В Индии мужчину забили насмерть за попытку осквернить святыню сикхов
Подпишитесь на нашу рассылку ”Контекст”: она поможет вам разобраться в событиях.
Автор фото, Getty Images
Подпись к фото,Золотой храм в Пенджабе — главная святыня приверженцев сикхизма по всему миру
В индийском городе Амритсар в штате Пенджаб был насмерть забит мужчина, который предположительно пытался совершить кощунственный акт в Золотом Храме — святыне мирового сикхизма. Инцидент произошел во время субботней вечерней молитвы.
Сообщается, что человек ворвался во внутреннее святилище, где хранится священная книга сикхов «Гуру Грантх Сахиб». Затем он попытался дотронуться до церемониального меча, традиционно лежащего рядом с книгой, но был схвачен охранниками и верующими.
- Полицейским-сикхам Нью-Йорка разрешили носить форменные тюрбаны
- У храма сикхов в Англии задержаны 55 мужчин с холодным оружием
- Британия изучит связь спецслужб со штурмом храма сикхов
Инцидент был записан на камеру, так как вечерние молитвы в храме транслируются по телевидению.
Ход дальнейших событий, впрочем, остался неизвестен. Сообщается, что к моменту, когда на место прибыли полицейские, нарушитель спокойствия был уже мертв. Ведется расследование.
Автор фото, Getty Images
Подпись к фото,Неоднократные попытки осквернения сикхских святынь в Пенджабе стали причиной яростной политической борьбы за власть в штате
Управляющий министр штата Пенджаб Чаранджит Сингх Чанни опубликовал твит, в котором сообщил, что по его распоряжению полиция сосредоточит внимание на мотивах совершения «этого подлого акта» и на возможных сообщниках убитого.
Субботний инцидент произошел всего через несколько дней после того, как еще один мужчина был задержан за неуважительное отношение к священному писанию сикхов. По данным полиции, он бросил малую сикхскую книгу «Гутка Сахиб» в искусственный бассейн возле храма.
Инциденты с осквернением священных книг воспринимаются сикхами очень болезненно. О нескольких подобных происшествиях сообщалось в 2014-м и 2015-м годах, и это стало ключевым политическим вопросом на выборах в Пенджабе в 2017 и 2019 годах.
Оппозиция и избиратели-сикхи обвиняли правящую партию в бездействии и неспособности призвать к ответу исполнителей кощунственных актов.
Субботний инцидент один из оппозиционных депутатов местного парламента назвал осознанной попыткой ослабить Пенджаб.
«В последние пять лет некоторые люди превратили все это в политическую игру», — заявил Балвиндер Бхундер.
Сикхизм — монотеистическая религия, зародившаяся в Пенджабе в XV веке, содержит элементы индуизма и ислама. Всего в мире насчитывается более 25 млн сикхов, преимущественно в Индии, но представители этой этноконфессиональной группы проживают также в США, Канаде, Великобритании, Италии и ряде стран Юго-Восточной Азии.
В Индии сикхи составляют всего 2% общего населения страны, но считаются очень влиятельным этническим меньшинством.
Сикхи по имени Сингх | Телеграф
В середине XX века, после окончания владычества британцев, Индия переживала сложный период создания федерации из разрозненных штатов-государств, которые во все периоды были объединены только сильной централизованной властью правителей (как правило, захватчиков).
От федерального правительства раджи Раджастхана получили гарантии сохранения их власти — например, их освобождали от налогов , они получали апанаж (денежные средства из бюджетов). Раджпуты согласились, но спустя пару десятилетий о гарантиях было забыто — федеральное правительство медленно, но верно полномочия и денежное довольствие раджей и махараджей урезало. Сейчас их статус можно сравнить с положением британских монархов — авторитет остался, а прежней власти уже нет.
Путешествие в Раджастхан обычно начинается с его столицы, Джайпура. Он удобно расположен недалеко от Дели и Агры. Вместе с ними Джайпур образует так называемый «Золотой треугольник» (есть у работающих в Индии турагентств такой штамп), в который обязательно возят туристов, приезжающих на север Индии в первый раз.
Джайпур — город раджпутского клана Кучвахи, который во все времена с разной успешностью стремился подчинить в вассальную зависимость остальные раджпутские княжества. Но сам город совсем молодой, особенно по индийским меркам.
В чем-то история его развития напоминает, как ни странно, Санкт-Петербург — он был построен почти в то же время, тоже по идеальному прямоугольному плану и тоже в качестве новой столицы. Основал его в 1727 году тогдашний махараджа («великий царь» с санскрита) Джай Сингх II (Sawai Jai Singh, 1688–1743). Личность была незаурядная, что признавали даже враги: достаточно сказать, что прозвище «Савай» — «один с четвертью», то есть на четверть больше, чем обычные люди — дал ему делийский султан Аурангзеб (1618–1707) из династии Великих Моголов.
Джай Сингх II решил построить новую большую столицу вместо своего старого города Амбера, спрятанного в 15 километрах от Джайпура в горах. Монарху, видимо, стало в горах тесно, да и опасность от моголов, ослабевших под ударами англичан, стала сходить на нет, и раджпутам уже не надо было прятаться от мусульман в труднодоступных местах. Город и назвали в честь махараджи — Джайпур.
Специалисты утверждают, что прямоугольный план — проявление приверженности древнеиндийской архитектурной традиции, изложенной в трактате Шилпа Шастра, и теперь Джайпур — последний в Индии город, выстроенный таким образом.
Сделано в нем было девять прямоугольных районов, что символизирует девять областей Вселенной . Строения выкрасили в розовую охру, отчего Джайпур получил еще одно прозвище — Розовый город, как его до сих пор предпочитает называть местные население. Его обнесли высокой каменной стеной, также выкрашенной в охру, и внутрь города надо было попадать через несколько богато украшенных ворот. Сейчас Джайпур, конечно, разросся далеко за пределы «Розового города», но и стена, и ворота отлично сохранились.
А сам «Розовый город», кроме дворцовой части, сейчас представляет из себя громадную и шумную барахолку. Она тоже довольно любопытна, но долго по ней ходить невозможно, если только вы не собираетесь что-то купить — уж больно шумно и грязно. К тому же все продавцы, увидев богатого белого туриста (а по их представлениям все белые — богачи) будут вас зазывать в свои лавчонки.
Часть Розового города принадлежала самим махараджам. Она находится в центре старого города, и ее занимает огромный дворцовый комплекс.
Доступен для туристов он стал только в середине XX века — тогдашний правитель Ман Сингх II решил таким образом пополнить бюджет. Любопытно, что махараджи до сих пор живут именно здесь, в комплексе находятся административные учреждения Джайпура и всего штата, поэтому назойливых туристов пускают не везде.
В дворцовой части — несколько дворцов с любопытными музейными экспозициями: здесь есть коллекции тканей и одежды, оружия, музыкальных инструментов. Внутрь одного из дворцов, Чандра-Махал, тоже не пускают, потому что он до сих пор служит резиденцией семьи махараджи. Зато через ворота можно попасть во внутренний дворик этого дворца — там можно обнаружить, что арки ворот по периметру дворика украшены красивыми изображениями павлинов , поэтому и двор называется «Павлиньим». А из окон обитатели дворца осторожно разглядывают туристов, с энтузиазмом фотографирующихся на фоне павлинов.
Еще одна постройка — напоминающая беседку или веранду личный зал для аудиенций, построенную в индоисламском стиле.
Здесь хранятся два огромных серебряных сосуда (объемом 8182 литра), занесенные в Книгу рекордов Гиннеса как самые большие изделия из серебра. В 1902 году тогдашний махараджа Мадо Сингх II (1880–1922) предпринял большой туристический вояж в Европу — посмотреть на далекую и загадочную экзотику. Конечной точкой путешествия стала церемония коронации Эдварда I (Edward VII, правил в 1901–1910). Поехал махараджа, разумеется, с многочисленной свитой. В багаже, помимо таких совершенно необходимых в поездке вещей, как тигры , слоны и рабы с опахалами, были вот эти два сосуда. Их наполнили водой из Ганга — эта река, как известно, для индусов священна, и махараджа в поездке использовал воду для умывания, подзаряжаясь святостью. Надо заметить, что его делегация так поразила Европу своими красками и роскошью, что до сих пор большая часть наших представлений об Индии касается скорее не всего субконтинента, а именно Раджастхана и сикхов — ведь знаменитые тюрбаны носят только сикхи.
Сейчас охраняющие эти сосуды смотрители, наряженные в традиционные костюмы, в том числе в неизменные тюрбаны, предлагают туристам фотографировать их на фоне сосудов или красивых резных дверей.
Конечно, за деньги.
Но самое интересное в Розовом городе — это хорошо сохранившаяся обсерватория Джантар-Мантар. Она была также построена по приказу Джай Сингха II. Как и самаркандский Улугбек , он был просвещенным правителем и увлекался астрономией, а самого Улугбека очень уважал и считал своим учителем. Подобно своему великому предшественнику, Джай Сингх II также составлял и издавал собственные астрономические таблицы и вел активную переписку с астрономами и астрологами всей ойкумены.
Кстати, махараджа построил несколько обсерваторий — кроме Джайпура, они есть еще в четырех городах, но джайпурская считается самой обширной. В отличие от обсерватории Улугбека (впрочем, она и построена была на три века раньше), все обсерватории Джай Сингха II отлично сохранились — здесь есть несколько спроектированных самим махараджей приборов, в том числе большие солнечные часы — с гномоном высотой с девятиэтажный дом, — говорят, они показывают время с точностью до двух секунд.
Еще одно крайне любопытное строение — дворец Хава-Махал («дворец ветров»), символ Джайпура.
Собственно, это не совсем здание в традиционном понимании. В единственной из его стен 953 окна. Вдоль стены идут этажи с коридорами и комнатками — дворец построен специально для того, чтобы жены махараджи могли наблюдать за происходящими в городе праздничными процессиями , а их бы при этом никто не видел. Кстати, у махараджей было по несколько жен (они называются махарани) — нетрудно догадаться, что эту приятную традицию они позаимствовали из мусульманства.
В горах над Джайпуром сохранилась древняя столица раджпутов, город Амбер. Еще выше, нависая одновременно над Джайпуром и Амбером, находится форт Джайгарх XVI века. К крепости ведет живописная и извилистая дорога, по которой разгуливают пугливые павлины — обычно по этой дороге везут туристов на слонах.
С крепости открываются живописные виды на Амбер и Джайпур. Рядом с Джайпуром можно разглядеть озеро, на островке посреди которого стоит интересный летний дворец махараджей — до него можно добраться только по воде, туристов же туда не возят.
В самой крепости мирно уживаются рядом друг с другом сикхские и индуистские храмы, а еще тут есть мастерская по отливу пушек и индийская «царь-пушка» «Джайвана» (пушка Джая) — отлитое все тем же неугомонным Джай Сингхом II гигантское орудие. Оно длиннее нашей родной Царь-пушки , но, надо сказать, наша диаметром побольше, да простят мне читатели этот фрейдизм.
А еще в крепости — две огромные цистерны, служившие для водоснабжения Джайпура. Вернее, это индийцы называют их цистернами — наше воображение при слове «цистерна» нарисует некий, скорее всего, металлический сосуд, а здесь же цистерна — огромное помещение под землей (такие еще есть, например, в Стамбуле ). Наполняли цистерну из большого озера, находящегося с тыльной стороны крепости. Причем воду перевозили на слонах, а тропа, по которой они поднимались, сохранилась до наших дней. Правда, водоснабжение теперь централизованное, а местные слоны сейчас работают в туристической отрасли.
Продолжение следует…
синдхов не являются бескастовым обществом.
Мои интервью показывают, что это всего лишь ложное утверждение. Одно из моих самых ранних воспоминаний – люди из моего сообщества, намного старше меня, прикасались ко мне, чтобы получить благословение. В качестве инстинктивной, рефлекторной реакции я всегда отскакивал назад, удивляясь каждый раз, когда это происходило. Почему это происходило со мной? Сериалы были большой частью моего взросления благодаря моей маме и бабушке. В них я видел, как молодые люди касались ног своих старших. Казалось ужасно неуместным для десятилетнего ребенка, когда к его ногам прикасаются женщины почти возраста ее собственной бабушки! «Но ты же дочь брахманов», — объяснили тетушки, увидев потрясение на моем лице, и моя бабушка кивнула в подтверждение. Шли годы, и мне было интересно, когда люди утверждали, что синдское общество свободно от каст, потому что я всегда чувствовал, что моя жизнь отмечена кастами. Даже моя фамилия Шарма, как сказали мне родители, была знаком касты, который есть у каждого брахмана.
Настоящую фамилию нашей семьи, Шинграни, знали только мы.
Многие ученые и писатели считают, что синдское общество относительно свободно от каст. В книге «Синд: истории с исчезнувшей родины » Сааз Аггарвал отмечает: «Синд никогда не имел жесткой кастовой системы, и брахманы никогда не манипулировали им, как многие другие индуистские общества в Индии. В наше время индусы оставляют свои ритуалы брахману; их важность связана с функцией, а не с престижем. Среди индусов-синдхи так было всегда». (Аггарвал, 2012). Хотя это верно, также верно и то, что само существование брахманов и ваний («вайшьев», в более общем смысле) как кастовых групп в обществе синдхов указывает на то, что рамки, вращающиеся вокруг касты и ее практики в других частях Индии, могут также существуют здесь. Например, к брахманам обычно обращаются как к «махараджам», что первоначально произносится как «мерадж» на языке синдхи. Индусы-небрахманы из высшей касты, обычно занимающиеся коммерческой деятельностью, называются ваньями; Мусульман, которые финансово более обеспечены, чем большинство, называют «ашрафиями».
Наше повседневное использование языка выдает наше заявление о том, что мы являемся бескастовым обществом.
Нередко ребенок из высшей касты синдхи, который отказывается принимать ванну, слышит «Не будь бханги» или «Чи, Чухро», которые на первый взгляд означают, что ребенок не должен действовать «грязные» или что они пахнут, потому что не принимают ванну. Все становится сложнее, когда понимаешь, что эти термины уничижительны и относятся к определенным кастовым группам, которые считаются грязными и, по ассоциации, неприкасаемыми. Определенные практики, такие как содержание отдельных сосудов для домашней уборщицы, отражают кастовое поведение остальной части субконтинента и укрепляют представление о том, что одни люди по своей природе «чисты», а другие по своей природе нечисты или «нечисты». Эти примеры открывают необходимость знать и узнавать больше об истинной природе касты и ее месте в сообществе синдхов.
Для индийских синдхов и диаспоры синдхов иерархия в основном сосредоточена на классе, а не на касте; это делает утверждение о том, что синдхи свободны от каст, более правдоподобным.
Наши социальные различия также часто связаны с местами происхождения или занятиями, такими как Хайдерабади, Шикарпури, Саити, или сектами или «заатами», такими как Амил, Бхайбанд или Синдхворки. Так что можно быть хайдарабадским брахманом или худабадским амилом.
В этом эссе я расскажу о различных кастах и их уникальном поведении или характеристиках. Моя информация основана на серии интервью, которые я провел с брахманами и небрахманскими индусами-синдхи в Индии. Он дополнен несколькими статьями об опыте далитов в Синде, к которым синдхи в Индии и во всем мире не имеют прямого доступа.
Также читайте: Миан Митху, священнослужитель-экстремист, которого боятся индуистские семьи в пакистанском Синде Сарасватские брахманы. Есть два основных отличия. Брахманы Покхарна, в отличие от брахманов Сарасвата, не едят пищу, приготовленную кем-либо, кроме них самих, и не едят лук или чеснок. (Сарасватские брахманы действительно едят лук и чеснок, за исключением определенных праздников, таких как Наваратри, шрадх, гьярас, два раза в месяц и в других подобных случаях, которые кажутся мне довольно частыми!) но не совершайте никаких ритуалов, связанных с чьей-либо смертью, включая саар (похороны), чауто (день траура через четыре дня после смерти) или бхог на двенадцатый день после смерти.
Однако большинство синдхи-брахманов — это сарасватские брахманы, ведущие свое происхождение от реки Сарасвати. Древние предания говорят, что Раджа Дахир, последний индуистский царь Синда, отменил касты, и поэтому в Синде не было брахманов. Другая история повествует, что мусульманские захватчики убили всех брахманов Синда, поэтому индусы пригласили брахманов с берегов Сарасвати для выполнения своих ритуальных обязанностей.
Как группа брахманы довольно эндогамны, что означает, что они предпочитают вступать в брак в рамках своей собственной кастовой группы. На это смотрят свысока, когда брахманская девушка или юноша женятся на небрахмане, даже если небрахман является синдхом. Сокращение числа синдхи-брахманов и семей за годы после раздела привело к бракам внутри семейных групп. Однако многие образованные дети-брахманы предпочитают вступать в брак не из своей касты, а также из сообщества. Все чаще многие мальчики-брахманы также отказываются от традиционных занятий своих предков в пользу корпоративной работы и лучших возможностей для получения образования. Девочки также склонны отдавать предпочтение мальчикам, получившим образование и работающим в современных условиях.
Синдхи-брахманы, как правило, не делают различий по кастовому или классовому признаку и идут в любой дом, куда их приглашают. Они принимают фамилию «Шарма» как общий показатель своего кастового статуса, в то время как некоторые могут предпочесть сохранить свои первоначальные фамилии.
Брахманы Синда веками жили под исламским правлением как религиозное меньшинство. В этих обстоятельствах было мудро черпать силу в численности, ассимилировавшись с остальной частью индуистской общины. Возможно, именно поэтому брахманы не занимали такое же положение власти в общине синдхов, как в других общинах. Атмосфера суфизма и эгалитарных верований во многих сектах также способствовала уменьшению иерархии.
Vanyas Термины «Ваня» и «Джаджман» используются, в частности, брахманами и мусульманами-синдхами для обозначения представителей высшей касты, индуистских бизнесменов-синдхов. Однако внутри общины они обычно идентифицируют себя как Хайдерабади, Шикарпури, Сахити и т. д., ссылаясь на место своего происхождения. Как кастовая группа, они составляют большинство населения Индии.
С точки зрения секты или заат, два основных подразделения в этой группе находятся между амилами и бхайбандами. Амилы были образованным классом и работали учителями, юристами, врачами и бюрократами. Бхайбанды были торговцами, владельцами магазинов и бизнесменами. Sindhworkis были Bhaibands, которые торговали материалами, произведенными в Синде, и воспользовались возможностью, предоставленной британским правлением, чтобы вести свой бизнес в портах по всему миру. Они образовали всемирную сеть синдхов. Чапру были общинами, которые остались в горных районах Синда, но позже обосновались в Карачи. Бхатиа считались прямыми потомками Шри Кришны, индуистского божества, и были строго вегетарианцами — некоторые даже не употребляли в пищу лук или чеснок. Масанды были сикхами по вере и были представлены сикхизму четвертым сикхским гуру, Гуру Рамдасом. Тхакуры были потомками лорда Джулелала, божества синдхи, и они стали синдскими брахманами. Бхагнари были торговцами специями, сухофруктами и вином; они принадлежали Белуджистану. Лоханы были кшатриями, которые были родом из Лахора и в конечном итоге поселились в Качче, и они были торговыми людьми (Биджани, 2013).
Эти различные секты внутри сообщества часто соревнуются за установление превосходства в культуре и языке. Хайдерабадис и Шикарпури, например, говорят на синдхи по-разному. Хотя хайдарабадский синдхи был формализован британцами как стандартный синдхи, всегда существует конфликт по поводу того, как правильно говорить. Образованный класс смотрит свысока на бизнес-класс, и наоборот.
Браки обычно заключаются внутри сект. Например, шикарпури предпочитают жениться на других шикарпури, поскольку их обычаи, язык и ритуалы одинаковы. Даже для такого небольшого сообщества до сих пор не принято вступать в брак между сектами. Браки за пределами общины, однако, довольно распространены, и молодые люди все больше берут на себя контроль над тем, с кем они хотят вступить в брак.
Также читайте: «Оглядываясь назад»: заполнение пробелов в разделе Пакистана в Индию и другие части мира, оставшиеся индусы в основном состояли из далитов или зарегистрированных каст. Не имея средств на оплату проезда в другую страну и не ожидая лучшего обращения с далитами в усеченной Индии, они остались в Пакистане, возможно, надеясь, что мусульманская нация сможет покончить с кастовой практикой. Однако по мере того, как лидеры далитов, поддерживавшие мусульманскую лигу, такие как Джогендра Натх Мандал из Бенгалии, разочаровались в пакистанском истеблишменте и ушли, далиты стали еще более уязвимыми. Они столкнулись с двойной дискриминацией за принадлежность к группе религиозных меньшинств, а также за то, что родились далитами.
Их личность и существование часто маскируются их классовым статусом, который стирает их дискриминацию, основанную на социальной иерархии, установленной при рождении. Это также стирается путем объединения их с кастовыми индуистами в одну однородную группу, поскольку это лишает их отдельной идентичности, борьбы, а также их политического представительства. Хотя поколения синдхов, родившихся за пределами Синда, возможно, никогда не сталкивались с далитами, принадлежащими к их земле, их существование — реальность. Большие группы работают в качестве подневольного труда в сельских районах Синда, полностью лишенные каких-либо политических или человеческих прав, живя в крайней нищете на милость своих вадеро — землевладельцев.
Мусульманские общины все еще борются с проблемой касты. «Хотя ислам запрещает дискриминацию по кастовому признаку, тем не менее, она существует в обществе, и некоторые мусульманские касты считаются ниже, чем другие касты. Например, Малла и Мачхи, две касты рыбацких общин, считаются низшими и подвергаются дискриминации [в отношении] в различных сферах жизни. Наблюдения и интервью с местными жителями показывают, что во многих случаях дискриминация доходит до неприкасаемости» (Shah, 2007).
Можно с уверенностью предположить, что, хотя поколения синдхской диаспоры по всему миру после Раздела имеют отдаленное представление о кастовых обычаях и опыте, связанном с кастами, кастовое поведение и кастовые группы по-прежнему существуют в обществе. В быстро модернизирующемся мире брахманы, со своей стороны, все больше отказываются от своих традиционных ролей и ассимилируются с населением в целом, а также вступают в брак вне сообщества, что приводит к его дальнейшему сокращению. Это не отрицает социальной пользы кастовых названий, принятых группой.
Наконец, следует отметить, что далиты Синда, угнетенные до такой степени, что стали невидимыми, стали привлекать к себе внимание. Хотя они все еще живут в тяжелых условиях, начало положено.
Шикша К. Шарма недавно получила степень магистра английского языка в Центре гуманитарных наук Манипала, Манипал. Она сосредоточила свою исследовательскую работу на Движении прогрессивных писателей в литературе синдхи, где она исследовала вклад Попати Хиранандани и Сундри Уттамчандани.
Этот отрывок из «Синдхи Гобелен» был опубликован с разрешения Black and White Fountain.
Демография 60 авторов книги доступна здесь .
Синдхи, принадлежащие Индии – Листовка
Трехкомпонентная идея гражданства, зародившаяся в конституционный момент как статус, права и идентичность, претерпела значительные изменения с момента разработки Конституции. В этом специальном выпуске о гражданстве мы воспользуемся случаем Дня Республики, чтобы оглянуться на исторические и материальные условия, связанные с дебатами о гражданстве в Учредительном собрании, а также на повседневную жизнь простых граждан, которые вели переговоры, сопротивлялись или способствовали юридические вещи с государством.
История синдских беженцев служит напоминанием о том, как современные национальные государства постоянно вовлечены в процесс иерархического формирования меньшинств и разграничения приемлемых граждан, пишет УТТАРА ШАХАНИ , научный сотрудник Центр изучения беженцев Оксфордского университета и научный сотрудник ESRC на историческом факультете Кембриджского университета . Это третья статья в Специальная серия листовок о гражданстве под редакцией Джумы Сен .
————
I В 2005 г. Верховный суд Индии заслушал петицию Санджива Бхатнагара, конькобежца и адвоката, с требованием дать указание правительству удалить слово «Синд» из индийского национальный гимн, поскольку Синд теперь является частью Пакистана. Как спортсмен, у Бхатнагара было больше поводов, чем у большинства, чтобы спеть гимн, и это было, стоя по стойке смирно 9.0005 джана гана мана , что он пришел к выводу, что Синд не принадлежит к этому.
Бхатнагар утверждал, что, поскольку Синд — это название провинции в Пакистане, его включение в индийский гимн может вызвать международный спор; что его присутствие является нарушением суверенитета Пакистана и что «Синд» следует заменить на «Кашмир». Телепатические способности Бхатнагара не были проверены; тем не менее он настаивал на том, что пение гимна со словом «Синд» в нем на протяжении более пятидесяти пяти лет «оскорбляло чувства более 100 крор человек». 0003
Мы думаем о разделе Индии, и мы думаем о разделе территорий. Чаще всего историки обращают внимание на разделение Пенджаба и Бенгалии ─ даже если разделился и Ассам. Но «раздел» Синда в 1947 году не предусматривал раздела территории. Это был детерриториальный и демографический раздел, в результате которого появилось около миллиона «немусульманских» беженцев (не все из них говорят на синдхи), которые переселились в Индию и за границу.
После раздела отсутствие «синдов» в Индии — особенно отсутствие исторической территории, к которой они могли бы претендовать, — сформировало отношения синдхов с Индийской Республикой и их согражданами.
Синдхи получили законное гражданство, однако они часто оказывались на грани дебатов о том, кто составляет нацию.
После раздела синдхи в большом количестве прибыли в провинцию Бомбей (которая тогда включала Гуджарат). Правительство провинции приняло Закон о бомбейских беженцах 1948, чтобы ограничить передвижение беженцев, выдворить беженцев из определенных районов и подвергнуть их насильственному расселению, криминализируя их, если они нарушают эти правила.
В своих петициях против Закона беженцы спрашивали, почему с ними обращаются иначе, чем с другими гражданами Индии, и в нарушение положений Конституции Индии (тогда еще находившейся в стадии разработки). Они обжаловали закон в Высоком суде Бомбея как ultra vires ( Санвалдас Гобиндрам против штата Бомбей и еще , AIR 1953 Bombay 415), представленный драчливым молодым юристом из их среды, Рамом Джетмалани.
В другом месте я описал, как беженцы-синдхи настаивали на принятии закона, который, по их мнению, позволит их реабилитировать, а также оспаривали его. Самой острой проблемой, с которой столкнулись беженцы, была проблема жилья.
Провинция Бомбей против Kusaldas S Advani and Others (1950 г.), одно из первых дел о полномочиях вышестоящих судов выдавать судебные приказы, возникло в результате произвольного обращения правительства Бомбея с выделением квартир синдским беженцам. Эти юридические проблемы повлияли на то, как индийское государство пыталось справиться не только с беженцами, но и с другими гражданами.
Беженцы-синдхи оказались на грани социальной приемлемости множеством способов. Разделение чаще всего рассматривается как раздвоение религиозного большинства, на которое накладывается бинарность гомогенизированного индуистско-мусульманского разделения.
Но на религиозную практику синдхи смотрели косо и иногда встречали агрессию в общинах, где они поселились. Каста также действует иначе среди индусов-синдхов, чем в сообществах, где брамины занимают гораздо более важное положение.
Синдхи «Индуизм» представляет собой смесь нанакпанти, удаси, дарьяпанти, суфиев и других традиций. После раздела индусы из высших каст смотрели на новоприбывших с подозрением и враждебностью ─ многие синдхи ели мясо, одевались по-мусульмански и иногда, казалось, предпочитали почитать Гуру Грантх Сахеба и суфийских пиров поклонению индуистским божествам в виде идолов. форма.
Религиозная практика синдхи также вызвала гнев некоторых групп сикхов, которые убрали Гуру Грантха из храмов синдхи, в которых Грант находится рядом с картинами или статуями божества Дарьяпанти Джулелала и статуями индуистских богов и богинь.
Л.К. Успех Адвани в качестве лидера БДП и синдхи, участие в межобщинных беспорядках и поддержка хиндутвы, побудил ученых задаться вопросом, среди прочего, помог ли антагонизм, с которым столкнулись явно не совсем индуистские синдхи после раздела, катализировать процесс религиозной идентичности. формирование, которое было более узким и более сильным, чем когда-либо прежде.
Стена, храм Джулелал Гандхидхам.Этническая принадлежность и язык также должны были отличать новых синдхских граждан Индии от других. У синдхов не было этнически и лингвистически определенного государства, которое они могли бы считать своим, в стране, в которой «языковое государство» стало важным маркером территориальной принадлежности.
Кроме того, синдхи чаще всего писали синдхи арабским шрифтом, что было еще одним признаком их сомнительного индуистского происхождения. Эта напряженность вызвала ожесточенные и непрекращающиеся дебаты в сообществе по поводу отказа от Насха в пользу Деванагари.
Как показала Рита Котари, синдхи хотели признания своего «нерегионального» языка в Восьмом приложении к Конституции Индии, наряду с санскритом и урду, не столько из-за материальной поддержки, которую он мог бы получить от государства, сколько из-за символического признания. .
Язык был средством завоевать конституционное признание, обеспечить политическую идентичность и отстаивать свои права как граждан, поскольку они составляли рассеянное избирательное меньшинство. Носители таких языков, как сантали и непальский, языки которых не соответствовали определенному «языковому состоянию», позже воспользовались двадцатилетней синдской кампанией за конституционное включение, чтобы заставить правительство признать их требования о добавлении их языков. к восьмому расписанию.
Выдержка из брифинга Министерства внутренних дел о включении синдхи в восьмое приложение к Конституции, 1962. «Синд не является частью территории»: Бхатнагар против Союза Индии На первый взгляд, идея Бхатнагара обменять Синд на Кашмир в гимне в любопытном деле Бхатнагар против Союза Индии представлена аккуратный символический свершившийся факт. Но против его петиции выступили Союз Индии, представленный генеральным прокурором Милоном Банерджи, и группа яростных интервентов-синдхов, которых поддержала всемирная диаспора, главным советником которой был ныне известный Рам Джетмалани.
Джетмалани, который плавал в Инде в молодости, ссылался на цивилизацию Инда как на основу индийской цивилизации и на тот факт, что и Синд, и Индия получили свое название от Синдху или Инда. Он утверждал: « Синд не является частью территории — он имеет свою собственную цивилизацию, и как колыбель суфизма, в котором сконцентрирована сущность многих религий, он является синонимом секуляризма Индии. Синдхи могут быть без гражданства, но они все еще живые представители этой цивилизации. А что касается гимна, синдхи светятся от гордости, когда слышат слово «Синд» в национальном гимне. Хочешь забрать и это?».
Мало того, что этот аргумент отделил Синд от географии, но также существовало негласное предположение, что «Синд» на самом деле был частью «светской» Индии, в отличие от мусульманско-националистического Пакистана.
Решение по делу Бхатнагар нарушает господствующее понимание территориального национального государства в том смысле, что Суд принял истолкование Джетмалани слова «Синд», которое отделило Синд от территории.
Суд постановил, что «Синд» был не только географическим регионом, но также относился к синдхам, разбросанным по всей стране, к реке Синдху и к культуре, которая была «одной из древнейших в мире… даже современная Индия гордится того, что он унаследовал Инд… Цивилизацию как неотъемлемую часть своего наследия. Река Инд (Синдху) находит многочисленные упоминания в индийской классической литературе, включая Ригведу».0003
Ссылка на индскую цивилизацию и аллюзия на ведическое прошлое синдхов (в народном воображении взаимозаменяемое словом «индуизм» и иногда отождествляемое с индуистской цивилизацией) построили непрерывную «индийскую» родословную для синдхов и «Индии» как сущность, существовавшая с незапамятных времен. Бхатнагар процитировал заявление Раджендры Прасад в Учредительном собрании о том, что гимн может быть изменен. Но суд принял доводы бенгальца Банерджи против буквального толкования гимна; что его нельзя «увечить», и любое изменение будет «попыткой лишить Тагора его величия» 9.0003
Скамейка CJI R.C. Лахоти и Джастис П.К. Баласубраманян отверг представление о том, что гимн является «хроникой, определяющей территорию нации», и заметил: «Совсем недавно в результате реорганизации некоторых штатов были выделены Уттаранчал, Чхаттисгарх и Джаркханд. Означает ли это, что национальный гимн следует… изменить, чтобы включить в него названия этих новых штатов? Очевидный ответ — нет».
Синд не может быть заключен в скобки с Уттаранчалом и т. д., поскольку эти штаты по-прежнему принадлежат к географическому региону Индии; однако Суд обошел этот вопрос.
Верховный суд оштрафовал Бхатнагара за трату времени, но на этом дело не закончилось. В 2011 году профессор Шрикант Малуште подал еще один иск об общественных интересах в Высокий суд Бомбея и утверждал, что слово «Синд» следует заменить словом «Синдху».
В 2016 году член парламента Шив Сена Арвинд Савант сказал, что Синд следует заменить «подходящим» словом, а в 2016 и 2018 годах депутат Конгресса Рипун Бора предложил заменить Синд на упоминание Северо-Востока, спросив, почему Индия «прославляет место враждебной нации».
Непрекращающиеся разногласия по поводу Синда в гимне и попытки заменить его регионами Индии, которые исторически сопротивлялись гегемонии индийского государства, иллюстрируют, как необходимо постоянно поддерживать национальную близость.
Исполнение синдхи-индуизма Принадлежность
Основным врагом индуистского национализма являются мусульмане. Но этот кастовый hortus conclusus может очень быстро стать враждебной территорией даже для тех, кого он якобы защищает, особенно для тех, кто находится на периферии. За годы, прошедшие после раздела, различные группы из Синда перебрались через границу в Индию в поисках постоянного места жительства и гражданства. Эти группы варьируются от маргинализированных каст, таких как бхилы и багри, до раджпутов содха из высшей касты.
Как показывает исследование Наташи Рахеджи и Фарханы Ибрагим , несмотря на то, что индийское государство официально приняло этих мигрантов, их расселение было далеко не простым из-за бюрократических препон и кастовости в местных сообществах (в число которых могут входить синдхи из других каст). К этим мигрантам относятся с недоверием из-за того, что они «пакистанцы», несмотря на то, что они идентифицируют себя как «индуистов».
Рахеджа показывает, как в течение долгого и трудного ожидания гражданства они не смогли купить дома, сменить район проживания, получить доступ к медицинскому обслуживанию, воспользоваться субсидиями или добиться общественного признания. Принятие поправок к Закону о гражданстве 2019 г.который открыто использует религию в качестве критерия для получения индийского гражданства и ускоряет получение гражданства индуистами из Пакистана, въехавшими в Индию до 2015 года, находит некоторую поддержку среди этих групп, хотя непосредственных бенефициаров CAA будет немного.
Последняя постановка очередного спектакля синдхи-индуистов, принадлежащая Индии, произошла в прошлом году, когда индусские националистические дружинники напали на принадлежащие синдхи пекарни, названные в память о Карачи. Другие индуистские националисты сплотились в защиту пекарен в социальных сетях на том основании, что Карачи был назван в честь индуистской богини, и утверждали, что, поскольку владельцы пекарен произошли от индуистских беженцев, их следует оставить в покое.
Индусы-синдхи были, другими словами, «хорошими» мигрантами и приемлемыми гражданами на своей «естественной» индуистской родине, несмотря на их прискорбную тенденцию указывать более широкую географию принадлежности.
У синдхов часто были непростые отношения с современными индийскими представлениями о территории, этнической принадлежности и религиозной общине, однако, как меньшинство, они не занимают того же положения, что и мусульмане, которые являются основными мишенями индуистского националистического насилия.