеспечить равномерное распределение богатства.
Но не каждая страна чувствует потребность в сложных структурах и контролируемой социальной справедливости. В то время как Люксембург имеет в общей сложности 17 различных налоговых категорий, многие восточноевропейские страны выбрали одну из них: единый налог.
В годы, последовавшие за падением коммунизма, многие бывшие советские страны приняли экономическую политику в интересах бизнеса. Такие страны, как Эстония, первыми ввели единый налог в 1994 году.
Эта благоприятная для бизнеса среда является одной из причин, по которой я все больше и больше интересуюсь странами Восточной Европы и почему я принял решение покинуть Юго-Восточную Азию — переехать Штаб-квартира Nomad Capitalist из Малайзии в Грузию.
Страны Восточной Европы, которых следует избегать
Тем не менее, не все страны Восточной Европы устроены одинаково.
В то время как Украина может иметь фиксированный налог, клановый капитализм и мафиозные банки делают страну непривлекательной для инвестиций.
Хорватия – еще одна страна, в которой трудно установить какие-либо деловые флаги. Из страны недавно выгнали кучу иностранных инвесторов, плюс налоги высокие. Честно говоря, на данный момент это просто неинтересное место для инвестиций и бизнеса.
Кроме того, есть такие страны, как Черногория — где легко открыть оффшорную компанию, а налоговая ставка самая низкая в Европе (9%) — но я бы все равно не рекомендовал ее просто потому, что в стране есть свои вызовы и юрисдикция не получили широкого признания.
Я бы тоже не рекомендовал Кипр. Хотя у них есть действующая программа получения гражданства за инвестиции, я работал с людьми, которые пошли туда, и я действительно не могу предложить это как хорошее место для установки флагов бизнеса.
А еще есть Россия. Мне нравится Россия по определенным причинам, особенно если вы можете начать там бизнес и получить второй паспорт, но у России, очевидно, есть и свои проблемы.
Многие другие восточноевропейские страны слишком малы, чтобы удовлетворить потребности вашего бизнеса или обеспечить тот уровень доверия, который необходим вашей компании для работы на международном уровне.
Однако в Восточной Европе есть несколько настоящих жемчужин, которые я могу рекомендовать без колебаний. Вот моя пятерка:
Пять благоприятных для бизнеса стран Восточной Европы
В Болгарии один из самых низких фиксированных налогов в Европе.5. Болгария
Болгария находится на пятом месте, потому что, честно говоря, у нее дела обстоят лучше, чем у других стран. Финансовая ситуация в Болгарии стабильна, отношение долга к ВВП составляет всего 1/6 от уровня США.
Одним из самых больших преимуществ установки флагов в Болгарии является то, что здесь действует корпоративный налог в размере 10%. Пару лет назад говорили о переходе на прогрессивную систему налогообложения, но, похоже, пока останется фиксированная ставка.
Еще одним преимуществом является то, что Болгария является частью ЕС, а это означает, что ваш болгарский бизнес предоставит вам доступ ко всему ЕС, а также возможность открывать торговые счета и банковские операции в других юрисдикциях ЕС.
Кроме того, вы можете получить вид на жительство в Болгарии, создав рабочие места и инвестировав шестизначную сумму.
Сербия — одно из лучших мест для найма высококвалифицированных специалистов по доступным ценам.4. Сербия
Мне нравится Сербия по многим из тех же причин, что и Болгария. Хотя отношение долга к ВВП составляет всего половину от уровня США, это все же отличное место для ведения бизнеса с приличным фиксированным налогом в размере 15%.
Правительство больше ориентировано на Восток, чем на Запад (т. е. им нравится Россия), но относительно легко получить второе место жительства там, если вы готовы начать какой-то очень маленький бизнес на земле.
Если вы выберете этот маршрут, Белград станет прекрасным городом для жизни — особенно для одиноких мужчин и женщин — с множеством очень привлекательных и веселых людей. А для деловых целей в Сербии одни из самых дешевых и лучших талантов.
Эстония постоянно внедряет инновации в сфере экономической политики.
3. Эстония
В настоящее время в Эстонии есть немало вещей, большинство из которых созданы ею самими. Его отношение долга к ВВП составляет менее 1/16 от уровня США. И, как упоминалось ранее, Эстония была первой страной в Восточной Европе, которая ввела фиксированный налог (который в настоящее время составляет 20% или ноль процентов, если вы реинвестируете в свою компанию).
Мы также обсудили плюсы и минусы инновационной эстонской программы электронного резидентства. Хотя это не настоящая программа резидентства, которая позволит вам жить в Эстонии или путешествовать по ЕС, у программы электронного резидентства есть много преимуществ.
Если у вас есть действительный вид на жительство и вы готовы жить в Эстонии шесть месяцев в году, вы можете получить гражданство через восемь лет. Тем не менее, вы должны выучить эстонский язык, чтобы получить квалификацию, так что это не лучший вариант для получения гражданства.
При этом, наверное, это одно из лучших мест для бизнеса.
Помимо своей налоговой политики, прозрачность Эстонии, вероятно, является лучшим в стране с точки зрения установления деловых флагов. Кроме того, как часть ЕС, он предоставляет любому, кто хочет вести бизнес в Европе, юрисдикцию, благоприятную для бизнеса.
Эта небольшая прибалтийская страна постоянно расширяет границы и изобретает новые способы сделать себя привлекательной для глобальных инвесторов и предпринимателей.
Единственным недостатком является то, что это одно из самых дорогих мест для найма людей. Я бы порекомендовал нанять людей из Литвы (которая как страна вполне может занять пятое место в этом списке). Литва становится все более и более прозрачной, и, если вы решите вести бизнес в странах Балтии, я бы рекомендовал вам нанимать сотрудников именно там.
Грузия — одна из моих любимых стран в Восточной Европе для инвестиций и проживания.2. Грузия
Мой личный выбор для инвестиций и жизни, единственная причина, по которой Грузия не занимает первое место в этом списке, заключается в том, что ставка налога составляет 15%, а не 10% в Македонии.
Отношение долга страны к ВВП составляет 1/3 от уровня США, и у страны есть много других хороших показателей, когда речь идет об экономической стабильности и росте.
В другом месте блога вы можете прочитать о том, что Грузия — «следующая Америка» и что это одна из самых капиталистических стран мира. Это также хорошее место для инвестиций в индустрию туризма, и это одно из самых простых мест для открытия банковского счета или создания оффшорной компании.
Однако в отношении трансфертных платежей не так много правил, поэтому, если у вас есть бизнес в разных странах мира, вам, возможно, придется проделать немного больше работы, чтобы Грузия вписалась в ваши планы.
А вообще Грузия отличное место для жизни, доступное, очень дружелюбное для установки флагов в целом, и люди как американцы.
Македония занимает первое место среди стран Восточной Европы, благоприятных для ведения бизнеса.1. Македония
Расположенная к западу от Болгарии Македония занимает первое место по многим из тех же причин, по которым Эстония попала в этот список.
Прежде всего, он становится все более и более прозрачным. Страна также стабильна в финансовом отношении с соотношением долга к ВВП, составляющим 1/4 от отношения США. А корпоративные налоги составляют фиксированную ставку 10%.
Страна очень удачно расположена, что может быть еще одним ее преимуществом перед Грузией, так как она немного ближе к рынкам, на которых вы можете вести бизнес.
Вы можете получить вид на жительство в Македонии, если вы нанимаете сотрудников и существует программа гражданства.
Куда бы вы ни отправились, страны Восточной Европы выглядят все более и более привлекательными, поскольку Запад продолжает продвигать социалистические программы и отвергать принципы свободного рынка, которые помогли им подняться на вершину.
Меняющиеся реалии в Центральной и Восточной Европе
Представлено Вероникой Ангел и Адрианом Фаверо*.
15 лет назад, 1 мая 2004 года, восемь посткоммунистических стран Центральной и Восточной Европы (ЦВЕ) присоединились к Европейскому союзу (ЕС).
Присоединение Чехии, Эстонии, Венгрии, Латвии, Литвы, Польши, Словакии и Словении, за которыми последовали Болгария и Румыния всего три года спустя, стало крупнейшим расширением ЕС. Правительство и оппозиция представляет свой второй виртуальный специальный выпуск за 2019 год, в котором основное внимание уделяется оценке политического опыта в ЦВЕ после вступления в ЕС.
Процесс расширения рассматривался не только как выгодный для Европы, поскольку он положил конец длительному искусственному разделению, но также предполагалось, что интеграция посткоммунистических государств будет полезна для их демократической консолидации. Один из двух политологов-основателей правительства и оппозиции , румынский антитоталитарный боевик Гита Ионеску, писал в 1972 году, что, по его мнению, восточноевропейские государства «воссоединятся» с Европой, но что они сделают это тем быстрее, чем европейские Сообщество и его государства-члены знали, как проводить по отношению к ним правильную политику.
Несомненно, расширение ЕС способствовало воссоединению континента. Но «возвращение в Европу», как назвал его бывший премьер-министр Польши Тадеуш Мазовецкий в своем выступлении в 1990 году на форуме Совета Европы в Страсбурге, не всегда было гладким. Включение новых государств-членов в ЕС создало широкую общественную неопределенность в отношении его последствий как для новых членов, так и для самого ЕС. С обеих сторон институты, политика и даже социальные ценности требовали корректировки.
Несколько ученых исследовали, как страны ЦВЕ пережили трансформацию коммунистического государства в неотъемлемую и важную часть Европейского Союза. То, как каждая страна отреагировала на политическую и экономическую реконфигурацию, несомненно, зависит от их экономических обстоятельств, политического ландшафта и исторического фона.
Участники Правительство и оппозиция активно изучали эти конкретные аспекты, сравнивая примеры из конкретных стран. Брайан Гродски, глядя на Польшу, оценивает, что произошло, когда члены продемократических движений вошли в государство после падения коммунизма.
Он утверждает, что институциональное давление превращает предыдущие связи в пассив, а не в актив. Р. Даниэль Келемен оценивает, как ЕС справляется с все еще существующим дефицитом демократии в своих государствах-членах. Глядя на Польшу и Венгрию, он демонстрирует, что правовые механизмы могут ограничивать, но не всегда предотвращать авторитарные тенденции в демократических федерациях, таких как ЕС.
Сравнивая партийные системы в Западной Европе, Центральной и Восточной Европе, Винченцо Эмануэле, Алессандро Кьярамонте и Сорина Соаре свидетельствуют об асимметричном сближении уровней волатильности между двумя европейскими регионами и о том, что региональные различия больше не имеют значения. Кэролайн Веркманн и Серджиу Гергина сравнивают девять праворадикальных партий в Болгарии, Чехии, Венгрии и Румынии в период с 1990 по 2014 год, чтобы объяснить разницу в успехе на выборах. Они демонстрируют, что последовательный идеологический дискурс, обширная партийная пропаганда, направленная на то, чтобы их идеология была видна электорату, преемственность партийного руководства и сильная партийная организация являются ключом к успеху правых партий на выборах.
Бесник Пула анализирует институты рынка труда в Центральной и Восточной Европе посредством сравнительного анализа реформ в Болгарии, Чехии, Румынии и Словакии. Он считает, что профсоюзы сыграли ключевую роль в ранних институциональных урегулированиях на рынках труда. Изабела Мареш, Аурелиан Мунтян и Цвета Петрова, имеющие отношение к рынку труда, но уделяющие особое внимание непосредственно рабочему месту, исследуют запугивание избирателей на рабочем месте в Румынии и Болгарии. Они показывают, что запугивание на рабочем месте важно для непрограммной мобилизации и широко распространено в местах с небольшим числом крупных работодателей.
Расширение на восток привело к новой динамике внутри ЕС и имело последствия как для европейского проекта, так и для новых государств-членов. Политические процессы и экономические последствия в этой части Европы были экстраординарными, а иногда и довольно сложными. Приближение 15-летия первой волны интеграции посткоммунистических стран дает возможность поближе взглянуть на этот регион.