Кем на самом деле был Робинзон Крузо
В юго-восточной части Тихого океана, в 700 километрах к западу от Чили, находится остров Александр-Селькирк. Его площадь всего 49 квадратных километров, а для жизни он почти непригоден – слишком много там скал и ущелий. Однако в рыболовный сезон люди там всё-таки водятся. Полсотни ловцов омаров готовы жить там вместе с семьями с мая по октябрь. Они собственными силами учат своих детей в малюсенькой школе и развлекаются единственным доступным там способом – пинают мяч на местном футбольном поле.
Наверное, им даже весело, ведь их довольно много.
А Селькирк, в честь которого назван этот остров, был совсем один.
Так выглядит поселение рыбаков на острове Александр-Селькирк
Селькирк был шотландцем и служил боцманом на судне «Cinque Ports» (в дословном переводе – «Пять портов»). В 1704 году 27-летний моряк, известный своим строптивым характером, в очередной раз поссорился с капитаном и сам потребовал высадить его на берег.
Селькирк обследовал остров, быстро освоился и провёл там в полном одиночестве четыре года и четыре месяца. Можно сказать, что ему тогда даже повезло: через некоторое время после его высадки корабль «Cinque Ports» потерпел крушение, и почти вся его команда погибла.
Остров Александр-Селькирк
Когда 2 февраля 1709 года к острову причалили два английских каперских судна под названиями «Герцог» (Duke) и «Герцогиня» (Duchess), Селькирк встретил их таким заросшим, лохматым и вонючим, что матросы едва признали в нём англоговорящего собрата.
Только поэтому его и удалось уговорить уплыть с полюбившегося ему острова. Так Селькирк стал капером, официальным пиратом с разрешением, и начал грабить испанские корабли во славу британской короны. Он присоединился к команде «Герцога» и «Герцогини» и несколько лет бороздил морские просторы, наводя ужас на испанцев. Те, кстати, его запомнили и в своих книгах называли бывшего островитянина «смутьяном, мошенником и грубияном», а ещё «колючим кактусом».
За время каперства Селькирк заработал 800 фунтов стерлингов, что по тем временам было весьма приличной суммой.
К моменту возвращения домой он отсутствовал на родине в общей сложности восемь лет. Но ни родные, ни обретённое богатство не смогли удержать его вдали от моря. Он снова отправился в плавание и вскоре умер где-то у побережья Африки. За его наследство дрались сразу две женщины, обе из которых были признаны его официальными жёнами. Оставшееся после него жалованье суду пришлось разделить поровну между двумя семьями.
Памятник Александру Селькирку в городе Лоуэр-Ларго, где он родился. Именно в таком виде бывший боцман предстал перед нашедшими его английскими каперами.
Ничего не напоминает?
История Селькирка была очень популярна в те времена, когда Даниэль Дефо решил написать своего «Робинзона Крузо». Ещё до того, как он взялся за перо, на свет появились целых три книги о боцмане с плохим характером. Знаменитый эссеист Ричард Стил даже опубликовал интервью с ним, хотя современные исследователи считают, что большая его часть была выдумкой автора.
Селькирка обсуждали, его история интриговала, а для некоторых он стал едва ли не самым знаменитым моряком своего времени.
Дефо воспользовался ситуацией и поначалу продавал свой роман о Робинзоне как реальную историю, этакий травелог, якобы написанный самим главным героем. На волне интереса к островному отшельничеству Селькирка, книга имела ошеломляющий успех и трижды допечатывалась в первые два месяца после публикации. На руку автору сыграло и то, что он обострил изначальный конфликт этой истории. В отличие от добровольного изгнанника Селькирка, Робинзон оказывается на необитаемом острове в результате кораблекрушения и поначалу охвачен отчаянием.
Сам писатель так никогда и не подтвердил влияние на свой роман реальной истории Селькирка. Впрочем, он его и не опровергал.
Робинзон Крузо и Пятница на картине Джона Чарльза Доллмана (ХІХ век)
Позднее исследователи выдвигали альтернативные версии о прототипе Крузо.
Говорили, в частности, что Селькирк был малограмотен и слишком буен, чтобы с его личности можно было срисовать Робинзона. Называли имена других выживших на необитаемых островах (например, капитана Ричарда Нокса, прожившего 20 лет в плену на Цейлоне, и хирурга Генри Питмена, который после кораблекрушения оказался на необитаемом островке Солт-Тортуга).
Однако большинство современных учёных считает, что прототипом был именно Селькирк. Как пишет в своей книге «В поисках Робинзона Крузо» известный специалист по Дефо Тим Северин: «Крузо получился гораздо интереснее и многограннее, чем Александр Селькирк, и сложнее него… Дефо собрал своего героя из беспорядочной смеси полузабытых историй о приключениях, мореплавании и кораблекрушениях. Крузо, как и его остров, является составным персонажем, а не просто клоном Александра Селькирка».
Остров Робинзон-Крузо
В 1966 году остров Мас-а-Тьерра, на котором жил Селькирк, был переименован чилийскими властями в Робинзон-Крузо.
Остров Александр-Селькирк, кстати, прославился в литературном мире самостоятельно. В 2011 году в сборнике очерков под названием «Дальний остров» известный британский писатель Джонатан Франзен рассказал о том, как развеивал на Александре-Селькирке пепел другого романиста – Дэвида Фостера Уоллеса.
Оба острова относятся к архипелагу Хуан-Фернандес. Местные рыбаки называют его «Мас-Афуэра». Наши переводчики перевели это слово, как «дальний». На самом деле, оно означает «дальше».
До новых книг!
Ваш Book24
Робинзон Крузо: история, которую мы читали не так
—100%
+15 мин.
Код скопирован
Парадокс, но «Робинзон Крузо», которого благодаря детскому пересказу Корнея Чуковского знало большинство советских людей — это совершенно иная книга, чем та, что написал Дефо.
И чтобы эта книга стала совсем другой, достаточно было одного — убрать из нее Бога.
В пересказе, который появился в 1935 году, книга не просто лишается своего христианского содержания, не просто превращается в очередной поверхностный приключенческий роман, но и приобретает совершенно четкий идейный посыл: человек своими силами может добиться всего, благодаря своему разуму, с помощью науки и техники он может справиться с любой безвыходной ситуацией, и никакой Бог ему для этого не нужен.
Хотя тому, кто прочтет оригинальный текст Дефо, станет очевидно: без постоянной молитвы, без мысленного общения с Богом (пускай даже такого куцего, в протестантском формате, без богослужения, без церковных таинств) Робинзон быстро сошел бы с ума. Но с Богом человек не одинок даже в самых экстремальных обстоятельствах. Причем это не просто авторская идея — это подтверждается реальной жизнью. Ведь
прототип Робинзона, Александр Селькирк, проведший четыре года на необитаемом острове, реально обратился к вере, реально молился, и эта молитва помогла ему сохранить рассудок.
От прототипа Дефо взял не только внешнюю ситуацию, но и средство преодолеть ужас одиночества — обращение к Богу.
При этом со взглядом на учение Христа и у Дефо, и у его героя все, мягко говоря, неоднозначно. Они исповедовали кальвинизм в одной из его вариаций. То есть верили в своего рода предопределение: если ты человек, изначально благословенный свыше, то тебе везет, все у тебя получается, а вот неуспешным людям (и даже народам!) стоит крепко усомниться вообще в своей возможности быть спасенным. Для нас, православных христиан, подобные взгляды очень далеки от сути Благой Вести.
Конечно, говорить о подобных богословских и моральных проблемах «Робинзона Крузо» можно тогда, когда мы знаем, как и о чем на самом деле писал Дефо свой роман. А в нашей стране, как уже говорилось, узнать это не всегда было просто или даже возможно.
Чтобы восполнить наиболее заметные пробелы в нашем представлении о «Робинзоне Крузо», «Фома» попросил подробно рассказать о романе и его авторе Виктора Симакова, кандидата филологических наук, учителя русского языка и литературы школы №1315 (Москва).
Даниэль Дефо представляется, на первый взгляд, автором одной великой книги — «Робинзон Крузо». Приглядевшись, мы поймем, что это не совсем так: примерно за пять лет (1719–1724) он выпустил друг за другом около десятка беллетристических книг, по-своему важных: к примеру, «Роксана» (1724) стала на долгие годы образцом уголовного романа, а «Дневник чумного года» (1722) повлиял на творчество Гарсиа Маркеса. И все ж «Робинзон Крузо», как «Одиссея», «Божественная комедия», «Дон Кихот», — это совсем иной уровень известности и основание для долгой культурной рефлексии. Робинзон стал мифом, титаном, вечным образом в искусстве.
25 апреля 1719 года в лондонских книжных лавках появилась книга с многословным названием — «Жизнь, необыкновенные и удивительные приключения Робинзона Крузо, моряка из Йорка, прожившего 28 лет в полном одиночестве на необитаемом острове у берегов Америки близ устьев реки Ориноко, куда он был выброшен кораблекрушением, во время которого весь экипаж корабля, кроме него, погиб, с изложением его неожиданного освобождения пиратами; написанные им самим».
В оригинальном английском названии — 65 слов. Этот заголовок — еще и толковая аннотация к книге: какой читатель её не купит, если на обложке — Америка и пираты, приключения и кораблекрушение, река с загадочным названием и необитаемый остров. А еще — небольшое вранье: на двадцать четвертом году «полное одиночество» кончилось, появился Пятница.
Второе вранье серьезнее: Робинзон Крузо написал книгу не сам, он — плод воображения автора, намеренно не упомянувшего себя на обложке книги. Ради хороших продаж он выдал фикшн (художественный вымысел) за нон-фикшн (то есть документалистику), стилизовав роман под мемуары. Расчет сработал, тираж был распродан мгновенно, хотя книжка стоила пять шиллингов — как парадный костюм джентльмена.
Робинзон в русских снегахУже в августе того же года, вместе с четвертым тиражом романа, Дефо выпустил продолжение — «Дальнейшие приключения Робинзона Крузо…» (далее опять много слов), тоже без упоминания автора и тоже в виде воспоминаний.
Эта книга повествовала о кругосветном путешествии постаревшего Робинзона по Атлантике и Индийскому океану, Китаю и заснеженной России, о новом посещении острова и гибели Пятницы на Мадагаскаре. А еще через некоторое время, в 1720 году, вышел и настоящий нон-фикшн про Робинзона Крузо — книга эссе на разные темы, содержащая, в числе прочего, и описание видения Робинзоном ангельского мира. На волне популярности первой книжки и эти две продавались неплохо. В сфере книжного маркетинга Дефо тогда не было равных.
Гравюра. Жан Гранвиль
Можно лишь удивляться, с какой непринужденностью писатель имитирует легкую безыскусность дневникового стиля, притом что пишет в бешеном темпе. В 1719 году вышли в свет три его новые книги, в том числе два тома про Робинзона, в 1720 — четыре. Часть из них — действительно документальная проза, другая часть — псевдомемуары, которые сейчас обычно именуют романами (novel).
Роман ли это?Говорить о жанре романа в том смысле, в котором мы сейчас вкладываем в это слово, на начало XVIII века нельзя.
В этот период в Англии идет процесс слияния разных жанровых образований («правдивая история», «путешествие», «книга», «жизнеописание», «описание», «повествование», «романс» и другие) в единое понятие о романном жанре и постепенно складывается представление о самостоятельной его ценности. Однако слово novel употребляется в XVIII веке редко, а его смысл пока узкий — это просто небольшая любовная повесть.
Гравюра. Жан Гранвиль
Ни один из своих романов Дефо не позиционировал как роман, а раз за разом использовал один и тот же маркетинговый ход — выпускал поддельные мемуары без указания имени настоящего автора, полагая, что нон-фикшн куда интереснее вымысла. Такими псевдомемуарами — тоже с длиннющими названиями — чуть ранее прославился француз Гасьен де Куртиль де Сандра («Мемуары мессира д’Артаньяна», 1700). Той же возможностью вскоре после Дефо воспользовался Джонатан Свифт в «Путешествиях Гулливера» (1726–1727), стилизованных под дневник: хотя в книге описывались события куда более фантастические, чем у Дефо, и тут нашлись читатели, поверившие рассказчику на слово.
В развитии жанра романа поддельные мемуары Дефо сыграли ключевую роль. В «Робинзоне Крузо» Дефо предложил сюжет не просто нашпигованный приключениями, а держащий читателя в напряжении (вскоре в той же Англии будет предложен термин «саспенс»). К тому же повествование было довольно цельным — с четкой завязкой, последовательным развитием действия и убедительной развязкой. По тем временам это было, скорее, редкостью. Например, вторая книга про Робинзона такой цельностью похвастаться, увы, не могла.
Откуда вырос «Робинзон»?Сюжет «Робинзона Крузо» лег на подготовленную почву. При жизни Дефо была широко известна история шотландского моряка Александра Селькирка, который после ссоры со своим капитаном провел четыре с небольшим года на острове Мас-а-Тьерра в Тихом океане, в 640 км от побережья Чили (сейчас этот остров называется Робинзон Крузо). Вернувшись в Англию, он не раз рассказывал в пивных о своих приключениях и в конце концов стал героем сенсационного очерка Ричарда Стила (который, в частности, отмечал, что Селькирк — неплохой рассказчик).
Присмотревшись к истории Селькирка, Дефо, однако, заменил остров в Тихом океане на остров в Карибском море, поскольку сведений об этом регионе в доступных ему источниках было куда больше.
Гравюра. Жан Гранвиль
Второй вероятный источник сюжета — «Повесть о Хайе, сыне Якзана…» арабского автора XII века Ибн Туфайля. Это философский роман (опять же, насколько можно применять этот термин к средневековой арабской книге) о герое, живущем на острове с младенчества. То ли он был отправлен согрешившей матерью по морю в ларе и выброшен на остров (явная аллюзия на сюжеты из Ветхого Завета и Корана), то ли «самозародился» из глины уже там (в книге даны обе версии). Далее герой был вскормлен газелью, самостоятельно научился всему, подчинил себе окружающий мир и научился отвлеченно мыслить. Книга была переведена в 1671 на латинский язык (как «Философ-самоучка»), а в 1708 — на английский (как «Улучшение человеческого разума»). Этот роман повлиял на европейскую философию (например, на Дж. Локка) и литературу (тот тип повествования, который немцы в XIX веке назовут «романом воспитания»).
Дефо в нем тоже подсмотрел немало интересного. Сюжет о познании окружающего мира и покорении природы хорошо сочетался с новым просвещенческим представлением о человеке, разумно устраивающем свою жизнь. Правда, герой Ибн Туфайля действует, не зная о цивилизации ничего; Робинзон же, наоборот, будучи цивилизованным человеком, воспроизводит приметы цивилизации у себя. С полузатонувшего корабля он забирает три Библии, навигационные приборы, оружие, порох, одежду, собаку и даже деньги (правда, они пригодились лишь в финале романа). Он не забыл язык, ежедневно молился и последовательно соблюдал религиозные праздники, соорудил дом-крепость, ограду, смастерил мебель, трубку для табака, стал шить одежду, вести дневник, завел календарь, начал использовать привычные меры веса, длины, объема, утвердил распорядок дня: «На первом плане религиозные обязанности и чтение Священного Писания… Вторым из ежедневных дел была охота… Третьим была сортировка, сушка и приготовление убитой или пойманной дичи».
Здесь, пожалуй, можно увидеть основной мировоззренческий посыл Дефо (он есть, притом что книга о Робинзоне была явно написана и опубликована как коммерческая, сенсационная): современный человек третьего сословия, опираясь на свой разум и опыт, способен самостоятельно обустроить свою жизнь в полном согласии с достижениями цивилизации. Это авторское представление вполне вписывается в идеологию века Просвещения с его приятием декартовской гносеологии («Мыслю, следовательно существую»), локковского эмпиризма (весь материал рассуждения и знания человек получает из опыта) и нового представления о деятельной личности, уходящего корнями в протестантскую этику. С последним стоит разобраться подробнее.
Таблицы протестантской этики
Жизнь Робинзона состоит из правил и традиций, определенных его родной культурой. Отец Робинзона, честный представитель среднего сословия, превозносит «среднее состояние» (то есть аристотелевскую золотую середину), которая в данном случае заключается в разумном приятии жизненного удела: семья Крузо относительно обеспеченная и отказываться от «занимаемого по рождению положения в свете» нет смысла.
Приведя отцовскую апологию среднего состояния, Робинзон продолжает: «И хотя (так закончил отец свою речь) он никогда не перестанет молиться обо мне, но объявляет мне прямо, что, если я не откажусь от своей безумной затеи, на мне не будет благословения Божия». Судя по сюжету романа, Робинзону понадобилось много лет и испытаний, чтобы понять, в чем суть отцовского предостережения.
Гравюра. Жан Гранвиль
На острове он заново прошел путь развития человечества — от собирательства до колониализма. Уезжая в финале романа с острова, он позиционирует себя как его владельца (и во второй книге, вернувшись на остров, ведет себя как здешний вице-король).
Пресловутое «среднее состояние» и бюргерская мораль в данном случае вполне сочетаются с дурным представлением XVIII века о неравноценности рас и допустимости работорговли и рабовладения. В начале романа Робинзон нашел возможным продать мальчика Ксури, с которым бежал из турецкого плена; после, если бы не кораблекрушение, планировал заняться работорговлей.
Первые три слова, которым научил Робинзон Пятницу, — «да», «нет» и «господин» (master).
Хотел ли этого Дефо сознательно или нет, его герой получился прекрасным портретом человека третьего сословия в XVIII веке, с его поддержкой колониализма и рабовладения, рационально-деловым подходом к жизни, религиозными ограничениями. Скорее всего, Робинзон таков, каков был сам Дефо. Робинзон даже не пытается узнать настоящее имя Пятницы; автору оно тоже не слишком интересно.
Робинзон — протестант. В тексте романа его точная конфессиональная принадлежность на указана, но поскольку сам Дефо (как и его отец) был пресвитерианцем, то логично предположить, что и герой его, Робинзон, тоже принадлежит к пресвитерианской церкви. Пресвитерианство — одно из направлений протестантизма, опирающееся на учение Жана Кальвина, фактически — разновидность кальвинизма. Робинзон унаследовал эту веру от отца-немца, эмигранта из Бремена, некогда носившего фамилию Крейцнер.
Протестанты настаивают, что для общения с Богом священники в качестве посредников ни к чему.
Вот и протестант Робинзон считал, что общается с Богом напрямую. Под общением с Богом он как пресвитерианец подразумевал только молитву, в таинства он не верил.
Без мысленного общения с Богом Робинзон быстро сошел бы с ума. Он каждый день молится и читает Священное Писание. С Богом он не чувствует себя одиноким даже в самых экстремальных обстоятельствах.
Это, кстати, хорошо соотносится с историей Александра Селькирка, который, чтобы не сойти с ума от одиночества на острове, каждый день читал вслух Библию и громко пел псалмы.
Любопытным выглядит одно из ограничений, которое свято соблюдает Робинзон (Дефо специально не останавливается на данном моменте, но из текста он хорошо виден), — это привычка всегда ходить одетым на необитаемым тропическом острове. Видимо, герой не может оголиться перед Богом, постоянно чувствуя его присутствие рядом. В одной сцене — где Робинзон плывет на полузатонувший рядом с островом корабль — он вошел в воду «раздевшись», а затем, будучи на корабле, смог воспользоваться карманами, а значит, разделся все же не до конца.
Протестанты — кальвинисты, пресвитерианцы — были уверены, что можно определить, кто из людей любим Богом, а кто — нет. Это видно из знаков, за которыми надо уметь наблюдать. Один из важнейших — удача в делах, что сильно повышает ценность труда и его материальных результатов. Попав на остров, Робинзон пытается понять свое положение с помощью таблицы, в которую аккуратно заносит все «за» и «против». Их количество равно, но это дает Робинзону надежду. Далее Робинзон много трудится и через результаты своего труда чувствует милость Господа.
Столь же важны многочисленные знаки-предостережения, которые не останавливают молодого Робинзона. Затонул первый корабль, на котором он отправился в путь («Совесть, которая в то время еще не успела у меня окончательно очерстветь, – говорит Робинзон, — сурово упрекала меня за пренебрежение к родительским увещаниям и за нарушение моих обязанностей к Богу и отцу», — имеется в виду пренебрежение дарованным жизненным уделом и отцовскими увещеваниями).
Другой корабль захватили турецкие пираты. В самое злополучное из своих путешествий Робинзон отправился ровно через восемь лет, день в день после побега от отца, который его предостерегал от неразумных шагов. Уже на острове он видит сон: с неба к нему спускается страшный человек, объятый пламенем, и хочет поразить копьем за нечестие.
Дефо настойчиво проводит мысль о том, что не стоит совершать дерзких поступков и круто менять свою жизнь без специальных знаков свыше, то есть, в сущности, постоянно осуждает гордыню (притом что колонизаторские замашки Робинзона он, скорее всего, гордыней не считает).
Постепенно Робинзон все более склоняется к религиозным размышлениям. В то же время он четко разделяет сферы чудесного и бытового. Увидев на острове колосья ячменя и риса, он возносит благодарность Богу; затем вспоминает, что сам вытряхнул на этом месте мешочек из-под птичьего корма: «Чудо исчезло, а вместе с открытием, что все это самая естественная вещь, значительно остыла, должен признаться, и моя благодарность Промыслу».
Когда на острове появляется Пятница, главный герой пытается привить ему собственные религиозные представления. В тупик его ставит естественный вопрос о происхождении и сущности зла, труднейший для большинства верующих людей: зачем Бог терпит дьявола? Прямого ответа Робинзон не дает; подумав некоторое время, он неожиданно уподобляет дьявола человеку: «А ты лучше спроси, почему Бог не убил тебя или меня, когда мы делали дурные вещи, оскорбляющие Его; нас пощадили, чтобы мы раскаялись и получили прощение».
Главный герой и сам остался недоволен своим ответом – другого же ему на ум не пришло. Вообще, Робинзон в конце концов приходит к мысли, что он не слишком успешен в истолковании сложных богословских вопросов.
Наследство РобинзонаВ последние годы жизни на острове искреннюю радость ему доставляет другое: совместная с Пятницей молитва, совместное ощущение присутствия Бога на острове.
Хотя Дефо припас основное философско-этическое содержание для последней, третьей книги про Робинзона, время оказалось мудрее автора: наиболее глубокой, цельной и влиятельной книгой Дефо был признан именно первый том этой трилогии (характерно, что последний даже не переведен на русский язык).
Жан-Жак Руссо в дидактическом романе «Эмиль, или О воспитании» (1762) назвал «Робинзона Крузо» единственной книгой, полезной для детского чтения. Сюжетная ситуация необитаемого острова, описанная у Дефо, рассматривается Руссо как обучающая игра, к которой — через чтение — следует приобщиться ребенку.
Гравюра. Жан Гранвиль
В XIX веке было создано несколько вариаций на тему «Робинзона», в том числе «Коралловый остров» Роберта Баллантайна (1857), «Таинственный остров» Жюля Верна (1874), «Остров сокровищ» Роберта Льюиса Стивенсона (1882). Во второй половине XX века «робинзонаду» переосмысляют в свете актуальных философских и психологических теорий — «Повелитель мух» Уильяма Голдинга (1954), «Пятница, или Тихоокеанский лимб» (1967) и «Пятница, или Дикая жизнь» (1971) Мишеля Турнье, «Мистер Фо» (1984) Джона Максвелла Кутзее. Сюрреалистические и психоаналитические акценты расставил в фильме «Робинзон Крузо» (1954) Луис Бунюэль.
Сейчас, в XXI веке, в свете новых размышлений о сосуществовании рядом различных культур, роман Дефо по-прежнему актуален.
Взаимоотношения Робинзона и Пятницы — пример взаимодействия рас как его понимали три века назад. Роман на конкретном примере заставляет задуматься: что изменилось за прошедшие годы и в чем взгляды авторы безусловно устарели? В мировоззренческом отношении роман Дефо прекрасно иллюстрирует идеологию Просвещения в ее британском варианте. Однако сейчас нам гораздо интереснее вопрос о сущности человека вообще. Вспомним упомянутый роман Голдинга «Повелитель мух», в котором обители острова не развиваются, как у Дефо, а наоборот, деградируют, проявляют низменные инстинкты. Каков же он, человек, на самом деле, чего в нем больше — созидательного или разрушительного? В сущности, здесь можно увидеть и культурную рефлексию над христианской концепцией первородного греха.
Что касается религиозных представлений автора, представление о золотой середине у среднего читателя, пожалуй, не вызовет возражений, чего не скажешь об осуждении дерзновенных поступков вообще. В данном отношении философию автора можно признать буржуазной, мещанской.
Такие представления осудят, например, представители романтической литературы в начале XIX века.
Несмотря на это, роман Дефо продолжает жить. Объясняется это тем, что «Робинзон Крузо» — текст, прежде всего, сенсационный, а не дидактический, он пленяет образами, сюжетом, экзотикой, а не поучает. Смыслы, которые в нем заложены, присутствуют, скорее, подспудно, а потому он порождает вопросы, а не дает законченные ответы. В этом и есть залог долгой жизни литературного произведения. Читая его снова и снова, каждое поколение задумывается над встающими во весь рост вопросами и отвечает на них по-своему.
Интересные факты:Первый перевод «Робинзона Крузо» на русский язык был опубликован в 1762 году. Перевел его Яков Трусов под названием «Жизнь и приключения Робинзона Круза, природного англичанина». Классический, чаще всего переиздаваемый полный перевод текста на русский выпущен в 1928 году Марией Шишмаревой (1852–1939), а начиная с 1955 года многократно переиздавался.
Лев Толстой в 1862 году сделал свой пересказ первого тома «Робинзона Крузо» для своего педагогического журнала «Ясная Поляна».
Существует 25 экранизаций «Робинзона Крузо» (включая и мультипликацию). Первая сделана в 1902 году, последняя — в 2016. В роли Робинзона снимались такие актеры, как Дуглас Фэрнбекс, Павел Кадочников, Питер О’Тул, Леонид Куравлёв, Пирс Броснан, Пьер Ришар.
Настоящий Робинзон Крузо | История
После нескольких месяцев в море корабль Селкирка пристал к острову (названному в 1966 году островом Робинзона Крузо) с прохудившимся корпусом и беспокойной командой. Но длительное пребывание не развеяло опасений Селкирка. Вольфганг КелерТри столетия назад импульсивный шотландский моряк, известный как Александр Селкирк (хотя это было не настоящее его имя), томился у берегов Чили на закаленном в боях, изъеденном червями британском корабле под названием 9.0003 Cinque Ports
Селкирк, опытный штурман, и уставший экипаж корабля были каперами — по сути, узаконенными пиратами для британской короны — которые провели год в море у берегов Южной Америки, грабя испанские корабли и прибрежные деревни. Селкирк уже был в подобном путешествии. Он знал все риски. Но к октябрю 1704 года, когда судно Cinque Ports бросило якорь у пустынного архипелага в 418 милях к западу от Вальпараисо, Чили, он принял судьбоносное решение.
Селкирк потребовал, чтобы его 21-летний капитан, лейтенант Томас Стрэдлинг, которого он считал высокомерным, оставил его на самом большом острове, желание, которое Стрэдлинг был счастлив исполнить. По общему мнению, 28-летний Селкирк был вспыльчивым человеком. Вернувшись домой в Шотландию, он избил своего отца и двух братьев за безобидную шутку, а позже бросил обеих женщин, которые утверждали, что являются его женами.
В любом случае Селкирк остался на берегу, но когда он понял, что никто из команды не присоединится к нему в мятеже, он лихорадочно бросился обратно в океан и стал просить прощения у Стрэдлинга, тирана, которому нравилось говорить «нет».
К счастью, ради Селкирка и мировой литературы, он смирился со своей судьбой, выжил и по возвращении в Англию вдохновил Даниэля Дефо на одну из величайших историй о самоотверженности и отваге — « Робинзон Крузо ».
Тем не менее, клише верно — правда страннее вымысла. Реальная жизнь Александра Селькирка превзошла жизнь Крузо почти во всех аспектах. Но тогда я могу быть предвзятым. Видите ли, бедняга Алекс — пират, хам и герой — на самом деле родился не с именем Селкирк, а с еще менее распространенным шотландским именем, к которому я привязался: Селкрейг. Да, Алекс — семья. Я, согласно шотландскому специалисту по генеалогии Тони Рейду, являюсь прямым потомком старшего брата Алекса, Джона. Алекс, по-видимому, никогда не имел детей.
Первое, что я помню о связи Селкрейга и Крузо, я услышал от моего National Geographic -накопительного отца, которому сейчас 91 год, который ждал, пока у него не будет пленной аудитории за ужином, чтобы рассказать нам, детям, о наших шотландских предках.
В основном мы кивали и просили отпустить нас из-за стола, но когда я стал старше, я узнал, что Селкирк вряд ли был просто потерпевшим кораблекрушение и случайным героем.
Когда Александр Селкрейг родился в Нижнем Ларго, Шотландия, в 1676 году, это была рыбацкая деревушка в Файфе с населением менее тысячи человек, расположенная через Ферт-оф-Форт (устье Северного моря) от шумного Эдинбурга, в то время крупного мегаполиса. около 30 000. Сегодня это тихое место для выходных для измученных горожан, где BMW ползут по главной улице шириной 15 футов мимо многовековых домов из песчаника с оранжевыми черепичными крышами и остроконечными фронтонами.
В наши дни широкий песчаный пляж под привлекательным отелем Crusoe по-прежнему идеально подходит для собак и долгих прогулок, но лодки для ловли сельди, которые когда-то забивали гавань, давно ушли, как и рыбаки, их фабрики по производству сетей и льняные мельницы. Там есть крошечный рынок на углу, железнодорожный паб и кто-то, кто предлагает «Индийский массаж головы Рэйки», но более сильным притяжением для многих посетителей является то, что Нижний Ларго находится в 15 минутах от шотландской колыбели гольфа, Сент-Эндрюс.
Будь это Соединенные Штаты, вы не смогли бы увидеть океан из-за всех рекламных щитов, рекламирующих Crusoe Land Thrill Rides и Man Friday Burgers, но шотландцы немного более сдержаны. Или, возможно, это потому, что, как сказал мне местный театральный критик за чаем с булочками: «Селкирк был немного ублюдком, и его больше уважали в его отсутствие, чем в его присутствии».
Дань Нижнего Ларго своему знаменитому сыну состоит из выставочного зала размером с одну спальню в отеле Crusoe, где есть некоторые артефакты и фотографии архипелага Хуана Фернандеса, места его высадки, а также любопытная статуя Селкрейга под открытым небом на Мейн-стрит. , одетый в козьи шкуры, смотрящий на море так, как будто он потерял мяч для гольфа.
Даже шотландцы кажутся озадаченными статуей. Нет ни музея, ни информационного дисплея. Они смотрят на него, фотографируют и продолжают идти. «Я думаю, что это абсолютное безумие, что связь с Crusoe не рекламируется больше», — говорит Стюарт Дайкс, владелец отеля Crusoe вместе со своей женой Лесли.
«У нас здесь есть что-то такое же большое, как лохнесское чудовище».
Неблаговидное прошлое Селкрейга в Нижнем Ларго не совсем литературная загадка. Ограниченное количество фактического материала об энергичном парне добывалось много раз, с начала 1800-х до 1939 года и Р. Л. Мегроз «Настоящий Робинзон Крузо ». За последние четыре года были опубликованы три отдельные и хорошо проработанные книги.
В одном из старейших отчетов, 1829 году, «Жизнь и приключения Александра Селкирка » Джона Хауэлла, моряк описывается как «испорченный и своенравный», которому стало только хуже «снисходительность его матери, которая скрывала столько же, сколько и может его недостатки от его отца». Мать Селкрейга, Юфан Маки, по-видимому, считала, что Алексу, как седьмому сыну, повезло, и его следует поощрять в его мечтах отправиться в море. Его отец, Джон, хотел, чтобы мальчик остался дома и помогал с его кожевенным и сапожным бизнесом, что вызвало кипящий спор, который вызвал столько «домашних раздоров и ссор», пишет Хауэлл, что Джон пригрозил лишить Алекса наследства.
Практически все эти отчеты основаны на одном источнике, записях старейшин церкви (или прихода) на Ларго Кирк, известных как протоколы заседаний Кирка, которые я нашел в библиотеке Университета Сент-Эндрюс.
В серенький день я пошел в подвал библиотеки, где две очень приличные женщины из отдела специальных коллекций заставили меня убрать сумки, портфели и шариковые ручки и выдали мне карандаш № 2. Я сидел за светлым деревянным столом с лампой для чтения на гибком штативе, пока библиотекарь ставил перед моим недоверчивым взглядом не рулоны микрофильмов, а настоящие протоколы сеансов Кирка с пометкой 169.1-1707, в рикошетной коричневой обложке длиной около 13 дюймов и шириной 8 дюймов.
Неразлинованные страницы были похожи на бежевый пергамент, жесткий, но почти не ломкий, с небольшими повреждениями от воды, которые потемнели и обтрепали края. Удивительно, но мне разрешили обращаться с ними без перчаток, которые, как объяснила библиотекарь, на самом деле делают читателей более неуклюжими и с большей вероятностью порвут тонкие страницы.
Неискушенному глазу скучный и крошечный коричневый шрифт кажется нечитаемым, полным загадочных старошотландских завитушек и слов вроде «сухой nieffells» — по-видимому, драка на голых кулаках — но кое-где можно расшифровать наказание, выносимое за незаконный «блуд», или от 25 августа 169 г.5, в котором говорится: «Алекс[анде]р Селчкрейг, сын Джона Селчкрейга», был вызван предстать перед церковными старейшинами за его «неприличное поведение в церкви». (Это должна быть внушительная серокаменная церковь 12-го века, которая до сих пор возвышается над соседней деревней Верхнее Ларго.) Два дня спустя в записях говорится, что Алекс, которому тогда было 19 лет, море: это дело продолжается до его возвращения. Неясно, куда именно Алекс отплыл и когда именно вернулся, но лондонский биограф Дайана Сухами предполагает, что он отправился с шотландской колонизационной экспедицией на территорию нынешней Панамы.
7 ноября 1701 года он снова попал в беду. Его младший брат Эндрю по ошибке посмеялся над ним, когда тот случайно отхлебнул соленой воды из банки.
Алекс избил Эндрю деревянным посохом, что вызвало семейный скандал, в результате которого Алекс напал на своего отца, своего брата Джона и даже на жену Джона, Маргарет Белл.
Несколько дней спустя Алекс «выступил перед кафедрой и признал свой грех. . . и получил упрек перед собранием за это, и пообещал исправить в силе господина, и поэтому был уволен ». Но, очевидно, Алексу надоело Нижнее Ларго.
В школе, как предполагает один биограф, он проявлял некоторые способности к математике и географии, и, совершив по крайней мере одно плавание за плечами, в 1703 году он смог убедить пирата Уильяма Дампьера, что именно он будет руководить следующей каперской экспедицией Дампьера. в Южную Америку. Однако именно в этот момент по неясным причинам Селкрейг навсегда известен как Селкирк. Он намеренно изменил свое имя в море, чтобы дистанцироваться от своего прошлого, или кто-то его неправильно понял? Или, как говорят некоторые исследователи, тогда не имело большого значения последовательное написание имен?
Красивый, но своеобразный, Дампьер был одним из самых сложных и, возможно, упорных пиратов в истории.
Некоторые видели в нем жестокого, нерешительного и некомпетентного моряка, который однажды чудом избежал съедения своими людьми в Тихом океане и предстал перед военным трибуналом после потери британского военного корабля HMS Roebuck у берегов Австралии. Он часто был пьян на дежурстве и приводил в ярость свои команды, отпуская захваченные корабли на свободу, не раздавая добычу своим людям. Тем не менее его вклад как антрополога-любителя и натуралиста был значителен, и трудно преуменьшить тот факт, что он был первым человеком, совершившим три кругосветное путешествие.
Поскольку актеры от Эррола Флинна до Джонни Деппа так романтизировали пиратов, легко упустить из виду, что типичный пиратский корабль воняет животными и экскрементами, что цинга и желтая лихорадка часто убивают так много людей, что трупы обычно сбрасывают в море, и что пираты часто наслаждались жуткими пытками.
Заключенные пираты, скорее всего, предпочли бы ходить по доске — практика, более распространенная в телевизионных мультфильмах, чем в истории пиратов, — вместо того, чтобы подвергаться нападкам садистов, таких как Эдвард Лоу, который в 1720-х годах отрезал пленнику губы и поджарил их.
перед несчастным парнем или теми, кто занимался «воулдингом», при котором тонкие шнуры туго обвивались вокруг голов мужчин в надежде увидеть, как у них вылезут глаза из орбит.
Следовательно, когда коммерческие судовладельцы или правительства захватывали пиратов, к ним редко проявляли милосердие. Эксперт по пиратам Дэвид Кордингли, бывший куратор Национального морского музея в Гринвиче, Англия, пишет в «Под черным флагом », что в британских колониях было обычной практикой помещать тело захваченного пирата в стальную клетку в форме человеческого тела. тело и подвешивают его у входа в порт в качестве ужасного предупреждения морякам.
Вряд ли что-то из этого сильно волновало Селкирка в сентябре 1703 года, когда два корабля Дампьера, 320-тонный 9-й0003 St. George и 120-тонный Cinque Ports , готовые покинуть гавань Кинсейла, Ирландия, и отправиться в Южную Америку. Корабли были небольшими по меркам Королевского флота и полны отчаянных людей, которые, возможно, заметили, что даже укомплектование кораблей предвещало опасность, с которой они столкнулись.
Корабль St. George , как пишет Сухами, был доставлен на восемь месяцев пути и нес пять якорей, два комплекта парусов, 22 пушки, 100 единиц стрелкового оружия, 30 бочек пороха и в пять раз больше людей (120), чем мог с комфортом. приспособиться — свидетельство количества людей, необходимых для экипажа захваченных кораблей, но также болезненное признание того, что десятки будут потеряны из-за болезней, сражений и дезертирства.
Путешествие началось плохо и стало только хуже, по словам второго помощника Дампьера, Уильяма Фаннелла.
Через две недели, когда 50 миль были хорошим дневным ходом по навигации Селкирка, корабли достигли португальского острова Мадейра, в 350 милях к западу от Марокко, затем островов Кабо-Верде, крупного невольничьего порта к западу от Сенегала, и на через Атлантику в Бразилию. Но буквально в первую же ночь, еще в Ирландии, пьяный Дампир сильно поссорился с одним офицером, и разногласия быстро распространились.
К октябрю мужчин уже тошнило от твердого как кирпич морского печенья, сушеного гороха и соленого мяса.
Они жаждали свежего мяса и овощей, но иногда довольствовались акулой, дельфином или утомленной птицей. Как и на большинстве кораблей того времени, люди часто спали в мокрой одежде и на заплесневелых постельных принадлежностях. Корабли были инкубаторами тифа, дизентерии и холеры. Месяц спустя у 15 мужчин была лихорадка, а другие страдали от цинги, вызванной дефицитом витамина С, который, по словам Сухами, унес больше жизней, чем заразная болезнь, перестрелка или кораблекрушение.
Все стало еще хуже, когда капитан Чарльз Пикеринг умер от лихорадки в конце ноября, а командование Cinque Ports было передано его лейтенанту Томасу Стрэдлингу, молодому матросу высшего класса, которого команда не любила. Были драки и почти мятежи, когда корабль курсировал по побережью Бразилии. Мясо и зерно были наполнены тараканами и крысиным пометом.
В феврале 1704 года оба корабля, наконец, оказались к западу от отвратительных штормов мыса Горн и направились на север вдоль побережья Чили, хотя к тому времени они потеряли друг друга из виду.
Cinque Ports затаился в точке встречи на одном из островов архипелага к западу от Вальпараисо, но экипаж угрожал мятежом Стрэдлингу. Дампир появился как раз вовремя, чтобы подавить восстание, пообещав более жестко обуздать дерзкого Стрэдлинга. Но вскоре он тоже столкнулся с разногласиями среди своих моряков, которые хотели, чтобы он атаковал больше кораблей.
St. George и Cinque Ports покинули остров в марте 1704 года, чтобы продолжить свои грабежи вдоль побережья Перу и Мексики, где страсти продолжали вспыхивать. «Страдлинг, — пишет биограф Сухами, — напал на Дампьера, назвал его пьяницей, который бросил своих офицеров, украл сокровища, спрятался за одеялами и кроватями, когда пришло время сражаться, брал взятки, хвастался несбыточными призами, а когда грабили руку, отпусти».
В мае Cinque Ports отделился от St. George и провел лето, занимаясь пиратством. К сентябрю корабль стал настолько дырявым, что люди день и ночь откачивали воду; Селкирк считал, что он был настолько пронизан червями, что его мачты и настил нуждались в немедленном ремонте.
В том же месяце корабль вернулся в относительно безопасный остров, уединенное и необитаемое место, где люди могли восстановить свое здоровье и рассудок. Скоро Селкирк взглянет на остров и увидит спасение.
В маленьком пригородном аэропорту за пределами переполненного Сантьяго, Чили, шестеро из нас в тревоге стоят возле сквозняка в ангаре, глядя на восьмиместный опорный самолет Piper Navajo. Механики ползают по его демонтированному левому двигателю.
Это рейс, который совершается два раза в неделю через 400 миль холодного Тихого океана, чтобы добраться до архипелага Хуана Фернандеса. Вместе со мной ждет советник с острова, к которому присоединяются учитель истории, молодая мать и двое полицейских из Сантьяго, выполняющих легкое задание. Нам всем интересно, может ли эта трехчасовая задержка быть одним из тех знаков от богов авиации.
«Не волнуйтесь», — говорит наш пилот Рикардо Шеффер, бывший полковник федеральной полиции Чили, совершивший более 3000 полетов за 20 лет.
«Мы идем только тогда, когда я знаю, что это безопасно».
Убедившись таким образом, я доверился ремеслу 1979 года, внешняя оболочка которого кажется не толще пивной банки. С на удивление малой турбулентностью мы, наконец, поднимаемся над городом с населением шесть миллионов человек, минуя зубчатые Анды и пересекая океан на высоте 6000 футов над пенистыми белыми облаками. У нас также есть школьные учебники и новые подгузники; вернувшись, возьмем лобстеров и осьминогов в рестораны Сантьяго.
После двух часов гипнотического гудения двигателя Шеффер указывает на растущую серую точку на горизонте. «Остров Крузо», — говорит он. Чилийское правительство переименовало его в остров Робинзон-Крузо в 1966 году.
Когда мы поднимаемся высоко над красноватым лунным ландшафтом на крайнем западном мысе острова площадью 29 квадратных миль, вдалеке видны скалистые вулканические горы с, казалось бы, прекрасными местами для пеших прогулок или дайвинга. . Однако моряк 1700-х годов не увидел бы ничего, кроме неприятностей: мрачные, отвесные бухты, возвышающиеся на 80 футов, и ни одного песчаного пляжа в поле зрения.
Тем не менее, возможно, Селкирк знал, поскольку моряки останавливались на острове раньше, что, чтобы найти что-нибудь поддерживающее жизнь, например, леса и коз, ему придется плыть к пышной северо-восточной оконечности и хорошо защищенному Камберлендскому заливу, 90-минутная поездка на лодке от взлетно-посадочной полосы. Солнечным весенним днем киты флиртуют с рыбацкой лодкой, несущей нас, а десятки визжащих морских котиков — эндемичного вида, Arctocephalus phillippii , которых люди Дампьера видели «тысячами», — загорают на гладких внутренних скалах. Пляжи Камберленд-Бей представляют собой серые вулканические скалы, но бухта настолько привлекательна, что здесь стоит на якоре полдюжины шлюпов из Европы и Канады.
Деревня Сан-Хуан-Баутиста (Иоанн Креститель) (население 600 человек), основанная в 1750 году испанцами и до сих пор являющаяся единственной общиной на острове, раскинулась вдоль полулунной бухты у подножия 3000-футовой горы, становится тропическим лесом на его вершине.
Сан-Хуан-Баутиста — это отчасти сонная рыбацкая деревушка в южной части Тихого океана, отчасти убежище для экотуристов.
Вдоль грунтовых дорог с глубокими колеями расположены восемь или девять летних домиков и ночлегов с завтраком — в прошлом году в деревню приехало несколько сотен туристов — с несколькими домашними магазинами, тремя церквями (евангелической, мормонской и католический), дырявый гимнастический зал, оживленная школа с первого по восьмой классы, мэрия, небольшой музей Крузо с переводами романа на польском и греческом языках и прилегающая библиотека со спутниковым подключением к Интернету, благодаря Биллу и Мелинде. Фонд Гейтса.
Дома в основном представляют собой деревянные бунгало, обветренные, но аккуратные, с небольшими двориками и большими лиственными пальмами или фруктовыми деревьями. Почти у каждого есть телевизор, состоящий из двух каналов Сантьяго. Здесь нет ни видимой бедности, ни явного богатства, на весь остров, размером примерно 2,4 на 7,4 мили, всего два десятка автомобилей.
Мой гид, Педро Ниада, остроумный и начитанный парень, переехавший сюда со своей женой из Сантьяго несколько лет назад, считает, что 70 процентов семей все еще зарабатывают себе на жизнь отловом омаров, но это число сокращается. «Мы не можем лгать, — сказал он мне. «Омаров становится все меньше, а туристов все больше».
После месяца пребывания на острове, Cinque Ports был забит репой, козами и раками, но не менее червивыми. Стрэдлинг приказал людям отплыть и покинуть залив Камберленд. Селкирк отказался и сказал людям сделать то же самое, полагая, что корабль никогда не сможет противостоять открытому морю или сражениям, которых так жаждали люди. Стрэдлинг издевался над своим навигатором, и это задело Селкирка так, будто он вернулся на Ларго. После ожесточенного спора Стрэдлинг, должно быть, почувствовал, что не может отступить.
Селкирка высадили на берег вместе с его постелью, мушкетом, пистолетом, порохом, топором, ножом, его навигационными инструментами, котелком для варки еды, двумя фунтами табака, сыром и джемом, флягой рома и его Библией.
Он принял самое важное решение в своей жизни. Он перестал быть просто жалобщиком, он принял меры.
Но как только он вошел в Камберленд-Бей, его охватили сожаление и страх. Он сильно переиграл. Ни один из мужчин не присоединился к нему.
Селкирк умолял Стрэдлинга вернуться, но капитан наслаждался моментом. Его неуправляемые люди определенно смотрели это жалкое зрелище, этот упрямый моряк умолял сохранить ему жизнь. Стрэдлинг хотел, чтобы экипаж глубоко понял: покиньте корабль, и это будете вы.
Возможно, чувствуя себя скорее глупым и злым, чем пострадавшим, Селкирк, наконец, повернулся спиной к Cinque Ports и смирился с тем, что ждет, как он думал, несколько дней, пока мимо не пройдет еще один дружественный корабль.
Он ошибся на четыре года и четыре месяца.
Нет никаких доказательств того, что Селкирк когда-либо вел дневник — возможно, он был неграмотным, хотя историки расходятся во мнениях — так что то, что мы знаем о его пребывании на острове, исходит в основном из двух источников: его возможного спасителя, капитана Вудса Роджерса, выдающегося Английский капер (или презираемый пират, если вы были испанцем), написавший Кругосветное плавание , о его экспедиции 1708–1711 годов, и английский эссеист и драматург Ричард Стил, который в 1711 году взял интервью у Селкирка для журнала Англичанин .
По их словам, первые несколько месяцев Селкирк был настолько подавлен, что подумывал о самоубийстве — предположительно, с одной из своих немногих пуль — и почти каждый день радовался грызущему голоду, потому что он, по крайней мере, занимал его разум. (Однако он слышал от Дампьера и других рассказы о нескольких мужчинах, которые выжили в одиночку на Хуане Фернандесе — одном в течение пяти лет, и индейце-москито по имени Уилл, который прожил в одиночестве три года и, по мнению некоторых, был модель человека Робинзона Крузо, Пятница.) Ревущие морские львы — на самом деле южный морской слон, Mirounga leonina , размером до 19 футов и весом до двух тонн, выла по ночам, чего Селкирк никогда не слышал, деревья ломались от частых ветров, а полчища крыс, эмигрантов с европейских кораблей, рвали одежду и ноги Селкирка. как он спал. Со временем он смог приручить несколько диких кошек, которые служили ему компаньонами и истребителями.
Найти кров и еду на зеленом острове было не так сложно, как сохранить рассудок.
Рыбы было много, но она «случала разжижение» в его кишечнике, поэтому он остановился на огромном островном «лобстере» — на самом деле раке без клешней. Морских котиков было так много, что один пират написал 20 лет назад: «Мы были вынуждены убить их, чтобы ступить на берег». На мясо он приготовил наваристый козий бульон с репой, кресс-салатом и капустной пальмой, приправленный черным перцем. Больше всего ему не хватало хлеба и соли.
В конце концов он стал настолько проворным, бегая босиком по крутым холмам над заливом, что мог преследовать любого козла, которого хотел. «Он бежал с удивительной быстротой через леса, вверх по скалам и холмам», — позже заметит капитан Роджерс. «У нас был бульдог, которого мы послали с несколькими из наших самых ловких бегунов, чтобы помочь ему в ловле коз; но он отдалился и утомил и Пса, и Людей».
Селкирк смог разжечь огонь с помощью пиментного дерева и своих мушкетных кремней и пытался поддерживать его днем и ночью, но он старался скрыть пламя от испанских кораблей; испанцы были известны тем, что пытали своих заключенных или обращали их в рабов на золотых приисках в Южной Америке.
Однажды он чудом избежал испанской поисковой группы, забравшись на дерево.
Для поддержания духа шотландский мореплаватель пел гимны и молился. «[Он] сказал, что в этом Уединении он был лучшим христианином, чем когда-либо прежде», — писал позже Роджерс. В какой-то момент Селкирк, по-видимому, снова принял жизнь и, подобно Торо, увидел глубокие новые истины о себе, раскрытые через очищающую простоту требований выживания.
«[Т] полностью примирился со своим состоянием, — писал Стил, — его жизнь [стала] одним непрерывным праздником, и его Бытие стало гораздо более радостным, чем раньше, утомительным». Он научился жить без своих пороков — алкоголя и табака, даже соли — и нашел новое увлечение колибри и черепахами, которых он, вероятно, игнорировал как упрямый Файфер из Ларго.
Но в основном Селкирк час за часом осматривал море в поисках спасения.
Одним пасмурным утром Педро Ниада и я поднялись на «смотровую площадку» Селкирка, или mirador , напряженную прогулку чуть меньше двух миль, которая ведет на 1800 футов над Сан-Хуан-Баутиста по грязной тропе.
Мы жевали те же терпкие красные ягоды, которые, вероятно, поддерживали Селкирк, ожидая, пока небо прояснится.
Когда пробилось солнце, я понял, почему Селкирк выбрал это место. Он не только мог видеть на многие мили во всех направлениях, тем самым давая себе час или два форы, если ему нужно было уклониться от испанцев, которые пытали и порабощали пленников, но он также мог поддерживать свой дух. Когда облака рассеялись и радуга пронеслась по стеклянному морю, я смог оценить, что, должно быть, чувствовал Селкирк в тот прекрасный день 2 февраля 1709 года., когда величественный Герцог Вудса Роджерса наконец предстал перед ним.
К тому времени Селкирк был подобен бородатому зверю на двух ногах, одетым в козьи шкуры и «настолько забыл свой Язык из-за отсутствия Использования, что мы едва могли его понять, потому что он, казалось, говорил свои слова наполовину». как сообщил Роджерс.
Он угостил мужчин Роджерса козьим супом и рассказал свою историю выживания, как мог.
Возможно, ему не поверили, но штурманом Роджерса был не кто иной, как Уильям Дампьер, узнавший в Селкирке товарища по Сент-Джордж — Чинкве-Портс рейс. Дампир, вероятно, сообщил Селкирку горько-сладкую новость о том, что он был слишком прав насчет ветхого Cinque Ports . Вскоре после того, как в 1704 году он покинул шотландца, корабль затонул у берегов Перу, в результате чего погибли все, кроме Стрэдлинга и около дюжины человек, оказавшихся в испанских тюрьмах.
Роджерс помог Селкирку побриться и дал ему одежду. Экипаж предложил ему еду, но его диета из свежей рыбы, козлятины и овощей сделала Duke 9Несвежие и пересоленные пайки 0004 тяжело перевариваются. Его твердые, как камень, ступни распухли в тесных ботинках. В знак признания не только его прошлых навыков, но и, возможно, его испытаний, Роджерс снова сделал его навигатором. Наконец, он направился домой. Но не сразу.
Роджерс добился бы такого успеха у берегов Перу и Эквадора, грабя испанские галеоны, что Duke оставался в море еще два года, не возвращаясь в лондонскую реку Темзу до октября 1711 года, через восемь лет после того, как Селькирк покинул ее.
Вудс Роджерс и Ричард Стил написали свои отчеты о жизни Селкирка на острове Робинзона Крузо в 1712 и 1713 годах соответственно, что принесло моряку Файфа и его семье славу, о которой они и не подозревали. В последующие годы Селкирк стал довольно эксцентричной знаменитостью — возможно, он был женат на двух женщинах одновременно — и обогатился за счет своей доли награбленных герцогом богатств (около 800 английских фунтов). Большую часть двух лет он обедал, рассказывая о своих приключениях, скитаясь из паба в паб в Бристоле и Лондоне, рассказывая истории о Южных морях за бесплатную еду и пинту пива.
Но через несколько месяцев после первой встречи с Селкирком Стил заметил, что «жизнерадостный» человек, с которым он впервые столкнулся, теперь кажется обремененным миром. «История простого человека — памятный пример того, — писал Стил, — что счастливее всего тот, кто ограничивает свои желания естественными потребностями. . . или, используя собственное выражение [Селкирка], я сейчас стою 800 фунтов, но никогда не буду так счастлив, как тогда, когда я не стоил ни гроша».
Когда он наконец вернулся в Нижний Ларго, он не хотел иметь ничего общего со своими родственниками. Некоторые биографы говорят (хотя другие сомневаются), что он начал пытаться воспроизвести лучшее из своей жизни на Хуане Фернандесе, вплоть до похожего на пещеру убежища, которое он построил за домом своего отца, откуда он мог смотреть на гавань Ларго. Он, очевидно, стал чем-то вроде одиночки и возобновил пьянство и драки.
Примерно в это же время Даниэль Дефо, известный британский политический деятель и писатель, был заинтригован историей Селкирка. Историки спорят о том, встречались ли он и Селкирк на самом деле — Дефо выиграл бы все, сказав, что они встречались, чего он никогда не делал, — но Дефо действительно встречался с Вудсом Роджерсом, и мало кто оспаривает, что моряк Файф вдохновил Дефо на литературную сенсацию. Жизнь и удивительные приключения Робинзона Крузо .
Опубликовано в апреле 1719 г.когда Дефо было 59, а Селкирку 43, « Крузо » очаровал читателей, как ничто другое в свое время (и теперь многие считают его первым настоящим английским романом).
Пронизанная политикой и социальной теорией, она была отчасти авантюрой, отчасти христианской аллегорией, отчасти утопической атакой на британское общество. Первый тираж в тысячу экземпляров быстро разошелся по второму, третьему и четвертому. Книга была переведена на французский, голландский, немецкий, испанский и русский языки, что сделало Крузо одним из самых узнаваемых вымышленных персонажей в мире. Но автор, которого неоднократно сажали в тюрьму за оппозицию британскому правительству, остался анонимным.
«Это было непростое время для спорных писателей, — говорит Максимилиан Новак, автор книги Даниэль Дефо: мастер художественной литературы — его жизнь и идеи . «Одного британского книгопродавца уже повесили. Дефо атаковал власть корпораций и высшую англиканскую церковь. Crusoe определенно принес ему немного денег, но он продал авторские права и в конечном итоге получил лишь часть того, что заслуживал».
Что касается Селкирка, то в ноябре 1720 года, в возрасте 44 лет, он вернулся к единственной жизни, которая когда-либо что-то значила для него, записавшись первым помощником на военно-морской корабль HMS 9.
0003 Weymouth , направляется в Гвинею и на Золотой Берег Африки в поисках пиратов. Это было бы еще одно проклятое путешествие, пораженное желтой лихорадкой и, возможно, брюшным тифом. За все время своих путешествий Селкирк никогда не видел, чтобы «лихорадка» убивала столько людей, сколько сейчас. В кратком журнале корабля за год были зафиксированы десятки смертей, часто по три-четыре в день. 13 декабря 1721 года он записал еще один. «С севера на северо-запад. Небольшой бриз и ярмарка, — гласило оно. «Сняли с голландского корабля 3 англичан и в 8 часов вечера. Александр Селкирк. . . умер».
Как и в случае с другими, они выбросили его тело за борт.
Получать последние новости History на свой почтовый ящик?
Нажмите, чтобы ознакомиться с нашим Положением о конфиденциальности.
Рекомендуемые видео
Робинзон Крузо. Факты и вымыслы — ОНЛАЙН-БИБЛИОТЕКА Сторожевой башни
Робинзон Крузо.
Факты и вымыслы
Робинзон Крузо. — один из самых популярных романов всех времен. Написанная англичанином 17-го века Даниэлем Дефо, эта история о потерпевшем кораблекрушение, выжившем благодаря собственной изобретательности на необитаемом острове, была широко прочитана на многих разных языках. Конечно, сама история — всего лишь вымысел. Но знаете ли вы, что сегодня существует остров под названием Робинзон Крузо и что Даниэль Дефо основал свою знаменитую историю на приключениях настоящего человека на этом острове? Давайте узнаем что-нибудь об этом.
ПРИМЕРНО в 400 милях (640 км) от чилийского морского порта Вальпараисо находится архипелаг под названием Хуан-Фернандес. Архипелаг состоит всего из трех маленьких пятнышек в бескрайнем Тихом океане: острова Санта-Клара; Исла Мас Афуэра, или Алехандро Селкирк, и Исла Мас а Тьерра, или Робинзон Крузо. Тюлени, морские львы, рыба и омары Хуан Фернандес изобилуют здесь.
Неожиданное открытие
Как вообще кто-нибудь мог наткнуться на такие крошечные острова в этом океане? Они были найдены примерно в 1563 году лоцманом испанского корабля, в честь которого они названы, Хуаном Фернандесом.
Он работал на судоходном маршруте между Кальяо, Перу, и Вальпараисо, Чили. Обычно путешествие на юг занимало от трех до шести месяцев, отчасти из-за неблагоприятных ветров, а отчасти из-за сильного Перуанского течения, или течения Гумбольдта, которое движется на север вдоль побережья Чили и Перу. Корабли, борясь как с ветрами, так и с неумолимым течением, прокладывали себе путь на юг, ставя якорь каждую ночь, когда это было возможно.
Хуан Фернандес, по-видимому, догадался о существовании этого течения и отошел на некоторое расстояние от берега, чтобы избежать его. Таким образом, он сократил время в пути всего до 30 дней и в качестве бонуса открыл острова. Однако его обвинили в том, что он brujo (ведьма), и католическая инквизиция в Лиме пригрозила ему расследованием. Чтобы защитить себя, он предоставил свой навигационный дневник. Дело прояснилось, и его тайна была раскрыта.
Так архипелаг вошел в историю. В 17 веке он стал центром операций пиратов, таких как Генри Морган и Бартом Шарп, которые сочли его идеальной базой для совершения набегов на Ла-Серена в Чили и Гуаякиль в Эквадоре.
Робинзон Крузо входит в историю
А как же Робинзон Крузо? Итак, шотландец по имени Александр Селкирк находился на борту корабля, заходившего на остров Мас-а-Тьерра в 1704 году. Как сообщается, ему приснилось, что он потерпит кораблекрушение, и он также поссорился с капитаном. Поэтому Селкирк попросил оставить его на берегу. Его приключения послужили источником вдохновения для романа Дефо « Робинзон Крузо».
Сначала Селкирк чувствовал глубокое одиночество и читал Библию для утешения. Вскоре проблема выживания потребовала от него применить всю свою находчивость. Он изобрел несколько предметов утвари, чтобы сделать жизнь более сносной, и некоторые из них до сих пор хранятся в Эдинбурге, Шотландия. Говорят, что зонтик был одним из его изобретений. Как сообщается, первый он сделал из кожи самки морского льва.
После более чем четырех одиноких лет прибыли два английских корабля под командованием капитана Вудса Роджерса, и Селкирк был взят на борт и вернулся в Англию.
Однако, по-видимому, он скучал по спокойствию своего острова в Тихом океане, и, как сообщается, он сказал: «О, мой любимый остров! Лучше бы я никогда не покидал тебя!» Сомнительно, чтобы он сказал это, если бы мог предвидеть будущее развитие событий.
Времена изменились
Из-за стратегической важности островов испанцы в 1750 году попытались основать там постоянную колонию. Со временем здесь была создана исправительная колония. Заключенные, совершившие такие зверства, как убийство, содержались в форте. Тех, кто был признан виновным в богохульстве или других «преступлениях веры» католической инквизицией в Кито, Лиме или Сантьяго, подвергали бесчеловечному обращению и держали в пещерах, кишащих крысами.
А что с островом сегодня? Исправительная колония исчезла. Архипелаг малонаселен, мирен и рекламируется как место для отдыха. В 1979 году один Свидетель Иеговы, старейшина собрания в Вальпараисо, отправился на остров Робинзона Крузо в связи со своей светской работой.