Бабушку Александра Сергеевича Пушкина нашли по серьгам на портрете — Последние новости России и мира сегодня
Posted 2 марта 2017, 16:08
Published 2 марта 2017, 16:08
Modified 27 декабря 2022, 13:23
Updated 27 декабря 2022, 13:23
2 марта 2017, 16:08
Мария Алексеевна Ганнибал, бабушка Пушкина. Атрибуция Н. И. Грановской.1770
Настоящей бабушкой Пушкина, первой его музой, была Мария Алексеевна Ганнибал, а отнюдь не крестьянка Арина Родионовна. Вопрос о том, как выглядела Мария Алексеевна, похоже, решился наилучшим образом.
Андрей Чернов
Мария Александровна Пушкина, дочь поэта.Художник И. К. Макаров. 1860
Все знают о том, что любимой няней Пушкина была няня Арина Родионовна.
Наталья Николаевна Ланская. Художник К. Лаш. 1856
Наперсница волшебной старины,
Друг вымыслов игривых и печальных,
Тебя я знал во дни моей весны,
Во дни утех и снов первоначальных.
Я ждал тебя; в вечерней тишине
Являлась ты веселою старушкой
И надо мной сидела в шушуне,
В больших очках и с резвою гремушкой.
Ты, детскую качая колыбель,
Мой юный слух напевами пленила
И меж пелен оставила свирель,
Которую сама заворожила…
Но это не о няне. А. Р. Яковлева очков не носила за их ненадобностью. Была она и относительно молода, и малограмотна. Настоящей бабушкой Пушкина была Мария Алексеевна Ганнибал. Её «прекрасным русским языком» восхищался юный Дельвиг. Пушкиновед Нина Ивановна Грановская предположила, что на хранящейся в коллекции Русского музея крохотной миниатюре «Портрет неизвестной в белом чепце» 1770-х годов (эмаль меди, 3,5 х 3) изображена Мария Алексеевна Ганнибал. Основанием для такой атрибуции было то, что дама в чепце и обликом, и выражением лица напоминает известный портрет Сарры Юрьевны Пушкиной, прабабки Пушкина и матери Марии Алексеевны.Предположение подтвердилось.Произошло это буквально вчера, когда исследователь Инга Кулешова обнаружили интересную деталь: эти очень крупные и весьма характерные жемчужные сережки в пушкинском роду путешествуют с одного портрета на другой.
Они у Наталии Николаевны, они и на её старшей дочери. Мария в апреле 1860 года в возрасте 28 лет вышла замуж за Леонида Николаевича Гартунга . Портрет её того самого года. А Наталья Николаевна с этими серёжками написана в 1856 году. Значит, это был, скорее всего, свадебный подарок дочке. Которая, кстати, и была крещена Марией в память о прабабушке Марии Алексеевне.
#Новости#Пушкин#Сергей Таранов#Культура
Подпишитесь
До «квантового апокалипсиса» осталось всего несколько лет, предупреждают эксперты
Сегодня, 09:11
Отмену отсрочки для отцов с тремя детьми СПЧ объяснил «завершением мобилизации»
13 января 09:00
Пассажиры самолета Москва–Худжанд приняли роды в небе
Вчера, 06:47
Возмущенные отсутствием света жители Дагестана перекрыли федеральную трассу (ВИДЕО)
13 января 06:41
Медведи-шатуны терроризируют жителей Камчатки
Вчера, 07:37
СК создал спецгруппу по расследованию приватизации крымских санаториев
Вчера, 08:05
Сказ про то, как бабушка Пушкина русскому учила
Дарья ЕФРЕМОВА
07.
02.2014
10 февраля исполнится 177 лет со дня гибели Пушкина. В музеях зажигают свечи, к памятникам возлагают цветы. «Культура» отправилась в подмосковные усадьбы — Большие Вяземы и Захарово. Места, куда Александр Сергеевич не раз возвращался — ведь там прошли лучшие годы его детства.
Деревянный дом с бельведером, заснеженный старинный парк, замерзшее озеро. На излучине узких речушек — село. Когда-то тут жили Арина Родионовна и ее дочь Марья. Та самая, которая по-свойски угощала молодого барина яишенкой. Дело было в 1831-м, незадолго до женитьбы поэта. «Я уже смотрю: тройка… а он уж ко мне в избу-то и бежит, весь волосами зарос», — вспоминала она, имея в виду бакенбарды. Пока Марья готовила завтрак, Пушкин прогулялся по роще, побывал возле старого дома и, вернувшись, с грустью отметил: «Все наше порушилось. Все поломали, все заросло…»
Впрочем, был повод и для радости: в Захарово встречались знакомые лица. «Как ты, милая, постарела», — без церемоний говорил поэт, встретив очередную повзрослевшую сенную девчонку покойной бабушки.
«А ты-то, барин, как подурнел», — не робели перед ним крестьянки.
Эту легенду рассказывают в Захарово, бывшем имении Марии Алексеевны Ганнибал. Музее, собранном по кусочкам, обломкам изразцов, чертежам и воспоминаниям в 1999-м. «Был здесь еще яблонево-грушевый сад, цветники, огороды, — подхватывает экскурсовод Таисия Мишина, — в погребах хранили заготовки: наливки, варенья, соленья. Представляете, выходила Мария Алексеевна на это крыльцо и кричала: «Малашка, подай мочеников!»
О достоверности источников не спрашиваю — так ли это важно, когда пушкинских меморий, вроде дуэльных пистолетов, простреленного Дантесом жилета, завитка волос и посмертных масок — по пальцам перечесть. А мест, где так трогательно-незамысловато оживает эпоха, едва ли больше…
«Лотман писал, что у Пушкина не было детства, — говорит директор Государственного историко-литературного музея-заповедника «Большие Вяземы — Захарово», заслуженный работник культуры РФ Александр Рязанов. — Не было в нашем понимании.
Система воспитания позапрошлого столетия значительно отличалась от современной. Дети часто умирали, — у Надежды Осиповны и Сергея Львовича выжили только трое, — и до шестилетнего возраста малыш считался почти неодушевленным существом. Его поручали мамкам-нянькам, старались не привязываться. Зато, пройдя роковой рубеж, ребенок сразу же становился маленьким взрослым. Вместе со всеми сидел за столом, обсуждал, кто за кем волочится, брал книги из общей библиотеки. В имение бабушки Саша приехал в 1805-м и прожил здесь до 1811-го — года поступления в Царскосельский лицей. Здесь он впервые почувствовал себя барчуком, бегал, сбивая головки цветов прутиком, играл в сказочного богатыря. Бабушка в нем души не чаяла, но и журила: «Ведь экой ты шалун, помяни ты мое слово, не сносить тебе головы».
Миновав гостиную, столовую с белым фарфором, прихожую с огромными дорожными сундуками и девичью, мы поднимаемся в будуар бабушки. Туалетный столик, кровать, образа, бюро. «Здесь она учила внука русскому, — продолжает Таисия Мишина, — неуклюжий и некрасивый, он был очень замкнутым, почти ничего не говорил — цедил какие-то отрывочные фразы на французском.
Не знать родного языка, — изумлялась она, — а как же разговаривать с крестьянами? Старалась как можно больше говорить с детьми по-русски. И даже подписывалась — Ганнибалова».
О бабушкиных сказках на ночь Пушкин вспоминал в стихотворении «Сон» 1816 года. «Она, духов молитвой уклоня, / С усердием перекрестит меня / И шепотом рассказывать мне станет / О мертвецах, о подвигах Бовы… / От ужаса не шелохнусь, бывало, / Едва дыша, прижмусь под одеяло, / Не чувствуя ни ног, ни головы».
«Пушкины жили весело и открыто, и всем в доме заведовала старуха Ганнибал, очень умная, дельная и рассудительная женщина, — вспоминала внучка историка Татищева, Елизавета Петровна Янькова. — Она окружила материнским вниманием своего любимого внука и была его первой наставницей в русском языке (в доме разговорным языком был французский). Пушкин заслушивался ее рассказами об арапе Петра Великого, дедушке ее, Ржевском, к которому езжал царь Петр, о недавней старине…»
В первые лицейские годы Мария Алексеевна писала ему письма, рассказывала о Фонвизине и успехе его пьесы «Недоросль», которую видела на первых представлениях («В театре была давка — сыновья Простаковых и Скотининых, приехавшие на службу из степных деревень, присутствовали тут и, следственно, видели пред собою своих близких знакомых, свою семью.
..»). В январе 1811-го дважды заложенное имение было продано дальней родственнице, полковнице Харитине Ивановне Козловой. Мария Алексеевна умерла в 1818-м, успев повстречаться с любимым внуком уже в Михайловском.
Скамейки под липой, где маленький Саша любил сиживать с бабушкой, конечно, не сохранилось. Теперь там скульптурный портрет юного Пушкина работы Алексея Хижняка. Мастер из Одинцово шутит — он так боготворит поэта, что осмелился поставить подпись только на подошве ботинка. Веселый, хотя и немного задумчивый, бронзовый подросток любуется живописной панорамой села, небрежно поджав ногу.
В гости к Пиковой даме
На самом деле, Захарово — второй пункт в экскурсионной программе музея-заповедника. Гостей встречают в великолепном имении Голицыных, соседей, друзей и родственников Пушкиных. Усадьба, построенная в 80-е годы XVIII столетия отставным полковником князем Николаем Михайловичем, удостоилась статуса дворца в 1797 году. Тогда в Вяземы после своей коронации приезжал император Павел I.
В парадной гостиной был накрыт обед на 19 кувертов, присутствовали все великие князья. А в 1812-м здесь останавливались генерал-фельдмаршал князь Михаил Кутузов, а вслед за ним и Наполеон. Экспозиции, посвященные двум полководцам-противникам, располагаются в соседних комнатах. Пушкин с Марией Алексеевной гостили в Вяземах у князя Бориса Владимировича, кузена бездетного павловского полковника. И у его матери — княгини Натальи Петровны, ставшей прообразом Пиковой дамы.
Ее будуар воссоздан до мелочей. Диван, вазы с портретами Людовика XVI и Марии-Антуанетты, ломберный столик, карты, револьвер. Помещение еще носит название парадной спальни. Во времена Екатерины II было заведено принимать посетителей, возлежа на кровати, но наши дамы, воспитанные в пуританском духе, заменяли их кушетками.
«Наталья Петровна блистала при дворе Людовика XVI, дружила с королем Георгом и Марией-Антуанеттой, была фрейлиной Екатерины, — рассказывает Александр Рязанов. — Дожила до 97 лет, и хотя пользовалась влиянием в свете, о ней слагали анекдоты.
Например, судачили, что однажды, когда она молилась, к ней подошла внучка и спросила: «Почему Вы на коленях? Разве Бог выше рода Голицыных?» Победительница великосветского турнира-карусели, фрейлина пяти императоров, она всю жизнь питала страсть к картам, и однажды крупно проигралась в Париже. Супруг Владимир Борисович, прежде ей ни в чем не отказывавший, не стал оплачивать долг. Тогда она попросила совета у своего друга графа Сен-Жермена, который и открыл ей магическое сочетание — «тройка, семерка, туз».
Прижизненное издание «Пиковой дамы» украшает витрину, аккурат напротив ломберного столика. В дневнике 1834 года Пушкин записал: «Моя «Пиковая дама» в большой моде. Всякий при дворе в ней узнает Наталью Петровну Голицыну. И кажется, они не сердятся». Неподалеку мемориальный экспонат — кресло Натальи Гончаровой. Конечно, исторически оно здесь никогда не стояло. Но такова уж суть музейной мистерии. Александр Сергеевич, как и многие другие молодые люди, принадлежавшие к аристократическим кругам, представил красавицу-жену Пиковой даме.
Старуха пристально посмотрела в лорнет и сказала одно слово: хороша.
В круглом зале портрет князя Бориса Владимировича Голицына. Молодой человек с голубыми глазами и пышными кудрями, умерший от тяжелых ран, полученных в Бородинском сражении, стал прообразом Ленского. «Он из Германии туманной / Привез учености плоды: / Вольнолюбивые мечты, / Дух пылкий и довольно странный, / Всегда восторженную речь / И кудри черные до плеч», — описывал Пушкин своего героя. В действительности, князь Борис жил и учился не только на родине Шиллера и Гёте, а еще во Франции. В Париже даже произносил пламенные речи в якобинском клубе и ввел в моду необыкновенно длинные шарфы, которые закрывали весь подбородок. В Петербурге он организовал кружок «Беседа любителей русского слова», куда входили Державин, Шишков. По иронии судьбы, уже после гибели князя, «Беседа» стала соперничать с обществом «Арзамас», в котором состояли Василий Львович и сам Александр Сергеевич. Что же касается взаимоотношений князя Бориса с Пушкиным, дружбы между ними быть не могло — просто в силу разницы возраста.
Голицын видел в будущем русском гении всего лишь живого подвижного ребенка, которого он угощал пирожными и снабжал книгами из своей библиотеки.
Приют, танковая школа и поликлиника…
«Вяземы — Захарово» — музей относительно молодой, но чрезвычайно популярный. В прошлом году здесь побывали около 170 тысяч человек.
«Сложно было не столько воссоздать интерьеры, сколько найти свою нишу, — вспоминает Александр Рязанов. — Пушкинских музеев немало, и мы не хотели быть среди них этаким трактиром через дорогу. Рассказывать о всей жизни поэта было бы наивно. Зачем ради этого ехать к нам? Лучше уж в Москву или Питер. Поэтому решили сосредоточиться на детских годах в Захарово и поведать об эпохе через призму героев литературных произведений в Вяземах. В голицынском дворце мы не навязываем Пушкина — вместе с ним заходим в каждый зал, на правах гостей, рассматриваем этот дом глазами маленького Саши. И даже если музей кому-то не нравится, я не расстраиваюсь. У каждого свой Пушкин.
Восприятие таланта такого масштаба всегда ведь очень индивидуально. По нему можно диссертации писать или просто почитать его сказки детям».
Восстанавливать усадьбы, конечно, было сложно. В Вяземах постройки сохранились, но находились в плачевном состоянии. В разные годы здесь располагались колония для беспризорников, танковая школа, институт коневодства, дом пионеров и поликлиника. Усадьба в Захарово была разобрана за ветхостью в 1904-м, а годом позже помещик Орлов построил школу имени Пушкина, мало похожую на имение Ганнибал. Нынешний дом с бельведером возвели на фундаменте петровского времени, обнаруженном в результате археологических раскопок. Воссоздать его первоначальный облик помогли найденные в архивах договоры Марии Алексеевны с плотниками и типовые чертежи. Так вновь появилось место, связанное со счастливым периодом жизни поэта: прогулками с бабушкой, играми с крестьянской детворой, первыми светскими визитами и чаепитиями в березовой роще. Здесь летом накрывали большие столы, за которыми собиралась семья, друзья, соседи.
Маленький Саша, как свидетельствуют современники, даже просил похоронить его в Захарово, в той самой роще. Конечно, на него произвела впечатление смерть брата Николеньки, ушедшего в возрасте шести лет. И показавшего старшему брату на прощание язык.
| |
По словам его зятя и первого биографа Аврама (или Ибрагима)
был сыном правителя Африки: возможно, Чада, возможно, Абиссинии.
В раннем возрасте он был либо похищен, либо отправлен на суд
Турецкий султан в Константинополе. Куплен у султана Абрама
прибыл в Россию и был крещен вместе с царем Петром, стоявшим его
крестный отец. Петр посетил Францию в 1717 году, и в это же время Аврам
был отправлен учиться туда. Он вернулся с обычными навыками
артиллерийского офицера, но он также приобрел новую фамилию,
Ганнибал (по-русски Ганнибал), и имя имело многозначительные отголоски
республиканского неповиновения. Третий сын Ганнибала (из 11) от второго брака Осип Абрамович
женился на Марье Алексеевне Пушкиной, и их дочь была пушкинской
мать Надежда. Приехал отец Пушкина Сергей Львович Пушкин.
из семьи бояр (дворян), чье состояние уменьшилось при
Петр Великий. Сергей Львович унаследовал родовые поместья, и
имел репутацию праздного, легкомысленного и скупого человека. Он был
также свободно говорил по-французски и имел большую библиотеку французской литературы.
и философия, обе из которых дали Пушкину прочную основу
для его дальнейшего образования. Куратор Майка Филлипса для Британской библиотеки Далее — ‘Детство и школьные годы’
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||
9088b, стр.18 
Гордость Пушкина: как русский литературный гигант отдал дань своему африканскому происхождению | Александр Пушкин
Для россиян Александр Пушкин обитает в пространстве вне вкуса, где национализм придал субъективному искусству налет факта.
Он бесспорный отец их литературы, как Шекспир для британцев. Учитывая замкнутый характер современной российской политики, трудно представить, что создатель «Евгения Онегина» был не только сторонником мультикультурализма и глобального обмена, но и их примером: Пушкин был метисом и гордился своим африканским происхождением.
Его прадед, Ибрагим Петрович Ганнибал, вероятно, родился на территории современного Камеруна в 1696 году. Ребенком Ганнибала похитили и увезли в Константинополь, где, в одной из сбивающих с толку литературных сносок, один из предков Толстого «спас» его (это собственное слово Пушкина – выручив – в записке 1824 г.) и представил его Петру Великому.
Прадед Пушкина Абрам Петрович Ганнибал. Фотография: Alamy Stock Photo Ганнибал сменил одну форму рабства на другую, но в качестве пажа, крестника и экзотического придворного любимца императора его новая жизнь была гораздо более гламурной. Получив военное образование во Франции, он дослужился до дворянства и умер главнокомандующим с сотнями крепостных: черный аристократ с белыми наемными слугами в Северной Европе 18-го века.
Пушкин попытался осмыслить жизнь своего предка в начатом им в 1827 году незаконченном историческом романе «Мавр Петра Великого». Во фрагменте, основанном на собственном опыте предубеждений автора, Ибрагим обнаруживает, что многие женщины во Франции восхищаются им, но «это любопытство, хотя и скрытое за видимостью благожелательности, оскорбляло его самолюбие». Он завидует «людям, которых никто не замечал, считая их ничтожность счастьем». Он ожидает «издевательства». А когда он падает, то за графиню Д., которая «приняла Ибрагима учтиво, но без особого внимания. Это польстило ему».
Написано просто и увлекательно – несложно представить, что это перерастает в задорный лик – фрагмент, тем не менее, чрезвычайно тонкий. Ирония может быть аустеновской по своей гибкости, как, например, когда Пушкин воображает, что графиня находит «что-то привлекательное в этой кудрявой голове, черной среди напудренных париков в ее гостиной», или исследует собственное предубеждение Ибрагима о сексуальных мотивах окружающих его женщин.
Эта двусмысленность была центральной в личности Пушкина. Иногда он использовал свое африканское происхождение, чтобы позиционировать себя как байронического героя-аутсайдера, как, говоря о «моей Африке», в «Онегине», как будто он был там. Он называл американских рабов «моими братьями», в то время как у него были русские рабы, и настаивал, как говорится в переводе Набокова его стихотворения 1830 года «Моя генеалогия», что Ганнибал был «закадычным другом императора, а не рабом». В других случаях он воспроизводит стереотипы того времени, например, когда изображает Ибрагима «ревниво [начинающим] бурлить в своей африканской крови» — троп, который светские сплетники применили к самому Пушкину после его трагической дуэли.
Как исторический роман, «Мавр Петра Великого», возможно, никогда не был бы одним из самых новаторских произведений Пушкина. Но, оставив его незавершенным, он лишил нас еще более замечательного: выдержанного портрета внутренней жизни чернокожего русского в начале 18 века, написанного цветным человеком с печатью и платформой белых привилегий.