История Северного Кавказа
Кавказ одно из мест, где обитал когда-то древнейший человек. Это подтверждают находки примитивного каменного орудия: отщепы и режущие кремневые пластины.Приблизительно с IV века до н.э. появляются из меди и ее сплавов металлические изделия. В III – начале II века до н.э. уже использовали предметы из меди и бронзы. Развито земледелие.
Во II веке до н.э. значительное похолодание привело к исчезновению этнокультурного развития. Позже эти места заселили народы, больше занимающиеся скотоводством, а не земледелием.
В VIII веке до н.э. территория Северного Кавказа стала домом для скифов-кочевников. На протяжении многих веков на этой земле скифы, затем сменившие их сарматы, пасли свой скот, в степях хоронили своих соплеменников, свидетельством этому служат многочисленные курганы. В них часто находят замечательные произведения искусства, богатой духовной культуры древних народов. К V веку скифы оставили северокавказские степи и переместились в Северное Причерноморье.
С эпохой средневековья связывают такие события истории как Великое переселение народов и гибель западной Римской империи в IV-V веках до н.э. На территории Северного Кавказа успешно развивается культура и хозяйство. Племена алан в этот период часто вовлекались в военный союз с готами и гуннами, вместе с ними движущихся по Европе, Северной Африки, сопутствуя вандалам и участвовавших в одном из разгромов Рима. Аланы просуществовали на Северном Кавказе до XIII века.
Во второй половине I века здесь появляются и тюрко-язычные народы: булгары, хазары, печенеги.
Аланское общество, как и общество кочевников-тюрков, расслаивалось по социальному признаку, складывалось сначала примитивное, затем более совершенные государственные образования. Более всего на культурное развитие местного населения Северного Кавказа повлиял аланский этнос.
Могущество алан в IV веке затмило появление новых орд кочевников, тюркского и монгольского происхождения во главе с гуннами. Гунны разгромили алан и готов, население было вытеснено в предгорные и горные районы Кавказа, часть вместе с завоевателями ушла в Западную Европу.
Во второй половине VII века происходят резкие изменения в жизни оседлых и кочевых местных народов, в связи с появлением Хазарского каганата, который просуществовал почти 300 лет. Ему подчинились гуннские кочевые союзы и даже номинально аланы.
Арабские завоевания Кавказа начинаются с середины VII века мусульманским арабским халифатом. Они проводят агрессивную политику мирового завоевания. Подчинив в VII веке Закавказья, устремляются на Северный Кавказ, где неожиданно сталкиваются с сильным соперником, молодым хазарским государством. Это не позволило им покорить Северный Кавказ. Конечно, победа такая могла лишь в союзе с другими народами, в частности с аланами. Эта угроза заставила хазар строить укрепления в горах, и обратились за помощью, видимо, к аланам, которые хорошо знали каменное дело. После крушения арабской династии омейядов, арабские завоевания прекратились и вплоть до IX века хазары оставались господствующей силой на юге Восточной Европы и Кавказе.
Язычникам-хазарам навязывалась религия и со стороны Халифата и со стороны Византии, которые, не принимая ни мусульманства, ни христианства, предпочитали иудаизм.
К середине IX века к северо-западу от Хазарии складывается сильное русское государство. Дни ее были сочтены, ранее порабощенные славянские племена, объединены были в сильное государство.
Святослав, киевский князь, в 965 году совершив поход на Волгу, разгромил булгар и разрушил хазарскую столицу Итиль. Пройдя вдоль Каспия в кавказскую часть Хазарии, опустошил город Семендер, столкнувшись при этом с аланами и касогами (адыгами), поднялся по Дону к Саркелу, который также разрушил. Государство Хазария было разрушено навсегда, хотя как этнос, хазары сохранились. Одной из причин крушения Хазарии стало усиление Кавказской Алании. Где-то вблизи Кавказских гор жили и половцы, пришедшие из-за Каспия
История X-XIV веков для Кавказа были наполнены многими важными событиями, в которые вовлекались все обитавшие здесь племена и народы. Различные процессы этого периода тесно связаны с развитием средневековых цивилизаций, которые складывались в большей степени на основе христианской религии и культуры.
Кризисным периодом стал XIII век, ознаменовавшийся нашествием монголо-татар. Северный Кавказ стал частью Золотой Орды, получивший здесь название Улус Джучи. Это изменило многое в процессе развития Северного Кавказа. Со второй половины XIII века население включается в культурную и социально-экономическую жизнь народов, входивших в состав Золотой Орды.
Рядом с современным городом Буденновском, строится крупный центр ремесла и торговли, город Маджар, имевший связи со всеми европейскими и большинством азиатских городов Золотой Орды.
15 апреля 1395 г произошла битва, определившая дальнейшее развитие этого региона – битва между армиями Тимура и Тохтамыша, последний потерпел поражение. Алания получила последний сокрушительный удар, и ее имя постепенно исчезает с исторической арены.
Сложный вопрос и историческая проблема: когда начинается история славян на Кавказе? Славянская история на Кавказе уходит своими корнями в седую глубь времен. Из «Повести временных лет», древнейшей русской летописи, написанной в конце XI – начале XII веков мы узнаем об истории Тмутараканского княжества.
Проживающие в горах народы, были соседями степняков. Предки адыгских народов занимали всю береговую полосу Черного моря и район Северо-Западного Кавказа, которые на рубеже XII-XIV веков массово передвигались на восток, территория современной Черкесии и Пятигорья. Разводили скот, и скотоводство у них было отгонным, занимались охотой, развивались различные ремесла. Также занимались земледелием, выращивая просо, ячмень и рожь. Широко пользовались в быту глиняной посудой.
Монголо-татары недолго владели этой территорией и вскоре покинули ее. На эти освободившиеся земли и пришли адыги.
Одним из народов горной части являются карачаевцы, носители кобанской культуры. В IV веке с потомками кобанцев смешались аланы, та их часть, которая покинула степи Предкавказья.
В XVI веке усиливаются нападения со стороны Османской империи и Крымского ханства на народы Северного Кавказа. Первым народом, принявшим на себя удар, были адыгские племена. Прекратить агрессию своими силами не удалось, и они были вынуждены искать поддержку за пределами Кавказа.
В ноябре 1552 г в Москву прибыло первое посольство от адыгских народов. Иван Грозный посылает своего посла Щепотьева в Кабарду, и после его возвращения (с ним прибыло большое посольство из представителей различных адыгских обществ) в 1555 г русский царь Иван Грозный пожаловал постов « великим своим жалованием» и объявил им, что они приняты в вечное подданство России со своей пятигорской землей. Иван IV оказал им помощь в борьбе против крымцев и турок.
К XVI веку на окраинах Русского государства уже существовали общины «вольных казаков» — казаков.
Укрепление позиций России на Кавказе происходило и благодаря ослаблению соперников – Ирана, Турции и ее вассала Крымского ханства. России присягнула часть владетелей Дагестана, некоторых обществ осетин и ингушей. Расширилось строительство русских крепостей.
После войны с Турцией 1768-1774 гг., которую Турция проиграла, был заключен Кючук-Кайнарджирский договор, по которому Центральное Предкавказье официально вошло в состав российской империи. Началось строительство крепостей и постов между крепостью Моздок и городом Азовом, получившей имя Азово-Моздокской или Кавказской. При устроенных крепостях были основаны казачьи станицы, куда переселены были казаки с Хопра и Волги.
Освоение степного Предкавказья представителями славянского населения привело к кардинальным переменам: за сравнительно не большой период крестьяне и казаки распахали бескрайние степи, основали много хуторов и сел, вывели местные особые сорта пшеницы и породы скота (местное население земледелием до этого занималось мало).
Эта же причина ограничивала местных жителей в возможности кочевания (невозможность заниматься кочевым скотоводством) и вынуждала их переходить к оседлости и осваиванию земледелия.
С первых шагов освоения русскими степного Предкавказья казаки и крестьяне вступали в различные связи с местным населением: торговали, арендовали друг у друга землю, перенимали хозяйственные навыки.
К концу XIX века, в пореформенный период, на Северном Кавказе произошли важные перемены. Это было итогом реформ 60-70-х гг., и окончание Кавказской войны, что привело к развитию капитализма.
Главное достояние Северного Кавказа | Интерфакс-Туризм
Гора Эльбрус
Двуглавая гора Эльбрус, расположенная на границе Кабардино-Балкарской и Карачаево-Черкесской республик, – самая высокая горная вершина России и Европы. Она входит в список высочайших вершин шести частей света «Семь вершин». Талая вода ледников, стекающая со склонов вершины, питает наиболее крупных реки региона: Кубань, Малку и Баксан.
Высота западной вершины – 5642 м, восточной – 5621 м. По рассказам поднимавшихся на Эльбрус альпинистов, на такой высоте чувствуешь себя абсолютно затерянным во времени и пространстве, и ради этого удивительного ощущения они готовы преодолевать тяжелый подъем.
Отличные виды на сам Эльбрус открываются с поляны Азау – зоны выката с горнолыжных трасс легендарного курорта «Эльбрус». А со смотровой площадки на высоте 3847 метров, куда туристов поднимает современная гондольная канатная дорога под брендом компании «Курорты Северного Кавказа», можно полюбоваться завораживающим рельефом Главного Кавказского хребта.
Крепость Нарын-Кала
Крепость Нарын-Кала (в переводе с персидского ее название означает «Запертые ворота») находится на берегу Каспийского моря в Дагестане на территории самого древнего города России Дербента. Комплекс сооружений, включающий цитадель, старый город и крепостные сооружения включен в список исторического наследия ЮНЕСКО.
Крепость была построена в VI веке по приказу персидского правителя.
Цитадель со стенами трехметровой толщины и 73-мя башнями построена на холме и занимает площадь более 4 гектаров. Крепость дважды брали русские войска, а местные жители уверяют, что здесь бывали Александр Македонский, Тамерлан и Петр Первый. В мирное время в крепости располагались подземная тюрьма, суд и канцелярия. От крепости к берегу идут две стены, которые раньше заходили далеко в море, перекрывая узкий проход между Каспием и горами для караванов Великого шелкового пути и образуя естественную гавань для кораблей.
Телескоп
Самый крупный астрономический центр России находится в горах между станицей Зеленчукской и поселком Архыз в Карачаево-Черкесии. Специальная астрофизическая обсерватория Российской академии наук (САО РАН) была построена в 1966 году для фундаментальных исследований космоса с помощью БТА (большого телескопа азимутального). Этот оптический телескоп до 1993 года был самым большим в мире, а сейчас остается самым большим в Евразии.
Поскольку многие туристы считают бессмысленным ехать одним днем только для того, чтобы посмотреть на звезды на ночном небе, они останавливаются на территории всесезонного курорта «Архыз», который находится неподалеку. Это идеальное место отдыха в горах для любителей живописных прогулок летом и лыжного спорта зимой.
Самурский лес
У многих гостей региона Дагестан ассоциируется только с пляжами Каспийского моря и самым древним городом России – Дербентом. Но в настоящее время все больше туристов хотят посетить уникальный – самый северный в мире! – субтропический лиановый лес – Самурский заповедник.
Его особенность в том, что климат позволяет здесь обильно разрастаться лианам, которые обвивают стволы деревьев. В 1991 году лес признали природным национальным парком («госзаказник федерального значения»). В лесу обитают редкие птицы (кудрявый пеликан, черный аист, фламинго) и дикие животные, некоторые виды которых живут только здесь (кавказская выдра, камышовый кот).
Прогулка по заповеднику будет интересна всем любителям экотуризма, а также фотографам дикой природы.
Казеной-Ам
Казеной-Ам – самое крупное высокогорное озеро (находится на высоте 1869 м над уровнем моря) Северного Кавказа и Юга России. Водоем (его еще называют Голубым или Глубоким) расположен на границе Веденского района Чеченской Республики и Ботлихского района Дагестана. Как заявляют геологи, озеро появилось после землетрясения, вызвавшего обвал большого объема горных пород.
Каким бы ни было его происхождение, необыкновенный ярко-голубой цвет воды в круглой чаше озера неизменно восхищает туристов. В зависимости от погоды и времени суток цвет озера меняется от насыщенно синего до зеленоватого. Природа вокруг Казеной-Ам почти не тронута, поскольку добраться до него непросто: последний отрезок пути путешественникам приходится преодолевать пешком. Неподалеку от озера находится всесезонный туристический комплекс «Ведучи», где круглый год с канатной дороги можно полюбоваться видами на еще один живописный природный объект – хребет Данедук, выступающий из частых здесь туманных облаков.
Сарыкумский бархан
Чтобы увидеть настоящую пустыню, не обязательно лететь в Африку или Среднюю Азию. У подножия северного склона хребта Нарат-Тюбе, в 20 километрах от Махачкалы в Дагестане, возвышается крупнейший в Европе песчаный Сарыкумский бархан. В результате воздействия ветра на песок образуются дюны удивительной формы.
По некоторым данным, именно здесь снимали сцены из знаменитого фильма режиссера Владимира Мотыля «Белое солнце пустыни». Туристы в своих отзывах о поездке на бархан пишут, что «словно телепортировались в другой мир, на другой континент». Особенно красивые виды с бархана открываются на закате. В дюнах можно увидеть много редких и охраняемых видов пресмыкающихся и птиц: здесь встречаются левантская гадюка, ящерица ушастая круглоголовка, черный гриф и беркут.
Джейрахско-Ассинский заповедник
Одними из главных центров притяжения для туристов в Республике Ингушетия является всесезонный курорт «Армхи».
Туда приезжают путешественники, чтобы покататься на горных лыжах, поиграть в пейнтбол или просто отдохнуть в комфортабельном оздоровительном центре в окружении соснового бора. За пределами зоны комфорта гостей привлекает Джейрахско-Ассинский государственный историко-архитектурный и природный музей-заповедник – самый большой в России музей под открытым небом.
Отдых на курорте удобно совмещать с экскурсиями в заповедник, чтобы посмотреть на таинственные объекты каменного зодчества: погребальные склепы, языческие и христианские святилища и храмы, а также ингушские башни, первые из которых относятся к середине II тысячелетия до нашей эры.
Сулакский каньон
Сулакский каньон находится в долине реки Сулак в Дагестане. Его протяженность вдоль реки составляет 53 км, глубина достигает 1920 метров, что делает каньон одним из самых глубоких в мире и уж точно самым большим в России.
Бывалые путешественники рекомендуют осматривать Сулакский каньон с нескольких площадок: с воды (прокатившись на катере по реке), из высокогорного поселка Дубки, где не так давно даже появилась смотровая площадка, откуда открывается впечатляющий панорамный вид, и с берегов реки.
В 2017 году одну из главных природных достопримечательностей Дагестана посетили свыше 220 тыс. туристов.
После длительной, но приятной прогулки стоит вернуться в Дубки, чтобы отведать вкуснейший дагестанский пирог чуду с разными начинками и хинкал.
Даргавский некрополь
Даргавский некрополь – крупнейший погребальный комплекс, так называемый «Город Мертвых» в Северной Осетии. Он включает в себя около сотни склепов-башенок с заостренными крышами – семейными усыпальницами. Захоронения происходили в период с XIV по XVIII века.
Вблизи некрополя располагаются развалины средневековых крепостных сооружений.
«Город Мертвых» окутан мифами и легендами. В прошлом местные жители отказывались приходить сюда, так как верили, что из Даргавса никто не возвращается живым. По некоторым источникам, старейшие склепы были построены в XVI веке во время эпидемии чумы, которая значительно снизила численность населения региона. Туристов некрополь привлекает своей загадочностью, красивой природой и археологическим многообразием.
Регион долгожителей
Помимо природных и исторических достопримечательностей, Северный Кавказ славен и своими людьми. Один из самых распространенных стереотипов о жителях горного региона – их долголетие. И это совсем не миф: республики Северо-Кавказского федерального округа из года в год попадают в составляемый Росстатом рейтинг регионов страны по продолжительности жизни населения и числу долгожителей.
В чем причина – точно не известно. Но, по мнению местных, у этого секрета есть несколько составляющих: окружающая природа, свежий воздух, спортивные нагрузки, естественные для горных сел, экологически чистые продукты питания, выращенные своими руками, и позитивное отношение к жизни кавказских старейшин. Так или иначе, жителям больших городов стоит чаще приезжать на Кавказ, чтобы тоже жить долго.
Многонациональный регион
Северный Кавказ — самый многонациональный район России: здесь проживают 42 народа, говорящих более чем на 100 диалектах.
В одном только Дагестане проживает более 30 народностей (аварцы, даргинцы, кумыки, лезгины и др.). Среди жителей по численности выделяются осетины, кабардинцы, чеченцы. Также есть многочисленные поселения русских и украинцев.
Эксперты называют несколько причин такого большого скопления разных народов на территории. Наиболее убедительная состоит в том, что Северный Кавказ – это, в основном, горы, и многие народности предпочитали селиться в труднодоступных местах, чтобы на их деревни реже нападали враги. Есть и более мирная версия: территорию Кавказа заселяли различные кочевые племена, которые осели в регионе из-за хороших пастбищ для скота.
Результат такого национального богатства – удивительное разнообразие во всем: кухне, архитектуре, верованиях, танце, песне, традициях. Посетив семь регионов Северного Кавказа, нет-нет, да и поймаешь себя на ощущении, что побывал в семи разных странах мира.
Гостеприимный регион
Гостеприимство на Северном Кавказе – это не просто дань вежливости, а важнейшая часть менталитета.
У каждого кавказского народа существовали собственные традиции, связанные с гостеприимством, но они имели много общих черт. Благодаря тому, что один из маршрутов Великого шелкового пути проходил по территории Северного Кавказа, местные народы стремились наладить отношения с торговцами из дальних стран. Иностранцы привозили с собой на Кавказ и культурные знания, которые, хоть и косвенно, но влияли на общество. Развивалось искусство, военное ремесло, наука, эволюционировали языки, обогащаясь заимствованными словами.
Гостеприимство народов Северного Кавказа является самой устойчивой традицией, переходящей из поколения в поколение. И до сих пор именно оно является самой привлекательной для туристов особенностью региона, которая заставляет влюбляться в Северный Кавказ и приезжать сюда снова и снова.
На Северном Кавказе создали консорциум университетов — Общество
ПЯТИГОРСК, 19 марта. /ТАСС/. Ректоры 17 вузов, представляющих субъекты Северо-Кавказского федерального округа (СКФО), поддержали создание консорциума университетов Северного Кавказа.
Это поможет сформировать конкурентоспособную вузовскую среду, сообщили журналистам в пятницу в пресс-службе Северо-Кавказского федерального университета.
«В Железноводске состоялось подписание соглашения о создании консорциума университетов «Человеческий капитал и новая экономика для полиэтничных регионов». Его создание поддержали ректоры 17 вузов, представляющие все субъекты СКФО. Консорциум — это объединение вузов Северного Кавказа для достижения научных, образовательных, управленческих, социальных и культурных целей. Инициатором создания выступил СКФУ», — говорится в сообщении.
Отмечается, что деятельность консорциума будет направлена на формирование конкурентоспособной вузовской среды, а также на содействие регионам в разработке механизмов закрепления выпускников с привлечением всех заинтересованных сторон. «Это замечательная инициатива. В рамках консорциума предполагается интенсивный обмен студентами, преподавателями, практиками и знаниями. Все вузы СКФО очень разные, и у каждого учебного заведения есть своя специфика», — прокомментировал помощник полномочного представителя президента РФ в СКФО Сергей Стариков, слова которого приводятся в сообщении.
По данным пресс-службы, председателем совета консорциума вузов СКФО назначен ректор СКФУ Дмитрий Беспалов.
«Наш университет провел исследования, касающиеся формирования человеческого капитала на Северном Кавказе. В результате мы увидели, что происходит ежегодный отток молодежи с территории Северного Кавказа. Для решения этого вопроса мы предложили консолидировать усилия академического сообщества округа с целью выработки решений, связанных с повышением конкурентоспособности, а также созданием комфортной среды в субъектах округа для выпускников вузов», — цитирует пресс-служба Беспалова.
Северный Кавказ глазами блогеров — BBC News Русская служба
«Северный Кавказ глазами блогеров» — совместный проект Русской службы Би-би-си и интернет-СМИ «Кавказский узел».
О жизни в Чечне, Дагестане, Ингушетии, Северной Осетии и других северокавказких регионов анонимно рассказывают местные жители.
Автор фото, Getty Images
Житель Дагестана Казим Нурмагомедов расказывает, как потратил два года на то, чтобы вернуть своего сына живым из рук ИГ. Он — один из немногих, кому это удалось.
Автор фото, Getty Images
Методы властей по сдерживанию радикальных настроений в среде чеченской молодежи могут иметь совершенно противоположный результат.
Автор фото, RIA Novosti
В республике сам факт того, что такая интимная и долгие годы замалчивавшаяся тема вырвалась в пространство публичной дискуссии, вызвал болезненную реакцию.
Автор фото, Getty Images
После того как Россия начала военную кампанию в Сирии в поддержку режима Башара Асада, среди части мусульман Северного Кавказа усилились антироссийские настроения.
Автор фото, RIA Novosti
В Чечне нет традиции многоженства, однако, в последние годы это явление стало распространяться в чиновничьей среде. Разрешение в исламе иметь мусульманину нескольких жен в Чечне подменяется институтом «временных жен».
Автор фото, RIA Novosti
«Фактически получилось, что жалоба одного рядового жителя небольшого села стала поводом для масштабных преобразований в целом районе. Как бы теперь пример Джалалдинова не оказался заразительным, хотя понятно, что для Чечни — это исключительный случай, и не каждый рискнёт испытать на себе прессинг чеченских силовиков и официальной республиканской прессы.»
Автор фото, AFP
«Когда ее убили, это было для нас большой трагедией, словно мы потеряли члена семьи. Она была человеком, к которому наши женщины, матери похищенных или убитых сыновей, обращались как к последней инстанции». В Чечне вспоминают журналистку Анну Политковскую.
Автор фото, Thinkstock
О выборах в Дагестане в интернете говорили так: «Нарушения прошли успешно, голосований в ходе нарушений не обнаружено «. С сожалением надо признать, что доля правды в этой шутке очень велика.
Северный Кавказ: исторические очерки
Дела давно минувших дней сплошь и рядом отзываются в днях нынешних. А пуще того отзывается в них наша неосведомленность в том, что и как было. Знание истории — не панацея, не универсальный инструмент решения современных проблем, однако оно чрезвычайно полезно для осмысления происходящего сегодня и порой удивительным образом помогает если не изменить, то скорректировать наши представления, зачастую складывающиеся под влиянием газетно-телевизионной информации и лихих высказываний участников ток-шоу. Именно поэтому “ДН” видит смысл в обращении к максимально объективной истории нашей страны и открывает подрубрику “Полезная история”. В ней мы предполагаем несколько раз в год печатать исторические очерки, которые, мы надеемся, позволят восполнить пробелы в наших знаниях и поспособствуют нам с большей основательностью судить о современной ситуации.
Мы начинаем с весьма чувствительной для страны темы Северного Кавказа. Ее будет вести Владимир Владимирович Дегоев, доктор исторических наук, профессор МГИМО-Университета, директор Центра проблем Кавказа и региональной безопасности Института международных исследований, автор множества книг по истории и современности Кавказа и наш давний автор, ставший еще в 1999 году лауреатом премии журнала “Дружба народов” за великолепный очерк “Имам Шамиль по ту сторону войны и политики”.
Строение общества
В XVI веке Северный Кавказ представлял собой географическое пространство, населенное десятками племен и народностей. Обитая в разных природно-климатических условиях, они отличались друг от друга языком, уровнем и характером общественного строя, культурными особенностями, численностью. Все они находились на той или иной стадии перехода от патриархально-родовых отношений к раннефеодальным, классовым. При этом даже этносы, достигшие относительно высокой социальной организации, еще очень долго сохраняли архаичные черты, оказывавшие существенное влияние на весь уклад народной жизни. Отсюда постоянно возникающие перед исследователями проблемы формационной (или цивилизационной) идентификации данных обществ.
Вопрос о путях генезиса, уровне и типе феодальных отношений на Северном Кавказе является остро дискуссионным с научной точки зрения, а в последние два десятка лет он еще и глубоко идеологизирован. Принято думать, будто наличие или отсутствие феодализма имеет прямое отношение к культурно-цивилизационной, исторической репутации народа, его статусу на вертикально стоящей лестнице общечеловеческого прогресса.
Формационная теория марксизма с ее идеей об универсальных закономерностях эволюции общества поощряла советских историков в стремлении непременно найти у народов Северного Кавказа XVI—XIX веков ту “классическую” модель феодализма, которая якобы существовала в Западной Европе (на самом деле даже там никакой единообразной классичности не было). Когда сделать это по очевидным причинам не удалось, родилась некая адаптированная к местным реалиям концепция “горского феодализма”, в свою очередь ставшая предметом научных и околонаучных споров.
Не вникая в их запутанные детали, выделим в этой концепции то, что в ней представляется наиболее правдоподобным, аргументированным, логичным, а следовательно, научно плодотворным. Сквозь эту призму “горский феодализм” выглядит как весьма специфическая, аморфная, находящаяся в стадии формирования и развивающаяся в очень медленном и неровном, “приливно-отливном” темпе социально-хозяйственная и социально-культурная система. Ее сословно-иерархическое или, по-марксистски, классовое содержание заметно разнилось от территории к территории, в одних случаях свидетельствуя о начальных этапах эволюции социума, в других — о переходных и более зрелых.
Куда менее развита сугубо политическая составляющая этой системы. В ней в той или иной степени наличествовали лишь элементы государственности, так и не оформившиеся в полноценное феодальное государство. Как справедливо замечают многие ученые, на Северном Кавказе княжеская власть — в принципе являющаяся прообразом ранних монархий — осталась на стадии вождества или дополитических форм предводительства. Это прочно закреплялось в социально-психологических, культурных и поведенческих кодах в виде идей свободы и равенства, ревностно охранявшихся от посягательств всякого рода “политических реформаторов” и “объединителей”.
Государств в полноценном смысле слова на Северном Кавказе не было. Но были более или менее выраженные элементы государственности. В большей степени они характерны для таких этнополитических образований, как Кабарда (Большая и Малая), шамхальство Тарковское, Тюменское ханство, уцмийство Кайтагское, Аварское нуцальство (позже — ханство), Табасаранское майсумство, Цахурский (или Элисуйский) султанат, Дербентское ханство. В меньшей — для Северо-Западного Кавказа (Черкесии), где зачаточные формы государственности наличествовали лишь у так называемых “аристократических” или “княжеских” племен.
Особняком стоит Ногайская Орда, которая возникла после распада Золотой Орды в степях Предкавказья, простирающихся от устья Дона на западе до междуречья Кумы и Терека на востоке. Строго географически значительная часть Орды не относилась к Северному Кавказу, однако ее существенное влияние на геополитическую ситуацию в регионе в XVI веке заставляет учитывать данный фактор.
Кочевой образ жизни ногайцев придал их социальной и “государственной” (или, скорее, протогосударственной) организации специфические черты, совокупно именуемые в современной этнологической науке очень условным термином “кочевой феодализм”. В середине XVI века Ногайская Орда разделилась на Малую, оставшуюся в Предкавказье, и Большую, откочевавшую за Волгу и Яик.
Северокавказские квазигосударства, с точки зрения социально-политической, были сложносоставными системами. В наиболее развитых из них существовала многоступенчатая общественная иерархия, внешне построенная на сеньориально-вассалитетном принципе. Самую верхнюю строчку в ней занимал князь (иногда “старший” или, заимствуя русскую феодальную терминологию, “великий” князь), статус которого обозначался в разных местах по-разному: хан, шамхал, нуцал, уцмий, майсум, султан.
Далее шли представители феодальной аристократии и феодального сословия в целом, также именовавшиеся в соответствии с местными историко-культурными и языковыми традициями: беки, мурзы, таубии, уорки, уздени и т.д. Отношения их с князьями носили сложный и не до конца выясненный учеными характер. Определенная степень подчинения безусловно существовала, но она зависела от конкретного соотношения силы, влиятельности и амбиций сеньора, с одной стороны, и его вассалов — с другой и нередко была лишь кажущейся.
Судя по источникам, еще менее четкой являлась система соподчинения внутри класса феодалов. В северокавказских языках (мы, разумеется, исходим из того, что они отражают реалии жизни) есть целый набор слов для определения того или иного местоположения в социальной иерархии, и это, по логике, должно свидетельствовать о наличии по крайней мере формальной вассалитетной зависимости одних от других. В то же время бесчисленные примеры совершенно своевольного поведения тех, кто считался вассалами, говорят о весьма номинальном характере такой зависимости.
Непроста картина и на нижних этажах северокавказских обществ. Помимо кровнородственных общин (тухум, тейп) на разных стадиях разложения имелись довольно крупные общинные союзы (джамааты, магалы), где уже заметен территориально-соседский принцип расселения. Одна часть этих общностей подчинялась князьям и феодалам, платя различные подати. Другая часть была свободной и управлялась выборными старшинами. Эти социальные организмы в Дагестане и Чечне назывались “вольными обществами”, в Черкесии, как уже отмечалось, — демократическими племенами. Жизненно важные вопросы обсуждались на народных собраниях, там же принимались соответствующие решения, обязательные к коллективному исполнению.
Вольные общества и их западно-кавказские аналоги являлись прежде всего военными организациями. Война в форме набегов на ближних и дальних соседей, а также наемничество были частью их повседневности. В иных случаях — едва ли не главным способом существования. Источники иногда называют эти объединения “военными республиками”. По понятным причинам они становились важным фактором в политической расстановке сил и на Северном Кавказе, и в Закавказье. В условиях перекрестного столкновения противоположных интересов местных политических игроков разных калибров спрос на “профессиональные услуги” вольных обществ и на союзнические отношения с ними был высок.
Эти социальные структуры специализировались отнюдь не только на войне. Имеются достоверные исторические сведения о вполне развитой хозяйственной жизни горцев. Для отдельных ее отраслей — в частности ремесел — были характерны образцы высочайшей производственной культуры. Горские общества также вели активный товарообмен с равниной, в котором определенную роль уже играл всеобщий эквивалент — деньги в виде серебряных и золотых монет.
Мирная, хозяйственная деятельность в большей степени была свойственна общинам, находившимся в зависимости от князей и феодалов, что, однако, совсем не означало беззащитности или безопасности этих общин для окружающих. Постоять за себя могли любой аул, любая семья, любой мужчина.
Отношения князей и их вассалов с общинниками строились на некоем негласном договоре: князь обеспечивал безопасность общины от наиболее серьезных внешних угроз, а в ответ получал натуральную ренту и, заодно, лояльность. Такой договор основывался на обычаях, и поэтому нарушение его дорого обходилось нарушителю. По большому счету общинники зависели от князя так же, как и он от них. Его власть ограничивалась неписаными (а иногда и кодифицированными) нормами права и морали. Требования, выходившие за их пределы, нередко наталкивались на вооруженный отпор и грозили потерей всякого влияния на “низы”.
У князя была дружина, призванная защищать его владения, а также служить атрибутом власти и могущества. Порой она использовалась для княжеских “забав” — охоты и такой ее разновидности, как тайный грабеж соседних территорий. Дружине также приходилось участвовать в бесчисленных межкняжеских войнах и усобицах, во многих случаях спровоцированных кровной местью.
Какую бы цель ни преследовал набег — грабительскую, социально-престижную, политико-завоевательную, — он являлся, с одной стороны, вековой традицией, с другой — военно-техническим приемом практически у всех народов Северного Кавказа. Глубоко деструктивную составляющую набегов с точки зрения экономики, межплеменных, межэтнических и межгосударственных отношений отрицать трудно. Кроме прочего, эта традиция вносила свой вклад в раскручивание маховика кровной мести в масштабах, не знавших ни социальных, ни географических, ни политических границ. Как банально замечено по этому поводу в одном из бесчисленных исторических источников, “подвиги наездничества всегда оканчивались кровью”.
Нередко князья (шамхалы, ханы, уцмии и т.д.) совершали разбойничьи набеги не ради самих набегов, а для того, чтобы заставить богатых соседей откупаться от этой угрозы и тем самым поставить их в данническую зависимость.
Отдельные, наиболее крупные князья имели примитивный административный аппарат или, скорее, некое его подобие. Он занимался управлением “дворцовым” хозяйством, сбором налогов и разными организационными вопросами. Но этот аппарат так и не оформился в специализированную отрасль власти — князь, как правило, предпочитал во все вникать сам.
Связь правителя с его “дворцовой” челядью и дружиной носила не только и зачастую не столько институциональный, сколько личный, ситуативный характер. Поэтому прочность социально-политических позиций князя во многом зависела от его персональных качеств. Они же играли огромную роль в глазах рядовых “подданных” — общинников, которым было вовсе не безразлично, кому подчиняться.
Личный авторитет князя мог стать определяющим фактором в деле обеспечения широкой народной поддержки (в виде ополчения) в случае большой войны.
Важнейшей составляющей княжеского авторитета являлась его готовность следовать обычаям и традициям (адатам), которые распространялись на сферу отношений правителя как с “придворной” знатью, так и с простым народом. На Северном Кавказе, особенно у западных адыгов, кабардинцев и осетин, складывавшийся веками поведенческо-бытовой этикет и нравственный кодекс обладали поистине сакральным смыслом. Нарушение этих правил приравнивалось к святотатству и обрекало нарушителя — вне зависимости от его социального положения — на строгое наказание в той или иной форме.
Одним словом, правитель, пренебрегающий заветами предков, мог легко лишиться социальной опоры и в ближнем кругу, и в обществе в целом. А вместе с ней — политического статуса. Иногда и жизни.
Однако патриархальные нормы служили не только средством ограничения власти князя, но и эффективным инструментом ее укрепления. Аталычество, аманатство, побратимство, куначество, гостеприимство, круговая порука, взаимопомощь, ритуальные подношения — все эти институты традиционного общества при умелом их использовании гарантировали правителю весьма прочные и разветвленные связи, образующие целую сеть социальной клиентелы.
Эти же институты, наряду с династическими браками и вековыми кровно-родственными связями, работали и на уровне межкняжеских — политических и, в каком-то смысле, “международных” — отношений на Северном Кавказе.
По всей видимости, именно требовательными патриархальными традициями, связывавшими местных правителей узами естественного и искусственного родства, а также соответствующими моральными обязательствами, следует объяснить тот факт, что во внешнеполитических вопросах мелкие княжества-государства ориентировались на более крупные, как бы делегируя им свои полномочия в этой важной сфере. В Дагестане, к примеру, тарковские шамхалы порой осуществляли весьма широкое представительство на международной арене, хотя преувеличивать его эффективность не стоит.
Еще одним фактором, способствовавшим упрочению власти северокавказского князя-правителя, становилась возможность осуществления судебных, третейских функций — возможность, возникавшая в связи с общественной потребностью в высшей арбитражной инстанции. Народное собрание далеко не всегда могло выполнять роль такого регулятивного механизма, особенно когда речь шла об отношениях между враждующими общинами или отдельными представителями феодальной знати.
Этнополитическая карта региона
Северокавказские квазигосударства в большинстве своем были полиэтничными образованиями с весьма размытыми и постоянно меняющимися географическими границами. Они отличались внутренней неустойчивостью и ярко выраженными центробежными тенденциями, вызванными целым рядом причин, в том числе слабостью княжеской власти и отсутствием четкого порядка ее наследования. Междоусобицы и дробление территорий были привычными явлениями.
В результате этнополитическая карта региона часто менялась: одни квазигосударства исчезали, другие возникали. Так, на рубеже XVI—XVII веков Кабарда распалась на Большую (западную) и Малую (восточную). А Тюменское ханство и Табасаранское майсумство вообще прекратили свое существование. Несколько позже из шамхальства Тарковского выделилось несколько вполне самостоятельных политических единиц, пусть и миниатюрных.
Внутрикняжеские и межкняжеские распри провоцировали вмешательство внешних сил, как кавказских, так и внекавказских (Иран, Турция, Крымское ханство, Россия). Это также приводило к перекройке границ и к перераспределению сфер влияния. К XVI веку, например, утратило свою независимость Дербентское ханство, фактически став северной провинцией Ирана.
С другой стороны, внешний фактор — когда стихийно, а когда и сознательно — превращался в механизм поддержания определенного политического равновесия в регионе. У феодально-княжеских элит появилась относительная свобода выбора иностранных покровителей. Эта свобода давала некоторое пространство для лавирования между внешними игроками путем противопоставления их друг другу. Становясь объектом не только угроз, но и ухаживания со стороны крупных соседних держав, местные князья обретали дополнительный политический вес.
Эта ситуация, помимо всего прочего, позволяла удерживать в северокавказских квазигосударствах очень хрупкий баланс между центростремительными и центробежными факторами. К числу последних относилось то обстоятельство, что эти политии не были этнически однородными. В зависимости от Кабарды (а значит, в известном смысле, в ее составе) находились осетины, карачаевцы, балкарцы, абазины, западная часть ингушских и чеченских обществ. Еще более пестрым был этнический состав шамхальства Тарковского, Аварского нуцальства, уцмийства Кайтагского — кумыки, аварцы, даргинцы, ногайцы, лезгины, лакцы, агулы, чеченцы, ингуши, таты, горские евреи.
В ряде случаев зависимость “нетитульных” этносов от “титульных” имела экономические причины. К примеру, кабардинские князья контролировали выходы из горных ущелий (где в XVI веке жили осетины, балкарцы, карачаевцы, абазины, ингуши, чеченцы) на пастбищные равнины, без которых невозможно отгонное скотоводство — основное занятие всех горских народов.
Аналогичным экономическим и политическим рычагом активно пользовались тарковские шамхалы, в руках которых находились прикаспийские пастбища, где жители горных общин могли пасти свой скот на условиях аренды. Это ставило их в прямую зависимость от шамхалов и принуждало к лояльности, хотя и не гарантировало ее.
Тут, кстати, следует отметить, что владение равнинной территорией обычно является эффективным инструментом экономического, политического и культурного воздействия на тех, кто живет выше. Не случайно, универсальным средством общения — lingua franca — становятся “равнинные” языки. (Таким языком для Северо-Восточного Кавказа был кумыкский.) Именно на равнине происходил интенсивный товарообмен. Именно через равнину пролегали важнейшие торговые пути. Именно равнина страховала горы от неизбежных рисков, связанных с ограниченной природными условиями производственной базой.
Экономическая диктатура равнины вызывала у жителей высокогорья двойственное чувство: с одной стороны, презрение к ее изнеженности, с другой — затаенную зависть к ее богатству и культуре.
Характерной особенностью северокавказского культурно-цивилизационного ландшафта было отсутствие городов как системообразующих центров социально-экономического и политического развития.
Единственное и очень яркое исключение — Дербент, древнейший город и морской порт, крупный центр ремесел и торговли, обязанный своей высокой культурно-урбанистической репутацией по меньшей мере двум обстоятельствам: он во многом был частью персидской цивилизации и ввиду своего географического расположения исторически выполнял чрезвычайно важную функцию контактной зоны, через которую Европа (включая Россию) и Восток общались и познавали друг друга. В каком-то смысле Дербент был всекавказским культурным феноменом и одновременно неповторимым, уникальным для Северного Кавказа явлением.
Замки и крепостные сооружения ханов, выполнявшие совершенно иные, военно-оборонительные функции, так и не стали, в отличие от Европы, предвестниками урбанистической эпохи. Города в регионе возникнут лишь с приходом России в XVIII веке и за пределами ханских резиденций.
Горная местность создавала естественные и труднопреодолимые препятствия для самых разных видов общения, без которого немыслимы ни экономический рост, ни политическое единство. Положение усугублялось тем, что суровые реалии жизни (войны, междоусобицы, набеги, грабежи) заставляли делать все, чтобы обеспечить недоступность поселений, для каждого из которых внешний мир, как правило, ассоциировался с угрозой.
В результате система коммуникаций — одна из базовых предпосылок общественного развития — оставалась в первозданном состоянии. Отсюда замкнутость, обособленность, неподвижность, оберегаемые как первое условие самосохранения и безопасности.
В XIX веке русские и иностранные знатоки социально-культурного быта Северного Кавказа, не сговариваясь, констатируют одно и то же: “своеобразный мир с особым складом домашних и общественных отношений”, “замкнутый круг жизни” и “роковую необходимость” выхода из него.
Поэтому многие предпочитали селиться высоко в горах, гарантируя себе безупречную защиту и тем самым возможность для безнаказанного нападения на более уязвимых.
Горные ущелья служили идеальным средством консервации социально-культурного быта. Течение исторического времени там как бы останавливалось. Горцы питали глубочайшее недоверие к разного рода реформам и нововведениям.
Северный Кавказ был полиэтничным пространством с незапамятных времен. С XVI века эта особенность приобретает еще более выразительные проявления. Оба берега Терека в его среднем и нижнем течении, бассейны рек Сунжа и Фортанга заселяются русскими беглыми крестьянами (отчасти староверами), давшими начало гребенскому казачеству.
От слова “гребни” — небольшие горы в терско-сунженском междуречье. Происхождение слова “казак” — предмет давней дискуссии среди ученых. В русских источниках термин “казаковать” означал “совершать набеги”, “разбойничать”. Но это занятие, знакомое отнюдь не только казачеству, было общим “историческим достоянием” всех народов Северного Кавказа.
В общих чертах его можно характеризовать как многосмысловую категорию, включавшую в себя такие параметры, как способ добывания средств к существованию, хозяйственная специализация, этническая принадлежность, социально-культурный облик, религиозная идентичность, политическая организация. Со временем это понятие эволюционирует из аморфной субстанции в более конкретную, позволяющую отождествлять казачество с крупным сообществом, которое занимало обширную территорию, имело славянское ядро (обладая одновременно признаками субэтноса и сословия), исповедовало православие, тяготело к общинно-демократическим формам социально-экономического бытия и военному образу жизни как способу самозащиты. Уникальной культурной особенностью казачества являлась его открытость и готовность вбирать в себя разнородные этнические элементы.
Со временем славянское население росло. Находясь в тесном соседстве, казаки и горцы заимствовали друг у друга хозяйственные приемы, ремесленные навыки, культурно-бытовые особенности, военное мастерство.
Общение это не было безмятежным. Случались вооруженные столкновения, взаимные набеги, борьба за территорию. Это, однако, не мешало, если не способствовало (как ни парадоксально) развитию интереса друг к другу.
Возникали и ширились торговые связи. Горцы стали использовать тот же сельскохозяйственный инвентарь и те же земледельческие приемы, что и казаки. Было оценено удобство русских изб. Часто именно такой тип жилища с соответствующим внутренним убранством предпочитали горцы, переселявшиеся на равнину. Казакам, в свою очередь, пришлась по душе очень практичная, приспособленная к местным природно-климатическим условиям горская одежда. В будущем, особенно в период Кавказской войны, это приведет к трагикомичным ситуациям, когда казаки и горцы, не разобравшись, кто перед ними, открывали огонь по своим товарищам.
Широко практиковались и заимствования нематериального характера. Горский обычай куначества стал очень важным институтом межэтнического общения, обладавшим миротворческим потенциалом и приносившим большую пользу в сложных, остро конфронтационных обстоятельствах.
Причем даже в условиях противостояния элементы взаимопонимания и “дипломатические” контакты возникали между русскими и горцами стихийно, вне зависимости от официальных действий российского правительства. Сама повседневная реальность с ее житейским прагматизмом становилась наилучшим регулятором “международных” отношений.
Не были русские чужаками и на Северо-Западном Кавказе, где четкие следы их присутствия археологические и письменные памятники фиксируют с IX века. В результате победы киевского князя Святослава в войне с Хазарским каганатом (965—967 гг.) Древнерусское государство ненадолго приобрело такие размеры и такое внутриполитическое содержание, в которых историки увидели основание говорить об “империи Святослава”. Находившиеся от нее в даннической зависимости территории простирались вплоть до Кавказского хребта. С этносами, населявшими это пространство, также устанавливались военно-союзнические и “династические” отношения, например, с ясами (аланами-осетинами) и касогами (кабардинцами и черкесами или адыгами). Их боевые дружины, находясь на службе у Святослава и его преемников, активно вовлекались во внутренние дела Киевской Руси, включая междоусобную борьбу за власть.
Приблизительно в это же время в районе Северного и Южного Прикубанья, а также Восточного Приазовья образовалось Тмутараканское княжество — нечто вроде вотчинно-наследного владения киевских князей. Этот уникальный по своему историческому значению выселок играл важную военно-политическую, торгово-экономическую и культурно-коммуникативную роль на Северном Кавказе и в Предкавказье. Тмутараканское княжество можно назвать “маленьким Вавилоном”, где жили, узнавали друг друга, учились понимать и заимствовать чужое русские, хазары, греки, ясы, касоги, абазины, евреи, итальянцы.
Правда, такая жемчужина, как Тмутаракань, находившаяся на перекрестке торговых путей и этим богатевшая, была также яблоком раздора. Извне ее хотели захватить соседи, изнутри — те или иные политические группировки. В подобных условиях и в отрыве от основного массива Киевского государства долго просуществовать княжество не могло. С нашествием монголов следы Тмутаракани в исторических хрониках теряются окончательно.
Однако говорить о бесследном растворении русского населения княжества нельзя. Часть его, как считают ученые, действительно была ассимилирована автохтонными местными этносами и пришедшими монголами. Другая же в поисках спасения раздробилась на мелкие группы, создала очаговые поселения по всему Северному Кавказу и выжила, дождавшись в конце концов “второго пришествия” Руси в этот регион в XVI веке.
Есть поэтому резон согласиться с мнением исследователей, полагающих, что в многовековом процессе освоения Северного Кавказа русскими есть культурно-историческая и демографическая непрерывность.
Религии
Вопрос о доминирующей религии на Северном Кавказе в XVI—XVII веках и
общественно-политической роли религиозного фактора крайне сложен и
спорен.
Историографические данные об этом отрывочны и противоречивы. Пожалуй,
единственное, на чем они сходятся, так это на том, что среди простонародья, то
есть подавляющего большинства населения, преобладало язычество.
Известно также, что в материальной культуре, преданиях, некоторых тотемических обрядах западных адыгов и осетин сохранились следы христианства византийского толка, распространенного у них в период с VI по XIV век.
В I веке н. э. апостол Андрей Первозванный, согласно преданию, проповедовал христианство среди алан (осетин), абхазов, черкесов (адыгов), сумев обратить многих из них в новую веру. Миссионерская работа на Северном Кавказе продолжалась и позже. С IV века заметную роль в христианизации региона играет Грузия. Но наибольших успехов в этом добивается Византия. К началу VI века на территории Черкесии (Зихии), Тамани и Абхазии насчитывалось 24 города-колонии (соответственно 6, 7, 11) с церквами, где проповеди и молитвы читались как на греческом, так и на местных языках. Тогда в Черкесии было 4 епархии, епископы которых назначались из Константинополя и принимали участие в византийских церковных соборах.
В правление императора Юстиниана (527—565 гг.) греческие монахи селились среди алан и строили там каменные церкви, способствуя укреплению позиций христианства. Византийские летописи начала VIII века сообщают о “чрезвычайной набожности” алан и черкесов. Христианство являлось официальной религией в Аланском царстве (X—XII века), где была своя епархия, преобразованная затем в митрополию в составе Константинопольской патриархии.
Есть данные о влиянии христианства на кабардинцев, начиная со II века н. э. Это время, судя по всему, сохранилось в народной памяти достаточно прочно, поскольку в XVI веке послы Кабарды просили московских царей о восстановлении у них христианства.
Не подлежат сомнению многочисленные исторические свидетельства о широком распространении христианства в Кавказской Албании (Дагестан и Восточное Закавказье) с IV по VII век. Эту религию в той или иной степени исповедовало все полиэтничное население государства, включая лезгин, чеченцев, тюрков, у которых многие исследователи находили следы христианской обрядности вплоть до середины XVIII века.
По памятникам архитектуры и эпиграфики отчетливо прослеживается христианское влияние и в посталбанском Дагестане VIII—XII веков, а также в Ингушетии (Ассинская котловина).
Значительный вклад в христианизацию Северного Кавказа внесло Тмутараканское княжество, ставшее с начала X века крупным культурным центром и первой русской епархией в регионе. Построенные там монастыри и церкви с их внутренним убранством и фресками говорят, кроме всего прочего, о тяготении местных этносов к духовному единству. Поразительными сегодня кажутся абсолютно достоверные сведения о том, что в оформлении интерьеров тмутараканских храмов использовались кавказские орнаментальные мотивы, а в качестве иконописцев приглашали мастеров северокавказского происхождения, в частности абазин.
Другим ретранслятором христианства греческого образца было Абхазское царство (786—1089 гг.) — сильное, богатое, независимое государство, разделенное на 22 епископства, которые подчинялись каталикосу Пицундскому. После завоевания Абхазии грузинским царем Давидом IV Строителем (1089 год) эта функция отчасти перешла к Грузии. Яркий след в деле развития христианства на Северном Кавказе оставила царица Тамара, правившая с 1184 по 1207 год.
Нашествие монголов в 20-х годах XIII века и последующее их господство во многом изменили политическую и этническую карту Северного Кавказа. Как любые завоеватели, они не терпели сопротивления и подавляли его беспощадно. Но после решения этой сугубо военной проблемы монголы устанавливали на покоренных территориях такую форму власти, которая проявляла к местной культуре и религии чувство, именуемое рядом исследователей веротерпимостью, хотя уместнее, вероятно, назвать его безразличием. Главным для монголов было устранить на своем пути крупные политические единицы, способные к организованному сопротивлению. Вникать же во внутреннюю жизнь уже подчинившихся народов они не собирались.
В монгольских завоеваниях, в отличие, к примеру, от арабских, не было агрессивно-мессианского начала. Идеологически монголы ничего не могли предложить местному населению, точнее, ничем не могли подавить его духовно. До конца XIII века они придерживались языческих обрядов, а впоследствии колебались между буддизмом, исламом и христианством. Монголы нанесли сильный удар по православию на Северном Кавказе не столько потому, что целенаправленно боролись против чужой веры, сколько потому, что вытеснили автохтонное население (в основном алан) из Предкавказья и заперли его в горных ущельях, где оно, оказавшись физически отлученным от внешнего мира, вернулось к политеизму.
Несомненный интерес для историков и этнологов представляет тот факт, что у алан-осетин, вытесненных монголами с равнины в горы, произошли крах центральной власти, упадок весьма развитого политического строя и реставрация патриархально-родовых отношений. Одновременно возродилось и язычество как идеологическая система, более соответствовавшая архаическим реалиям жизни. В русской историко-этнографической литературе высказано нечто вроде гипотезы, согласно которой дикая негостеприимная природа гор, создававшая для социума постоянную угрозу физического исчезновения, сужала для человека мир идеального, духовного, воображаемого. Точнее говоря, этот мир рождал особую разновидность творческой фантазии — порой пламенной и неуемной, — но в нем было мало места для организованного конфессионального начала, плохо приживающегося в условиях культурно-пространственной изоляции.
В несколько лучшем положении были черкесы. Эти разобщенные и лишенные военно-политического единства племена не воспринимались монголами в качестве серьезной преграды на своем пути. Пришельцев мало интересовали верования народов Северо-Западного Кавказа, и поэтому христианство здесь сохраняется еще довольно долго.
В XIV веке распространенную среди местных жителей греческую веру попытались вытеснить католические (генуэзские) миссионеры, пробиравшиеся в верховья Кубани, в район нынешнего Кисловодска и даже в Дагестан. Но их постигла неудача. По данным источников, в конце столетия Черкесия была населена “христианами, исповедующими греческую веру” и отправляющими богослужебные ритуалы на ясском (осетинском) и черкесском языках.
В отличие от первых волн монгольских завоеваний, нашествие уже достаточно исламизированного войска Тимура (Тамерлана) в конце XIV века нанесло православию на Северном Кавказе гораздо более чувствительный урон. Признаки “священной войны за веру” со всеми ее кровавыми последствиями были налицо.
Процесс упадка христианства усугубился османским завоеванием Константинополя, а затем Крыма и Черноморского побережья Кавказа (вторая половина XV века). Северокавказские этносы лишились культурных и физических контактов с центрами греко-православной веры.
Христианству было трудно укорениться на Северном Кавказе необратимо. Это пространство напоминало бурлящий котел, в котором все менялось с калейдоскопической быстротой. Здесь не было ничего незыблемого, сформировавшегося. Постоянным являлось только одно — движение. В этом состоянии пребывало все, что находилось не в горах, где легче было остановить время, законсервировать жизнь.
На равнине же, оголенной перед лицом сменявших друг друга завоевателей и миграционных волн, происходили сложнейшие процессы этно-, культуро-, политогенеза. Такие понятия, как насиженные, обжитые места, являлись даже для самых могущественных на определенный момент этнических сообществ преходящей и в принципе недостижимой роскошью.
В этом безжалостном плавильном котле бесследно погибало одно, неузнаваемо трансформировалось другое, нарождалось третье. В горниле такого мощного цивилизационного метаболизма ни одна из великих монотеистических религий (христианство, ислам, иудаизм, буддизм) не смогла одержать безоговорочную победу, которая во многом осталась за язычеством. Однако победившее идолопоклонство пошло, если так можно выразиться, на компромисс с христианством (как, впрочем, и с исламом), введя в свою обрядовую практику новые, явно заимствованные элементы.
Деградация церквей и превращение их в языческие святилища не помешали христианским образам и христианским идеям сохраниться в духовной культуре северокавказских народов. Известно, в частности, что среди тотемических символов большим почтением пользовались каменные и деревянные кресты. Именно они становились центральным атрибутом в молитвенных ритуалах.
В пантеоне богов, которым поклонялись на Северном Кавказе, главное место принадлежало “всемогущему творцу”, ассоциировавшемуся с Иисусом Христом. Также был широко распространен культ христианских пророков и святых — Ильи, Св. Георгия, Михаила Архангела, Св. Матфея, Св. Марии Богоматери. Не задумываясь над происхождением этих обычаев, горцы праздновали Пасху, Рождество, Сретение, Вознесение Господне.
Ислам начал проникать на Северный Кавказ со времен арабских завоеваний в VII—VIII веках. Но процесс утверждения этой религии затянулся на многие столетия и протекал медленно и неровно. Поначалу сферой его распространения был Юго-Восточный и Центральный Дагестан, затем Северный Дагестан, Кабарда и, наконец, Северо-Западный Кавказ. Население предгорных и горных местностей стало исповедовать ислам на несколько веков позднее, чем “равнина”. Его принимали в основном господствующие сословия в своих социальных и идеологических интересах. Постепенно новая религия превращалась в культурный феномен, воплотившийся в выдающихся памятниках архитектуры и письменности.
Вместе с тем остается дискуссионным вопрос о том, насколько глубоко укоренился ислам даже среди элит северокавказских обществ. Как свидетельствуют источники, традиционная народная культура многое из ислама решительно отторгала, а то, что впускала в себя, перекраивала на собственный лад, иногда до неузнаваемости. Повседневная и праздничная обрядовая практика представляла собой причудливый симбиоз языческих и исламских ритуалов.
Адат и шариат
Дагестан XVI—XVII веков считается наиболее исламизированным социополитическим пространством по сравнению с остальными территориями Северного Кавказа. Но и там этой религии не удалось проникнуть в толщу народной жизни настолько, чтобы преобразить последнюю радикально и необратимо. Степень влияния ислама была жестко обусловлена величиной общественной потребности в таких регулятивных механизмах, которые своей эффективностью явно превосходили бы систему адатов.
Между тем конкурировать с простыми, привычными и понятными горцам адатными нормами было очень трудно. В условиях патриархально-родового быта практически не оставалось такой сферы, где обычное право не справлялось бы со своими социальными функциями.
Вместе с тем нет ничего удивительного в том, что и адаты не были абсолютно безупречными судебными инструментами: некоторые из них служили источниками споров и разнотолков. Втиснуть все многообразие реальной жизни в “правовые нормы” было невозможно.
Адат оказался необычайно живучим институтом прежде всего потому, что он органично соответствовал замкнутому общинному миру, охранявшему себя от всяких перемен как главного источника угроз собственному существованию.
Для общества с едва заметными темпами эволюции адата вполне хватало, тем более, что он имел и определенные ресурсы гибкости, позволявшие ему обогащаться новыми “правовыми” прецедентами и таким образом приспосабливаться к ситуациям, когда избежать исторических подвижек было нереально.
Кроме того, широкая, “всесословная” востребованность и прагматичность адата придавали ему не только социальную, но и политическую функцию. Это тонко уловили наиболее сообразительные дагестанские правители, предпринимавшие едва ли не с XII века попытки кодификации адатов. Тем самым обычное право встраивалось в систему власти, хотя, разумеется, далеко не в том институциональном виде, в каком это имело место в высокоразвитых государствах, и далеко не с такой эффективностью, какая автоматически сводила бы к минимуму необходимость в более или менее даровитой личности, умеющей использовать “закон” в собственных политических интересах.
Мощные исторические корни адата служили ему защитой от вторжения шариатских правил жизни, более сложных и более требовательных. Мусульманское судопроизводство предполагало наличие специально обученных людей, которых в Дагестане было очень мало. Шариат предусматривал гораздо более строгие наказания, чем адат, в том числе за преступления, которые таковыми у горцев не считались. Для внедрения основ шариатского законоведения, отторгавшихся традиционалистским обществом, необходимо было сильное единовластие. Но именно в нем Дагестан издавна испытывал большой недостаток.
Восполнить его пытались еще арабские завоеватели, назначавшие своих наместников (валиев) в Кайтаге, Табасарани и Казикумухе, от которых, как гласит легенда, пошли местные “правящие династии” уцмиев, майсумов, шамхалов и т.д. Но их власть была ограничена и в пространстве, и в своем внутреннем содержании. За пределами владений первых наследственных правителей Дагестана (а иногда даже за пределами их замков) простиралось огромное пространство, населенное вольными обществами, которые оставались вне всякого внешнего контроля.
Впрочем, и в пределах “княжеских” владений утвердить шариат силой было, по уже указанным причинам, совсем не просто. Правители прагматического склада и не пытались этого делать. Более того, они охотно использовали непререкаемый авторитет адатов в интересах сохранения своей власти и социального влияния, а также для укрепления материального положения. Немаловажную статью доходов дагестанских владетелей составляли штрафы с виновных, взыскиваемые по решению адатных судов.
Вместе с тем в судебную и культурную практику мало-помалу проникают и элементы шариата — ровно в той мере, в какой их способно было усвоить массовое сознание. Ни для дагестанских политических элит, ни тем более для простонародья принятие ислама не стало каким-то единовременным актом. Поскольку фундаментальные основы жизнедеятельности общества оказывали новому миропониманию жесткое сопротивление, ему пришлось долго и трудно приспосабливаться к реальности.
Относительно успешно, хотя и очень медленно, шариат просачивался в те большей частью периферийные ниши социального бытия, где он встречал меньшее противодействие и где он, в виде своеобразного юридического подспорья, восполнял несовершенство адата. Это — вопросы, связанные с внутрисемейными отношениями, тяжбами по поводу наследования имущества (важно отметить, что из этих тяжебных случаев исключались дела, касавшиеся раздела наследства между потомками владетельных /феодальных/ фамилий) и некоторыми “гражданскими” исками.
Жизненно важные проблемы общества решались на основе адатов, сохранявших прочные позиции не только благодаря могучей исторической инерции, но и, как уже говорилось, благодаря наличию определенного ресурса, позволявшего адаптироваться к постепенным, нереволюционным изменениям. У адата этот потенциал гибкости был выше, чем у шариата.
В результате в области судопроизводства и общественного правления на Северо-Восточном Кавказе сложились параллельные системы с неравномерным распределением функций. С очень большой долей терминологической вольности можно сказать, что адат однозначно преобладал в сфере “публичного права” (в вопросах особой социальной значимости), в то время как в сфере частных и семейных отношений применялись также нормы шариата.
Следствием компромисса между обычным правом и новыми установлениями стал так называемый маслагат — мировая сделка с участием посредников, избранных тяжущимися. Как бы символическим выражением взаимотерпимого сосуществования адата и шариата (там, где такое сосуществование действительно имело место) являлся с виду весьма странный обычай проводить судебные разбирательства по адату на площади перед мечетью.
Конфликт и взаимодополняемость в отношениях между адатом и шариатом были выгодны дагестанским правителям, ибо они могли выбирать для своих целей либо одно, либо другое. А подчас вообще действовать по собственной прихоти, особенно тогда, когда враждующие горские общества или отдельные горцы предпочитали прибегать к посредническому, “княжескому” суду.
Все вышеописанное было характерно для территорий с более или менее организованными, протогосударственными формами управления. Что до вольных обществ, то там всецело господствовал адат, но и он порой оказывался для них чересчур взыскательным сводом правил. Сознание горца было слишком специфическим, чтобы уместить в себе идею личного подчинения кому-либо. Он примирялся с естественной для него необходимостью следовать общинным обычаям, но решительно бунтовал, когда они обретали чрезмерно персонифицированный вид. Одно дело — власть над человеком анонимной силы, освященной веками традиции, и совсем другое — повиновение воле совершенно конкретной личности.
Тем не менее некий стихийный практицизм заставлял вольные общества постепенно задумываться над сомнительными сторонами “абсолютной” свободы с точки зрения коллективной пользы. Многие аулы возвели эту свободу в такую степень, которая приближалась к анархии, грозившей роковыми последствиями для хозяйства и самого существования социума. Подчиняясь инстинкту самосохранения, они стали приглашать со стороны людей, которым готовы были доверить управление общиной. Разумеется, речь шла о законах адата. Со временем, правда, судебно-административные функции пытались взять на себя кадии — шариатские судьи, — но они, как правило, не пользовались уважением и часто изгонялись из аула.
Нет сомнения, что дагестанские общества с самого начала проявляли повышенную восприимчивость к культурно-просветительской и, отчасти, религиозно-обрядовой составляющей ислама. Обладая могучим духовным ресурсом, он, как и все новое, вызывал и интерес, и сопротивление. Эта сложная религиозная система требовала ума, воли, пытливости, самоотречения. Поэтому она в силу своей взыскательности не могла стать всеобщим культурным достоянием, а являлась уделом избранных, пользовавшихся большим авторитетом — как обладателей сакрального, не доступного другим знания. Перед некоторыми из них просто благоговели, пока они не вмешивались в дела сугубо практического, политического свойства.
В принципе похожую функцию, но в более скромных масштабах выполнял ислам на Центральном и Северо-Западном Кавказе. Туда он стал проникать гораздо позже, чем в Дагестан, и имел несколько иную область применения и еще более узкий социальный круг потребителей. Поскольку экспортером новой религии в Черкесию и Кабарду были Турция и Крымское ханство, враждовавшие с Россией, то в их версии ислама преобладал политический, антихристианский компонент. Вместе с тем местная феодальная знать согласилась принять новую веру еще и для того, чтобы дальше отделить себя от “черни” в социально-культурном плане.
Что касается роли ислама в качестве внутриполитического и, так сказать, международно-правового, регулятивного фактора, то она была крайне ограничена. Единоверие нисколько не мешало феодальным правителям-мусульманам вести междоусобные войны (в том числе во исполнение закона кровной мести), выбирать региональных и внерегиональных союзников, а также долгосрочную внешнеполитическую ориентацию на ту или иную крупную державу, независимо от ее конфессиональной принадлежности.
В исторических источниках нет убедительных подтверждений эффективности использования догматов ислама в интересах укрепления “княжеской” (в собирательном значении слова) власти. Если бы даже такие попытки предпринимались, положительный результат их вызывает сомнения, ибо трудно представить, каким образом эгалитарный дух этой религии можно было поставить на службу политики социального подчинения светскому правителю.
Получившая широкое хождение в кавказоведческой литературе мысль о существовании тесного, взаимовыгодного и плодотворного союза между властью и религией на Северном Кавказе остается сугубо теоретическим предположением, механической проекцией европейского исторического опыта на совершенно иную культурную почву. Да и в Европе, как известно, светские и религиозные власти находились в очень сложных отношениях друг с другом.
Впрочем, существовал один способ — теократизация власти. Однако никто из северокавказских князей и не подумал прибегнуть к нему, понимая, что общество не готово к этому. (Не созрело оно для идей теократии и гораздо позже, в XIX веке, о чем наглядно свидетельствует неудавшийся эксперимент имама Шамиля.)
Непохоже, чтобы намного продуктивнее были другие идеологические инструменты предержания власти, в частности — мифы об иноземном происхождении “правящих” кланов. Возможно, они в некоторых ситуациях могли работать на укрепление престижа и на задачу создания вокруг института княжеской власти некоего таинственного флера. Однако вопрос о том, в чем выражалась реальная политическая польза этих генеалогических легенд, далеко не ясен.
Многие родовые предания не без гордости сообщают о “не местных” корнях основателей того или иного рода. Ничего неправдоподобного тут нет, однако проследить генеалогическую линию до самого истока, как правило, невозможно. Для Северного Кавказа (да и не только для него) подобные легенды — обычное дело.
Вообще, следует заметить, что идеология, или, точнее, протоидеология (каковой по сути и являлись народные предания, верования, обряды и элементы монотеизма), выполняла не столько политическую, сколько сугубо социальную функцию, обеспечивавшую равновесие и устойчивость внутриобщинного мира.
Этой же цели объективно служил и религиозный синкретизм, составлявший едва ли не главную особенность мировоззрения северокавказских народов. Язычество сложно и причудливо переплеталось с христианством и исламом, в одних случаях приспосабливаясь к ним, а в других — приспосабливая их к себе. Оно, будучи древнейшей идеологической системой, обладало колоссальным потенциалом самовоспроизводства. Политеизм был удобен своей простотой и непритязательностью: предметы поклонения — небо, земля, вода, роща, гора и т.д. — не приходилось искать, они не требовали перенапряжения человеческой фантазии, обременительных обрядов и большого жреческого штата. Христианство же и ислам предполагали церкви, мечети, пастырский персонал, строгую обрядовую дисциплину, более чувствительное ограничение свободы и более энергичную работу души и мысли.
Этнополитическая мозаика
Отсутствие политического и идеологического единства на Северном Кавказе сопровождалось недостатком единства культурного, духовного. Причина отчасти в том, что тамошние этносы не имели своей письменности. Опыты (сами по себе подчас блестящие) приспособления арабской графики к местным языкам были эпизодичными и малопродуктивными. Отсюда невозможность широкого использования богатств “национального” языка в социально-политических целях (кодификация законов, административно-судебное делопроизводство, массовая информация, пропаганда и т.д.).
Таким образом, Северный Кавказ XVI века — это огромная этнополитическая мозаика, одни элементы которой постоянно взаимодействовали и оказывали друг на друга то или иное влияние, другие находились в состоянии социально-экономической автаркии, которая надежно охранялась объективными природно-ландшафтными условиями и субъективным нежеланием открываться внешнему миру, воспринимавшемуся как враждебная среда.
Вне (или в очень слабой) зависимости от темпов формационного развития, крайне замедленных на Северном Кавказе, происходило интенсивное дробление этнополитического пространства, имевшее пагубные последствия всеобщего характера, а для отдельных этносов — катастрофические.
Признаки обратного процесса — формирования какого-то подобия политических агломераций хотя бы в субрегиональных рамках — отсутствовали напрочь. Борьба за власть, земли и “подданных” принимала ожесточенные формы, приводя к нескончаемым малым войнам с большим разрушительно-демографическим эффектом.
Глубоко разноречивая, разрозненная, путаная информация, оставленная нам теми, кто наблюдал политическую и социальную жизнь Кавказа извне, создает порой впечатление полного хаоса и перманентной войны всех со всеми. Во многом это действительно было так в силу огромной системно-деструктивной роли обычая кровной мести, обуздать который представлялось практически нереальным. Зачастую ссора (порой из-за форменного пустяка) двух мужчин, заканчивавшаяся гибелью одного из них, вырастала в многовековую кровную вражду между семьями, родами, племенами, сопровождаясь тяжелейшими последствиями и переселениями целых аулов, спасавшихся от кровомщения.
Когда жертвой становился какой-нибудь представитель высшей знати, то счеты сводились уже на другом уровне — между крупными, более или менее организованными политическими сообществами, принимая характер междоусобных войн, в ходе которых возникали сопутствующие цели, куда более масштабные, чем наказание обидчиков.
Кровная месть становилась поводом для решения совсем других задач, спусковым механизмом, позволявшим вырваться наружу давно вызревавшему столкновению в борьбе за господство над определенной территорией. В этой борьбе победа одних и поражение других могли менять локальную политическую ситуацию в разных направлениях, иногда упрощая ее, а иногда и усложняя.
В любом случае, даже помимо мощной цепной реакции, порождаемой вендеттой между влиятельными владетелями, тот комплекс причин, о котором говорилось выше, препятствовал попыткам придать северокавказскому политическому пространству более цельный и упорядоченный вид.
В течение многих веков с этим не могли справиться ни местные претенденты на роль “гегемонистов”, ни внешние завоеватели, у которых, казалось бы, были все средства и стимулы для наведения там элементарного порядка в целях осуществления хотя бы какого-то контроля над покоренным населением.
Точка зрения авторов, комментарии которых публикуются в рубрике
«Говорят эксперты МГИМО», может не совпадать с мнением редакции портала.
Служба на Северном Кавказе
РЕКОМЕНДАЦИИ
по порядку заключения контрактов с сотрудниками, перемещаемыми по службе в МВД по Республике Ингушетия и МВД по Чеченской Республике и их структурные подразделения
Сотрудник, изъявивший желание проходить службу в МВД по РИ и МВД по ЧР на контрактной основе, подает рапорт на имя руководителя органа внутренних дел по субъекту РФ, где он проходит службу, имеющего право откомандировывать за пределы органа внутренних дел. Непосредственный начальник сотрудника, изъявившего желание проходить службу в МВД по РИ или МВД по ЧР по контракту, докладывает руководителю органа внутренних дел характеристику на кандидата, а кадровый аппарат направляет его на прохождение медицинского освидетельствование в военно-врачебную комиссию и центр психодиагностики. Отбор кандидатов производится в строгом соответствии с предъявляемыми требованиями.
Материалы в отношении кандидатов, изъявивших желание проходить службу на контрактной основе (рапорт о прохождении службы по контракту, справка ВВК, ЦПД, справка-объективка, служебная характеристика) направляется в ГУ МВД России по СКФО. При составлении справок-объективок на кандидатов необходимо раскрывать все имевшиеся дисциплинарные взыскания за весь период службы сотрудников.
Командирование сотрудника к месту прибытия и его экипировка осуществляется за счет средств органа внутренних дел, где сотрудник проходил службу. Одновременно он освобождается от занимаемой должности и ему выдается денежный и вещевой аттестаты.
После заключения контракта первый экземпляр приобщается к личному делу сотрудника, второй – выдается ему на руки. Одновременно сотруднику выписывается предписание об откомандировании его для дальнейшего прохождения службы с указанием даты прибытия в МВД по РИ.
Сотрудники при истечении сроков действия контрактов о прохождении службы в органах внутренних дел Российской Федерации или при их прекращении либо расторжении по основаниям, предусмотренным пунктом 1 части 1, пунктами 3, 9, 19 или 21 части 2 статьи 82 Федерального закона от 30 ноября 2011 г. № 342-ФЗ «О службе в органах внутренних дел Российской Федерации и внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации», откомандировываются в территориальные органы МВД России, в которых они непосредственно перед переводом в МВД по Республике Ингушетия, МВД по Чеченской Республике или подчиненные им территориальные органы МВД России на районном уровне проходили службу.
Гарантии и компенсации, предоставляемые сотрудникам органов внутренних дел, участвующим в контртеррористических операциях и обеспечивающим правопорядок и общественную безопасность на территории Северо-Кавказского региона Российской Федерации устанавливаются Постановлением Правительства РФ от 09.02.2004 г. № 65 и Постановлением Правительства РФ от 29.11.2011 г. № 1174.
ОК УРЛС УМВД России по ЯНАО
Укрепление превенции радикализации на Северном Кавказе и в Татарстане
Сreative Сommons/Wikimedia, Источник: https://upload.wikimedia.org/wikipedia/commons/f/fe/Caucasus-political_en.svgПроект
В последние десятилетия территория Северного Кавказа неоднократно становилась местом военных действий и насилия. В особенности к этому можно отнести акт захвата заложников в Беслане (2004), унесшего жизни более 300 человек и оставивший неизгладимый след в сознании российского общества. Процессы идеологической радикализации, происходящие под воздействием идей национализма и религии, по-прежнему оказывают свое дестабилизирующее воздействие. На фоне низких социально-экономических перспектив подростки и молодые люди чаще всего становятся жертвами экстремистских догм.
Неправительственная организация «Немецко-русский обмен» (DRA – Deutsch-Russischer Austausch) разработала проект «Укрепление превенции радикализации на Северном Кавказе и в Татарстане», который реализуется вместе с партнерами из гражданских общественных организаций из России, Франции и Германии. Во всех трех странах помимо деятельности полиции и судебной власти, существует необходимость превентивных мероприятий. Соответствующие мероприятия, предлагаемые социальными службами и службами по работе с молодежью во время школьной или внешкольной деятельности вплоть до социально-психологической работы для жертвы и/или преступника, могут вовремя воздействовать на детей и молодых людей, а также предотвратить их становление на тропу идеологически обоснованного насилия.
В России, Германии и Франции уже существуют подходы по методическому развитию мероприятий, призванных предотвратить радикализацию населения. Однако заметен недостаток научно обоснованных структур в этой области. В Германии и Франции отсутствует профессиональный обмен между акторами в этой области.
Цели проекта
- Просветительская работа, а также повышение информированности касательно тем религиозного экстремизма, его идеологии, а также причин и последствий насильственного поведения;
- Выявление форм выражения процессов радикализации на раннем этапе. Следствием является снижение враждебных и антидемократических установок у молодежи, а также насильственного поведения. Кроме того мероприятия включают в себя защиту жертв и предотвращение насилия.
- Долгосрочная активизация и объединение специалистов для усиления превентивной работы на Северном Кавказе. Объединение в международные сети для дальнейшего развития и углубления работы в области предотвращения радикализма;
- Информированность и повышение готовности для применения превентивных мероприятий для всех участвующих сторон в России;
- Укрепление роли неправительственных организаций в России.
Как это можно реализовать?
В первую очередь, проект позволяет создать широкую межрегиональную и международную сеть экспертов для взаимного обмена опытом и знаниями. В результате этого объединения будет создана и расширена превентивная сеть, которая, в свою очередь, будет способствовать стабильному обмену между специалистами по вопросам превенции радикализации. Акторы из шести особо подверженных риску субъектов Российской Федерации (Чечня, Ингушетия, Северная Осетия, Кабардино-Балкария и Татарстан) станут активными участниками сети. Кроме того, проект включает конференции и дальнейшее обучение для специалистов, которые на основе образовательных мероприятий смогут разработать превентивные меры, направленные на работу с молодежью.
Партнеры проекта
Женщины за развитие (Women for development (WfD)), Чечня, области работы: гендерная проблематика, предотвращение радикализации, юридическая и социальная консультация на Северном Кавказе. Организация проводит дальнейшее обучение по расширению прав и возможностей для женщин, укреплению семьи, борьбе против домашнего насилия и методам предотвращения радикализма.
Destination Est (D’EST) — это франко-российская платформа, созданная для диалога между Россией и Францией, в особенности — между представителями российского гражданского общества и общественно-политическими кругами на разных уровнях во Франции. Деятельность включает в себя: образовательные программы во Франции для молодых представителей российского гражданского общества на разные тематики; экспертные миссии российских независимых экспертов и представителей российских НКО во Францию для встреч с ведущими французскими журналистами, политиками и экспертами; лоббирование идеи важности гражданского общества в России среди французских и европейских специалистов.
Северный Кавказ | OM.org
В то время как Кавказский регион состоит из народов, расположенных между Черным и Каспийским морями, Северный Кавказ конкретно относится к южной части Российской Федерации, включая республики Адыгея, Карачаево-Черкесия, Кабардино-Балкария, Север Осетия-Алания, Ингушетия, Чечня и Дагестан.
В регионе проживает более пяти миллионов человек, в том числе более 40 этнических групп; и хотя в целом в России примерно 66% христиан, большинство из этих последователей Иисуса не проживают на Северном Кавказе.Действительно, людям в этом районе может быть трудно достичь Евангелия по нескольким причинам, включая разнообразие культур и тот факт, что многие не имеют доступа к Библии на их родных языках. Исторически сложилось так, что политическая нестабильность и этнические конфликты также затрудняли доступ посторонних к людям Северного Кавказа с благой вестью об Иисусе. В результате ислам пронизывает все аспекты общественной жизни, и небольшие общины местных последователей Христа сталкиваются с сильным противодействием как со стороны общества, так и со стороны политических властей.
Несмотря на эти трудности, последователи Иисуса распространяют любовь Христа, вкладывая средства в понимание местных культур, создавая новые общины верующих и вооружая русских христиан, чтобы они поселились в регионе и достигли своих соседей и коллег. В регионе, где религия часто разделяет людей, местные верующие наводят мосты между этническими группами и языками, живя любовью Иисуса, которая приносит мир и единство.
Особые способы молитвы за Северный Кавказ
- У русских последователей Иисуса, переезжающих на Северный Кавказ, хватит мудрости нести евангельскую весть в своих новых общинах.
- Что русские церкви будут обременены для жителей Северного Кавказа и увеличат их поддержку христиан в этом районе.
- Что верующие в других частях мира, включая меня, также будут обременены и рассмотрят, как мы могли бы присоединиться к работе Бога на Северном Кавказе.
Знаете ли вы…Россия Северный Кавказ
… что самый крупный внутренний вооруженный конфликт в Европе происходит на Северном Кавказе России, особенно в Дагестане и Чечне?
Конфликт в российском регионе Северного Кавказа является крупнейшим внутренним вооруженным конфликтом в Европе, в котором российские правительственные силы выступают против вооруженных повстанцев, многие из которых стремятся создать региональную политическую единицу, основанную на шариате. Боевые действия оказали разрушительное воздействие не только на жизнь мирных жителей, но и на свободу вероисповедания во всем регионе.
Наблюдатели сообщают, что с конца 1990-х годов салафитская форма ислама распространяется на Северном Кавказе, особенно в Дагестане. Его рост обусловлен негативным официальным отношением к консервативным мусульманам, местными религиозными и этническими традициями, связями с чеченским конфликтом и ролью местных религиозных лидеров. Большинство местных салафитов миролюбивы, но сталкиваются с трудностями при интеграции в местные общества и экономику. В Дагестане, наиболее жестоком регионе Северного Кавказа, салафитские общины запрещены, но местное правительство предприняло усилия по достижению общественного консенсуса в отношении ислама.Однако этой инициативе могло помешать убийство в августе 2012 года Саида Афанди Ацаева, ключевого местного суфийского лидера. В декабре 2012 года были арестованы три человека, которые предположительно помогали террористке-смертнице.
Назначенный Кремлем президент Чечни Рамзан Кадыров наблюдает за массовыми нарушениями прав человека, в том числе свободы вероисповедания. Он искажает чеченские суфийские традиции, чтобы оправдать свое правление, установил репрессивное государство на основе своего личного религиозного диктата и приказал носить исламские хиджабы в общественных зданиях.Кадыров похвалил убийство как минимум девяти женщин за «нескромное поведение» с 2008 года; убийцы не предстали перед судом. Кадырова и его люди обвиняются в убийствах, пытках и исчезновениях оппонентов и правозащитников в России и за рубежом. К началу 2013 года ЕСПЧ вынес более 210 постановлений против России за нарушения прав человека в ходе кампании по борьбе с повстанцами в Чечне. С начала конфликта около 160 000 чеченцев получили статус беженцев в Европе.
Другая республика Северного Кавказа, Кабардино-Балкария, была местом народного конфликта в 2005 году, отчасти из-за закрытия всех мечетей в ее столице, Нальчике.USCIRF недавно получил сообщения о жестоком обращении с заключенными, осужденными за их предполагаемую роль в тех событиях. Рустам Мацев, адвокат, защищавший заключенных Нальчика, якобы получил угрозы смертью в июне 2012 года.
Возвращение на Северный Кавказ
Уровень 4: Строгий
Этот намеренно очень увлекательный (из-за характера мест назначения) тур для небольших групп подходит только для настоящих исследователей: для тех, у кого любопытство выше среднего, а также исключительная гибкость и терпение.Программа включает в себя сложные сухопутные поездки, в том числе по крутым, неровным, однополосным горным дорогам с использованием полноприводных автомобилей, с некоторыми очень долгими днями вождения. Также включены номера в деревенском стиле, некоторые без одноместных комнат и надежного постоянного электричества. Есть также долгие дни ходьбы и стояния во время путешествия, трудоемкие административные проверки, ношение собственного багажа, немощеные тротуары и улицы, неровные поверхности и ступени, отсутствие поручней, значительный подъем по лестнице и отсутствие лифтов.Если вы полагаетесь на электричество для CPAP или по любой другой причине, у вас должна быть собственная батарея или другой запасной вариант, или, пожалуйста, пересмотрите свое участие. О присоединении должны подумать только те, кто хорошо подходит для путешествий и согласен с местными стандартами удобств и услуг, а также с физическими проблемами тура. Если вы ищете менее авантюрный опыт, МИР предлагает другие варианты запланированных небольших групповых туров с более комфортным размещением, которые не предполагают посещения отдаленных и неразвитых северных регионов Северного Кавказа.
Путешественники должны иметь возможность проходить не менее двух миль в день, не отставая от попутчиков по разнообразной местности, включая деревни, грунтовые дороги и т.п. Некоторые поездки в крутых горных условиях с плохими дорогами на высоте и без ограждений могут длиться до 12 часов. В этой программе используются очень простые гостевые дома — туалеты часто используются совместно всеми членами группы, как и душевые, а в гостевых домах может не быть электричества.К некоторым достопримечательностям можно добраться только пешком или по пересеченной местности, а к некоторым можно подняться только по крутым лестницам с высокими неровными ступенями. Кроме того, на некоторых участках могут быть крутые ступеньки внутри узких проходов с ограниченным освещением. Лифтов нет ни на туристических объектах, ни во всех отелях.
Варианты размещения будут варьироваться от двух, трех и четырехзвездочных отелей до частных пансионов и семейных домов. В общей сложности одна ночь проводится в гостевом доме или частном доме в семье.Туалет и душ являются общими и не находятся в спальнях. Одноместные номера не доступны на эту одну ночь. Все путешественники, даже те, кто платит частичную одноместную надбавку, при необходимости будут сопоставлены с другими членами группы. Некоторые сайты, посещаемые по маршруту, требуют, чтобы женщины носили скромную исламскую одежду. При необходимости верхняя одежда будет предоставлена на сайте, о котором идет речь, поэтому нет необходимости приносить специальную одежду.
Другие проблемы включают общие недостатки в туристической инфраструктуре этих развивающихся направлений, в том числе те, которые могут вызвать трудности при ходьбе, такие как грунтовые тротуары, неровные поверхности и ступени, улицы с засыпанной грязью, разбитый тротуар (улицы или тротуары) и общее отсутствие поручни или пандусы.Предыдущие путешественники также сталкивались с проблемами с водопроводом, бюрократическим обслуживанием, разнообразием местных продуктов, а также наличием и качеством общественных туалетов.
Молчание и голос Северного Кавказа
АРБАХАН МАГОМЕДОВ
Принято считать, что Москва долгое время подавляла всю общественную активность на Северном Кавказе. Дагестан, самая большая республика региона, практически находился в осаде на протяжении большей части президентского срока Владимира Путина. Практически до 2014 года, года аннексии Крыма, Дагестан неоднократно подвергался спецоперациям милиции.Прозвище КТО, которое звучит как русское слово, означающее «кто», но которое на самом деле означает «контртеррористическая операция», стало жутким словом, ассоциируемым в умах людей с произвольными убийствами и разрушениями.
Эта политика завершилась крупной спецоперацией в горном селе Гимры, примерно в пятидесяти милях от столицы Дагестана Махачкалы, которая длилась полных шесть лет, с конца 2007 года до конца 2013 года. название в регионе. Все знают его как родину двух популярных лидеров Кавказа XIX века — Гази-Магомеда и Шамиля.
Шамиль стоял за квазигосударством, существовавшим на территории современной Чечни и горного Дагестана, и в течение тридцати лет сопротивлялся попыткам России завоевать Кавказ. Таким образом, для многих в регионе имя Шамиля является синонимом идей национальной свободы и независимости. Поэтому контртеррористические операции вокруг села были расценены как акты умышленного запугивания и методичного уничтожения символа кавказского сопротивления.
Местные жители сообщали о грабежах и других правонарушениях со стороны сотрудников спецподразделения полиции, дислоцированных вокруг села.Жители жаловались на похищения, которые не расследовались и остались безнаказанными, но безрезультатно. Некоторые стихийные протесты действительно имели место, но мало кто принимал в них участие, и ни один из них не рассматривался как гражданский или политический. В основном интересовались родственниками погибших.
Между тем с приближением зимних Олимпийских игр 2014 года давление в регионе усилилось. Весной 2013 года завершился последний и самый жестокий этап контртеррористической операции в селе Гимры. Теперь в регионе воцарились тишина и отчаяние.
Елена Милашина, известный доблестный журналист Новой газеты , которая в прошлом году раскрыла преследование ЛГБТ-сообщества в Чечне, недавно написала, что «многолетний бесчеловечный эксперимент превратил чеченцев в нацию страха. . »
Я бы не согласился. В августе 2018 года в Чечне оплакивали смерть Юсупа Темирханова, чеченца, который в 2011 году застрелил полковника Юрия Буданова. Во время Второй чеченской войны Буданов похитил, изнасиловал и убил восемнадцатилетнюю чеченскую девушку Эльзу Кунгаеву.Суд признал Буданова виновным в похищении и убийстве, лишил его воинского звания и приговорил к десяти годам лишения свободы, из которых бывший полковник отсидел восемь с половиной лет. Позже Буданов был убит в Москве.
Темирханов был признан виновным в убийстве Буданова и умер в тюрьме. Его похороны всколыхнули весь Северный Кавказ. Чтобы засвидетельствовать свое почтение, пришли десятки тысяч человек, не только из Чечни. К толпе присоединились даже некоторые чеченские официальные лица.Сообщения, в которых Темирханов назван «шахидом, отдавшим свою жизнь за чеченский народ», стали вирусными в чеченских социальных сетях. Президент Чечни Рамзан Кадыров также посетил поминальную службу и попытался найти баланс между поддержкой преобладающих национальных чувств и заявлением о своей лояльности Кремлю. Вероятно, поэтому он официально утверждал, что в деле Темирханова произошла судебная ошибка, прикрытие, которое позволило Кадурову присутствовать на похоронах человека, ошибочно обвиненного в убийстве, а не человека, убившего бывшего российского офицера.
Следующие массовые демонстрации прошли в небольшой Республике Ингушетия к западу от Чечни в октябре 2018 года. Ингушское население вышло на улицы в знак протеста после обмена землей с Чечней, который должен был помочь демаркации административной границы между двумя странами. регионы. Ежедневно в несанкционированных митингах участвовало от 5 до 10 тысяч ингушей, поскольку большинство населения рассматривало демаркацию границы как закулисную сделку между лидерами Ингушетии и Чечни. Ингушский общественный деятель Магомед Муцольгов назвал эти события «революцией достоинства», напомнив, на каком языке украинцы относятся к восстанию на Майдане в Киеве в 2013–2014 годах.Протесты в Ингушетии продолжались в 2019 году, а столкновения с полицией произошли совсем недавно, в конце марта.
Но вопрос остается. Почему молчал Северный Кавказ, когда много лет разрушалось село Гимры, исторический символ кавказского сопротивления? Почему кавказское общество было тихим, когда власти загоняли местную молодежь в леса и пещеры, делая то, что большинство жителей считали созданием нарратива «террористического подполья»? На Кавказе принято думать, что федеральные власти целенаправленно представляли исламско-политические движения, распространявшиеся в регионе, как по своей сути «террористические».”
Почему Кавказ молчал, когда федеральные власти лишили город Дербент, древнюю крепость на берегу Каспийского моря, расположенную в Дагестане, его статуса старейшего города России? Москва нуждалась в таком ярлыке для Херсонеса, археологического памятника в Крыму, который сейчас считается старейшим обитаемым городским районом России.
Репрессивная политика России на Северном Кавказе — не единственный ответ на эти вопросы. Чтобы упростить ситуацию, большинство кавказских регионов России до недавнего времени были активными сторонниками того, что можно было бы назвать «путинизмом».«В течение многих лет народы Северного Кавказа подписывались под договором, заключенным Москвой со всеми другими российскими регионами: экономические возможности в обмен на безоговорочную лояльность Кремлю. Жители Чечни, Дагестана, Ингушетии и других регионов наслаждались вновь обретенным благосостоянием; они были счастливы делать покупки и устраивать роскошные свадьбы, игнорируя контрагента по контракту.
Существует ряд теорий, почему Северный Кавказ внезапно стал громче в 2018 году.Мой вывод прост: в последние годы влияние Москвы на общества Северного Кавказа несколько ослабло. Сегодняшняя Москва воюет на нескольких фронтах: на Украине, в Сирии, против Запада. Эти новые причины вытеснили Северный Кавказ из списка главных приоритетов Кремля. Сейчас большой вопрос заключается в том, могут ли эти примеры гражданской самоорганизации перерасти в более широкую политическую мобилизацию. Это может произойти, если Москва продолжит ослаблять свою хватку в регионе.
Это второй из наших мини-сериалов о жизни в глухой провинции России, вдали от центров политической силы Москвы и Санкт-Петербурга.Петербург. Предыдущий материал был о «Голосе тундры», интернет-группе, защищающей интересы местных сообществ от натиска нефтяных компаний, созданной молодым оленеводом с Крайнего Севера России.
Пандемия пронизывает российский Северный Кавказ
Северный Кавказ — самый этнически разнообразный и беспокойный регион Российской Федерации . В административном отношении он разделен на семь автономных республик с разной степенью этнической неоднородности и склонности к насилию.Москва вела две войны против сепаратистской Чечни за два десятилетия и в конечном итоге смогла обеспечить контроль над территорией, установив и поддержав местного авторитета Рамзана Кадырова в качестве правителя республики. Однако движение за самоопределение приобрело исламистский оттенок и распространилось на другие республики Северного Кавказа. После многих лет кровавой кампании по подавлению восстания и вливания финансовых средств Москва к 2019 году практически искоренила повстанческое движение в регионе.Он по-прежнему отстает с точки зрения социально-экономического развития среди других регионов России, и новый коронавирус усугубляет существующие проблемы .
Общая статистика случаев COVID-19 и связанных с ним смертей в России весьма противоречива. При почти 14000 официально подтвержденных случаев COVID-19 и пневмонии Республика Дагестан в настоящее время является наиболее пострадавшей территорией на Северном Кавказе. Эта территория также дает представление о том, что может происходить с официальным подсчетом смертей от коронавируса в России.В республике 16 мая умерло более 650 человек (более 40 из них — медики). В больницах находятся более 7000 человек. Несмотря на ужасающие цифры, республиканские власти сделали вид, что ситуация управляемая. Только 29 смертей официально подтверждены как смертельные случаи, вызванные новым коронавирусом. Остальные смертей связаны с пневмонией и не включены в официальную статистику жертв COVID-19. Если бы уровень смертности от COVID-19 и пневмонии по всей России был таким же, как в Дагестане, по стране было бы около 34000 таких смертей.Официальная цифра для России на 14 мая составляла немногим более 2600 смертей.
Некоторые муниципалитеты Дагестана сообщают, что больше не справляются с притоком новых пациентов. Власти заблокировали второй по величине город республики, Хасавюрт (население около 130 000 человек) 3 мая. Его главная больница исчерпала возможности для приема новых пациентов, так как существующие 250 мест были заполнены. Врачи Хасавюртского медицинского учреждения заявляют, что находятся под крайним давлением, и ссылаются на отсутствие рекомендованных лекарств для лечения пациентов с новым коронавирусом.Некоторые муниципалитеты Дагестана начали благотворительные кампании, чтобы справиться с кризисом. Они говорят, что помощи, направленной республиканскими и российскими федеральными властями , недостаточно и существует угроза массовых человеческих жертв.
Айна Гамзатова, супруга муфтия (мусульманского религиозного лидера) Дагестана, обратилась к общественности с просьбой помочь больницам республики. Она вместе со своей семьей заразилась коронавирусом и госпитализирована в Махачкале.Более того, по словам Гамзатовой, больше всего от болезни пострадал ее муж, муфтий Ахмад Абдулаев. Она заявила, что в больницах столицы Дагестана отсутствуют жизненно важные ресурсы и медицинское оборудование, такое как томографы, аппараты ИВЛ и другое оборудование.
Интересно, что местные источники утверждают, что дагестанские салафиты (приверженцы так называемого «неофициального ислама») быстро отреагировали на обрушившуюся на регион волну коронавирусной инфекции , остановив коллективные пятничные молебны , а дагестанские суфии (представители «официального ислама») ) несколько медленнее откладывали коллективные молитвы.
Соседи Дагестана, похоже, чувствуют себя лучше, но их относительно хорошая статистика может быть отнесена на счет лучшего сокрытия, а не реального улучшения ситуации с пандемией. К 17 мая в Ингушетии зарегистрировано 35 смертей и почти 1500 случаев коронавируса. По оценкам, в Чечне зарегистрировано 9 смертей и около 1000 случаев заболевания. В Северной Осетии зарегистрировано 15 смертей и более 2000 случаев заболевания. В Кабардино-Балкарии зарегистрировано 7 смертей и около 1800 заболевших. В Карачаево-Черкесии зарегистрировано 4 случая смерти и около 650 случаев заболевания.В Адыгее умерло 8 человек, зарегистрировано 400 больных. Поскольку Дагестан (с населением около трех миллионов человек) является самой большой республикой на Северном Кавказе, эти меньшие территории (Ингушетия, около 0,5 миллиона; Чечня, 1,5 миллиона; Северная Осетия, 0,7 миллиона; Кабардино-Балкария, 0, 9 млн; Карачаево-Черкесия 0,5 млн; Адыгея 0,5 млн), вероятно, будут иметь меньшее количество смертей и инфицированных. Однако такие большие расхождения трудно объяснить , если только статистика не была подтасована.
Наряду с кризисом в области здравоохранения, экономика региона также находится в упадке. Многие жители Северного Кавказа уже полностью лишились средств к существованию, а некоторые прибегли к отчаянным мерам. 20 апреля во Владикавказе, Северная Осетия, прошла крупная акция протеста. Протестующие требовали отставки губернатора области , улучшения жилищных условий и освобождения лидера оппозиции. Власти арестовали множество демонстрантов, но также пообещали поддержать наиболее уязвимые семьи республики.
По соседству, печально известный спикер чеченского парламента Магомед Даудов осудил отца восьмерых детей за просьбу о помощи. Мужчина оказался без работы из-за ограничений, введенных в связи с коронавирусом. Чиновник сделал заявителю выговор и сказал ему продать машину, чтобы «выиграть время».
Вместо того, чтобы помогать людям оставаться дома и избегать заражения, похоже, что некоторые республиканские правительства на Северном Кавказе просто позволили жителям заниматься своими делами в обычном режиме.Региональные власти лишены ресурсов для оказания любой массивной помощи , и — в отличие от Рамзана Кадырова в Чечне — многим республиканским лидерам фактически не хватает местного репрессивного аппарата, чтобы подавить назревающие протесты. Итак, чтобы избежать социального взрыва, другие губернаторы на Северном Кавказе симулируют введение режима самоизоляции, но на самом деле не применяют его. Например, в Дагестане все рынки, как сообщается, продолжают работать в обычном режиме.
Российское федеральное правительство пообещало кредиты под низкие проценты для предприятий, которые сохранят свою рабочую силу.Однако наблюдатели скептически относятся к тому, что Кремль собирается поддерживать этот сектор каким-либо значимым образом. Вместо этого власти, похоже, энергично продвигают кампанию по связям с общественностью, но с небольшими реальными вливаниями средств .
Низкие цены на нефть якобы вынудили Москву сберечь ресурсы на черный день. Однако многие российские аналитики утверждают, что черный день уже наступил, и центральное правительство должно начать использовать эти деньги, чтобы помочь российским гражданам пережить нарастающий кризис.По крайней мере, до сих пор регион Северного Кавказа , по-видимому, оставлен в основном на произвол судьбы , получая от федерального правительства незначительные или никакие ресурсы, помимо докризисных субсидий. Но если экономическая ситуация сохранится или продолжит ухудшаться, губернаторы легко могут оказаться в ловушке между безразличной или бессильной Москвой и разгневанными местными жителями. Таким образом, некоторые из этих лидеров столкнутся с трудным выбором: либо встать на сторону своих избирателей, подавить недовольство, либо уйти в отставку.
Более ранняя версия этой статьи появилась 6 мая 2020 г. на веб-сайте Jamestown Foundation
Насилие и конфликты на российском Северном Кавказе в JSTOR
AbstractС 2006 года произошло значительное снижение уровня боевых действий в Российской республике Чечня между федеральными войсками и чеченскими повстанцами, что указывает на существенное ослабление повстанческого движения. Однако насилие в регионе полностью не утихло; действительно, он распространился на соседние регионы Северного Кавказа.Сегодня рыхлая сеть формально автономных воинствующих групп, или исламских джамаатов, сложилась по всему Северному Кавказу, в первую очередь в мусульманских республиках Ингушетия, Дагестан, Карачаево-Черкесия и Кабардино-Балкария. Исламские идеалы, кажется, направляют и вдохновляют большую часть террористического насилия, хотя они перемешаны с глубокими националистическими настроениями, особенно среди повстанческих групп в Чечне. Однако тонкости насилия на Северном Кавказе гораздо сложнее и лишь частично связаны с распространением радикального ислама и сепаратистских устремлений.Другие основные факторы, такие как сохранение дискредитированных и коррумпированных правящих элит, сохранение серьезных экономических трудностей, безработица среди молодежи и социальное отчуждение, а также отсутствие надлежащих и эффективных каналов политического выражения, также являются движущей силой насилия. Хотя события на Северном Кавказе почти никогда не освещаются в западных СМИ, они имеют серьезные последствия для Европы и мира в целом. Расширение Европейского Союза и включение Украины и трех стран Южного Кавказа в политику соседства ЕС приблизили эти страны и прилегающие районы Северного Кавказа к ЕС.В результате события на Северном Кавказе больше не являются исключительной компетенцией стран региона. Существует риск того, что нестабильность и насилие на Северном Кавказе могут распространиться на районы, которые приобретают все большее значение не только для Европы, но также для США и Атлантического союза.
Информация о журналеInternational Affairs — ведущий британский международный журнал связи. Основана и редактируется Королевским институтом международных отношений. в Лондоне он не только разработал очень ценный взгляд на европейскую политику. дебаты, но также стал известен своим освещением вопросов глобальной политики.Он обеспечивает стимулирующее и международное сочетание авторов и опирается на лучшие дебаты как на английском, так и на иностранном языке. Статьи, все полностью рецензируются, заказываются из широкого круга авторитетных и интересных писатели, которые могут сказать что-то новое и оригинальное на важные темы. Кроме того, в журнале International Affairs есть обширные книжные обзоры раздел, содержащий до 100 обзоров ежеквартально, написанных экспертами поле. JSTOR предоставляет цифровой архив печатной версии International Дела.Электронная версия журнала «Международная жизнь» доступно на http://www.interscience.wiley.com. Авторизованные пользователи могут иметь доступ к полному тексту статей на этом сайте.
Информация об издателеOxford University Press — это отделение Оксфордского университета. Издание во всем мире способствует достижению цели университета в области исследований, стипендий и образования. OUP — крупнейшая в мире университетская пресса с самым широким глобальным присутствием.В настоящее время он издает более 6000 новых публикаций в год, имеет офисы примерно в пятидесяти странах и насчитывает более 5500 сотрудников по всему миру. Он стал известен миллионам людей благодаря разнообразной издательской программе, которая включает научные работы по всем академическим дисциплинам, библии, музыку, школьные и университетские учебники, книги по бизнесу, словари и справочники, а также академические журналы.
Тур по Северному Кавказу — Original World Travel Групповой тур по Северному Кавказу: Original World Travel
День 1: Прибытие в Махачкалу через Москву
Встреча по прибытии и переезд.
День 2: Махачкала-Дербент
Наслаждаемся прогулкой по Старому городу и посещаем репетицию городского танцевального ансамбля, чтобы познакомиться с традициями кавказских танцев. Во второй половине дня переезд в Дербент.
ПРИСОЕДИНЯЕТСЯ ОТ НАШЕГО ОТКРЫТИЯ ТУР НА КАВКАЗ:
День 2: Поездка Баку-Губа-Дербент
Мы едем в Губу, столицу Губинского района Авербаджи. У нас будет возможность встретиться с Айкун Агамирзаевой и Фатимой Агамирзаевой, лидерами возрождения традиции ковроткачества в Губе.Вперед до Красной Слободы (пригород Губы). Это большая еврейская община. Есть группа больших причудливых домов, которые сильно отличаются от других частей города. Обедаем с еврейской семьей в их доме. После этого переезд в Дербент.
День 3: Экскурсия по Дербенту на целый день
Мы исследуем Старый город со многими историческими достопримечательностями ЮНЕСКО и познакомимся с местными жителями. Цитадель, древний город и крепостные постройки Дербента были частью северной линии Персидской империи Сасанидов
.День 4-5: Деревни Дагестана
Мы отправляемся в сельскую местность, посетив несколько деревень.Ювелирные изделия Кубачи выставлены в Метрополитен-музее в Нью-Йорке и в Эрмитаже в Санкт-Петербурге. Мы встретимся с мастерами и понаблюдаем за их жизнью. В селе Балхар мы встречаем местные (очень архаичные!) Гончарные традиции. Балхар — очень традиционная фотогеничная высокогорная деревня Лаков. Село Чох в Аварских горах известно архитектурой XIX века.
День 6: Горы Чечни
По дороге остановка для прогулки в Карадахский каньон; затем посетите село Рахата, чтобы увидеть, как делают бурки и урбеч (традиционная дагестанская нутелла).Вечером прибудем к озеру Кезеной-ам, на границе Чечни и Дагестана.
День 7: Грозный
Совершите поездку по городу и посетите музей Ахмада Кадырова — первого президента Чечни. Вечером отведаем традиционную вайнахскую кухню.
День 8: Горы Ингушетии
Сегодня утром после посещения музея Донди-Юрт — частного этнографического музея Адама Сатуева, мы едем 3,5 часа в горы Ингушетии.Во второй половине дня мы посетим Тхаба-эрды — одну из самых древних христианских церквей России, Вовнушки — самые впечатляющие башни, вероятно, всего Кавказа, построенные на вершине скал. На закате мы увидим долины Джейрах и Таргим с перевала Цей-Луам.
День 9-10: Северная Осетия: Владикавказ
Короткая поездка во Владикавказ — столицу Северной Осетии. Владикавказ был центром западной культуры на Кавказе с XIX века. Владикавказ был центром западной культуры на Кавказе с XIX века.Мы увидим множество образцов русской современной архитектуры начала XX века, посетим музеи и ощутим мультикультурный дух города, посетив Кирче, православную и армянскую церкви и суннитскую мечеть. Вечером встретимся с ансамблем традиционной осетинской музыки.
Северная Осетия
День 11: Горы Северная Осетия
Мы снова направляемся в горы, чтобы посетить святые места традиционной Осетии, смесь язычества и христианства.Мы посетим горные долины и пересечем пару живописных перевалов. В конце дня мы прибудем в «Город мертвых» возле села Даргавс, огромный комплекс средневековых склепов.
День 12: Нальчик
Мы отправляемся в Нальчик, столицу Кабардино-Балкарской Республики, Россия, расположенный в предгорьях Кавказских гор.
День 13: Эльбрус
Сегодня у нас будет внедорожный тур в Приэльбрусье. У нас будет возможность увидеть Mt.Эльбрус с его базы.
Эльбрус, спящий вулкан, является самой высокой горой в Европе и десятым по величине пиком в мире.
День 14: Пятигорск и другие курортные города
Мы исследуем архитектурное наследие того времени, а также испытаем советские грязевые ванны и тренажерный зал XIX века.
День 15: Северная Осетия: Алания-Архыз
Путешествие в горы Карачай, где хранится наследие Алании — средневекового государства могучих воинов.Мы увидим церкви X века в живописных горах. Также мы посетим самый большой радиотелескоп на Земле и пообщаемся с работающими там российскими учеными.
День 16: Мезмай
Сегодня мы отправимся в путешествие по равнинам Краснодарского края и Республики Адыгея. В пригороде Майкопа мы посетим дом Замудина Гучева и его музей. Замудин — мастер ткачества адыгских ковров и адыгской музыки. Вечером мы приедем в село Мезмай, чтобы познакомиться с культурой казачества и русских колонистов.
День 17: Сочи
Этим утром либо прогуляйтесь по лесу, либо посетите местных жителей, чтобы понаблюдать за образом жизни россиян на крайнем юге страны.
Сегодня днем мы садимся на скоростной поезд до Сочи. Ранним вечером прогулка по центру Сочи.
День 18-20: Восточная Абхазия
Мы отправляемся в Абхазию, спорную территорию на восточном побережье Черного моря. Абхазия и Южная Осетия — частично признанные республики на Кавказе, претендующие на независимость от Грузии.Мы посетим старинные русские курортные города, и Мюссера, заброшенный городок в джунглях Пицундо-Мюссерского заповедника, Сухуми, столицу Абхазии и несколько небольших деревень.
День 21: Возвращение в Сочи
Сегодня мы посетим небольшой городок Новый Афон в 40 минутах езды от Сухума. Здесь мы посетим руины первой столицы Абхазского царства, затем огромную Новоафонскую карстовую пещеру, Новоафонский монастырь и другие места.
Затем мы едем 1 час и наслаждаемся прощальным ужином в Старой Гагре в лучшем ресторане страны с традиционными абхазскими танцами.
Пересечь границу и вернуться в Сочи, Россия (20 минут езды до границы, 1 час на прохождение пограничных формальностей). Трансфер 30 минут в гостиницу возле аэропорта. Рейсы могут отправляться поздно ночью или рано утром.
День 22: Отправление
Трансфер в аэропорт для вылета.