Сочинение-рассуждение на тему «Мечта» | Какой Смысл
Главная » Сочинение
Сочинение
Автор orfeus На чтение 3 мин Опубликовано Обновлено
Мечта — с чем ассоциируется у вас это слово? Наверняка с чем-то недостижимым — с волшебным сказочным развитием событий, с тем, что никогда не свершится. И действительно, мечты бывают разными, в том числе и совершенно нереалистичными. Однако грань между несбыточной и осуществимой мечтой вполне четкая — и называется она целью.
Вы можете посмотреть на мечты (и на ваши, и на чужие) с абсолютно другого ракурса, если начнете воспринимать их не как нечто эфемерное, а как четкую цель. Правда, такая точка зрения потребует от вас определенной ответственности: вы больше не сможете, сложив руки, сутками мечтать и желать — придется разрабатывать план действий, выстраивать лестницу, по ступенькам которой вам придется шагать к своей же мечте.
Учитывая, насколько ленивыми бывают люди, мечта эфемерная представляется многим более удобной и благоприятной. Можно сидеть на потрепанном двадцатилетнем диване в ненавистном родном селе и только мечтать о лучшей жизни — с хорошей работой, высокой зарплатой, в красивом большом городе. Мечтая, вы будете представлять себя успешным и счастливым человеком, и это в определенной степени спасет вас от реальности. Но подобный эскапизм может оказаться губительным: таким образом можно профантазировать все свои активные годы и, оглянувшись, пожалеть о бездействии.
Но если вы действительно хотите что-то изменить, мысленно зачеркните слово «мечта» и замените его словом «цель». Девушка мечтает выйти замуж? Ей точно не стоит проводить все дни в грезах о принце, сидя дома. Пусть она посещает мероприятия, знакомится, будет активной — и тогда мечта автоматически трансформируется для нее в задачу, цель, конечную точку. Скромный, но амбициозный менеджер среднего звена может просто мечтать о роскошном автомобиле, добираясь до работы на метро, — а может и продумать, каким образом он способен получить его в ближайшее время.
Разумеется, есть и мечты однозначно неосуществимые, перевести которые в цель не представляется возможным — вернуться в прошлое или узнать будущее, стать кем-то другим, уметь телепортироваться. Тратить время и мысленные ресурсы на подобные инфантильные фантазии не стоит. Но даже некоторые сказочные желания можно трансформировать в нечто приближенное к реальности.
К примеру, вы вряд ли сможете стать голливудской звездой, особенно если живете далеко от Лос-Анджелеса и никогда не имели дела с актерской профессией или шоу-бизнесом. Однако вы вполне можете обеспечить себе минимальный уровень известности благодаря интернету. Заведите собственный блог, записывайте видео, рекламируйте свой тематический инстаграм — современные реалии предоставляют каждому возможность обрести свою аудиторию.
Мечты бывают разными. Есть работа мечты, место жительства мечты, женщина или мужчина мечты, вещи мечты, заработок мечты.
Но ответ на вопрос их достижения всегда кроется в нас самих, носителях этих желаний. Если копнуть поглубже, можно понять, что ничего (ну или почти ничего) невозможного не существует: любая мечта — отражение наших потребностей в чем-либо. Прислушивайтесь к ним — только они способны познакомить вас с собой же. И помните главное: не переставайте мечтать, но ставьте перед собой реальные цели.
Куда приводят мечты… или Эссе о путешествиях
«Путешествия учат больше, чем что бы то ни было. Иногда один день, проведенный в других местах, дает больше, чем десять лет жизни дома». (А.Франс)
Путешествие – это возможность совместить миры. Выбраться из привычного пространства и ритма жизни и оказаться в инобытии – значит познать себя нового, выйти за границу обыденного.
Путешествие начинается задолго до мгновения пересечения этой границы: с мечтаний о поездке, разглядывания фото достопримечательностей, загадывания собственного маршрута. А еще – с нетерпеливого ожидания намеченной даты и предвкушения события.
Для меня путешествие неизмеримо ценнее, когда превращается в со-бытие, то есть коллективное путешествие. За последние десять лет, вместе с друзьями, коллегами, учениками, нам удалось осуществить около 50 таких поездок. Мы побывали практически во всех интересных местах Украины (по крайней мере, в тех, до которых можно было добраться экскурсионным автобусом). Счастье, когда идея «прорастает», осуществляется и вдохновляет твое окружение!
Обязательно каждая наша подобная экскурсия сопровождалась изучением и рассказом о местах, куда мы направлялись, людях, истории. Вместе мы неоднократно испытывали радость от встречи со знакомыми именами в разных поездках. «А помните, этот архитектор и там работал?»; «А это имя мы встречали в том музее…» В такие моменты чувствуешь сопричастность истории…
Необычным образом тема странствий вплелась и в наш музыкально-педагогический проект «Юная опера», который с момента своего создания стал сопровождаться гастролями, а чуть позже и деятельность коллектива стала планироваться в контексте поездок.
Так, работа над оперой «Ночь перед Рождеством» естественно продолжилась в путешествии по «гоголевским местам» Украины; постановка «Князя Игоря» А.П. Бородина – по местам похода Игоря Святославича в Путивль и Новгород-Северский. Путь со спектаклями Н.А. Римского-Корсакова «Садко» и «Китеж» привел нас в Россию: по «святым местам музыкантов» — в музеи русских композиторов. Мы посетили Новгород, города Золотого кольца России и даже к заповедное озеро Светлояр.
Каждая такая тематическая поездка – это не только возможность выступить со спектаклем в контексте пространства, но и опять-таки, совместить миры. На сей раз – реальный и художественный. Увидеть воочию то, о чем пел и играл на сцене, прочувствовать дыхание времени – ни с чем несравнимое счастье.
О. Скуратовская,
педагог-экскурсовед,
организатор музыкально-педагогического проекта
«Юная опера»
Путешествие как самая великая наука и серьезная наука
помогает нам вновь обрести себя.
(Альбер Камю)
У меня была мечта! Сильная, прекрасная, неистовая. Я мечтала о путешествии в Бразилию, и такое Чудо свершилось в моей жизни. Как же это произошло? Я убеждена, исключительно благодаря тому, что стала следовать зову своей Души.
А дело было так. Мне приснился необыкновенный сон, в котором я увидела белоснежную статую с раскрытыми объятиями. У ее подножия простирался залив, океан и город. Во сне я не узнала это место, но сразу почувствовала нечто необычайное, какой-то внутренний трепет, связь с этим пространством, и огромное желание там побывать. К своему стыду, я не узнала в белоснежной фигуре статую Христа-Спасителя в Рио-де-Жанейро. И каково же было мое удивление, когда в статье «7 современных чудес света», на которую я случайно наткнулась в интернете, я увидела именно картинку из своего сна!
Меня пронзило осознание, сердце отчаянно забилось, и неистовые эмоции овладели мной. Пришло четкое понимание, что мне обязательно нужно попасть в Бразилию, в Рио, в город-мечту, к этому волшебному месту.
И тут передо мной встали следующие вопросы: Каким образом? Как? Когда? И самые главные, зачем я хочу вообще путешествую?
Все мои предыдущие поездки были всего лишь посещением раскрученных заграничных достопримечательностей и популярных мест. Эти путешествия не изменили меня, мои взгляды на жизнь и мировоззрение. Они не сделали меня духовно богаче, а стали очередным элементом мозаики в калейдоскопе развлечений, запечатленных на фотографиях.
Теперь я четко знала, что эта поездка будет необыкновенной, что обязательно что-то изменится внутри меня. И главным мотивом моего путешествия стал поиск самой себя, поиск своей свободы.
Как мне кажется, все мы ищем СВОБОДЫ. Свободы от рамок, которые накладывает социум и общество, свободы в проявлении себя, своих желаний, талантов, грез…. А насколько мы знаем себя? Насколько мы осознаем свои ценности, свои настоящие мечты, а не те, которые навязаны нам другими? И сегодня, мало кто из нас тратит время на то, чтобы найти ответы на эти вопросы.
Когда мы едем куда-то – мы едем, потому что это модно, престижно, дорого. Мы не думаем о том, что место нашего путешествия может стать той отправной точкой в жизни, которая переменит нашу реальность, изменит ракурс нашего существования!
Моя мечта о Бразилии была действительно настоящей, потому что она сбылась очень быстро, и уже совсем скоро я летела на другой континент в поисках ответов на свои вопросы, в поисках счастья и в ожидании чуда.
Ответы на главные вопросы, которые волновали меня на протяжении всего моего путешествия, я нашла на берегу океана, в маленькой рыбачьей деревушке. Рядом с водой на побережье покоился один-единственный камень, который «открыл» для меня все «секреты»: что движет миром, что есть главное, на чем основана наша жизнь, для чего мы живем? И самым главным осознанием в моем путешествии стало то, что основа всего в этом Мире – любовь и открытое сердце. Любовь ко всему живому и неживому, что есть на нашей Земле и за ее пределами. Любовь – это Единство с Вечностью, когда стираются рамки и границы, когда нет чувства отделенности, когда каждый является неотъемлемым элементом в картине целого.
И после этих глубоких открытий и тех чудес, которые произошли недавно в моей жизни, мне очень хотелось бы сказать каждому: верьте в свою Мечту! Если Мечта истинная – она обязательно сбудется и принесет Вам много радости, осознаний и ответов на Ваши вопросы. Ведь мир – это волшебное лукошко с чудесами, которые всегда рядом. Нам остается только распахнуть глаза и протянуть к ним руки!
Татьяна Дробахина,
познающая мир и себя
Все мы с самого детства мечтаем о кругосветных путешествиях, невероятных приключениях, о необитаемых островах и далёких странах. С трепетом и радостью ждём те заветные дни, когда можно собрать чемоданы и отправиться в путь. И как часто душа человеческая в своих снах и мечтах убегает от городской суеты, от однообразия серых будней, вырываясь из оков тихого отчаяния заурядной жизни, и бродит среди горных вершин, бескрайних просторов морей и лесов или познаёт невиданные страны.
Почему мы все мечтаем о путешествиях? И почему, прикасаясь к другим краям и к их атмосфере, напитываясь энергией того места, мы что-то меняем в себе? Возвращаемся домой другими: наполненными, радостными и осознающими что-то новое в себе… Что ищет наша душа, зовя нас снова и снова в дальний путь? И что хочет обрести она в том путешествии? Может быть себя? Может, колесим мы по Земле в поисках новых впечатлений и опыта, чтобы вспомнить себя настоящего, собрать крупицы себя бесконечного, разбросанные по миру, и обрести целостность и единство со всем мирозданием? Так часто бывает, что едешь в новое место, а приезжаешь и чувствуешь… я тут уже был! Мне все знакомо!
И прикасаясь к древней архитектуре, вбирая в себя могучую энергию святых мест Земли, видя свет и мудрость в глазах встречных людей, ты начинаешь ощущать где-то в глубине себя, что ты сам есть древность и мудрость этого мира.
Что ты всегда был и всегда будешь, и путешествие твоё никогда не закончится. Ты — путник Вечности, и путешествие твоё ведет к Безграничной Любви и единению со всем Мирозданием! Вот чего так жаждет душа в путешествиях земных: она горит желанием познавать и вспоминать себя через опыт пройденных дорог. Это и есть Смысл, Цель и Мечта души. Это и есть великое путешествие к Истине и к Себе. Почувствуй, как зовёт тебя твоя душа оказаться сейчас где-нибудь на берегу океана или на вершине горы, и созерцать красоту и величие мира. Раствориться в природе, познавать таинство всего мироздания и восхищаться собой, как частью этой удивительной тайны.
И какой бы не была наша земная жизнь, наполненной яркими путешествиями или нет, наше высшее Я путешествует каждое мгновение своего существования. Как писал в своём «Пророке» Халиль Джебран: «Вы не пленники ваших тел, и не привязаны к вашим домам. Ваше Я парит над горой и путешествует вместе с ветрами. Это дух, который обнимает всю Землю и движется вместе с эфиром».
В каждом из нас весь мир и вся Вселенная!
Мы все путешественники, и мы же творцы своего маршрута!
Юлия Цыбенко,
жена и мама двух ангелочков
Куда приводят нас наши мечты? В какие далекие страны заносят нас они, за какие горизонты? Зачем они зовут нас в путешествие? Зачастую, отправляясь в путь за своей мечтой, мы совершенно не понимаем, чего ждать и к чему готовиться, но все равно осмеливаемся выйти из дома. Мы выбираемся из привычной и уютной обстановки, садимся в поезд, автобус, самолет и… оказываемся в другом мире. В Мире Нашей Мечты. У каждого из нас он естественно свой. У кого-то, этот мир сказочно-прекрасный и легкий, а у кого-то, он может быть сложный и непонятный, с множеством преград. Но каждый из нас понимает, что путешествие это стало для него жизненно важным событием. Тем событием, которое является «поворотом» всей его жизни. Тем событием, которое безапелляционно устанавливает границу между жизнью до, и жизнью после.
Во время такого путешествия мы осознаем, как скучна и стандартна была наша повседневная жизнь. И вдруг, глаза начинают видеть ярче и шире, еда становится вкуснее, а общение с людьми гораздо интереснее. Куда-то пропадают привычные рамки нашей личности, мы начинаем говорить правду и не бояться этого, ведем себя, как дети, и нам это нравится, потому что нам становится все равно кто и что о нас подумает, мы становимся СВОБОДНЫМИ! Путешествуя, мы понимаем, как велик и прекрасен Мир, который открыт для нас, и ждет нас, но вот только мы никуда не хотим двигаться. Кстати, по очень важным и объективным причинам.
Но если мы все-таки решились путешествовать ради призрачной, эфемерной и даже глупой, по мнению простого обывателя, Мечтой нужно помнить, что нам понадобится много силы. Силы на то, чтобы не реагировать на цинизм и насмешки тех людей, которые будут нас обязательно пытаться переубедить. Они будут приводить логичные аргументы, считать наши деньги, крутит пальцем у виска, лишь бы только мы остались дома.
Лишь бы только развенчать нашу Веру в Мечту. Не спорьте с ними, не обижайтесь. Дайте им жить ту Жизнь, которую они выбирают, и продолжайте делать то, во что верите вы.
И в итоге, не смотря на все преграды, мы осмеливаемся верить в Чудо, потому что нас ведет что-то истинное, ценное, настоящее, от которого невозможно отказаться.
И когда мы следуем зову своего сердца, когда любой из нас принимает решение идти «туда не знаю куда», но вслед за своею Мечтой, нам выделяется огромная поддержка от Вселенной. Огромное количество Светлых Ангелов прокладывают и облегчают нам Путь, всеми своими силами укрепляя нас в этом выборе. Ангелам сверху прекрасно видно и понятно, куда и зачем мы направляемся. Они точно знают, откуда спускаются наши Мечты. Эти Светлые Помощники знают, зачем мы рождены и делают все для того, чтобы люди никогда не теряли связь со своею Мечтой. А нам остается лишь слышать их голос, верить им и следовать зову своего сердца.
Ирина Евстратьева
мечтательница-путешественница
I.
[email protected]
«Глава о снах» | Избранные очерки Роберта Льюиса Стивенсона | Роберт Льюис Стивенсон
Для встроенного аудиоплеера требуется современный интернет-браузер. Вы должны посетить Browse Happy и обновить свой интернет-браузер сегодня!
Прошлое имеет одну текстуру — притворное или пережитое, — разыгрывается ли оно в трех измерениях или только засвидетельствовано в том маленьком театре мозга, который мы держим ярко освещенным всю ночь, после того, как самолеты погаснут и воцарится тьма и сон. в остальной части тела не нарушено. В наших переживаниях нет различия; одно действительно яркое, а другое скучное, одно приятное, а третье мучительное для воспоминаний; но что из них то, что мы называем правдой, а что сном, и не докажешь. Прошлое стоит на ненадежной основе; еще одна соломинка раскололась в области метафизики, и вот, у нас ее лишили. Редко найдется семья, которая может насчитывать четыре поколения, но претендует на какой-нибудь бездействующий титул или какой-нибудь замок и поместье: требование, не подлежащее судебному преследованию в суде, но льстищее воображению и сильно облегчающее праздные часы.
На этом основании некоторые из нас утверждают, что жили дольше и богаче, чем их соседи; когда они ложились спать, они утверждали, что все еще были активны; и среди сокровищ памяти, которые все люди просматривают для своего развлечения, они не на втором месте занимают урожай их грез. Я имею в виду одного из таких, и случай его, возможно, достаточно необычен, чтобы его можно было описать. Он с детства был пылким и неудобным мечтателем. Когда его ночью лихорадило, и комната вздувалась и сжималась, и одежда его, висевшая на гвозде, то мгновенно вырисовывалась в величие церкви, то удалялась в ужас бесконечной дали и бесконечной малости. Бедная душа очень хорошо знала, что должно последовать, и изо всех сил боролась с приближениями того сна, который был началом печалей.
Но его борьба была напрасной; рано или поздно ночная карга схватит его за горло и вырвет из сна, задыхающегося и кричащего. Его сны были то достаточно банальны, то очень странны, то почти бесформенны: его, например, не преследовало ничего более определенного, чем некий оттенок коричневого, на который он нисколько не обращал внимания, пока был спокоен.
бодрствовал, но боялся и ненавидел во сне; временами, опять же, они принимали каждую деталь обстоятельств, как однажды, когда он решил, что должен проглотить многолюдный мир, и проснулся с криком от ужаса этой мысли. Две главные беды его очень узкого существования — практическая и повседневная забота о школьных занятиях и последняя и воздушная забота ада и суда — часто смешивались вместе в один ужасный кошмар. Ему казалось, что он стоит перед Великим Белым Престолом; его призвали, бедного чертенка, произнести какую-то форму слов, от которых зависела его судьба; его язык застрял, его память была пуста, ад разверзся для него; и он просыпался, цепляясь за карниз, коленями к подбородку.
В целом это был крайне неудачный опыт; и в тот период жизни мой сновидец очень охотно расстался бы со своей силой мечты. Но вскоре, по мере его роста, крики и физические судороги исчезли, по-видимому, навсегда; его видения были еще по большей части несчастны, но они более постоянно поддерживались; и он просыпался без каких-либо крайних симптомов, кроме летящего сердца, ледяного скальпа, холодного пота и безмолвного полуночного страха.
Его сны тоже, как и подобало разуму, лучше снабженному подробностями, стали более обстоятельными, в них было больше воздуха и непрерывности жизни. Вид мира начал завладевать его вниманием, пейзажи стали играть роль как во сне, так и в его мыслях наяву, так что он предпринял долгие путешествия без происшествий и увидел странные города и красивые места, лежа в постели. кровать. И, что еще более важно, странный вкус, который он имел к грузинскому костюму и к рассказам, относящимся к тому периоду английской истории, стал управлять чертами его снов; так что он маскировался там в треугольной шляпе и много занимался якобитским заговором между часом отхода ко сну и часом до завтрака. Примерно в то же время он начал читать во сне — по большей части рассказы и по большей части в манере Г. П. Р. Джеймса, но настолько невероятно живые и трогательные, чем любая печатная книга, что с тех пор он недоволен литературой.
И вот, когда он был еще студентом, ему приснилась мечта-приключение, повторить которое он не хочет; он начал, так сказать, видеть сны последовательно и, таким образом, вести двойную жизнь — одну дневную, другую ночную, одну, которую он имел все основания считать истинной, другую, на которую у него не было средств.
С тех пор бедного джентльмена ничего подобного не беспокоило; в самом деле, его ночи какое-то время были похожи на ночи других людей, то пустые, то испещренные снами, и эти иногда очаровательны, иногда ужасны, но, за исключением случайной яркости, ничего особенного. Я просто отмечу один из таких случаев, прежде чем перейти к тому, что делает моего сновидца по-настоящему интересным.
Ему казалось, что он находится на первом этаже грубой фермы на холме. Комната выдавала жалкие попытки приличия, ковер на полу, пианино, кажется, у стены; но, несмотря на все эти утонченности, нельзя было ошибиться, что он находится в вересковой пустоши, среди людей на склонах холмов, среди вереска. Он посмотрел из окна на голый фермерский двор, который, казалось, давно заброшен. Великая, беспокойная тишина лежала на мире. Не было никаких признаков фермеров или какого-либо домашнего скота, за исключением старой, коричневой, курчавой собаки породы ретривер, которая сидела вплотную к стене дома и, казалось, дремала. Что-то в этой собаке беспокоило сновидца; это было совершенно безымянное чувство, потому что зверь выглядел вполне прилично — в самом деле, он был так стар, и уныл, и пыльен, и сломлен, что скорее должен был пробудить жалость; и все же у сновидца возникло и росло убеждение, что это вовсе не настоящая собака, а что-то адское. На дворе жужжало множество дремлющих летних мух; и вот пес протянул лапу, поймал муху раскрытой ладонью, поднес ее ко рту, как обезьяна, и, взглянув вдруг на сновидца в окне, подмигнул ему одним глазом.
Сон продолжался, неважно, как; это был хороший сон; но в дальнейшем не было ничего достойного этой дьявольской коричневой собаки. И интерес для меня отчасти состоит в том самом факте, что, найдя столь странное происшествие, мой несовершенный сновидец окажется не в состоянии довести рассказ до конца и прибегнет к неописуемым шумам и беспорядочным ужасам. Сейчас все было бы иначе; он лучше знает свое дело!
Ибо, чтобы перейти, наконец, к сути: этот честный парень давно имел привычку усыплять себя сказками, как и его отец до него; но это были безответственные выдумки, рассказанные для удовольствия рассказчика, без оглядки на грубую публику или на скверного рецензента: сказки, в которых нить могла оборваться или одно приключение сменилось другим по малейшему наущению фантазии. Так что маленькие люди, которые управляют внутренним театром человека, еще не получили очень строгой подготовки; и играли на своей сцене, как дети, которые должны были проскользнуть в дом и найти его пустым, а не как натренированные актеры, исполняющие постановку перед огромным залом лиц.
Но вскоре мой сновидец начал обращать свое прежнее развлечение рассказыванием историй на (что называется) счет; под этим я подразумеваю, что он начал писать и продавать свои сказки. Вот он, а вот маленькие люди, занимавшиеся этой частью его дела, в совсем новых условиях. Истории теперь должны быть обрезаны, выровнены и поставлены на четвереньки, они должны идти от начала до конца и соответствовать (в каком-то смысле) законам жизни; удовольствие, одним словом, стало делом; и это не только для мечтателя, но и для маленьких людей его театра. Они поняли перемену так же хорошо, как и он. Когда он ложился, чтобы приготовиться ко сну, он искал уже не развлечений, а печатных и полезных сказок; и после того, как он задремал в своем ложе, его маленькие люди продолжили свое развитие с теми же меркантильными планами. Все другие формы сновидения покинули его, кроме двух: он все еще иногда читает самые восхитительные книги, он все еще иногда посещает самые восхитительные места; и, быть может, стоит отметить, что в те же самые места и в одно особенное он возвращается через промежутки месяцев и лет, находя новые полевые тропы, посещая новых соседей, созерцая эту счастливую долину под новыми эффектами полудня и рассвета и закат.
Но все остальное семейство видений для него совершенно утеряно: обычная, искаженная версия вчерашних событий, кошмар с сырой головой и окровавленными костями, по слухам, дитя поджаренного сыра — эти и им подобные ушел; и по большей части, бодрствует он или спит, он просто занят — он или его маленькие люди — сознательно сочинением историй для рынка. Этот мечтатель (как и многие другие люди) столкнулся с пустяковыми превратностями судьбы. Когда банк начинает присылать письма, а мясник задерживается у задних ворот, он начинает ломать голову над рассказом, ибо это его самый быстрый способ заработать; и вот! сразу же маленькие люди начинают браться за одно и то же искание, и трудятся всю ночь напролет, и всю ночь кладут перед ним дубинки сказок в их освещенном театре. Не бойтесь, что он испугается сейчас; летящее сердце и замерзший скальп остались в прошлом; аплодисменты, растущие аплодисменты, растущий интерес, растущее ликование по поводу своего ума (ибо он присваивает себе все заслуги) и, наконец, ликующий прыжок к пробуждению с криком: «У меня есть, этого достаточно!» на устах его: с такими и подобными эмоциями он сидит за этими ночными драмами, с такими вспышками, как Клавдий в пьесе, он разбрасывает спектакль посредине.
Довольно часто пробуждение приносит разочарование: он слишком глубоко спал, как я объясняю; сонливость овладела его маленькими людьми, они пошли, спотыкаясь и бормоча, по своим частям; и пьеса для пробужденного ума видится тканью абсурда. И все же, как часто эти бессонные Брауни оказывали ему честную услугу и давали ему, пока он сидел, праздно наслаждаясь, в ящиках, лучшие сказки, чем он сам мог сочинить.
Вот один, точно такой, каким он пришел к нему. Казалось, он был сыном очень богатого и злого человека, обладателя обширных земель и самого отвратительного нрава. Сновидец (а это был сын) много жил за границей, нарочно избегая своего родителя; и когда, наконец, он вернулся в Англию, то снова застал его женатым на молодой жене, которая должна была жестоко страдать и ненавидеть свое ярмо. Из-за этого брака (как неясно понимал сновидец) отцу и сыну желательно было свидание; и тем не менее оба гордые и оба гневающиеся, ни один из них не снисходил до визита. Встретились они соответственно, в пустынной, песчаной стране у моря; и там они поссорились, и сын, уязвленный каким-то невыносимым оскорблением, сразил отца насмерть.
Никаких подозрений не возникло; покойник был найден и похоронен, а сновидец унаследовал обширные поместья и оказался под одной крышей с вдовой своего отца, для которой не было сделано никаких припасов. Эти двое жили в полном одиночестве, как это бывает после тяжелой утраты, вместе садились за стол, делили долгие вечера и с каждым днем становились все более близкими друзьями; пока ему вдруг не показалось, что она занимается опасными делами, что она заподозрила его вину, что она наблюдает за ним и пытается расспросить его. Он отшатнулся от ее общества, как отступают от внезапно обнаруженной пропасти; и все же это влечение было так сильно, что он снова и снова возвращался к прежней близости и снова и снова пугался какого-нибудь наводящего на размышления вопроса или какого-то необъяснимого значения в ее глазах. Поэтому они жили в противоречиях, жизнью, полной обрывочных диалогов, вызывающих взглядов и подавленной страсти; пока однажды он не увидел женщину, выскользнувшую из дома в вуали, последовал за ней на станцию, последовал за ней в поезде до побережья и через песчаные холмы к тому самому месту, где было совершено убийство.
Там она начала нащупывать среди согнутых, он смотрел на нее, плашмя на своем лице; и вскоре у нее что-то было в руке — я не могу вспомнить, что это было, но это было смертельным доказательством против сновидца, — и когда она подняла это, чтобы посмотреть на это, возможно, от потрясения от открытия, ее нога соскользнула, и она с некоторой опасностью висели на краю высоких песчаных венков. У него не было иной мысли, как вскочить и спасти ее; и вот они стояли лицом к лицу, она открыто держала в руке это смертоносное вещество — само его присутствие на месте — еще одно доказательство. Было ясно, что она собирается заговорить, но это было выше его сил — он мог вынести потерю, но не говорить об этом со своим истребителем; и он прервал ее с тривиальной беседой. Взявшись за руки, они вместе вернулись к поезду, разговаривая неизвестно о чем, проделали обратный путь в том же вагоне, сели обедать и провели вечер в гостиной, как прежде. Но тревога и страх забарабанили в груди мечтателя. «Она еще не доносила на меня, — так бежали его мысли, — когда же она донесет на меня? Завтра ли это будет?» И это было не завтра, не послезавтра и не послезавтра; и их жизнь вернулась к прежним условиям, только она казалась добрее, чем прежде, а что касается его, то бремя его неизвестности и удивления становилось с каждым днем невыносимее, так что он чахнул, как человек от болезни.
Однажды он действительно нарушил все рамки приличия, улучил случай, когда она была за границей, обыскал ее комнату и, наконец, спрятавшись среди ее драгоценностей, нашел изобличающие улики. Он стоял там, держа эту вещь, которая была его жизнью, в ладони, и удивляясь ее непоследовательному поведению, что она искала и хранила, но не воспользовалась ею; и тут дверь отворилась, и вот она сама. Итак, еще раз они стояли лицом к лицу, с уликами между ними; и еще раз она подняла к нему лицо, наполненное некоторым сообщением; и еще раз уклонился от речи и оборвал ее. Но прежде чем выйти из комнаты, которую он перевернул вверх дном, он положил свой смертный приговор туда, где его нашел; и тут ее лицо просветлело. Следующее, что он услышал, это то, что она объясняла своей горничной с какой-то хитроумной ложью беспорядок в своих вещах. Плоть и кровь больше не могли выдерживать такое напряжение; и я думаю, что на следующее утро (хотя хронология всегда туманна в театре ума) он вырвался из своей замкнутости.
Они вместе завтракали в одном углу большой, паркетной, скудно обставленной комнаты с множеством окон; все время за едой она мучила его лукавыми намеками; и как только слуги ушли, и эти два главных героя остались вдвоем, он вскочил на ноги. Она тоже вскочила с бледным лицом; с бледным лицом она слышала, как он бредил своей жалобой: зачем она так мучила его? она знала все, она знала, что он ей не враг; почему она сразу не осудила его? что означало все ее поведение? зачем она его мучила? и еще, зачем она его мучила? И когда он кончил, она упала на колени и простерла руки: «Разве ты не понимаешь?» воскликнула она. «Я тебя люблю!»
Тут в приступе удивления и меркантильного восторга мечтатель проснулся. Его меркантильное наслаждение длилось недолго; ибо скоро стало ясно, что в этой энергичной сказке были негодные элементы; именно по этой причине вы так кратко рассказали об этом. Но его удивление все еще продолжало расти; и я думаю, что читатель тоже, если он обдумает это зрело. Теперь он понимает, почему я говорю о маленьких людях как о настоящих изобретателях и исполнителях.
До конца они хранили свою тайну. Я готов поручиться за сновидца (имеющего веские основания оценить его искренность), что он не догадывался о мотивах женщины — стержне всего хорошо придуманного сюжета — до момента этого в высшей степени драматического заявления. Это была не его история; это был народ! И заметьте: не только тайна была сохранена, история была рассказана с поистине коварным мастерством. Поведение обоих актеров психологически правильное, а эмоции плавно выровнены до неожиданной кульминации. Я уже проснулся и знаю это ремесло; и все же я не могу лучше его. Я бодрствую и живу этим делом; и тем не менее я не мог превзойти, а может быть, и не смог сравняться с этим хитрым приемом (как у какого-нибудь старого, опытного столяра, какого-нибудь Деннери или Сарду), с помощью которого одна и та же ситуация дважды изображается и два актера дважды сталкиваются лицом к лицу над сценой. улики, только один раз в ее руке, один раз в его — и все в надлежащем порядке, наименее драматичные — первыми.
Чем больше я думаю об этом, тем больше меня побуждает задавать миру мой вопрос: кто такие маленькие люди? Без сомнения, они являются близкими связями сновидца; они разделяют его финансовые заботы и следят за банковской книгой; они явно участвуют в его обучении; они явно научились, подобно ему, строить схему продуманного рассказа и располагать эмоции в прогрессивном порядке; только я думаю, что у них больше таланта; и одно несомненно, они могут рассказывать ему историю по кусочкам, как сериал, и держать его все время в неведении, куда целится. Кто они тогда? а кто мечтатель?
Что же касается сновидца, то я могу ответить так, ибо он такой же человек, как и я сам, — как я мог бы сказать вам с самого начала, только критики ропщут на мой последовательный эгоизм; — и как я решительно вынужден сообщить вам сейчас, иначе я мог бы немного продвинуться в своем рассказе. А для Маленьких Людей, что я могу сказать, они всего лишь мои Домовые, благослови их Бог! которые делают за меня половину моей работы, пока я крепко сплю, и, по всей вероятности, делают за меня и все остальное, когда я бодрствую и наивно полагаю, что делаю это для себя.
Та часть, которая делается, пока я сплю, принадлежит Брауни, и она не подлежит сомнению; но то, что делается, когда я на ногах, вовсе не обязательно мое, поскольку все указывает на то, что Брауни приложили к этому руку даже тогда. Вот сомнение, которое очень беспокоит мою совесть. Для себя — то, что я называю «я», мое сознательное эго, обитатель шишковидной железы, если только он не изменил своего места жительства со времен Декарта, человек с совестью и непостоянным банковским счетом, человек в шляпе и сапогах и привилегия голосовать и не выдвигать своего кандидата на всеобщих выборах — у меня иногда возникает искушение предположить, что он вовсе не рассказчик, а существо такое же фактическое, как любой торговец сыром или сыром, и реалист, запятнанный до ушей в действительности; таким образом, вся моя опубликованная художественная литература должна быть единоличным продуктом какого-нибудь Домового, какого-то Фамильяра, какого-то невидимого сотрудника, которого я держу запертым на заднем чердаке, в то время как я получаю все похвалы, а он всего лишь долю (которую я не могу ему запретить) пудинга.
Я отличный советчик, что-то вроде слуги Мольера; Я отступаю и рублю; и я облекаю все это в лучшие слова и предложения, какие только могу найти и составить; Я тоже держу перо; и я сижу за столом, что хуже всего; и когда все будет готово, я сочиняю рукопись и плачу за регистрацию; так что в целом я имею некоторые права на участие, хотя и не в такой значительной степени, как я, в прибылях нашего общего предприятия.
Я могу только привести пример или около того, какая часть написана во сне, а какая в бодрствующем состоянии, и предоставить читателю возможность разделить лавры между мной и моими сотрудниками, по его собственному кивку; и чтобы сделать это, я сначала возьму книгу, которую некоторые люди были достаточно вежливы, чтобы прочитать, СТРАННЫЙ СЛУЧАЙ Д-РА. ДЖЕКИЛЛ И МИСТЕР. ГАЙД. Я давно пытался написать рассказ на эту тему, найти тело, проводник для того сильного чувства двойственности человека, которое должно время от времени охватывать и переполнять разум каждого мыслящего существа.
Я даже написал один, «ПОПУТНИК», который был возвращен редактором под предлогом того, что это гениальное и неприличное произведение, и который я сжег на днях на том основании, что это не было гениальным произведением и что JEKYLL вытеснил его. Затем последовало одно из тех финансовых колебаний, о которых (с элегантной скромностью) я до сих пор говорил в третьем лице. Два дня я ломал себе голову, придумывая какой-нибудь сюжет; а на вторую ночь мне приснилась сцена у окна, а затем сцена, разделенная надвое, в которой Хайд, преследуемый за какое-то преступление, взял порошок и подвергся изменению в присутствии своих преследователей. Все остальное было пробуждено и осознанно, хотя я думаю, что во многом могу проследить манеру поведения моих Домовых. Таким образом, смысл этой сказки принадлежит мне, и он уже давно существовал в моем саду Адониса и тщетно пробовал одно тело за другим; действительно, я делаю большую часть морали, хуже повезло! а у моих Домовых нет и зачатка того, что мы называем совестью.
Моя тоже сеттинг, мои персонажи. Все, что мне было дано, состояло из трех сцен и центральной идеи о том, что добровольное изменение становится непроизвольным. Будет ли считаться невеликодушным после того, как я так щедро расхваливал своих невидимых сотрудников, если я брошу их здесь, связанных по рукам и ногам, на арену критиков? Ибо дело с порошками, которое столь многие порицали, с облегчением должен сказать, не мое дело, а Домовых. О другой истории, на случай, если читатель должен был взглянуть на нее, я могу сказать несколько слов: не очень оправданная история OLALLA. Здесь двор, мать, ниша матери, Олалла, комната Олаллы, встречи на лестнице, разбитое окно, уродливая сцена укуса — все это было дано мне целиком и в деталях, как я пытался их описать; к этому я добавил только внешние декорации (ибо во сне я никогда не был за пределами двора), портрет, характеры Фелипе и священника, мораль, как она есть, и последние страницы, такие, как, увы! они есть. И я могу даже сказать, что в данном случае мне была дана сама мораль; ибо оно возникло сразу же при сравнении матери и дочери и из отвратительного трюка атавизма в первой.
Иногда в сновидении еще более несомненно присутствует параболический смысл; иногда я не могу не предположить, что мои Брауни подражали Баньяну, и все же ни в коем случае не с тем, что можно было бы назвать моралью в трактате; никогда с этической узостью; передавая намеки вместо больших ограничений жизни и того рода смысла, который мы, кажется, воспринимаем в арабеске времени и пространства.
По большей части, как будет видно, мои Брауни несколько фантастичны, как и их рассказы горячие и горячие, полные страсти и живописные, живые оживляющими происшествиями; и у них нет предрассудков против сверхъестественного. Но на днях они преподнесли мне сюрприз, развлекая меня любовной историей, маленькой апрельской комедией, которую я непременно должен передать автору «Случайного знакомства», ибо он мог написать ее так, как надо, и Я уверен (хотя и намерен попытаться), что не могу. Но кто бы мог подумать, что мой домовой сочинит сказку для мистера Хауэллса?
Цвет моей мечты
1 мая 2015 г.
Амели, гостевой блогер
Хоан Миро (испанский, 1893–1983). Фото: This Is Color of My Dreams , 1925. Холст, масло; 38 х 51 дюйм (96,5 х 129,5 см). Метрополитен-музей, Нью-Йорк, Коллекция Пьера и Марии-Гаэтаны Матисс, 2002 г. (2002.456.5). © Общество защиты прав художников (ARS), 2015 г., Нью-Йорк,
В честь вручения премии Scholastic Art & Writing Awards 2015 г. 9Выставка 0036 , которая сейчас представлена в Образовательном центре Рут и Гарольда Д. Урис, в подростковом блоге будут представлены гостевые посты авторов Scholastic Gold Key Award из Нью-Йорка до закрытия выставки 17 мая. Блогер этой недели , Амели, была награждена Золотым ключом за свое личное эссе/мемуары «Белый свет».
Что делает великие произведения искусства, от Крик Эдварда Мунка до Большие надежды Чарльза Диккенса, такими вечными? Некоторые произведения искусства кажутся вневременными — они затрагивают определенную часть человеческой души, независимо от того, какой сейчас век.
Эти работы глубоко трогают нас и расширяют наше понимание, выражая истину, которую мы носим в себе, — живопись 9.0036 Фото: This Is the Color of My Dreams Жоана Миро делает это для меня.
Холст почти пустой, кажется огромным, и в одном углу есть слово «фото», написанное красивой каллиграфией. В другом углу есть пятно краски яркого голубого цвета, похожее на облако, а под ним несколько слов, написанных тонкими, почти невидимыми линиями изящным почерком, словно взятым из старого школьного учебника: Ceci est la couleur de mes rêves , что означает «это цвет моей мечты». Синий цвет, возможно, олицетворял место, где разум и мечты Миро текли без границ, и, возможно, его мечты были окрашены в этот особый оттенок синего.
Мое воображение разыгрывается, когда я думаю об этой картине. Я представляю непрерывный поток образов и воспоминаний, которые создают мир, покрытый росой, где всегда весна — голубая весна. Капли дождя цвета индиго висят в воздухе, словно застывшая цветная паутина.
Некоторые находятся всего в дюйме от удара о землю, а другие так высоко, что их невозможно увидеть, но они всегда здесь, как безмолвные призраки, наблюдающие за мной. Вот остановился ручей, окрашенный оттенками сапфира и оттенками стали, а у ручья стоит синий поезд. Этот поезд может доставить меня куда угодно, и я никогда не знаю, куда попаду, когда сяду в него, но я наслаждаюсь чудом и трепетом незнания. На огромном кобальтовом небе нет облаков, и иногда во сне мои глаза и волосы тоже кобальтовые. Однажды мне приснилась голубая луна на небе, и я увидела в ней свое отражение. Голубые подсолнухи возвышаются над всем с того места, где я стою, а васильки и незабудки обнимают небо, а кусты черники и лазурные деревья с голубыми сливами стоят гроздьями. Зерна лазурита, сапфира и льдисто-голубого топаза заставляют светиться землю, а мир вокруг меня медленно раскрывается в туманном свете индиго. Мои мечты тоже голубые.
Какого цвета твои мечты?
Чтобы узнать больше о творчестве подростков, посетите выставку в Образовательном центре Юрис!
Отделение: Образование
Метки: Жоан Миро, мечты, картины
