Читать онлайн «Путешествия на Новую Гвинею (Дневники путешествий 1872—1875). Том 1», Николай Миклухо-Маклай – Литрес
Николай Николаевич Миклухо-Маклай
(1846–1888)
Николай Николаевич Миклухо-Маклай – знаменитый русский путешественник, совершивший ряд экспедиций на неисследованную до этого Новую Гвинею и другие острова Тихого океана, исследователь первобытной культуры, собравший богатейшие материалы о первобытных народах. Николай Николаевич Миклухо-Маклай родился 17 июля 1846 г. в селе Рождественском, близ города Боровичи Новгородской губернии. Его отец – Николай Ильич Миклуха – был инженер-капитаном, а прадед Степан – хорунжим одного из казацких малороссийских полков, отличившегося при взятии Очакова в 1772 г. Мать его Екатерина Семеновна тоже была из военной семьи. У Николая Ильича Миклухи было четыре сына и дочь. Николай Николаевич был вторым. Все дети носили фамилию отца. Но Николай Николаевич с юношеских лет стал называть себя Миклухо-Маклаем. Отец Миклухо-Маклая умер, когда мальчику было 11 лет.
При жизни отца он учился дома. После смерти отца мать отдала его в школу в Петербурге, а затем он был переведен во 2-ю петербургскую гимназию.
Гимназии Н. Н. Миклухо-Маклай не окончил; из-за частых недоразумений с учителями и препирательств с ними он был вынужден уйти из 6-го класса. В 1863 г. семнадцатилетний Н. Н. Миклухо-Маклай поступил вольнослушателем Петербургского университета по отделению естественных наук физико-математического факультета, откуда весною 1864 г. был уволен «за неоднократные нарушения правил, установленных для вольнослушателей».
Для продолжения образования Н. Н. Миклухо-Маклай выехал за границу. В течение двух лет он слушал физиков и натуралистов и отчасти юристов и философов в Гейдельбергском университете. В Лейпциге Н. Н. Миклухо-Маклай усердно занимался на медицинском факультете анатомией, одновременно слушая лекции по естественным наукам и на других факультетах. Интерес к сравнительной анатомии у него сохранился на всю жизнь. Даже всецело отдавшись изучению первобытных народов, он не оставлял анатомических работ.
Свое медицинское образование Н. Н. Миклухо-Маклай продолжил в Иене, где посещал лекции знаменитого Эрнста Геккеля, тогда еще молодого профессора зоологии, оказавшего на него благотворное влияние в развитии самостоятельных научных изысканий.
Завершив свое естественно-историческое образование, Н.Н.Миклухо-Маклай отдался изучению широчайших научных проблем, посвященных происхождению жизни, развитию видов, законам эволюции органического мира. Вместе с Э. Геккелем, ассистентом которого он стал в 1866 г., он совершил свое первое путешествие на Канарские острова. Здесь он занимался анатомией губок и изучением мозга хрящевых рыб. Возвратившись из экспедиции в 1867 г., Н. Н. Миклухо-Маклай вел сравнительно-анатомические работы в Мессине, куда отправился с доктором Дорном, пропагандистом организации морских зоологических станций. В 1869 г. Н. Н. Миклухо-Маклай совершил поездку по берегам Красного моря, собирая материал для своих больших обобщений. Во избежание преследования со стороны арабов Н.
Н. Миклухо-Маклай преобразился в мусульманина: он обрил голову, окрасил лицо, надел арабский костюм, приобрел некоторое знакомство с языком и внешними мусульманскими обычаями. В этом виде он и странствовал по коралловым рифам Красного моря с микроскопом, один, подвергаясь многим лишениям и опасностям. Приходилось выносить температуру более 35°, лихорадку, скорбут и, в довершение всего, голод. Но, несмотря на все это, Н. Н. Миклухо-Маклаю удалось собрать богатые зоологические и сравнительно-анатомические материалы. Вскоре он направился в Константинополь и Одессу, посетил южный берег Крыма и побывал на Волге, собирая материалы по анатомии хрящевых рыб. Отсюда он приехал в Москву на 2-й съезд русских естествоиспытателей и врачей, где выступил с докладом о необходимости организации русских зоологических и биологических станций на Черном, Балтийском, Каспийском и Белом морях, на Волге и других реках. Эта идея Н. Н. Миклухо-Маклая на съезде встретила сочувствие. Вскоре стали появляться русские зоологические станции.
Но полностью широкий план научных исследований, предложенный Н. Н. Миклухо-Маклаем, не был осуществлен из-за отсутствия средств.
Из Москвы Н. Н. Миклухо-Маклай прибыл в Петербург и был радушно принят в Академии наук, где ему предложили заняться коллекцией губок из богатых академических собраний. На заседании Русского географического общества в Петербурге Н. Н. Миклухо-Маклай сделал доклад об особенностях Красного моря, о его фауне, характере берегов и быте населения. Тогда же у него созрела идея путешествия на обширные территории островов Тихого океана для изучения быта и нравов первобытных народов. Она отвлекала Н. Н. Миклухо-Маклая от обработки огромных собранных им естественно-исторических материалов. Но для него «поле научных наблюдений» все еще оставалось «белым», неисследованным. Ни лично собранные материалы, ни академические коллекции не казались ему достаточными для увлекавших его грандиозных обобщений. Молодой и энергичный путешественник, одержимый стремлением дать науке все новые и новые богатства фактического материала, рвется в «поле», которым на этот раз для него является Тихий океан.
«Выбирая в 1868 г. ту часть земного шара, которой предполагал посвятить свои исследования, – пишет Н. Н. Миклухо-Маклай в своем сообщении Русскому географическому обществу в 1882 г., – я остановился на островах Тихого океана и преимущественно на Новой Гвинее, как острове наименее известном… имея в виду, главным образом, цель – найти местность, которая до тех пор, до 1868 г., еще не была посещена белыми. Такою местностью был северо-восточный берег Новой Гвинеи, около бухты Астролябия». Его Н. Н. Миклухо-Маклай назвал: «Берег Маклая». Объясняя причины, в силу которых он оставил зоологию и эмбриологию и посвятил себя этнологии, Н. Н. Миклухо-Маклай пишет: «Все-таки почел за более важное: обратить мое внимание на status praesens житья-бытья папуаса, полагая, что эти фазы жизни этой части человечества при некоторых новых условиях (которые могут явиться каждый день) весьма скоро преходящи. Те же райские птицы и бабочки будут летать над Новой Гвинеей даже в далеком будущем».
27 октября 1870 г.
из Кронштадта вышел в кругосветное плавание русский военный корвет «Витязь». На нем отправился в далекое путешествие и Н. Н. Миклухо-Маклай. Путь «Витязя» лежал через Магелланов пролив, и это дало возможность Н. Н. Миклухо-Маклаю заняться научными наблюдениями в разных пунктах Атлантики и Тихого океана. В сентябре 1871 г. Н. Н. Миклухо-Маклай прибыл на северо-восточный берег огромного (785 000 квадратных километров) пустынного острова Новая Гвинея в бухту Астролябия, где и поселился в небольшой хижине с двумя слугами.
Н. Н. Миклухо-Маклай был встречен туземцами-папуасами враждебно. Они указывали ему жестами на море, требуя его удаления. «Доходило, – писал Н. Н. Миклухо-Маклай, – даже до того, что они почти ежедневно, ради потехи, пускали стрелы, которые пролетали очень близко от меня». Но уже скоро папуасы его так полюбили, что, когда за ним в декабре 1872 г. пришел русский военный корвет «Изумруд», туземцы не пускали его и уговаривали остаться у них навсегда; они водили его по деревням, заявляли о своей дружбе, обещали построить для него новый дом вместо хижины, развалившейся к этому времени, предлагали в жены любую девушку.
Н. Н. Миклухо-Маклай обещал своим новым друзьям вернуться. «Обдумав совершенно объективно все обстоятельства своего первого пребывания между туземцами и последующего знакомства с ними, – пишет Н. Н. Миклухо-Маклай, – я пришел к заключению, что хорошим результатом сношений с дикарями я обязан, главным образом, своей сдержанности и терпению». Правдивость Н. Н. Миклухо-Маклая, его внимательная дружественность к папуасам поразили и очаровали их, и они решили, что он – особый человек, «каарам-тамо», что значит «человек с Луны». Его родину, Россию, они тоже считали находящейся на Луне.
Искренний друг первобытных людей, Н. Н. Миклухо-Маклай, живя с папуасами, оставался все время самим собой, культурным европейцем, ученым. Поселившись на берегу, между двумя деревнями Горенду и Гумбу, Н. Н. Миклухо-Маклай жил в своей хижине Гарагаси независимо от туземцев. Но они все чаще и охотней посещали его. Когда им угрожала война с туземцами более отдаленных деревень, они приводили к нему своих жен и детей и оставляли их под его покровительством.
Сближению с папуасами Новой Гвинеи много помогало Маклаю (так его звали туземцы) знание их языка; их язык он изучал удивительно терпеливо, тщательно, не позволяя себе никаких собственных выдумок относительно его звукового состава, грамматических форм и значения слов. Это было большим научным достижением, благодаря которому меланезийский язык папуасов впервые в его истинном виде стал известен европейской науке. Но Н. Н. Миклухо-Маклай изучил не только меланезийский язык папуасов вообще, к которому принадлежал язык папуасов берега Маклая, но также малайский язык, который помогал ему пользоваться переводчиками-малайцами в сношениях с племенами Полинезии, Меланезии и Микронезии.
Не только знание языка и деликатное обращение с дикарями сближало Н. Н. Миклухо-Маклая с ними, но и близкое его участие в их жизни, не лишенной трагических моментов. Так, он добился прекращения междоусобных войн между отдельными группами дикарей. «Мое влияние на туземцев, – говорит Н. Н. Миклухо-Маклай, – оказалось так сильно, что мне удалось совершенно прекратить, на все время моего пребывания, постоянные междоусобные войны.
Эти войны имеют более характер убийств… Войны страшно вредили всему населению, так что туземцы боялись отходить на несколько часов от своих селений. Вследствие своего авторитета, как «человека с Луны», я имел возможность положительно запретить войны и вскоре увидел хороший результат этого запрещения».
Н. Н. Миклухо-Маклай посетил Новую Гвинею пять раз. И неизменно он привлекал внимание и дружественные чувства населения этой части Меланезии. Однако на каждом новом месте приходилось быть настороже. Так, во второе путешествие на Новую Гвинею Н. Н. Миклухо-Маклай выбрал для высадки берег Папуа-Ковиай, о жителях которого между малайцами ходили самые ужасные рассказы, как о людоедах, морских пиратах, грабящих суда и поедающих матросов. Оставив здесь в своей хижине около 10 человек, Н. Н. Миклухо-Маклай с остальными людьми отправился в глубь Новой Гвинеи. Когда он вернулся, все оказалось разграбленным местными папуасами берега Папуа-Ковиай, люди убиты, источники пресной воды отравлены. «Несмотря, однако, на этот неприятный эпизод, – писал Н.
Н. Миклухо-Маклай, – я решил остаться на Новой Гвинее». В течение целого месяца он не оставлял намерения наказать главного зачинщика нападения. «Хотя человек этот, – говорит Н. Н. Миклухо-Маклай, – был втрое сильнее меня, но нервы мои оказались крепче, и мне удалось взять его в плен живым. Мое появление перед ним среди окружавших его дикарей было так неожиданно, что когда я приказал своим людям связать разбойника, то не встретил ни малейшего сопротивления со стороны толпы папуасов, которые даже помогли моим людям перенести остаток моих вещей и пленника на урумбай (парусную лодку с каютой)».
По существу папуасы берега Папуа-Ковиай, на котором поселился Н. Н. Миклухо-Маклай во второе путешествие на Новую Гвинею, были такие же мирные дикари, как и папуасы берега Маклая. Но европейцы и малайцы, посещавшие их и ведшие торговлю невольниками, изменили их мирный быт, посеяв среди них междоусобицу и взаимное истребление. В конце концов папуасы, жившие у берега, бросили свои хижины и плантации и обратились в водных номадов, скитаясь в пирогах вдоль берегов.
Воспользовавшись гостеприимством генерал-губернатора Лаудона, Н. Н. Миклухо-Маклай описал ему в полуофициальном письме бедственное положение папуасов берега Папуа-Ковиай и недопустимое обращение с ними малайцев, ведущих торговлю невольниками, с тем чтобы голландское правительство приняло меры к искоренению торговли невольниками.
Н. Н. Миклухо-Маклай пытался бороться и против безжалостной эксплуатации папуасов трэдорами (купцами из белых европейцев) и деятельности тичеров, т. е. миссионеров, состоявших преимущественно из малайцев и занимавшихся, главным образом, торговыми операциями. Тичеры и трэдоры прививали первобытным людям дурные навыки – привычку к водке и табаку, распространяли среди них болезни и истребляли их, вывозили их в европейские колонии.
Когда Н. Н. Миклухо-Маклай впервые приехал на Новую Гвинею и поселился на берегу Маклая, он застал папуасов этой местности почти в первобытном состоянии. «Туземцы этого берега, – писал Н. Н. Миклухо-Маклай, – не находились до моего приезда в соприкосновении ни с белою, ни с малайскою расами», тогда как на других островах Меланезии папуасская раса являлась более или менее смешанной с другими расами.
Папуасы берега Маклая в его время жили жизнью каменного века. Они не умели даже добывать огонь и всегда держали у себя костер или горящее бревно, зажженное когда-то от горящего дерева, полученного от малайцев или белых. Переселяясь и странствуя, они носили с собой горящее бревно. Вся семейная и общественная жизнь папуасов, описанная Н. Н. Миклухо-Маклаем, характерна своей первобытной простотой, о которой писали и другие. Но в его описаниях нет ничего присочиненного, субъективного, тогда как в описаниях миссионеров и случайных путешественников есть значительная доля фантазии, выдумки, преднамеренного желания выделить папуасов как расу, самой судьбой обреченную на эксплуатацию и вымирание. Такое отношение к первобытным племенам возмущало и огорчало Н. Н. Миклухо-Маклая – человека большого сердца и искреннейшего друга первобытных народов. При каждом сколько-нибудь подходящем случае он подымал голос протеста против варварского отношения к ним, выступая на защиту первобытных людей.
Неустанно думая об их защите, помощи им, Н.
Н. Миклухо-Маклай в то же время продолжал свои научные искания в области подлинной первобытной культуры, разных ее видоизменений от расовых смешений и под влиянием воздействия на нее европейской цивилизации Он задался целью изучить антропологически всю меланезийскую группу в которую входят и папуасы. Курчавые волосы папуасов, в отличие от прямых волос малайцев, полинезийцев и микронезийцев, строение черепа, цвет кожи, рост и прочие антропологические признаки подверглись тщательному изучению Н. Н. Миклухо-Маклаем. Встретив в литературе указание на то, что у папуасов волосы растут не сплошь по всей голове, а пучками, оставляя голые безволосые пятна, Н. Н. Миклухо-Маклай решил проверить это указание, на основе которого противники принципа единства всего человеческого рода доказывали, что папуасы – «низшая раса», совершенно исключающая вероятность поднятия их уровня развития до европейского. В результате тщательных наблюдений над характером роста волос у папуасов Н. Н. Миклухо-Маклай говорит: «Я убедился положительно, что у папуасов ни в каком возрасте особенной пучкообразной группировки волос не существует».
Тщательные антропологические искания Н. Н. Миклухо-Маклая были причиной его многочисленных путешествий по островам Тихого океана, материалы которых, даже в виде дневников, составили бы многотомное издание. Среди этих путешествий особенно замечательно знаменитое путешествие Н. Н. Миклухо-Маклая по Малайскому полуострову. Дневник первого путешествия (22/XI 1874 г. – 2/II 1875 г.) напечатан в русском издании Академией наук СССР. Это путешествие было связано с необыкновенными трудностями и огромными лишениями, но оно прославило имя Миклухо-Маклая по всему Индийскому и Тихому океанам. Н. Н. Миклухо-Маклай, делавший отличные зарисовки во всех своих путешествиях, оставил и от малайского путешествия много оригинальных зарисовок голов, фигур, построек и многого другого.
После своих утомительных путешествий Н. Н. Миклухо-Маклай неоднократно приезжал в Сидней на отдых. Здесь он в 1884 г. женился на Маргарите Робертсон; от этого брака он имел двух сыновей: Александра-Нильса и Владимира-Оллана.
В мае 1887 г., совсем больной, Н. Н. Миклухо-Маклай с женой и детьми приехал из Сиднея в Петербург. Здесь он и умер на 42-м году жизни 14 апреля 1888 г.
Дневники и отчеты о путешествиях, научных наблюдениях и лабораторных биологических исследованиях Н. Н. Миклухо-Маклая, его антропологические и этнологические коллекции являются богатейшим научным кладом, который ждет еще полного своего раскрытия: наследство Н. Н. Миклухо-Маклая еще даже не опубликовано полностью. Сам он успел опубликовать 76 работ, принесших ему широкую известность. Н. Н. Миклухо-Маклай был человеком большого научного кругозора, человеком большой идеи о правде и справедливости в царстве единого человеческого рода. Все привлекательно в Н. Н. Миклухо-Маклае как ученом: и научная страсть, и размах маршрутов, и высоконаучное понимание первобытной культуры, как ранней стадии умственного и духовного развития человечества, через которую проходили все народы мира, и исключительно честное отношение Н. Н. Миклухо-Маклая к этим народам-детям.
Но в детски-наивный мир жителей островов Тихого океана ворвалась из Европы «цивилизация». Н. Н. Миклухо-Маклай глубоко осознал это трагическое столкновение. «Цивилизованные» коммерсанты, торговцы невольниками и прочие эксплуататоры и угнетатели уничтожали последние следы человеческого достоинства папуасов и других «дикарей», безжалостно истребляли их, навсегда разрушали стройный и цельный мир их первобытной культуры, лишая науку возможности вскрыть тайны ранней стадии человеческой цивилизации.
Н. Н. Миклухо-Маклай стремился предпринять ряд решительных действий, чтобы сохранить хотя бы папуасов берега Маклая до более благоприятного будущего, в которое он верил и не мог не верить. Н. Н. Миклухо-Маклай обратился к императору Александру III с просьбой взять берег Маклая под державный протекторат России и защитить папуасов от эксплуатации торговцев и угнетателей. Царь приказал образовать по этому делу специальный комитет. Комитет, однако, отказал Маклаю в его ходатайстве. Тогда он обратился к русской интеллигенции, еще не забывшей утопического «хождения в народ».
Ее он призывал на Новую Гвинею создать добровольную колонию и быть среди папуасов честными и благодетельными носителями светлой человеческой культуры.
Мечты истинного энтузиаста науки, отдавшего жизнь идее равенства, свободы и дружбы народов, не могли быть осуществлены в условиях человеконенавистнического капиталистического общества.
Почему я выбрал Новую Гвинею
Мне кажется, что мне следует прежде всего сказать, почему я выбрал Новую Гвинею целью моего путешествия и моих исследований. Читая описания путешествий, почти что во всех я находил очень недостаточными описания туземцев в их первобытном состоянии, т. е. в состоянии, в котором люди жили и живут до более близкого столкновения с белыми или расами с уже определенной цивилизацией (как индусская, китайская, арабская и т. д.). Путешественники или оставались среди этих туземцев слишком короткое время, чтобы познакомиться с их образом жизни, обычаями, уровнем их умственного развития и т. д., или же главным образом занимались собиранием коллекций, наблюдением других животных, а на людей обращали совершенно второстепенное внимание. С другой стороны, еще такое пренебрежение ознакомления с первобытными расами мне казалось достойным положительного сожаления вследствие обстоятельства, что расы эти, как известно, при столкновении с европейской цивилизацией с каждым годом исчезают.
Времени, по моему мнению, не следовало упускать, и цель – исследование первобытных народов – мне казалась достойной посвятить ей несколько лет жизни. Совершенно согласно с моими желаниями повидать другие части света, и знания мои подходящи для такого предприятия. Занятия анатомией человека и медициной могли значительно облегчить антропологические работы, которыми я думал заняться.
Но где найти эти первобытные племена людей вне влияния других, поднявшихся на сравнительно высшую степень цивилизации?
Между многочисленными островами Тихого океана о-ва Меланезии менее известны, чем остальные, хотя и представляют большой научный интерес. Среди них Новая Гвинея по своей величине и неизвестности играет первую роль. Величина острова в точности не определена. Господствуют два мнения – одно предполагает его поверхность равной 10 800 кв. миль, другое 13 000. Мы получим лучшее представление о размерах Новой Гвинеи, сравнивая их с расстояниями в Европе: длина ее равняется приблизительно расстоянию от Гибралтара до Амстердама, а наибольшая ширина – ширине Пиренейского полуострова между Валенсией и Лиссабоном или Парижем и Триестом[1].
Несмотря на то что Новая Гвинея открыта уже более трехсот лет тому назад, только некоторые из ее берегов известны европейцам благодаря посещению их мореплавателями различных национальностей. По сведениям, не вполне достоверным, Новая Гвинея открыта португальцем де Менезесом около 1526 г. Название «Новая Гвинея» было дано Торресом и Ортес де Рецом в 1545 г. во время их второго плавания вследствие «темного и курчавого населения», которое они нашли схожим с африканскими неграми. Однако у Бэра[2] сказано, что Менезес был на острове, расположенном западнее Новой Гвинеи, и что испанский мореплаватель Альвар де Сааведра открыл северный берег Новой Гвинеи и, судя по некоторым испанским источникам, он же дал название острову из-за внешнего сходства волос туземцев с неграми.
Здесь достаточно заметить, что наибольшую заслугу по исследованию северо-восточных, северных и западных берегов острова имеют голландские мореплаватели. Южный берег описан англичанами. Восточный определен Дампиером, открывшим мыс короля Вильямса, и обследован Дюмон д’Юрвилем, открывшим два значительных залива – Астролябии и Гумбольдта[3]. Внутренность острова и его природные богатства остаются еще неисследованными.
Англичанин Джюкс[4], говоря о Новой Гвинее, замечает, что он не знает страны, изучение которой так бы льстило воображению. По его мнению, исследование богатств внутренней части Новой Гвинеи, представляющее интерес для натуралиста, этнолога, географа и для всех вместе, должно вознаградить любопытство смелого путешественника.
Далее он замечает, что теперешние сообщения о внутренней части Новой Гвинеи подобны волшебным страницам из арабских сказок, таящих чудеса, которые в них сокрыты.
Уоллэс[5], с своей стороны, указывает, что ни одна страна земного шара не имеет таких своеобразных новых и красивых произведений природы, как Новая Гвинея, а также, что она является самой большой terra incognita, которую остается исследовать естествоиспытателям. Путешествие Уоллэса объяснило нам распространение фауны в Малайском архипелаге и позволило сделать интересные выводы относительно геологической истории нашей планеты. Хотя Уоллэс и не исследовал Новой Гвинеи, но все же его работа пролила некоторый свет на фауну этого острова.
По его мнению, фауна Новой Гвинеи принадлежит к австралийской, но, будучи мало исследованной, не позволяет еще вынести окончательного суждения.
Представляя совершенно другие условия жизни, чем Австралия, и будучи страной преимущественно гористой, покрытой лесом, имея климат более жаркий и сырой, Новая Гвинея, несмотря на сродство фаун, вероятно, имеет такие значительные особенности, которые позволяют предполагать, что она является единственной страной, где могут скрываться вполне новые органические формы, Новая Гвинея по своему положению является центральным звеном цепи в исследовании органической природы Полинезии, могущим дополнить наши сведения касательно проблематического материка Лемурии.
Но не в одном зоологическом отношении Новая Гвинея представляет такое большое поле для исследования. Она имеет также важное антропологическое и этнографическое значение, так как населена мало известной расой папуасов, положение которой в ряду прочих народов не выяснено.
Более изолированные и менее подверженные смешению с другими племенами, жители Новой Гвинеи могут оказаться исходной группой для сравнения с остальными темнокожими народами, разбросанными по Малайскому и Меланезийскому архипелагам. Новая Гвинея, по всей вероятности, сама населена не одним, а многими различными племенами.
Таковы были соображения, побудившие меня при обдумывании плана путешествия на о-ва Тихого океана избрать исходным пунктом Новую Гвинею. Между приведенными выше многочисленными вопросами я избрал в этнографическом отношении две задачи, которые, как мне кажется, следует решить прежде других, ибо они представляют большой общенаучный интерес. Во-первых, выяснить антропологическое отношение папуасов к другим расам, почти еще не установленное и представляющееся мне очень важным. Во-вторых, по возможности по собственным наблюдениям, определить распространение этой расы сравнительно с остальными племенами Тихого океана, держась того мнения, что благодаря этому этнология народов, населяющих о-ва Тихого океана, значительно разъяснится, тогда как теперь она представляет еще много спорного.
Так как я не хотел заниматься по зоологии систематикой и не имел склонности к собиранию коллекций, интересных зоологу и географу, то и цели, поставленные Уоллэсом, не могли руководить моим путешествием.
Работы же по сравнительной анатомии вполне оставляли мне свободу для последующей перемены места исследований, поэтому я и подчинил план своего странствования антропоэтнографическим целям, при которых у меня всегда останется время для специальных анатомических изысканий.
Решив это, я без долгих размышлений избрал Новую Гвинею первой станцией своего путешествия, как более трудную во всех отношениях, пока мои силы постепенно не ослабли от других напряжений.
Теперь мне следовало бы в кратких чертах остановиться на том, что известно о Новой Гвинее. Однако наши познания в этом отношении очень невелики, а кроме того, это уже сделано другими, тщательно собравшими те немногие сведения, которые разбросаны в разных сочинениях о путешествиях. Финш, например, собрал все касающееся Новой Гвинеи в отдельной книге. Замечу мимоходом, что в зоологическом отношении Новая Гвинея имеет свои особенности. В цитированном уже неоднократно сочинений Бэра мы имеем отличную разработку данных касательно той части человеческого рода, которая населяет Новую Гвинею. Материал критически рассмотрен и разобран, и выдвинут ряд вопросов, ожидающих ответа.
Казалось бы, что таким образом вся научная литература о Новой Гвинее систематизирована, и мне остается только отправиться добывать новые факты. Однако я желал бы показать читателям, насколько еще не установилось антропологическое положение той расы, которую мне предстоит исследовать.
Не останавливаясь на первых работах о папуасах и на различных описаниях, разобранных Бэром, я прямо перейду к новейшим сведениям о них, относящимся к настоящему времени, рассматривающим предмет с точки зрения зоолога и лингвиста. Уоллэс, пробывший почти восемь лет в частых сношениях с папуасами и малайцами и, как сам выражается, постоянно наблюдавший их, очень энергически напирает на различие обоих племен, основываясь не только на их внешности, но и на их характере. Причисляя малайцев к народам Азии, Уоллэс объединяет папуасов с полинезийцами, которых вместе с жителями Австралии считает за остаток общей океанийской расы, населявшей некогда теперь покрытый водою материк.
Уоллэс говорит и об альфуру, отделяя их от папуасов и ставя ближе к малайцам, но не причисляя к последним. Он предполагает, что они, как и малайцы, азиатского происхождения. Если бы на все это имелись доказательства, то этот вопрос о соотношении племен имел бы прекрасное решение. Однако очень трудно связать папуасов с полинезийцами, отличающимися от них и по языку и по наружности. Меньше затруднений представляет объединение австралийцев с папуасами.
Уоллэсу тем более было трудно разрешить эти вопросы, ибо он незнаком с полинезийцами и австралийцами по личным наблюдениям (по крайней мере, я нигде не находил у него в книге указания, что он был в Полинезии или Австралии).
Что же касается большого различия между малайцами и папуасами, на которое указывает Уоллэс, то после Блуменбаха почти все классификаторы человеческих племен всегда отделяли первых от последних.
Миклухо-Маклай – отважный исследователь Новой Гвинеи и Океании
4 июля на Чистопрудном бульваре в Москве открывается выставка Русского географического общества «Миклухо-Маклай – отважный исследователь Новой Гвинеи и Океании». Экспозиция приурочена к 170-летию со дня рождения великого путешественника и этнографа и организована при поддержке Департамента культуры города Москвы.
Ломпа (девушка 15 — 16 лет). О. Рапануи (Пасхи). Рисунок Н.Н. Миклухо-Маклая. Фото: Научный архив РГО
Посетители выставки увидят удивительные рисунки, выполненные самим Миклухо-Маклаем во время экспедиций по Южной Америке, Полинезии, Новой Гвинее, Филиппинским островам, Малайскому архипелагу, Малаккскому полуострову, Микронезии, Меланезии и Австралии. Именно эти путешествия сделали его всемирно известным антропологом. На протяжении всех своих странствий ученый делал полевые заметки — в общей сложности его архивы насчитывают свыше 700 рисунков.
Страница из дневников Н.Н. Миклухо-Маклая. Фото: Научный архив РГО
Работы исследователя отличаются особой точностью и наглядностью, которые невозможно передать с помощью даже самого подробного описания. Для целого ряда народов эти рисунки до сих пор являются единственным историческим источником, воспроизводящим те особенности их культуры и быта, которые к настоящему времени исчезли или исчезают. Рядом с каждым экспонатом выставки будут размещены карты и отмечен регион, где был сделан рисунок, а также оригинальные цитаты из дневников, статей и выступлений Н.Н. Миклухо-Маклая.
Рисунок Н.Н.Миклухо-Маклая. Фото: Научный архив РГО
Место: Москва, Чистопрудный бульвар (за памятником А.С. Грибоедову)
Время работы выставки: с 4 июля по 2 августа
Рыба с туземным названием паслакик, Новая Гвинея. Рисунок Н.Н.Миклухо-Маклая. Фото: Научный архив РГО
Николай Николаевич Миклухо-Маклай родился 17 июля 1846 года в селе Языково-Рождествено Новгородской губернии.
Уже в юности у него проявился интерес к естественным наукам. Во время обучения в Йенском университете (Германия) он изучал медицину, зоологию, а также принимал участие в нескольких научных экспедициях.
В 1869 году молодой ученый представил в Императорское Русское географическое общество (ИРГО) план экспедиции к островам Тихого океана для зоологических и антропологических исследований. Его инициативу поддержал Совет ИРГО и, в частности, председатель Отделения физической географии Общества П.П.Семенов (позже – Семенов-Тян-Шанский).
Саул, житель Новой Гвинеи. Рисунок Н.Н.Миклухо-Маклая. Фото: Научный архив РГО
Экспедиции в Океанию, сделавшие Миклухо-Маклая всемирно известным антропологом, начались 8 ноября 1870 года с плавания на корвете «Витязь» и продолжались до 1887 года. Исследователь больше всего прославился антропологическими изысканиями на Новой Гвинее, где именем Миклухо-Маклая – первого европейца, ступившего на эту землю – назван берег залива Астролябии.
Первоначальным местом исследований ученый выбрал остров Новая Гвинея. Во время своих исследований путешественник жил один на один с аборигенами, которые по уровню жизни, развитию и условиям быта скорее походили на людей каменного века. Если вначале коренные жители Новой Гвинеи вели себя боязливо или даже враждебно, то со временем Миклухо-Маклай стал им другом, учителем и даже подобием бога.
Татуировки на спине женщины. Деревня Карепуни, Новая Гвинея. Рисунок Н.Н.Миклухо-Маклая. Фото: Научный архив РГО
Одной из главных задач своей жизни Николай Николаевич Миклухо-Маклай видел защиту коренного населения Новой Гвинеи. Русский путешественник отстаивал интересы всего населения Новой Гвинеи перед правительствами европейских государств, предотвращая эксплуатацию и истребление туземцев.
Среди работ Н.Н. Ммиклухо-Маклая встречаются изображения рыб, птиц, животных, но основная масса – это портреты коренных жителей, изображения их жилищ, орудий труда, одежды, украшений, татуировок, орнаментов.
Для своих рисунков он выбирал не особенно примечательные, а самые типичные лица аборигенов. Именно это – отображение типичного, среднестатистического в облике туземцев, их ежедневных занятий и практик — делает эти эскизы ценными для науки и в настоящее время.
Красивый русский, очаровавший Сидней и боровшийся за спасение жизни коренных жителей
Миклухо-Маклай и его слуга АхматКрасивый, идеалист и друг Толстого, русский исследователь Николай Миклухо-Маклай женился на дочери премьера Нового Южного Уэльса и позже стал советский культурный герой. Но его история почти забыта в Австралии, где в середине 1800-х годов он боролся за права колонизированных народов, как пишет Николь Стейнке .
Загрузка
Сегодня Папуа-Новая Гвинея находится за пределами австралийского радара, нашего ближайшего соседа, о котором обычно забывают, если только там не нападают на туристов или наше правительство не ищет место для обработки просителей убежища.
Но так было не всегда. В 1870-х и 1880-х годах в австралийских колониях царило волнение по поводу Новой Гвинеи; это считалось последним неизвестным и следующим большим событием.
Жители Нового Южного Уэльса и Квинсленда особенно стремились заявить о себе здесь, надеясь разбогатеть золотом, древесиной и жемчужными раковинами. Публичные встречи с путешественниками и миссионерами, недавно вернувшимися из Новой Гвинеи, собирали сотни людей. Они лоббировали британское правительство, чтобы оно колонизировало остров до того, как немцы, голландцы или русские смогут заполучить его. Никто не спрашивал жителей Новой Гвинеи, что они думают.
Я совершенно убежден, что акты несправедливости со стороны белых людей, пренебрежение их обычаями и семейной жизнью приведут к непримиримой ненависти и к бесконечной борьбе за независимость и справедливость.
В эту изменчивую смесь влилась одна из самых загадочных фигур южной части Тихого океана середины и конца XIX века — русский гуманист, натуралист и протоантрополог Николай Миклухо-Маклай. Миклухо-Маклай, известный в научных кругах всей Европы, был молод, красив, идеалистичен и полон тревожных противоречий. Он стал наиболее известен своей яростной поддержкой коренных народов, созданием научно-исследовательской станции мирового класса в гавани Сиднея и тем, что препарировал своего полинезийского слугу Боя после того, как он умер от болезни, потому что ему нужен мозг темнокожего человека. Сегодня в Австралии Миклухо-Маклай, как и Новая Гвинея, почти полностью забыт.
Он остается героем в России. Лев Толстой, с которым он переписывался, писал: «Вы первый опытным путем доказали, что человек везде есть человек, существо общительное, с которым следует общаться добротой и правдой, а не ружьями и водкой. Вы доказали это подвигом истинного мужества». -мужские отношения с людьми там».
Миклухо-Маклай переехал в Сидней в июле 1878 года, прожив три года среди людей, считавшихся каннибалами и охотниками за головами на северо-восточном побережье Новой Гвинеи. До его прибытия с двумя слугами местные жители не встречали европейца. Эти местные жители стали его друзьями, а также объектами его исследований. Он был полон решимости защитить их от худших эксцессов белой колонизации.
Миклухо-Маклай много путешествовал по южной части Тихого океана и Юго-Восточной Азии между 1871 и 1886 годами, используя Берег Маклая в Новой Гвинее в качестве базы для своих полевых исследований и Сидней в качестве второго дома. К этому времени большая часть южной части Тихого океана была либо колонизирована, либо насильственно сопротивлялась колонизации. Давление на Новую Гвинею оказывалось со всех сторон.
В Сиднее загадочного русского сначала чествовали как экзота, иностранного аристократа, который жил в диких местах и мог из первых рук описать воображаемую богатую землю на севере. Как и в любой другой стране, Миклухо-Маклай прибыл без гроша в кармане и взял взаймы для финансирования своих исследований.
Один из его величайших сторонников, сэр Уильям Джон Макли, политик, джентльмен-натуралист и член семьи, основавшей Музей Маклея, который сейчас является частью Сиднейского университета, писал в марте 1879 года. , «Сегодня барон Маклай собирал подписки на Зоологическую станцию в Уотсонс-Бей — очень глупая схема». исследовательскую станцию, разместив ее на берегу гавани Сиднея. Он также женился на дочери Джона Робертсона, пятикратного премьер-министра колонии, несмотря на противодействие ее отца. Робертсон пригрозил сбросить его с пропасти.
Но ничто из этого не отвлекало Миклухо-Маклая от его страстной борьбы за независимость Новой Гвинеи, а в противном случае — за благожелательную форму протектората, которая не отменяла бы автономии местного населения. Он лоббировал в местных газетах. Это отрывок из письма в Sydney Morning Herald :
«Во время моего пребывания среди туземцев… у меня было достаточно времени, чтобы познакомиться с их характером, их обычаями и учреждениями. Достаточно говоря на их языке, я считал своим долгом как их друга (а также как друга справедливости и человечества) предупредить туземцев… о прибытии, рано или поздно, белых людей, которые, весьма возможно, не уважать их права на землю, дома и семейные узы».
Он продолжал: «Если британское правительство решит аннексировать юго-восточную половину Новой Гвинеи, я надеюсь, что это не будет означать полное владение землей и ее жителями без ведома или желания туземцев, а полностью независимо от того, что они люди, а не стадо скота».
«Я совершенно убежден, что акты несправедливости со стороны белых людей и пренебрежение их обычаями и семейной жизнью приведут к непримиримой ненависти и к бесконечной борьбе за независимость и справедливость».
С недоверием к этому иностранцу, поднявшемуся на улицах Сиднея, Миклухо-Маклай обратился к ряду колониальных держав, пытаясь заключить сделку для жителей Новой Гвинеи. Он потерпел неудачу. Новую Гвинею колонизировали голландцы, немцы и англичане, и здесь, в колониях, ставших Австралией, Миклухо-Маклай вскоре исчез из истории.
Эта статья содержит недоступный контент.
В России же он стал национальной иконой, хотя и не при жизни. В советское время Миклухо-Маклай вырос как научный и гуманитарный гигант. К счастью для выживания его легенды, он умер во время редкой поездки в Россию со своей женой Маргарет и их двумя детьми. Ему был всего 41 год, и он еще не написал большую книгу, которую планировал, основываясь на своих исследованиях в Новой Гвинее.
Толстой писал ему перед смертью: «Не знаю, какой вклад внесли ваши коллекции и открытия в науку, которой вы служите, но опыт, приобретенный вами в общении с дикарями, составляет целую эпоху в наука, которой я служу, наука о том, как люди должны жить друг с другом. Напиши свою историю, и ты сделаешь добро человечеству».
Миклухо-Маклай вел дневники на протяжении всех своих плаваний в южной части Тихого океана, но большая часть оригинальных полевых журналов отсутствует. На смертном одре он боялся, что никто не сможет понять его документы, поскольку они были написаны на многих языках. Большинство его бумаг было уничтожено женой после его смерти в Санкт-Петербурге в 1888 г.
Вскоре после похорон Маргарет записала в своем дневнике: «Весь день я сжигала письма и бумаги, пока голова не раскалывалась. .. В одном я убеждена, а именно в том, что никто не увидит дневники моего дорогого Мужа. или частные письма, все, что на русском, сожгу, а все, что на английском, сохраню». Маргарет не умела читать по-русски.
В России повесть Миклухо-Маклая позже использовалась в пропагандистских целях в сталинские времена. Он был известен как человек, который видел не только расовые различия, но и фундаментальное равенство всех людей, и использовался как символ того, как Советский Союз обращался с коренными народами более гуманно, чем западные державы. В качестве доказательства этого были опубликованы переработанные в сталинском стиле версии его дневников Новой Гвинеи. Такие слова, как «примитивный», были заменены словом «коренной».
В постсоветское время его блеск потускнел вместе с молодым поколением, как свергнуты советские иконы. Но русские среднего возраста по-прежнему каждый год приезжают в Сидней в поисках следов Миклухо-Маклая в Музее Маклея Сиднейского университета. Старший куратор музея Джуд Фелп сказала, что опасается, что они разочаруют этих паломников. «Они приходят, ожидая чего-то столь же важного, как научная репутация Миклухо-Маклая, но он не является главной темой музея.»
Если вы пойдете туда, вы увидите его потертые лосины и различные другие личные артефакты, подаренные Маргарет после ее возвращения в Сидней. Ей не удалось опубликовать его Дневники Новой Гвинеи . Наконец, они появились на английском языке в 1975 году и были опубликованы издательством PNG, Kristen Press.
Что касается северо-восточного побережья Новой Гвинеи, места, которое он назвал своим настоящим домом и истинным народом, оно было колонизировано немцами, а земли взяты под плантации. Южная половина восточной части Новой Гвинеи (территория Папуа) перешла под управление Австралии в 1902 году после аннексии Великобританией.
В 1920 году Австралия получила от Лиги Наций мандат на управление Германской Новой Гвинеей, а в 1945 Папуа и Новая Гвинея были объединены в административный союз. Папуа-Новая Гвинея находилась под властью Австралии до обретения независимости в 1975 году. За эти годы там работали десятки тысяч австралийцев. Сейчас он, как и Николай, здесь во многом забыт.
Узнайте больше на Взгляд в прошлое .
Опубликовано , обновлено
Товарищество Маклея Миклухо-Маклая — Музей Крыла Чау Чак
Товарищество Маклея Миклухо-Маклая началось в 1988 году. к Братству. Некоторые работы Fellow были опубликованы онлайн в нашей базе данных коллекций.
1989 Лоис Тилбрук: Сборник коллекционеров и их почерков
- Тилбрук, Л. Коллекционеры Маклея: рабочий блокнот (1992), Музей Маклея, эпизодическая серия 2.
1992 Даниил Тумаркин: Сборник сведений о Миклухо-Маклае в Австралии
- Тумаркин Д. Миклухо-Маклай и восприятие народов Новой Гвинеи в России (1993), Тихоокеанские исследования 16( 1), март: 33-42.
1993 Клеменси Фишер: Частичный каталог коллекций позвоночных Маклея
- Фишер, К. и Лонгмор, Н. «Фиджийские типы птиц Эдгара Лейарда и Чарльза Пирса в Музеях Маклея и Австралии, Сидней, с комментариями к образцам в музеях Великобритании» (1995) Бюллетень Клуба британских орнитологов 115(4): 244-260.
1995 Shane Ahyong: Идентификация и каталог десятиногих ракообразных в Музее Маклея
- Ng, P.K.L. и Ахён, Шейн. «Образцы брахиуранского типа (Crustacea: Decapoda) в коллекции Макли, Сиднейский университет, Австралия» (2001 г.). Бюллетень зоологии Raffles 49: 83-100.
1997 Грэм Фултон: Обзор коллекций птиц Маклея (шкурки, гнезда, яйца, скелеты)
- Фултон, Грэм «Дронт, Raphus cucullatus, в Музее Маклея, Сиднейский университет, Австралия». История (2013) 40, 1: 171-174.
- Фултон, Грэм «Заметки о млекопитающих, собранных во время экспедиции «Чеверт» в Новую Гвинею в 1875 году» (2018) Труды Линнеевского общества Нового Южного Уэльса , Том 140: 1-6.
1999 Stephen Wroe: Анализ трофического разнообразия сумчатых хищников в Австралии. (2000) 130, 3: 375–404
2000 Майк Летник: Доевропейская торговля, охватившая всю страну.
- Летник, Майк и Кио Л. Страна Питури. В каналах пустыни: импульс к сохранению. Либби Робин, Крис Дикман и Мэнди Мартин, ред. (2010). Мельбурн: Издательство CSIRO.
2001 (освобожден) Джуд Филп: Роль естественной истории в британской и австралийской экспансии в Торресов пролив и Папуа-Новую Гвинею (2007) Сьюзан Кокрейн и Макс Куанчи, ред.
2002 Кирк Хаффман: коллекций Ни-Вануату в Маклее, обновить каталоги и сообщить результаты в Национальный культурный центр, Вануату.
- Хаффман, Кирк (2006-), статьи о коллекциях для MUSE и Новости музея Сиднейского университета см. поиск по коллекции.
2006 Сьюзи Дэвис: Этнографические коллекции Миклухо-Маклая и В. Дж. Маклея
- Дэвис, Сьюзи «В «Земле редкой райской птицы»: три коллекционера в Южной Новой Гвинее 1875-1887» (2007) Сьюзан Кокрейн и Макс Куанчи ред. Охота на коллекционеров: Тихоокеанские коллекции в австралийских музеях, художественных галереях и архивах Cambridge Scholars Publishing: 70-97
- Кросс Д. и Джефферис Элизабет «Каталог насекомых, собранных Уильямом Шарпом Маклеем на Кубе в 1825–1836 гг.». Труды Линнеевского общества Нового Южного Уэльса , т.