Датские деньги | это… Что такое Датские деньги?
«Датские деньги» (или данегельд; др.-англ. Danegeld) — поземельный налог в средневековой Англии, введённый в 991 г. для уплаты выкупа датским викингам. Первоначально взимание «датских денег» было чрезвычайной мерой, однако в начале XI века этот платёж приобрёл характер всеобщего налога на финансирование организации обороны страны. После нормандского завоевания Англии практика сбора «датских денег» была сохранена и стала регулярной. Во второй половие XII века взимание налога стало эпизодическим и после 1194 г. прекратилось. «Датские деньги» считаются первым прямым налогом на Британских островах и одним из первых в Европе.
Содержание
|
Датские деньги в англо-саксонский период
Возникновение налога было связано со скандинавскими вторжениями на территорию Англии в конце X века.
В июле 991 г. на английском побережье высадилась крупная армия викингов, которая, разбив англосаксонские войска в битве при Мэлдоне, разорила Восточную Англию, Эссекс и Кент. Король Этельред II был вынужден выкупить мир у скандинавов ценой уплаты 10 000 фунтов серебром. Подобные платежи за прекращение набегов викингов имели место и ранее (впервые — в 856 г.), однако именно в 991 году сбор средств для уплаты суммы впервые был организован по всей стране исходя из доходности земельных владений свободного населения Англии. На протяжении последующих двадцати пяти лет непрекращающихся вторжений датских викингов сбор выкупных денег приобрёл относительно регулярный характер и превратился в экстраординарный поземельный налог.
Аналогичные сборы для уплаты выкупа викингам существовали в IX веке и в других областях Европы, подверженных скандинавским набегам. Снорри Стурлусон и Римберт упоминают о дани, выплачиваемой шведским варягам населением Финляндии и Прибалтики. Короли Франции также периодически взимали средства для уплаты выкупа норманнам, разорявшим прибрежные области страны.
Однако именно в Англии эти платежи приобрели регулярный характер и трансформировались в общегосударственный налог.
После 1012 года «датские деньги» в Англии стали взиматься практически ежегодно и уже не направлялись исключительно на уплату выкупа. При Кнуде Великом и его сыновьях собранные средства расходовались на содержание армии, в том числе из наёмных норманнов, призванной охранять рубежи страны от новых атак викингов. Часть сумм шла на финансирование строительства и поддержания боеготовности флота. Значительные средства также распределялись между хускерлами, составлявшими элитные подразделения англосаксонской армии. Таким образом сбор приобрёл характер военного налога и получил название херегельда (др.-англ. heregeld — военные деньги). Херегельд оставался одним из важнейших источников пополнения казны англосаксонского государства вплоть до 1051 г., когда этот налог был упразднён Эдуардом Исповедником.
По некоторым оценкам, общая сумма «датских денег», взысканная в англосаксонский период, составила около 60 миллионов пенсов.
Отток такого объёма денежных средств из страны привёл к тому, что при археологических исследованиях на территории Дании было найдено больше монет англосаксонской чеканки, чем на территории самой Англии.
Датские деньги в англо-нормандский период
После нормандского завоевания Англии в 1066 г. взимание «датских денег» было возобновлено. Король Вильгельм I превратил этот сбор в регулярный налог, средства от которого поступали в государственную казну и, хотя по-прежнему предназначались для финансирования обороны страны, расходовались монархами Нормандской династии относительно свободно. Хотя не по всем случаям сбора «датских денег» сохранились документальные источники, многие исследователи[1] считают, что взимание налога в конце XI — начале XII века стало практически ежегодным. Именно для оценки суммы «датских денег», которая могла взиматься с каждого земельного владения на территории Англии, в 1086 г. в стране была осуществленна первая в Европе всеобщая поземельная перепись, результаты которой были зафиксированы в Книге Страшного суда.
Данные о сборе «датских денег» в англо-нормандской монархии свидетельствуют о том, что стандартная ставка данного налога составляла 2 шиллинга с гайды. Однако поскольку взимание налога регулировалось исключительно волей короля и традицией, иногда «датские деньги» собирались в повышенном размере. Так, в 1084 г. в условиях угрозы скандинавского вторжения в Англию, Вильгельм Завоеватель собрал налог по ставке 6 шиллингов с гайды, а в 1096 г. Вильгельм II объявил о сборе 4 шиллингов с гайды[2]. Очевидно также, что в период правления Вильгельма II сумма налога была существенно повышена, а освобождения от него сокращены, в результате чего благодаря «датским деньгам» королю удавалось аккумулировать в казну значительные денежные средства. Активно прибегал к практике взимания этого налога и Генрих I. Однако уже в эпоху Стефана Блуаского, по всей видимости, «датские деньги» не взимались или взимались крайне эпизодически и на ограниченной территории, поскольку для этого периода не сохранилось никаких документов о сборе налога в Англии[3].
При расчёте суммы, подлежащей уплате в качестве налога, учитывался не только размер земельного владения в гайдах, но и его продуктивность, зафиксированная в Книге Страшного суда. Налог взимался со всех свободных землевладельцев королевства. Зависимые категории крестьянства как в англо-саксонский период (гебуры, гениты, котсетлы), так и после нормандского завоевания (вилланы, бордарии, коттарии), «датские деньги» не уплачивали — вместо этого они были обязаны барщинной и оброчной повинностями своему сеньору. Налог взимался также с земель полусвободных категорий населения (например, с сокменов), которые преобладали в Данелаге. Уплата «датских денег» являлась одним из важнейших критериев для признания лично свободного статуса земледельца.
Круг лиц, освобождённых от уплаты налога, постоянно расширялся. Помимо зависимых категорий населения, «датские деньги» не взимались с земель королевского домена, владений шерифов графств и баронов Палаты шахматной доски, а также с церковных земель.
С развитием городского самоуправления увеличивалось количество городов, которым особыми хартиями королей предоставлялось освобождение от уплаты налога. Кроме того, некоторые англо-нормандские бароны также добились отмены обязанности по уплате налога для их владений. В результате, в начале правления Генриха II вместо ожидаемых 5 000 фунтов, сбор «датских денег» приносил не более 3 000.
К середине XII века регулярность взимания «датских денег» стала падать. В качестве источника для пополнения государственной казны этот налог стал вытесняться другими, более эффективными с точки зрения сбора и аккумулируемых сумм: «щитовыми деньгами», взыскиваемыми с рыцарских лёнов, и тальёй, уплачиваемой городами и крестьянами. После 1162 г. взимание «датских денег» прекратилось. В 1194 г. как эстраординарная мера налог был собран в последний раз Ричардом Львиное Сердце[4].
Датские деньги в литературе
У Редьярда Киплинга есть стихотворение под названием «Danegeld», то есть, «Датские деньги» (в переводе С.
Степанова «Дань Дании»)[5].
Примечания
- ↑ Ramsay, J.H. Revenues of the Kings of England, 1066—1399. — Oxforf, 1926.; Poole, A. L. From Domesday Book to Magna Carta 1087—1216. — Oxford, 1956, ISBN 978-0-19-821707-7.
- ↑ Некоторые исследователи (Davis, H.W.G. England under the Normans and Angevins. — London, 1905, ISBN 1-4286-1259-9) полагают, что в 1096 г. одновременно взимались «датские деньги» по ставке 2 шиллинга с гайды и традиционная феодальная «помощь» королю.
- ↑ Этот факт достаточно странен, поскольку Стефану на протяжении всего правления приходилось вести войны с мятежными баронами и претендентами на престол. Существует точка зрения (Poole, A. L. From Domesday Book to Magna Carta 1087—1216. — Oxford, 1956, ISBN 978-0-19-821707-7), что кампании Стефана финансировались английскими городами, тогда как взимание поземельного налога было нереально в условиях феодальной анархии в стране.
- ↑ В 1194 г. налог собирался под названием погайдового сбора (англ.
carucage), но на основе оценки земель, зафиксированной в Книге страшного суда. - ↑ Р. Киплинг «Дань Дании» в переводе С. Степанова
carucage), но на основе оценки земель, зафиксированной в Книге страшного суда.Литература
- Книга страшного суда
- Мортон А.А История Англии. — М., 1950.
- Пти-Дютайи, Ш. Феодальная монархия во Франции и в Англии X—XIII веков. — СПб., 2001.
- Штокмар В. В. История Англии в средние века. — СПб., 2001
- Stenton, F. Anglo-Saxon England. — Oxford, 1971, ISBN 978-0-19-821716-9
- Poole, A. L. From Domesday Book to Magna Carta 1087—1216. — Oxford, 1956, ISBN 978-0-19-821707-7
Vikings timeline | Timetoast timelines
В 789 г. три корабля викингов напали на Дорсет (Юго-Западная Англия).
В 793 г. викинги разграбили церковь святого Катбера на северо-востоке Линдисфарна.
В 794 г. викинги напали на монастырь в Джарроу в северо-восточной Англии.
В 795 г. были совершены набеги на остров Айона и Ирландию.
В 800 г.
В 810 г. датчане напали на Фрисландию.
В 830 г. участились набеги на Францию и Британию.
В 834 г. совершаются набеги на Дорстад (Фрисландия).
В 839Крестьянская одежда скандинавов IX—XI веков состояла из длинной шерстяной рубахи, коротких мешковатых штанов, чулок и прямоугольной накидки. Викинги из высших классов носили длинные штаны, носки и накидки ярких расцветок. В ходу были шерстяные варежки и шапки, а также меховые шапки и даже войлочные шляпы.
Викинги были опытными судостроителями, создававшими самые совершенные корабли своей эпохи. Поскольку в скандинавском обществе было принято хоронить воинов вместе с их ладьями,
Главный у викингов был вождь.Викинги были разбойниками которые грабили заморские страны.В 911 году франкский король пердал Норманский полуостров под их управление.
Проникновение викингов в финские земли началось во 2-й половине VIII века, как о том свидетельствуют древнейшие слои Старой Ладоги (аналогичные слоям в датском Рибе).
Примерно в одно время с ними эти земли заселяли и осваивали славяне. В отличие от набегов на берега Западной Европы, поселения викингов в Восточной Европе носили более стабильный характер. Сами скандинавы отмечали обилие укреплённых поселений на востоке Европы, окрестив Древнюю Русь «страной городов» — Гардами. Свидетельства насильВикинги свернули свои завоевательные походы в первой половине XI века. Связано это с сокращением населения скандинавских земель, распространением на севере Европы христианства, которое не одобряло грабежи и работорговлю. Параллельно на смену родовому строю приходили феодальные отношения, и традиционный полукочевой образ жизни викингов уступал место оседлому. Другим фактором служила переориентация торговых путей: Волжский и Днепровский речные пути неуклонно уступали значение средиземноморской тор
Наиболее распространённый вид оружия — копьё длиной около 150 см. Таким копьём можно было и колоть, и рубить.
Скандинавские секиры отличались широким, симметрично расходящимся лезвием. Скандинавский меч представлял собой длинный, тяжёлый обоюдоострый клинок с небольшой гардой. Оттачивалась только верхняя треть клинка, нижние две трети слабо или вообще не затачивались. Мечи викингов были тяжёлыми, поэтому иногда во время длительного боя его приходилось держать обеими руками.Шведский романтизм XIX века проходил под знаком возрождения интереса к раннему средневековью и к викингам. Созданная в 1811 году Готская лига пропагандировала образ викингов как свободолюбивых искателей приключений. Пробуждение интереса к викингам сделало возможным систематическое сохранение и изучение исландских саг и рунических камней (таких, как рунные камни в Еллинге). Начались раскопки в Старой Уппсале, Бирке и других древних центрах.
Примерно в одно время с ними эти земли заселяли и осваивали славяне. В отличие от набегов на берега Западной Европы, поселения викингов в Восточной Европе носили более стабильный характер. Сами скандинавы отмечали обилие укреплённых поселений на востоке Европы, окрестив Древнюю Русь «страной городов» — Гардами. Свидетельства насиль
Скандинавские секиры отличались широким, симметрично расходящимся лезвием. Скандинавский меч представлял собой длинный, тяжёлый обоюдоострый клинок с небольшой гардой. Оттачивалась только верхняя треть клинка, нижние две трети слабо или вообще не затачивались. Мечи викингов были тяжёлыми, поэтому иногда во время длительного боя его приходилось держать обеими руками.Французская журналистика XIX века
Великая Отечественная война
Фильмография Джонни Деппа
История живописи: от первобытности до наших дней
Эволюция денежной системы
Римская Империя
Компания Tesla
Третья волна эмиграции
Мировая цифровая библиотека
Александр Блок — поэт родины, поэт революции
История авиации
Хронология развития педагогических тестов
Средневековье (V в.
— середина XV в.)
Первая и вторая русские кругосветные экспедиции
ШТОРМ В БЕРДЯНСКЕ_ХРОНОЛОГИЯ
Биография святителя Луки (Войно-Ясенецкого)
Хронология Тёмного Красного кода (Dark Red Code)
Greenpreace
Фильмография Джонни Деппа
Жизнь и творчество Соловьева Владимира Сергеевича
История виноделия в России
Фильмы Стивена Спилберга
Н.И. Новиков и его роль в истории русской журналистики
Художник-сказочник В. Г. Сутеев
Развитие письменности и делового документооборота
История игры Minecraft
Реакция крестьян на коллективизацию на примере дневника Нестора Белоуса
Радянський агітаційний плакат, як історичне джерело
Сестры Бронте: биография и творчество
Американский кинематограф 50-х
Н.
Родина викингов. Походы викингов
Родина викингов
Саги о древних скандинавах рассказывают, что, когда норвежцы покидали родину и отправлялись в морское плавание на поиски новых земель, они брали на борт своих кораблей вместе со скарбом и резные деревянные столбы с изображениями древних богов. Эти столбы украшали хозяйское сидение в горнице: языческие боги охраняли дом и его обитателей от бед и злых сил – великанов, чудовищ и прочей нечисти. Приближаясь к берегам Исландии, переселенец бросал эти столбы в волны и высаживался в том месте, куда их выбрасывало прибоем. Здесь он строил новый дом и устанавливал старые столбы подле своей почётной скамьи. Переселяясь на новые места не только с домочадцами, рабами и скотом, но также и со своими богами, привычками и обычаями, норвежцы искали возможность продолжать жить по законам своих предков.
Норвежские эмигранты, оказавшись в Исландии, на Оркнейских или Фарерских островах, в Ирландии или Шотландии, предпочитали селиться в гористой местности, близ морского побережья, в бухтах и фьордах.
Между тем датчане, покидая равнинный Ютландский полуостров, переселялись в равнинные районы Нормандии и Восточной Англии. Выходцы из Швеции искали озёрные и речные края, напоминавшие их родной Меларен и другие озёра Центральной Швеции.
И это неудивительно. В средние века человек зависел от природы несравненно больше, чем сейчас. Она диктовала ему, как жить, где селиться, чем заниматься. Люди должны были скорее приспосабливать её к своим потребностям. Вот почему, не зная своеобразных черт природы Скандинавии, нельзя понять жизнь её средневековых обитателей.
Скандинавский полуостров, вытянувшийся без малого на 2000 км, – самый крупный в Европе. Его рельеф сложился при отступлении и таянии ледника. Большая часть полуострова – гористая. С юго-запада на северо-восток простираются массивы Скандинавских гор. Гранитные скалы обнажены, но некоторые из них покрыты вечными снегами и ледниками. В образованных древним ледником чашах блещут синевой многочисленные озёра. Горы круто обрываются в Норвежское море, врезающееся в берега многочисленными узкими и глубокими фьордами.
Лишь южная оконечность Скандинавского полуострова – Сконе – равнинная, с плодородными почвами. Её пересекают невысокие скалистые гряды. Рядом островов, крупнейший из которых – Зеландия, Сконе соединяется с полуостровом Ютландией, тоже преимущественно равнинным. Берега Ютландии изрезаны морем и окружены огромным количеством островов и скалистых островков – шхер. Юго-западное побережье Ютландии окаймлено песчаными косами, отделёнными от полуострова ваттами – пространствами, которые заливаются приливом и обнажаются при отливе.
На берегу они переходят в покрытые сочными травами марши, которые тоже иногда затопляются морем. Это наиболее плодородные земли.
В отличие от Ютландии, ныне сравнительно небогатой лесами, почти половину всей площади Скандинавского полуострова занимают леса. Но в древности ими была покрыта большая часть территории обоих полуостровов. Леса разнообразны: на севере – хвойные, южнее – смешанные. Они располагаются зонами, в зависимости от высоты гор. На крайнем севере Скандинавского полуострова преобладает тундра. Леса богаты зверем, много птиц, прибрежные воды изобилуют рыбой.
Скандинавские горы резко делят полуостров на две климатические зоны. На севере климат полярный, суровый в течение круглого года, на западе – умеренный, океанический; здесь чувствуется тёплое Атлантическое течение – Гольфстрим. Благодаря ему климат Норвегии и Швеции более мягкий, чем в других странах, расположенных в тех же широтах. Обильны осадки, зима мягкая, лето прохладное. Восточная часть полуострова защищена от западных ветров горами.
Климат здесь континентальный: зима холоднее, лето более тёплое, причём в древности эти различия были сильнее, чем ныне. Но климат Средней Швеции смягчается под влиянием больших озёр – Венерн, Меларен, Веттерн и др. Зимой на большей части территории Швеции передвижение возможно преимущественно на санях.
Сильно изрезанная береговая линия Скандинавского полуострова чрезвычайно велика. Швеция, Норвегия и Дания – морские страны. Такова и Исландия – остров, население которого сосредоточивается на береговых низменностях, тогда как его внутренняя, возвышенная часть – пустынна и бесплодна.
Природные условия – горы, валуны, густые леса, обилие холодных талых вод вследствие весеннего таяния снегов, бедность почв и значительная высота над уровнем моря – мало благоприятствовали занятию земледелием. И в наши дни в Норвегии обрабатываемые земли составляют около 3% всей площади, а в Швеции – 9%, причём большинство пахотных земель приходится на её южные области. В Исландии же обрабатываемые земли занимают менее 1% общей площади.
Шире хлебопашество развивалось в Сконе и в Дании. В Норвегии и в большей части Швеции земледелие было возможно лишь на ограниченных пространствах, да и там населению подчас приходилось очищать почву от камней, выжигать или вырубать леса. Легенда приписывает одному из первых шведских конунгов прозвище «Лесоруб»: он якобы велел своим подданным и слугам вырубать леса и строить на расчистках селения. В XI-XIII вв. подобная внутренняя колонизация Швеции и Норвегии приобрела значительный размах. Выжигание лесов практиковалось вплоть до недавнего времени и привело к гибели обширных лесных массивов.
Из-за обилия осадков и короткого вегетационного периода во многих частях Скандинавского полуострова среди хлебных злаков преобладают быстро созревающие сорта овса и ячменя. Рожь и пшеница распространены лишь в южных районах. Но увеличение населения далеко не всегда могло сопровождаться соответствующим ростом зернового хозяйства. Хлеба в Скандинавии в средние века не хватало, и зерно ввозили из других стран (в раннее средневековье – из Англии, затем – из Германии).
Методы обработки земли на протяжении всего средневековья оставались большей частью примитивными. Нередко практиковалось мотыжное земледелие. Трехпольный севооборот применялся мало. Урожайность культур была крайне низкой.
Шире было развито скотоводство. Большие возможности для него давали горные пастбища – сетеры. Ими пользовались сообща жители многих хуторов и целых округов. Крестьянам часто приходилось заботиться не столько о запашке поля, сколько о заготовке фуража для скота на зиму. Кормов недоставало, и весной отощавших коров подчас приходилось выносить на приусадебные пастбища на руках. Падёж скота был обычным явлением. Поэтому октябрь в шведском календаре считался месяцем массового убоя скота.
Среди продуктов питания норвежцев и шведов на первом месте стояли мясо, молоко, масло, а также рыба: ловля трески и сельди всегда являлась одним из основных занятий населения приморских областей. Издревле в Скандинавии был известен и китобойный промысел. На Севере, за Полярным кругом, добывали тюленей.
Тамошние жители – саами (лопари) разводили оленей, охотились на пушного зверя, птицу, собирали птичьи яйца и пух. Мясо и рыбу запасали впрок, вялили, солили и коптили. Такую пищу запивали большим количеством пива, и часто зерно употребляли прежде всего для изготовления горячительных напитков, а не для выпечки хлеба. В сагах нередко упоминаются недороды и голодные годы, когда даже наиболее богатым людям не из чего было варить пиво.
Голод и его угроза как следствие неурожая, падежа скота, ухода рыбы от побережья и других стихийных бедствий – повседневная реальность в жизни скандинавов того времени. Жители Севера сплошь и рядом были вынуждены покидать насиженные места, переселяться в другие районы страны или вовсе уезжать за её пределы. Эмиграция из Скандинавии началась задолго до эпохи викингов.
Неизбежно возникавшая потребность в регулировании численности жителей Скандинавии удовлетворялась разрешённым языческими верованиями детоубийством. Новорождённого приносили отцу, и он решал, оставить ребёнка в семье или нет.
Если он не считал это возможным вследствие своей бедности, физических недостатков или слабости ребёнка, младенца относили в лес или пустынную местность и оставляли на произвол судьбы. Особенно часто так поступали с девочками. Если же новорождённого окропили водой, и отец дал ему имя и взял на руки, – он считался членом семьи, рода, после чего выбрасывание его расценивалось бы как убийство. Мужчина имел право признавать или отвергать детей, рождённых вне брака, – от рабыни или наложницы; если он не признавал ребёнка, его судьбой должна была распорядиться сама мать. В те времена в ходу было понятие gravgangsmenn – «люди, обречённые на могилу»: если вольноотпущенник не мог прокормить своё потомство, детей оставляли в открытой могиле; бывший господин вольноотпущенника должен был взять наиболее крепкого из этих несчастных, остальные погибали голодной смертью. Показательно, что, когда в 1000 г. исландцы согласились принять крещение, было оговорено сохранение старинного обычая выбрасывать новорождённых.
Эти варварские обычаи легко осудить, однако их нельзя объяснить чёрствостью родительского сердца. Нужда ожесточает. Суровые климатические условия Исландии постоянно держали её население под угрозой голода. Во время сильного голода, постигшего остров зимою 976 г., убивали стариков. Видимо, неспроста датчане в Западной Европе того времени прослыли обжорами: после скудного питания на родине они с жадностью набрасывались на пищу, которой были богаче жители более плодородных стран.
Естественная среда, в которой жили скандинавы, определяла не только формы их хозяйственной деятельности, но и характер поселений. В гористых, сильно пересечённых местностях Норвегии и Швеции преобладали хуторские поселения, состоявшие из отдельной усадьбы или нескольких усадеб. Зачастую хутора были разбросаны на большом расстоянии один от другого. Лишь постепенно, с ростом населения, из хуторов возникали небольшие деревни. Но и тогда сыновьям владельца хутора нередко приходилось переселяться в другую местность, если имелась возможность основать новую усадьбу.
Обширные районы в гористой части Скандинавии оставались незаселёнными и использовались только для охоты. И в наши дни Норвегия отличается наименьшей плотностью населения в Европе, уступая в этом отношении одной Исландии. В равнинных областях средней Швеции и в Дании деревенская община возникла уже в раннее средневековье. Здесь население гуще. В этих областях, да ещё кое-где в приморских районах Норвегии быстрее наступал материальный прогресс, развивалась культура, закладывались предпосылки для возникновения государства.
Жители обособленных хуторов, в особенности расположенных в гористой местности, подчас не могли поддерживать постоянных связей даже с соседями. Снежные горы и ледники, фьорды и горные речки разделяли страну на многочисленные небольшие районы, население которых жило своей жизнью и было слабо связано с внешним миром. Если горы разъединяли, то море часто соединяло жителей Скандинавии. Так, до недавнего времени обитателям отдельных местностей Исландии труднее было поддерживать сообщение между собой, чем с Данией, которой до сравнительно недавнего времени был подчинён остров.
Разобщённость поселений не менее характерна и для других скандинавских стран. Большая часть норвежцев, например, жила в приморских частях страны, на берегах моря и фьордов. Кое-где через горные перевалы пролегали дороги, но по морю добраться из Северной Норвегии в южную или западную части её оказывалось проще и быстрее, чем по суше. Название страны – Норвегия (Nor?rvegr) означало «северный путь» – этот путь шёл вдоль побережья. Средневековый скандинав чувствовал себя на земле более стеснённым, чем на море. Почти все крупные сражения, которые произошли в Скандинавии между IX и XIII вв., были морскими. Повелителем Норвегии оказывался тот, кто обладал флотом.
Горный ландшафт Скандинавского полуострова, разделявший его на обособленные районы, в немалой мере предопределил и границу между Норвегией и Швецией. Её большая часть проходит по горному хребту – в местности, которая не заселена и в наши дни. И это несмотря на то, что Швеция, Норвегия и Дания на протяжении всей своей истории были тесно связаны между собой как морскими путями (Швеция отделена от Дании лишь узкими проливами, расстояние от Норвегии до Дании по морю по прямой немногим превышает 100 км), так и непосредственным территориальным соседством: Дания в средние века имела владения в южной части Скандинавского полуострова – Сконе.
Разъединённые всем образом жизни и хозяйства, которое на протяжении многих веков сохраняло натуральный характер, жители скандинавских стран вместе с тем имели между собой и много общего. Прежде всего общими были их этническая принадлежность к северным германцам и язык. Повсюду в Скандинавии в раннее средневековье говорили на родственных диалектах одного древнескандинавского языка. Он принадлежит к языкам германской ветви индоевропейской языковой семьи. Иногда его называли «датским языком». Этот язык был понятен и в тех странах, куда переселялись выходцы из Скандинавии. Исландские поэты – скальды исполняли свои песни перед датским конунгом и беседовали со шведами при посещении их страны; норвежский конунг, бежавший на Русь – в «страну укреплений» (Gar?ar?ki), как её называли скандинавы, находил общий язык (в прямом смысле слова) с её правителями. В Англии также понимали северную речь. Культура, религиозные представления, мифология, формы погребений, многие правовые обычаи были общими для всех скандинавов.
В основе их языковой и духовной общности, общности права и обычаев, о наличии которой свидетельствуют как первые записи их судебников, так и саги, лежали общее происхождение северных германцев, одинаковые условия жизни, один и тот же общественный строй – родовой строй на стадии разложения и перехода к классовому обществу – и порождённая этими естественными и общественными условиями и соответствовавшая им психология.
Если население большей части Европы того времени состояло преимущественно из крестьян-земледельцев, то скандинавские бонды – так называли свободных людей, домохозяев, глав семей – были не только, а подчас и не столько хлебопашцами, сколько скотоводами, охотниками, рыболовами, моряками, китобоями. Широко развитая на Севере уже в раннее средневековье торговля давала возможность его жителям несколько пополнять свои скудные пищевые ресурсы: они вывозили шкуры, меха, рыбу, лес, домотканые сукна, железную руду, тальковый камень и выменивали их на зерно, вино, ремесленные изделия, оружие, украшения и другие товары.
Несмотря на издревле существовавшие связи жителей Скандинавии с другими народами, внешнее влияние на их жизнь до начала эпохи викингов было всё же относительно слабым. Скандинавы оставались в стороне от развития античной цивилизации. Хотя выходцы из северных стран и принимали участие в нападениях на Римскую империю, скандинавские племена не были вовлечены в «Великое переселение народов», которое привело к завоеванию Римского государства варварами и образованию на его территории германских королевств. Относительная изоляция скандинавов тормозила их экономический, общественный и культурный прогресс. В то время как у франков, готов, англосаксов и других племён, переселившихся в бывшие провинции империи, формирование классового общества ускорилось под воздействием найденных в завоёванных ими странах римских порядков, жители Швеции, Норвегии и Дании, оставаясь на родине, дольше сохраняли общинно-родовой строй. Его разложение шло медленнее, чем в других частях Европы.
У племён, занимавших отдельные области Скандинавского полуострова и Ютландии, долго держались родовые и общинные формы собственности на землю.
Вплоть до VIII-IX вв. здесь существовала патриархальная большая семья – коллектив ближайших родственников нескольких поколений: в одном хозяйстве объединялись не только родители и их дети, но и семьи, созданные взрослыми сыновьями. Обычно большая семья занимала одно жилище. Археологами обнаружены остатки многих длинных домов этого периода. Длина их достигала 20-30 и более метров. В отдельных помещениях такого дома жили отец с матерью, сыновья со своими жёнами и детьми, другие родственники. В районах полуострова, имеющих суровый климат, отгороженная часть дома отводилась под стойло для скота [1]. Земля, примыкавшая к усадьбе, принадлежала всей семье, составлявшей своеобразную домовую общину. С помощью родственников легче было расчистить участок от камней или леса и запасти на зиму корм для скота. Суровая природа вынуждала людей прочно держаться отношений взаимопомощи, естественных для родового строя.
Лишь в более позднее время между сыновьями и отцом или между братьями стали производиться разделы наследственного владения.
Но и после раздела земли и обособления индивидуальных хозяйств свободного распоряжения участками сразу не возникало: человек, вынужденный продать свою землю, был обязан предложить её купить сначала своим сородичам. Только в том случае, когда они не могли или не желали воспользоваться этим предложением, владелец получал право продать землю на сторону. Однако сородичи могли и впоследствии выкупить проданную землю [2].
Первоначально же земля вообще считалась неотчуждаемым владением большой семьи. Для бонда усадьба его отца, в которой он родился, жил, работал вместе с сородичами и которую он оставлял, умирая, своим детям и другим близким людям, была микромиром, средоточием всех его интересов. Его усадьба называлась одалем, а сам он – одальманом. Но слово «одаль» – наследственная земля – означало в древнескандинавском языке также «родина». В представлении скандинавов времён язычества, мир людей был не чем иным, как большой усадьбой: вокруг неё лежал мир великанов и страшных чудовищ. Поэтому мир людей называли Мидгардом (буквально: «то, что расположено в пределах изгороди»), а мир исполинов и чудищ – Утгардом («находящееся за оградой»).
Человек и усадьба были неразрывно связаны между собой. Эта связь считалась священной.
Близ хутора и даже в пределах его ограды находилось погребение предков. Считалось, что умерший продолжал свою жизнь в роду. Детям охотно давали имя предка, который как бы оживал в них, а его качества оказывали влияние на нового носителя имени. Предки охраняли семью и хозяйство, от них зависело плодородие. В память отцов и дедов воздвигались камни с вырезанными на них руническими надписями. Сознанием тесной связи поколений родичей и важной роли, которую умершие играли в судьбах потомков, проникнуты исландские родовые саги, с исключительной тщательностью прослеживающие родственные связи исландцев не только с ближайшими, но и с отдалёнными предками: для древних скандинавов история в значительной мере была родословной. Уважение к старшим – безусловный закон родового общества – сочеталось с не менее общераспространённым пренебрежением к слабым. Нередко старик, чувствуя приближение времени, когда он станет беспомощным, искал смерти в бою.
Древние скандинавы верили, что такая смерть открывала перед ними врата Валхаллы – загробной обители павших со славою воинов.
Названия многих усадеб, восходящие к периоду, предшествующему походам викингов, свидетельствуют о независимости, богатстве и высоком общественном положении их обладателей, о гордом их самосознании: «Прекрасный двор», «Дом сильного», «Жилище благородного», «Золотой двор», «Двор радости», «Богатая обитель».
У жителей усадеб были свои божества и духи-покровители, в честь которых приносились жертвы и устраивались празднества. Нередким было поклонение животным – коням и быкам. Во время праздничных пиршеств употреблялись мясо и кровь коней. Детородный орган жеребца служил амулетом, приносящим плодородие. Усердное поклонение духам дома гарантировало благополучие семьи, удачные роды жены и невесток, здоровье детей, приплод скота, произрастание посевов, счастье во всех делах.
В средней части дома находилось обширное помещение. Здесь, вокруг очага, происходили общие трапезы всех членов семьи.
Вдоль стен располагались скамьи для домочадцев, а у обращённой к северу стене возвышалось хозяйское место, украшенное столбами с резными изображениями богов – покровителей дома. Почётное сидение бонда – главы дома – почиталось священным. Когда после смерти отца сын садился на его место, это означало, что он вступил в права наследника.
Вместе с членами семьи в усадьбе жили рабы и другие зависимые люди и слуги, которые помогали по хозяйству, пасли скот и выполняли другие тяжёлые и грязные работы, участвовали в рыбной ловле. У каждого более или менее крепкого хозяина имелись зависимые домочадцы. Владельцы побогаче нередко выделяли рабам и вольноотпущенникам небольшие участки и снабжали их инвентарём. Всё население дома находилось под непререкаемой и неограниченной властью его главы. Для такого самоуправляющегося и обособленно жившего коллектива не существовало иного закона, помимо обычая предков и воли отца. Он был властен наказывать домочадцев и определять их судьбу, от него зависело, останется ли в живых новорождённый ребёнок.
Между членами большой семьи не было равенства. Наряду с детьми, рождёнными в браке и пользовавшимися правом наследования, у хозяина могли быть дети от рабынь и наложниц, которые таких прав не имели. Незаконнорождённые дети и бедные родственники, находившиеся на положении приживальщиков, играли немалую роль в хозяйственной жизни крупной усадьбы наряду с рабами и слугами. Зачастую зажиточные бонды отдавали своих детей на воспитание к более бедным родственникам или другим людям, в том числе вольноотпущенникам. Это была своеобразная форма покровительства, оказываемого сильным более слабому. Таким путём расширялся круг родства и взаимопомощи, возглавляемый могущественным хозяином.
Женщина находилась под властью и покровительством мужчины: девушка – под опекой отца или сородича, заменявшего ей отца; после выхода замуж она переходила под опеку мужа. Но будучи подчинённой мужчине и неравной с ним, в частности в правах наследования, женщина вместе с тем не была принижена и бесправна. Ей принадлежала большая роль: она считалась хозяйкой дома.
Саги рисуют облик многих властных женщин, державших семью в своих руках и пользовавшихся уважением жителей всей округи. Обладала женщина и правом на развод, которым могла воспользоваться в случае обнищания супруга, причинения ей обиды или недостойного поведения (например, если он носил одежду, напоминающую одежду женщины). Супружеская верность жён строго охранялась ревнивыми и мстительными мужьями, которые весьма пеклись о своей и семейной чести: неверную муж жестоко наказывал и отсылал к её сородичам, которые могли даже продать её в рабство. Западноевропейские хронисты утверждали, что у каждого скандинава якобы имелось по две-три жены, а у знатных их было без числа.
В усадьбе всем находилась работа. Но молодые люди из зажиточных семей имели возможность покидать отцовские усадьбы на летнее время, отправляться за море в пиратские и торговые поездки. До наступления зимних штормов они возвращались домой, принося семье, помимо дохода, уважение и славу в округе, новости о заморской жизни и впечатления, необычные для рутинного быта на родине.
Зимой, когда работы было меньше, а связь с внешним миром, и без того слабая, почти вовсе прерывалась, жители усадьбы много времени проводили у домашнего очага, слушая рассказы о виденном и пережитом в чужих странах, сказания о жизни в старину, легенды о богах и героях, нередко восходившие к эпохе «Великого переселения». Как и другие народы, жившие родовым строем, скандинавы отличались широким гостеприимством. Даже врага нужно было накормить, если уж он пришёл в дом.
Летом жизнь заметно оживлялась. Жители соседних хуторов чаще встречались на общих пастбищах, на сходках. Такие сходки – тинги – устраивались для решения конфликтов и споров, возникавших между соседями, для расследования и наказания преступлений; на тингах совершались в присутствии свидетелей и поручителей имущественные сделки. В каждом районе (хераде, сотне), пределы которого устанавливались самой природой – в отдельной долине, части побережья существовал свой тинг. На эти сходки мужчины являлись вооружёнными. Принимая решение, они, как и древние германцы, в знак одобрения потрясали оружием.
Человек, имевший претензии к другому или обвинявший его в преступлении, должен был явиться к дому обидчика и вызвать его на тинг. Затем от усадьбы к усадьбе передавали стрелу – знак созыва тинга. В назначенный день, обычно в новолуние или полнолуние, все бонды, жившие в одном районе, собирались на отведённом для тинга месте, например на холме или лесной поляне, и выслушивали стороны и свидетелей. Места сходок считались священными и состояли под охраной богов: кровопролитие или другое преступление, совершённое здесь, признавалось святотатством и каралось особенно строго. Нередко в этих местах находилось капище, совершались жертвоприношения и гадания.
Хранителями обычая были наиболее почтенные и старые люди; обычай так и переходил из поколения в поколение, «исконность», старина придавали ему силу и авторитет. В нужных случаях хранитель обычая излагал его на тинге, в Исландии знаток обычаев так и назывался «законоговоритель». Для того чтобы оправдаться от обвинения, нужно было принести очистительную присягу вместе с определённым числом соприсяжников; количество их зависело от характера и тяжести обвинения.
Иногда прибегали к испытаниям раскалённым железом или кипящей водой, и выдержавший испытание считался очистившимся от обвинения. Виновных присуждали к уплате возмещения в соответствии с обычаем или по оценке сведущих людей. Наиболее злостных преступников карали изгнанием, таких негодяев – «нидингов» – считали волками, их всякий мог убить.
Единственной формой письменности у скандинавов до конца XI в. оставались древнегерманские знаки – руны, которые вырезали на камне, кости, дереве, оружии. Они имели преимущественно магическое значение, и законов ими не записывали. Поэтому к памяти предъявляли очень большие требования. В памяти приходилось хранить всё, что требовалось сообщить следующему поколению. Сделки и соглашения заключались при свидетелях, которые обязаны были помнить их условия; по прошествии определённого срока эти условия подтверждались на тинге или сообщались тем, кто должен был выполнять функции свидетеля впоследствии. Чтобы память не изменила, свидетелей обычно было несколько.
Человек, привыкший рассчитывать только на свои силы и помощь сородичей, зачастую не обращался за правосудием к тингу: заботясь о поддержании чести своей семьи и рода, он расправлялся с обидчиком сам. Кровная месть была обычным явлением. Стремясь причинить обидчику и его роду наибольший урон, нередко убивали того из родственников преступника, кто пользовался наибольшим уважением. Месть вызывала ответную месть, ибо кровь, по представлениям, господствовавшим в родовом обществе, смывалась только кровью. Если сородич не был отмщен, на Всю семью и род ложилось пятно позора. Месть индивидуальная превращалась в месть родовую, вовлекавшую в свой кровавый черёд широкий круг людей и длившуюся подчас из поколения в поколение. Лишь посредничество соседей могло заставить враждующих сложить оружие и удовлетвориться уплатой возмещения. Исландские саги, излагающие родовые предания и жизнеописания, полны рассказов о бесконечных кровавых распрях между семьями и родовыми группами как в самой Исландии, так и в других скандинавских странах.
Нередко случалось, что месть приводила к убийству сразу большого числа людей. В обычае было сожжение дома врага с его обитателями. Величайшим несчастьем, которое могло постигнуть человека, у древних скандинавов считалось прекращение рода или его упадок. Любовь к детям питалась, помимо естественного родительского чувства, сознанием того, что они – продолжатели рода.
Общество ещё не перестроилось по классовому принципу, все бонды – свободные люди, обладавшие хозяйственной независимостью, считались равноправными и полноправными, обычай, имевший силу закона, был для всех один. Но на практике торжествовало право сильного: кто имел больше сородичей и зависимых людей, был богаче и влиятельнее, тот мог навязать свою волю соседям и участникам тинга. Самоуправство наиболее могущественных и богатых людей, имевших средства заставить считаться с собой всех окружающих, уже тогда не знало границ.
Имущественное неравенство скандинавов ещё до эпохи викингов было довольно значительным.
Наряду с состоятельными владельцами, которые владели большими стадами, использовали в хозяйствах труд рабов и слуг, имели корабли для торговых поездок, существовало немало бедняков, с трудом сводивших концы с концами в небольших усадьбах. Обнищавшим приходилось идти в услужение к богатым соседям. Нередко свободный человек, лишившийся собственности и не имевший возможности получить помощь от родственников, попадал в долговую кабалу и оказывался в положении раба. Вокруг больших и богатых дворов преуспевающих бондов на их земле возникали мелкие хозяйства арендаторов и держателей, которые платили за пользование участками часть урожая. Держателями становились также рабы и вольноотпущенники. Таким образом, крупное хозяйство в Скандинавии тех времён обрастало более мелкими. Рабы и вольноотпущенники, слуги и арендаторы, многочисленные родственники и приживальщики группировались под властью «могучих бондов», как их с почтением, а подчас и с опаской, называли окружающие. Владения «сильных людей» (стурманов) становились центрами общественной жизни в отдельных местностях, своеобразными ядрами социального притяжения для всех более слабых, бедных и беззащитных: здесь они искали покровительства и помощи, за которую были вынуждены расплачиваться своей независимостью.
Жители соседних местностей, принадлежавшие к одному племени, подчас объединялись для совместной защиты от нападений и для соблюдения порядка. Время от времени они собирались на областной тинг. Здесь обсуждались наиболее важные дела, имевшие общий интерес. Некоторые языческие святилища были общими для целой области. Народные сходки являлись важным средством общения населения, раздроблённого на мелкие мирки: на них узнавали новости, договаривались о сделках и брачных союзах. Законоговорение не было оторвано от народного сказания, и то и другое в глазах народа имело одинаковую достоверность и значение. Встречи на тингах способствовали распространению саг, до XII-XIII вв. сохранявшихся в устной форме, песен о богах и героях, стихотворений и песен скальдов.
Хотя тинги в тот период сохраняли характер народных сходок, ведущую роль на них играли наиболее знатные и влиятельные бонды. С ними были связаны родством, свойством, а нередко и материальной зависимостью многие участники тинга.
Когда собрание посещал правитель области – конунг или ярл, – с ним от имени и при поддержке присутствовавших говорили знатные люди и «могучие бонды».
Таким образом, несмотря на значительную обособленность хуторов и мелких деревень, их жителей объединяло стремление наладить местное управление, охрану порядка и правосудие; существовала общность религиозных верований, культов и связанных с ними празднеств. Необходимость защититься от внешней опасности, нападений с моря или на суше, вынуждало жителей заботиться о создании укреплений, где они могли бы укрываться от врага, и об организации ополчения. Примитивные, преимущественно земляные и деревянные, с использованием камня, укрепления, остатки которых разбросаны в разных частях Скандинавии, свидетельствуют о том, что население предпринимало совместные работы по их постройке. Но в организации подобных работ, и особенно при создании ополчения, большую роль играли вожди, стоявшие во главе населения.
Знать существовала ещё у древних германцев.
Во главе родов и округов стояли старейшины, племена возглавлялись «королями» и военными вождями, причём последние во время войны пользовались широкой властью. Античные авторы подметили наследственный характер германской знати: знатность, понимаемая как родовитость, была принадлежностью целого рода или семьи, и только из числа лиц, входивших в состав этого рода и семьи, «выбирались» предводители племён и племенных союзов. Таких «королей» (у скандинавов они назывались конунгами), ярлов и херсиров упоминают не только песни скальдов, наиболее ранние из которых известны от IX в. Свидетельствуют о них и рунические надписи, начиная с эпохи «Великих переселений». Правление знати было повсеместным явлением, оно глубоко укоренилось в общественной жизни скандинавских племён задолго до эпохи викингов. В VI-VIII вв. могущество знати ещё более укрепляется.
Внушительными свидетельствами этого могут служить «княжеские» курганы и богатые погребения правителей Уппланда (в Средней Швеции), подчинивших своей власти племена свеев, и среди них – крупнейший «курган Оттара», датируемый V-VI вв.
[3] В Юго-Восточной Норвегии расположен самый большой курган Северной Европы – Ракнехауген. Поперечник его – 100 м, высота – 15 м. Прежде чем насыпать курган, строители возвели сооружение из брёвен. С этой целью они истребили большой сосновый лес. Исследование годичных колец использованных при этом деревьев показало, что все они были спилены в течение одного года. При возведении кургана были предприняты и земляные работы широкого масштаба (в общей сложности было насыпано около 80 тыс. кубометров земли). Предполагают, что в этих работах принимали участие приблизительно 500 человек, т. е. мужское население обширного района. По-видимому, курган был возведён по приказанию могущественного вождя. Погребения в кургане не оказалось: он служил не местом захоронения, а монументом, увековечивавшим память «князя». Археологи относят Ракнехауген к VI в. [4] Предание гласит, что в шведском Уппланде и в Юго-Восточной Норвегии в тот период правила династия Инглингов, к которым впоследствии возводили свой род конунги Швеции и Норвегии.
Когда гораздо позднее, в конце X в., представитель французского короля спросил датских викингов, отряд которых грабил Северную Францию, об имени их господина, они отвечали: «Нет над нами господина, ибо все мы равны!» Этот гордый ответ часто приводят в доказательство сохранения демократических порядков не только в Скандинавии, но и в войске викингов. Действительно, господ во французском понимании, т. е. феодальных сеньоров, требовавших службы и верности от своих вассалов за пожалованную им землю, у скандинавов в X в. ещё не существовало. Но не было среди них и равенства: знать возвышалась над остальным населением, которое видело в ней своих предводителей и повиновалось ей.
Знатные люди играли ведущую роль в военном деле. Вождь стоял во главе ополчения, составлявшегося из всех боеспособных мужчин. Слово «херсир» (hersir), обозначавшее вождя, происходит от древнескандинавского herr – войско, народ. Быть вождём племени, народа, значило возглавлять воинское ополчение.
Во время войны вождь пользовался неограниченной властью. Он постоянно требовал от подчинённых ему жителей хранить в порядке необходимое оружие. Существовало понятие «народное оружие», т. е. оружие, которое должен был иметь каждый свободный человек. В его состав входили боевой топор или меч, копьё, лук со стрелами, щит. Поскольку война сплошь и рядом шла на море, в прибрежных водах, требовались корабли, и население было обязано на свои средства, в складчину, строить и снаряжать боевые ладьи, поставлять провиант и служить на них. В эпоху викингов жители приморских районов Швеции, Дании и Норвегии были организованы в «корабельные округа»; от каждого выставлялся полностью снаряжённый военный корабль с командой.
Вождь был окружён дружиной, в которую входили молодые люди, искавшие добычи и славы. Такой вождь мог защитить соплеменников от врагов и захватить новую территорию для поселения. Отношения в дружине строились отнюдь не на началах равенства, как может показаться из слов датских викингов («Все мы равны!»): дружинники приносили вождю присягу верности, нарушение которой покрыло бы их несмываемым позором, получали от него меч и иное оружие, коня и долю в добыче и считали его своим господином.
Слово «herra» – господин – встречается уже в самых ранних песнях скальдов для обозначения предводителя дружины. То, что Тацит писал о древних германцах: «Вожди сражаются за победу, дружинники – за вождя», – полностью подходит и к скандинавским дружинам. Вернуться из сражения, в котором пал вождь, было признаком трусости – одного из самых постыдных пороков, с точки зрения варваров. Дружина должна была защищать вождя, служить ему и пасть в бою вместе с ним, если военное счастье ему изменило. Дружинники служили предводителю и в его усадьбе, где они жили. Некоторые дружинники назывались «свейнами» – то были оруженосцы и слуги, обязанные стоять за столом, когда пировали вождь и старшие дружинники, и подавать им питьё и еду. Власть вождя над дружинником, пока тот оставался с ним (он мог быть отослан из дружины или уйти сам, с разрешения вождя), была чрезвычайно велика.
Племя, во главе которого стоял вождь, опиравшийся на дружину, отчасти содержало его и воинов на свой счёт. Ещё древние германцы приносили вождям подарки в виде скота и земных плодов.
С течением времени эти дары неизбежно утрачивали добровольный характер и превращались в дань или кормление, которое все домохозяева обязаны были предоставлять вождю. Усадьбы конунгов и херсиров служили местом, куда население свозило продукты для вождя и его свиты. Такие поборы назывались вейцлой, т. е. кормлением, угощением, пиром [5]. Вождь, имевший несколько усадеб, расположенных в разных частях возглавляемой им области, разъезжал по этим дворам и кормился вместе со своими людьми за счёт приношений. Прокормить многолюдную дружину могущественного конунга или херсира было нелегко, население нередко видело в этой обязанности серьёзное для себя обременение. Для того чтобы не истощить ресурсы жителей и не вызвать у них недовольства, вождям приходилось чаще переезжать из одной местности в другую, нигде не задерживаясь подолгу, либо отправляться за добычей к соседям или за море. Когда же они пытались сократить рацион дружинников, те не скрывали недовольства. Казалось естественным, что вождь щедр на угощения, как и на кольца и гривны, которые он дарил своим приближённым.
Скальды сплошь и рядом называли вождя «раздающим золото», «щедрым на кольца».
Основой могущества знати являлась и её ведущая роль в религиозных делах. Знатные лица охраняли храмы, ведали обрядами и жертвоприношениями. Поскольку же гадания и религиозный ритуал непосредственно связывались с поступками людей (в зависимости от предсказания выступали в поход или оставались дома, ждали урожая, улова рыбы, приплода скота и т. п.), то контроль знати над культом перерастал в её контроль и над другими сторонами жизни населения. Принося жертвы, вождь способствовал благополучию населения. В одной из саг рассказывается, что после того как норвежский ярл Хакон стал «приносить жертвы настойчивее, чем это делалось прежде», «вскоре улучшился урожай, и снова появились хлеб и сельдь, процвела земля». Отправляя культ, знатные люди оказывались в глазах населения в более тесных, интимных отношениях с божественными силами и сами приобретали значение избранников или потомков богов [6]. Конунги древних скандинавов вели своё происхождение от языческих богов.
Формировавшаяся у них в эпоху викингов королевская власть приобретала сакральный характер задолго до появления на Севере христианства.
В личности конунга, по представлениям того времени, воплощались благополучие и счастье его народа. Не только жертвы, которые он приносил, и обряды, им совершаемые, но и сам он был источником удач и успехов соплеменников. В годы правления конунга, «счастливого на урожай», в стране хорошо родились земные плоды, телились коровы и овцы, к берегам приходили большие косяки рыб, не было стихийных бедствий, не нападали враги, и «был мир добрый». При «несчастливых» конунгах всё шло плохо. Когда на праздничных пирах пили за «добрый год» (т. е. за хороший урожай и всяческий приплод) и за конунга, то по существу заботились об одном и том же. По преданию, после смерти одного из конунгов Восточной Норвегии, считавшегося «самым счастливым на урожай из всех конунгов», знать разделила его тело на части, которые жители четырех разных районов похоронили в своих землях, «и думалось им, что можно надеяться на урожай».
Подобные представления о конунгах и знати как носителях производственной магии способствовали их возвышению и усилению их общественного влияния. Как и у других народов на соответствующей стадии развития, у скандинавов, в частности у шведов, сложились легенды о том, что в тяжёлые для народа годы конунгов приносили в жертву, если никакие другие жертвоприношения не помогали вернуть стране благополучие.
Но ведущее положение знати в обществе определялось не только её ролью в защите территории и в контроле над культом. Вожди, стоявшие во главе дружин, воевали между собой, с соседними племенами, совершали походы в другие страны, занимались морским разбоем. Захваченная добыча: драгоценные металлы, украшения, ткани, одежда, оружие и утварь из более богатых стран, пленные, которых они продавали или обращали в своих рабов, – служила важнейшим источником их обогащения. Родовая знать древних скандинавов не представляла, разумеется, класса крупных землевладельцев, который в ту пору интенсивно развивался в Европе.
Земля не была главным её богатством. Скот, рабы, корабли, оружие и другие богатства, которыми они могли одаривать дружинников и приближённых, – таковы основные материальные источники общественного могущества конунгов, ярлов, херсиров. К ним стекались юноши и молодые люди, жаждавшие славы и приключений; неимущие и малоимущие искали в их усадьбах приюта и прокормления, соседнее население видело в них своих покровителей и защитников и в то же время нередко опасалось насилий и вымогательств с их стороны.
Торговые люди, путь которых проходил мимо владений знатного человека, также спешили расположить его в свою пользу, ибо в его власти было ограбить их или, наоборот, благоприятствовать торговле. Сообщения саг, изучение местоположения усадеб могущественных вождей того времени показывают, что свои дворы они нередко возводили как раз в таких местах, где проплывали купеческие корабли: на островах, выдающихся в море мысах, в проливах или горловинах фьордов. Контроль над торговлей был немаловажным источником обогащения скандинавской знати.
Владельцы крупных усадеб в Северной и Северо-Западной Норвегии из поколения в поколение держали в своих руках необычайно прибыльную морскую торговлю на Севере с населением Финнмарка. Этот путь так и назывался «финским путём», по нему везли товары, вымененные у финнов и саами, и собранную с них дань: меха, шкуры, птичий пух, чрезвычайно ценившийся не только в Скандинавии, но и далеко за её пределами. Эта торговля была неразрывно связана с разбоем, и львиная доля доходов доставалась представителям знати, контролировавшим «финский путь».
Один из них, Оттар из Халогаланда, области Северной Норвегии, побывавший в конце IX в. в Англии, рассказал королю Альфреду о своей родине и жизни там. Альфред записал этот рассказ, представляющий первую по времени из имеющихся в распоряжении историка характеристику могущественного человека из Скандинавии, своего рода моментальную его фотографию (хотя и дошедшую в копии X в.). Оттар жил за Полярным кругом, севернее него, как он говорил, никто из норвежцев не селился, лишь кое-где там попадались саами, которых норвежцы называли финнами.
Оттар владел большими стадами скота, особенно много было у него оленей. Пахотной земли у него имелось немного. Значительную роль в его хозяйстве, видимо, играли морской промысел и охота. «Но главнейшим его сокровищем была дань, которую ему платят финны». Она состояла из куньих мехов, меховой одежды, оленьих и медвежьих шкур, птичьего пера, китового уса, корабельного каната, на изготовление которого шли моржовые и тюленьи шкуры. Торговые поездки Оттар совершал на восток вплоть до Белого моря, в страну Бьярмию, в противоположном направлении – плавал в Англию и Южную Данию.
Основой богатства и могущества средневековых феодалов была недвижимая собственность, земля. Богатства скандинавской родовой знати состояли в первую очередь из движимого имущества. То, что родовая знать жила больше военной добычей, чем за счёт эксплуатации местного населения, и то, что она не была тесно привязана к земле, самый характер её богатства и способ его приобретения делали скандинавскую знать необычайно мобильной, «лёгкой на подъём», готовой отправиться в далёкие походы для захвата добычи и даже переселиться в другие страны.
Что случилось с викингами?
Херствик: Что случилось с викингами?Когда я разговариваю с широкой аудиторией на темы викингов, некоторые часто спрашивают вопросы: что случилось с викингами? Где они сейчас? Сделали ли они вымирать? Были ли они завоеваны?
Прежде чем обсуждать, что с ними случилось, полезно знать, кто они были. Упрощенное определение называет викингами тех людей, которые жили в Скандинавии и поселениях Северной Атлантики в эпоху викингов, причем эпоха викингов произвольно определяется как лет между 793 и 1066. Именно в это время эти северные люди оказали наибольшее влияние на других европейцев через торговлю и их набеги викингов.
Однако большинство из этих людей не назвали бы себя викингами. |
На древнескандинавском языке слово vkingr означает пират или рейдер , а
немногие из этих северян участвовали в набегах. Рейды были неполный рабочий день
занятие, которым занимается небольшой процент населения. Викингов было немного
профессиональные солдаты, хотя, как и все мужчины той эпохи,
с применением оружия. Эти люди были фермерами в первую очередь и
большую часть года должен заниматься хозяйством. Они были предпринимателями: бизнес
люди, которые рассматривали рейдерство как средство приобретения капитала, который можно было вложить в
корабле, на ферме или в бизнесе. Другие, возможно, искали землю
на котором они могли остановиться. Рейдерство было задумано
быть желанным для молодого человека, но ожидалось, что более зрелый мужчина будет
поселиться на ферме и создать семью. Однако для жертв набегов викингов набеги были единственным аспектом
культура викингов, которой они были подвержены, и именно этот аспект был
зафиксировано в летописях и других документах.
В этих историях рейдеры
называются северянами , людьми, прибывшими из северных земель.
Взяв за основу это определение, легко ответить на вопрос: что случилось с викингами? С ними ничего не случилось. После эпохи викингов северяне продолжали жить своей жизни в скандинавских странах, и в поселениях, созданных во времена викингов века, такие как Исландия и Гренландия. Конец викингов произошел, когда северяне прекратили набеги.
Лучше задать вопрос: почему викинги перестали совершать набеги? простой ответ заключается в том, что в европейских обществах произошли изменения, которые сделали Рейдерство менее прибыльно и менее желательно. Изменения произошли не только в в скандинавских обществах, но и по всей Европе, где происходили набеги.
В начале эпохи викингов скандинавское общество
эгалитарным, с большим количеством свободных землевладельцев,
необходимые средства и время для занятия рейдерством. К концу эпохи викингов этот баланс изменился. Существовал небольшое количество привилегированных, богатых мужчин и гораздо большее количество безземельных мужчины, которые были привязаны к земле, которую они обрабатывали, чтобы платить арендную плату и сборы, при этом поддерживая свои семьи. Эти люди не могли совершать набеги. |
Корабль, необходимый для
рейдерство, было значительным вложением, и никто не мог покинуть свою ферму
если не было достаточно наемных рабочих, чтобы заботиться о ферме
работы по дому, пока хозяин был в рейде. В начале эпохи викингов многие европейские земли не имели центральной
авторитетные фигуры. Вместо этого в большинстве стран правили мелкие короли и местные вожди.
В начале эпохи викингов скандинавские общества были склонны избегать центральных
орган власти. История из франкских анналов иллюстрирует этот аспект.
культуры викингов. Когда банда датских рейдеров прибыла во Франкскую
земли, их встретил франкский эмиссар, который попросил отвезти его в
лидер банды викингов.
Ему сказали: «Мы все здесь лидеры».
К концу эпохи викингов большинство европейских земель имели сильные центральные власти, включая обученные постоянные армии, способные эффективная защита от атак викингов. Вообще, викинги не были обученными, организованными войсками. Пока умело владеющих оружием, их ударная тактика была неэффективна против обученных, профессиональные солдаты, поддерживаемые королем.
Еще одно изменение, произошедшее в результате атак викингов, было
что некоторые из наиболее желательных целей были
укреплены или модифицированы, что делает их менее
подвержен набегам викингов. Монастыри строили легко обороняемые башни,
где ценности и люди могут быть быстро перемещены в случае
рейд. Некоторые монастыри были перемещены вглубь страны, подальше от досягаемости
корабельные викинги. Островной монастырь на Ионе трижды подвергался набегам
Викинги, 79 лет5, 802 и 806. |
Начиная с 807 года,
монастырь был перенесен примерно на 20 миль (35 км) вглубь суши в целях безопасности.Христианская церковь прибыла на земли викингов в конце Эпоха викингов. Набеги викингов не соответствовали некоторым принципам. христианской церкви, поэтому неудивительно, что приход Церковь и упадок набегов тесно связаны. В главе 9 Бьярнар сага Htdlakappa , король лафр сказал Бьорну, что хочет, чтобы Бьорн сдался совершая набеги, говоря: «Хотя вы чувствуете, что это вам подходит, закон Божий часто нарушается». Во время правления епископа Гизурр Слейфссона (в конце XI в.) практика ношения оружия в Исландии была в значительной степени прекращена, что является значительным изменением из обоих столетий, как до, так и после.
Эпоха викингов закончилась, когда прекратились набеги. 1066 год это
часто используется как удобный маркер конца эпохи викингов. В
Битва на Стэмфорд Бридж, норвежский король Харальд Харри был отбит и
убит при попытке вернуть себе часть Англии. |
Это был последний
крупное вторжение викингов в Европу.Рейды замедлились и прекратились, потому что времена изменились. Это было уже не выгодно или желательно совершить набег. Викинги не были побеждены. Потому что были набегов все меньше и меньше, на остальную Европу они становились, а не викингами, но датчане, шведы, норвежцы, исландцы, гренландцы и фарерцы и так далее.
Назад | 1999-2022 Уильям Р. Шорт |
Резня в день святого Брайса
Резня в день святого Брайса — малоизвестное событие в английской истории. Кульминационный момент в правлении, который принес королю Этельреду прозвище Этельред Неготовый (или Опрометчивый), произошел 13 ноября 1002 года и привел к повсеместному насилию, беспорядкам и вторжениям.
Хотя можно спорить о том, в какой степени это заслуживает названия «резня», несомненно, что влияние резни в День святого Брайса было значительным.
«Гости из-за границы», Николай Рерих, 1901
Неоднократные набеги викингов опустошали земли Англии с момента первого нападения в 792 г. н.э. Нападение на монастырь в Линдисфарне, одном из самых святых мест в Англии, высветило викингов как воинов, которые никого не боялись, даже гнева божьего. Христианской Англии они казались устрашающими, и некоторые считали, что они были посланы Богом в качестве наказания. Их более земные намерения вскоре стали очевидны, когда они лишили северные города золота и драгоценностей и начали захватывать землю и селиться. К тому времени, когда Великая языческая армия завоевала северную и восточную Англию в 870-х годах, многие в Англии презирали своих завоевателей и боялись их власти, уже не испытывая благоговейного страха перед предполагаемым божественным происхождением.
Danelaw был основан на севере и востоке Англии, когда викинги взяли под свой контроль и разорвали установленную англо-саксонскую гептархию.
Нортумбрия, Восточная Англия, Эссекс и большие участки Мерсии пали под натиском викингов, оставив Уэссекс и его зависимые территории последним бастионом англо-саксонской Англии. Данелав был заселен в основном датскими и скандинавскими поселенцами. Он управлялся их законами и традициями, хотя они не навязывали никаких изменений религии английским христианам.
Карта, показывающая Данело в желтом цвете
Основание Данелага и смерть Эрика Кровавого Топора, короля викингов Нортумбрии, в 954 году ознаменовали вывод сил викингов и прекращение насилия на 25 лет. Однако в 980 г. налетчики вернулись и начали новый натиск на портовые города.
Данегельд — деньги, необходимые для подкупа викингов-рейдеров, — становился все более обременительным для короля Этельреда. С рейдерами викингов было трудно иметь дело. Поскольку влияние викингов распространилось по Европе, они также поселились в континентальной Европе. Нормандия на севере Франции была основана в 918 и люди викингов там стали известны как норманны.
Они оказали поддержку своим собратьям-норманнам и позволили рейдерам викингов пополнить запасы своих судов и отдохнуть между английскими набегами.
Этельред попытался политически справиться с нарастающим кризисом и устроил свадьбу с Эммой Нормандской, молодой нормандской дворянкой. Она помогла объединить датчан и англосаксов и оказала длительное влияние на английскую историю, однако их брак не оказал немедленного влияния, на которое надеялся Этельред. Торопясь найти решение проблемы, он решил использовать приближающийся святой день, чтобы утвердить свою власть.
Этельред
День святого Брайса был назначен датой резни всех датчан, живущих на английской территории. Исторические данные о точном количестве убитых отрывочны. Danelaw не мог быть замешан, однако данные свидетельствуют о том, что приграничные поселения в таких городах, как Оксфорд, были местами массовых убийств.
В 2008 году в колледже Святого Иоанна в Оксфорде было обнаружено место захоронения с телами более 35 воинов-викингов.
Скелеты свидетельствовали о насильственной смерти; многие из атак, по-видимому, были совершены сзади, что свидетельствует о связи с идеей резни.
Приказ Этельреда был ответом на прямую угрозу его личности. Ему сказали, что датчане в Англии «неверно лишат его жизни, а затем всех его советников, а затем овладеют его королевством». Его призыв к оружию не остался бы без внимания. Годы набегов викингов и связанные с ними экономические трудности в некоторых районах англо-саксонской Англии заставили многих свести счеты.
Смерть Гунхильды
Хотя мы не можем точно сказать, сколько датчан погибло в резне в День святого Брайса, ясно, что Гунхильда, сестра датского короля Свейна Вилкобородого, погибла во время нападения. Она была замужем за датчанином Паллигом Токесеном, которого Этельред сделал графом Девонским.
Смерть Гунхильды ознаменовала собой сдвиг в натиске викингов. Вместо молниеносных рейдеров, которые появлялись и исчезали, Свейн теперь предпринял непрерывные атаки, продолжавшиеся более десяти лет.
К 1013 году Этельред, Эмма Нормандская и сыновья Этельреда были вынуждены покинуть страну.
Хотя резня в День святого Брайса не имеет большого значения в учебниках истории, она стала следствием неоднократных нападений на Англию и попытки англосаксов утвердить свою власть в своей стране. Однако влияние было далеко от того, что предполагалось, с потерей англосаксонской короны сначала Свейну Форкберду, а затем Кнуту. Однако политические махинации привели к женитьбе Кнута, сына Свейна, на вдове Этельреда. Таким образом, англо-саксы были умиротворены, и во время правления Эдуарда Исповедника, сына Этельреда и Эммы Нормандии, в 1043 г. их снова возглавил один из них[9].0011
Настоящая причина набегов викингов: нехватка подходящих женщин?
Были ли мужчины-викинги настолько неженатыми, что совершали набеги и грабежи? (Изображение предоставлено: Nejron Photo/Shutterstock.com) Новое исследование предполагает, что несмотря на все их печально известные набеги и грабежи, викинги, напавшие из Скандинавии, могли быть просто кучей одиноких холостяков.
В эпоху викингов, которая, как предполагают археологические находки и письменные тексты, длилась примерно с 750 по 1050 год нашей эры, экипажи кораблей из Скандинавии стали «викингами», то есть они начали совершать набеги. Однако причины этих инвазий остаются неясными.
Предыдущие исследования показали широкий спектр потенциальных триггеров эпохи викингов. Один сценарий намекал на то, что теплый климат привел к лучшему урожаю и, следовательно, к увеличению населения, и что такие большие группы были вынуждены совершать набеги. Другой упомянул инновации в парусных технологиях, такие как добавление килей и парусов к скандинавским ладьям. [Свирепые бойцы: 7 секретов культуры викингов]
Однако ученые утверждают, что такие объяснения не особенно убедительны, поскольку вызывают вопросы, почему скандинавы не реагировали на подобные триггеры другими способами. Например, если спусковым крючком для набегов были «нововведения в технологии парусного спорта, почему скандинавы решили совершать набеги, а не сосредоточить свои усилия на мирной торговле?» сказал старший автор исследования Марк Коллард, биологический антрополог из Университета Саймона Фрейзера в Бернаби, Британская Колумбия.
Теперь исследователи предлагают новый взгляд на древнее объяснение: скандинавские обычаи, которые заставляли влиятельных мужчин монополизировать женщин, также могли привести к значительному количеству неженатых мужчин. Многие из этих одиноких мужчин в поисках брака могли совершать набеги, чтобы получить статус, богатство и пленников, и, таким образом, найти себе невест и наложниц.
В поисках любви
Идея о том, что избыток одиноких молодых людей привел к набегам викингов, является одним из старейших объяснений эпохи викингов, выдвинутым около 1000 лет назад историком Дудо из Сен-Квентина в его книге «История норманны».
«Нам удалось вдохнуть новую жизнь в объяснение набегов викингов, которое существует уже почти 1000 лет», — сказал Коллард Live Science.
Новая модель связывает эту более старую идею с обычаями многоженства, или наличия нескольких жен, и сожительства, или содержания наложниц, которые древние тексты, такие как «Исландские саги», средневековые немецкие хроники и сообщения путешественников, такие как как предположил арабский посланник 10-го века Ахмад ибн Фадлан, когда-то практиковали скандинавы, говорят исследователи.
Многоженство и сожительство ограничили бы количество женщин, имеющих право на брак с одиноким мужчиной. Эволюционная биология предполагает, что такой дисбаланс должен был усилить конкуренцию за партнеров среди неженатых мужчин. Действительно, предыдущие исследования показали, что в полигамных обществах мужчины в среднем чаще гибнут на войне, чем в моногамных, говорят исследователи.
Это привело к нестабильным обществам в Скандинавии, в которых мужчины были вынуждены заниматься рискованным поведением, таким как набеги, чтобы получить богатство и статус, чтобы привлечь невест и заполучить рабынь. Исследователи предположили, что одним из следствий этого стал всплеск набегов, связанный с началом эпохи викингов.
Холостяки-викинги
Археологические находки викингов и исторические записи свидетельствуют о том, что добыча и пленники были основными целями налетчиков, и что большинство викингов были мужчинами, хотя есть свидетельства того, что некоторые налетчики могли быть женщинами.
Например, в ирландском тексте «Война гедилов с гайлами» записано, что один флот принадлежал женщине, которую прозвали Инген Руайд, или «Красная девушка», в Ирландии в 10 веке нашей эры, говорят исследователи. [Фото: гробница викингов X века, обнаруженная в Дании]
Эта модель предполагает, что большинство викингов-рейдеров были молодыми мужчинами. По словам исследователей, древние массовые захоронения и исландские саги подтверждают это объяснение. Другие возможности, представленные моделью, включают в себя то, что викинги были сверхчувствительны к оскорблениям, что они положительно относились к риску и что между мужчинами существовала острая конкуренция. Исландские саги также показали, что эти характеристики были распространены в обществах викингов, добавили ученые.
«Я хочу, чтобы люди помнили, что викинги не были чем-то необычным в наложничестве и многоженстве или в набегах», — сказал Коллард. «Многие общества в прошлом одобряли полигамные отношения — более того, некоторые до сих пор одобряют.
Точно так же набеги не были чем-то необычным в прошлом и остаются довольно распространенным явлением сегодня в некоторых местах. Так что, хотя викинги могут показаться экзотикой, это ошибочно рассматривать их таким образом. Они не были исключением, когда дело доходит до человеческого поведения».
Люди с низким статусом, возможно, были не единственными представителями культуры викингов, стремившимися совершать набеги. Исследователи говорят, что влиятельные люди, вероятно, захотят поддерживать, финансировать и возглавлять рейды с целью получения грабежа, чтобы развивать и поддерживать свою репутацию и продвигать свои амбиции.
«Мы не утверждаем, что все викинги совершали набеги, — сказал Коллард. «Многие знали, другие нет. Социальная жизнь в эпоху викингов была такой же сложной, как и социальная жизнь в наши дни».
Остается неясным, почему набеги викингов начались именно тогда, когда они это сделали. Исследователи предположили, что одним из спусковых механизмов этих набегов «мог быть приток монет Аббасидов в восточную Скандинавию через российские и балтийские торговые пути в последние десятилетия восьмого века [н.