В АНТАРКТИДУ НА ЗИМОВКУ
У Антарктиды сравнительно недолгая, но достаточно богатая история. Впервые ею заинтересовались в начале XIX века. В 1820 году в Антарктиде действовала русская научно-исследовательская экспедиция под командованием Ф.Беллинсгаузена. А в 1889-1900 гг. норвежец Борхгревинк провел первую антарктическую зимовку на востоке материка. Интерес к шестому континенту существенно увеличился, когда ученые поняли, что Антарктида — это не архипелаг, а материк, который раскололся на части и который наверняка таит в себе нетронутые богатства природы. В 1957-1958 гг. ученые 12 стран (СССР, США, Великобритании, Австралии, Франции, Аргентины, Чили, Норвегии, Японии, Новой Зеландии, Южно-Африканской Республики и Бельгии) организовали международный геофизический год — глобальное исследование по всей планете. Тогда-то в Антарктиде и появились 33 научные станции. А в 1959 году 12 этих стран, к которым потом присоединилась еще 31, подписали Международный договор об Антарктиде, удивительный документ, где было решено заниматься в Антарктиде лишь научными исследованиями и всячески способствовать миру на этом континенте.
Интерес к Антарктиде обусловлен еще и тем, что климатические условия на планете во многом определяются скоплением на Южном полюсе холодных масс воздуха, огромное количество макропроцессов связано с наличием этого континента. Из стран бывшего Союза лишь Россия и Украина могут позволить себе собственную станцию в Антарктике.
С тех пор, как в 1992 году английская антарктическая станция «Фарадей» превратилась в украинскую «Академик Вернадский», ни один украинский полярник не погиб, хотя случаи с фатальным исходом на этом суровом континенте были, и не единожды. Но интервью «ЗН» (10.10.1998) доктора, вернувшегося из второй антарктической экспедиции, вызывает предположение, что у Украины по этой части все еще впереди. Ведь согласно свидетельствам доктора Нацюка, организаторы этой экспедиции как бы преследовали цель — не допустить возвращения полярников живыми.
— Действительно, во второй экспедиции возникали серьезные проблемы. Но все же доктор слишком сгустил краски. Да, было несколько упущений по вине замдиректора центра Юрия Оскреда, который занимался подготовкой второй экспедиции и решал вопросы закупки снаряжения, продуктов питания. Оскред вместе со вторым заместителем директора были уволены.
В этом году мы по-иному подошли к подготовке экспедиции. На конкурсной основе было отобрано 12 из 35 человек по разным параметрам.
Они прошли медосмотр в клинике для ученых. После этого мы организовали в Богуславе на нашей базе четырехдневные сборы участников, чего ранее не делалось. Сейчас едут пять человек, которым не впервой зимовать в Антарктиде. Женщин в этот раз не будет. В отличие от предыдущих лет, когда экспедиции отправлялись на корабле из Одессы, за неимением достаточного финансирования, мы решили отправить полярников из Чили, скорее всего пунктом отправки станет город Пунта-Аренос, а до Чили — самолетом.
— А как с продуктами питания, не подсунут ли опять неликвид?
— Все продукты питания будут закуплены в Чили — это и дешевле, и качественнее. Там мы нашли морское агентство «Брум и К о . ЛТД», с которым и заключили контракт. Оно находит корабль, обеспечивает закупку 150 т топлива, продуктов питания, доставку в Антарктиду. Примечательно то, что это агентство связано с чилийской антарктической экспедицией, так что опыт подобной работы есть и нас оно, надеюсь, не подведет.
Каждый член четвертой экспедиции застрахован на 20 тыс. грн., которые будут выплачены в случае травмы и т.д.
— Кстати, какова заработная плата полярников? Хотя большинство едут в Антарктиду заниматься наукой, деньги — тоже веский аргумент.
— Научный состав мы берем к себе на ставку по совместительству. Они получают свою среднюю институтскую зарплату, к которой приплюсовываются командировочные в пятикратном размере. Но если раньше зарплата полярника составляла около 500 долларов США в месяц, то сейчас в связи с падением курса нацвалюты эта сумма в два раза уменьшилась. Теперь мы разработали новое положение об оплате труда полярников, где привязываемся к доллару — 20 долларов в день по текущему курсу НБУ. Это положение сейчас согласовывается с министерствами и ведомствами. УАЦ подготовил сводку для министерства финансов, из которой видно, что одна экспедиция обходится государству в 1 млн. долларов США. Но деньги выделяются центру с задержкой, и если у второй экспедиции не было задолженности по зарплате (ее получали в Киеве по доверенности родственники полярников), то зарплата третьей экспедиции уже задерживается.
— Во второй экспедиции средний возраст участников был очень высок — около 45 лет. Теперь что-нибудь изменилось?
— По сравнению с прошлым годом средний возраст зимовщиков снизился — 38 лет, но все же остается достаточно высоким. Это связано и с тем, что пять человек едут не в первый раз. На мой взгляд, средний возраст полярников должен быть около 30 лет.
— Антарктида — это международный заповедник, особо не намусоришь. Мусор увозится обратно в Украину?
— На станции есть специальные места для отходов, там бывают инспекции, контролирующие это. Мусор утилизируется по специальным технологиям. Есть компактеры, мешки, в которых он вывозится за пределы Антарктиды. В столовых находится оборудование для измельчения отходов, которые потом уплотняются компактером и прессуются в контейнеры.
На международной арене
В январе 1998 года всеми странами-членами Международного договора об Антарктиде был ратифицирован протокол об охране окружающей среды на континенте. Украина еще не присоединилась к этому протоколу, поэтому она не имеет права быть так называемой консультативной стороной договора, то есть не имеет права голоса при решении каких-либо вопросов. Конечно, необходимо хорошенько призадуматься, стоит ли присоединяться к этому протоколу (дабы не повторить ошибку с Монреальским договором), но пока на ежегодном совещании органа, который представляет это соглашение на международном уровне — АТСМ — Украина сидит в сторонке, в отличие от 36 стран, являющихся консультативными сторонами.
А в ближайшем будущем грядет еще одно «радостное» событие — Украину собираются исключать из SCAR (Scientific Committee Antarctik Research) — Комитета по исследованию в Антарктике. Ведь мало того, что Украина не платит 5 тыс.
долларов членских взносов в SCAR и 4,5 тыс. в COMNAP (комитет, который занимается организационными вопросами в Антарктиде) и не присылает никакой информации взамен на бюллетень SCAR, но еще и не явилась на совместное юбилейное заседание SCAR и COMNAP в Чили. Эта неявка по причине отсутствия финансов и стала толчком для возникновения вопроса об исключении Украины из комитета.
— Каждый раз, когда приходится с кровью выгрызать эти деньги, — говорит начальник отдела УАЦ Лариса Штыка, — работа превращается в уродство. И объяснить это «там» — невозможно. Трудно объяснить западным коллегам, что у Украины не нашлось нескольких тысяч долларов, чтобы приехать на юбилей, не нашлось одного млн. долларов, чтобы нормально оснастить и отправить научную экспедицию. И если еще Украина ведет какие-то научные исследования, то этому следует приятно удивиться.
Наука
в Антарктиде
Англичане очень дорожили станцией «Фарадей», ведь она была одной из старейших обсерваторий на шестом континенте.
Но недаром они собирались ёё консервировать, а передали нам — очень неудобно добираться к ней. Подойти туда можно только на корабле, а 9 месяцев в году подход забит льдами. Площадку для посадки самолетов на острове Галиндез сделать невозможно. Великобритания выделила деньги на постройку станции «Rothera», а эта досталась нам. Направления научных исследований также перешли к Украине по наследству — согласно меморандуму, мы обязаны продолжать наблюдения, которые вели англичане и передавать информацию на «Rothera». В числе обязательных — метеонаблюдения, магнитометрические измерения, зондирование ионосферы и измерение содержания озона. Попутно для МАГАТЭ собирается информация об осадках. В этом году специалисты едут, чтобы поставить радиотелескоп, при помощи которого можно будет исследовать структуру и свойства самого высокого слоя атмосферы. По состоянию этого слоя ученые определяют глобальные изменения на планете — грядущие землетрясения или определяют происшедшие ядерные взрывы. Научная работа четвертой экспедиции сокращена.
— Я был в сезонной группе, пробыл на станции около месяца. Наш институт является головной организацией, обеспечивающей внедрение проекта «Антарктическая медицина». Но кроме медобследования сменявшихся экипажей у нас была задача определить, возможно ли использование подводной техники с участием человека для обеспечения подводных исследовательских работ. Оснащены мы были украинскими аквалангами «Украина-2» и специальными гидрокостюмами, которые для нас разработала научно-исследовательская фирма «Катран». Я и мой напарник осуществили 15 спусков под воду с целью рекогносцировки ситуации. Обследовав участок акватории вокруг острова, мы наблюдали богатую живность на дне — моллюски, четыре вида морских звезд, актинии, осцидии, водоросли (морская капуста), антарктические кораллы, подводные черви длиной до метра.
— Чем, на ваш взгляд, руководствуются люди, решившие ехать в Антарктиду?
Related video
— Я знаю немало людей, которые просятся во второй раз принять участие в экспедиции. Например, начальник четвертой экспедиции Павел Крушеницкий уже во второй раз едет. Мы проводили опрос по поводу движущей силы такого шага — решиться провести столь длительное время на суровой земле. Что это — романтика, погоня за заработком или профессиональный интерес? По результатам опроса профессиональный интерес преобладал, хотя деньги тоже оказались не на последнем месте.
Арктика и Антарктика глазами океанолога ЦМИ Александра Евдокимова
Специалист Центра морских исследований МГУ Александр ЕВДОКИМОВ, всего три недели назад вернувшийся «из полей», рассказал, каково это – уже далеко не в первый раз уезжать в Арктику и Антарктику, чем одна экспедиция отличается от другой и почему из Северной столицы он перебрался в Москву, о чем ни капельки теперь не жалеет.
«В Центре морских исследований МГУ я работаю совсем недавно как специалист-гидролог, – начинает свой рассказ Александр. – Гидрология – это наука о воде, о ее разных агрегатных состояниях…Вообще-то, по образованию я гидролог суши – исследователь, изучающий поверхностные воды Земли: реки, озёра, водохранилища, болота и ледники. Четыре года назад я окончил Санкт-Петербургский университет.
Кстати, наша кафедра гидрологии суши была основана еще в 1918 году и является первой в России среди подобных. В то время, как и сегодня, она входила в состав Географического факультета. После окончания учебы я стал работать в Лаборатории полярных и морских исследований имени Отто Шмидта Арктического и антарктического научно-исследовательского института (ААНИИ) Санкт-Петербурга. Для сообщества ученых я был своеобразным «поставщиком информации» из экспедиций. Добытые мной данные потом использовались в их работе и применялась для написания научных трудов и публикаций. Меня все устраивало: уехал «в поле» – передал информацию – получил за работу деньги – и свободен. Когда ты себя уже зарекомендовал, люди сами начинают обращаться с предложениями, а ты самостоятельно решаешь, куда тебе ехать, а куда – нет.
В Центр морских исследований МГУ я пришел по приглашению его исполнительного директора Николая Шабалина, с которым мы познакомились в одной из экспедиций в августе прошлого года. Центр стал тем самым местом, где мне захотелось «осесть» надолго.
До этого момента вся моя трудовая книжка была испещрена записями из серии «принят–уволен по окончанию работ». И таких записей можно насчитать почти два десятка. Теперь же я хочу, чтобы появилась единственная запись – «принят». И точка.
В ЦМИ я пришел работать океанологом, так что теперь занимаюсь не реками, а морями. Переезд из Северной столицы в Москву меня нисколько не смущал. Большая удача оказаться в центре при МГУ. Единственным условием, а, точнее, просьбой, с моей стороны, было дождаться моего возвращения из предстоящей Арктической экспедиции. 13 марта я вернулся из рейса, а 20-го, закрыв все дела на прежнем месте, уже вышел на работу и сразу с головой окунулся в дела. Знакомые из Центра говорили, что меня здесь очень ждут, но я им не верил, пока не убедился, сколько задач в действительности предстоит решить здесь и сейчас, а то и «вчерашним днем». Надо сказать, что до последнего момента я вообще не представлял, каково это сидеть, как большинство людей, в кабинете, получать каждые два часа новые задачи, отвечать на массу звонков, торопиться в связи с дедлайном… Но, как мне кажется, за это время я вполне освоился, тем более, что мне здесь все нравится.
Есть перспективы, интересные задачи, увлекательные задания, возможности для творческого развития, прекрасный коллектив. Кстати, в поездках тоже говорят, что важнее всего – это отношения с начальством, которое должно мотивировать своим примером, и с поваром. Раньше слово «офис» вызывало необъяснимый страх, может, поэтому и рвался «в поля». Неоднократно бывал в различных рейсах и экспедициях, где мы, как я уже говорил, добывали данные для науки или конкретных организаций. Работы велись и ведутся как в береговой зоне, так и в открытых морях с пароходов и маломерных судов…
За эти годы я успел побывать в абсолютно разных поездках: как кратковременных, так и продолжительных. Трижды мне довелось работать в Антарктиде в рамках Российской Антарктической Экспедиции: в 2014-м, 2015-м и в 2016 годах. 62-я Арктическая экспедиция закончилась три недели назад, она длилась четыре месяца: из них на станции я пробыл лишь 1,5 месяца, остальное время заняла дорога. Антарктические экспедиции делятся на два типа: сезонные и годовые.
Тех, кто уходит в годовые экспедиции, называют «зимовщиками». Попросту говоря, это люди, которые в течение полутора лет неотлучно обеспечивают работу станций; ученые же приезжают в сезон за определенными измерениями.
Каждый год в ноябре из Петербурга уходит пароход «Академик Федоров». На его борту – ученые, инженеры и работники других специальностей. Сперва они месяц добираются до Южной Африки, а потом еще две недели до полярных станций. То есть полтора месяца уходит только на путь в один конец. Конечно, до Кейптауна можно долететь на самолете, но почему-то в экспедиции чаще всего отправляются именно на судне. Сразу по прибытии начинается активная работа. Те, кто приехал на год (в среднем это около двадцати человек, включая начальника экспедиции, поваров, врачей, ученых-геофизиков, метеорологов и инженерный состав), в течение двенадцати месяцев будут сосуществовать автономно, без какой-либо помощи извне до прибытия следующего парохода и следующей смены. Постоянных российских станций в Антарктиде сейчас пять: «Беллинсгаузен», «Восток» (на леднике, в самом центре Антарктиды), «Мирный», «Прогресс» и «Новолазаревская».
Все три раза я был на хорошо оборудованной и обустроенной станции «Прогресс» на берегу залива Прюдс. На других станциях по большому счету осталась инфраструктура и оборудование со времен СССР, и все, как это ни удивительно, до сих пор работает. Таких, как я, хозяева станций – «зимовщики» – называют «сезонниками» и, как мне показалось, не считают за настоящих полярников. В их представлении мы – гости, которые за пару месяцев не успевают проникнуться духом подобных экспедиций.
Что можно сказать о трудностях пребывания в экспедициях…В этих непростых условиях, где температура достигает 80 градусов ниже нуля, а давление – как в Приэльбрусье (станция «Восток» находится на высоте 3500 м над уровнем моря), поддерживать ровные отношения в коллективе не менее сложно, чем приспособиться к суровому климату. Продержаться двадцати мужчинам год единым фронтом без конфликтов, в дружественной обстановке – это на самом деле колоссальная личностная работа. Кстати, на российских станциях, в отличие от иностранных со смешанным составом, женщин нет.
Хотя, думаю, они бы не сдерживали сильный пол, а наоборот, вызывали бы дополнительные стычки. Насколько я знаю, за все время Антарктических экспедиций всего пять русских женщин – сперва в Советском Союзе, а потом в России зимовали на станциях…Из последних – режиссер-документалист Ольга Стефанова. А, вот, на чилийских и австралийских станциях, где погодные условия менее суровы, живут целыми семьями. Один раз, когда я впервые высадился на станцию «Беллинсгаузен» и еще не знал об этом, то очень удивился, увидев впереди себя людей совсем крохотного роста. Обогнав их, понял, что это чилийские дети. Был чрезвычайно обескуражен, ведь в нашем представлении Антарктида – далекое и холодное место, а для них из-за близкого местонахождения чуть ли не командировка на свою землю. Как если бы россиянина из средней полосы, отправили бы, к примеру, на Кольский полуостров.
Особых бытовых трудностей в экспедициях я не заметил. А, может, просто люди настолько поглощены работой, что не обращают на них внимание, ведь помимо научной ценности все исследования являются частью геополитических стратегий.
Так было всегда, еще со времен Советского Союза. Каждой стране важно поддерживать свое присутствие на Южном полюсе. На это тратятся колоссальные деньги, да что и говорить, это отдельная строка в бюджете присутствующих здесь стран, включая Российскую Федерацию. Однако отмечу, что здесь действует равный для всех Договор об Антарктике, который запрещает военные действия на континенте, добычу полезных ископаемых (не путать с обнаружением и исследованием ресурсной базы), но при этом всячески поощряет свободу научных исследований и международное сотрудничество. В то время, как Арктика, напротив, играет главенствующую роль в добыче полезных ресурсов. Но ведь они не безграничны, так что исследования дополнительных ресурсных баз важно для всего человечества. И кто знает, что будет в будущем с Южным полюсом. Но пока Антарктида – это земля без границ, хотя условно и разделена на сектора (не зря ее называют «землей семи столиц»). Например, на юго-востоке материка в форме большого треугольника расположен сектор влияния Австралии, в пределах его границ она регламентирует все научные исследования других стран.
То же самое происходит в «треугольниках» Аргентины и Норвегии… Это несанкционированное разделение уже продолжительное время порождает многочисленные споры…А вот представители России, США, Японии, Нидерландов, Индии и других стран подали заявления в ООН о необходимости сохранить «ничейный» статус Антарктиды.
Хоть сам континент и огромный, станции всегда стараются строить поближе друг к другу. По сути Антарктида – это ледяная шапка, но кое-где, по краям, есть полоски суши – оазисы. В пятистах метрах от станции «Прогресс», где работал я, находится построенная не так давно китайская станция «Чжуншань», а километрах в пяти-семи – индийская «Бхарати». К тому же в непосредственной близости располагаются сезонные базы австралийцев и немцев. В отличие от Арктики, в Антарктике сильно развито международное сотрудничество…Если за Арктику борются, то в Антарктике выживают, не забывая о взаимопомощи и сотрудничестве. Это происходит как на высоком уровне – здесь я имею ввиду, к примеру, Международную систему перелетов.
Кстати, при полетах из Кейптауна до станции «Новолазаревская» чаще всего используются наши самолеты – ИЛ-76, а дальше уже c помощью канадских перевозчиков на маленьких самолетах Basler с лыжным шасси добираются по сети станций. Перемещение по ледяной пустыне колоссальных размеров с живыми точками обитания людей – задача непростая и требует нескольких пересадок… Но речь идет не только о таких масштабных моментах, взаимовыручка происходит и на самых низких уровнях…Например, китайцам с соседней станции нужно расчистить взлетную полосу, но ресурсов для этого нет; тогда они просят помощи у русских полярников, которые отправляются спасать собратьев на своих вездеходах, а взамен получают в качестве благодарности китайскую еду… Нередко помогаем вертолетами, когда, к примеру, необходимо доставить людей или груз из одной точки в другую. В Антарктиде развит первобытный «натуральный обмен» (по-современному: бартер), денег на континенте нет, да они там и не нужны. В таких условиях начинаешь ценить то, на что в Москве не обращаешь внимание, – например, пачку чистой бумаги (которая, учитывая путь из России, становится золотой) и прочие мелочи.
Не менее важны нематериальные составляющие…Например, русские врачи очень ценятся представителями других стран. Если нужно вылечить зубы или, скажем, сделать небольшую операцию, то все приходят на прием к ним. И это при том, что в Китае и Индии выделяются огромные средства на освоение Антарктиды, где строятся базы с громадными научно-исследовательскими центрами, новейшей техникой и жилыми комплексами. А у нас пока такой инфраструктуры нет, но зато есть прекрасные перспективы. Сегодня Антарктида еще не привлекает столько внимания, как Арктика, но я замечаю, что в статьях и на экранах телевизоров она мелькает все чаще, хотя еще каких-то пять лет назад такого не было.
В Антарктиде время и уклад жизни совсем иные, чем в Москве или Питере: ты не думаешь о покупке еды и о других насущных вещах. За тебя все рассчитывают, каждый шаг твоей жизни расписан, решения принимаются руководством: куда ты пойдешь, что ты будешь делать, где и когда тебя высадят и через сколько месяцев отправят домой.
Никаких более-менее серьезных решений, касаемо себя, ты не принимаешь. Тебя одевают, кормят, за тебя даже моют посуду. Твое дело – работать и выполнять четко поставленные задачи. По окончании экспедиции ты приезжаешь и сдаешь отчет о выполненной программе. И тут начинается самое интересное. Наступает колоссальный резонанс: в городе жизнь кипит, а там все течет в замедленном ключе, ты отвык от денежных взаимоотношений, для тебя странно даже дойти до магазина, ты не знаешь, как подступиться к бытовым проблемам, а за полгода твоего отсутствия многое изменилось. Ты смотришь на привычную ранее жизнь и не понимаешь, что происходит вокруг, а ведь нужно теперь самостоятельно принимать решения: куда ты пойдешь и что ты будешь делать. Далеко не все могут, увы, со временем войти в прежнее русло и переключиться на обычную жизнь, кто-то так и превращается в «профессионального полярника», который, вернувшись в родной город после полутора лет в Антарктиде, понимает, что жизнь в большом городе не для него, и уже спустя полгода отправляется обратно.
Таких примеров очень много: я видел людей, которые совершили по 10-15 «зимовок». Все эти годы они были в отрыве от семьи, цивилизации, обычного уклада… У длительных экспедиций очень жесткая специфика, которая сильно меняет людей. Важно, на мой взгляд, не потерять себя. Полярников принято считать «суровыми мужиками», которые хорошо знают жизнь и пройдут любые испытания, но на самом деле во многих вопросах они – сущие дети. Да и сами полярники шутят, что «время на зимовках в зачет не идет», то есть человек останавливается в том возрасте, в котором уехал, годы в вечной мерзлоте к возрасту не прибавляются. Удивительно, сперва не веришь, но, пообщавшись с такими людьми, убеждаешься в истинности этой фразы.
Никаких особых лишений и тягот, как я уже говорил, в Антарктиде нет. Особенно если это «сезонная» поездка с октября по март. Если все же удается пообщаться из экспедиции с кем-то из знакомых, то часто слышишь подколы из серии: «Ну что, у тебя там за окном -70?». Но когда в Москве зимняя серая мерзость и температура -10, а то и все -20, на береговых станциях Антарктиды – лето: +5-10.
Об этом многие забывают.
Что касается другого конца света – Северного полюса, то в Арктике я тоже бывал не единожды, но это совершенно другая специфика работы. Если в Антарктиду ты проделываешь огромный и продолжительный путь, а потом долго работаешь над конкретно поставленной задачей, имея расписанную программу исследований и зная заранее, что ты будешь делать, то в Арктику ты добираешься гораздо быстрее, можешь получить задание «по ходу дела», а потом быстро вернуться домой. Нет, конечно, в Арктику тоже отправляются экспедиции, которые длятся год, а то и два, но там нет столь заметного отрыва от цивилизации, как в Антарктиде. Люди могут так или иначе куда-либо выбраться или находятся вообще в городах…В Арктику чаще происходят кратковременные рейсы для решения конкретных задач. Ты выходишь из порта и уже вскорости приступаешь к решению задач без полуторамесячных дороги и ожиданий. Изучил объект и возвращаешься домой обрабатывать материал, писать отчеты и так далее.
Конечно, рассказывать про экспедиции можно много и долго, но, как говорит известный российский океанолог, полярник и начальник нашей Антарктической экспедиции Валерий Владимирович Лукин: «Я вам желаю съездить в экспедицию таким образом, чтобы после нее у вас не осталось никаких историй, как будто вы и не уезжали».
Если вдуматься в эту фразу, поймешь, насколько она на самом деле справедлива. Наш мозг устроен таким образом, что запоминаются, скорее, плохие происшествия, нежели что-то хорошее. И все впечатления, как ты гулял по Кейптауну или Германии во время пересадок в порту, остаются будто бы в какой-то дымке. Зато то, как перевернулась лодка и погибли люди, или же кого-то зашибло упавшим грузом, въедается в память до мелочей и на всю оставшуюся жизнь.
К сожалению, трагедии, включая смерть людей от несчастных случаев, не говоря уже о различных внештатных ситуациях, распространены в подобного рода поездках. Непредсказуемые сложности, понятное дело, бывали со всеми, они происходят везде, где есть опасные условия труда. И люди прекрасно осознают весь риск своей профессии, выбрав для себя такую стезю. Хорошо, что сегодня в различных проектных организациях и крупных компаниях существуют специальные обучающие программы, направленные на уменьшение количества опасных ситуаций, связанных с производством, потому что все работы на полюсах происходят в экстремальных или близких к тому условиях.
Море красиво с берега, но когда ты один на один со стихией, понимаешь, сколько опасностей таит в себе эта лазурная вода и до поры до времени спокойная гладь. Когда ты идешь в небольшой лодке, которую кидает из стороны в сторону, по волнам, не хочется думать о том, что в случае чего твое сердце в шестиградусной воде выдержит максимум пять минут, а спасательный жилет понадобится лишь для того, чтобы тело потом смогли найти. Это заранее всем известно. И такие знания и ощущения, надо сказать, не из приятных. Или другой пример: во время работы ты опускаешь прибор за борт, а в этот момент заходит волна и сбивает тебя с ног. Тут-то ты и понимаешь, что сейчас тебя могло смыть с палубы, и даже если бы это кто-то заметил, и пароход развернул свой ход, для тебя было бы все кончено. В следующий раз ты становишься умнее, придумываешь себе страховку и привязываешь трос к палубе. Бывали случаи, когда при работе с краном на людей падали бочки. Но если ты в каске и ботинках с железным носом, или при работе в море всегда фиксируешь себя поясом с жестким креплением («сухарем») к борту судна и выполняешь другие минимальные требования по технике безопасности, риск существенно уменьшается.
Все это приходит с опытом. Главное, не возомнить себя супер-знатоком, которому море по колено и не манкировать банальными мерами предосторожности. Что странно: неопытные люди охотнее следуют заданным установкам, как говорится, не лезут на рожон и соблюдают жесткий регламент. Это как с пловцами: тонут те, кто уверен в своих способностях, а не те, кто боится выйти с мелководья.
Говорят, «вещи не ломаются, если их не использовать», так и в нашем деле: если ты работаешь в подобных условиях, рано или поздно опасная ситуация случится. Один раз мы транспортировали два плавучих, но не имеющих своего хода вездехода на катере с прорезиненной основой, привязав их с двух сторон от него. Путь до парохода предстоял длиной в два километра, да еще и в темноте. Вездеход, не имеющий спереди стекла, стал заполняться водой от напирающих волн. Постепенно он стал тонуть, увлекая нас за собой. Хорошо, что мы успели отрезать трос, вездеход ушел на дно (потом, правда, его поднимали с помощью водолазов), но все это могло закончиться для нас, десятерых, весьма трагично.
Потом, на берегу я обнаружил у себя за несколько минут поседевший висок. Был случай, когда у нас с дайвером пробило один из двух резиновых баллонов лодки. На одном оставшемся и со спущенным вторым, натягивая его веревкой, мы, мчась во весь опор, успели-таки добраться до парохода. Хотя все было близко к тому, чтобы так и остаться в морских льдах. Такие ситуации бывают едва ли не с каждым, но это, честно сказать, не те моменты, которые хотелось бы вспоминать.
Следует упоминуть еще один «бич» всех экспедиций и современной полярной науки – это отсутствие на полюсах связи. Телефонные разговоры или наличие интернета очень сильно помогали бы людям не только в работе, но и в эмоциональном плане. В экспедиции ты безмерно скучаешь по всему привычному, иногда попросту важно услышать родной голос. Однако на сегодняшний день ситуация такова, что за то время, пока отправляется письмо по интернету, ты успеваешь прочесть в книге несколько разворотов, не будучи уверенным до конца, дошло оно до адресата или нет.
Представьте: интернет на станции есть, скажем, на трех компьютерах и работает в определенное время, так что, пока ты набираешь текст, за твоей спиной уже выстроилась очередь из пятидесяти таких же, как и ты, желающих пообщаться с родными и, нависая, дышат тебе в затылок. Связи с любимыми людьми теряются, остывают, а ты не можешь на это никак повлиять. А ведь так важно знать, что с родными все хорошо, что тебя ждут. Я промолчу о том, сколько распалось семей из-за полярных экспедиций…Поэтому, на мой взгляд, в «полярники» стоит идти либо до 25 лет за жизненным опытом, либо уже после 50, когда ты вырастил детей и тебя уже ничего не держит на Большой Земле. Увы, проблемы со связью происходят не только на станциях, но и при переходах на теплоходах. Полтора месяца без связи с внешним миром даются не просто. В кратковременных рейсах в Арктику это особо не замечается. Но, вот, допустим, человек возвращается после полуторогодовалой «зимовки» на Южном полюсе, а теплоход на обратном пути уходит в кругосветное путешествие, огибая Антарктиду.
А это значит, что все, кто на его борту, окажутся дома еще через 4-5 месяцев, и все это время будут без связи. При таком раскладе картина выглядит совсем печально. Ни бытовые проблемы, ни обеспечение продуктами не стоят так остро, как изоляция, с которой многие не справляются. Тут я подразумеваю не интерес к тому, что творится в мире и стране, – это там никому не важно, а именно связь с собственной семьей.
Однако не хотелось бы сгущать краски, все вовсе не так трагично. Положительные стороны перевешивают временные лишения. Море, ни с чем не сравнимая романтика, безумно красивая природа…Кстати, по последним тенденциям, в океанологии, гидрологии и метеорологии девушек стало в разы больше, нежели молодых людей. Это весьма странно: хотя и говорят, что «в поле все равны», таскать оборудование, вес которого достигает 18 килограмм, физически достаточно сложно. Возможно, сегодняшнему поколению молодых людей интересны более денежные и перспективные области, например, программирование. А в геологию и океанологию всегда шли, прежде всего, за морем и романтикой…Сложно передать с помощью фильмов, фотографий, полотен маринистов, не говоря уже о словах, ту красоту, которую видишь, очутившись в этих местах.
Особенно мне в этом смысле нравятся ночные вахты на гидрологических станциях. Или когда ты приходишь к «ледовому полю» и видишь с палубы, как твой ледокол ломает вековые глыбы: вдоль них медленно бежит трещина, потом все содрогается, а ты постепенно движешься вперед, к горизонту…Ни один восход и закат не похож на другой. То же море, солнце или оттенки неба каждый раз разные. Окружающая обстановка: летающие буревестники и альбатросы, киты – от маленького полосатика до громадных голубых китов или нарвалов…Эмоции от увиденного остаются на всю жизнь. Многие ребята, которых я знаю, едут именно за этим. Когда я попал в свою первую Арктическую экспедицию в Карское и Баренцево моря с высадкой на Ямале, меня сразу предупредили, что никакой оплаты за работу там не будет. Но все время, что я был там, меня не покидало ощущение: это я должен заплатить за то, что мне посчастливилось оказаться в таких местах. Наверное, прежде всего, надо любить то, чему ты посвящаешь жизнь. Иногда, находясь в рейсе, особенно когда тебе плохо от бесконечной качки или что-то не получается с первого раза, ты сидишь, закрывшись в каюте, и думаешь: «Я же гидролог суши, зачем меня понесло в море? Лучше бы я сидел в лодочке на речушке, и все было бы хорошо».
Но когда попадаешь на берег, рано или поздно начинаешь мечтать о новой морской экспедиции, вспоминать все, что пережил. И тогда приходят другие мысли: «Ну почему я гидролог суши, а не океанолог?! Сейчас бы ушел в море – и было бы все отлично». Кстати, сама наука гидрология разделилась на океанологию и гидрологию суши лишь в середине прошлого века. Но и сейчас это разделение весьма условно. Нюансы, конечно же есть, но базовые знания едины.
Прочувствовав все это и побывав хоть раз в Арктике или Антарктике, ты подсаживаешься на «эмоциональную иглу» и уже не представляешь себя в сером, слякотном и хмуром городе. И несмотря на то, что сама работа тяжелая, даже очень тяжелая, несмотря на случающуюся морскую болезнь, на вечную мерзлоту этих краев, люди шли и будут уходить в море. Наверное, сейчас я произнесу слишком громкие слова, но я бы хотел посвятить этому свою жизнь без каких-либо оговорок, потому что каждая экспедиция – это не просто работа, а неизгладимые впечатления и непередаваемые эмоции, это новые интересные люди разных специальностей, с которыми ты, возможно, не пересекся бы в обычной жизни.
Представьте: 24 часа в сутки вы все вместе находитесь в одном небольшом пространстве парохода по размеру, как один жилой дом. Конечно, в рейсах в Антарктику, когда на борту 200 человек, не все контактируют друг с другом, но если это небольшая экспедиция в Арктику, состоящая из 15-20 человек, вы все постоянно на виду друг у друга. Ты живешь, работаешь и отдыхаешь с одними и теми же людьми. Вы играете в настольные игры, общаетесь, смотрите вместе фильмы… В городе мы не всегда успеваем после работы встретиться с друзьям, а здесь вы пересекаетесь в столовой, тренажерном зале, на борту… Вот я, к примеру, большой любитель, в отсутствие вахт, погулять часок-другой по вертолетной площадке на палубе, о чем-нибудь поразмышлять, полюбоваться природой, послушать музыку или пообщаться с интересным собеседником. В экспедициях очень скоро должностные рамки и границы стираются. Формальностей не остается. В море один день взаимоотношений плечом к плечу с человеком идет, как 10 лет на суше. Вы не только работаете вместе на палубе с одним оборудованием, но и, грубо говоря, едите из одной тарелки и спите на соседних кроватях.
Каждый день люди проявляют себя совершенно в разных ситуациях и при разных обстоятельствах. Это хорошая возможность найти верных товарищей, которые останутся с тобой на всю жизнь. В этом плане, я считаю, мне повезло. В таких условиях, подобно альпинистам в одной связке, люди себя очень быстро проявляют, демонстрируют плюсы и минусы, да и сам ты раскрываешься для других, и, в первую очередь, для себя с новых сторон. Это своего рода «проверка на вшивость». Отрицательные качества замаскировать невозможно, они быстро выплывают наружу. Сразу понимаешь, с кем «пойдешь в разведку», а с кем – нет. Ну а в городе можно спокойно целый год общаться с человеком, так и не узнав толком его.
Конечно, в преддверии долгосрочных и серьезных экспедиций всю команду проверяют не только всевозможные врачи с точки зрения физической готовности, но и специалисты-психологи, которые, вооружившись кучей тестов, определяют уровень стрессоустойчивости, нервной возбудимости и так далее. Они выясняют, как ты сможешь ужиться в коллективе и как на тебя повлияют те или иные факторы, включая длительную изоляцию от друзей и родных.
Помимо тестов и собеседований, если, скажем, предстоит сложная «зимовка» на станции «Восток», полярники совершают тестовые броски на Ладожское озеро, где в течение двух недель приглядываются друг к другу. Ведь самое трагичное, когда во время «зимовок» случаются срывы: человек замыкается в себе, не желает ни с кем общаться, не выходит из замкнутого помещения, ни на что не реагирует… Если такая неприятность случилось с научным сотрудником, то это еще как-то можно пережить, но ведь срыв может настигнуть доктора, чья помощь понадобится в любой момент, или сотрудника ДЭС, поддерживающего всю жизнедеятельность станции, или кого-то другого из числа незаменимых. Как бы банально это ни звучало, но в экспедициях каждый человек – винтик общего механизма и выполняет конкретно поставленные задачи. И если с ним что-то случается, вся выстроенная вокруг него система если и не рухнет, то во всяком случае даст сбой.
Помимо человеческого фактора, происходят разные внештатные ситуации. Вспомним случай в начале 80-х на станции «Восток», когда сгорела дизельная электростанция.
Сухость в Антарктиде такая же, как в Сахаре. И пожары – бич материка. «Пожар тут, кажется, может возникнуть и от плевка», – мрачно шутят полярники. Там, где изнеженные иностранцы замерзли бы в считанные минуты, русский дух и русская смекалка способствуют выходу из самых, казалось бы, неразрешимых ситуаций. Наши люди на кустарно сделанных печках, чуть ли не вручную собранных, умудрялись продержаться полгода, когда за окном -70, а в заснеженных домиках -30, без света и электричества, когда есть только топливо, которое при таких температурах сгущается, и разжечь его практически невозможно. Но умирать-то, как известно, никому не хочется.
Полярников принято воспринимать в образе героев. Но я не видел и не замечал ни намека на ореол геройства. Люди просто делают свою работу и делают ее хорошо. Ведь от этого в буквальном смысле зависит жизнь людей. Взять, к примеру, строительство нефтепровода. При подаче непроверенной или в недостаточной степени изученной информации проектировщики закладывают ошибки горе-ученого в свои решения, и в итоге мы имеем экологические катастрофы – разливы нефти, обрушение мостов и переправ, ну и так далее…Выполняя задачи, ты думаешь, прежде всего, не о финансовой прибыли, а об ответственности, возложенной на тебя.
Ты принимаешь серьезные решения. А они, в свою очередь, могут иметь не менее серьезные последствия, за которые ты будешь держать ответ.
Наука постоянно движется вперед, появляются новые специальности, а уже существующие активно развиваются в своих плоскостях…
Когда мы вновь уйдем «в поля» и какой будет следующая экспедиция – не знает никто, все происходит в режиме «динамичного планирования». Но уже понятно, что экспедиции будут, и их будет много. Я очень жду момента, когда нам вновь пожелают «семь футов под килем», и я опять во время очередной качки буду задавать себе вопрос: «Ну что же мне не сиделось на месте? Ведь по образованию я гидролог суши…» Ну а по призванию – кто теперь разберет…
Беседовала Евгения АНИКЕЕВА, пресс-служба Научного парка МГУ
Практикующий антарктический врач — австралийские антарктические рабочие места
Сейчас идет набор на медицинские должности
В качестве практикующего антарктического врача (AMP) вы будете оказывать полную медицинскую, хирургическую и неотложную стоматологическую помощь отдаленному населенному пункту на австралийской антарктической или субантарктической станции.
AMP также обеспечивают уход во время путешествий, а также в антарктических и субантарктических полевых условиях.
Как правило, вы будете единственным практикующим врачом на станции. Зимой AMP оказывает комплексные медицинские услуги от 15 до 25 участников экспедиции. Летом (с октября по март) это число может увеличиться до 120. В экспедиционных рейсах может находиться до 130 пассажиров и членов экипажа. AMP — это, как правило, зимние работы (общая занятость 15–18 месяцев, из которых 10–15 месяцев в Антарктиде). Время от времени возможны краткосрочные назначения в качестве судовых, летних станций и полевых врачей, однако предпочтение отдается кандидатам на зимовку.
Видение Австралийской антарктической программы (ААП) заключается в обеспечении того, чтобы Антарктика ценилась, защищалась и понималась. Работа с AAP дает уникальную возможность познакомиться с Антарктидой и Южным океаном, поддерживая ведущую мировую науку.
Целью AAP является поддержка роста участников экспедиций в профессиональном и личном плане с упором на благополучие.
Мы стремимся нанимать разносторонних, инициативных и общительных людей. Экспедиторам нужно будет внести свой вклад в небольшую команду и быть устойчивыми, когда они сталкиваются с проблемами жизни в изолированной среде.
Для получения более подробной информации о требованиях к должности и процессе отбора см. документ с описанием работы и ссылку на дополнительную информацию о процессе подачи заявки ниже.
Условия занятости
- Годовой базовый оклад (находясь в Австралии) составляет от 146 251 до 213 284 долларов в год (от 5 607 до 8 177 долларов за две недели до вычета налогов).
- Дополнительные надбавки на общую сумму 65 341 долларов США в год выплачиваются во время работы в Антарктиде.
- Могут выплачиваться дополнительные надбавки за признание предыдущей службы и работы в зимний сезон (до 13 338 долларов в год ).
- Вы также получите аккредитованное ACRRM дистанционное и антарктическое медицинское обучение и профессиональное развитие, медицинскую компенсацию и поддержку профессионального развития, а также возможности для исследований и получения более высоких степеней в области здравоохранения в отдаленных и экстремальных условиях.
Совместно с Университетом Тасмании (UTAS) AAD разработала сертификат о высшем образовании в области здравоохранения в отдаленных и экстремальных условиях и более высокие награды. - В дополнение к зарплате и надбавкам выплачивается щедрый пенсионный взнос работодателя в размере до 15,4%.
- Вам будет начисляться отпуск на отдых в размере 20 дней в год пропорционально. Обратите внимание, что отпуск для отдыха не предоставляется в Антарктиде, но будет выплачен по возвращении в Австралию.
Совместно с Университетом Тасмании (UTAS) AAD разработала сертификат о высшем образовании в области здравоохранения в отдаленных и экстремальных условиях и более высокие награды.Контактный номер
По общим вопросам, пожалуйста, используйте нашу контактную форму, чтобы поговорить с командой Expeditioner Resources.
По вопросам, связанным с работой (техническими или связанными с торговлей), или для более подробного обсуждения роли, пожалуйста, пишите по адресу [email protected].
Право на участие
Вы должны быть гражданином Австралии, резидентом Австралии с правом на работу в Австралии или гражданином Новой Зеландии.
Обратите внимание: работа, требующая допуска к службе безопасности, открыта только для граждан Австралии. Заявки от лиц, не являющихся гражданами Австралии, обычно рассматриваются только при отсутствии подходящих австралийских заявителей.
Кроме того, эти должности требуют медицинской регистрации в Австралии, которая осуществляется через Медицинский совет Австралии. Информацию о том, как зарегистрироваться в Австралии, можно найти на веб-сайте Медицинского совета Австралии. Если вы являетесь выпускником международного медицинского университета, информацию о том, как зарегистрироваться в Австралии, можно найти на веб-сайте Австралийского медицинского совета.
Квалификации/лицензии (предоставьте копии в своем заявлении):
- Неограниченная общая или профильная регистрация в качестве практикующего врача в Медицинском совете Австралии
- Базовая медицинская квалификация.
- Действующие, неограниченные австралийские водительские права класса «С» (ручное управление).
- Предоставьте подробную информацию о любых приостановках, ограничениях или других действиях со стороны соответствующих регистрирующих и профессиональных органов в Австралии или любой другой стране.
- Certificate of Good Standing (при необходимости).
Недавний практический опыт
Типичными успешными кандидатами являются сельские и удаленные врачи-терапевты или регистраторы, а также некоторые специалисты с большим опытом работы или соответствующим повышением квалификации (например, врачи скорой помощи, анестезиологи, хирурги, терапевты).
AMP должны обладать практическими навыками или быть в состоянии отвечать, где это уместно, в полях, подробно описанных в приведенном ниже описании работы.
Эта позиция в настоящее время не открыта для найма. Если вы хотите получать уведомления об открытии приложений, зарегистрируйте свои данные.
Регистрация процентов
Посмотреть все
на
Вы можете получать 66 тысяч фунтов стерлингов в год как торговец с НУЛЕВЫМИ расходами на проживание, но вам придется переехать в Антарктику – The US Sun
нулевые расходы на проживание, поэтому вы можете сэкономить все свои деньги.
Единственная загвоздка в том, что вам придется отправиться в Антарктиду.
6
Вы можете получить работу в Антарктике, за которую платят много денег плюс премияПредоставлено: Австралийское антарктическое отделениеОколо 150 человек необходимы для выполнения самых авантюрных вакансий на планете на австралийских исследовательских станциях в Антарктиде.
И оказалось, что на замерзшем континенте очень, очень хорошие зарплаты.
Австралийский антарктический отдел объявил о наборе квалифицированных рабочих на различные должности, чтобы исследовательская станция продолжала работать в сезоне 2020–2021 годов.
Вакансии, которые в основном связаны с торговлей, варьируются от четырехмесячной работы летом до 15-месячной работы зимой.
Аренда и питание бесплатны для сотрудников, называемых «экспедиторами», а блюда готовятся поварами.
Таким образом, вы сможете сэкономить много денег, так как рабочие в Антарктиде получают специальное пособие в размере 60 974 австралийских долларов (31 647 фунтов стерлингов) в год сверх их базовой заработной платы.
Внутри ледяного отеля этого года с большими кошками, белыми медведями и, конечно же, замороженным баром
Например, практикующий врач может получать базовую зарплату до 199 031 долларов США (103 302 фунтов стерлингов) в год плюс годовое пособие в размере 60 974 долларов США (31 647 фунтов стерлингов).
Базовый оклад сотрудника по информационным технологиям составляет 74 469 австралийских долларов (38 651 фунт стерлингов) плюс такое же годовое пособие в размере 60 974 австралийских долларов (31 647 фунтов стерлингов).
Сантехники, электрики и плотники получают базовый оклад в размере 66 319 австралийских долларов (34 421 фунт стерлингов) с добавлением годового пособия.
Исследовательская база также ищет поваров, специалистов по логистике, врачей, IT-специалистов, сварщиков котлов, механиков, бетонщиков и других специалистов. Все списки вакансий можно найти здесь.
Менеджер отдела кадров Эндрю Грум сказал: «Мы управляем четырьмя исследовательскими станциями — Кейси, Дэвис и Моусон на континенте и островом Маккуори в субантарктике.
«Мы ищем людей, обладающих необходимыми для работы навыками и подходящих для жизни в маленьком и изолированном сообществе.
6
Они в основном ищут торговцев, в том числе электриков. Кредит: Австралийский антарктический отдел.0002 «Сначала кандидаты проходят оценку своих технических навыков и опыта, а затем проходят через один из наших отборочных центров, чтобы убедиться, что они подходят для небольшого антарктического сообщества».Летом на станции в Антарктиде может находиться до 100 человек, а зимой население сокращается примерно до 20 человек. — сказал Дивизион.
Механик экспедиции Эми Четкути только что вернулась после 14 месяцев работы на исследовательских станциях Моусон и Дэвис.
Эми сказала: «Это длинный список, когда вы смотрите на список оборудования на станции и с точки зрения профессии, вы не найдете такой работы больше нигде в мире.
Хостел Galaxy Pod в Рейкьявике — это хостел в стиле «Звездных войн» с «космическими капсулами» вместо кроватей
«Я определенно вернулся домой с гораздо большим количеством навыков, чем у меня было, и не только навыки в моей профессии, но в таких вещах, как гидропонные овощи и помощь на кухне, а также помощь в других профессиях.
«Мне удалось помочь с некоторыми научными мероприятиями, которые включали сбор образцов для мониторинга качества воздуха, исследование тюленей и бурение морского льда.
«Жить и работать в Антарктиде так много хорошего, что это действительно незабываемый опыт.
«Это гораздо больше, чем просто работа — видеть животных в их естественной среде обитания и становиться ее частью, а также на станции возникает удивительное чувство общности, вы становитесь одной маленькой семьей».
Прием заявок заканчивается 23 января 2020 года.
6
Здесь есть невероятные пейзажи. Кредит: Австралийский антарктический отдел6
. Вы можете остаться на лето или долгую зиму. Кредит: Австралийский антарктический отдел6
. местная дикая природаПредоставлено: Австралийское антарктическое отделениеСамое читаемое в путешествиях
ПОСМЕЛЫ ЛИ ВЫ?328-футовый «изгибающийся» стеклянный мост в Китае, который привлек 200 000 туристов
ПИЩА ДЛЯ РАЗМЫШЛЕНИЙСтюардесса показывает лучшее место эконом-класса с дополнительным пространством и лучшим питанием
FLYING STARTГениальный совет, который вылечит вашу смену часовых поясов, но вам не понравится подготовка
ОЧАРОВАТЕЛЬНО!Внутри секретного замка Золушки в Disney World, где останавливаются знаменитости
Вы также можете получить работу своей мечты, тестируя суперкары, яхты и даже частные острова.
Есть даже работа спа-тестера для тех, кто хочет поваляться у бассейна и побаловать себя.