Сирия о стране: Общие сведения о стране

Содержание

Сирийская Арабская Республика. Досье — ТАСС

30 августа 2013, 12:58

Сирийская Арабская Республика (САР) — государство, расположенное в Юго-Западной Азии на восточном побережье Средиземного моря. Территория — 185,2 тыс кв.км. (Голанские высоты — около 1370 кв.км., оккупированы в 1967 г. Израилем). Население — 22,4 млн человек (2012, Всемирный банк). В стране проживают арабы, курды, армяне, черкесы, ассирийцы. Религиозный состав: мусульмане — более 85 проц. (из которых 82 проц. — сунниты, 13 проц. — алавиты, остальные — в основном друзы и исмаилиты), христиане — около 14 проц. Столица — город Дамаск. В административном отношении страна разделена на 14 провинций (мухафаз).

В стране действует конституция, одобренная на референдуме 26 февраля 2012 года и вступившая в силу 28 февраля 2012.

История

До Первой мировой войны Сирия входила в состав Османской империи. В 1920 году в соответствии с мандатом Лиги Наций Сирия стала подмандатной территорией Франции. В сентябре 1941 года была провозглашена независимой республикой, однако фактически страна обрела независимость только после окончания вывода французских подразделений в 1946 году. 17 апреля 1946 года состоялось официальное провозглашение независимости, этот день отмечается как национальный праздник — «День эвакуации». В феврале 1958 года Сирия и Египет образовали единое государство — Объединенную Арабскую Республику (ОАР). 28 сентября 1961 года Сирия вышла из состава ОАР и стала называться Сирийской Арабской Республикой (САР). 8 марта 1963 года к власти пришла Партия арабского социалистического возрождения (ПАСВ или Баас). В марте 1972 года партия Баас и ряд политических партий социалистической ориентации вошли в состав Прогрессивного национального фронта.

В ноябре 1970 года в Сирии произошел переворот, к власти пришли представители военного крыла Партии Баас во главе с Хафезом Асадом, который стал президентом и правил страной на протяжении 30 лет (скончался в июне 2000 г.).

С 2000 года высший государственный пост занимает Башар Асад, сын президента Хафеза Асада. 18-20 июня 2000 года на конференции правящей партии Баас Башар Асад был провозглашен «лидером партии и народа», его кандидатура была выдвинута на пост главы государства и 27 июня утверждена Народным советом. 10 июля 2000 года в ходе всенародного референдума за него проголосовали 97,29 проц. участников. 17 июля 2000 года — вступил в должность, переизбран 27 мая 2007 года.

Государственное устройство

Президент является главой государства, он же — главнокомандующий вооруженными силами. В соответствии с действующей конституцией САР глава государства избирается всеобщим прямым голосованием на 7 лет и не более, чем на два срока. Ранее кандидатура президента выдвигалась Народным советом (парламентом) по рекомендации сирийского руководства партии Баас и представлялась Народным советом на утверждение национального референдума.

Народный совет — однопалатный парламент страны, состоит из 250 депутатов, которые избираются всеобщим прямым и тайным голосованием сроком на 4 года. После выборов 7 мая 2012 года, которые впервые были проведены на многопартийной основе, большинство мест в парламенте (183) принадлежит блоку «Национальное единство» во главе с Партией арабского социалистического возрождения (по конституции 2012 года перестала быть «правящей партией общества и государства»), независимые депутаты получили 49 мест. Оппозиционная «Коалиция сил за мирные перемены» завоевала 5 мест.

Экономическое развитие

Сирия — одна из ведущих стран Ближнего Востока. Главную роль в экономике страны играет государственный сектор. Сирия богата природными ресурсами — нефтью, газом, фосфатами, каменной солью, серой. Основные отрасли промышленности — нефтяная, нефтеперерабатывающая, газодобывающая, добыча фосфатов, химическая, текстильная. На территории Сирии можно выделить пять промышленных нефтегазоносных районов: Румейланский, Джибиссийский, Алеппский, Южно-Евфратский и Пальмирский (последний преимущественно газоносный). Сирия обладает значительными запасами газа, которые оцениваются в 321,7 млрд куб. м. Объемы нефтедобычи составляли до 400 тысяч баррелей в сутки, в настоящее время уровень добычи снизился, по различным оценкам, в 2-3 раза. На нефть приходилась почти треть от общих доходов Сирии от экспорта, доходы Сирии от продажи нефти — около 4 млрд. в год.

Вооруженный конфликт

С марта 2011 года в Сирии продолжается вооруженное противостояние между правительственными войсками и отрядами вооруженной оппозиции.

о стране, пережившей войну — Россия в глобальной политике

Как живётся в послевоенной Сирии? Ожидаемая встреча Асада и Эрдогана – курс на сближение или игра? Что это означает для России? Изменились ли интересы США на Ближнем Востоке? Как будет развиваться иранская тема, учитывая правые взгляды нового правительства в Израиле? О том, что происходит в Сирии и вокруг неё, Фёдор Лукьянов поговорил с Василием Кузнецовым и Максимом Сучковым для программы «Международное обозрение».

Фёдор Лукьянов: Оба наших гостя по разным поводам недавно побывали в Сирии и следят за тамошними событиями. Что такое жизнь в стране, которая пережила гражданскую войну?

Василий Кузнецов:

Жизнь тяжёлая. Очень тяжёлая экономическая ситуация, чудовищная инфляция. Например, до конфликта доллар стоил 50 сирийских лир. Год назад он стоил 3200. Когда я был там в этом году, он стоил 5200, когда был Максим Сучков, я так понимаю, он уже стоил шесть с чем-то тысяч. А мы ездили с разницей в неделю.

Фёдор Лукьянов: Так резко?

Василий Кузнецов: Да. Жуткая инфляция, нет электричества, нет бензина. Электричество в Дамаске подаётся четыре часа в день. Если у тебя нет генератора, то, соответственно, у тебя есть четыре часа в день, а если есть генератор, то надо доставать где-то топливо для генератора, а это тоже проблема. Ситуация тяжёлая, с одной стороны, хотя… с другой – она тоже тяжёлая.

В то же время жизнь продолжается. Имеется и культурная жизнь, концерты проходят, выставки, работают художники и всё прочее. Нельзя сказать, что страна полностью выметена. Существует сирийская интеллигенция, которая всегда славилась высоким уровнем образования, большим интеллектуальным потенциалом. Конечно, многие уехали за последние десять лет, но кто-то остался, многие вернулись.

Ведутся дискуссии, но не то чтобы совсем уж политические в силу понятных причин – политический режим воспринимает себя всё-таки как осаждённую крепость небезосновательно, поэтому, конечно, пространство для свободной дискуссии ограниченно. Тем не менее общественные обсуждения продолжаются, они довольно бурные, довольно интересные.

Есть небольшая элита. Я имею в виду даже не столько политическую, сколько экономическую элиту, которую можно назвать бенефициаром существующего положения. В богатых пригородах Дамаска встречаются новые автомобили (Maybach, Maserati и прочие). Но это известная ситуация. Сирия не одна такая страна.

Фёдор Лукьянов: Максим, вы наверняка встречались с представителями интеллектуальной элиты. Понятно, что ситуация плохая. Но всегда после таких катастрофических потрясений (в других местах, по крайней мере) есть ощущение, что хотя бы нет того, что было пять лет назад. Ощущение, что теперь лучше, чем могло бы быть, существует?

Максим Сучков: Ощущение двойственное. На встречах часто приходилось слышать, что когда шли боевые действия, была война в стране, надеялись на лучшее. Сейчас ощущение в общей массе, что лучше пока особо не стало.

После этой поездки я для себя сделал два вывода. Первый: как относительно быстро – по историческим меркам – можно из в целом процветающей и стабильной страны сделать (сейчас, наверное, неполиткорректно так говорить) страну «третьего мира», отбросить её на десятилетия назад в развитии. Второй: как из страны нефтедобывающей, где есть свои нефтяные запасы, сделать страну, в которой катастрофический энергетический кризис.

Фёдор Лукьянов: Это просто отобрать нефть?

Максим Сучков: Отобрать нефть, совершенно верно. И, собственно, те проблемы, которые сегодня существуют, это недорешённые проблемы военного конфликта. Потому что формально гражданская война закончилась, но внешняя интервенция и оккупация отдельных территорий – нет. И это, конечно, серьёзным образом накладывает разные ограничения на функционирование экономики, политическую систему. С востока страны оккупированы части нефтеносных районов, на севере Турция проводит постоянные военные операции, на западе Израиль периодически покусывает, на юге ещё разные формирования находятся. Поэтому тягостные ощущения.

Фёдор Лукьянов: По поводу недоурегулирования. Последние месяца полтора появляются довольно удивительные (для меня, человека со стороны) сообщения о вроде бы как восстановлении отношений Сирии и Турции, о встречах, которые проходят. Асад и Эрдоган когда-то были не разлей вода, потом стали лютыми врагами.

Сейчас действительно происходит какое-то сближение или это игра, которая неизвестно чем закончится?

Василий Кузнецов: Да! (смеётся) И то, и другое. Конечно, прогнозировать здесь сложно, но некоторые условия для сближения, если не полной нормализации, то, по крайней мере, какого-то потепления, сейчас существуют. Это связано с несколькими вещами. В первую очередь, учитывая чудовищную экономическую ситуацию в Сирии, правительству в Дамаске нужно искать какие-то развязки, выходы. Добавлю к тому, о чём Максим говорил.

От сирийцев часто слышишь фразу, что во время войны было лучше. Понятно, что люди погибали, но они и сейчас погибают на каких-то территориях. Экономически было легче жить.

Вариантов экономических развязок несколько. Надо каким-то образом выходить из изоляции. И Дамаск, как я понимаю, надеется, с одной стороны, на арабские государства Залива (прежде всего на Эмираты), но, с другой стороны, Турция тоже даёт некоторые перспективы в случае потепления и нормализации. Например, открытие трассы М4, которая ведёт к границе с Ираком, возможность экономического товарообмена, в том числе между территориями, находящимися сейчас под контролем Турции и под контролем Дамаска. Это всё-таки создавало бы какие-то возможности для Сирии.

Для Турции (про это все говорят и пишут) вопрос улучшения отношений с Сирией во многом связан с электоральными процессами, с президентскими выборами. Оппозиция играет на том, что турецкая политика на сирийском направлении провалилась, что Анкара тратит колоссальные деньги на содержание почти 3,7 млн сирийских беженцев – от 40 млрд долларов до 200 млрд долларов.

Фёдор Лукьянов: Легендарные какие-то суммы.

Василий Кузнецов: Мне кажется, что это цифры фантазийные, но, как бы то ни было, в любом случае существует большая нагрузка – и социальная тоже. И все, кто был в последнее время в Турции, видели в Стамбуле сирийских беженцев. Это создаёт целую кучу проблем. Надо что-то делать с территориями, которые находятся под контролем Турции. А то получается, что и взять нельзя, и выбросить жалко. Надо что-то делать с курдскими формированиями.

Для России сближение Сирии и Турции тоже было бы интересно, потому что это создало бы новую перспективу урегулирования, когда женевский процесс более-менее блокирован, когда астанинский процесс – в том формате, в котором он был, – во многом себя исчерпал. Нужны новые идеи, новые формы. Это позволило бы снять некоторую ответственность с России за то, что происходит в Сирии, и развязало бы руки в других направлениях. Условия существуют.

Но есть очень большие препятствия, связанные, во-первых, с тем, что, конечно, Дамаск не может согласиться с отказом от суверенитета над частью своих территорий – это даже не обсуждается, – Турции тоже надо сохранять лицо каким-то образом. И вторая проблема – это статус курдских формирований YPG, с которыми Дамаск заинтересован договариваться и которых турки рассматривают как террористов. Зеркальная ситуация с сирийской оппозицией, перед которой у Турции есть ответственность, а Дамаск их рассматривает как террористов. Думаю, что вокруг этого основная интрига и крутится. На ближайшее время вроде бы запланированы переговоры на уровне министров, но, наверное, полной договорённости вряд ли можно ожидать, хотя какие-то подвижки, я думаю, здесь возможны.

Фёдор Лукьянов: Есть ещё один традиционный участник– Соединённые Штаты, которые уже сказали, что не время мириться с Асадом. Но надо признаться, что сказали они это как-то вяло, без страсти. Имеется в Вашингтоне интерес к этому или им сейчас не до того?

Максим Сучков: Несмотря на разные флуктуации в позициях от администрации к администрации, интересы и цели американцев, на мой взгляд, не изменились с начала волнений. Прошло десять-одиннадцать лет с тех пор, как американцы начали пытаться повалить режим Асада. Когда к поддержке сирийского правительства присоединились Иран и Россия, американская большая цель не изменилась – она заключается в том, чтобы «свалить», так или иначе, Асада, сдержать Иран, нарастить издержки для России. Все направления американской политики на это работают: военные, как уже мы говорили, поддерживают курдов, чтобы они отсекали нефтеносные районы от страны, не давали поступлений в бюджет, соответствующий надзорный санкционный орган следит за тем, чтобы законы и санкции Цезаря соблюдались, чтобы никто не нарушал пресловутый санкционный комплаенс, а дипломаты бьют по рукам тех, кто хочет взаимодействовать.

Притом сами американцы, здесь вы совершенно верно отметили про пафос, не исключают для себя возможность каких-то контактов даже с нынешним сирийский правительством. Понятно, что это не в публичном пространстве – Госдеп никогда в этом не признаётся. Но есть разные сведения, когда и по закрытым дипломатическим контактам, и по track II diplomacy пытаются нащупать какие-то точки входа взаимодействия с сирийским правительством. Эти поползновения видят все заинтересованные игроки, в том числе и региональные – арабские монархии Персидского залива. Недавний визит министра иностранных дел ОАЭ в Сирию тому подтверждение, потому что фактически они реализуют всё то, что Вашингтон педалирует в других конфликтах – пресловутую политику вовлечения без признания.

Это политика, на которой Вашингтон настаивает в отношении так называемых замороженных конфликтов. Давайте, дескать, вовлекаться, но не признавать, чтобы России не дать козыри в руки. Здесь арабские монархии делают то же самое, но с другой мыслью – для себя. Если этого не делать, тогда Сирия совсем станет вотчиной Ирана, что недопустимо. Относительно этого у Вашингтона двойственная позиция: с одной стороны, конечно, говорят, что так не надо, с другой – сами для себя этих возможностей не исключают.

Фёдор Лукьянов: По поводу Ирана. Сейчас на Ближнем Востоке появился новый фактор – чрезвычайно правое правительство Израиля. Понятно, что для Нетаньяху и тем более его союзников по коалиции Иран – тема номер один. Всё будет, видимо, подчинено стремлению подтолкнуть США к действию. Такое ощущение, что про ядерную сделку уже и забыли. Ждать ли какой-то интенсификации вокруг иранской темы, учитывая, что для нас это сейчас немаловажно?

Василий Кузнецов: Приход ультраправого правительства в Израиле (притом, что, конечно, это вызывает шок и трепет) на самом деле структурно мало что меняет во внешней политике Израиля. Приоритеты остаются те же, угрозы те же, риски те же, интересы те же.

Фёдор Лукьянов: Напор усилится?

Василий Кузнецов: С напором интересно. С одной стороны, у нас есть очень правое правительство, с другой – Нетаньяху, который всё же себя проявлял на протяжении многих лет как очень прагматичного политика. Я бы сказал, что эта ультраправизна будет сказываться скорее на внутренней политике, чем на внешней.

Напор? Ну да, вероятно, в том числе военное давление на Иран, удары по иранским объектам на территории Сирии, – то, что делалось, будет продолжаться, может быть, более интенсивно.

Очень много будет зависеть от того, что будет происходить внутри Ирана. Понятно, что есть мантры, которые мы периодически слышим от недругов Ирана, что завтра, послезавтра – всё. Наши эксперты по Ирану считают, что это глупости. Иранская политическая система на протяжении четырёх десятилетий демонстрировала высокую адаптивность. И никаких признаков утраты монополии на легитимное насилие, например, сейчас нет. Поэтому, если Иран справится с протестами, идя на какие-то политические, социально-политические изменения, если сможет вытянуть ситуацию до 2024 г., когда транспортный коридор «Север – Юг» должен открыться, то это изменит экономическую ситуацию и усилит государство. Соответственно, вопрос тайминга – это 2023-й год.

Фёдор Лукьянов: Много сходится в 2023 г. разного.

Василий Кузнецов: Да. Понятно, что есть факторы, которые к Ближнему Востоку вообще не имеют отношения, но они будут оказывать серьёзное влияние. Это ясно.

Существует один из сценариев эскалации напряжённости вплоть до прямого вооружённого израильско-иранского конфликта. Мне он кажется не очень вероятным, откровенно говоря. Для этого израильтянам нужна поддержка монархий Залива. Думаю, там есть понимание ненужности этого.

Борьба будет вестись в том числе на территории Сирии и в том числе не военными методами, а политическими и экономическими. Это будет попытка оттеснения со стороны Эмиратов Ирана и снижения его влияния, что для Дамаска тоже было бы, наверное, интересно – это создаст баланс и откроет некоторые возможности.

Поэтому хайпа сейчас достаточно, а в реальности имеется очень много развилок. Прогнозировать что-то сложно, но понятно, что израильско-иранская линия противостояния будет одной из основных. Просто не факт, что она будет в военной форме.

Фёдор Лукьянов: У республиканцев в Конгрессе в Палате представителей США теперь есть карт-бланш. Они могут педалировать Иран?

Максим Сучков: Мы за последние годы видели расхождения между республиканцами и демократами, наверное, скорее по палестино-израильской повестке и отношению Израиля к палестинцам. Что касается сдерживания Ирана, здесь больше двухпартийности. Но спайка (может быть, временная) правого израильского правительства и республиканцев в Палате представительства, конечно, будет подогревать общую информационную атмосферу. Понятно, что стратегически Соединённые Штаты поддерживают намерение Израиля скатать назад иранский ковёр, растянутый от Тегерана до Средиземного моря, но аппетита делать это каким-то лобовым столкновением через военные операции пока не видно.

Американцы озабочены, с одной стороны, происходящим на Украине, с другой – наращиванием военных коалиций вокруг Китая, усилением своих союзников в Индо-Пацифике. Интереса вкладываться серьёзно и осмысленно в то, чтобы военным способом сдержать Иран, не просматривается.

Фёдор Лукьянов: Вкладываться в урегулирование и примирение тоже никто не будет?

Максим Сучков: Думаю, что момент, который был у Байдена и на который кто-то надеялся в начале президенства, упущен. Говорили, что первая дата, когда этот момент может закончиться, это выборы в Иране, а вторая – промежуточные выборы в Конгресс. Теперь добавились ещё и изменения в израильском правительстве.

То есть в тот период, когда ещё можно было вернуться в сделку, сами же американцы обустроили всё таким количеством условий и новых вводных, что никакого аппетита возвращаться и договариваться ни у кого из участников сделки нет.

Фёдор Лукьянов: Как было сказано, 2023 г. покажет.

Особенности национального сдерживания. Эфир передачи «Международное обозрение» от 13.01.2023 г.

Фёдор Лукьянов

Демократия в Бразилии и США – каковы национальные особенности? Так ли опасны дроны КНДР? Зачем США на самом деле наращивают военное присутствие в регионе? Возможен ли «корейский сценарий» на Украине? Что происходит в Сирии и вокруг неё? Как обстоят дела со сдерживанием Ирана? Смотрите эфир передачи «Международное обозрение» с Фёдором Лукьяновым на телеканале «Россия-24».

Подробнее

#Ближний Восток #Израиль #международные отношения #Передача «Международное обозрение» #сирийское урегулирование #Сирия #Тележурнал #Турция

Текущая ситуация в Сирии

Информационный бюллетень USIP

Среда, 26 августа 2020 г.

Тип публикации: Информационный бюллетень

Распечатать страницу

Уже десятый год сирийский конфликт привел к гибели более 500 000 человек и перемещению около 13 миллионов человек — более половины довоенного населения Сирии. Более 6,2 миллиона сирийцев являются внутренне перемещенными лицами, а 5,6 миллиона являются беженцами, преимущественно в Ливане, Иордании и Турции.

Война началась после того, как сирийский режим расправился с мирными протестующими гражданами, и быстро переросла в более сложный конфликт. Различные группировки — сирийский режим, сирийские повстанцы, самопровозглашенное «Исламское государство», связанные с «Аль-Каидой» террористические организации, курдские организации и иностранные ополченцы, включая «Хизбаллу», — вступили в дорогостоящую борьбу за контроль. Россия, Иран, Турция и США также вмешались. Совсем недавно появление COVID-19 представляет большой риск как для возрождения ИГИЛ, так и для затронутых конфликтом беженцев и перемещенных лиц, а также может усугубить существующие в стране кризисы в области здравоохранения, экономики, политики и безопасности.

Работа USIP

Институт мира США работает в Сирии с начала войны в 2011 году. Мы поддерживаем местных лидеров, сирийские и международные НПО, а также гражданское общество в их преодолении последствий конфликта. Работая с местным сирийским партнером, USIP проводит ориентированные на результат диалоги на местном уровне на северо-востоке Сирии. Эти диалоги сосредоточены на содействии возвращению внутренне перемещенных лиц в их родные общины, что приводит к важным успехам, а также на содействии укреплению мира и изменении мышления в местных общинах в сторону ненасильственных средств и поиска компромисса. USIP также работает над повышением уровня знаний и навыков местных лидеров, которые пытаются урегулировать конфликты в своих сообществах ненасильственным путем.

После турецкого вторжения в 2019 году и совсем недавно, в связи с глобальной пандемией COVID-19, личный диалог на северо-востоке Сирии невозможен из-за рисков для безопасности и здоровья. Тем не менее, USIP продолжает поддерживать своих местных партнеров в проведении анализа конфликтов, наращивании их потенциала для миростроительства и мониторинге результатов диалогов на сегодняшний день.

Разрешение конфликтов в сообществах

С 2015 года USIP помогает сирийским лидерам разрешать конфликты в их общинах. В 2015 году USIP и наш сирийский партнер собрали 14 лидеров, представляющих религиозные, племенные и гражданские слои общества, для переговоров о напряженности в районе Аль-Кахтания на северо-востоке Сирии. Хотя возглавляемые курдами силы очистили Аль-Кахтанию от ИГИЛ, более 100 семей — в основном курды, не связанные с доминирующими политическими партиями — по-прежнему не могли вернуться домой. После шести месяцев диалогов, встреч и неформальных дискуссий при поддержке USIP более 100 семей вернулись домой, и вновь открылась ключевая местная дорога, связывающая жителей арабских деревень с центром города Аль-Кахтания в провинции Аль-Хасака.

Опираясь на нашу работу в Аль-Кахтании, USIP и наш сирийский партнер продолжили ориентированные на результат диалоги на местном уровне в других различных городах и деревнях в Аль-Хасаке. Предоставляя стратегическую поддержку и целевые тренинги, USIP укрепил способность своей партнерской организации работать с местными лидерами на северо-востоке Сирии, чтобы уменьшить препятствия для возвращения перемещенных лиц, снять напряженность, вызванную конфликтом, а также выявить и решить проблемы, общие для разных сегменты общества. С 2017 года в USIP насчитывается:

Помогли местным лидерам заключить соглашения по содействию возвращению 684 семей в места их происхождения в городе Таль-Хамис.
Координация традиционного примирения на индивидуальной основе между перемещенными семьями и людьми в их родных общинах, обеспокоенными предполагаемыми связями с ИГИЛ, в результате чего на данный момент 34 семьи вернулись в свои родные общины в городах Таль-Хамис и Таль Брак.
Собрал 600 человек на ярмарке сосуществования, предоставив возможность укрепить доверие и придать импульс общественным группам.

Информирование политики посредством совещаний, анализа конфликтов и привлечения экспертов

USIP созывает правительственные и неправительственные заинтересованные стороны США для рассмотрения различных аспектов сложного конфликта в Сирии. В 2018 году Конгресс поручил USIP оказать содействие двухпартийной Исследовательской группе по Сирии, которая была создана для разработки перспективной военной и дипломатической стратегии для Сирии. Заключительный отчет группы представляет собой двухпартийный консенсус в отношении политики США в отношении сирийского конфликта. USIP также объединил правительственные и неправительственные субъекты для решения сложных проблем, связанных с сирийским лагерем для перемещенных лиц Аль-Холь. Мы информируем политиков и законодателей в Вашингтоне посредством частных брифингов, анализа конфликтов, свидетельских показаний в Конгрессе и частных круглых столов. USIP информирует практиков и общественность посредством исследований, интервью в СМИ и публичных мероприятий по Сирии и связанным с ней вопросам.

Снижение напряженности между беженцами и хозяевами

Соседние страны изо всех сил пытаются принять сирийских беженцев. В Иордании и Ливане USIP помог местным и международным организациям обучить молодых сирийцев и принимающих общин тому, как развивать отношения сотрудничества. USIP также поддерживает обучение журналистов в Ливане освещению конфликтов.

Война в Сирии и погружение в ужас

Мохаммед Хайр/Агентство Анадолу/Getty Images

Гражданское восстание против давнего правления Асада переросло в затяжную гражданскую войну. Вот взгляд на элементы, которые усугубили сирийскую трагедию.

Мохаммед Хайр/Агентство Анадолу/Getty Images

К Закари Лауб

14 февраля 2023 г.

Спустя двенадцать лет после того, как протестующие в Сирии впервые выступили против четырех десятилетий правления семьи Асада, сотни тысяч сирийцев были убиты и почти тринадцать миллионов человек — более половины довоенного населения страны — были перемещены. Сегодня страна расколота субъектами с очевидно непримиримыми интересами: в районах, неподконтрольных режиму, экстремисты, продвигающие суннитскую мусульманскую теократию, затмили силы оппозиции, борющиеся за демократическую и плюралистическую Сирию, в то время как региональные державы поддерживали различные местные силы для продвижения своих геополитических интересов. интересы на полях сражений в Сирии.

Соединенные Штаты были в авангарде коалиции, наносившей воздушные удары по самопровозглашенному Исламскому государству, но в 2019 году они резко отвели часть своих сил перед вторжением в северную Сирию Турции, Организации Североатлантического договора ( НАТО) союзник. С тех пор турецкие военные вытеснили курдские силы, основного местного партнера США в борьбе с «Исламским государством», из приграничных районов. Россия тоже наносила авиаудары по Сирии, вставая на защиту режима Асада. Иранские силы и их союзники из «Хизбаллы» сделали то же самое на местах, непреднамеренно став мишенями для ударов врага Ирана Израиля.

Война, о жестокости которой когда-то писали в заголовках, зашла в неприятный тупик. Надежды на смену режима в основном угасли, мирные переговоры оказались безрезультатными, а некоторые региональные правительства пересматривают свое несогласие с сирийским лидером Башаром Асадом. Правительство восстановило контроль над большей частью страны, и власть Асада кажется надежной. Тем временем сирийский народ переживает экономический кризис, а сильное землетрясение в начале 2023 года повергло большую часть населения на севере в еще большее отчаяние.

Хафеза Асада приветствует в Москве советский премьер Алексей Косыгин в 1971 году. Bettmann/Corbis

Правление Асада порождает недовольство

Хафез аль-Асад захватил власть у баасистской военной хунты в 1970 году, сосредоточив власть в руках президента. Он происходил из меньшинства алавитов, неортодоксальной шиитской секты, которая долгое время подвергалась преследованиям в Сирии и получила привилегированное положение в соответствии с французским мандатом после Первой мировой войны.

В феврале 1982 года Хафез аль-Асад приказал военным грубой силой подавить восстание «Братьев-мусульман» в городе Хама. Сирийские войска уничтожили там более двадцати пяти тысяч человек. Для противников режима в 2011 году Хама станет объединяющим лозунгом. Для режима она предоставила сыну и преемнику Хафеза Башару шаблон для реагирования на инакомыслие.

Асады руководили системой, которая была не просто авторитарной, но и клептократической, раздавая покровительство, чтобы связать сирийцев с режимом. Когда восстание 2011 года переросло в гражданскую войну, многие представители меньшинств остались верны режиму, но то же самое сделали и некоторые сунниты, опасаясь мести в случае захвата Дамаска силами оппозиции.

Президент Башар аль-Асад совершает поездку по промышленному городу Хессия в 2007 году. SANA/AP Photo

Экономические реформы переворачивают сирийское общество

Башар аль-Асад сменил своего отца в 2000 году, пообещав реформы. Он пообещал позволить рынкам занять место «арабского социализма», рекламируемого баасистским государством, перевернув старые сети покровительства. Он разрушил и приватизировал государственные монополии, но выгоды были сосредоточены среди тех, кто имел хорошие связи с режимом, а отмена субсидий и ценовых потолков нанесла ущерб сельским крестьянам и городским рабочим. Рекордная засуха с 2006 по 2010 год обострила социально-экономические проблемы. Плохо управляемые сельскохозяйственные угодья были оставлены под паром, и все большее число фермеров мигрировало в города, что привело к резкому росту уровня безработицы.

Сирийцы собираются возле главного здания суда Дераа, подожженного демонстрантами, требующими свободы и прекращения коррупции, март 2011 г. Khaled al-Hariri/Reuters

Арабские восстания эхом прокатились по репрессированному региону

Арабская весна началась в декабре 2010 года с самосожжения тунисского торговца фруктами, осуждающего коррупцию. Его действия вызвали протесты в Тунисе, а затем на Ближнем Востоке и в Северной Африке, что вынудило давних лидеров Туниса, Египта и Йемена уйти в отставку. Вдохновленные этими ранее немыслимыми событиями, пятнадцать мальчиков в юго-западном городе Дераа, Сирия, нарисовали баллончиком на стене школы: «Люди хотят падения режима». Они были арестованы и подвергнуты пыткам. Демонстранты, собравшиеся позади них, столкнулись с полицией, и протесты распространились. Многие протестующие призывали к чему-то более скромному, чем смена режима: освобождению политических заключенных, прекращению полувекового чрезвычайного положения, большим свободам и прекращению коррупции. В отличие от Зина аль-Абидина из Туниса Бен Али и Хосни Мубарака из Египта, Асад немедленно отреагировал на протесты, предложив лишь символические реформы и приказав службам безопасности подавить протесты силой.

Демонстрация против режима Асада в осажденном городе Аль-Ксайр недалеко от Хомса, январь 2012 года. Алессио Роменци/Corbis

От движения протеста к гражданской войне

Протесты против режима вскоре распространились из Дераа на крупные города, такие как Дамаск, Хама и Хомс. События в Дераа дали представление о том, что должно было произойти в другом месте: сирийская армия открыла огонь по безоружным демонстрантам и провела массовые аресты, как против диссидентов, так и без разбора зачищая мужчин и мальчиков, сообщают наблюдатели за соблюдением прав человека. Часто сообщалось о пытках и внесудебных казнях в центрах содержания под стражей. Затем, в конце апреля 2011 года, сирийская армия ввела танки и осадила Дераа. Число погибших среди гражданского населения росло, и жители были отрезаны от еды, воды, лекарств, телефонов и электричества на одиннадцать дней. На фоне международного осуждения режим пошел на некоторые уступки, но он также повторил ответ Дераа в других местах, где происходили протесты, гораздо более длительные и дорогостоящие, что вынудило некоторых противников режима взяться за оружие. В деревнях и городских кварталах возникли местные координационные комитеты. Первоначально созданные для организации сопротивления режиму, многие из этих комитетов возьмут на себя функции государственного управления и предоставления услуг.

Члены Свободной сирийской армии в январе 2012 года. Алессио Роменци/Corbis

Осколки дезорганизованной оппозиции

В июле 2011 года перебежчики из армии Асада объявили о формировании Свободной сирийской армии (ССА), а вскоре после этого стали получать убежище в Турции. Тем не менее ССА, уступавшая в вооружении режиму, изо всех сил пыталась поставить свою разрозненную коалицию под централизованное командование и контроль. Ополченцы ССА часто не координировали свои операции, а иногда имели конкурирующие интересы, что отражало их различных региональных покровителей. Из-за нехватки ресурсов они время от времени охотились на то самое население, которое им было поручено защищать. Летом 2011 года в Стамбуле также был создан гражданский аналог FSA. Сирийская национальная коалиция (СНК) объявила себя правительством Сирии в изгнании, а Соединенные Штаты, Турция и страны Совета сотрудничества стран Персидского залива, среди прочих, вскоре признали ее «законным представителем сирийского народа».

Но СНС и его преемница, Национальная коалиция, не смогли оказать существенной дипломатической или материальной поддержки оппозиции, и многие противники режима в Сирии не придавали ему легитимности. Соперничающие коалиции начали множиться, и боевики ССА переместились в исламистские бригады, которые благодаря финансированию и оружию от доноров из стран Персидского залива добились больших успехов на поле боя против режима.

Боевики «Исламского государства» позируют для опубликованной в сети фотографии в лагере беженцев Ярмук в пригороде Дамаска. Balkis Press/Sipa/AP Фото

Появление «Аль-Каиды» и «Исламского государства»

Пытки и убийства режима использовались боевиками «Аль-Каиды», стремящимися извлечь выгоду из хаоса в Сирии. В январе 2012 года группа под названием «Джабхат ан-Нусра» объявила себя филиалом «Аль-Каиды» в Сирии, а в следующем месяце глава «Аль-Каиды» Айман аз-Завахири призвал суннитов со всего региона присоединиться к джихаду против режима. «Джабхат ан-Нусра» набрала сирийских и иностранных новобранцев, поскольку добилась больших успехов на поле боя, чем конкурирующие оппозиционные группы.

В апреле 2013 года из остатков «Аль-Каиды» в Ираке возникла группировка, назвавшая себя «Исламское государство Ирака», которая по жестокости превзошла даже «Джабхат ан-Нусру». За несколько месяцев его силы установили контроль над территорией, охватывающей восточную Сирию и западный Ирак. Господство «Исламского государства» и других экстремистских групп подпитывало все более межконфессиональный конфликт, и гражданские лица, живущие в феодальных владениях «Исламского государства» — например, живущие под контролем ССА и проправительственных ополченцев — страдали от жестокого обращения.

Подъем экстремистских группировок в Сирии отчасти был делом рук режима, поскольку Асад хотел представить миру жесткий выбор между своим светским правлением и альтернативой джихада. В середине 2011 года режим освободил из тюрем сотни исламистских боевиков, чтобы дискредитировать восстание. Они сформировали бы экстремистские группы, такие как Ахрар аш-Шам, которые поддерживали сектантскую повестку дня.

Мужчина окружен обломками бомбежки режима в Алеппо. Хосам Катан/Reuters

Гражданские как цели

Как силы Асада, так и повстанческие группы регулярно наносят удары по мирным жителям в неподконтрольных им районах. Летом 2013 года гибель около 1400 мирных жителей от химического оружия, развернутого режимом Асада, мобилизовала мировые державы на ликвидацию химического арсенала режима. Однако в последующие годы сирийское правительство применило разрушительное обычное оружие, которое также привело к массовым жертвам среди гражданского населения.

Режим регулярно применяет осады и бомбардировки с воздуха. Аналитики говорят, что эта тактика коллективного наказания служит двоякой цели: она повышает цену сопротивления гражданскому населению, заставляя повстанцев согласиться, и не позволяет местным комитетам предлагать жизнеспособную альтернативу правлению режима. В 2018 году гуманитарное агентство ООН заявило, что более миллиона человек проживали в районах, которые были осаждены или иным образом недоступны для помощи.

Несмотря на резолюцию Совета Безопасности ООН в 2014 году, направленную на обеспечение безопасности маршрутов гуманитарной помощи, помощь стала политизированной, поскольку Асад разрешал конвоям ООН раздавать еду и лекарства в контролируемых правительством районах, отказывая им в доступе к районам, удерживаемым повстанцами, и правозащитникам. обвинил режим в нападениях на медицинские учреждения и персонал [PDF]. В 2020 году союзник Сирии Россия воспользовалась своим правом вето в Совете Безопасности, чтобы разрешить доставку помощи ООН на удерживаемый повстанцами север только через один пограничный переход по сравнению с четырьмя в предыдущем году.

На митинге «Хизбаллы» в пригороде Бейрута сторонники боевиков размахивают флагами с лицами президента Сирии Башара Асада и лидера «Хизбаллы» Хасана Насраллы. Билал Хусейн/AP Photo

От внутреннего восстания к международной гражданской войне

Углубление гражданской войны в Сирии сделало как про-, так и антиправительственные силы зависимыми от внешних спонсоров. По мере того, как крупные державы углубляли свое участие, Сирия стала полем битвы, на котором развернулось геополитическое соперничество в регионе.

Поскольку растущие потери и дезертирство ослабили армию Асада, режим стал все больше полагаться на Иран и Россию. Иран, давний союзник, заинтересованный в защите жизненно важного сухопутного маршрута к своему ливанскому доверенному лицу «Хизбалле», инвестировал миллиарды в поддержку режима. Иранский Корпус стражей исламской революции консультирует армию Асада и понес тысячи потерь. Иранские добровольческие военизированные формирования «Басидж» и сплоченные ими иностранные шиитские ополчения понесли еще большие потери.

Россия оказала Асаду необходимую дипломатическую поддержку. Москва сослалась на интервенцию под руководством НАТО в Ливию в 2011 году и последовавший за ней хаос в качестве оправдания для наложения вето на меры в Совете Безопасности ООН, которые наказали бы сирийский режим. Затем Россия напрямую вступила в конфликт в сентябре 2015 года, развернув свои военно-воздушные силы. Хотя Москва утверждала, что ее воздушные удары будут в первую очередь нацелены на Исламское государство и «Аль-Каиду», аналитики говорят, что она чаще наносила удары по другим повстанческим группировкам, некоторые из которых поддерживаются Соединенными Штатами, а многие смешались с филиалами «Аль-Каиды» вблизи линии фронта с режимом. Это помогло Асаду укрепить свой контроль над населенными пунктами вдоль западного хребта страны.

У оппозиционных сил тоже есть покровители из-за рубежа. В течение нескольких лет Соединенные Штаты тайно обучали и вооружали повстанцев. Франция и Великобритания оказали материально-техническую и военную поддержку. Кроме того, недолговечное сближение Катара и Саудовской Аравии в 2015 году позволило сформировать Армию завоеваний, которая состояла из множества оппозиционных и экстремистских групп, но фактически была расформирована через несколько лет.

На базе YPG на севере Сирии имеются следы ракетного обстрела в результате турецкой атаки. Соран Курбани/Демотикс/Корбис

Курдская заявка на автономию

Курды боролись за объединение де-факто автономной территории на севере Сирии, что сделало их то друзьями, то врагами арабских оппозиционных групп. Осада Исламским государством в 2014 году Кобани, стратегически расположенного курдского города недалеко от турецкой границы, стала поворотным моментом. Оборона города Курдскими отрядами народной самообороны (YPG) подчеркнула эффективность боевой группировки против Исламского государства. Силы США помогли вытеснить боевиков «Исламского государства» из Кобани и продолжают оказывать военную и авиационную поддержку Сирийским демократическим силам (SDF) под руководством YPG.

Со временем приоритет YPG переключился на объединение автономных курдских кантонов на севере страны, регионе, который курды называют Рожавой (Западный Курдистан). Боевиков Отрядов народной самообороны, заинтересованных в защите своих собратьев-курдов, обвиняют в этнических чистках в смешанных арабо-курдских районах. YPG связана с базирующейся в Турции Рабочей партией Курдистана (РПК), которую Анкара и Вашингтон признали террористической организацией. В августе 2016 года Турция разместила свои вооруженные силы вдоль сирийской границы, чтобы отбросить силы Исламского государства и, в тандеме с сирийскими арабскими и туркменскими боевиками, не дать курдам соединить свои два кантона на сопредельной территории. Соединенные Штаты столкнулись с дилеммой: попытаться не оттолкнуть ни YPG, ни Турцию, союзника НАТО, который также был жизненно важным партнером в войне против Исламского государства. Но Вашингтон в итоге выбрал Анкару, согласившись в октябре 2019 г.вывести свои войска из Сирии недалеко от турецкой границы, чтобы Турция могла начать военное наступление против курдов.

Министр иностранных дел России Сергей Лавров, специальный представитель ООН Стаффан де Мистура и госсекретарь США Джон Керри проводят пресс-конференцию в Вене в 2015 году на фоне тщетных попыток найти политическое решение гражданской войны в Сирии. Брендан Смяловски/Reuters

Дипломатическая чаща

Поддерживаемые ООН попытки посредничества в прекращении политического перехода в Сирии зашли в тупик из-за разногласий между обладающими правом вето постоянными членами Совета Безопасности ООН и другими державами. Катар, Саудовская Аравия и Турция объединились с Соединенными Штатами против режима Асада, а Иран присоединился к России в его поддержке. Россия и Китай неоднократно накладывали вето на резолюции Совета Безопасности, связанные с Сирией, а угроза применения вето сдерживает или ослабляет гуманитарные и правозащитные меры, укрепляя мнение Совета как беззубого. Многосторонний документ от июня 2012 года, известный как Женевское коммюнике, стал основой для одной серии переговоров. Он призывает к «политическому процессу под руководством Сирии», начиная с создания переходного руководящего органа, «сформированного на основе взаимного согласия». Но многочисленные раунды мирных переговоров по реализации этих принципов мало что дали. Ключевым вопросом является сам Асад: он не заинтересован в переговорах о своей политической кончине и сохраняет поддержку России и Ирана, в то время как возможность того, что Асад останется в переходном периоде, является анафемой для оппозиции.

Поскольку перспективы урегулирования путем переговоров туманны, Соединенные Штаты сосредоточили внимание на контртеррористической деятельности, одновременно призывая к деэскалации. Тем временем Иран, Россия и Турция выступили с дипломатической инициативой, оттеснив процесс под руководством ООН и исключив Соединенные Штаты. Но хотя они в принципе договорились о сохранении территориальной целостности Сирии и достижении «длительного прекращения огня», их договоренности работать через своих соответствующих местных союзников по деэскалации конфликта ни к чему не привели.

Волонтеры помогают сирийскому беженцу на юго-восточном греческом острове Лесбос. Ману Брабо/AP Photo

Кризис беженцев гремит ЕС

Более половины довоенного населения Сирии, составлявшего двадцать два миллиона человек, были перемещены в результате насилия, почти семь миллионов человек были перемещены внутри страны и почти столько же бежали за границу. Соседние страны несут самое тяжелое бремя: Ливан, страна с населением чуть более пяти миллионов человек, принимает восемьсот тысяч сирийцев, а Иордания, где проживает более полумиллиона сирийцев, годами блокировала пересечение границы беженцами. В Турции проживает более трех миллионов сирийцев, что напрягает государственные ресурсы. Имея ограниченные возможности для работы и образования и мало надежды на то, что они скоро смогут благополучно вернуться домой, более миллиона просителей убежища и беженцев отправились в Европу, способствуя тому, что Организация Объединенных Наций назвала крупнейшим кризисом мигрантов и беженцев со времен мировой войны. II.

Споры о том, как расселить беженцев по всему Европейскому союзу (ЕС), стали серьезной проблемой для блока, угрожая положить конец Шенгенской системе открытых границ на континенте и способствуя росту антииммигрантских, далеких -правые партии. ЕС заключил соглашение с Турцией о блокировании миграции беженцев на север в 2016 году, но с тех пор президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган периодически угрожал разрешить сотням тысяч мигрантов пересечь границу в Европу.

Жители бегут из района Аль-Салихин на востоке Алеппо после того, как войска режима отбили этот район в декабре 2016 года. Джордж Урфалиан/AFP/Getty Images

Восточный Алеппо захвачен силами, поддерживающими режим

Режим захватил последний удерживаемый повстанцами анклав в восточном Алеппо в декабре 2016 года после продолжительной осады и бомбардировок. Город, экономический центр Сирии, оспаривался с 2012 года, и его захват ознаменовал резкий поворот судьбы для оппозиции; в 2013 году повстанцы почти окружили контролируемую режимом западную часть города. Но кампания также продемонстрировала, насколько Асад стал зависим от своих иностранных покровителей — как российских ВВС, так и шиитских ополченцев — по мере ослабления его собственных сил.

Десятки мирных жителей были убиты в последние дни битвы, что представитель ООН назвал «полным крахом человечества». После поражения в Алеппо повстанцы оказались изолированы в северной провинции Идлиб, в некоторых частях юга и в небольших анклавах вокруг Дамаска и Хомса.

солдата турецкой и Свободной сирийской армий взяли под контроль Африн в марте 2018 г. Халил Ашави/Reuters

Истребление Исламского государства, разжигание новых конфликтов

Возглавляемая США коалиция вместе с возглавляемыми курдами СДС отбросила Исламское государство к нескольким небольшим карманам. Пентагон заявляет, что территория группировки сократилась примерно до 2 процентов от того, что она когда-то удерживала в районе между Ираком и Сирией. По некоторым оценкам, Исламское государство в Сирии сократилось до нескольких тысяч боевиков, но вместе с этим пошли большие потери среди гражданского населения, разрушение населенных пунктов и массовое перемещение. Более шестидесяти тысяч беженцев живут в контролируемом SDF лагере Аль-Холь на северо-востоке Сирии.

Многие были перемещены повстанцами, в то время как другие являются сторонниками Исламского государства и их семьями; восемьдесят процентов из них составляют женщины и дети. Хотя лагерь перенаселен, а конфликты между жертвами «Исламского государства» и его сторонниками нередки, многим беженцам больше некуда идти. Тысячи из них — иностранцы, присоединившиеся к террористической группировке, страны которых не позволят им вернуться.

По мере того, как угроза со стороны Исламского государства уменьшалась, кипящее соперничество приобретало новую силу. В начале 2018 года турецкие войска оккупировали Африн, преимущественно курдский анклав на северо-западе Сирии. На фоне турецкой эскалации бойцы SDF были отвлечены от борьбы с Исламским государством и передислоцированы в Африн.

Женщина стоит на улице в курдском городе недалеко от сирийско-турецкой границы, когда клубы дыма от сожженных шин снижают видимость для турецких военных самолетов. Делил Сулейманд/AFP/Getty Images

Хаос в Северной Сирии

Гражданская война вступила в новую стадию в октябре 2019 года после того, как президент США Дональд Трамп вывел около тысячи американских военнослужащих, поддерживающих курдских боевиков на сирийско-турецкой границе. Неожиданный шаг расчистил путь турецкому Эрдогану для начала там военной операции. Стремясь оттеснить курдские силы и создать буферную зону глубиной в двадцать миль для вернувшихся беженцев, турецкие войска и их союзники из сирийских повстанцев захватили города и деревни, в результате чего сотни тысяч людей бежали. СДС обратились за помощью к сирийскому правительству, позволив солдатам режима вернуться в районы, которые годами удерживались курдами. Российские войска также вошли в регион, чтобы поддержать сирийское правительство.

Турецкое вторжение вызвало международное осуждение. Соединенные Штаты ввели санкции против высокопоставленных турецких чиновников и пригрозили поднять тарифы на сталь, но кратковременное прекращение огня вынудило Трампа отменить санкции через неделю, и тарифы в конечном итоге остались без изменений. Эрдоган говорит, что его войска не отступят, пока не создадут в Сирии буферную зону глубиной в двадцать миль для вернувшихся беженцев.

сирийских детей получают медицинскую помощь после химической атаки в Восточной Гуте, недалеко от Дамаска, апрель 2018 г. «Белые каски»/Агентство Анадолу/Getty Images

Сирийцы, перемещенные из Алеппо, едут в кузове грузовика в деревне Идлиб. Халил Ашави/Reuters

Беспрецедентное перемещение, Исламское государство возвращается

В конце 2019 года при содействии своих иностранных сторонников силы Асада осадили и обстреляли последние редуты повстанцев на северо-западе Сирии, поставив под угрозу сотни тысяч мирных жителей. К декабрю режим и его союзники продвинулись в Идлиб, где поддерживаемые Россией силы начали разрушительную воздушную кампанию и возобновились столкновения между режимом и турецкими силами, стремящимися защитить свои позиции оппозиции в этом районе. Соглашение о прекращении огня, подписанное Анкарой и Москвой в январе, быстро рухнуло, поскольку силы режима захватили города вдоль стратегически важной трассы М5, соединяющей Дамаск и Алеппо.

Боевые действия между режимом и турками усилились в феврале 2020 года, когда сирийские правительственные силы впервые уничтожили турецкие войска в прямом бою, что побудило Турцию нанести ответный удар по десяткам целей режима. Боевые действия поставили под угрозу население Идлиба, которое увеличилось до трех миллионов человек, поскольку правительственные власти предложили повстанцам и гражданским лицам выбор: сдаться — рискуя призывом в армию или арестом — или отправиться на автобусе на север, в провинцию. Усиление насилия привело к крупнейшему на сегодняшний день массовому перемещению населения за всю войну: около девятисот тысяч человек были вынуждены покинуть свои дома. Соглашение о прекращении огня, заключенное в марте 2020 года между Москвой и Анкарой, в значительной степени подавило боевые действия, несмотря на нарушения с обеих сторон.

Между тем, Исламское государство усилило свои атаки [PDF] на северо-востоке Сирии вскоре после убийства США лидера группировки Абу Бакра аль-Багдади в октябре 2019 года. Несмотря на объявленное в октябре сокращение численности войск, около пятисот американских солдат остаются на востоке Сирии, чтобы предотвратить доступ Исламского государства к нефтяным месторождениям региона.

Граффити, изображающее десятый год гражданской войны в Сирии, можно увидеть в Идлибе, Сирия. Мухаммед Саид/Агентство Анадолу/Getty Images

Десять лет спустя

Спустя десятилетие после восстания, спровоцировавшего войну, Сирия все еще погрязла в вялотекущем конфликте, политической нестабильности и экономических беспорядках. Прекращение огня 2020 года остановило насилие на северо-западе, контролируемом Турцией, в то время как режим сохранил контроль над большей частью остальной части страны с помощью России и Ирана. В то же время Израиль все чаще начал бомбить цели в Сирии, которые, как утверждается, принадлежат связанным с Ираном ополченцам, включая «Хизбаллу». Всего через несколько недель после инаугурации президента Джо Байдена в 2021 году американский авиаудар был нанесен по базирующемуся в Ираке ополчению в Сирии9.0003

Израильский солдат идет к припаркованным танкам на аннексированных Израилем Голанских высотах. Джалаа Марей/AFP/Getty Images

В то время как насилие пошло на убыль, мирные жители сейчас переживают экономический кризис. Более 90 процентов населения живет в нищете. Сирийцы стали главными жертвами международных санкций, в том числе американского Закона Цезаря, который призван заставить режим реформироваться, но, похоже, мало влияет на Асада.

Дипломатия еще не повлияла на правительство Асада. Комитет по разработке конституции, созданный при содействии ООН в 2019 г.собрал 150 представителей гражданского общества, режима и оппозиции. Но начало пандемии COVID-19 застопорило переговоры на несколько месяцев, и комитет быстро зашел в тупик. В то время как переговоры под руководством ООН зашли в тупик, соперничающий процесс, возглавляемый Ираном, Россией и Турцией, не приблизился к разрешению политического кризиса в Сирии. Еще больше усложнив дипломатическое поле, Катар, Россия и Турция в марте 2021 года начали еще одно направление переговоров по сирийскому мирному процессу.

Спасатели Сирийской гражданской обороны, также известные как «Белые каски», раскапывают завалы в северо-западном городе Африн. Угур Йылдырым/диа изображения/Getty Images

Катастрофа обрушилась на разрушенный войной оппозиционный анклав

Даже природа отказалась щадить Сирию — землетрясение силой 7,8 балла потрясло север страны в феврале 2023 года. В первую неделю после катастрофы подтверждено, что в Сирии погибло более трех тысяч человек, а в Турции — более двадцати девяти тысяч. Землетрясение сровняло с землей тысячи зданий только в Сирии, и, по оценкам Организации Объединенных Наций, по меньшей мере одиннадцать тысяч сирийцев потеряли свои дома. Уже почти два миллиона человек жили в лагерях или других местах с плохим доступом к воде, теплу и защите от стихии. Большая часть этой территории представляла собой последнюю территорию Сирии, удерживаемую повстанцами, и она была трагически плохо приспособлена к стихийному бедствию; не осталось даже половины довоенных медицинских учреждений страны.

Пострадавшие районы, находящиеся под контролем правительства, оказались лучше всего подготовлены к землетрясению, помощь немедленно поступила от давних союзников режима, включая Иран и Россию, а также из других стран, таких как Египет, Индия, Ирак и Объединенные Арабские Эмираты. Государственные СМИ сообщили, что правительство направит часть этой помощи в удерживаемые оппозицией районы, наиболее сильно пострадавшие от землетрясения, при содействии международных агентств. Около четырех миллионов человек на северо-западе, в основном удерживаемом повстанцами, зависят от гуманитарной помощи, чтобы выжить, но Организация Объединенных Наций сообщила, что землетрясение грозит сокрушить ее возможности реагирования. Зимняя погода и нехватка оборудования затормозили спасательные работы сразу после стихийного бедствия, которое также повредило единственный оставшийся санкционированный ООН пограничный переход в регион из Турции. Поскольку бывший филиал «Аль-Каиды» «Хайят Тахрир аш-Шам» контролировал город Идлиб, международные санкции против исламистской группировки также препятствовали доставке помощи туда.