Великая река амур: Презентация на тему: Река Амур

Содержание

Занятие «Амур – великая река»

Цель: сформировать представление о современном экологическом состоянии реки Амур, его биоразнообразии.

Задачи:

познакомить с географическими и климатическими особенностями реки Амур и показать влияние этих особенностей на уникальность Дальневосточной реки;
расширить знания о многообразии рыб амурского бассейна;
выработать умения и навыки самостоятельной работы с научной литературой;
воспитывать бережное отношение к природе родного края.

Методы:

наглядный: демонстрация слайдов, иллюстраций, плакатов, таблиц;
словесный: рассказ с элементами беседы;
практический: самостоятельная работа;
контроль: решение кроссворда.

Оборудование:

карты Дальнего Востока и Хабаровского края, атласы “ Люби и знай свой край”;
таблица “Промысловые рыбы Амура”;
слайды, иллюстрации амурских рыб, плакаты краснокнижных видов рыб;
научная литература, учебно-методические пособия, справочники.

Тип занятия: изучение нового материала.

Ход занятия

I. Организационный момент

II. Актуализация знаний

На этом этапе занятия учащиеся привлекаются к формированию темы с помощью вопросов:

Какие две горные холодные реки образуют Амур?
Как называли Дальневосточную реку древние жители нанайцы, удэгейцы?
Как ласково называют Амур местные жители сейчас?
Почему Амур считают одной из величайших рек мира?

III. Изучение нового материала

Педагог: Если взглянуть на карту Дальнего Востока, вся она изрезана петлями рек. Давно и верно подмечено, что Дальневосточный край начинается с Амура. Это одна из величайших рек мира, в масштабах планеты она входит в первую десятку рек земного шара – вместе с Амазонкой, Миссисипи, Нилом, Енисеем, Обью, Леной, Волгой… и занимает третье место на территории России. В нашей стране только Обь с Иртышем превышают длину Амура.

Чтобы подробнее познакомится с Амуром, давайте отправимся в путешествие (демонстрация карты Дальнего Востока, фото фрагмента реки Амур – Приложение 1). Нам предстоит проплыть 2824 километра. Через всю южную половину Дальнего Востока катит свои воды Амур-батюшка, начинающийся двумя истоками - Аргунью и Шилкой. Делится он на верхний Амур (до устья Зеи), средний (до впадения в Уссури) и нижний (до Амурского лимана).

В верховьях Амур – типичная горная река. Быстрая, холодная, чистая. Глядя на этот опасный поток воды, думаешь: “Теперь-то что, а каково было сплавляться на тяжелых, неповоротливых, почти неуправляемых плотах первым русским переселенцам в прошлом веке…”.

Выйдя из гор, река блуждает по широкой долине, образуя протоки, а после впадения в Уссури течет по холмистой, заболоченной местности. В пойме Амура глазам открывается безбрежное море воды среди зеленого ковра болот: мощное и широкое основное русло, многочисленные протоки самой различной длины и ширины. Таков Амур а период разлива. Вобрав в себя воды Сунгари и Амунги, быстрых Анюя, Гура, красавицы Зеи, Буреи, полноводной Уссури и многочисленных рек и речушек Амур впадает а Амурский лиман Охотского моря.

Амур – необычная река: она расположена на своеобразной климатической границе, где сошлись и совместно проживают обитатели северных и тропических вод (демонстрация слайдов или рисунков и фото – Приложение 2). Здесь можно встретить и любителей горных вод, обитателей, которые предпочитают тёплую воду, богатую водорослями и водными растениями. Как же они живут здесь эти растения и животные? Как и во всём мире экосистемами. “Экос” в переводе с латинского означает дом – место, где живут. А слово система подчеркивает: в этом доме все нужны друг другу. Экосистема реки Амур отличается исключительным многообразием. Другой столь крупной реки, со столь богатым разнообразным животным миром в нашей стране нет.

Обитатели Амура находят в нём всё необходимое для жизни. Дно амурских проток и мелких озёр устилает ил, богатый питательными веществами. Растения имеют необходимый им световой режим и температуру, пригодную для жизни. Растения, также служат пищей для рыб, моллюсков и других обитателей Амура и прячут их в своих зарослях в минуты опасности. Но самое главное, что делают растения для водных жильцов: выделяют кислород, необходимый для дыхания. Некоторые моллюски и рыбы, питаясь водорослями, очищают воду.

Кто купался в Амуре, тот знает, что дно его на разных участках может быть разным: песчаным, илистым или каменистым. Вода – мутной или чистой, а течение – быстрым или медленным, иной раз даже едва заметным. Все растения, насекомые, моллюски, разнообразные рыбы, которые живут в Амуре и его притоках, отыскивают для себя необходимые участки.

Познакомимся с ихтиофауной амура. Она оригинальна, богата, разнообразна и удивительна. Ещё совсем недавно мы с гордостью читали и слышали: в Амуре живёт 103 вида рыб, а теперь их изучено и описано на 37 больше – 140. В Амуре много эндемиков и реликтов (показ слайдов или рисунков).

Эндемик – вид, обитающий в данном месте и нигде более не встречающийся;
Реликт – вид оставшийся в неизменном виде на протяжении очень длительного исторического времени (на протяжении многих млн. лет).

В Амуре рядом с молодыми видами живут такие реликты древней тропической фауны как калуга, амурский осетр. Когда-то они были распространены по водоемам Северного полушария, но под давлением ледника погибли. Ледник и похолодание не дошли до Амура, поэтому там сохранились эти реликты.

Здесь живут и типичные обитатели шумных холодных рек, и те, кто не любит ни покоя стоячих, ни медленно текучих рек, а облюбовали умеренные во всех отношениях протоки предгорий, и приверженцы озер.

Летом и осенью в Амур заходят тихоокеанские проходные лососи — кета, сима, горбуша. Они поднимаются на сотни тысяч километров верх по течению, чтобы оставить потомство и погибнуть.

Все перемешалось в бассейне одной реки. Так типичные “южане” — белый и черный амуры, лещи, толстолобы, желтощеки, окунь ауха, косатки, сомы, прекрасно уживаются с закоренелыми “сибиряками”- тайменем, ленком, хариусом, гольцом. А зимой здесь можно выловить настоящих “полярников” — сига и налима.

IV. Практическая часть

4.1. Самостоятельная работа: “Изучение видового состава рыб амурского бассейна”.

Учащимся предлагается выполнить следующее задание: из предложенной научной литературы выделить и дать краткую характеристику:

эндемиков и краснокижных представителей реки Амур;
рыб отличающихся удивительными способностями;
типичных представителей амурской ихтиофауны;
рыб-странников.

По окончании выполнения самостоятельной работы учащиеся выступают с сообщениями:

Познакомимся с нашими эндемиками подробнее. Это КАЛУГА – “царица рыба” — называют её в народе. (Приложение 2, рисунок 1). Гигантская рыба древнего происхождения. Скелет у этой рыбы хрящевой, достигает гигантских размеров до 4-5 и даже 6 метров, весит полторы тонны. Это хищник. Из калужьего желудка можно выпотрошить с полмешка рыбы, встречаются там даже колючие касатки. Рот у рыбы такой громадный, что можно свободно просунуть голову и плечи. Взрослеют рыбы лишь на 14-21 году жизни и выметывают 1,5 миллионов мелких икринок. Могут доживать до 70-80 лет. Судьба царицы амурских рыб печальна, а все потому, что она велика, мясо её удивительно по вкусовым качествам, не говоря уже об известной черной икре, которой бывает до 15 пудов в одной особи. Неудивительно, что рыба истреблялась в огромных количествах.

И уже в первые годы XX столетия уловы Калуги упали в 2 раза. И в настоящее время её осталось очень мало. Вылов рыбы находится под строгим контролем.

Живет в Амуре красавица из красавиц китайский окунь – Ауха. (Приложение 2, рисунок 2). В народе её неправильно называют ершом, потому что в его плавниках есть крепкие и острые колючки. В Китае эту рыбу прозвали мандаринкой, так как яркая окраска этой рыбы не уступает раскраске оперения необыкновенной птицы утки- мандаринки. Живет эта рыба одиноко, стай не образует и относится к редким видам, эндемична, занесена в Красную книгу Хабаровского края. Ауха любит чистую, светлую воду и всю свою жизнь хищничает. Она превосходит даже щуку. Если щука хватает все живое или шевелящееся, даже лягушку или мышь, то аухе подавай рыбу и довольно много. Доживают окуни до 10-12 лет, достигая 60-70 см.длины.

В Амуре обитает желтощёк — редкий эндемичный вид. (Приложение 2, рисунок 3). Любит просторные, глубокие и чистые водоемы, где легко обнаружить поживу в собственной охоте. Этот хищник стремителен и вынослив. Предпочитает рыбок узкотелых: корюшку, пескарей, щучку, хотя и карасика может слопать. Рот у него большой, но беззубый, но на челюстях у желтощека есть оригинальный замок, крепкий бугорок. Этим бугорком удобно захватывать и удерживать добычу. Взрослеют рыбы к девятому году жизни, вырастают до 90 см., весят 7-8 кг. Мясо этой рыбы обладает хорошими вкусовыми качествами.

Испокон веку в Амуре обитают в Амуре два вида лещей: черный и белый и больше нигде на территории нашей родины не встречается. (Приложение 2, рисунки 4, 5), Растут они медленно, созревают долго, становятся взрослыми в 7-9лет. Лещи рыбы стадные, подвижные, ходят косяками, могут мигрировать на несколько сот километров. Зимуют скопищами. Лет 45-50 назад лещи считались промысловой рыбой Амура. Добывали их центнерами. А теперь среди сотни лещей черный всего один, да и тот не велик, занесен в Красную книгу Хабаровского края.

Своеобразна амурская ихтиофауна. Природа – хитроумный выдумщик. Не каждый поверит, что рыба может жить под землей, да еще замерзать, превращаясь в головешку, и при этом оставаться живой. Четыре названия имеет она на Дальнем Востоке. Одни зовут её чернышом, другие черной рыбой, третьи головешкой, а по — научному зовется она даллией. Есть и еще одна, в точности такая же рыба, только по цвету бурая и зовут её ротаном. (Приложение 2, рисунок 6). Живут эти рыбки везде, где есть мох и вода. Поймать её пустячное дело на любую приманку. Способность “воскреснуть из мертвых” — самая удивительная особенность этой рыбки. Если выбросить далию на 60-ти градусный мороз и оставить на несколько дней, а затем снова поместить в воду – рыба отойдет, постепенно возвращаясь к жизни.

Обитает в нашем Амуре необычная рыба змееголов (Приложение 2, рисунок 7) – житель тропических вод. Он как бы напоминает, какими удивительными контрастами богата великая река. По внешнему виду рыбу можно назвать даже красивой, если бы не уродливая змеиная голова. Кажется, что в следующее мгновение эта ужасная пасть выбросит метровый язык. Змееголовы могут подолгу оставаться без воды, благодаря чудесному приспособлению. У этой рыбы есть наджаберный орган, помогающий жабрам насыщать кровь кислородом. Это “второе дыхание” позволяет змееголову переползать по траве в ночной росе из одного водоема в другой подобно угрю. Поэтому местные жители иногда называют эту рыбу угрем. Змееголовы селятся в хорошо прогреваемых водоемах, протоках с чистым дном. Это типичный хищник, достигающий веса от 4 до 7 кг. Живучестью и неприхотливостью эта рыбы превосходит карася и сазана, и ровней ей может быть лишь ротан – головешка.

Интересны рыбы косатки! (Приложение 2, рисунок 8). Это типичные представители амурской ихтиофауны. Они рыщут по амурским просторам словно разбойницы. Взгляните на их плавники, разве это не оружие? С боков торчат две острые колючки, третья на спине. Не подступишься к этой рыбе. Если косатку вытащить из воды, рыба начнет скрипеть, разгибая при этом боковые колючки, как будто играет на скрипке. В Амуре обитает несколько видов косаток: косатка-скрипун, косатка-крошка. Длинную, темной окраски косатку прозвали плетью. Водятся эти рыбы в огромных количествах.

Богат Амур не только экзотическими рыбами, но и хорошо известными любому нашему рыбаку нашей страны. Кто не знает карася, сазана, верхогляда, щуку или сома? (Приложение 2, рисунки 9-13). Однако дальневосточный сазан отличается своеобразной чертой поведения. Он особенно дик и осторожен. Мечта рыбацкая! Рыба красивая, сильная. Очень трудно её поймать. Сазан всеяден, неприхотлив, живуч. Достигает метровой длины и веса до 20 кг., живет до 24 лет. На бескрайних просторах Сибири, Европы и Северной Америки обитает обыкновенная щука, а на юге Дальнего Востока и нигде больше – живет амурская. В противоположность обыкновенной амурская может жить в реках с быстрым течением, не боится открытого дна. И поэтому, окраска у нее серая в темных пятнышках. Это ярый хищник. Она не упустит возможность схватить не только рыбу, но и оказавшуюся в воде мышь, крысу, змею, червяка. А за птичкой у поверхности воды способна и выпрыгнуть. Острых зубов в ее пасти несколько сот. Вдоволь отъевшись, щука несколько дней не реагирует на окружающий мир и даже проплывающую мимо рыбу. Растет щука всю жизнь. Достигает 1 м длины и весит 8-10 кг.

Есть в нашем Амуре и рыбы – странники, которым не “сидится” дома. Совершают они свои путешествия из горных холодных рек в равнинные или наоборот. Для того, чтобы перезимовать в одном районе или отнереститься в другом. Это таймень, хариус, ленок, сиг, налим. (Приложение 2, рисунки 19-21). Другие большую часть жизни проводят в море, где быстро растут. Это удивительные рыбы – проходные лососи, кета, горбуша, сима. Красивые, сильные, выносливые с очень сложной до конца не изученной жизнью. Как они находят верный путь в морских просторах к устью своей реки остается загадкой?

Нерестовый ход горбуши, симы, а особенно – кеты вверх по Амуру и его и его притокам представляет собой грандиозное зрелище. Рыбы с фантастическим упорством проплывают тысячи километров, чтобы выметать икру в том месте, где сами родились и погибнуть. Тысячи птиц, сотни бурых медведей, барсуков, лисиц собираются у нерестилища, чтобы полакомится их останками. Икру лососевые откладывают в чистых неглубоких протоках и речках с мелкогалечным дном, с не очень сильным течением, с обильным поступлением родниковых и грунтовых вод. Икринки через 3-4 месяца превращаются в личинок, которые до весны потихоньку растут в гнезде (куче мелких камней), которое им устроили родители. К весне личинки превратятся в мальков – пестрянок длиною со спичку и начнётся их кочевье вниз по течению рек в сторону лимана. Достигнув моря, мальки на привольных пастбищах всего за три-четыре года вырастают в могучих отважных красавцев, которые тоже в свой день и час, ринуться в безвозвратное плавание.

V. Закрепление

Для закрепления материала предлагается решить кроссворд “Амур великий”.

Педагог: итак, мы познакомились только с некоторыми видами амурской ихтиофауны. Этой богатейшей, своеобразной и удивительной реки. Узнали реликтов и эндемиков, отличительные особенности амурских рыб: способность их приспосабливаться к суровым и бесснежным зимам, когда водоемы промерзают до дна, способность быстро восстанавливать свою численность и скорость роста, особенности биологии размножения.

Все это еще раз доказывает об уникальности нашей дальневосточной реки Амур.

Литература

Гынинова А.Б., Измоденов А,Г., Матюшкина Л.А. Азбука природы Приамурья – Хабаровск, 1994г.

Кучеренко С.П. Рыбы Амура/ С.П. Кучеренко. – 2-е изд. испр. и доп. – Хабаровск: Издательский дом “Приамурские ведомости”, 2005.

Красная книга Хабаровского края: Редкие и находящиеся под угрозой исчезновения виды растений и животных/ Министерство природных ресурсов Хабаровского края, Институт водных и экологических проблем ДВО РАН – Издательский дом “Приамурские ведомости”, 2008.

Махлин М.Д. Амурский аквариум. – Хабаровск: Кн. изд-во, 1984.

Рыболов Приамурья. – Хабаровск, Кн. изд-во, 1976.

Тайга дальневосточная. Фоторассказ о неповторимом творении природы – лесах Дальнего Востока и его обитателях Шибнев Ю.

Б., Росляков Г.Е., Дунский Ю.И., Шлотгауэр С.Д. – Хабаровск: Кн. изд-во, 1986.

Тагирова В.Т., Данюкова Н.А. Региональная зоология: Учебно-методическое пособие: в 2 ч. – Комсомольск-на-Амуре: Изд-во Комсом. н/А гос. Пед. Ун-та, 2004.

Река Амур-великая река

22 марта – день водных ресурсов.

Река Амур – Великая река!

Длина:	2824 км
Площадь бассейна:	1 855 000 км²

Река Река Амур — река на Дальнем Востоке в Восточной Азии. Протекает по территории России и границе России и Китая.

Географическое положение

Бассейн реки Амур расположен в умеренных широтах Восточной Азии. В пределах бассейна Амура представлены четыре физико-географические зоны: лесная (с подзонами хвойно-широколиственных лесов, средней и южной тайги), лесостепная, степная и полупустынная (с северной подзоной полупустынь и подзоной сухих степей). Количество годовых осадков колеблется от 250—300 миллиметров в наиболее аридной юго-западной части бассейна истоков Амура и до 750 миллиметров в юго-восточной части хребта Сихоте-Алинь.

Амур образуется слиянием рек Шилка и Аргунь (за начало реки принято считать восточную оконечность острова Безумный). В научно-популярной прессе присутствует также мнение, согласно которому истоком реки можно принять безымянный ручей, впадающий в реку Онон, который, сливаясь с рекой Ингода, образует реку Шилка, которая, сливаясь с рекой Аргунь, и образует собственно Амур. Длина реки — 2824 километров от места слияния рек Шилка и Аргунь до его впадения в Амурский лиман. Относительно принадлежности Амурского лимана к Сахалинскому заливу и, следовательно, Охотскому морю, либо к Татарскому проливу и, соответственно, к Японскому морю, мнения различных авторов расходятся (БСЭ относит Амурский лиман к Татарскому проливу и Японскому морю). БСЭ указывает, что устьем Амура принято считать створ мысов Озерпах и Пронге на выходе Амура в Амурский лиман. В системе Онон — Шилка — Амур длина Амура составляет 4279 километров. От истока Хайлар — Аргуни и до устья — 4049 километров. От истока реки Керулен, через Аргунь и до устья 5052 км. Бассейн реки Амур расположен в пределах трёх государств — России (995 тысяч км², около 54 % территории), также Китая (44,2 %) и Монголии (1,8 %). Российский сектор бассейна реки, в свою очередь может быть разделён на две неравные части — сибирскую, к которой относятся соответствующие участки бассейнов рек Шилка и Аргунь, и дальневосточную, в пределах которой расположена по существу вся долина Амура — левобережье верхнего и среднего Амура и весь нижний Амур, с соответствующими этим участкам бассейнами притоков.

Гидрология реки

По площади бассейна (1855 тысяч км²) Амур занимает четвёртое место среди рек России (после Енисея, Оби и Лены) и десятое место среди рек мира. Средний расход воды в районе Комсомольска-на-Амуре 9819 м³/с, в районе устья — 11 400 м³/с. По особенностям долины река разделяется на три основных участка: верхний Амур (до устья реки Зея; 883 километров), скорость течения 5,3 км/ч, средний Амур (от устья реки Зея до устья реки Уссури включительно; 975 километров), скорость течения 5,5 км/ч и нижний Амур (от устья реки Уссури до Николаевска-на-Амуре; 966 километров), скорость течения 4,2 км/ч. Важнейшая особенность гидрологического режима Амура — значительные колебания уровня воды, обусловленные почти исключительно летне-осенними муссоными дождями, которые составляют до 75 % годового стока. Колебания уровня в русле реки относительно межени составляют от 10-15 метров в верхнем и среднем и до 6-8 на нижнем Амуре. При этом во время наиболее сильных ливней разливы на среднем и нижнем Амуре могут достигать 10-25 километров и держаться до 70 дней. После строительства гидроузлов на основных притоках Зея, Бурея и Сунгари, летне–осенние паводки на реке менее выражены и в нижнем течении реки изменения уровня составляют 3-4 м.

Фауна

Разнообразен животный и растительный мир амурского бассейна. Здесь произрастает более 5000 видов сосудистых растений, обитает около 400 видов птиц, более 70 видов млекопитающих, в том числе амурский тигр. В бассейне великой реки обитает свыше 130 видов пресноводных рыб. Именно здесь все еще встречается крупнейший осетр мира, эндемик Амура, калуга, вес которой может превышать тонну.

Амур — река на Дальнем Востоке в Восточной Азии. Протекает по территории России и границе России и Китая.

Географическое положение

Гидрология реки

Фауна

Новая страница 6

СКАЗАНИЕ О ВЕЛИКОЙ РЕКЕ АМУРЕ, КОТОРАЯ РАЗГРАНИЛА

РУССКОЕ СЕЛЕНИЕ С КИТАЙЦЫ

(из рукописнаго сборника XVII века, принадлежавшаго Г. И. Спасскому)

Оная великая и преименитая река Амур. Хотя у древних земнописателей нигде о ней слыху не отозвалося и в описании не обреталось; но мы ее зычно яснению напишем пространно, за величество ея; понеже она величиною, не токмо паче всех Сибирских рек, но вяще всех на свете обретающихся. Начинаем вершину ея с тех мест, идеже в нее пала великая река Шингал. Оттуда вниз оной реки Амура ведомыя и дальния суть реки описуем. Первыя реки Онон, да Ингода текут от хребта, до котораго ехать сухим путем от Селенгинскаго острога 2 недели 3 дни; из того хребта течет река Селенга, в которую пала река Чикой, а обе пришли в Амур же. Оныя реки Онон и Ингода окружают многия степныя места, и Онон на правой стороне, и по ней кочуют многие Мунгальские народы с тайшами; а Ингода река большая и судовая, и окружает налево степныя ж места, и по ней кочуют Мунгальские ж народы. И по той реке Ингоде в прошлых годех приплыл досчаниками Афанасий Пашков и построил острог Нерчинской; а приехал чрез Байкал и Селенгою рекою и, оставив Селенгу, плыл рекою Хилком до Иргенскаго острога 4 недели, и в Иргенском, оставив суды, озерами и волоками до Ингоды реки 1 день, и на той же Ингоде сделал новые большие досчаники, и плыл вниз по Ингоде и по Хилку до усть Нерчи реки 3 сутки, и тут построил Нерчинской острог меж рек Нерчи и Шилки.

А вышеименованныя реки Онон и Ингода пришли из степных окружений чрез камень и лесныя места, хребтами близ Нерчинска 2 дни, и тут Онон впадает в Ингоду, и в том месте те обе реки потеряют имена своя, и именуются однем именем – река Шилка. Другая вершина великия реки Амура есть река Аргуня, течет из великаго озера Далая чрез хребты и камени степные и впадает в Шилку реку. От Нерчинска вниз пловучи 4 сутки, где сошлися реки Шилка да Аргуня, и те обе реки потеряют имена свои и назвася Амуром. От того места и до самаго моря и от усть Аргуни вниз по Амуру до Албазинскаго острога плыть день. А от Албазинскаго острога вниз же по Амуру на правой стороне первая река Камара течет с Хребта с Богдойской стороны, и по ней живут Богдойские Дауры, и на той реке Камаре построен острог Камарской, который в прошлых годех сожгли иноземцы. Вторая река на левой стороне — Азия, течет с Ленскаго хребта, и на устье реки живут Дауры, а вверх той реки живут Тонгусы, Петрушка оленной с родом своих, с котораго Албазинскаго острога казаки ясак имали; и Китайские Наунские воеводы на него же Петрушку жалобу творили, потому что по Азие-реке живут Никанские подданные люди. И по той реке и по Шингалу винограду родится много; и от Албазинскаго острога мимо устья Камары-реки до устья Азии-реки, вниз по Амуру, плыть неделю. Третья река Быстрая, вниз по Амуру на левой стороне течет с Ленскаго ж хребта; и на устье живут Джючера, пашенные Китайские люди; а в вершине ея живут оленные Тонгусы, никому ясаку не платят; по ней лесу много. Четвертая река большая Шингал, вниз по Амуру на правой стороне: от того места, что в Амур пойдет, именуют однем именем до устья Амура-реки – Шангар или Шонгия. А в Шингал пала река Наун, по которой есть многия Китайския села, и Даурские люди всякой хлеб сеют; а в Наун-реку пала река Ял, по которой живут Таргачинские и Китайские люди, и по той реке идет дорога из Нерчинска к Науну; в ту же реку Наун пала река Карга, и сказывают, что по той реке есть город Китайской, и в нем живут многия тысячи людей, для обережи от Русских людей. А от устья Шингала до того города ходу 2 недели; а из того города до Китайскаго царства ездят скорым ходом 10 дней; а от Албазинскаго острога до усть Шингала вниз по Амуру-реке ходу 2 недели. И в прошлых годех на усть Шингала-реки был водяной бой у Китайцев с Русскими Даурскими Албазинскими казаками, потому что у Китайцев были суда большия 50 досчаников и бусы и на них были пушки, опричь мелких судов; а казачьих было 12 досчаников, а на них людей 209 человек, и один досчаник ушел, а последние досчаники и люди 400 человек побиты. А та река Шингал великая, течет с Даурской стороны; а по ней живут Китайские пашенные люди множество, и винограду у иных лесов довольно. Пятая река Ушар, на правой стороне Амура-реки, течет с того же Наунскаго хребта; а на усть ея живут Джючера, пашенные Китайские люди; а по вершине кто живут, того неведомо, потому еще Русские люди не проведали. Только оные пашенные люди сказывают про ту реку большим Амуром, и будет-де против вышеописаннаго Амура величиною втрое, и пала-де та река в море особным устьем своим, и сказывают, что по ней живут иноземцы Куяры, и делают кумачи, камки, бархаты и иныя всякия парчи, узорочные ковры и занавески. А от усть Шингала-реки до усть Ушара-реки вниз по Амуру-реке плыть 2 недели. Шестая река Хамун, вниз по Амуру на левой стороне, и от усть реки Ушара до усть реки Хамуна плыть неделя, а течет из черных мест – из лесов; с устья той реки до моря, до Гилянския земли и до устья Амурскаго плыть 2 недели, и подле того моря земля Гилянская.

А в той Гилянской земле впали реки в море: Лама, Охота, Тавуй, Тодуй, Пенжин, Камчатка, а против той Камчатки столб каменной высок гораздо, река Чулдан, Анадырь. А Амурским морем в Китайское царство проходу пределан путь каменем, будто стеною и объехать нельзя, льды не пропускают; а есть проход в Китайское государство с другую сторону. А на вышеписанных реках Русские люди бывают и промышляют рыбью кость. А река Анадырь течет из камени; а тот камень возмется от Байкальской пучины и до моря, и в моря прошел далеко такожде стеною, а конца никто не знает, объехать нельзя, потому что льды не пропускают. А чрез тот камень поперег ходу пешему день, и с него оба моря по обе стороны видят с верху. От того камени до реки Колымы бегают парусами на кочах однем летом; а как льды не пропустят, и в то время ходят года по два, по три и больши. А вверху той Анадыри-реки чрез тот камень есть волок на Блудную-реку: Блудная пала в Колыму-реку, и те места — край и конец Сибирской земли.

Вышеименитая великая река Амур, гористая и лесистая, и в окиан впала однем своим устьем, и против того устья есть остров великой; а живут на том острове многие иноземцы Гиляцкие народы. Юрты у них деревянныя рубленыя, а носят платья собольи и лисьи, и звериные кожаны, и ездят на собаках, нартами зимою, а летом по водам в лодках, и держат в улусах собак по 500 и по 1000; питаются всяким зверем и рыбою; и медведем кормят в улусах для работы мирно. По правую сторону, по морю как идти, по воде в губах ростет великой камыш, и в лодках ездить тем камышом нельзя для того, что тот камыш великой, густой и толстой. И на устье Амурском живут многие иноземцы Гиляки, и сказывают те Гиляки, что из устья Амурскаго, вышед на море, в левую сторону идти подле земли к Ламе-реке, и ту обретаются леса многие и великие, горы высокия. От той реки пошел нос великой каменной в море далеко, иже называют Святой нос, а почему неизвестно. К Амурскому устью ездить кочами нельзя, потому что к тому носу присох Утаень великий, и кочи разбивает. Всякаго зверя в том месте морскаго, китов и моржей, разбивает много; а лесов на том мысу никаких нет, только иноземцов Гиляков сыроядцов в том месте держится много гораздо.

Днесь, на устье, при море, в прошлых годех, тому будет лет 38, казаки Даурские камышники зимовали многажды и сказывали, что море около берегу мерзнет, и снега бывают великие, больши печатной сажени, и стоит зима до Маиа месяца и до Николина дни; а вдаль море не мерзнет. А как река Амур и берега морские весною опушаются, и тогда плавать на море мочно; а от устья Лены-реки и до устья Амура-реки морем плавать нельзя для того, что по морю ходят льды великие, да и вышеименованную каменную гору, которая идет от Байкала и до моря далеко, обходить нельзя же, льдами разбивает, как ветр бывает и льды, и краями великими зашатаются; и пустится по морю шум и вал великой, что никоими мерами невозможно друг от друга голосу слышать. Только от устья Амурскаго на левой стороне по морю до иных рек ездить мочно. А усть реки Амура на правой стороне еще Русские люди не проведали, только Гиляки, которые там живут, сказывают, что они по морю ездят подле берег, потому что у них суды небольшия, поднимает человек 20 для рыбнаго промыслу и пристают, обыскав высокой берег, на земли, и есть де там вырос великой густой камыш и толстой, и тем камышом вдаль на чистое море никоими меры пройти невозможно, потому они и не могут сказать, что есть ли какое против их государство близко. Только они ведают, что на море островы далеко от тамошних мест великие есть, и селение стройное, людей множество; а слышно-де им от мореходцов, которые мимо их из моря бегают в реку Амур и ходят в новое царство Каргалть, что-де на оных великих островах старинное Китайское государство, и от устья Амурскаго неподалеку будет, если на меру, верст с полтораста, и суды де у них великия не имеются. Да они же сказали, что в мимошедших годех Голанцы и иных земель Немцы тем морем на кораблях ходили в Китайское царство, и сказывали, что от устья Амурскаго морем ходить мочно, только беречись, каменья много, и обегать то каменье продолжительно; а всего лучше и способнее выехати с моря в устье Амурско и в верх по Амуру-де до реки Пенжина, и тою рекою придешь к Калган под стену и на средину царства.

Страницы

Предыдущая На главную Следующая

ОБЗОР КНИГИ: РЕКА АМУР

Амур во времена COVID-19

Известно, что в устных экзаменах на степень бакалавра французские студенты обходят открытый вопрос C’est quoi l’amour? (Что такое любовь?), ловко заливая экзаменаторов потоком географических мелочей: L’Amour est un long fleuve спокойный де Сибери (Амур — длинная спокойная река в Сибири…) Без сомнения, депортируя любовь в Сибирь получил один или два высших балла за то, что думал на ходу. Но нет сомнения и в том, что в более поздние годы тех, кто пытался следовать за ними, отправляли поразмыслить над принципом Эрнста Юнгера, что никогда не следует прибегать к поверхностной игре слов с именами (Вы всегда можете быть уверены, что они использовались раньше, в школьная площадка.) Туше !

Но это не путь Thubron. Начав свой отчет о своих путешествиях, Река Амур: между Россией и Китаем , от истока реки в Монголии, мы обязательно и с интересом скоро узнаем подробности о сибирской реке, о том, где она берет начало и где она впадает. и природных и исторических событий, встречающихся на этом пути. Но Туброн никогда не разбавляет свои чернила, и, несмотря на всю длину и ширину, странствование по реке, которое он передает читателю, никогда не заболачивается. Туброн путешествует налегке, и он не увязает в написании мелочей.

В первой главе «Источник» Туброн дает нам некоторые ориентиры, рассказывая нам, что Амур «истощает бассейн, вдвое превышающий размер Пакистана, и более двухсот притоков, некоторые из которых огромны, впадают в его поток в весна. На протяжении более тысячи миль она образует границу между Россией и Китаем: линия разлома, окутанная старым недоверием». Предоставив нам этот путеводитель, он стремительно продвигается вперед. Он привлекает наше внимание умелыми зарисовками мест и людей, цветов и дикой природы. Местность, по которой писатель и его группа проводников и всадников барахтаются в поисках первоисточника, в буквальном смысле представляет собой болото. Парадоксально, но болота, из которых берет начало великая река, также рождают самую сильную главу книги. Читатель увлекается течением извилистого повествования и рано учится доверять умелым рукам рассказчика. Мы едем с ним вперед на его старом (но надежном) монгольском пони (Белом). Мы сочувствуем его неудачам в пути. Благодаря ловким прикосновениям мы участвуем в кропотливом продвижении его отряда через болота. И пока вы держите в руках увесистый фолиант, до последней страницы которого еще далеко, где-то далеко на востоке, на берегу Тихого океана (если бы не Туброн, не было бы и книги), вы читаете на затаив дыхание для его безопасного выхода из трясины.

В этой первой главе также очевидна сдержанность автора (еще один парадокс). Если мы рано узнаем, что это человек, достигший 80-летнего возраста, нам часто остается только догадываться об усталости, связанной с возрастом. Когда он действительно упоминает о своем возрасте, он делает это с некоторым удивлением, поскольку проблески его физической слабости открываются ему в том, как его товарищи относятся к нему. Но если Колин Туброн стар, на него тоже можно положиться. Он всегда старателен в описании встречных на пути людей, всегда сочувствует. Обнаружив, что его проводник, Батмонх («темнокожий и красивый, с большими плавающими глазами»), имеет отца-конголезца, он вслух размышляет о том, что Батмонх, должно быть, испытал некоторое предубеждение, но последний возражает, что если он страдал, то не за это. его цвет, но «для неизвестности его семьи» (что одновременно и остро, и смешно, когда вы перечитываете фразу … Но Туброн не очень заботится о юморе, и это, несомненно, невольно.) Он дает нам увидеть Бэтмонха, который свободно говорит английский (его «улыбка возвращается с чем-то вроде мягкого извинения»), но также, убедительно, монгольские всадники, которые этого не делают («Они оба родились в Год Лошади — хотя говорят, что это ничего не значит», и у них есть слышал «о британском принце, женившемся на американке смешанной расы». ) Когда Туброна тащит по болоту его лошадь из-за того, что дешевая теннисная туфля соскользнула с его стремени, он отказывается останавливаться на этом инциденте. Он предпочитает задерживаться на таких сценах, как та, на которую он обратил внимание в танцующем пламени костра, изображая своих попутчиков с чувством товарищества, а не исследуя свою пульсирующую лодыжку. Его сдержанность служит бальзамом и позволяет ему тренировать свои взгляды на мире: мерцание в лагерном свете, солнечный луч на воде; это все, что нужно. Личная скромность позволяет писателю отойти в тень и поставить в центр людей, с которыми он сталкивается. «Вы не ласкаете им головы», — несентиментально говорит Туброн о монгольских пони (позже всадники скажут ему, что лошадей «хорошо есть, когда они состарятся»).0005

Но писатель действительно проявляет себя, описывая падение земли, ее флору и фауну. Здесь Туброн раскрывает себя с максимальной точностью, без особых усилий складывая цветы и бабочек на страницу. В Амуре Туброна нет изобилия цветов; скорее, есть «астры, сладкая вика, горечавки, пурпурный и красный клевер». Луга «кишат осами и мухами, а крошечные мраморные бабочки порхают над ними». Тем не менее, это недостаточно конкретно, и Туброн продолжает называть их одну за другой: «Есть «красные адмиралы и накрашенные дамы». Есть «быстро летающие черепахи» и «трясогузки (…) визжащие у реки». Мне самому, к сожалению, не хватает знаний о чешуекрылых – chasse subtile слишком тонкий для меня. Животные размером меньше кролика не привлекают моего внимания надолго, но я разделяю восторг Туброна от наименования мира — настоящее путешествие — это в значительной степени радость, вызванная вызыванием присутствия, и Туброн сохранил чувство детского удивления. (И да, хотя птица есть птица есть птица… Я понимаю, что трясогузка не бабочка, — но я уж точно не знал, что трясогузки «завизжали». Опять эта безошибочная точность, поэзия точного описания — на Началом было Слово.) Когда Туброн продолжает говорить, что там, где «много других [бабочек] я не знал», одна половина подозревает, что это признание является вежливостью с его стороны, вежливостью, которая хорошо сочетается с его словарным запасом, который, если recherché время от времени, никогда непонятно. (Кто на земле все еще использует слово хойдениш ? Мальчишеский 80-летний мужчина с натянутой верхней губой, бродящий по Амуру, вот кто.) Туброн преуспевает в том, чтобы заново очаровывать мир своими точеными предложениями и тщательным словарным запасом. Позже в своих путешествиях он встречает «медленно улыбающихся» женщин, и когда миссионер играет ему на варгане, это звучит так, как будто «толпа крошечных людей плакала, чтобы покинуть ее рот». Но выбрав путь гравитации, от родственных болот Монголии, отсюда все вниз по течению Амура.

Туброн предпочитает путешествовать от источника к амбушюру, а не от устья к источнику, как это делалось почти на протяжении всей истории. Возможно, это решение просто вытекает из того факта, что все источники нанесены на карту: нам больше не нужна латинская фраза caput Nili quaerere (искать истоки или источники Нила) — поговорка, когда-то используется метафорически для обозначения невозможного усилия.) Но, как однажды сказал Честертон, «только живое существо может плыть против течения», добавив, наоборот, что «мертвое существо следует за течением». Это оставляет меньшего писателя-путешественника в загадке. Что описать в полностью зафрахтованном мире? Но Туброн, который, несомненно, отшатнется, если его назовут писателем-путешественником (так же, как Гюстав Флобер был писателем-путешественником, когда в своей переписке рассказывал о своем путешествии по Нилу в Египте), не из тех, кто путешествует по Амазонке в ванне. (как и все остальное было сделано ранее). Он слишком очарован словом и миром для такой глупости, слишком противоречивым и, без сомнения, слишком анадромным (анадромная рыба — это «вид, который плывет против течения, вверх по течению, такой как лосось»).0005

В то время как читатели, без сомнения, будут сильно увлечены скудной красотой прозы и обнаружат, что болеет за мудрого и древнего рассказчика в его водных муках, один элемент, который никогда не встречается в тысячах километров от болотистого истока до устья Тихого океана, целеустремленность. Здесь нет захватывающего квеста, нет давно утерянной родственной связи, расшифрованной в устаревших фамильных бумагах, нет загадочного сувенира, привезенного дальним родственником, возбудившего любопытство рассказчика и послужившего предлогом для его поездки (а главное, его книги). ). Это освежает, поскольку нет ничего хуже надуманных мотивов, которые писатели извлекают из нескольких пыльных томов, найденных в шкафу их тети, чтобы придать смысл своим бесполезным блужданиям. С другой стороны, и это на самом деле не спойлер, все равно становится чем-то вроде неожиданности, когда последняя капля чернил достигает устья реки, и мы обнаруживаем, что с самого начала никогда не было цели. Есть несколько тем, которые можно уловить между линиями различных притоков, образующих основной ствол книги. Есть возраст. Есть метко придуманные жизни знаменитых и немытых масс, стремившихся сделать Амур своим «Дальним Западом». Туброн, как всегда, проницателен в использовании исторических материалов. Есть неизвестные мне японские лагеря ГУЛАГа, антикитайские погромы и (напрасная) казачья слава. Туброн едва ли когда-нибудь оступится, когда прикоснется к этим пропитанным кровью страницам истории. Можно придраться к тому, что Туброн чувствует себя обязанным пренебрежительно относиться к опасениям дальневосточных россиян «желтой опасности». Расовые предубеждения или нет, но опасность китайской гегемонии в регионе с геополитической точки зрения достаточно реальна (точно так же китайцы не очень заботятся о своих соседях, называя их волосатыми). Но Туброн в основном рассказывает все как есть. Он сторонится политики, и, кроме Владимира Путина, единственный современный политик, имя которого проверяется, — это Дональд Трамп (одна из немногих подробностей, которая дает читателю намек на то, когда происходит действие книги). Проницательно отвечая на вопрос о Сталине, Туброн парирует: «Я ненавижу его за то, что он сделал с Россией».

Действительно, наблюдая за Амуром, Туброн хотел заставить нас поверить, что он забыл о мире — на его Амуре не было никаких препятствий во время COVID-19, который, безусловно, должен был сильно повлиять на его поездки. Когда он прерывает свое путешествие из-за зимы, пробел устраняется в одном предложении, и мы переходим от осени к весне, от первого снега к последнему льду, в одном абзаце. Пока снег оседает на сибирских равнинах, это чистая страница, и Туброн уходит глубже в свою внутреннюю цитадель, как всегда стойкий.

Если у меня есть отдаленная память о чтении Среди русских очень давно и еще более старая память о том, что я читал На холмах Адониса (Оба очень, очень хороши, я это хорошо помню), я ничего не знаю о самом Колине Туброне. И, не выполнив поиска по его имени и не прочитав ничего о его личности (кроме его странички в Википедии, характерно лаконичной), я, то есть средний читатель, за которого я здесь выступаю, остаюсь в замешательстве. темно о личности рассказчика.

Нам остается аллюзивная память автора о прошлом месте: его воспоминания о том, что он был в определенных местах двадцать, сорок (!) лет назад. Но помимо этих далеких и промежуточных линий мысли о том, чтобы стать старше, и немного скудных воспоминаний, очень мало желаний и мыслей Колина Туброна прорывается на этих мерцающих страницах, на которых он так ловко запечатлевает размышления об истории и жизни жили на берегах могучей реки. Туброн не станет дважды купаться в одной и той же реке. Должны ли мы тогда заключить, что это искусство ради искусства — путевые заметки ради любви?

Мы узнаем больше о Батмонхе, его монголо-конголезском проводнике в темном сердце Азии, чем о самом Туброне, так что нам остается нащупывать что-то от автора, за что можно было бы ухватиться. Борхес приходит на ум, когда ищет Туброна в его собственной книге: «Человек намеревается нарисовать мир. С годами он заселяет пространство изображениями провинций, королевств, гор, заливов, кораблей, островов, рыб, комнат, инструментов, звезд, лошадей и людей. Незадолго до смерти он обнаруживает, что терпеливый лабиринт линий повторяет очертания его собственного лица». И так с Туброном: Что ты держишь в руках, Амур, c’est lui.

Такое отношение вызывает восхищение в наш век знаменитостей, когда ежедневная икота становится темой прометеевских TikTok (о, сколько обновлений в Instagram могла дать эта распухшая лодыжка!) что-то неискреннее.

В поисках подсказок читатель иногда чувствует, что то, что он держит в руках, является чем-то вроде nouveau roman путевых заметок: персонаж не требуется, и единственный сюжет — река, движимая гравитацией. Когда мы получаем представление о писателе, мы всматриваемся между строк, как сквозь решетку, и вы читаете 9. 0003 Река Амур почти так же, как вы читали бы Роб-Грийе Жалюзи . В конечном счете, мне кажется, нужно быть благодарным за это высокомерие: содрогаешься от боли при мысли о том, что многие писатели (блогеры, видеоблогеры) сделали бы из своей близкой смерти в монгольском болоте. У Колина Туброна нет аккаунтов в социальных сетях — он не того поколения, но ему также не хватает необходимого amour-propre (Почему-то я не думаю, что Колин Туброн из Сандерленда в Твиттере — это он: шесть подписчиков — слоган: « Все вокруг Good Egg!!»)

Меня давно интересует Сибирь. Для меня это удовлетворяет потребность, которую мы все испытываем в этом особом месте, которое мы хотели бы сохранить в качестве отдаленного пункта назначения для какого-то будущего далекого пункта назначения, которого мы, вероятно, никогда не достигнем (Потала-Потала в Лхасе, архипелаг Хуана Фернандеса или, возможно, Париж). , штат Техас; направления варьируются в зависимости от личности.) Это означает, что я прочитал несколько книг об этом регионе, а также в последние годы просмотрел несколько видеороликов на YouTube, снятых некоторыми из наших влогеров-путешественников. Эти видеоролики, составленные из кадров смартфонов, снятых с конца телескопической дубинки, могут набрать сотни тысяч, если не миллионы просмотров. В то время как я наслаждаюсь окном в мир, предоставленным этими видео (они тоже искусны, по-своему), паутиной слов Туброна, его эрудированным и скромным описанием реальности, временем, потраченным на путешествие, изложение слов на бумаге , требует монументальных усилий (у него практические знания китайского и русского языков, что само по себе является подвигом). Река Амур — дело любви, дело всей жизни.

Я жил в Париже во время этого второго долгого лета недовольства COVID-19. Покинутые китайскими и американскими туристами улицы временами были устрашающе тихими. Подземные стены метро тоже были пусты, а обычной рекламы easyJet и Ryanair (поездки на выходные в Дубровник, мальчишники в Латвии) нигде не было видно. Вместо них были призывы к кампаниям по социальному дистанцированию и вакцинации: расстояние — это забота, свобода — ограничение свободы. В потемкинской деревне за ночь поставили новые декорации, и мне вспомнился старый советский анекдот: когда американец говорит русскому, что у них есть свобода слова в США, русский отвечает, что у них тоже есть эта свобода, но только у них. позвольте правду. За исключением того, что теперь шутка была над нами. Когда я пошел навестить старого знакомого-издателя Анри Дужье, энергичного основателя Editions Autrement (85 лет), я не удивился, когда он сказал мне, что рынок книг о путешествиях рухнул. Возможно, в ретроспективе золотой век путешественников совпал с сочетанием послевоенного экономического расцвета и послесвечения грамотного довоенного поколения. Эпоха теперь, кажется, движется в неопределенном направлении, и если влогеры-путешественники еще какое-то время останутся в центре внимания, Река Амур вполне может быть закладкой эпохи (Генри Дужье добавил: «Крупные нападающие справятся, новички не очень» — то есть Колин Тубронс, Билл Брайсонс продолжат продажи.) Если вы настаивайте на том, чтобы сами спуститься по трубам — мы все-таки вступили в New Screen Deal — «посетите» канал Лысого и Банкрота на YouTube (набеги дерзкого англичанина по Восточной Европе) и Yeah Russia (суровый русский реализм во Владивостоке, из двадцать с чем-то).

Колин Туброн, хотя и не прочь описать свои физические недуги (правды ради) и даже мимоходом описать посещение какого-то 9Туалет 0003 а-ля Turque («турецкий» дизайн проблематичен для его вывихнутой лодыжки), ошибается в противоположном направлении. Эта застенчивость, безусловно, привлекательна. Так что я признаюсь, что меня очень захватило сочинение Туброна, оно мне настолько понравилось, что моя главная оговорка состоит в том, что его просто не хватило. «Анекдот! Анекдот!» Иногда мне хотелось кричать вместе с одним из шумных гостей на ужине, который посещает Туброн. В милой фразе автор, покинутый и обиженный, сумевший перекинуться несколькими словами с женой по одолженному спутниковому телефону, намекает на розы, которые сейчас вовсю цветут в их английском саду – но это так близко, как мы доберется до замка англичанина. Эти любовно составленные предложения — одна из радостей путешествия по Амуру с Колином Туброном. «Была какая-то грусть с китаянкой», — говорит ему один из его собеседников, в то время как французский пассажир речного парохода в приступе возмущения выбрасывает «свою засахаренную капусту из окна корабля вместе с тарелкой и всем остальным». А год «пролегает как окоп между подростком и любым будущим».

Но весьма показательно то, что, хотя автор не умалчивает о посещении туалета, он ни разу не упоминает о письме (даже о ведении записей). Можно быть благодарным за это в нашу эпоху пупка, но скорее складывается впечатление, проявляемое его умением писать о болотах, что Туброн принадлежит к редкой породе: писатель, который мог вникать во все виды болота и не утонуть в трясине (Может быть, стоит прочитать его романы?) Туброн, в конце концов, убедительно пишет о бабочках и насекомых, что, как и половой акт, является темой, которую большинству писателей никогда не следует касаться (Неудивительно, что один из ложные заметки, которые, как я думал, встречались в Река Амур — это когда Туброн описывает некоторых сибирских женщин как «занимающихся сексом с медведями». Конечно, для этих шаманских спариваний подошло бы менее клиническое слово?) Но осторожность Туброна сослужила ему хорошую службу, и он редко, если вообще когда-либо, поворачивает фальшивое слово. Один из законов путевых заметок должен заключаться в том, чтобы никогда не бубнить о насекомых, за исключением случаев, когда вас зовут Эрнст Юнгер или Николя Бувье, но сам Колин Туброн с честью проходит «тест бабочки».

А еще есть интригующие (и частые) обращения к Богу в виде посещения церкви и бесед с миссионерами и прихожанами. Но и здесь нам остается гадать о мотивах автора (когда кто-то предлагает помолиться за него, Туброн глубоко смущается, но то ли за неверие, то ли за британские хорошие манеры, неизвестно). вторжения — это просто необходимый социологический справочный материал в такой стране, как Россия. Жизнь длинная флёве транквиль лишено смысла, или всё это имеет смысл в самом конце? Я не знаю, что думает Колин Туброн, а он слишком вежлив, чтобы сказать мне.

В своей последней главе «Обещание» на берегу Тихого океана Туброн еще раз мастерски переплетает историю и людей с их окружением («Лес предлагает внутреннее волнение и парадоксальный покой», — пишет он, описывая Александра , его проводник в этих краях. ) Он снова обращается к названию царства животных, на этот раз рыб (включая анадромного лосося). Есть арктический голец, гигантский таймень (также разновидность лосося), стеклянная рыба-мандаринка, желтощекий карп и монгольская красная рыба… Если вы иногда удивляетесь, не позволила ли ловкость Туброна ему уклониться от вопрос, на который мы все должны ответить в конце реки ( «C’est quoi l’amour?» ) и если временами проскальзывает староитонское великолепие в отбрасывании каверзных вопросов, то любовь автора к Амуру, этому Амуру во времена Ковида, и самой жизни во всех ее вариациях обманывает на каждой странице. Туброн умело вел нас вниз по трудной реке с широко открытыми глазами и щедрым сердцем в придачу (редкое сочетание). Еще реже удается изложить все это на бумаге.

Сомневаюсь, что я когда-нибудь сам доберусь до Амура, но я должен поблагодарить Туброна за то, что он позволил этому читателю остаться на какое-то время «в одиночестве на праздное время в чужом доме», как метко пишет Туброн, когда его терпят. на ночь в пустом пансионе — вот готовое определение путешественника по чужим землям (а также для читателя честного путеводителя). Перефразируя Анри Мишо, написавшего о том, как он погрузился в чтение книги в своем одноименном рассказе о путешествии в Эквадор: я больше не был в Париже, а погрузился в великий сибирский водный путь. В своем прекрасном стремлении к реке Колин Туброн всегда так застенчиво позволял своим читателям погрузиться в Амур с любовью.

Река Амур
Колин Туброн
304 страницы, Chatto & Windus

Об Ив-Мари Незнакомец

Ив-Мари Незнакомец Ив-Мари является автором книги «Галоп в Эфиопии» (также доступна на французском языке как Un Galop en Éthiopie) и Эфиопии глазами писателей. Прожив пятнадцать лет в Эфиопии, теперь он снова живет во Франции. Вы можете послушать подкаст его книги «Абиссинское слоговое письмо» в Apple Podcasts и Spotify.

Amur River Colin Thubron TravelOuge

A Mighty River с множеством названий: Приключения на Amur

Журнал: 11 сентября 2021 г.

Журнал
Выпуск: 11 сентября 2021
ATHREST от книг
. Даже сломанные ребра и сломанная малоберцовая кость не останавливают восьмидесятилетнего Колина Туброна от следования по обширному водному пути, граничащему с Россией и Китаем
Из номера журнала
:
11 сентября 2021 г.
Река Хэйлунцзян (или Амур) частично замерзла в Бэйцзи в Мохэ, северный Китай. [Alamy]
Настройки текста
КомментарииПоделиться
Река Амур: Между Россией и Китаем
Колин Туброн
Chatto & Windus, стр. 294, 20 фунтов стерлингов
на кого ты веришь. Опытный писатель-путешественник и писатель Колин Туброн считает, что это 2826 миль. На этих страницах он совершает дугообразное путешествие от истока до устья: от Монголии до Тихого океана через Россию и Китай.
Автор путешествует на лошадях, автобусах, понтонных плотах, лодках, поездах, а также на такси и посторонних автомобилях. Начиная с конца августа, он прерывается в Хабаровске, крупнейшем городе на Амуре (население 500 000 человек), и возвращается домой в Лондон, когда река замерзает. По мере развития книги и путешествия Амур меняет свое имя и пол. Монгольские всадники знают ее как Онон, Святую Мать, сибиряки как Шилку, русские как Отца, а в Китае она становится рекой Хэйлунцзян, или рекой Черного Дракона.
Угроза и предчувствие бродят по степи. Река Амур Только на первой странице есть слова «запрещено», «грозно», «недоверие» и «колючая проволока». Водный путь проходит через самую длинную укрепленную границу на Земле, которая проходит через сильно оспариваемые бесплодные земли, и неудивительно, что для Туброна, вступающего в свой девятый десяток лет, сохраняется «терзающее беспокойство». Кроме того, на раннем этапе у него сломаны два ребра и сломана малоберцовая кость. «Я знал, что слабею», — пишет он перед тем, как первая глава подходит к концу. Семьдесят страниц спустя он замечает про себя: «Ты думаешь, не пойти ли тебе домой?»
Туброн издал десять книг о путешествиях, шесть из которых охватывают регионы России и Китая, разрушенные карманными демагоговами и древней историей. В этом последнем он снова вызывает как пейзаж, так и людей с тонкой чувствительностью. Читатель нюхает дымящуюся у костра обувь рядом с конской попой, слышит крик волка в ночи («нить звука»), а в начале перевала в Шилконском массиве мелькает купочка берез, которая «дрожит». с вотивными флагами».
Туброн держится в стороне, как и положено писателю-путешественнику, лишь изредка обрызгивая прозу лирическими размышлениями («человеческая пустота земли и ее глубокая тишина возбуждают приступ удивления, словно мир снова стал молодым»). Настоящее время повествования, хитрый прием, поддерживает приятную иллюзию спонтанности.
Книга излагает свою историю легким налетом, часто через дрожжевую прямую речь собеседников. К ним относятся, в частности, коренные народы из бурят, расселенные глубокими полосами по обе стороны русско-монгольской границы, и, от того, что по-русски называется «малыми народами», нанайцы долины Амура и ульчи, последний насчитывал едва ли 3000 человек. Homo soveticus так или иначе ликвидировал большинство из них в сценах, выходящих за рамки ужаса. Их история может быть удручающей, но на этот раз они рассказывают ее сами.
Затем, на полпути, приходит Китай. На протяжении 1000 миль Амур образует границу между Россией и ее соседом, и «взаимное подозрение выводит из строя любой волнолом или почти любой мост». Столкновение культур, истории и точек зрения составляет эмоциональное ядро книги. Как пишет Туброн: «Сейчас эту границу преследует старая паранойя». Наш человек въезжает в Китай в Хэйхэ. Тридцать лет назад это была маленькая деревня. Теперь «лендроверы» с тонированными стеклами рыщут среди «суровой суматохи торговли»; Амур становится человеческим водным путем, и мальчики «с волосами ежа» на фут выше своих старших.
Невероятная смесь информации и анекдотов обогащает путешествие. Один типичный самородок показывает, что, «как и все величайшие воды Китая», Хэйлунцзян течет с запада на восток («ось, все еще глубоко укоренившаяся в китайском мышлении»), в то время как самые могучие водные пути России текут на север. Прогулки из прошлого включают Кандинского, торговца сибирским чаем и двоюродного дедушку абстрактного экспрессиониста, а также знакомую фигуру Джорджа Кеннана, американского исследователя XIX века с висячими усами, который появляется в каждом сибирском томе. Туброн цитирует попутчиков, включая Чехова, который «потерял свое несентиментальное сердце из-за реки Амур». (Несентиментально? Думаю, что нет.)
Отношения в бассейне Амура отражают более широкую картину, и Туброн ловко переключает линзы в нужные моменты. Эту книгу должен прочитать каждый, кто занимается региональной геополитикой. (Туброн и раньше проницательно писал о политических границах, этнических реалиях и государственности, особенно в своей книге « Тень Шелкового пути» 2006 года. азиатскоязычный». Китайцы официально не отказались от своих претензий на территорию, захваченную имперской Россией к северу от Амура, и «рана не проходит». Так это продолжается.
Река Амур заканчивается рыбалкой с гидом на 25-футовом шлюпе по влажным внутренним районам, «почти касающимся» Тихого океана. Туброн и его изворотливая команда вытаскивают карасей и костистых амурских усачей, а когда вылавливают амурского осетра, охота на которого запрещена уже три десятилетия, дежурные милиционеры смеются. Команда замечает калужского осетра, Huso dauricus , но браконьеры уже выдолбили икру ниже грудного плавника.
Больше всего россиян бесит не икра, а сибирский лес. Туброн наблюдает, как его плоты плывут в Китай: «По оценкам, каждый год происходит опустошение территории размером с Бельгию». относятся [там] с глубочайшим отвращением и недоверием». Но именно русская ненависть к китайцам действительно остается, когда закрываешь книгу. Ряд промышленных китайских городов вверх по течению сбрасывает заводские стоки и нечистоты в Амур, в то время как российская «промышленная бедность» делает ее воду чище. «Другие великие реки Земли, — заключает Туброн, — не несут такого напряжения… Разделяет только Амур».0005
Говорят, что путевые заметки мертвы, но это не так. Вот писатель на пике карьеры, у которого тем, кто трудится на низших склонах, есть чему поучиться. Туброн, увидев и поразмыслив, изложил свои наблюдения в книгу, которая переживет Кассандра, постсоветских гангстеров и каждого контрабандиста, который когда-либо укладывал плот.
На протяжении 1000 миль Амур образует границу между Россией и Китаем, и «эту границу преследует старая паранойя»
Запретная территория: верхом на лошадях к истоку одной из самых грозных рек Земли | Приключенческое путешествие
Через сердце Азии, на древнем слиянии степей и лесов, луга Монголии движутся к Сибири в серо-зеленом море.
Тишина земли почти не нарушается. Он малонаселен. В самой дальней части, у границы с Россией, почти 5000 квадратных миль запрещены для путешественников. Эти горы, когда-то родина Чингисхана, сегодня являются почти священной пустыней. Одинокая тропа, ведущая к ним, заканчивается у барьера и домика рейнджеров. И вот мы ждем — проводник, два всадника и я — чтобы войти в область, которую никто из нас по-настоящему не знает.
Где-то глубоко в этих глубинах берет начало одна из самых грозных рек на Земле. Он осушает бассейн, вдвое превышающий размер Пакистана, и более 200 притоков, некоторые из них огромные, весной впадают в его разлив. На протяжении более 1000 миль она образует границу между Россией и Китаем: линия разлома, окутанная старым недоверием.
Амур неуловим. Неясно даже происхождение названия. На западе река кажется недостижимо далекой, и мало кто о ней даже слышал. Существуют совершенно разные оценки ее длины, называя ее 10-й или даже восьмой по длине рекой в мире. Его китайский берег почти неизведан, тогда как колючая проволока и сторожевые вышки затеняют его русский берег из конца в конец на самой плотно укрепленной границе на земле.
Автор со своими двумя всадниками: Ганпуревым (слева) и Монго. Фотография: Колин Туброн
Проходит день, затем ночь, пока мы ждем, чтобы перейти в эти запрещенные горы. Рейнджеры в этой стране, называемой строго охраняемой территорией Хан-Хенти, не хотят нас освобождать, хотя у меня есть разрешения, полученные от доверенного агента, который нашел моего проводника и всадников. Я чувствую первый укол беспокойства. Наши три палатки, раскинутые среди луговых трав, начинают выглядеть заброшенными, а радость от старта — внутреннее волнение, покалывание предчувствия — сменяется страхом, что мы можем вообще никогда не стартовать. Ночью меня будит то, что наши лошади щиплют траву возле моей палатки. Это тот час, когда ум омрачен; и вдруг идея следовать по реке протяженностью 2826 миль (излюбленная оценка), которая течет через юго-восточную Сибирь, затем встречается с Китаем, а затем впадает в Тихий океан, кажется не более чем фантазией.
Сейчас, в конце августа, земля затоплена и коварна. А есть медведи. Оказавшись внутри заповедника, мы ничем не сможем помочь

Я открываю полог палатки в холодной темноте и переводю дыхание. Моя тень падает черной на траву. Ночь надо мной сверкает звездами, а по необъятному монгольскому небу Млечный Путь движется ледяным потоком света.
Рассвет разливает тонкое сияние другой планеты. Мир кажется еще незапятнанным. Вдалеке вокруг нас солнце поднимает блестящий туман над лугами, покрытыми росой. Как будто над равнинами полыхает большой огонь. На какое-то время он скрывает холмы, окаймляющие линию горизонта, затем его дымка растворяется, как будто мы ее себе представляли. Воздух становится теплее. Крошечные дневные мотыльки поднимаются из травы, где поют невидимые камышевки, а воздух наполняется щелканьем и жужжанием кузнечиков. Гулять здесь — значит пробираться сквозь море полевых цветов: разноцветных астр, горечавок, лапчатки маслянистой, водосбора павлиньего голубого. Над дальними склонами полосы ветром эдельвейса создают морозную бледность на многие мили.
Затем появляются всадники, тяжелые в своих родных deel шинелях, с кинжалами на поясе, чтобы проверить наших привязанных лошадей. Пока не появились рейнджеры, уже далеко за утро. Они приезжают к нам в палатки на мотоциклах, в огромных ботинках и с пиратскими повязками. Они несут маленькие портфели.
Эдельвейс и другие полевые цветы монгольской степи. Фотография: Alamy
Батмонх, мой проводник и уроженец Улан-Батора, столицы Монголии, говорит, что они чувствуют себя важными, потому что премьер-министр прибыл сюда с паломничеством к Бурхан-Халдуну, священной горе Чингисхана. Но они остаются с нами надолго, поедая наше печенье и внимательно изучая наши бумаги. Местность впереди опасная, говорят они, и почти непроходимая. Самый дальний приток Амура, река Онон, берет начало в глухих болотах, и муссоны в то лето были сильными. Сейчас, в конце августа, земля затоплена и коварна. А есть медведи. Оказавшись внутри заповедника, мы ничем не сможем помочь.
Мы пересекаем водораздел между евразийскими пастбищами и сибирской тайгой, запах раздавленных полевых цветов улетучивается под нашими копытами

Батмонх слушает их без интереса. Он говорит, что они возмущаются посторонними вторжениями на их землю. Я не понимаю ни слова, что они говорят, только молча надеюсь, что они нам не запретят.
В конце концов рейнджеры предъявляют нам документ на подпись, снимая с них всякую ответственность, и, наконец, уезжают, прыгая по степям на своих китайских мотоциклах, умыв от нас руки. Мы должны были их послушать, конечно.
На мгновение мы останавливаемся на краю заповедника; следующий мы находимся в подлеске, следуя за рекой Херлен, где она спускается с ее водораздела на востоке. Склоны уже круче и темнеют в лесу. Поздняя кукушка кричит. Полубессознательно мы пересекаем границу между евразийскими пастбищами и сибирской тайгой, запах раздавленных полевых цветов исчезает под нашими копытами, и все мы в восторге от нашего освобождения.
Со своим проводником и двумя всадниками писатель вступает в «область, которую никто из нас не знает». Фотография: Колин Туброн
Но вскоре местность становится сырой. Иногда лошади барахтаются в болотной воде, которая еще течет. Однажды земля под ведущим всадником уступает место, и его жеребец — красивый чалый — падает в грязную яму и с трудом поднимается, когда снова вскакивает.
Странно в этом безлюдном уединении осознавать, что наш костер — единственный человеческий свет, видимый только волкам или разбуженным медведям

К полудню мы едем вдоль холмов над рекой. Над его болотом низко падают сарычи. На мили мы продираемся через заросли чахлых берез, в то время как лиственницы спускаются по склонам гор, как армия захватчиков, и проникают в долины. Звуки только наши. По мере того, как воздух обостряется, я ощущаю все большую отдаленность нашего пути и испытываю старое волнение при въезде в другую страну.
Моя лошадь — 12-летний жеребец, у которого нет имени. Для всадников он просто «Белая Лошадь»; любой другой ярлык был бы сентиментальным. Он жесткий и шрамы. Мы едем разрозненной кавалькадой из девяти человек, наши палатки и еда привязаны к пяти вьючным лошадям. Эти звери сильные и лоснящиеся после летнего пастбища, а не болезненные создания поздней зимы. Коротконогие и большеголовые, они происходят от неутомимых коней монгольского завоевания, способных без остановки проскакать 10 км, а мы едем на них по-монгольски, с подогнутыми назад от колен ногами на коротких стременах.
Ближе к вечеру появляются первые признаки неприятностей. Одна из наших вьючных лошадей еще цела, и ее дикая энергия выбивает из колеи остальных. Впереди нас, в низкой лесистой местности, они внезапно толкаются и сталкиваются друг с другом, затем они отрываются от ведущих веревок, трое из них мчатся назад тем же путем, что и пришли, их глаза расширились от страха, а всадники следуют за ними.
Одна из вьючных лошадей чуть не стала причиной потери жизненно важного багажа. Фотография: Колин Туброн
Батмонх и я привязываем последнюю пару к саженцам и ждем. Мы ждем кажущихся часов. Когда всадники возвращаются со своими подопечными, мы обнаруживаем, что непокорный паломино сбросил свой багаж, который теперь лежит где-то — где угодно — в окружающем нас лесу. Они возвращаются, чтобы найти его, а мы с Батмонхом безутешно гадаем, какой из гигантских седельных сумок пропал. Если он удержит мой рюкзак, я понимаю, мой паспорт и визы пропали, и наше путешествие закончилось. Я иду назад по дороге, где лошади исчезли, но лес расстилается вокруг меня глазурью скрывающего березового кустарника.
Роса на крышах наших палаток покрылась льдом, шубы на привязанных лошадях блестят от инея, их дыхание обволакивает их

Батмонх, когда я возвращаюсь, осматривает оставшийся багаж, все еще привязанный к нашим привязанным лошадям, встревожены тем, что у нас закончилась еда и что нам придется немедленно возвращаться.
Через час мы слышим далекий крик. Батмонх говорит: «Думаю, нашли». И вскоре после этого двое мужчин возвращаются, все еще непостижимые, с потерянными переметными сумками, как будто ожидалось их выздоровление. И когда мы распаковываем вещи в тот вечер на засаженном деревьями склоне над болотами, мы обнаруживаем, что найденный багаж содержал нашу еду.
В сумерках мы разбили наши палатки на размягченной дождем земле, всадники рубили ветки, чтобы построить собственное убежище. Наше имущество — ящики с едой, фляги с водой, сбруя, топоры и даже брезентовый стул — валяются в траве, а лошади пасутся без груза под деревьями. Странно в этом безлюдном одиночестве осознавать, что наш костер — единственный человеческий свет, видимый только волкам или разбуженным медведям.
В ночной прохладе костер сближает нас, а его дым отпугивает комаров, поднимающихся вокруг нас. Батмонх варит на переносной плите лапшу и обрезки говядины, а всадники пьют соленый чай и курят. Сначала они казались близнецами, но теперь они начинают расходиться. Монго выглядит старше, чем он есть, с поясом, как у разбойника, с суровым лицом и болтливым; Ганпурев сохраняет вид мальчишки: но зоркого мальчишки, доставившего неприятности. Он младший сын в обедневшей семье. Оба носят фуражки и высокие сапоги, куртки с пиратскими этикетками. У костра говорят о практических делах: о выпасе лошадей и о деньгах. Говорят, что по этой местности за восемь часов езды можно пройти всего 20 миль. Тишина, когда мы наконец засыпаем, — это тишина изнеможения. Даже лошади не шевелятся, уснув на ногах при свете звезд.
Заболоченные воды на пути к истокам Амура. Фотография: Колин Туброн
Источник великих рек часто неясен. Они спускаются в беспорядке притоков или просачиваются из труднодоступных болот и ледников. Инд рождается из шести оспариваемых потоков. Утверждают, что Дунай вытекает из желоба в Шварцвальде. Что же касается происхождения Амура, то, когда конклав географов из России и Китая собрался, чтобы обсудить его, они, к своему огорчению, обнаружили, что его самый дальний исток находится не в той стране, а в этих далеких монгольских горах. Мои всадники знают реку только как Онон, «Святую Мать»; но если сама мать где-то рождается, то немногие, кроме Ганпурева, точно знают, где это, а он там был всего один раз, 10 лет назад.
Нас ведут очертания окружающих гор, но для меня, когда восходит солнце, они лишь бесснежные тени. Утренний воздух холоден и чист. Роса на крышах наших палаток превратилась в лед, и шкуры привязанных лошадей блестят от инея, их дыхание обволакивает их. Все утро мы держимся на возвышенностях, проезжая через лиственничные леса вдоль танковых гусениц, оставленных советскими военными учениями десятилетия назад. Российская граница находится в 40 милях к северу от нас. Но теперь следы превратились в ручейки паводковой воды, а над ними сомкнулись кусты и травы.
«Утренний воздух холодный и чистый». Фотография: Колин Туброн
К полудню мы увязли в другой местности. Наша колея истончается до лошадиной ширины и почти теряется в березовом кустарнике, и мы вслепую прочесываем ее. Часами мы слышим только хлюпающий топот наших лошадей. Затем мы ныряем в ручьи с крутыми берегами, притоки неизвестных нам рек, за которыми следуют вьючные лошади. Иногда мы спешиваемся и ведем их. Мы погружаемся по щиколотку. Мои непромокаемые кроссовки бесполезны, а сапоги других наполняются водой. Лошади к этому не привыкли. Они наследники кочевой конницы, выведенной для степей.
На юго-востоке мы видим размытие гор неправильной формы: двухвершинный массив горы Хэнти, где может лежать Чингисхан

Достигнув возвышенности, мы начинаем двигаться быстрее, с облегчением. Но предпочтительным аллюром Белой Лошади является не неспешный галоп, а быстрая рысь. Милю за милей он настаивает на этой резкой суете, для которой привычные западные всадники в седле безнадежны — темп слишком быстрый — и вместо этого вы стоите в стременах, как это делали монгольские налетчики.
После одной из этих бешеных рысей мы останавливаемся и бросаемся в траву. Я помню его мягкость и тяжесть моего дыхания. Через несколько минут, встав и внезапно закружившись, я прихожу в сознание у подножия Белой Лошади, с подвернутой лодыжкой. С опаской чувствую его подкрадывающуюся боль. Потом Батмонх помогает мне сесть в седло. На мгновение я задаюсь вопросом, не упал ли я из-за высоты, но мы всего лишь на высоте чуть более 2000 метров (6700 футов). Волей-неволей решаю, что лодыжку сломать нельзя, а утром буду ходить. Затем я чувствую легкость того, что снова нахожусь на лошади, моя нога невесома в стремени, и долины открываются перед нами в сияющем море зелени. И вместе с этим опускается холод: холодное чудо путешествия по земле, лишенной воспоминаний или шрамов человеческой истории. 900:05 Бескрайние пейзажи Хенти, Монголия, место рождения и, вероятно, место последнего упокоения Чингисхана. Фотография: Julian Elliott Photography/Getty Images
Здесь тени прошлого старше и глубже. Ибо это сердце монголов. Восемьсот лет назад Чингисхан объявил верхние долины рек Онон и Херлен неприкосновенным святилищем, разрешенным только монгольской знати, закрытым для их частных обрядов и погребений. Он стал духовным центром его огромной империи. Даже сейчас, говорит Батмонх, путешественников в эти горы возмущают. Это святая земля. Где-то к востоку от нас лесной массив возвышается к каменистой лощине Хан-Хенти, почитаемого как Бурхан-Халдун, на склонах которого юный Чингисхан, обездоленный и одинокий, нашел пристанище от своих племенных врагов. На этих защитных высотах, повествует монгольский эпос, он приютил бедняков, как кузнечик, а позже в благодарном поклонении взглянул на гору — гору, уже священную для своего народа, близкую к Вечному Синему Небу их искони почитания. Этой горе он тоже навсегда посвятил поклонение своих потомков, а сам возвращался во времена кризиса, чтобы снова вдохнуть ее первобытную силу.
Спускаемся в тень леса, брызгая ручейками недавно прошедшего дождя. Розовые скалы, смытые талыми водами в иной эпохе, выпирают из аллювиальной земли. Уже почти полдень. К юго-востоку мы видим размытие гор неправильной формы: двухвершинный массив горы Хэнти, где может лежать Чингисхан. Я не могу сказать, насколько это далеко. Затем местность выравнивается, и мы проходим через хлещущие заросли, склонив головы, продвигаясь вслепую. Дважды мой шлем для верховой езды отражал удары низко висящих ветвей лиственницы. Затем кустарник очищается до края ковыля. И тут без предупреждения натыкаемся на струйку воды шириной в ярд. Лошади впереди уже пересекли его и скрылись из виду. Кричу Батмонху: «Что это?»
Он перезванивает: «Онон».
Автор делает перерыв во время своей эпической поездки. Фотография: Колин Туброн
Я сдерживаю. Вот младенец Амур. Он, конечно, мало чем отличается от всех других пройденных нами ручейков: только уже, чище. Имеет слабый торфяной оттенок. Выше по течению он не вырывается из-под земли целиком, а появляется сверкающим слиянием болотных вод.
No related posts.