На реке — рассказ Александра Куприна
Рассказ Александра Ивановича Куприна «На реке»
— Паныч! А паныч? — послышался за окном торопливый шепот.
Я лежал на кровати не раздеваясь, и, как ни боролся с дремотой, но именно в эту самую минуту она уже начинала закачивать меня своим томным дыханием. Вслед за шепотом раздался осторожный, но настойчивый стук пальцев по стеклу. Это вызывал меня наш старый повар Емельян Иванович, с которым мы уговорились идти ночью ловить на мясо раков. Я встал и, стараясь не шуметь, отворил окошко. Через минуту я уже очутился на земле, возле Емельяна Ивановича, дрожа спросонок и от волнения, возбуждаемого во мне предстоящим удовольствием.
С непривычки я сначала ничего не мог рассмотреть.
Ночь была так черна, как бывают только черны жаркие безлунные июльские ночи на юге России. В неподвижном, точно ленивом воздухе стоял тягучий, сладкий аромат резеды, наполнявшей палисадник, и нежный, но приторный запах цветущей липы.
Ни один звук не нарушал глубокой тишины, кроме далекого, утихающего тарахтенья телеги.
— Нет, нет, никто не слыхал… Вы все захватили, Емельян Иванович? И сачок? И мясо? И лейку?
— Тсс… не шумите, паныч… Мамашенька проснутся, так нас обоих заругают… Ну идем, что ли.
Мы пошли вдоль пустыря узкой дорожкой, между двумя стенами густого, высокого, гораздо выше человеческого роста бурьяна… Мне все казалось, что вот-вот я натолкнусь на какое-то препятствие, и потому я часто останавливался и, крепко жмуря глаза, протягивал вперед руки. Мне было несколько жутко, но новизна впечатлений, а главное — их запретность, придавали им такую острую прелесть, что даже и теперь, через двадцать пять лет, вспоминая об этой ночи, я испытываю радостное и тоскливое стеснение в груди.
Вдруг я натолкнулся на Емельяна Ивановича. Он стоял и копошился над чем-то в темноте.
— Что вы делаете, Емельян Иванович? — спросил я, ощупывая руками его спину.
Старик, видимо, старался что-то отвинтить. Он отвечал мне с расстановками, тяжело пыхтя от усилий:
— Да вот хочу… ишь ты, как завернули, прах их возьми… хочу… крышку снять с факела… заржавела, должно быть… ну, теперь пошла… пошла… готова!
Я услышал чирканье спички, и керосиновый факел вспыхнул красным, коптящим, колеблющимся пламенем. Лицо Емельяна Ивановича сделалось суровым и странно изменилось. От густых бровей, носа и усов легли на него длинные, косые дрожащие тени. Мы пошли дальше. Теперь мне стало еще жутче, чем в темноте. Хорошо знакомые кусты бурьяна казались толпою обступивших нас со всех сторон призраков, тонких и расплывчатых. Пламя факела трепетало с тихим рокотом, длинная тень шедшего впереди Емельяна Ивановича металась то вправо, то влево, а длинные призраки волновались, забегали вперед, падали на землю и быстро убегали назад, исчезая в темноте за моей спиною; иногда они вдруг сдвигались в тесную толпу и покачивались, точно о чем-то сговариваясь между собой.
Перед нами расстилалось поле. Запах липы сменился острым запахом росистой травы и меда. От недалекого Булавина повеяло прохладой. В степи кричали миллионы кузнечиков, и кричали так странно, громко и ритмично, что казалось, будто кричит всего один кузнечик.Мы спустились к узенькой речке, которая ровной, спокойной, темной полосой протекала между невысокими, но крутыми берегами, поросшими густым лозняком. Около берега вода мелодично и монотонно хлюпала, огибая заливчики и обнажившиеся корни кустов. Емельян Иванович выбрал между двумя ивами удобное сухое местечко и воткнул длинную палку факела в глинистое дно, недалеко от берега. На воду тотчас же легло большое, дрожащее мутно-коричневое пятно, в середине которого зарябилось яркое отражение огня.
Наши приготовления были несложны. Мы обвязали тонкой бечевкой крест-накрест большой кусок мяса; на аршин выше пристроили поплавок из сухой веточки, и затем Емельян Иванович опустил эту приманку в воду, держа другой конец в руках. Я должен был с сачком, сделанным из моей старой соломенной шляпы, дожидаться, когда рак появится над водой, чтобы подхватить его.
Жирное мясо опускалось очень медленно, точно тая в коричневой воде. Я долго еще видел его под водою; наконец оно исчезло, и поплавок стал неподвижно.— Вот мы теперь с вами, паныч, и табачок покурим,- сказал Емельян Иванович, усаживаясь получше и расправляя ревматические ноги.- Ишь, на том берегу и лошадки пасутся… травку себе кушают…
Я загородил глаза ладонью от света. Река в этом месте была не широка, всего шагов десять или пятнадцать, и я разглядел двух лошадей. Одна — белая стояла боком и, повернув к нам костлявую шею, смотрела на нас пристально и равнодушно. Дальше за ней виднелась только морда, наклоненная к земле, и связанные ноги другой лошади, должно быть, гнедой или рыжей масти; я слышал, как она звучно фыркала и хрустела челюстями, пережевывая траву. Еще дальше глаз тонул в непроницаемой, густой тьме, из которой выдвигалось вперед несколько ближних кустов, захваченных светом факела; сплошные купола их бледных, тонких и длинных листьев казались какой-то причудливой оперной декорацией.
Поплавок дрогнул и стал колыхаться.
Я зашептал взволнованно:
— Емельян Иванович… Клюет! Тащите ради бога!..
Но старик только покачал с досадою головой. Поплавок продолжал двигаться, описывая круги и изредка коротко ныряя передней частью под воду. Я — стараясь не дышать, упершись ногами в торчащий из реки пень и протянув вперед палку с сачком — мучился нетерпеливым ожиданием. Вдруг поплавок совершенно исчез под водою. Емельян Иванович медленно потянул веревку вверх. Через минуту я увидел казавшийся громадным кусок мяса и клешни вцепившегося в него рака.
— Держите! — воскликнул старик и быстро дернул за веревку.
Я поставил сачок… Наши движения инстинктивно и ловко сошлись: в сачке, из которого звонко капала в реку вода, бился, судорожно щелкая шейкой, огромный черный рак. Емельян Иванович взял его двумя пальцами за спину и с торжеством поднял на воздух. Рак был более полутора четвертей. Он продолжал щелкать шейкой, поводил в стороны передними лапами, сводя и разводя клешни, и шевелил длинными усами.
Емельян Иванович бросил его в лейку.После первого рака ловля пошла очень успешно. То и дело старик вытаскивал из сачка черных уродов, радуясь им так же искренно и громко, как и я, десятилетний мальчишка. И к каждому раку он непременно приговаривал что-нибудь забавное, прежде чем его опустить в лейку.
Или:
— Мое почтение, господин Раковский. Ждали с нетерпением вашего приезда. Милости просим.
Три или четыре рака от нас ушли. В этих случаях мы горячились и осыпали друг друга едкими упреками. Но едва поплавок вздрагивал в воде,- наша вражда мгновенно утихала, и мы снова с дрожащими от волнения руками, шепотом подзадоривали друг друга:
— О-о! Вот как потянул! Должно быть, громадный Раковецкий клюет!..
В младенческом восторге мы называли наших жертв самыми чудовищными именами. Необычное бодрствование, красота ночи и страсть рьяных рыболовов взволновали и опьянили нас.
Но после десятка дело пошло хуже. Двенадцатого рака мы дожидались около четверти часа.
— Что это ничего не ловится. Емельян Иванович?- спросил я раздраженно.
Он развел руками.
— Господь его знает. А может быть, те, что от нас по вашей милости ушли, взяли да и рассказали другим, какие мы есть на свете хитрые люди. Почем знать?
— Ну вот пустяки! Разве может рак рассказывать что-нибудь? У него и голоса-то нет…
— Э! Вы не говорите так. У него голоса нет, нет, а все-таки он — животное умное. Даром что! Уж как-нибудь там… жестами, что ли, а наверно передаст…
Мы молчали, на меня нашло то странное, неподвижное очарование тишины, которое испытывается только в самом раннем детстве. Я глядел, не отрываясь, на красный огонь факела. В голове у меня не было ни одного обрывка мысли, но ощущение чего-то стройного, прекрасного и нежного переполняло мою душу. И в те же минуты мне казалось, что я чувствую, как мимо меня торжественно проплывает что-то огромное, как мироздание…
Не время ли проходило около меня?.
Вдруг пахнуло ветерком. Привлеченная нашим огнем, мимо нас низко, легко и бесшумно пролетела какая-то большая серая птица. Я вздрогнул. Очарование исчезло, и мне стало немного скучно.
— Скажите, Емельян Иванович,- спросил я лениво,- почему эта река называется Булавин?
Старик пожевал губами.
— А бог ее знает. Назвали Булавином добрые люди, и называется она Булавином.
— И все?
— Конечно, все. Рассказывают хохлы, что здесь будто бы, в Галочьей Скелье, когда-то жил разбойник, по фамилии Булавин… Ну да мало ли чего эти глупые хохлы болтают. Всего не переслушаешь.
Я так и задрожал от нетерпения.
— Голубчик, Емельян Иванович, расскажите. Миленький, расскажите про Булавина…
— Да что тут рассказывать? — проворчал старик и принялся насасывать свою короткую носогрейку.- Чего тут рассказывать-то? Ну, жил здесь будто бы этот самый Булавин и разбойничал. Был он раньше в пугачевской шайке, а как Пугачева изловили да увезли в Москву, Булавин сюда и перешел с Яика. Набрал он себе шайку таких же, как он, удалых добрых молодцев и давай крещеных людей разорять да насильничать.
Был он, говорят, лютее всякого зверя и не то, чтобы резал и жег из нужды, а так себе… из удовольствия… кровь больно уж любил. Бедным людям Булавин сам своею рукою головы рубил, а над богатыми норовил так, чтобы раньше еще натешиться. Нападет он, например, на помещичий хутор, сожжет его дотла, разграбит, а потом мужа и жену, хозяев то есть, велит на цепь посадить, да еще рядышком, да еще друг к дружке лицом. «Любуйтесь, мол, милуйтесь, дорогие хозяева…» Такой зверь был страшный… А поймать его никак не удавалось, хотя за ним сколько раз в погоню царские войска ходили… Был вчера здесь, а ноньче нет, и поминай, как звали… Потому что мужики его боялись хуже смерти и доносить на него не смели.— Нет, потом поймали. Девка его выдала. Полюбил он девку, дочь здешнего мельника, и украл ее из родительского дома. Однако девка эта охотою не желала идти. «Ты, говорит, злодей, ты дьявол во плоти, на тебе по самую маковку христианская кровь засохла…» Ну, он ее, конечно, не послушал… взял силой.
Тогда она ему и сказала: «Не хотел ты меня пожалеть, погубил ты мою девичью молодость и красоту, так смотри же, и я тебя не жалею за это». Так и сделала. Однажды, когда Булавин со своими молодцами бражничал у жида в корчме, пошла эта самая мельничиха к полковнику, который был в эту погоню назначен, и все выдала. «Вот, дескать, он там-то и там, сокол наш ясный, идите и возьмите его». Ну, солдаты, конечно, сейчас оцепили корчму и закрыли крышу, а как только Булавин из окна выпрыгнул, они на него невод набросили и связали. Потому что иначе никто к нему приступиться не решался. Да. Так и связали его, голубчика, и отправили связанного в Москву, а в Москве ему палач отрубил сначала руки, потом ноги, а потом уж голову. А остатки сожгли на костре и прах развеяли на все четыре стороны.Старик замолчал. Начинало светать. Это было заметно по тому, что мгла стала слегка сероватой, и на другом берегу около лошадей я уже мог разглядеть трех крестьянских ребятишек, лежавших на животах. Емельян Иванович вдруг заволновался и, придвинувшись ко мне, заговорил пониженным, испуганным голосом:
— А ведь это неправда, что его в Москве четвертовали, потому что в Москву привезли не его, а какого-то другого казака.
А самому Булавину господь придумал другое наказание… Говорят, что ангелы божьи схватили разбойника на руки, вынесли из огня и заключили в глубокую подземную пещеру, около Галочьей Скельи… И должен Булавин в той пещере,- голос старика становился все таинственнее,- сидеть до второго пришествия… Цепь железная обвивает его тело, а длинная-предлинная желтобрюхая змея день и ночь гложет его сердце… Хохлы, которые ездили мимо, говорят, что слышно иногда, как ворочается проклятый богом разбойник под землею и гремит своею цепью… все разорвать ее хочет…Холод ужаса пробежал вдруг волною по моему телу, отвердели волосы на голове. Я боялся обернуться назад.
— Говорят еще,- продолжал старик, со страхом озираясь кругом,- говорят еще, что раз в год выходит Булавин из своей пещеры… Случается это летом, в воробьиную ночь… Ходит он по лесам, по болотам и полям; ростом выше самых больших деревьев, а на плече у него целая сосна вместо дубинки. И если в эту ночь, спаси господи, встретит он кого-нибудь на дороге, сейчас заревет страшным голосом и своей дубинкой убивает.
Потому в воробьиные ночи никто уж из дому не выходит, а старухи до утра молятся перед образами…Емельян Иванович поглядел на мое искаженное ужасом лицо и прибавил с неестественным смехом:
— Ну, да ведь это пустяки, басни одни. Мало чего хохлы не набрешут. Разве это может случиться, чтобы целый век змея у человека сердце глодала?.. Глупости одни… Ох, господи, царица небесная! — закряхтел старик, делая усилие встать.- Пойдем-ка, паныч, домой… все равно больше ничего не поймаешь…
Мы собрали наше имущество и пошли. Опять, когда мы проходили бурьяном, суетились и плясали высокие призраки, и я, замирая и холодея от страха, держался рукой за фалды поварова пиджака. Мне все казалось, что если я погляжу в сторону, то увижу где-нибудь на горизонте шагающую с дубинкой на плече огромную человеческую тень, возвышающуюся над деревьями нашего сада, которые уже обрисовывались смутно в туманном рассвете.
____________________
На реке — А.Куприн.
Читаем бесплатно онлайн
Читать другие произведения Куприна
Биография А.
КупринаРассказ — Река — — solopenkimen — LiveJournal
Бывало так, что река разливалась широко в половодье. В такие годы снега было много особенно близ домов и заборов, где мело вьюгой с одной стороны. В таких заносах Сашка утопал в снег по плечи. Сегодня река была огромна, медленной темной водой, как статная баба, шла она через всю землю, волоча на себе огромные серо-зеленые льдины – останки треснувшей мертвой зимы.
Сашка любил реку, река давала жизнь людям и радость. Он сидел на сухой кочке, подложив под себя горсть соломы. Сашке было тепло на солнце, тепло и приятно. Он смотрел, как вода смуглыми сильными плечами выталкивала на берег льдины, сминая ветхий обглоданный зимними зайцами ивняк, смотрел и радовался силе реки.
К берегу со стороны обрыва пристала большая льдина, зацепившись за кусты. Сашка взял свою палку и решил непременно толкнуть льдину. Он помнил, что это не хорошо, увидит мать –беды не обойти, так же в прошлом годе толкал палкой лед Андрейка с Колесовки, тогда Андрейка сорвался с мокрого берега и ушел в темноту воды в чем был.
Вспомнил Сашка, как долго шарили по воде мужики, как кричала мать Андрейки, каталась по траве, ела землю.
— Андрейка был в новых валенках, по мне так убиваться не станут, лапти мои плохи, да и в семье я младшой, последний родился, от меня семье лишь убыток.
Укрепив себя этой мыслью, Сашка толкнул льдину. Льдина послушно поползла дальше в реку, крутя боками. Сашка увидел на ней следы зверя.
— Зимой когда был лед , по ней шел зверь, по своим делам, а сейчас вот его следы, плывут на льдине.
Льдина медленно поплыла вслед за другими, на встречу облакам, что поднимались из леса.
— Сашка! Сашка! Бросай стоять! Все к столу сели! – кричала Иринка, старшая сестра Сашки, — Матери скажу, что к реке ходил! Ух Узнает! Мало тебе!
Сашка нехотя пошел , шмыгая ногами с сестрой в дом.
— Куда же поплыла моя льдина, со следами зверя на себе ? – не давал мыслям покоя Сашка.
За столом давно сидела семья, все, кроме бати. Батя пришел вчера поздно, вместе с ночью, долго не мог снять сапог в сенях, бранил мать, а сегодня лежал на печи, в чем пришел – в тулупе, и просил воды.
Сашке грустно стало по бате. Батя был добрый к нему, он приносил в дом хлеб и картошку, а теперь болел.
— Васютка? – спросил Сашка брата, положив на стол ложку – ты ученый. Скажи куда плывет река?
— Наша река? Известно куда. В другую реку – ответил нехотя Вася.
— А где она, какая?
— Мужики говорили много верст от сюда. Темнее и больше нашей, звать как не помню.
— А куда та идет, что шире нашей?
— Об том не знаю. Отстань Сашка. Не мешай глотать, подавлюсь через тебя, поди спроси бати – с ухмылкой ответил Вася. Сашка тихо вышел от стола и подлез на печку к бате.
Батя лежал хмуро. Сашка жалел, что он болел, о слышал незнакомый жаркий дух от отца и решил, что отцу совсем худо. Сашка не видел таким батю, не помнил, чтоб отец лежал до обеда и не вставал за стол, и подумал, как бы батя не помер. Тихо, чтоб не нарушить покой любимого человека, Сашка решил непременно узнать все у бати, пока он живой.
— Батя? – шепотом, почти неслышно спросил Сашка.
— Батя? А куд плывет та река, в какую плывет наша?
— Сашка. Ты? Известно куда, куда и все – в океан. – не поднимая тяжелых век, ответил батя.
— Батя а как это, океян?
— Это как большой пруд Сашка.
— Как Мякешин? Или как Краснокольский?
— Больше, в океане прудов таких, как пуха в курях.
Сашка вспомнил, как зимой мать щипала кур, помнил, как в парной воде плавал пух, прилипая к рукам матери и решил, что океан – это много.
— Батя. Я еще спрошу?
— Уйди Сашка – сказала мать из-за стола, почему то улыбаясь: – Не мешай бате болеть! Пади крути хвосты кошкам!
Сашка обидно слез с печи, пошел было к кошкам, но те завидев его полезли в чулан.
— Не мать. Я всю зиму крутил, я им больше не любый.
— Так поди погуляй, коль поел!
Сашка одел зипун и пошел не огородом, а улицей.
У соседа на солнце сидели мужики. Они рвали гармонь и в разнобой кричали:
— Жинка погорюет, пойдет за другого!
— За мого товарища, забудя про меня!
Сашка не хотел, чтоб мужики с обеда пели, через то мать была злая, в доме не было хлеба, и чтоб не думать прибавил ходу, пошел к реке.
Показалось, что река прибавила в шире. Сутра она шла мерно, а сейчас добавила ходу, гудела, пенилась, крутила льдины.
Сашка сел на туже кочку, что помнила еще его тепло, ему стало легко у реки и томливо.
Странная мысль осой влетела в его рыжую голову, прям под картуз, билась, жужжала там, не оставляя покоя.
— А что если все реки, все льдины, как и та со следами зверя, идут, плывут в реки, а все те реки плывут в океян, что если когда-нибудь океян, пусть он и больше даже во много раз Краснокольского пруда, что если он наполнится водой и льдом, как печной котел, и перельется через края и затопит тогда всех, и наше Красноколье?
От той мысли стало скучно в душе у Сашки. Он больше не мог смотреть на реку и ушел домой, положив непременно рассказать о том бате, если он не помрет и будет жив.
С рассветом Сашка пошел с Васей до школы. Он шел не в классы, дорогу с вечера развезло, Вася взял сапоги, а малой Сашка хотел вернуть сапоги домой, матери, чтоб идти ей в поле.
За ночь весна отступила, мокрые с вечера лужи замерзли, трава застыла и хрустела как хворост под ногами. Сашка решил, что Вася мог пойти бы в лаптях, но спорить с братом не стал.
Малой грелся в школьных сенях пока Вася снимал сапоги, обувая лапти.
— Брат? Вы Прохора дети? – спросила молодая учительница.
— Они самые! — ответил Вася.
-Учиться пришел? Как зовут тебя?
-Сашкою. Буду скоро учится.
-Кем ты быть хочешь?
-Рыбаком буду.
— Рыбу любишь удить?
— Нет. Мне нужна лодка, поплыву по реке вслед за льдиной, в ту реку, что плывет в океян, посмотреть скоро ли края наполнятся, чтоб всем рассказать, когда нас зальет.
— Океян!Океян!Смешной, но смышленый! – усмехнулась учительница, обращаясь к Васе: — Скажи отцу пусть отправляет учится с тобой.
— На него сапог нету.
— Пускай в лаптях приходит!- засмеялась учительница, не поняв Ваську.
Tags: Рассказы
Posted on Jan. 29th, 2010 at 12:25 pm | Link | Leave a comment | 9 comments | Share | Flag
История реки
История рекиThich Nhat Hanh
Рожденный на вершине горы, маленький источник танцует свой путь вниз.
Поток воды поет, когда она путешествует. Она хочет идти быстро. Она не может идти медленно. Бег, спешка — единственный путь, может быть, даже полет. Она хочет приехать. Прибыть куда? Доберитесь до океана. Она слышала о глубоком, синем, прекрасном океане. Стать единым целым с океаном, вот чего она хочет.
Спустившись на равнину, она вырастает в молодую реку. Пробираясь по красивым лугам, она должна притормозить. «Почему я не могу бежать так, как бегал, когда был ручьем? Я хочу достичь глубокого синего океана. Если я буду продолжать это медленно, как я вообще доберусь туда?» Как ручей, она не была довольна тем, что она есть, ей очень хотелось превратить
в реку.
Но, как река, и она не чувствует себя счастливой. Она не может медлить.
Затем, когда она замедляется, молодая река начинает замечать красивые облака, отражающиеся в ее воде. Они разных цветов и форм, парящие в небе, и кажется, что они свободны идти куда угодно. Желая быть похожей на облако, она начинает гоняться за облаками, одно за другим.
«Я не счастлив, как река. Я хочу быть таким, как ты, или я буду страдать. Жизнь действительно не стоит того, чтобы жить». Итак, река начинает играть в игру. Она гонится за облаками. Она учится смеяться и плакать. Но облака долго не задерживаются на одном месте. «Они отражаются в моей воде, но затем уходят. Нет облака
кажется верным. Каждое облако, которое я знаю, покинуло меня. Ни одно облако никогда не приносило мне удовлетворения или счастья. Я ненавижу их предательство. Азарт погони за облаками не стоит страданий и отчаяния».
Однажды днем сильный ветер унес все тучи. Небо стало отчаянно пустым. Облаков, за которыми можно было гнаться, больше не было. Жизнь стала пустой для реки . Она была так одинока, что не хотела больше жить. Но как могла умереть река? Из чего-то вы стали ничем? Из кого-то вы стали одним? Возможно ли это? За ночь река вернулась к себе. Она не могла заснуть. Она прислушивалась к своим крикам, к плеску воды о берег. Это был первый раз, когда она глубоко прислушивалась к себе, и при этом она открыла нечто очень важное:
ее вода была сделана из облаков.
Она гонялась за облаками и не знала, что облака были ее собственной природой. Река поняла, что объект ее поисков находится внутри нее. Она коснулась мира. Внезапно она могла остановиться. Она больше не чувствовала необходимости гоняться за чем-то вне себя. Она уже была тем, кем хотела стать. Покой, который она испытала, был поистине приятным и принес ей глубокий отдых, глубокий сон.
Когда река проснулась на следующее утро, она обнаружила что-то новое и чудесное, отражающееся в ее воде — голубое небо. «Как глубоко, как спокойно. Небо необъятное, стабильное, приветливое и совершенно свободное». Казалось невероятным, что это был первый раз, когда река отражала небо в своих водах. Но это правда, потому что в прошлом ей было
интересовали только облака, и она никогда не обращала внимания на небо. Ни одно облако не могло покинуть небо. Она знала, что облака были там, спрятанные где-то в голубом небе. Небо должно содержать в себе все облака и воды. Облака кажутся непостоянными, но небо всегда здесь как верный дом всех облаков.
Касаясь неба, река касалась стабильности. Она коснулась предела. В прошлом она касалась только прихода, ухода, бытия и небытия облаков. Теперь она могла прикоснуться к дому всего приходящего, уходящего, бытия и небытия. Никто больше не мог вынуть небо из ее воды. Как прекрасно было остановиться и потрогать! Остановка и прикосновение
принес ей настоящую стабильность и покой. Она приехала домой.
В тот день ветер стих. Облака возвращались одно за другим.. Река стала мудрой. Она могла встречать каждое облачко с улыбкой. Облака разных цветов и форм казались такими же, но опять-таки для реки они уже были другими. Она не чувствовала необходимости обладать каким-то конкретным облаком или гоняться за ним. Она улыбнулась
каждому облаку с невозмутимостью и любящей добротой. Она наслаждалась их отражением в воде. Но когда они уплыли, река не казалась безлюдной. Она помахала им, сказав: «До свидания. Счастливого пути». Она больше не была привязана ни к одному из облаков.
День был счастливым. В ту ночь, когда река спокойно открыла свое сердце небу, она увидела самый чудесный образ, когда-либо отражавшийся в ее воде, — прекрасную полную луну, такую яркую, такую освежающую, улыбающуюся.
Кажется, что все пространство создано для наслаждения луной, и она выглядела совершенно свободной. Река отражала луну в своей воде и наслаждалась такой же свободой и счастьем.
Полная луна Будды путешествует по небу предельной пустоты. Если реки живых существ спокойны, освежающая луна будет красиво отражаться в их водах.
Какая чудесная праздничная ночь для всех — неба, облаков, луны, звезд и воды. В безграничном покое небо, облака, луна, звезды и вода наслаждались прогулкой в медитации вместе. Они шли без необходимости никуда приходить, даже к океану. Можно просто быть счастливым в настоящий момент. Реке не нужно было прибывать в океан, чтобы стать
вода. Она знала, что по своей природе она вода и в то же время облако, луна, небо, звезды и снег.
Почему она должна убегать от себя? Кто говорит, что река не течет? Река течет, да.
Но ей некуда спешить.
~ Thich Nhat Hanh, «Teachings on Love»
Речные истории — Дэйв Брикер
Речные истории: о реках написано множество историй. У всех нас есть реки, которые нужно пересечь. Метафорические реки представляют как препятствия, с которыми мы сталкиваемся в жизни и бизнесе, так и то, куда несет нас «течение». Возможно, предстоит трудный разговор или мы должны подвести итоги месяца. Многие из нас встречают поток трафика каждое утро или управляют потоками данных на работе. Вода — это архетип; для всех это означает одно и то же — сознание. Река — это текущая вода, поэтому у нас есть философские и художественные «потоки мысли». Мы даже говорим об идеях и людях, которые «глубоки» или «поверхностны».
Вот несколько речных историй, которыми стоит поделиться.
Вы можете найти их полезными для добавления перспективы в бизнес и другие ситуации. Расскажите одну из этих историй в нужное время, и вы мгновенно и глубоко наладите связь со своими слушателями.
Скорпион столкнулся с лягушкой на берегу быстрого ручья. «Ах, мой дорогой мистер Лягушка, я плохо плаваю, а течение сегодня быстрое. Не будете ли вы так любезны перенести меня на спине?
«Извините, что не могу вам помочь, — сказала лягушка, — но у вас есть репутация человека, который жалит людей своим ядовитым хвостом».
«Но зачем мне тебя жалить?» ответил скорпион: «Если я убью тебя, мы оба утонем».
Лягушка подумала о логике скорпиона и, поскольку он был услужливым парнем, кивнула и позволила скорпиону заползти к нему на спину.
Но не успел он поплыть в ручей, как лягушка почувствовала острую боль у основания шеи. «Почему?» — спросил он, когда свет померк.
«Мне очень жаль», — сказал скорпион.
«Это моя природа».
Мы все встречали скорпионов — людей, которым мы доверяли, но знали, что не должны. В великой реке жизни, кого вы выбрали для своей веры?
РЕЧНЫЕ ИСТОРИИ: Два монаха и деваДва монаха шли вдоль реки и встретили юную девушку.
«Простите меня, братья, — сказала дева, — но течение сегодня сильное. Не мог бы кто-нибудь из вас перенести меня?
Первый монах кивнул, молча передал свой рюкзак второму монаху и позволил женщине взобраться ему на спину. Они благополучно перебрались на другой берег, поклонились и пошли дальше, девица в одном направлении, а монахи в другом.
Два монаха продолжали идти молча, пока через некоторое время не заговорил второй монах. «Брат мой, ты знаешь, что наш приказ запрещает нам прикасаться к женщине, но ты перенес эту девушку через реку».
Первый монах улыбнулся своему другу. «Я только перенес ее через реку», — сказал он. — Ты все еще несешь ее.
В этой истории река означает поток выбора и этических проблем, с которыми мы все сталкиваемся в жизни. Как вы думаете, было бы более в соответствии с духовными принципами помочь женщине или строго соблюдать правила веры?
В этой истории также говорится о неспособности некоторых людей «отпустить ситуацию и смириться с этим». Знаете ли вы людей, которые затаивают обиду или злятся из-за пустяковых конфликтов?
РЕЧНЫЕ ИСТОРИИ: Доярка и священникШри Рамакришна рассказал следующую историю о переходе через реку:
Дочь фермера каждое утро приносила в деревню свежее молоко. Одним из ее клиентов был священник, живший за рекой. Каждое утро она ждала, пока лодочник переправит ее через реку. Иногда лодочник опаздывал.
Священник каждое утро предлагал Богу свежее молоко в рамках своего ежедневного поклонения. Однажды, когда молоко пришло поздно, он отругал бедную женщину.
«Я ничего не могу сделать».
— сказала она. — Мне нужно подождать, пока лодочник перевезет меня через реку.
Священник решил преподать ей урок. «Люди пересекли океан , повторяя имя Бога. Почему ты не можешь пересечь эту маленькую речку?»
Доярка отнеслась к нему серьезно. С тех пор она каждое утро вовремя приносила священнику молоко. По прошествии нескольких недель он спросил ее, как получилось, что она больше никогда не опаздывает.
«Я пересекаю реку, повторяя имя Бога, — ответила она, — как ты мне и велел. Я не жду лодочника.
Священник ей не поверил. «Покажите мне!» — спросил он.
Они вышли на берег реки. Доярка закрыла глаза и начала воспевать имя Бога, а затем вышла на поверхность воды.
Когда священник следовал за ней, он плескался и его ноги опускались на дно.
«Сэр!» — воскликнула она. — Ты повторяешь имя Бога, но приподнимаешь свою одежду, чтобы она не промокла. Это не уповать на Бога!»
Эту историю можно рассматривать как историю о религиозной вере, но она может относиться и к важности доверять себе.
Когда мы действуем без убеждений, мы часто терпим неудачу. Когда мы доверяем своим инстинктам, талантам и способностям, мы можем совершать замечательные вещи. Обнаружили ли вы в себе или других способности, которые эксперты и лидеры считают невозможными? Где сомнения препятствовали вашей способности добиться успеха?
Однажды странствующий буддист пришел к берегу широкой реки. Глядя на быстро текущую перед ним реку, он сидел на берегу, размышляя, как переправиться.
Когда он собирался сдаться и вернуться тем путем, которым пришел, он заметил известного учителя на другой стороне. «О Великий Мастер, — крикнул он через воду, — не могли бы вы сказать мне, как добраться до другой стороны?»
Учитель посмотрел вверх и вниз по реке, а затем снова на блуждающего буддиста: «Сын мой, ты — это с другой стороны».
Это история о перспективе. Иногда у нас уже есть то, чего мы стремимся достичь.
Иногда мы видим мир своими глазами и не замечаем, что у других есть свои истории.
Когда я начал ходить под парусом, я спросил, почему моряки используют «левый» и «правый борт», а не «правый» и «левый».
«Встаньте за штурвал, как будто вы управляете лодкой», — приказал мой учитель.
Я встал в кабину, как было указано.
«Правый борт лодки находится справа от вас; порт слева».
«Хорошо. Это достаточно просто, — сказал я.
«Теперь повернись так, чтобы руль оказался позади тебя».
Я развернулся лицом к корме.
«Теперь правый борт слева, а левый справа».
«В чем смысл?» Я спросил.
«Если на камбузе есть пламя, и я попрошу вас взять огнетушитель из правого шкафчика в кокпите, вам не придется спрашивать: «Ваш правый борт или мой?» Правый борт всегда правый борт, нет независимо от того, в какую сторону ты смотришь».
Моряки разработали термины «левый» и «правый борт», чтобы обеспечить согласованность сюжета, когда требуется быстрое действие.
Тогда Моисей простер руку свою над морем; и гнал Господь море сильным восточным ветром всю ту ночь, и сделал море сушею, и расступились воды. И пошли сыны Израилевы среди моря по суше, и воды были им стеною по правую и по левую сторону. И погнались Египтяне, и пошли за ними в средину моря, все кони фараона, колесницы его и всадники его.
И было, в утреннюю стражу Господь взглянул на войско египтян сквозь столп огненный и облачный, и возмутил войско египтян. И Он снял колеса с их колесниц, так что они вели их с трудом; и сказали египтяне: побежим от лица Израиля, ибо Господь сражается за них с египтянами.
Тогда Господь сказал Моисею: «Простри руку твою на море, и да обратятся воды на египтян, на колесницы их и на всадников их». И простер Моисей руку свою на море; и когда наступило утро, море вернулось на свою полную глубину, в то время как египтяне бежали в него. И поверг Господь египтян среди моря.
И возвратились воды и покрыли колесницы, всадников и все войско фараона, вошедшее вслед за ними в море. Не так много, как один из них остался. А сыны Израилевы прошли по суше среди моря, и воды были им стеною по правую и по левую сторону.
Эта знаменитая история о переходе через реку является метафорой борьбы, с которой мы все сталкиваемся. Что происходит, когда у нас заканчиваются варианты в личной или профессиональной жизни? Были ли у вас когда-нибудь внезапные озарения или озарения, которые изменили ваше мышление с «переплыть» на (они никогда не поверят!) «перейти »? Откуда такой всплеск прозрения? Почему мы иногда просыпаемся посреди ночи с нужными нам ответами? Даже если вы атеист, за этим стоит достаточно тайн, чтобы задуматься об этой библейской истории.
Или посмотрите на эту историю с точки зрения египтян. Вы когда-нибудь преследовали цель по неудобной или опасной дороге, замечали, что «колеса продолжают отваливаться» и идти было тяжело, а затем слишком поздно поворачивались, жалея, что не обращали внимания на знаки? Когда вы преследуете свои цели, вы используете возможность или усугубляете проблемы?
Какие связи вы можете установить между историей о переходе через Красное море и вашей бизнес-стратегией?
Речные истории погружают глубоко в человеческое сознание.