Восток это какие страны: основные тенденции — Россия в глобальной политике

Содержание

Влияние глобальных и региональных кризисов на Ближний Восток обсудили на городском завтраке РСМД

20 апреля 2023 г. в Библиотеке им. Ф. М. Достоевского состоялся городской завтрак РСМД, на котором эксперты обсудили основные тенденции на Ближнем Востоке в контексте региональных и глобальных кризисов. Также на мероприятии был презентован доклад РСМД «Ближний Восток: влияние событий в Афганистане и на Украине на ключевые региональные тенденции».

В городском завтраке приняли участие:

Василий Кузнецов, заместитель директора Института востоковедения РАН по научной работе, член РСМД
Игорь Матвеев, старший научный сотрудник Центра арабских и исламских исследований Института востоковедения РАН
Григорий Лукьянов, научный сотрудник Центра арабских и исламских исследований ИВ РАН, старший преподаватель Факультета мировой экономики и мировой политики НИУ ВШЭ
Иван Бочаров, программный координатор РСМД.

Модератором выступил программный координатор РСМД Лев Панин. Эксперты поделились своим видением ситуации на Ближнем Востоке и рассказали об основных трендах развития региона в контексте региональной и глобальной нестабильности.

В городском завтраке приняли участие:

Василий Кузнецов, заместитель директора Института востоковедения РАН по научной работе, член РСМД
Игорь Матвеев, старший научный сотрудник Центра арабских и исламских исследований Института востоковедения РАН
Григорий Лукьянов, научный сотрудник Центра арабских и исламских исследований ИВ РАН, старший преподаватель Факультета мировой экономики и мировой политики НИУ ВШЭ
Иван Бочаров, программный координатор РСМД.

Тезисы

Василий Кузнецов

Важным фактором на Ближнем Востоке стал экономический кризис в ряде стран, связанный частично с внутриполитическими и экономическими процессами развития, частично — с мировой конъюнктурой, глобальной рецессией, отложенными последствиями пандемии и влиянием украинского кризиса. Это касается не только Сирии и Ливана, но и стран, про которые в контексте экономических кризисов говорят реже: это Египет, Тунис, Марокко и др. И эта ситуация будет иметь долговременные последствия для всего региона.
Пришлось распрощаться с иллюзиями относительно возможности демократического транзита на Ближнем Востоке. Происходит становление нового авторитаризма: в отличие от политических режимов второй половины XX – начала XXI в., основанных на понятном общественном договоре, обмене политических прав и свобод на экономический рост, новые режимы этого предложить не могут. Они предлагают безопасность. И ситуация, складывающаяся сейчас, остается довольно хрупкой. Кроме того, существует фундаментальная проблема государственности, а также проблемы с политическим лидерством в регионе.
Сохраняется проблема деэскалации конфликтов. В регионе имеются два старых конфликта — арабо-израильский и западносахарский и три новых: Йемен, Ливия и Сирия. Но урегулирования ни в одном из этих случаев нет, и это является негативным фактором для развития.
В текущих условиях возникает и вопрос об идеологии. Долгое время говорили о том, что век идеологий закончен. Затем возникла потребность в новых идеологиях, в том числе на Ближнем Востоке, но ответа на эту потребность нет. И появление идеологии, которая сможет консолидировать недовольную часть общества — вопрос времени.
Глобальные акторы играют в регионе новую роль. Несмотря на то, что США никуда не уходят с Ближнего Востока, единую стратегию в период администрации Байдена впервые за много лет нельзя проследить. С другой стороны, имеет место активизация Китая и Индии.
Среди тенденций следует отметить экономическую поляризацию общества: больше бедных, меньше среднего класса. А чем меньше численность среднего класса, тем больше возможный радикализм. Также наблюдается слабость политических систем, так как государствам нечего предложить для решения проблем региона. В то же время выделяется ряд стран, в которых ситуация лучше: это государства Залива. Но у ключевого из этих государств — Саудовской Аравии — есть проблемы с социальной трансформацией, которые потребуют постепенной адаптации политической системы. Следует отметить и формирование новой региональной системы отношений. Альянсы, которые казались незыблемыми, разваливаются, а новые не создаются. Что будет оформлять эту новую систему — пока неизвестно. С одной стороны, она предполагает менее активное участие внешних акторов, с другой — должны обладать более высоким уровнем институционализации.
Факторы влияния на ситуацию на Ближнем Востоке включают: политику глобальных держав и их будущее, вероятность новых продовольственных шоков, в том числе в ближайшие месяцы, формирование новых логистических цепочек (в контексте конфликта на Украине), а также то, насколько Ближний Восток способен встроиться в новый технологический уклад.

Игорь Матвеев

Существуют вызовы, общие для России и исламского мира. Это вызовы в сфере нацбезопасности, политики, социально-экономической (продовольственная и технологическая безопасность), вызовы общественного порядка.
В сфере национальной безопасности необходимо отметить радикализм: терроризм и экстремизм, а также внутренние вооруженные конфликты. В политической сфере как Россия, так и исламский мир стремятся укреплять национальный суверенитет и проводить самостоятельную внешнюю политику. Вызовы общественного порядка включают угрозу национальной идентичности, что хорошо известно странам исламского мира.
Перед Россией стоит задача закрепления в качестве экономического центра силы в рамках нового многополярного миропорядка в долгосрочной перспективе. В среднесрочной перспективе необходимо обеспечить наличие внешних инвестиционных источников для финансирования национального устойчивого развития и преодоления последствий санкционной войны. Для этого нужна активизация дифференцированных внешнеэкономических связей, повышение роли России в продовольственной и технологической безопасности партнеров, а также привлечение иностранных инвестиций.
Ближний Восток и Северная Африка балансируют между Западом и новыми центрами многополярного мира — Россией, Китаем, Индией. Страны Юго-Восточной Азии стремятся диверсифицировать внешнеэкономические связи, и это согласуется с российским вектором «взгляда на Восток».
Среди препятствий сотрудничеству можно выделить конкурентную среду в регионах исламского мира, сужение инвестиционного потенциала России из-за санкций. Следует отметить и соперников России в регионе Центральной Азии и Закавказья: это Китай, Турция, Евросоюз и Соединенные Штаты. Вместе с этими вызовами возникают возможности для реализации широкого перечня инвестиционных проектов. Таким образом, здесь просматривается роль России в укреплении технологической безопасности в регионе и, в отличие от Запада, предоставление на долговременной и взаимовыгодной основе доступа к достижения технического прогресса.
Среди возможных стратегий совместных действий следует упомянуть форматы многосторонней дипломатии, углубление сотрудничества с ШОС и БРИКС, а также на других площадках, экспертные диалоги, поиск совместными усилиями перспективных инвестиционных проектов, переход на расчеты в национальных валютах, развитие горизонтальных связей субъектов РФ с подключением малого и среднего бизнеса, развитие образовательного сотрудничества.
Основные черты сотрудничества России со странами исламского мира включают: сходное восприятие ситуации в международных отношениях, наличие общих вызовов, наличие широких горизонтов для совместного сотрудничества, рост значения мозговых центров и дипломатии второго трека.

Григорий Лукьянов

Тенденции, которые мы наблюдаем на Ближнем Востоке в 2023 году — последовательное движение Ирана и Саудовской Аравии при посредничестве КНР к поиску политического консенсуса и стабилизации ситуации, сирийско-турецкое взаимодействие, отношения стран Залива с Турцией — всё, что ранее характеризовалось как деструктивные факторы, сегодня, пусть временно, превращается в основу взаимодействия.
Основные проблемы сосредоточены «по краям» региона. Речь идет о регионе Сахеля и Сахары, где наблюдается деградация государственных институтов и проблемы в сфере государственных институтов. Сегодня эти процессы вынуждают государства Африки искать новые подходы к решению этой проблемы. Сохраняются проблемы и на востоке региона, в Иране, Афганистане, Пакистане. При кажущемся затишье ситуация здесь остается сложной. А потому кризис государственности затрагивает не только те страны, которые находятся в фокусе нашего внимания со времен Арабской весны, но и государства, которые раньше казались если не оплотами стабильности, то по крайней мере главными бенефициарами ослабления арабских государств.
В Израиле ситуация характеризуется мощнейшей асимметрией. Крайне правое правительство Израиля разрушает те основы баланса, которые до этого стабилизировали израильскую внутреннюю и внешнюю политику. Страна находится в состоянии перманентной конфликтности на всех уровнях государства и общества.
Не менее сложным является положение дел в Пакистане. Страна остро нуждается в иностранной помощи, однако сегодня за проблемы пакистанской экономики не готовы платить ни Китай, ни США, ни страны Залива. В итоге Пакистан находится на грани социально-экономического взрыва, рискующего превратить его в зону «региональной небезопасности».
Новая логистика касается не только транспорта, продовольствия и информации. Она затрагивает еще и новую роль региона в торговле оружием. До 2022 года регион считался крупнейшим поставщиком продукции СПК, но сегодня уже страны региона становятся поставщиками оружия, получая за это не только финансовые, но и значительные политические уступки и преференции. В дальнейшем такое новое положение дел может стать нормой.
Теневая экономика и экономика военного времени — не новое явление для региона. Однако необходимо констатировать образование мощной триады «криминал — терроризм — экономика военного времени». В этой триаде нет места идеологии, она вторична. Таким образом, урегулированию мешает тот факт, то бенефициаров от состояния хаоса становится все больше. И это продиктовано не идеологией, а отсутствием других экономических источников для выживания. Это мощнейший фактор, который способствует воспроизводству конфликтов в средне- и долгосрочной перспективе.
Эффективность международных организаций в регионе остается крайне низкой. Тем не менее их деятельность весьма показательна. Лига арабских государств не способна выступить площадкой для урегулирования конфликтов, но ее саммит в Алжире в прошлом году продемонстрировал ключевые болезненные вопросы, а также помог выявить новые проблемы и конфликты. Все больше намечаются конфликты в ценностях и смыслах между странами Залива и странами Магриба.
В регионе происходит дегуманизация социальных отношений на фоне продолжающегося роста численности населения и снижением качества жизни. В этих условиях образовательная система не справляется с растущей радикализацией населения. Это мощнейший вызов, который западные страны предлагают решать путем «выстраивания стен», как, например, морская блокада Ливии для борьбы с нелегальной миграцией.
На Ближнем Востоке все более значимым становится голос стран «второго порядка»: бывшие колониальные державы — Франция и Великобритания — обладают достаточным опытом, чтобы на фоне снижающейся активности США если не заменять их, то по крайней мере выигрывать по ряду направлений, решая свои задачи за счет стран региона. Также нужно отметить появление новых факторов: это Индия, Республика Корея и другие. Это важная задача в том числе для России, которая в экономическом отношении зачастую конкурирует не с США и Китаем, а именно с Республикой Корея и Индией (например, в сфере атомной энергетике). Не следует забывать и об Индонезии. Роль мусульманских стран за пределами Ближнего Востока стабильно растет, что при ослаблении других акторов будет служить и увеличению их геополитической роли в глобальном масштабе.

Иван Бочаров

В докладе «Ближний Восток: влияние событий в Афганистане и на Украине на ключевые региональные тенденции» мы не ставили цель сравнить воздействие этих событий на Ближний Восток, но это два мощных импульса с глобальными последствиями, которые оказали влияние в том числе на государства Ближнего Востока.
Среди тенденций стоит отметить оптимизацию политики США на Ближнем Востоке. В СМИ часто встречается тезис о том, что США уходят с Ближнего Востока. Однако термин «оптимизация» гораздо точнее, потому что основные элементы американской ближневосточной стратегии остаются. А потому деятельность США не коррелирует со словом «уход», это скорее сокращение издержек на неперспективных направлениях.
Вывод американских войск из Афганистана подчеркнул еще один важный тренд: он повлиял на попытки нормализации отношений между региональными соперниками. В частности, Саудовская Аравия, ОАЭ и др. задумались: если американцы вывели войска из Афганистана, можно ли быть уверенными, что в случае гипотетического конфликта, например, с Ираном, США помогут? Или, возможно, следует, наоборот, помириться с Ираном (и другими политическими оппонентами) и снизить риски эскалации? Это не единственное проявление описанной тенденции: участились контакты Турции и Сирии, появились предпосылки для улучшения отношений Турции и Египта. Однако существует большое количество препятствий для нормализации отношений.
Еще одна тенденция, которую мы выделяем в докладе, это трансформация региональных отношений и позиций отдельных государств. Кардинальных изменений здесь не произошло: возросла роль Турции и ее функции как посредника, транзитной зоны и одного из участников зерновой сделки. В последние годы также наблюдается усиление влияния малых держав. Наиболее ярко это проявилось в 2021 году, когда талибы[1] пришли к власти в Афганистане, и возрос дипломатический вес Катара, который в течение многих лет предоставлял талибам площадку для ведения переговоров. Но многие проблемы на Ближнем Востоке остались неизменными: никуда не делось противостояние Израиля и Ирана, сохранились другие конфликты.
Гуманитарная ситуация на Ближнем Востоке остается довольно тяжелой, и, хотя в зонах конфликтов активных боевых действий не ведется, например, в Сирии люди живут хуже, чем в горячую фазу войны. Около 17 млн йеменцев и больше 15 млн сирийцев страдают от нехватки продовольствия. Во многих странах Ближнего Востока большинство беженцев из Сирии, в Иране — из Афганистана (около 3 млн человек). И все же, когда талибы пришли к власти, в регионе произошел локальный миграционный кризис. Если говорить о влиянии конфликта в Украине, влияние скорее негативное, но не определяющее. Россия и Украина до начала конфликта занимали 28% мирового экспорта пшеницы и поставляли его в том числе в страны Ближнего Востока и Северной Африки.
Продовольственный фактор важно учитывать в возможном проявлении социального недовольства в странах Арабского востока, и это может способствовать нарастанию террористической угрозы. На Ближнем Востоке остается много спящих ячеек Исламского государства[2] и ряда других террористических организаций. Если верить социологическим опросам, проводимым на Ближнем Востоке, пока нет оснований говорить о стремительном росте численности сторонников радикальных идей. Тем не менее проблема терроризма не исчезла и по-прежнему занимает важное место в региональной и глобальной повестке.

Видео

1. Организация, деятельность которой запрещена в России

2. Организация, деятельность которой запрещена в России

Please enable JavaScript to view the comments powered by Disqus.

Кому ближе Ближний Восток / Реалии / Независимая газета

Майское заседание Лиги арабских государств запомнилось присутствием на нем сирийского президента Башара Асада (в центре) и его неформальной беседой с египетским президентом Абделем Фаттахом Сиси (крайний справа). Фото Reuters

Несмотря на беспрецедентное давление со стороны коллективного Запада во главе с Соединенными Штатами, страны Ближнего Востока занимают сбалансированную позицию по отношению к украинскому кризису, руководствуясь своими национальными интересами.

Страны региона твердо придерживаются своей позиции, демонстрируя свою независимость в вопросах принятия решений. Если им удастся сохранить этот потенциал, у них будет больше свободы маневра, возможности диверсифицировать свои внешние связи. Нельзя строить систему безопасности без учета интересов всех стран региона, эта система должна базироваться на транспарентности, поэтапности, переговорных форматах. Крайне важно решать возникающие вопросы путем диалога и самим заниматься вопросами безопасности, не перепоручая их внешним силам. Особую актуальность это получило сейчас, когда мир столкнулся с тремя кризисами подряд: пандемией, украинским конфликтом и землетрясением в Турции.

Страны, между которыми были сложные отношения, теперь ведут диалог (например, Иран и страны Персидского залива). Отчасти это связано с тем, что США стали меньше влиять на ситуацию в регионе. После вывода войск из Афганистана их престиж основательно пошатнулся, а у стран региона появилась возможность проявить себя, извлечь из новой ситуации выгоду как в политическом, так и экономическом плане.

Украинский кризис имеет последствия для всего мира, он стал квинтэссенцией очень глубоких противоречий, которые накапливались в течение десятилетий. Конфликт обнажил, в частности, проблему продовольственной безопасности Ближневосточного региона, которая во многом зависит от поставок из России и с Украины.

Отдельно упомянем ситуацию на энергетическом рынке, где установился новый порядок. Регион нельзя назвать новым игроком на международной арене. Но пока что он не стал и новым полюсом: слишком много противоречий между входящими в него странами. Однако есть круг игроков, которые стали вести себя более независимо, чем несколько лет назад.

Есть несколько сценариев, как может развиваться ситуация в Ближневосточном регионе. Один из них предполагает превращение Ближнего Востока в самостоятельный центр. Другой сценарий – прямо противоположный: регион станет периферией мировой политики. Третий сценарий предполагает создание локального центра сил в Персидском заливе и присоединение других стран региона к уже существующим европейскому и евро-азиатскому центрам.

ВЗГЛЯДЫ АМЕРИКАНСКИХ ЭКСПЕРТОВ

Специалисты американской аналитической корпорации RAND Али Вайн и Колин П. Кларк в недавнем исследовании сравнили нынешнюю ситуацию на Ближнем Востоке с той, которая сложилась после убийства в январе 2020 года командира Корпуса стражей исламской революции (КСИР) и сил «Аль-Кудс» генерал-майора Касема Сулеймани. Тогда атака на него подорвала американские отношения не только с Ираном, но и с Ираком – поскольку в результате удара беспилотника ВВС США генерал Сулеймани был убит в международном аэропорту Багдада, и при этом погиб также командир иракского шиитского ополчения.

По мнению американских исследователей, в то время как Соединенные Штаты обеспокоены в первую очередь возрождающейся экспансией Китая на Ближний Восток (после некоторой паузы, связанной с пандемией COVID-19), американские элиты также обеспокоены потенциальным реваншем России (которая, возможно, сейчас является самым влиятельным внешним игроком как в Сирии, так и в Ливии).

В американских нормативно-правовых документах «Стратегия национальной безопасности» Белого дома и «Стратегия национальной обороны» Пентагона отмечено, что в основном текущие вызовы и угрозы национальной безопасности США связаны с возрождением американского соперничества с Пекином и Москвой. Пока многие дискуссии в американских научно-исследовательских организациях сосредоточены на оценке ситуации в рамках конфликта на Украине, в Азиатско-Тихоокеанском и Балтийском регионах, Ближний Восток на этом фоне становится все более заметным.

В 2020 году командующий Центральным командованием ВС США генерал Кеннет Маккензи-младший назвал этот регион ареной конкуренции «Дикого Запада», на которой Пекин в основном пускает в ход свой экономический вес для создания долгосрочного стратегического «плацдарма». А Москва использует ограниченное, но «довольно интенсивное» развертывание военных средств, «чтобы подбросить песок в механизмы Америки», причем «кажется, что она играет на мировой арене, когда дело касается ближневосточных проблем».

Американские специалисты признают, что некоторое ослабление влияния США на Ближнем Востоке было неизбежно по объективным причинам. Относительное превосходство Америки в мировых делах сейчас значительно ниже, чем в момент распада СССР. Между тем Китай и РФ могут воспользоваться ситуацией и превратить недовольство существующими раскладами сил после окончания холодной войны для укрепления своих позиций на Ближнем Востоке.

Между тем военные аналитики и общественность США все чаще призывают к пересмотру роли американского государства в Ближневосточном регионе. Не только из-за разочарования после почти двух десятилетий «военного болота» в Афганистане и Ираке, но и из-за внутренних настроений в пользу того, что Соединенные Штаты должны ограничить или даже полностью вывести свои войска с территории Ближнего Востока. Хотя эта позиция не является единодушной, однако она набирает все больше сторонников.

Наконец, приходят к промежуточному выводу американские аналитики, Ближний Восток теперь не играет столь важной роли в системе национальных интересов США, как это было десятилетием или двумя ранее. Революция в альтернативной энергетике, происходящая в Соединенных Штатах, делает их менее зависимыми от импорта сырой нефти и природного газа из региона. А контртеррористические операции США и так значительно снизили уровень угрозы, которую мировое джихадистское движение представляет для Америки.

КИТАЙСКИЙ СЛЕД НА БЛИЖНЕМ ВОСТОКЕ

Российская спецоперация на Украине, конечно, оттянула на себя внимание американцев, но в целом только пошла на пользу их стратегическим интересам.

Пока американские военные отрабатывали сценарии войны из-за Тайваня, КНР нанесла удар с неожиданной стороны – с Ближнего Востока. Поэтому когда в Пекине представители Ирана и Саудовской Аравии заключили соглашение о восстановлении дипломатических отношений, разорванных семь лет назад, первой реакцией команды Джозефа Байдена было сделать вид, что ничего экстраординарного не произошло. «Администрация поддерживает любые попытки по деэскалации напряженности в регионе», – сухо сообщили в Белом доме.

Впрочем, о закате влияния Америки на Ближнем Востоке стали говорить еще раньше – после терактов 11 сентября 2001 года. Еще через 10 лет приметой того, что гегемон теряет хватку, стала арабская весна, которая не везде пошла по американскому плану. Кое-где она снесла авторитарные, но лояльные Вашингтону режимы.

Свою роль сыграли и действия России на сирийском направлении. В сознание ближневосточных элит стала закрадываться мысль о том, что американцам можно говорить «нет», если они навязывают невыгодную повестку, и вообще стоит двигаться в сторону большей самостоятельности.

Избрание президентом Дональда Трампа и начатый им поход на Китай подтолкнули США к некоторому пересмотру своей ближневосточной политики. Теперь нужно было научить региональных союзников быть более самодостаточными, договариваться с соседями и не беспокоить Вашингтон по разрешению региональных вопросов. Реализация этого плана позволяла высвободить ресурсы, необходимые, чтобы полностью сосредоточиться на сдерживании Китая.

Учитывая, что Вашингтон изменяет баланс своих военных возможностей и перераспределяет имеющуюся ресурсную базу в сторону Азиатско-Тихоокеанского региона, Пекин и Москва получают свободу маневра, чтобы вторгнуться на Ближний Восток, утверждают эксперты RAND. Китай является главным торговым партнером Ирана и 10 стран Лиги арабских государств (ЛАГ), а с 2016 года стал и крупнейшим инвестором в страны региона. Тем временем в 2017 году в Джибути в интересах военно-морских сил Народно-освободительной армии Китая (НОАК) был возведен первый пункт материально-технического обеспечения за пределами континентальной части КНР.

Эксперты отмечают, что Россия продолжает позиционировать себя как «главный арбитр» в гражданских войнах в Сирии и Ливии (в последней война приняла малоинтенсивный характер). А продажа технологически сложных систем вооружения рассматривается политическим руководством РФ в качестве инструмента ближневосточной политики. В качестве наиболее удачного примера американские специалисты приводят системы противовоздушной обороны С-400, поставленные в Турцию, страну – члена НАТО. Пекин и Москва также увеличивают продажи оружия другим странам региона, включая ключевого игрока – Саудовскую Аравию.

Американские аналитики констатируют, что и Китай, и Россия продолжат использовать возможности для увеличения своего влияния на Ближнем Востоке. Особенно если ошибки США позволят им сделать это с помощью поэтапных, не требующих больших усилий проектов, которые предполагают положительную отдачу от инвестиций. Например, продолжающаяся американская кампания «максимального давления» на Иран почти наверняка вынудит Тегеран развивать более тесные связи с Пекином.

ВЫВОДЫ И ОБОБЩЕНИЯ

Государства Ближневосточного региона пересматривают свои взгляды на взаимоотношения с Соединенными Штатами и Китаем.

По большому счету Вашингтон в регионе не может предложить ничего нового, кроме проецирования собственной военной мощи. Такой подход давно изучен местными политиками и военными, а потому в значительной степени предсказуем. Поэтому руководители ближневосточных стран находятся в поиске новых путей диверсификации экономики, в том числе и за счет расширения рынка телекоммуникаций.

Другой важный момент: подход Пекина к странам Ближнего Востока в основном соответствует региональному статус-кво.

В партнерстве с ОАЭ, Саудовской Аравией и Египтом Китай, по всей видимости, опасается нарушить деликатный и нестабильный порядок. Работая с Турцией и Ираном в рамках партнерских отношений, но держа их на расстоянии вытянутой руки, Китай, похоже, осознает, что более глубокие связи с ними могут оттолкнуть ключевых региональных игроков и поставить под угрозу достигнутые им успехи.

В то же время всеобъемлющий подход Китая, как представляется, ориентирован на все вероятные сценарии неопределенного будущего. При этом сохраняется возможность укрепления отношений, например, с Тегераном и Анкарой.

фактов о Ближнем Востоке | Britannica

Содержание

Введение

Краткие факты

Факты и сопутствующий контент

Ближний Восток и Ближний Восток — это одно и то же?

Викторины

Викторина по географии Ближнего Востока
Взгляд на Ближний Восток
До того, как они стали мировыми лидерами: издание для Ближнего Востока
Мировой тур

проверено Cite

Несмотря на то, что были приложены все усилия для соблюдения правил стиля цитирования, могут быть некоторые расхождения. Пожалуйста, обратитесь к соответствующему руководству по стилю или другим источникам, если у вас есть какие-либо вопросы.

Выберите стиль цитирования

MLAAPChicago Manual of Style

Написано и проверено

Информационные архитекторы Британской энциклопедии

Информационные архитекторы ведут основной список тем, включенных в корпус Encyclopædia Britannica , а также создавать отношения между ними и управлять ими.

Информационные архитекторы Британской энциклопедии

Знаете ли вы?

На Ближнем Востоке зародились две крупнейшие религии мира, христианство и ислам, а также более мелкие религии, такие как иудаизм бахаизм.
Имя Мухаммад, возникшее на Ближнем Востоке, является самым распространенным именем (хотя написание может различаться) в мире, его носят 150 миллионов мужчин и мальчиков.
Население Ближнего Востока в настоящее время является одним из самых молодых за всю его историю: почти 30% населения составляют люди в возрасте от 15 до 29 лет.
В двух третях стран Ближнего Востока в университетах учится больше женщин, чем мужчин.
Ближний Восток имеет наибольшее количество религиозных конфликтов из всех регионов. В 2014 году его уровень раздора по религиозным мотивам стал в четыре раза выше среднего по миру.

Фотографии

Просмотреть все изображения →

Темы

ЛевантСиликоновая долинаСкандинавияЮго-Восточная АзияНовая АнглияОкеанияПалестинаКурдистанКашмирКавказ

Dig Deeper: More Articles That Discus s Эта тема

Международные отношения ХХ века: Ближний Восток
Международные отношения ХХ века: реорганизация Ближнего Востока
Международные отношения ХХ века: Ближний Восток
Международные отношения ХХ века: холодная война на Ближнем Востоке и в Азии
образование: Ближний Восток
Западный колониализм: Ближний Восток
Восточное православие: Восточная православная церковь на Ближнем Востоке

Викторина

До того, как они стали мировыми лидерами: издание для Ближнего Востока, выпуск

Вид на Ближний Восток

Викторина по географии Ближнего Востока

Мировой тур

Демистификация

Ближний Восток и Ближний Восток — это одно и то же?

Изменение климата может опустошить Ближний Восток.

Вот как правительства должны решать эту проблему.

Ближний Восток и Северная Африка (MENA) являются одними из самых уязвимых мест в мире для изменения климата. ООН подчеркнула разрушительные последствия изменения климата для систем водоснабжения и производства продуктов питания в регионе, а также его потенциал для создания питательной среды для терроризма и воинствующего экстремизма. Ни одна страна не будет пощажена: богатые страны Персидского залива столкнутся с истощением запасов пресной воды в течение следующих 50 лет, в то время как в раздираемом конфликтом Ираке средние температуры растут со скоростью, которая в два-семь раз превышает среднемировой показатель. Системы производства продовольствия и воды в Леванте столкнутся с неизбежным крахом.

Изменение климата уже начало усугублять нестабильность в странах, погрязших в конфликтах или переживающих постконфликтный переходный период, а также в странах, которые изо всех сил пытаются справиться с последствиями роста численности молодежи, раздутого государственного сектора, неустойчивых цен на нефть, слабого управления и последствия пандемии. Кризис будет способствовать увеличению числа вооруженных формирований, обострению конфликтов из-за природных ресурсов, облегчит экстремистским организациям привлечение рекрутов. Чтобы решить эту проблему, правительства должны рассматривать изменение климата как проблему государственной политики, угрозу, которая взаимосвязана с множеством других проблем, которые в совокупности создают мультипликативный эффект.

Это требует новых усилий по предоставлению услуг, уравновешиванию краткосрочных экономических недовольств долгосрочными мерами жесткой экономии и реформами эффективного управления и, в конечном итоге, повышением устойчивости, чтобы насилие и терроризм не могли легко процветать. Социальная ткань наиболее уязвимых стран может продолжать разрушаться, но это не означает, что правительства не могут создать механизмы реагирования, чтобы замедлить движение по нисходящей спирали.

Уже проблема, нехватка воды усугубится

Среднее количество осадков во всем мире достигло нового рекордно низкого уровня за последние три десятилетия, по данным Межправительственной группы экспертов по изменению климата (МГЭИК), которая заявила в 2014 году, что безопасность человека будет постепенно угрожать по мере повышения температуры, и подтвердила об угрозе конфликтов, вызванных изменением климата, в своем докладе за 2022 год. На Ближнем Востоке нехватка воды уже является огромной проблемой — регион, в котором, по данным Института мировых ресурсов, проживает 12 из 17 стран мира с наиболее «нехваткой воды». Перспективы вызывают тревогу: по оценкам Всемирного банка, нехватка воды, связанная с климатом, будет стоить ближневосточным странам от 6 до 14 процентов их ВВП к 2050 году из-за воздействия воды на сельское хозяйство, здоровье и доходы.

Эти красные флажки уже указывают на серьезные краткосрочные последствия для национальной и региональной стабильности, включая геополитические обострения. Турция контролирует более 90 процентов воды, впадающей в Евфрат, и 44 процента воды, впадающей в Тигр. Тем не менее, Анкару обвиняют в использовании водных ресурсов в качестве оружия, поскольку она борется с конфликтом в Сирии и геополитическими беспорядками. С декабря 2020 года турецкие плотины сократили сток Евфрата в соседние страны, такие как Ирак, на 60 процентов, что также привело к нехватке продовольствия и электроэнергии в Сирии. Это усугубило водный кризис в Ираке, в результате которого по крайней мере семь миллионов человек могут потерять доступ к воде.

Похожие книги

Точно так же плотины в верхнем течении в Иране сократили притоки Тигра, перекрыв сток реки Дияла на северо-востоке Ирака. Озеро Хамрин, главный источник воды в иракской провинции Дияла, граничащей с Ираном, потеряло почти 70 процентов своей воды, что привело к гуманитарной и экологической катастрофе в этой провинции.

Тем не менее изменение климата угрожает каждой стране региона. Группы помощи предупредили, что более 12 миллионов человек в Ираке и Сирии теряют доступ к воде, еде и электричеству из-за повышения температуры и рекордно малого количества осадков. Опустынивание распространяется по всему региону в Ираке, Сирии, Иордании и Иране. Стоимость воды в Иордании увеличилась на 30 процентов за последнее десятилетие из-за отсутствия подземных вод. Более богатые страны Ближнего Востока также находятся в опасности. За исключением уязвимых стран региона, ОАЭ имеют самый высокий уровень потребления воды на душу населения в мире, но рискуют истощить свои ресурсы пресной воды в ближайшие 50 лет из-за роста населения и более высокого потребления воды для бытовых нужд.

Эффект домино климатических кризисов

Изменение климата может оказать пагубное воздействие на безопасность и структуру общества, разжигая социально-экономические разногласия и подрывая доверие к государственным институтам. Проблему лучше всего охарактеризовать как взаимосвязанные кризисы, которые в совокупности создают эффект домино проблем на местном, национальном и геополитическом уровнях. Это начинается с ослабления государственных институтов и заканчивается неуправляемыми пространствами, в которых процветают экстремистские вооруженные группы и криминальные предприятия, что приводит к внутреннему перемещению населения и массовому исходу беженцев, что гарантирует, что ни одна страна в регионе и за его пределами не будет пощажена.

Недостаток воды и бедность вынуждают людей мигрировать в густонаселенные города в поисках работы, что приводит к дополнительным расходам и нагрузке на перегруженную инфраструктуру. Связь между климатическими кризисами и социальными волнениями в результате климатической миграции установлена давно. Гражданская война в Сирии была связана с пятилетней засухой, обрушившейся на страну в 2007 году, среди прочих факторов. Засуха привела к беспрецедентной бедности, открыв путь для миграции на окраины крупных городов Сирии, которые уже были обременены ростом населения. Приток беженцев и связанное с этим давление на неразвитую инфраструктуру породили глубоко укоренившиеся недовольства, ставшие центральными в восстании 2011 года.

Несостоятельность государства, неконтролируемая миграция и неуправляемые пространства напрямую позволяют вооруженным группам и террористам, питающимся за счет уязвимости бедняков, пополнять свои ряды. Деградация инфраструктуры в результате неэффективного управления, плотности населения и растущих затрат может привести к возникновению ситуаций, которые становятся неприемлемыми для местного населения, особенно летом, когда палящие температуры и отсутствие дождей приводят к неурожаю и ограниченному доступу к воде и электричество. Это проявилось в общерегиональных протестах и беспорядках, включая протесты, потрясшие правящие элиты от Ирана до Ливана.

Изменение климата повышает риск вооруженного конфликта

Геополитическая напряженность — например, ссора между Ираком, Турцией и Ираном из-за строительства дамб, ограничивающих потоки воды, — и политика использования водных ресурсов в качестве оружия увеличивает вероятность конфликта. Тем временем вооруженные группы, такие как ИГИЛ, продемонстрировали заметную способность вооружать водную инфраструктуру, контролируя водную инфраструктуру в Сирии и Ираке, чтобы получить легитимность или наказать врагов и сообщества, находящиеся под контролем организации; в некоторых случаях это облагало налогом доступ к воде. В какой-то момент группа контролировала плотину Табка, которая обеспечивала 20 процентов электроэнергии в Сирии и снабжала водой пять миллионов человек.

В статье Стэнфордского университета, в которой исследуется, насколько сильно изменение климата влияет на риск вооруженных конфликтов, делается вывод, что засухи, наводнения, стихийные бедствия и другие климатические сдвиги повлияли на от 3 до 20 процентов конфликтов за последнее столетие. Реагирование на климатические кризисы в нестабильных государствах, вероятно, будет слабым и медленным, а последующее снижение доверия к политическим элитам облегчает боевикам борьбу с государством. Некоторые группы, такие как шиитские ополченцы в Ираке или ополченцы в Сирии, установили географические преимущества и контроль над водоснабжением за счет других групп, создавая политические условия и условия безопасности с нулевой суммой — в некоторых случаях подчеркиваемые этническим и межконфессиональным соперничеством — которые устанавливают внутригосударственные конфликты из-за все более скудных ресурсов. Согласно статье, каждый четвертый внутригосударственный конфликт будет вызван изменением климата.

Правительства должны переосмыслить свои методы борьбы с изменением климата

Правительства стран Ближнего Востока должны пересмотреть свои подходы к принятию решений об угрозах, связанных с климатом, принимая во внимание краткосрочные и долгосрочные последствия кризиса. Например, стремление к цифровизации в регионе все еще находится на начальной стадии — ОАЭ стали первопроходцами, а другие, такие как Курдистан в Ираке, стремятся последовать их примеру — но у них есть потенциал для сокращения выбросов и отходов. По оценкам Всемирного экономического форума, цифровые технологии могут сократить глобальные выбросы на 15 процентов. Цифровизация предоставит учреждениям на Ближнем Востоке большую пропускную способность для борьбы с социально-экономическими проблемами, которые может вызвать или усугубить изменение климата. Во-вторых, в рамках этого процесса региональные и международные правительства, многосторонние учреждения и частный сектор должны увеличить финансирование климатических исследований в регионе MENA, которое в настоящее время меркнет по сравнению с ресурсами, выделяемыми учреждениям на Западе.

Изменение климата будет бороться за то, чтобы занять первое место в национальных планах, пока оно не будет определено как фактор конфликта и мультипликатор риска, а не просто еще одна проблема, которую следует добавить в растущий список проблем, стоящих перед регионом. В качестве множителя он создает потенциал для конвульсий, которые причинят невыразимые страдания региону, уже охваченному социально-экономическими кризисами, социальными волнениями, насильственным экстремизмом и терроризмом.