Центральная Азия и борьба за советское наследство — Россия в глобальной политике
Идея данной статьи возникла из размышлений над заявлением президента Таджикистана Эмомали Рахмона на саммите Совета глав государств СНГ в Астане в октябре 2022 года. Среди прочего он попросил не относиться к странам Центральной Азии как к бывшему СССР. В этом заявлении видится нечто большее, чем просто политическая риторика.
Это скорее попытка разорвать связь с path dependence (зависимостью от пути)[1], постоянно загоняющей отношения в регионе в рамки постсоветских связей. Следовательно, возникает вопрос, а есть ли выход за пределы такой траектории развития? О чём ещё следует сказать и что остаётся вне публичных заявлений политиков, но является самоочевидным?
В заголовок нашей статьи вынесено понятие «борьба за советское наследство». Это ключевой концепт для осмысления отношений в Центральной Азии. Означенная борьба представляет собой траекторию зависимого развития, при которой созданные в период существования СССР ресурсы и ценности определяют межгосударственные отношения и в XXI веке.
Наследие советской цивилизации, особенно в сфере системообразующей инфраструктуры, составляет фундамент экономик региона, пусть даже стремительно дряхлеющий сегодня. Советское наследство – это инфраструктурные проекты, крупные индустриальные системы, языковое пространство, культурная общность, а также совокупность проблем, оставшихся со времён СССР, но во многом обострившихся из-за формирования новых государственных границ и различия экономических моделей развития уже независимых стран. Коммунальная инфраструктура в современных условиях стремительно деградирует, что приводит к масштабным техногенным авариям.
Даже острота условно постколониальных дискуссий о недавнем прошлом является следствием зависимого развития.
Активно формируется фундамент нового регионального порядка. Новые экономические сферы, например, информационные технологии или связь, существуют вне полученной от СССР инфраструктуры. Но попытки её обновления предпринимаются и сегодня, в том числе при активном участии Всемирного банка. Наглядным примером является Рогунская ГЭС в Таджикистане, которая проектировалась ещё в 1976 г.
Схожий пример – проблема Аральского моря, доставшаяся Казахстану и Узбекистану по наследству от Советского Союза. По большому счёту, это целый комплекс экологических и политических вопросов, требующих решения в долгосрочной перспективе. Многие из них оказывают непосредственное влияние на характер межгосударственных отношений: от того, как они будут решены (или не решены), зависит будущее не только отдельных стран, но и всего региона в целом.
Итак, что же представляет собой это советское наследство, оказывающие влияние на развитие современной Центральной Азии? Мы попытаемся разобрать большинство значимых составляющих, включая некоторые сугубо символические факторы, которые стали такими, поскольку превратились в триггеры декларируемой деколонизации.
Наследие мегаиндустрии
Мегаиндустрия – сеть советских промышленных предприятий, создававшихся или проектировавшихся усилиями целой страны с планами включения их в систему общесоюзных экономических связей[2].
Многие из таких проектов сегодня стали памятниками ушедшей эпохи. Некоторые реализованы уже в рамках независимых государств, формируют значительную часть их ВВП, но несут в себе многочисленные социально-политические вызовы.
Планы на ренту с экспорта природных ресурсов как основы национального благосостояния были общей чертой для экономик большинства государств Центральной Азии постсоветского периода. Хотя необходимость привлекать иностранных инвесторов вынуждала их искать баланс между ресурсным национализмом и интересами транснационального бизнеса. Этот парадокс и приводит к появлению проблем.
Примером может служить золоторудное месторождение Кумтор в Киргизии. Оно было открыто в 1978 г., и только спустя десятилетие появилось обоснование целесообразности добычи здесь золота. Но разработка Кумтора началась уже в независимой Киргизии, при поддержке иностранных инвесторов. Несомненно, без их участия освоение в начале 1990-х гг. такого крупного высокогорного месторождения было бы невозможно.
Тем не менее вопрос о национализации предприятия не терял актуальности и оставался в центре всеобщего внимания на протяжении почти всего постсоветского периода. Месторождение Кумтор геополитически значимо и для Центральной Азии, и в более крупном масштабе[3]. Речь не только о прямой связи объёмов добычи и котировок золота на мировых биржах. Основным иностранным инвестором в Кумторе в течение многих лет была влиятельная в Азии корпорация Centerra Gold – в разное время она осуществляла проекты на огромном пространстве от Турции до Монголии. В Кумторе компания контролировала почти 70 процентов прибыли, будучи одним из ключевых бенефициаров. Всё изменилось в 2022 г., когда предприятия-разработчики полностью перешли в собственность Киргизии. Centerra Gold ушла, но это не значит, что иностранные инвесторы потеряны. Месторождение всё ещё перспективно, а стабильно растущий интерес КНР и РФ к экономике Киргизии в современных условиях выводит местные предприятия на совершенно новый уровень отношений.
Не менее показательной является ситуация в металлургической отрасли Узбекистана, претендующего на статус регионального лидера. Предприятия, основанные после Второй мировой войны, сейчас модернизированы и обеспечивают стране статус лидера. Только по объёмам добычи золота Узбекистан занимает седьмое место в мире, а по урану – пятое. Месторождение урана в районе города Учкудук, разрабатывающееся Навоийским комбинатом, тесно связано с рынками США, КНР, Индии и Франции. Государство на протяжении всего постсоветского периода неизменно обладает высокой долей собственности в добывающей отрасли (по сравнению с другими странами региона).
Рогунская ГЭС в Таджикистане и освоение газовых месторождений в Туркмении иллюстрируют те же процессы. Да, строительство газопровода из Туркмении в КНР, того, что проходит через Узбекистан и Казахстан, – позитивный пример постсоветского сотрудничества. Но этот проект уходит корнями в эпоху хозяйственных связей между среднеазиатскими республиками СССР[4].
Так современная геоэкономическая ситуация в Центральной Азии превратилась в сложный комплекс трёх взаимозависимых факторов: советского наследия, иностранных инвестиций и ресурсного национализма.
Последний упомянутый нами фактор – не просто дань популизму, скорее он – часть наследия советской эпохи с соответствующим представлением о справедливости распределения природных богатств.
Борьба правительств государств Центральной Азии за национальный контроль над месторождениями природных ископаемых должна привести к консолидации усилий на уровне всего региона.
Попытка выступать «единым фронтом» может обеспечить благоприятные экономические условия. Но с момента распада СССР эти страны постоянно сталкиваются, и в возникающие политические противоречия вмешиваются внешние акторы: Москва, Анкара, Пекин и Вашингтон[6].
Ресурсный национализм
XXI век характеризуется глобальным подъёмом ресурсного национализма, страны Центральной Азии – не исключение[7]. Но идея того, что монопольным бенефициаром всех природных богатств на территории одного государства может быть только народ этого государства, имеет советские корни. Так называемая «природная рента», или выплаты всем гражданам государства из средств прибыли добывающего сектора, несомненно, явление более современное.
Как уже отмечалось ранее, понятие ресурсного национализма берёт начало в конституциях союзных республик СССР, в которых был закреплён тезис о том, что природные богатства принадлежат государству. Статья 11 Конституции Киргизской ССР гласила: «В исключительной собственности государства находятся земля, её недра, воды и леса» (при этом первая статья объявляет характер самого государства социалистическим и общенародным)[8].
Аналогичные формулировки можно встретить также в одиннадцатых статьях конституций Узбекской ССР, Казахской ССР, Туркменской ССР, Таджикской ССР.
На современном этапе термин «национализированный» означает «переданный в государственную собственность». В статье 14 Конституции современной Туркмении отмечается: «Земля и недра, воды, растительный и животный мир, а также другие природные богатства являются общенациональным богатством Туркменистана, охраняются государством и подлежат рациональному использованию»[9]. Данная идея не исключает предоставления концессий иностранным инвесторам, однако право собственности остаётся за государством. Схожие положения можно найти почти во всех конституциях постсоветских государств Центральной Азии, все они, в сущности, отсылают к статье 11 основных законов союзных республик[10].
При этом едва ли не единственным примером относительно успешной выплаты природной ренты стала Монголия. Эта страна, в прошлом часть социалистического лагеря, в постсоветский период столкнулась с теми же корпорациями, что и Киргизия, в том числе с Centerra Gold.
Хотя по большому счёту монгольский опыт – предмет отдельного разговора. Там сложилась своя ситуация, на которую повлияли особые факторы, но с рассмотренными нами выше примерами и её объединяют те же формулировки прав собственности на ресурсы, присутствующие в конституции эпохи социализма.
По сути советское право и пропаганда заложили основы представлений о том, какое распределение природных недр является справедливым. Говоря о советском path dependence, мы прежде всего ориентируемся на этот опыт. Популистские риторики о национальном богатстве с отсылкой к опыту ближневосточных государств – не более чем рецепция советского права, переосмысленного на основе опыта арабских нефтедобывающих стран. В этом контексте формируется интересная взаимосвязь между национальной идентичностью и недрами земли, на которой эта нация существует.
Эпитеты «народное богатство» и «основа будущего» – категории политического и исторического оптимизма, характерные для Центральной Азии, и они тесно связаны с риториками ресурсного национализма.
Последний является вполне измеряемым явлением. В частности, Verisk Maplecroft формирует рейтинги стран по риску развития ресурсного национализма. Казахстан и Таджикистан имеют в них традиционно низкий индекс[11]. И это позволяет глобальным игрокам влиять на экономическую ситуацию, а с точки зрения соседних стран Центральной Азии – «вмешиваться во внутренние дела государства». Например, в 2022 г. Всемирный банк рекомендовал Таджикистану снизить государственные затраты на строительство Рогунской ГЭС и увеличить частное финансирование, мотивируя это накоплением государственного долга и опасностью проблем его выплат[12].
Характеризуя ситуацию в Казахстане, востоковед Александр Кадырбаев отмечает: «Особенности приватизации нефтегазовой отрасли в Казахстане привели к тому, что правительство оказалось не в состоянии проводить последовательную политику, отстаивающую национальные интересы перед иностранными инвесторами, способствующую полной загрузке отечественных нефтеперерабатывающих заводов и обеспечивающую сбор налогов с нефтяных компаний в полном объёме»[13].
Переход к новым экономическим реалиям в 1990-е гг. опирался на вполне конкретную ресурсную базу и индустриальную основу. На первом этапе важно было переосмыслить этот багаж как не советский, а национальный, однако делалось это с опорой на советский язык национальной политики. В результате к началу XXI века стремительно распространяющийся ресурсный национализм получил гибридные черты, с одной стороны, периферийного капитализма, а с другой – совершенно советские установки о справедливом распределении социальных благ. Хотя нужно оговориться, что периферийный капитализм почти повсеместно сочетается с популярностью левых идей, которые в Центральной Азии имеют собственные традиции.
Именно поэтому мы говорим о ресурсном национализме в данном регионе как о некоем path dependence, берущем начало из позднесоветской эпохи. Кроме того, борьба за советское наследство идеологически связана с двумя полярными идеологическими установками. Одна из них, в частности в Таджикистане, ориентирована на сотрудничество с глобальными финансовыми институтами в развитии мегаиндустриальных проектов советской эпохи.
Другая идеология (в мягкой форме – в Киргизии и более радикально – в Монголии) настаивает на исключительном праве народа страны на собственность или преференции с ресурсодобывающей промышленности.
Центральная Азия в современной риторике политических лидеров постепенно выходит из диапазона шаблонных оценок, привычных для постсоветского пространства. Но процесс это достаточно длительный, и в его основе отнюдь не преодоление великодержавного мышления. Он находится в плоскости экономических связей, национальных интересов и транснациональных амбиций. Все переменные напрямую обусловлены тем, что мы называем борьбой за советское наследство: конкуренция за передел сфер влияния, за доступ к ресурсам, за возможности их экспорта в определённых направлениях и за сценарии политической интеграции. А ещё – схватка за осмысление общего прошлого, которое активно используется как инструмент конкуренции за доступ всё к тем же месторождениям природных ископаемых.
Выход из этой ситуации возможен при условии интеграции в рамках ЕАЭС или в формате ЕАЭС+.
Это позволит странам Центральной Азии обрести устойчивую и сильную общерегиональную позицию, которая напрямую повлияет на отношения с иностранными инвесторами и координацию спроса и предложения на рынках. На осознание этой объективной необходимости требуется время. Сейчас лишь ресурсный национализм выступает как более или менее популярная программа противодействия хищнической эксплуатации месторождений ресурсов и инфраструктуры по их экспорту со стороны транснациональных компаний.
Другим важным аспектом советского наследия стали память и идентичность, прямо или опосредованно связанные с советскими представлениями, что природные богатства должны принадлежать народу. Возможно, именно это и является самой важной частью советского наследия, от которого так стремятся избавиться сторонники идеи деколонизации советского прошлого. Эгалитарная сторона советского проекта сегодня оказалась вне политических заявлений или попыток переосмысления не только общего прошлого, но и общественных ценностей.
Данный дискурс прямо предопределяет влияние на политические системы стран Центральной Азии. За годы их самостоятельного существования, вне зависимости от степени авторитарности или демократичности режимов, под влиянием богатых ресурсов, а также советского наследия сформировались политические институты, идеологемы и соответствующие подходы к управлению, которые проецируются в систему властных структур. Яркий пример – Киргизия, где открытая политическая борьба партий отражается в политических программах и предвыборной риторике, а формирование правительств по партийному принципу, создание соответствующих парламентских фракций недвусмысленно показывают вес и значение тех или иных комитетов, министерств и ведомств.
Борьба за советское наследство продолжается, поскольку созданные в рамках советской цивилизации индустриальная база и инфраструктура ещё долго будут вызывать интерес у мировых держав и транснациональных корпораций. Именно поэтому возникают отсылки и к общему прошлому, и к основной точке невозврата – к распаду СССР.
Появление качественно новых отношений возможно в случае или окончательного перераспределения сфер влияния, или возникновения экономик совершенно иного типа, не основанных на экспорте природных ресурсов.
Всё вышесказанное не является проблемой исключительно центральноазиатских стран. Во многом это прямо влияет на саму рефлексию России как правопреемницы СССР и советского наследия в целом. Теоретически можно ставить вопрос не только об отношении к советскому наследию во внутрироссийском дискурсе, но и о проекции сегодняшней Российской Федерации на то же наследие уже в новых независимых государствах, бывших частью СССР. Это особенно важно в новой геополитической картине мира, активная фаза формирования которой началась в конце зимы 2022 года.
Золото, пресная вода, уран, газ – всё это востребовано настолько, что уровень конкуренции за них в перспективе будет только расти. Географическая близость крупных потребителей, Китая и Индия, также будет сказываться на характере соперничества.
В сущности, борьба за советское наследство – противостояние за контурыновой геоэкономики Азии.
Предвидеть «лебедя», заметить «носорога»
Александр Ломанов
Пекину предстоит завершить модернизацию в условиях нарастающей конфронтации с Западом. Если КПК решит эту задачу, сохранив приемлемые темпы роста и социальную стабильность, Китай сможет изменить не только себя, но и весь привычный нам миропорядок.
Подробнее
Сноски
[1] Норт Д. Институты, институциональные изменения и функционирование экономики. М.: Фонд экономической книги «Начала», 1997. 190 с.
[2] Iwasaki I. Industrial structure and regional development in Central Asia: A microdata analysis on spatial allocation of industry // Central Asia Survey. 2000. Vol. 19. No. 1. P. 157-183.
[3] Fumagalli M. The Kumtor Gold Mine and the Rise of Resource Nationalism in Kyrgyzstan // Central Asia Economic Papers. 2015. № 16.
P. 2-10.
[4] Iwasaki I. Industrial structure and regional development in Central Asia: A microdata analysis on spatial allocation of industry // Central Asia Survey. 2000. Vol. 19. No. 1. P. 157-183.
[5] Garud R., Kumaraswamy A., Karnoe P. Path Dependence or Path Creation? // Journal of Management Studies. 2010. Vol. 47. No. 4. P. 760–774.
[6] Бордачев Т.В. Большая игра с позитивной суммой // Россия в глобальной политике. 2016. Т. 14. № 4. С. 73-82.
[7] Шмат В. Ресурсный национализм: уроки третьего мира // Мировая экономика и международные отношения. 2015. №1. С. 28–39.
[8] Конституция (Основной Закон) Союза Советских Социалистических Республик; Конституции (Основные Законы) Союзных Советских Социалистических Республик. Москва: Известия Советов народных депутатов СССР, 1985. С. 524.
[9] Конституция Туркменистана // online.zakon.kz. URL: https://online.zakon.kz/Document/?doc_id=31337929&doc_id2=31337929#pos=5;-98&pos2=16;-74 (дата обращения: 13.
12.2022).
[10] Конституция (Основной Закон) Союза Советских Социалистических Республик; Конституции (Основные Законы) Союзных Советских Социалистических Республик. Москва: Известия Советов народных депутатов СССР, 1985.
[11] Who we are // Verisk. URL: https://www.maplecroft.com/about-us/who-we-are/ (дата обращения: 13.12.2022).
[12] Таджикистан. Обзор государственных расходов. Стратегические вопросы среднесрочной повестки реформ (Р172237). Июнь 2022. Вашингтон: Группа Всемирного банка, 2022. С. XV.
[13] Кадырбаев А. Страны Центральной Азии в постсоветский период // Системный мониторинг глобальных и региональных рисков. Ежегодник. Том. 15. 2014. Волгоград: Учитель. С.200.
Нажмите, чтобы узнать больше
#геополитика #ЕАЭС #Евразия #постсоветское пространство #природные ресурсы #Центральная Азия
В Астане прошел первый саммит «Россия — Центральная Азия»
Пресс-служба президента России
Во второй день работы президента России Владимира Путина в Астане глава государства принял участие в первом саммите «Россия — Центральная Азия».
Кроме президента России в саммите приняли участие главы пяти центральноазиатских государств — Касым-Жомарт Токаев (Казахстан), Садыр Жапаров (Киргизия), Эмомали Рахмон (Таджикистан), Сердар Бердымухамедов (Туркменистан) и Шавкат Мирзиеев (Узбекистан).
Путин заявил, что новый формат сотрудничества «принесет добавленную стоимость». К активизации механизмов взаимодействия, по его мнению, подталкивает «усложняющаяся ситуация в мире» и в регионе. Прежде всего Путин говорил о взаимодействии в торгово-экономической сфере: в частности, предложил создавать новые производственно-сбытовые цепочки и выстраивание альтернативных логистических схем.
Особо Путин подчеркнул, что страны Центральной Азии могут подключиться к российским инициативам по импортозамещению. Путин напомнил, что за последние пять лет товарооборот России со странами Центральной Азии вырос в два раза до $37,1 млрд, страна является главным инвестором в экономику региона. Он также добавил, что происходит перенастройка механизмов финансовых расчетов, «исключающих ненужное участие в них западных компаний и операторов».
Также Путин предложил, чтобы Россия оказала «практическое содействие» в восстановлении объединенной энергосистемы Центральной Азии.
Он затронул и тему Афганистана, сказав, что на «наших южных рубежах» тлеет очаг тревожности, который грозит потоком беженцев и террористическими угрозами. Причем американские и британские спецслужбы, по его словам, «подпитывают противостоящие талибам формирования, нацеливая их на обстрелы приграничья некоторых наших стран». Россия понимает риски, которые с этим связаны, и поэтому поддерживает контакты с руководством «Талибана» (признан террористическим и запрещен в РФ), сказал Путин.
Позиция других стран
Президент Казахстана Касым-Жомарт Токаев отметил, что главные вызовы сейчас стоят в сфере безопасности, а из-за меняющейся ситуации в мире механизмы взаимодействия в этой сфере должны совершенствоваться. Поэтому он предложил поручить аппаратам советов безопасности шести стран выработать превентивные меры для недопущения дестабилизации в регионе.
В торгово-экономических связях, по его мнению, надо сделать акцент на поддержке малого и среднего бизнеса, запуске проектов в энергетике и промышленности, транспортно-логистической сфере, а также активизировать внутрирегиональную торговлю. Нужно развивать новые логистические цепочки, чтобы использовать транспортный потенциал Центральной Азии, которая является связующим звеном между разными рынками, добавил он.
Что такое совет глав государств СНГ
В пятницу Владимир Путин принял участие также в заседании совета глав государств СНГ. Кроме него в саммите участвовали президент Азербайджана Ильхам Алиев, премьер-министр Армении Никол Пашинян, президент Белоруссии Александр Лукашенко, президент Киргизии Садыр Жапаров, президент Казахстана Касым-Жомарт Токаев, президент Таджикистана Эмомали Рахмон, президент Туркменистана Сердар Бердымухамедов и президент Узбекистана Шавкат Мирзиёев. Прошло заседание в узком (было в закрытом режиме) и расширенном составе.
Еще одна сфера, в которой должно быть сотрудничество, — культурно-гуманитарная, а главным посылом должна быть «нерушимость нашей дружбы».
Тут Токаев добавил, что в данном случае «многое зависит и от политической ответственности наших государственных деятелей». «К сожалению, в некоторых странах случаются провокационные высказывания в адрес глав государств, обвинения, которые ничем не обоснованы. И это, естественно, отравляет атмосферу нашего сотрудничества», — отметил он.
Киргизия заинтересована в развитии взаимоотношений со странами региона, надо находить взаимоприемлемые решения насущных вопросов, подчеркнул президент страны Садыр Жапаров. Он также подчеркнул в своем выступлении, что нужно прекратить многолетний военный конфликт в Афганистане. Эмомали Рахмон также говорил о теме Афганистана. По его словам, сейчас ситуация на таджикско-афганской границе осложнилась, а оборот наркотиков и оружия в Центральной Азии увеличился в разы.
Поэтому президент Таджикистана предложил усилить координацию деятельности спецслужб в регионе. Также Рахмон в своем выступлении сказал, что Таджикистан всегда уважал интересы своего главного стратегического партнера России.
Но он попросил, чтобы у России не было политики к странам Центральной Азии как к бывшему Советскому Союзу, процитировал Рахмона informburo.kz.
Что такое форум «Россия – Центральная Азия»
Формат «Россия — Центральная Азия» проводился с 2019 г., но только на уровне министров иностранных дел. Всего за эти годы прошло пять таких встреч, последняя в режиме видеоконференцсвязи состоялась в апреле 2022 г. Помощник президента Юрий Ушаков говорил журналистам, что Россия надеется, что такой саммит станет регулярным. По его словам, с лидерами этих стран Россия поддерживает постоянные контакты, но по инициативе России было решено собраться в формате «шестерки» и обсудить дальнейшее сотрудничество.
Накануне Путин в Астане провел трехстороннюю встречу с президентами Киргизии и Таджикистана. В пятницу Путин сказал, что на встрече обсуждались разногласия между этими двумя странами. В сентябре на приграничной территории были обстрелы между военными двух стран. Пресс-секретарь президента Дмитрий Песков говорил, что «немного стран, как Россия, могут взяться за то, чтобы поспособствовать урегулированию ситуации и снижению напряженности».
Кроме того, в пятницу Путин на заседании совета глав государств СНГ говорил о еще одном конфликте среди стран СНГ. Он предложил президенту Азербайджана Ильхаму Алиеву и премьер-министру Армении Николу Пашиняну провести трехсторонние переговоры в России. «Я с удовольствием приглашаю президента Азербайджана и премьер-министра Армении. Мы можем согласовать дату, как я понимаю, заинтересованность есть, и встретиться в России в любом месте в любое время — в Сочи, Петербурге, Москве», — сказал Путин. Он добавил, что Россия «всегда искренне стремилась к тому, чтобы урегулировать любые конфликты», в том числе вопросы связанные с Карабахом.
Выбор переговорной площадки
Казахстан уже на протяжении нескольких десятилетий в рамках своей политики многовекторности и равноудаленности позиционирует себя как международную площадку и посредника, говорит главный научный сотрудник МГИМО Андрей Казанцев. То же СВМДА изначально мыслилось как азиатское ОБСЕ, напоминает он. Происходящее сейчас соответствует традициям казахстанской дипломатии, а сейчас, на фоне эскалации международных конфликтов, Астана оказалась крайне востребована, в особенности Россией, отмечает Казанцев.
Мероприятия в казахстанской столице вполне могут позитивно повлиять на имидж Токаева не только на внешней арене, но и внутри страны в канун внеочередных президентских выборов, полагает эксперт. Тем более, что действующий президент всем известен как кадровый дипломат, занимавшийся международными отношениями и при Назарбаеве. В целом внешнеполитические инициативы были коньком и первого президента Казахстана, так что тут есть преемственность, отмечает Казанцев.
В Азии авторитет Казахстана сейчас стабильно растет, хотя он и так был значительным, уверен эксперт. В чем-то его положение похоже на Турцию, с той разницей, что Астана не вовлечена ни в какие конфликты, в отличие от Анкары в Сирии и Ливии. Казахстан уже помогает решать России экономические проблемы и предлагает ей свою роль как честного посредника в Азии, считает эксперт.
Глобально сложился запрос на альтернативные международные посреднические площадки, уверен старший научный сотрудник Центра постсоветских исследований ИМЭМО РАН Станислав Притчин.
Токаев же сейчас, полагает он, активно использует внешнеполитический фактор для выстраивания своего имиджа, говорит он.
Раньше «малые» и «средние» страны нередко выбирали стратегию игры на противоречиях «больших», считает эксперт. Казахстан занимает достаточно своеобразные позицию. Он старается снизить риски внешнего давления за счет международно-дипломатической активности, говорит ведущий научный сотрудник МГИМО Иван Сафранчук.
Новости СМИ2
Хотите скрыть рекламу? Оформите подписку и читайте, не отвлекаясьЗначение Средней Азии. Транснациональное сотрудничество и международное значение
Эссе, 2013
12 страниц, класс: 4.01
С М
BBus BIntSt Кэмерон МакФарлейн (Автор)
Выдержка
Важность Центральной Азии
Это эссе призвано дать читателю широкое представление о Центральной Азии, уделяя особое внимание сотрудничеству в Центральной Азии и важности региона на международном уровне.
В данном эссе основное внимание будет уделено основным особенностям сотрудничества в Центральной Азии с учетом преимущественно основных особенностей Шанхайской организации сотрудничества, объединяющей четыре государства Центральной Азии, Российскую Федерацию и Китайскую Народную Республику. Кроме того, при рассмотрении важности региона в данном эссе основное внимание будет уделено значению региона для двух соседних региональных держав — России и Китая. В этом эссе также будет рассмотрено значение региона для Соединенных Штатов Америки, которые являются далекой крупной державой и экономическим соперником России и Китая. В 2011 году исполнилось 20 лет со дня распада Советского Союза, в который вошли все государства Центральной Азии. [1] После распада Советского Союза в 1991 году Центральная Азия, в которую входят Казахстан, Кыргызстан, Таджикистан, Туркменистан и Узбекистан, была вынуждена формировать двусторонние и многонациональные отношения, включая установление дипломатических отношений.
Центральная Азия не имеет выхода к морю, что делает ее центром Евразии, соседними региональными державами, Россией (на севере и западе) и Китаем (на востоке), а также непосредственной близостью с другими потенциальными региональными державами, Ираном (на юге) и Индией. (на юго-восток), однако также окружен районами Южной Азии (на юго-восток), Юго-Восточной Азии (на крайний юго-восток), Ближнего Востока (на юг и юго-запад) и Европе (на Дальний Запад). Его центральное расположение означало, что регион Центральной Азии часто был важным аспектом могущественных империй. [2] Он сыграл значительную роль в стратегическом соперничестве между Британской империей и Российской империей, известном как «Большая игра». [3] В настоящее время ее геополитическое положение на перекрестке Евразии, помимо наличия в регионе богатых энергоресурсов, делает Центральную Азию важным регионом на международной арене. [4] Кроме того, пять государств Центральной Азии, получившие независимость от Советского Союза 25 декабря 1991, с момента обретения независимости были вынуждены заниматься региональным сотрудничеством и интеграцией.
[5] Сотрудничество в регионе, который продолжает сталкиваться с рядом внутренних угроз, не обходится без борьбы; однако вместе пять государств могут решить многие из своих общих проблем и создать более стабильную и безопасную среду. [6]
Центральная Азия состоит из пяти бывших республик Советского Союза – Казахстана, Кыргызстана, Таджикистана, Туркменистана и Узбекистана. Это было 25 декабря 19 года.91, с распадом Советского Союза, что пять государств были официально признаны независимыми. [7] По словам Кавальски, «этнически, лингвистически, исторически и культурно государства похожи». [8] Этно-территориальные споры, однако, возникли из-за искусственных границ, установленных во времена Советского Союза. Это было очень сложное и драматичное дело для постсоветских государств, хотя, по словам Рагимова и Уразаевой, пяти государствам удалось решить вопросы, связанные с искусственными границами, на взаимовыгодной основе. [9] Все пять стран переняли опыт Советского Союза и находятся на одной и той же ранней стадии процесса государственного строительства.
Центральная Азия расположена в самом сердце Евразии и окружена рядом региональных и крупных держав, таких как Китай, Россия, Иран и Индия. Пять государств находятся в центре ряда регионов, включая Южную Азию, Юго-Восточную Азию, Ближний Восток и Европу, что дает странам Центральной Азии доступ к ряду потенциальных торговых партнеров через торговые пути. Кроме того, расположение региона может позиционировать его как потенциальный транспортный коридор для торговли между Азией и Европой или Азией и Ближним Востоком. По Маккиндеру, Центральная Азия — это сердце мира, и для того, чтобы великая держава контролировала мир, Центральная Азия должна находиться под ее контролем. [10] Со стратегической точки зрения Центральная Азия важна для геополитических интересов любой крупной державы, включая Китай, Россию и США. [11]
Распад политических и экономических связей периода Советского Союза означал, что пять новых суверенных государств должны были быстро двигаться в течение последних двух десятилетий, чтобы создать институты национальной политики и идентичности, а также создать внешнюю политику.
по словам Глисона, преследовать недавно сформированные интересы национальной безопасности, политические и экономические интересы. [12] Регион богат природными ресурсами, особенно нефтью и газом, что делает его важным и постоянно развивающимся игроком на региональных и мировых энергетических рынках. [13] Кроме того, расположение Центральной Азии дает возможность находить потенциальных торговых партнеров, не заглядывая слишком далеко или за границу. Ряд потенциально крупных рынков находится сразу за границами региона. Европа и США особенно заинтересованы в поставках газа из Центральной Азии. Соединенные Штаты и большая часть Европы хотят ограничить монолитную власть России в экспорте природного газа в Европу. По словам Крамера, «Европа и Соединенные Штаты годами соперничают с Россией, чтобы разрушить ее монополию на трубопроводы природного газа». [14] Центральная Азия сможет обеспечить альтернативные поставки газа и нефти. Кроме того, Китай рассматривает возможность расширения круга поставщиков газа, особенно в связи с тем, что он опасается закупать слишком много газа в Соединенных Штатах.
[15] Центральная Азия, как соседний регион, стала потенциальным альтернативным источником. Энергетическое сотрудничество с любой крупной внешней державой принесет значительную пользу государствам Центральной Азии, поскольку оно принесет инвестиции, развитие инфраструктуры, рост возможностей трудоустройства и рост в других секторах торговли. Помимо того, что этот регион богат энергетическими ресурсами, Советский Союз когда-то эксплуатировал его водные ресурсы. По словам Вайнталя, после распада Советского Союза пяти государствам пришлось бороться с серьезной экологической катастрофой, вызванной продвижением региональной монокультуры хлопка, в которой Советский Союз стимулировал отвод рек и деградацию Аральского моря. и его окрестности. [16] Водные ресурсы, однако, в основном являются внутренним вопросом и частью причины для сотрудничества и региональной интеграции в этом районе. Именно обильные ресурсы нефти и газа вызвали интерес со стороны внешних игроков. [17] После распада Советского Союза Россия оставалась доминирующей внешней державой в Центральной Азии, однако сейчас Россия является одним из нескольких конкурентов, борющихся за влияние в возникающих государствах Центральной Азии, особенно против конкурирующих крупных держав, Китая и Соединенные Штаты.
[…]
[1] Ф. Клайнс, «Горбачев, последний советский лидер, уходит в отставку; США признают независимость республик», The New York Times, дата не указана,
[2] М. Рахимов, «Внутренняя и внешняя динамика регионального сотрудничества в Центральной Азии», Журнал евразийских исследований, том. 1, 2010, с. 96.
[3] Дж. Сигел, Финал: Великобритания, Россия и последняя битва за Центральную Азию, I.B. Tauris & Co Ltd, Нью-Йорк, 2002, с. хв-14.
[4] М. Рахимов, с. 96.
[5] М. Рахимов, с. 95.
[6] Кубичек П., «Регионализм, национализм и реальная политика в Центральной Азии», Europe-Asia Studies, vol. 49, нет. 4, 1997, с. 637.
[7] К. Цимао, «Китайско-российские отношения после распада Советского Союза» в России и Азиатско-Тихоокеанская безопасность», Стокгольмский международный институт исследования проблем мира, Стокгольм, Швеция, 1999, с.
298-300.
[8] М. Фергус, В. Пэлас, К. Уайт и Б. МакКиллоп, «Центральная Азия», Asian Affairs, vol. 42, нет. 1, 2011, стр. 146.
[9] Рахимов М., Уразаева Г., «Центральноазиатские народы и пограничные проблемы, Исследовательский центр конфликтологии, объем не указан, 2010, стр. 20.
[10] Х. Макиндер, Демократические идеалы и реальность, Гринвуд Пресс, Лондон, 1981, с. 124.
[11] Х. Макиндер, с. 124.
[12] Г. Глисон, «Межгосударственное сотрудничество в Центральной Азии от СНГ до Шанхайского форума», Europe-Asia Studies, vol. 53, нет. 7, 2001, с. 1077.
[13] С. Еникеев, «Энергетические интересы «великих держав» в Центральной Азии: сотрудничество или конфликт?», The International Spectator: Italian Journal of International Affairs, vol. 46, нет. 3, с. 61.
[14] А. Крамер, «Новый газопровод из Центральной Азии питает Китай», The New York Times, 14 декабря 2009 г.
,
[15] Б. Робинс, ‘ Согласно отчету, Китай опасается полагаться на экспорт газа из США», Sydney Morning Herald, 11 ноября 2013 г.,
[16] Э. Вайнталь, «Государственное строительство и экологическое сотрудничество: связь внутренней и международной политики в Центральной Азии», MIT Press, Кембридж, 2002, с. 1-274.
[17] Э. Вайнталь, с. 1-274.
Состав стабильных изотопов осадков над Центральной Азией
Bowen & Wilkinson (2002) Bowen GJ, Wilkinson BH. Пространственное распределение δ 18 O в метеорных осадках. Геология. 2002;30(4):315–318. дои: 10.1130/0091-7613(2002)030<0315:SDOOIM>2.
0.CO;2. [CrossRef] [Google Scholar]
Chen et al. (2010) Чен Ф.Х., Чен Дж.Х., Холмс Дж., Бумер И., Остин П., Гейтс Дж.Б., Ван Н.Л., Брукс С.Дж., Чжан Дж.В. Изменения влажности за последнее тысячелетие в засушливой Центральной Азии: обзор, обобщение и сравнение с муссонным регионом. Четвертичные научные обзоры. 2010;29(7–8):1055–1068. doi: 10.1016/j.quascirev.2010.01.005. [CrossRef] [Google Scholar]
Chen (2012) Chen X. Выявление и анализ испарения в Центральной Азии. Пекин: Китайская метеорологическая пресса; 2012. [На китайском] [Google Scholar]
Chen (2014) Chen Y. Исследование водных ресурсов в засушливых регионах северо-запада Китая. Пекин: China Science Press; 2014. [На китайском языке] [Google Scholar]
Крейг (1961) Крейг Х. Изотопные вариации метеорных вод. Наука. 1961; 133: 1702–1703. doi: 10.1126/science.133.3465.1702. [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
Craig & Gordon (1965) Craig H, Gordon LI. Вариации дейтерия и кислорода 18 в океане и морской атмосфере.
В: Тонгиорги Э., редактор. Стабильные изотопы в океанографических исследованиях и палеотемпературы. Пиза, Италия: В. Лиски; 1965. стр. 9–130. [Google Scholar]
Dansgaard (1953) Dansgaard W. Содержание 18 O в атмосферной воде и водяном паре. Расскажи нам. 1953; 5 (4): 461–469. doi: 10.3402/tellusa.v5i4.8697. [CrossRef] [Google Scholar]
Dansgaard (1964) Dansgaard W. Стабильные изотопы в осадках. Расскажи нам. 1964; 16 (4): 436–468. doi: 10.3402/tellusa.v16i4.8993. [CrossRef] [Google Scholar]
Gao et al. (2011) Гао Дж., Массон-Делмотт В., Яо Т., Тянь Л., Риси С., Хоффманн Г. Стабильные изотопы воды в осадках на южном Тибетском плато: наблюдения и моделирование. Журнал климата. 2011;24(13):3161–3178. doi: 10.1175/2010JCLI3736.1. [Перекрестная ссылка] [Академия Google]
Gu (2011) Gu W. Изотопная гидрология. Пекин: Научная пресса; 2011. [на китайском] [Google Scholar]
Gu (2012) Gu W. Изотопная гидрология. Пекин: China Science Press; 2012.
[На китайском языке] [Google Scholar]
He et al. (2016) He Q, Yuan Y, Zhao Y, Yang L. Исследование изменения климата в Центральной Азии. Пекин: Китайская метеорологическая пресса; 2016. [На китайском языке] [Google Scholar]
Huang et al. (2015) Хуанг В., Фэн С., Чен Дж., Чен Ф. Физические механизмы колебаний летних осадков в Таримском бассейне на северо-западе Китая. Журнал климата. 2015;28(9): 3579–3591. doi: 10.1175/JCLI-D-14-00395.1. [CrossRef] [Google Scholar]
Huang et al. (2018) Хуан В., Фэн С., Лю С., Чен Дж., Чен Дж. Х., Чен Ф. Х. Изменения климатических режимов в течение последнего тысячелетия и двадцать первого века, смоделированные Моделью Сообщества Земля. Четвертичные научные обзоры. 2018;180(4):42–56. doi: 10.1016/j.quascirev.2017.11.019. [CrossRef] [Google Scholar]
Huang et al. (2017) Хуан В., Чанг С.К., Се К.Л., Чжан З.П. Источники влаги экстремальных летних осадков в северном Синьцзяне и их связь с атмосферной циркуляцией. Достижения в исследованиях изменения климата.
2017;8(1):12–17. doi: 10.1016/j.accre.2017.02.001. [Перекрестная ссылка] [Академия Google]
Jouzel, Froehlich & Schotterer (1997) Jouzel J, Froehlich K, Schotterer U. Дейтерий и кислород-18 в современных осадках: данные и моделирование. Гидрологическая наука. 1997;42(5):747–763. doi: 10.1080/02626669709492070. [CrossRef] [Google Scholar]
Jonesl, Leng & Arrowsmith (2007) Jonesl MD, Leng MJ, Arrowsmith C. Локальная изменчивость δD и δ18O в осадках в Великобритании. Гидрология и науки о системе Земли. 2007;4:2403–2423. doi: 10.5194/hessd-4-2403-2007. [Перекрестная ссылка] [Академия Google]
Jouzel, Merlivat & Lorius (1982) Jouzel J, Merlivat L, Lorius C. Избыток дейтерия в ледяном керне восточной Антарктики предполагает более высокую относительную влажность на поверхности океана во время последнего ледникового максимума. Природа. 1982; 299 (5885): 688–691. doi: 10.1038/299688a0. [CrossRef] [Google Scholar]
Kong, Pang & Froehlich (2013) Kong Y, Pang Z, Froehlich K.
Количественное определение доли повторно используемой влаги в осадках засушливого региона с использованием избытка дейтерия. Tellus B: Химическая и физическая метеорология. 2013;65(1):19251. doi: 10.3402/tellusb.v65i0.19251. [CrossRef] [Google Scholar]
Kong & Pang (2016) Kong Y, Pang Z. Положительный высотный градиент изотопов в осадках над горами Тянь-Шань: эффекты рециркуляции влаги и подоблачного испарения. Журнал гидрологии. 2016; 542: 222–230. doi: 10.1016/j.jhydrol.2016.09.007. [CrossRef] [Google Scholar]
Ли и др. (2012) Li X, Zhang M, Li Y, Wang SJ, Huang XY, Ma Q, Ma XN. Характеристики δ18O в осадках и переносе влаги над засушливым районом Северо-Западного Китая. Китайский журнал экологических наук. 2012;33(3):711–719. [На китайском] [PubMed] [Google Scholar]
Li & Zeng (2003) Li JP, Zeng QC. Новый индекс муссонов и географическое распределение глобальных муссонов. Достижения в области атмосферных наук. 2003;20(3):299–302. doi: 10.1007/BF02690792. [CrossRef] [Google Scholar]
Li & Zeng (2002) Li JP, Zeng QC.
Единый муссонный индекс. Письма о геофизических исследованиях. 2002;29(8):1274. doi: 10.1029/2001GL013874. [CrossRef] [Google Scholar]
Liu et al. (2014) Liu J, Song X, Yuan G, Sun X, Yang L. Стабильные изотопные составы осадков в Китае, Tellus B. Химическая и физическая метеорология. 2014;66(1):22567. doi: 10.3402/tellusb.v66.22567. [Перекрестная ссылка] [Академия Google]
Лю и др. (2015) Liu X, Rao Z, Zhang X, Huang W, Chen J, Chen F. Изменения изотопного состава кислорода в осадках в районе гор Тянь-Шань и их значение для западной циркуляции. Acta Geographica Sinica. 2015;70(1):97–109. [На китайском] [Google Scholar]
Liu, Tian & Yao (2009) Liu Z, Tian L, Yao T. Пространственное распределение δ 18 O в осадках над Китаем. Бюллетень китайской науки. 2009;54(6):804–811. [На китайском] [Google Scholar]
Лутц, Томас и Панорска (2011) Лутц А., Томас Дж. М., Панорска А. Экологический контроль значений осадков стабильных изотопов над Мали и Нигером, Западная Африка.
Экологические науки о Земле. 2011;62(8):1749–1759. doi: 10.1007/s12665-010-0655-7. [CrossRef] [Google Scholar]
Merlivat & Jouzel (1979) Merlivat L, Jouzel J. Глобальная климатическая интерпретация взаимосвязи дейтрий-кислород 18 для осадков. Журнал геофизических исследований. 1979; 84 (C8): 5029–5033. дои: 10.1029/JC084iC08p05029. [CrossRef] [Google Scholar]
Rozanski, Araguas-Araguas & Gonfiantini (1993) Rozanski K, Araguas-Araguas L, Gonfiantini R. Изотопные закономерности в современных глобальных осадках. В: Swart P, Lohmann KC, McKenzie JA, редакторы. Изменение климата в континентальных изотопных записях. Вашингтон, округ Колумбия: Американский геофизический союз; 1993. С. 1–36. [Google Scholar]
Shi & Sun (2008) Shi Y, Sun Z. Климатические характеристики переноса водяного пара и его колебания в Синьцзяне. Плато Метеорология. 2008;27(2):310–319.. [На китайском языке] [Google Scholar]
Song et al. (2007) Song X, Liu J, Sun X, Yuan G, Liu X, Wang S, Hou S.
Создание Китайской сети изотопов в осадках (CHNIP) на основе ЦЕРН. Достижения в области наук о Земле. 2007;22(7):738–747. [На китайском языке] [Google Scholar]
Sophocleous (2002) Sophocleous M. Взаимодействие между подземными и поверхностными водами: состояние науки. Журнал гидрогеологии. 2002;10(1):52–67. doi: 10.1007/s10040-001-0170-8. [Перекрестная ссылка] [Академия Google]
Сан и др. (2015) Sun C, Li W, Chen Y, Li X, Yang Y. Изотопный и гидрохимический состав стока реки Урумчи, горы Тянь-Шань, Китай. Экологические науки о Земле. 2015;74(2):1521–1537. doi: 10.1007/s12665-015-4144-x. [CrossRef] [Google Scholar]
Tian et al. (2001) Тянь Л., Массон-Делмотт В., Стивенард М., Яо Т., Жузель Дж. Тибетское нагорье, простирающееся на север во время летнего муссона, выявленное измерениями стабильных изотопов воды. Журнал геофизических исследований: Атмосфера. 2001; 106 (D22): 28 081–28 088. дои: 10.1029/2001JD6. [CrossRef] [Google Scholar]
Tian & Yao (2016) Tian LD, Yao TD.
Климатические и экологические записи с высоким разрешением из ледяных кернов Тибетского нагорья. Бюллетень китайской науки. 2016;61(9):926–937. doi: 10.1360/N972015-00779. [CrossRef] [Google Scholar]
Tian et al. (2006) Tian L, Yao T, Li Z, MacClune K, Wu G, Xu B, Li Y, Lu A, Shen Y. Недавняя тенденция к быстрому потеплению, выявленная на основе изотопных данных в ледяном керне Музтагата, восточный Памир. Журнал геофизических исследований: Атмосфера. 2006; 111(D13):D13103. дои: 10.1029/2005JD006249. [CrossRef] [Google Scholar]
Tian et al. (1997) Tian L, Yao T, Yang Z, Pu J. Четырехлетнее наблюдение δ18O в осадках на Тибетском плато. Журнал гляциологии и геокриологии. 1997; 19:32–36. [На китайском] [Google Scholar]
Wang (2014) Wang S. Гидрохимические и изотопные характеристики подземных вод в бассейне Яньци провинции Синьцзян, северо-запад Китая. Экологические науки о Земле. 2014;71(1):427–440. doi: 10.1007/s12665-013-2450-8. [Перекрестная ссылка] [Академия Google]
Ван и др.
(2016) Wang S, Zhang M, Hughes CE, Zhu X, Dong L, Ren Z, Chen F. Факторы, контролирующие состав стабильных изотопов осадков в засушливых условиях: сеть наблюдений в горах Тянь-Шаня, Центральная Азия. Tellus B: Химическая и физическая метеорология. 2016;68(1):26206. doi: 10.3402/tellusb.v68.26206. [CrossRef] [Google Scholar]
Wang et al. (2017) Ван С., Чжан М., Кроуфорд Дж., Хьюз К.Э., Ду М., Лю С. Влияние источника влаги и синоптических условий на изотопы осадков в засушливой Центральной Азии. Журнал геофизических исследований: Атмосфера. 2017;122(5):2667–2682. doi: 10.1002/2015JD024626. [Перекрестная ссылка] [Академия Google]
Ван и др. (2016) Wang SJ, Zhang MJ, Che YJ, Zhu X, Liu X. Влияние подоблачного испарения на избыток дейтерия в осадках засушливой Центральной Азии и ее метеорологический контроль. Журнал гидрометеорологии. 2016;17(7):1973–1984. doi: 10.1175/JHM-D-15-0203.1. [CrossRef] [Google Scholar]
Wang et al. (2015) Wang X, Li Z, Tayier R, Wang S. Характеристики изотопов атмосферных осадков и изотопные доказательства происхождения влаги в бассейне реки Юшугоу, горы Восточный Тянь-Шань, Китай.
Четвертичный Интернационал. 2015;380(D22):106–115. doi: 10.1016/j.quaint.2014.12.023. [Перекрестная ссылка] [Академия Google]
Яманака и др. (2007) Яманака Т., Цудзимура М., Оюнбаатар Д., Даваа Г. Изотопные вариации осадков над восточной Монголией и их влияние на круговорот воды в атмосфере. Журнал гидрологии. 2007;333(1):21–34. doi: 10.1016/j.jhydrol.2006.07.022. [CrossRef] [Google Scholar]
Yao et al. (2006) Yao T, Guo X, Thompson L, Duan K, Wang N, Pu J, Xu B, Yang X, Sun W. Запись δ 18O и изменение температуры за последние 100 лет в ледяных кернах на Тибетском плато. Наука в Китае. Серия D. 2006; 49.(1): 1–9. doi: 10.1007/s11430-004-5096-2. [CrossRef] [Google Scholar]
Yao et al. (2013) Yao T, Masson-Delmotte V, Gao J, Yu W, Yang X, Risi C, Sturm C, Werner M, Zhao H, He Y, Ren W, Tian L, Shi C, Hou S. Обзор климатический контроль δ 18 O в осадках над Тибетским плато: наблюдения и моделирование. Обзоры геофизики. 2013;51(4):525–548. doi: 10.1002/rog.
20023. [CrossRef] [Google Scholar]
Yao (2009) Yao T. Пространственное распределение δ 18 O в осадках над Китаем. Бюллетень китайской науки. 2009;54(15):2123. doi: 10.1360/csb2009-54-15-2123. [CrossRef] [Google Scholar]
Yao et al. (1999) Yao TD, Masson V, Jouzel J, Stievenard M, Weizhen S, Keqin J. Взаимосвязь между δ 18 O в осадках и приземной температурой воздуха в бассейне реки Урумчи, горы Восточный Тянь-Шань, Китай. Письма о геофизических исследованиях. 1999;26(23):3473–3476. doi: 10.1029/1999GL006061. [CrossRef] [Google Scholar]
Yao et al. (2014) Yao J, Liu Z, Yang Q, Liu Y, Li C, Hu W. Изменчивость температуры и ее возможные причины в типичных бассейнах засушливой Центральной Азии за последние 130 лет. Acta Geographica Sinica. 2014;69(3): 291–302. [На китайском языке] [Google Scholar]
Юрцевер и Гат (1981) Юрцевер Ю, Гат Младший. Атмосферные воды. В: Гат Дж. Р., Гонфиантини Р., редакторы. Гидрология стабильных изотопов: дейтерий и кислород-18 в круговороте воды.
Вена: Международная ассоциация атомной энергии; 1981. С. 103–139. [Google Scholar]
Yao et al. (2020) Yao J, Chen Y, Zhao Y, Guan X, Mao W, Yang L. Климатические и связанные с ними изменения атмосферного водного цикла над Синьцзяном, Китай. Журнал гидрологии. 2020;124823(2):124823. doi: 10.1016/j.jhydrol.2020.124823. [Перекрестная ссылка] [Академия Google]
Чжан и др. (2004) Zhang X, Liu J, Tian L, He Y, Yao T. Вариации δ 18 O в осадках вдоль путей переноса пара над Азией. Acta Geographica Sinica. 2004;59(5):699–708. [На китайском языке] [Google Scholar]
Zhang & Wang (2018) Zhang M, Wang S. Изотопы осадков в горах Тянь-Шаня как ключ к круговороту воды в засушливой Центральной Азии. Науки в холодных и засушливых регионах. 2018;10(1):27–37. doi: 10.3724/SP.J.1226.2018.00027. [CrossRef] [Академия Google]
Чжан и Ван (2016) Чжан М.Дж., Ван С.Дж. Обзор изотопных исследований осадков в Китае: основные закономерности и гидрологический процесс. Журнал географических наук.