40 лет революции в Иране. Как с тех пор изменилась там жизнь. В пяти графиках
Автор фото, Getty Images
Приходом к власти аятоллы Хомейни 11 февраля 1979 года завершилась Исламская революция в Иране, которая положила конец правлению шахов в стране. Как же изменился Иран 40 лет спустя?
1. Рост населения
Когда аятолла Рухолла Хомейни вернулся в Тегеран из парижской ссылки, чтобы возглавить революцию 1979 года, в Иране проживали 36 миллионов человек. С тех пор население страны увеличилось более чем вдвое, и сегодня оно составляет около 81 миллиона человек.
Этот рост начался с призывов аятоллы создать новое поколение мусульман-шиитов — сразу после революции в стране наступил бум рождаемости.
Однако в конце 1980-х годов на фоне экономических потерь из-за ирано-иракской войны политика изменилась: была введена программа планирования семьи с целью сдержать рост населения.
Позднее рост числа пожилых людей и вопросы национальной безопасности заставили власти вновь пересмотреть свою позицию.
В 2010 году иранцев опять начали призывать рожать больше детей, а президент страны Махмуд Ахмадинежад раскритиковал демографическую политику своих предшественников и при поддержке духовенства запретил программу планирования семьи.
Рост населения происходил прежде всего в крупнейших городах страны.
В 1980-х годах в Иране было всего два города с населением более одного миллиона человек. Сейчас таких городов уже семь.
Население столицы страны Тегерана выросло с пяти миллионов человек в 1970-е годы до 7,5 миллионов в 1980-е годы, после ирано-иракского конфликта. Сегодня в городе проживают более 12 миллионов человек.
2. Сокращение экономики
Рост населения Ирана в совокупности с последствиями войны и международными санкциями оказали огромное влияние на ресурсы страны, которая всегда зависела от нефтяного экспорта.
Уровень жизни в Иране за последние 40 лет сильно упал.
ВВП страны на душу населения (по нынешнему курсу доллара) снизился с 10200 долларов в 1976 году до 6900 долларов в 2017 году.
За этот же период Турция, где наблюдался аналогичный рост населения, почти утроила свой ВВП.
Изменения доходов населения в Иране сопровождались падением добычи нефти.
Урон, нанесенный нефтяной индустрии в ходе ирано-иракского конфликта, больно ударил по экономике.
Сегодня Иран экспортирует в первую очередь нефтепродукты и деривативы, а импортирует прежде всего продукты питания.
Стоимость продуктов по отношению к зарплатам возросла.
В 1978 году на минимальную зарплату можно было купить 74 кг красного мяса. На сегодняшнюю минимальную зарплату можно позволить себе лишь 10 кг мяса.
Одна из главных проблем страны сегодня — это безработица.
За последние годы она неуклонно росла и касалась в первую очередь молодых людей. По данным Всемирного банка, уровень безработицы среди молодежи в 2018 году достиг 30%.
3. Проблемы с водоснабжением
Сегодня Иран — это гораздо более сухая страна, чем 40 лет назад, и ее водные ресурсы продолжают таять.
Средний годовой уровень осадков в стране составляет 228 мм, что в пять раз меньше среднемирового уровня. Кроме того, Иран тратит около 90% своих водных запасов на сельское хозяйство, при том что в мировой практике на это тратится 69% воды.
В Западном Азербайджане фиксируется резкое сокращение уровня осадков. В этом регионе расположено одно из крупнейших в мире соленых озер, Урмия, и оно продолжает мелеть.
Огромный спрос на воду в растущих городах страны — одна из главных проблем водоснабжения Ирана.
Если раньше река Зайендеруд протекала через третий по величине город Исфахан, то сегодня она уже не достигает городской черты — настолько сильно она обмелела.
Автор фото, Getty Images
Подпись к фото,Раньше река Зайендеруд протекала в черте города Исфахана…
Автор фото, Getty Images
Подпись к фото,… теперь русло реки превратилось в пустыню
4. Больше разводов
Количество браков в стране резко увеличилось после 1979 года, но с 2009 года начало уменьшаться.
Что касается уровня разводов, то с 1978 года он увеличился в четыре раза.
5. Больше женщин с высшим образованием
С 1970-х годов доступ женщин к высшему образованию увеличился, однако на рынке труда женщин все еще очень мало.
Если в 1978 году только 2,9% школьниц поступали в университеты, то в 2016 году их было уже 65,5%.
Однако хотя доступ к высшему образованию для обоих полов значительно улучшился за последние 40 лет, безработица среди женщин сегодня почти вдвое выше, чем среди мужчин.
6. Меньше кино и книг
Автор фото, Getty Images
Возможности сходить в кино тоже изменились за последние 40 лет.
До Исламской революции в стране было 450 кинотеатров. В 2015 году, по подсчетам ЮНЕСКО, в Иране работали 380 кинозалов.
Если учесть рост населения, то получается, что раньше в Иране был один кинотеатр на 80 тысяч человек, а сегодня — один кинотеатр на 208 тысяч человек.
Похожая ситуация и на книжном рынке: если в 1980-е годы одна книга печаталась средним тиражом в 7 тысяч экземпляров, то сегодня средний тираж снизился до 200 экземпляров.
13 фото о том, как живет Иран на самом деле. Такого никто не ожидал увидеть!
Иран — сложная страна, которая имеет дурную славу. Здесь строгие, порой бесчеловечные, законы, жесткие нравы и устои, ужасающие наказания, а некоторые взгляды на жизнь и местные принципы вгоняют в шок и ступор большинство людей. Говорят, в Иран лучше не соваться, а оказавшись здесь, вести себя крайне скромно и тихо, ни в коем случае не нарушая даже самого, казалось бы, незначительного правила.
Считается, что даже самое мелкое нарушение местных законов может привести к весьма плачевным и необратимым последствиям.
Но в этой стране существует и другая жизнь, которая никак не вяжется с общепринятыми мнениями и стереотипами. Именно об этой жизни решил рассказать всему миру иранский фотограф Хоссейн Фатеми, создавший для этого фотопроект под названием «Путешествие иранца». Итак, как же выглядит обратная сторона Ирана, о которой мы не знаем?
Эти женщины организовали дома подпольную вечеринку. На вечеринке были танцы и алкоголь.
Обычно женщинам вход в бильярдную запрещен. Но эти женщины играют в бильярд.
Женщины курят кальян. В Иране женщины не могут курить кальян и табак в общественных местах.
Самый настоящий рок-концерт. Правда, подпольный. Писать и исполнять рок-музыку в Иране запрещено.
Женщины занимаются спортом. Мужчинам запрещается входить в тренажерный зал для женщин.
Местная знаменитость Eylya курит и выпивает дома.
Мужчина играет со своей собакой. Здесь не принято держать собак в доме.
Подпольная репетиция рок-группы.
Женщины курят на балконе.
Женщины в магазине нижнего белья. Мужчинам вход строго воспрещен.
Двое читают Коран в парке.
Мужчины играют на гитаре в парке.
Женщины в салоне красоты. Мужчинам входить и работать в салоне запрещено.
Поделитесь этим постом со своими друзьями!
Как домашняя выпечка изменила жизнь одной иранской женщины
05/02/2020Фатемех Сафарпур из небольшого провинциального городка Секале, расположенного вблизи пустыни Деште-Лут в восточном Иране, печет печенье на продажу, чтобы содержать свою семью. Дело, начатое ею, чтобы хоть как-то сводить концы с концами, благодаря полученной от ФАО и от местной общины помощи со временем выросло в небольшую пекарню, в которой трудятся и другие местные жительницы.
Привычная жизнь Фатемех закончилась полтора года назад, когда муж, разорившись, бросил ее на произвол судьбы с тремя детьми на руках. А поскольку она сама не работала, ей пришлось очень тяжело.
«До ухода мужа я занималась только домом и детьми, – рассказывает Фатемех, – но после происшедшего я решила сама начать зарабатывать для семьи деньги.»
Оценив свои умения и возможности, Фатемех решила, что самым верным способом заработать на жизнь будет печь на продажу традиционное печенье, хотя и не была уверена в том, что у нее все получится. Благодаря своей идее Фатемех стала идеальным кандидатом на получение помощи по линии Фонда поддержки устойчивого развития на общинном уровне (ФПУРО), учрежденного в рамках проекта ФАО по восстановлению лесных ландшафтов и истощенных земель (ВЛЛИЗ).
Проект ВЛЛИЗ, осуществляемый при финансовой поддержке Глобального экологического фонда и правительства Ирана, реализует на общинном уровне экологически устойчивые инициативы. Несмотря на свое название, данный проект предусматривает не только мероприятия по восстановлению почв и истощённых земель, но и содействует формированию основанных на экологических подходах источников средств к существованию. Местным жителям, у которых есть планы по развитию своего дела, предлагается обращаться в местный комитет ФПУРО за финансовой поддержкой. Женщинам, решившимся реализовать свои социально-экономические проекты, такая поддержка оказывается в приоритетном порядке.
Еще не будучи уверенной в успехе, Фатемех поделилась своей идеей с другими женщинами – членами местных комитетов Фонда поддержки развития на общинном уровне.
«Женщинам – членам Фонда [ФПУРО] понравилась моя идея открыть пекарню, – рассказывает Фатемех. – Первым делом я заняла у местного комитета Фонда 10 000 000 риалов (около 100 долл. США), на которые я купила новую духовку».
Женщины Ирана снимают хиджаб, не боясь тюрьмы / Стиль жизни / Независимая газета
В стране растет движение не желающих притворяться набожными мусульманами
Это только видимость, что иранское общество сплошь клерикально.
Фото Reuters
Самолет идет на посадку в аэропорту имени имама Хомейни, и все женщины – как иранские гражданки, так и туристки – спешно покрывают головы платками. Когда на обратном пути самолет будет покидать воздушное пространство Ирана, пассажирки с облегчением их снимут. Повседневность иранского общества ужасно противоречива. Алкоголь запрещен, но все знают, где и как его достать, хоть это и непросто. В Тегеране, Ширазе, Исфахане проходят «тайные» вечеринки без хиджабов, но с выпивкой. В столице, говорят, есть подпольный ночной клуб для влиятельных и богатых – с молчаливого согласия властей.
Все знают, что парк около городского театра Тегерана – место встречи геев и лесбиянок, но полицию это не волнует до тех пор, пока все происходит за закрытой дверью. Знают, что кандидаты в президенты утверждаются аятоллой Хаменеи, но агитация перед выборами такая, что и родине свободы не снилось. А уж какие жаркие споры разгорались в 2017 году между сторонниками Рухани и Раиси – от улиц Тегерана до забытой богом Бамской цитадели, – я и говорить не буду.
Жизнь в таком двоемыслии угнетает. В стране запрещены Facebook, YouTube, Twitter и многие другие сайты, транслирующие «порочную западную культуру», столь неугодную правящему режиму. Но вся страна использует VPN для доступа к этим ресурсам.
Когда живешь в стеклянном доме, очень трудно не замечать соседей, поэтому все попытки закрыться от большого мира, в ногу с которым Иран шел до 1979 года, обречены на поражение – рано или поздно.
Впервые мир заговорил о публичных протестах против хиджабов в Иране 29 января 2018 года. Это была первая резонансная и массовая акция неповиновения, которую заметили вне Ирана. Ей предшествовал поступок Виды Мовахед. 27 декабря 2017 года она забралась на трансформаторную будку на проспекте Энгелаб (Революции – центральная улица Тегерана). 31-летняя мать полуторагодовалой девочки, она намотала свой хиджаб на палку и размахивала им как флагом, пока ее не арестовали.
Освободили лишь месяц спустя. И на следующий день, 29 января, несколько девушек вышли на проспект Энгелаб и повторили ее действия. Считается, что точка отсчета протестов иранских женщин против хиджаба начинается с поступка Виды Мовахед. Но это не совсем так.
Протесты – и побольше, и поменьше – сотрясают Иран уже более 10 лет.
Июнь 2009 года: сразу после президентских выборов начались массовые выступления недовольных победой Ахмадинежада. За неделю полтора десятка человек погибло от рук представителей власти. Среди них Неда Ага-Солтан. Оказавшись случайной жертвой снайпера, Неда, чье имя означает «голос», «призыв», стала символом протестного движения. И выборы вскоре оказались ни при чем.
В 2014 году Масих Алинежад, журналистка иранского происхождения, известная своей оппозиционностью иранской теократии, запустила кампанию в Facebook под названием My Stealthy Freedom («Моя скрытая свобода»). Она призвала женщин выкладывать свои фотографии без хиджаба. Тысячи женщин присылали и присылают сейчас свои фотографии с непокрытой головой, сделанные в самых разных местах – парках, улицах, рынках и т.д. В следующем, 2015 году персидская служба «Голоса Америки» запустила 15-минутное шоу Алинежад – Tablet. Через это шоу иранские женщины делились видеозаписями без хиджаба, своими мыслями и чаяниями. В сущности, это шоу было возможностью поговорить о тех проблемах, которые их волновали: тут не только обязанность ходить с покрытой головой, но и ущемление в правах, и уличные домогательства.
В июле прошлого года иранскому руководству надоел этот рупор свободы, и они заявили, что 10-летний тюремный срок ждет тех, кто будет высылать свои видео в программу Масих Алинежад.
|
Марьям Шарифи регулярно фиксировала на камеру то, что происходит с ней на улице, когда ее голова не покрыта платком.  Фото из архива Марьям Шарифи |
Девушка сосредоточилась на борьбе за права женщин в 2017 году. Она регулярно снимала видео о том, что происходит с ней на улице, когда она ходит без хиджаба: оскорбления, домогательства, рукоприкладство. Полиция нравов (введена в 2005 году) ее регулярно арестовывала. В отделении ее унижали, оказывали психологическое давление – проводили воспитательные беседы, – потом отпускали. Такая «мягкая» практика была введена после того, как камеры в мобильных телефонах появились у каждого. До этого рукоприкладство было обычным делом.
Очень скоро Марьям надоело ездить с полицейскими, и она стала оказывать сопротивление, спорить – насколько это возможно – с блюстителями исламского порядка. Боязнь огласки недолго сдерживала полицию. В марте 2018 года после одного видео с оскорблениями в ее адрес – похоже, в объектив попал непростой человек – стало очевидно, что если Марьям не покинет Иран, следующие годы своей молодости (сейчас ей 32) проведет в тюрьме.
Когда я спросил ее, поддерживает ли она связь с другими активистками, с кем была знакома до отъезда, она сказала, что все либо успели уехать, либо сидят в тюрьме.
Причиной для задержания полицией нравов может быть и недостаточно скромный хиджаб, когда из-под платка выбиваются волосы или рукава короче чем три четверти.
Вопрос о хиджабе давно вышел за рамки вероисповедания. Я провел в Иране месяц, проехал страну с севера на юг, побывал в крупных городах и маленьких деревнях. И не могу сказать, что иранцы поголовно набожны. Зато я неоднократно встречал скрытую – только от глаз самого духовенства – нелюбовь к клирикам. Гримасы отвращения за спиной, плевки и даже большой палец, проведенный поперек шеи.
Марьям – атеистка, но, по ее словам, в числе тех, кто борется за свои права, есть и мусульманки. Глупо думать, что ими движет только желание подставить макушку под жаркое иранское солнце. Их интерес далек от личного, и дело тут не только в хиджабе. Это вопрос свободы. Христианки, зороастрийки, атеистки – хиджаб касается всех, и ни у кого нет права выбора. И я нарочно умалчиваю о туристках: все-таки их дело – сторона. Хотя в Сети был флешмоб, организованный путешественницами в поддержку иранских женщин.
Протесты в Иране, может быть, и пошли на спад, но сейчас очень рано судить об этом. Общество готово к переменам, и многие их ждут. В следующем году президентские выборы – чем не повод снова выйти на улицы? Аятолла не вечен, а дуэт Хомейни–Хаменеи на портретах столь каноничен, что третьему там уже нет места.
6 комиксов: о жизни в Иране, потере слуха и проблемах интровертов
Недавно у автора культовых графических мемуаров о жизни иранских женщин «Персеполис» Маржан Сатрапи вышел новый комикс — «Вышивки». Главные героини книги снова не чужие ей люди — это её мама, бабушка, тётя и соседки, что живут в Тегеране. Автор телеграм-канала
Первая же книга французской художницы иранского происхождения Маржан Сатрапи «Персеполис» прославила её на весь мир. Это смелый автобиографический комикс о взрослении его создательницы на фоне Исламской революции и войны с Ираком.
«Вышивки», новая работа Сатрапи, продолжает искренний разговор в кругу её близких. После обеда иранские мужчины отправляются на покой, а женщины — на длительный сеанс разговоров по душам в гостиной. Ранние браки, культ девственности и пластические операции — в это время дня для них не существует запретных тем.
В четыре года Сиси Белл, как и главная героиня её детской книжки, потеряла слух. Ей пришлось заново учиться разговаривать с родителями, учителями, подружками и мальчиками. Сохранять спокойствие в реальной жизни и комиксе удавалось не всегда.
Маленькая Сиси молчала, терпела, злилась и даже создала в своих мечтах улучшенную версию себя самой — супергероиню по имени СуперУхо, ту, что была готова ко всему.
Книги об особенных детях обычно преследуют две цели: помочь тем, кто переживает что-то подобное прямо сейчас, и научить тех, кто такие сложности не испытывает, сопереживать. Сиси Белл из будущего преуспела в обоих направлениях.
Юлия Никитина родилась в Салехарде — городе на Полярном круге, где царит вечная мерзлота. Здесь она жила вместе с мамой до шестнадцати лет, а потом уехала на большую землю — в Тюмень и затем в Петербург, чтобы стать художницей.
Чёрно-белая «Полуночная земля» — попытка поговорить об идентичности, тесно связанной с местом рождения и теми образами, которыми оно наполняет нашу жизнь. Можно уехать за тысячу километров от родных краёв и ещё крепче ощутить связь с ними. Север — часть художественного стиля Юлии Никитиной и её узора, найти который важно каждому творцу.
Элисон Бекдел — та самая Бекдел, которая придумала тест на проверку фильма или книги на гендерную предвзятость. С произведением всё в порядке, если в нём есть хотя бы две женщины, которые могут дружелюбно поговорить о чём-нибудь кроме мужчин.
«Весёлый дом» тест, безусловно, проходит, ведь всё здесь о самой Бекдел — о том, каким ребёнком она была и какой стала сейчас.
Рядом с её собственной фигурой в воспоминаниях стоит фигура отца и его страх проявить свою гомосексуальность. Стыд был таким же членом семьи, как и все остальные жители их старого дома, он же был главной преградой на пути к мирному существованию.
Многолетняя терапия и занятия творчеством помогли автору превратить сложный опыт в талантливую трагикомедию.
Если вы сидите дома, даже если вокруг нет пандемии нового вируса, возможно, вы интроверт и этот мир, где принято добиваться успеха и демонстрировать результат, вам не слишком подходит.
Приспособиться к травмирующим обстоятельствам пытается и британка Дебби Танг. Несколько лет она ведёт дневник заядлого интроверта в интернете, где делится главными минусами своего положения.
С одинаково большим трудом ей даются походы по магазинам, первый день на новой работе и совместная жизнь с парнем. Изменить себя она уже не может, но может ли быть счастливой? Ответ Дебби даёт положительный, хотя сложностей действительно много.
Путь к себе настоящей — не самый лёгкий маршрут. Американская художница Тилли Уолден прошла по нему будучи подростком. Двенадцать лет подряд у неё было выматывающее занятие — фигурное катание. Она вставала ни свет ни заря, ехала на стадион голодная и занималась несколько часов подряд без особого энтузиазма.
За пределами катка — одиночество, буллинг и трудности сексуального самоопределения.
Только в пятнадцать она смогла круто изменить свою жизнь: оставить спорт и потратить появившееся свободное время на тренировку главного навыка — самопознания. Лишь формулировка «Чего я действительно хочу?» помогла ей вырваться из нездоровых отношений со взрослым миром.
Гремучая смесь: что происходит в Иране | Статьи
В Иране уже неделю не утихают протесты. С каждым днем обстановка накаляется все сильнее.
Демонстрации против повышения цен на бензин охватили почти всю страну. Есть погибшие как со стороны активистов — их счет идет на десятки, — так и среди полицейских. Официальные власти в организации протестов по традиции обвиняют США. В Вашингтоне сразу же поддержали демонстрантов. Однако эксперты уверены: беспорядки произошли из-за тяжелой экономической и социальной ситуации внутри страны. Правительство утверждает, что обстановка в стране уже стабилизируется. Проверить эту информацию сложно — в Иране практически не работает интернет. «Известия» разбирались, приведут ли протесты к смене режима и как тяжелая внутриполитическая ситуация отразится на отношениях Ирана с Россией.
Подлили масла в огонь
«Сегодня мы стали свидетелями очередного акта драмы иранского народа — борьбы за свою свободу» — так госсекретарь США Майк Помпео отреагировал на сообщения о том, что в Тегеране 15 ноября вспыхнули акции протеста.
Через некоторое время в своем Twitter он выразил еще большую поддержку демонстрантам: «После 40 лет тирании гордый иранский народ не молчит в ответ на злоупотребления со стороны властей. Мы тоже молчать не будем».
Фото: REUTERS/WANA/Nazanin Tabatabaee
Поводом для происходящего стало резкое повышение цен на бензин. По новым правилам каждому автомобилисту разрешено покупать в месяц 60 л бензина по 15 тыс. риалов (22,7 рубля), каждый дополнительный литр будет стоить в два раза дороже (45,4 рубля). Раньше водителям можно было покупать до 250 л по 10 тыс. риалов (15,16 рубля) за литр. Власти утверждают, что полученные от этого доходы пойдут на выплаты малообеспеченным семьям. Президент Хасан Роухани заявил, что «75% иранцев сейчас находятся под гнетом», и дополнительные доходы от повышения цен на бензин пойдут в карман 18 млн иранских семей.
Такое объяснение удовлетворило немногих. С каждым днем к беспорядкам присоединялись всё новые города. В настоящее время их уже больше ста.
На некоторых улицах протестующие блокировали дороги, громили автозаправки, витрины магазинов и офисы банков. Полиция реагировала жестко. В результате ожесточенное противостояние со стражами порядка привело к кровопролитию.
Власти сообщают о шести погибших. По данным Amnesty International, жертвами стали как минимум 106 человек, BBC International передает, что известно о 200 погибших. Есть потери не только среди демонстрантов, но и среди полицейских. Власти утверждают, что активисты приносили с собой холодное и огнестрельное оружие. Еще свыше тысячи человек арестованы.
Забастовка против повышения цен на бензин на одном из шоссе Тегерана, 16 ноября 2019 года
Фото: REUTERS/WANA/Nazanin Tabatabaee
В стране не только усилили меры безопасности, но и отключили интернет. В ограниченном режиме доступ осуществлялся лишь к некоторым СМИ и онлайн-сервисам банков. 21 ноября доступ в интернет восстановили только на юге страны — в провинции Хормозган.
Разобщенность элит
Несмотря на разобщенность внутри иранской политической элиты, власти единогласно заявили, что решение о повышении цен на бензин «было совместным и продуманным». Помимо этого, объявили зачинщика протестов. По их словам, в происходящем по традиции виноваты США. Так, председатель парламента Али Лариджани заявил, что Вашингтон преследует одну цель — подрыв безопасности и нанесение вреда интересам иранского народа.
С такой формулировкой не согласен аналитик Института международных исследований МГИМО МИД России Адлан Маргоев. «США не остались бы безучастными в стремлении оказать максимальное давление на Иран. Но организовать широкое протестное движение без социальных предпосылок и при ограниченных возможностях едва ли возможно. Проблемы, из-за которых возникли протесты, прежде всего экономические. Однако неспособность справиться с протестами, порожденными экономическим кризисом, может обернуться кризисом политическим.
Чем дольше население страны будет испытывать фрустрацию из-за растущей бедности, тем более решительными окажутся политические лозунги и требования накануне парламентских выборов 2020 года и президентских 2021 года», — рассказал «Известиям» политолог.
Фото: REUTERS/WANA/Nazanin Tabatabaee
Страну лихорадит
Иран — один из крупнейших производителей нефти в мире. Экспорт топлива ежегодно приносит стране миллиарды долларов. Однако у государства ограниченные мощности по переработке, а покупать некоторые запчасти для нефтебаз стало невозможно из-за санкций, которые США вновь ввели после выхода из ядерной сделки в 2018 году. Из-за падения цен на нефть и американских ограничительных мер экономическая ситуация в Иране ухудшается: ВВП снизился почти на 9,5%, инфляция превысила 30%, до рекордно низкого уровня упала стоимость местной валюты, сократилась численность иностранных инвесторов и выросла безработица.
Когда финансовую систему Ирана стало лихорадить по-крупному, консерваторы ополчились на президента-либерала Хасана Роухани и его команду, которые считались главными сторонниками диалога с Белым домом во время президентства Барака Обамы. Главу государства обвинили в крахе ядерной сделки, а также в ослаблении национальной валюты и коррупции в верхах. Помимо этого, противники Роухани решили использовать недовольство иранцев для того, чтобы свергнуть либеральное правительство и взять реванш за свои прошлые поражения.
Долгое эхо
Консерваторы уже выводили демонстрантов на антиправительственные митинги в конце 2017 – начале 2018 года. Тогда протесты вспыхнули в религиозной столице страны — городе Мешхед — и быстро вышли из-под контроля, перекинувшись на другие города. Беспорядки, унесшие жизни нескольких десятков человек, не утихали несколько недель.
Антиправительственный митинг в Мешхеде, январь 2018 года
Фото: Getty Images/Anadolu Agency
Движущей силой демонстраций два года назад, так же как и сейчас, стали студенты, недовольные разгулом коррупции, безработицей и падением уровня жизни в стране.
Гнев активистов вызывало и вмешательство Ирана в дела других стран. Возмущенные тем, что власти уделяют большое внимание внешнеполитическим, а не внутренним проблемам, протестующие скандировали: «Не Газа, не Ливан, моя жизнь — Иран!»
Два года назад, так же как и сейчас, власти частично блокировали интернет. В частности, на территории страны перестали работать мессенджер Telegram и сервис Instagram, которые, по мнению властей, использовались для организации протестов. Впрочем, тогда удалось стабилизировать ситуацию.
В настоящее время напряжение внутри страны всё больше растет. Несмотря на это, о скором падении режима речи всё же не идет. Акции протеста не поддерживают средний класс и интеллектуальная элита. Они понимают, что президент Роухани не смог сразу улучшить социальную ситуацию из-за того, что в наследство от предыдущего президента-консерватора Ахмадинежада ему досталась страна, находящаяся под санкциями и с изрядно потрепанной экономикой.
Фото: Global Look Press via ZUMA Press/Rouzbeh Fouladi
Меры, которые принял Роухани, помогли отвести страну от края пропасти, однако быстрого эффекта добиться сложно. Такие аргументы, впрочем, вряд ли понятны простым иранцам, рассказал «Известиям» эксперт международного дискуссионного клуба «Валдай», политолог Фархад Ибрагимов.
«В 2013 году ныне действующий президент Роухани как раз был надеждой для всех иранцев вне зависимости от их убеждений. Они действительно верили в то, что пройдет пара лет и жизнь у всех наладится. Но после того, как администрация Трампа повторно ввела санкции, иранцы поняли, что сладкой жизни не будет еще очень долго. И если значительная часть населения осознаёт, что всё не так просто, как кажется на первый взгляд, и Роухани даже при большом желании не сможет один ничего решить, то другая часть иранского общества считает, что проблема как раз кроется в самих иранских властях и лучший способ изменить ситуацию — свергнуть эту самую власть.
Но так считают немногие, меньшинство. И это меньшинство всегда присутствовало — еще со времен исламской революции 1979 года, просто сейчас голос этих людей стал слышен громче», — уверен он.
Заклятые друзья
В последние несколько лет Иран занимает всё более важное место в российской внешней политике. Москва поддерживает Тегеран в разных вопросах, стороны активно сотрудничают по сирийскому урегулированию. Однако цели двух стран все-таки расходятся: Иран мечтает стать ведущим государством в Ближневосточном регионе, в то время как Россия стремится к роли ключевого внерегионального посредника.
Экономическое сотрудничество между государствами также довольно скромное. В прошлом году объем торговли между Москвой и Тегераном составил менее 1% в российском внешнеторговом обороте. Проблема в том, что страны мало что могут предложить друг другу: и Россия, и Иран экспортируют углеводороды и заинтересованы в иностранных технологиях и инвестициях.
Фото: REUTERS/Raheb Homavandi
Москва и Тегеран — конкуренты на мировом рынке нефти и газа. Российские компании не горят желанием сотрудничать с Ираном в обход американских санкций. Огорчает иранские власти и то, что Москва стремится наладить отношения с главными соперниками Ирана в регионе — Израилем и Саудовской Аравией.
Что касается внутриполитической ситуации в Иране, то она вряд ли окажет какое-либо влияние на диалог Москвы и Тегерана, уверен Адлан Маргоев. «В какую бы сторону ни изменился внутриполитический баланс, отношения между Москвой и Тегераном останутся предсказуемо стабильными не только потому, что обе страны находятся в сложных отношениях с западными государствами, но и потому, что две соседние страны выработали базовые параметры взаимодействия, в том числе по вопросам региональной безопасности, и фундаментальному пересмотру они не подлежат», — считает эксперт.
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ
ЕС призывает Иран вернуться к выполнению ядерной сделки | Новости из Германии о событиях в мире | DW
Европейский Союз серьезно обеспокоен тем, что Иран приступил к обогащению урана на уровне 20 процентов, заявил вечером в понедельник, 11 января, верховный представитель ЕС по внешней политике и безопасности Жозеп Боррель.
Действия Ирана противоречат условиям ядерного соглашения 2015 года, указал европейский дипломат.
О том, что Иран запустил процесс обогащения урана на уровне 20 процентов, сообщил 4 января официальный представитель Тегерана Али Рабии. По словам Борреля, это решение Тегерана «грозит подорвать усилия, на которых строится текущий дипломатический процесс». «Мы призываем Иран отказаться от дальнейшей эскалации и немедленно изменить курс», — заявил Боррель от лица Евросоюза.
ЕС сохраняет приверженность СВПД
При этом он подчеркнул дальнейшую приверженность ЕС венскому соглашению по Ирану — так называемому Совместному всеобъемлющему плану действий (СВПД) — и отметил, что проблемы с его реализацией связаны с односторонним выходом США из этого договора и возобновлением действия санкций Вашингтона против Тегерана. По словам Борреля, ЕС будет продолжать прикладывать усилия к тому, чтобы США вернулись к исполнению соглашения, а Иран вновь начал соблюдать его условия.
По данным Тегерана, Иран способен ежемесячно обогащать до девяти килограмм урана до уровня в 20 процентов. По условиям СВПД Ирану позволено обогащать уран до уровня не более 3,67 процентов. Цель этого ограничения состоит в том, чтобы не допустить создания Ираном атомной бомбы.
Ядерная сделка с Ираном
Совместный всеобъемлющий план действий, который в 2015 году подписали Иран, США, Россия, Китай, Германия, Франция и Великобритания, предусматривал выполнение Тегераном ряда шагов по ограничению его ядерной программы в обмен на отмену санкций, введенных ранее США и ЕС.
После того как Соединенные Штаты в одностороннем порядке вышли из соглашения в мае 2018 года, Тегеран отказался выполнять часть обязательств в рамках СВПД. Вашингтон в ответ ужесточил ограничительные меры в отношении Тегерана и направил в ближневосточный регион военные корабли и бомбардировщики.
В январе 2020 года Тегеран объявил об отказе от «последнего ключевого ограничения в ядерной сделке, касающегося количества центрифуг», и заявил, что теперь «ограничений по работе с ядерной программой Ирана не осталось».
Смотрите также:
Жизнь под знаком санкций и экономического кризиса
Ужесточение санкций
В 2006 году Запад ввел первые санкции против Ирана с целью заставить режим раскрыть цели своей ядерной программы. Тогда речь шла об «умных санкциях». Американские и европейские политики объяснили, что у них конфликт с режимом, а не с населением Ирана. Но от воздействия санкций страдают в первую очередь простые люди. Принятые Западом меры сильно ударили по населению.
Жизнь под знаком санкций и экономического кризиса
«Санкции нас щекочут»
…написано на плакате сторонников режима в 34 годовщину Исламской революции. Представители режима и его сторонники преуменьшают значение санкций.
Жизнь под знаком санкций и экономического кризиса
Социальные проблемы
В Иране растет уровень бедности и безработица. Даже после ирано-иракской войны (1980-1988) социальное и экономическое положение в стране не было таким плачевным, говорят эксперты, изучающие иранскую экономику. По их словам, санкции и неправильная экономическая политика правительства Ахмадинежада являются причинами всех бед в стране.
Жизнь под знаком санкций и экономического кризиса
Высокий уровень безработицы
Согласно официальным данным, число безработных в Иране — почти двенадцать процентов. Но в действительности эта цифра в несколько раз выше. Чтобы не обнищать, многие иранцы вынуждены перебиваться случайными заработками. Не важно, стар или млад.
Жизнь под знаком санкций и экономического кризиса
Дети вынуждены работать
Сложная социальная ситуация не щадит даже самых маленьких в обществе. Некоторые иранские семьи отправляют своих детей зарабатывать деньги на улицу. Согласно докладу иранского правительства, по всей стране более трех миллионов детей в возрасте до 18 лет работают и не ходят в школу.
Жизнь под знаком санкций и экономического кризиса
Неоплачиваемый труд
Некоторые предприятия не в состоянии оплачивать труд своих служащих.
Эти рабочие 22 месяца ждут свою зарплату. Многие иранцы несколько месяцев работают без зарплаты, боясь потерять работу.Жизнь под знаком санкций и экономического кризиса
Кто выигрывает от кризиса
В то время, как стоимость аренды жилья, а также цены на земельные участки и расходы на строительство стремительно растут в связи с кризисом, нувориши и те, кто смог извлечь выгоду из санкций и приумножить свой капитал, строят новые дворцы и виллы.
Жизнь под знаком санкций и экономического кризиса
Кто проигрывает от кризиса
Цены на основные виды продуктов питания, такие как хлеб, растут все больше, несмотря на то, что многие из них субсидируются государством. Уровень инфляции за период с марта 2012 года по март 2013 года составил более 30 процентов. Иногда в продаже было так мало куриного мяса, что как только оно появлялось, начинались беспорядки и выстраивались длинные очереди.
Жизнь под знаком санкций и экономического кризиса
Главное — рис
Рис является основным продуктом питания в иранских семьях. Индийский рис был самым дешевым на рынке, потому что имел дурную славу из-за высокого содержания мышьяка. А сейчас люди стоят в очереди даже за ним.
Жизнь под знаком санкций и экономического кризиса
Нехватка лекарств
В Иране не только продукты питания являются дефицитом и постоянно дорожают. В стране около шести миллионов пациентов страдают от экономических санкций, затрудняющих ввоз лекарств. В прошлом году цены на них выросли от 30 до 200 процентов, в зависимости от препарата.
Жизнь под знаком санкций и экономического кризиса
Девальвация национальной валюты
Осенью прошлого года иранский риал сильно обесценился, а доллар и евро выросли в цене. В результате стремительной девальвации национальной валюты растет инфляция. Тегеранский базар закрыли, потому что было невозможно назвать соразмерные цены.
Полиция была вынуждена принять меры по борьбе с разъяренной толпой, выступающей против обвала курса риала.Автор: Яшар Эрфаниан, Шахрам Ахади, Мария Рюттингер
Эти рабочие 22 месяца ждут свою зарплату. Многие иранцы несколько месяцев работают без зарплаты, боясь потерять работу.
Полиция была вынуждена принять меры по борьбе с разъяренной толпой, выступающей против обвала курса риала.Повседневная жизнь в Иране — Lonely Planet
Период Хатами принес ряд тяжелых мелких побед. Реформистам удалось добиться права одиноких женщин учиться за границей, поднять установленный законом возраст для вступления в брак с девяти до 13 лет для девочек (хотя они предлагали 15 лет), сорвать попытку ограничить процент студенток, поступающих в университеты, и улучшить условия опеки для разведенных матерей. Женщины составляют почти две трети всех поступающих в университеты, хотя уровень их последующей занятости ниже 20%.Несмотря на признание важности женщин в рабочей силе (например, отпуск по беременности и родам предоставляется на три месяца при 67% заработной платы или четыре месяца при грудном вскармливании), дискриминация все еще широко распространена.
Однако свидетельские показания женщины по-прежнему стоят вдвое меньше, чем свидетельские показания мужчины в суде, а в случае кровных денег, которые семья убийцы обязана выплатить семье жертвы, женщины оцениваются в половину стоимости свидетельских показаний. мужчина.
На улице, особенно в Тегеране, вы увидите, что внешне дресс-код смягчился по сравнению с тем временем, когда доминировала черная чадра.Несмотря на репрессии, которые сменяются политическими ветрами, женщин всех возрастов часто можно увидеть в более коротких, обтягивающих, ярких пальто и головных платках с замысловатыми прическами. Некоторые молодые женщины перестали бояться быть замеченными вне дома с посторонними мужчинами и готовы рискнуть за это арестовать. Такие активисты, как Ширин Эбади, которая работает юристом и борется за права человека, настаивают на том, что в исламе закреплены все права человека и что все, что требуется, — это более разумная интерпретация.
Любое посещение иранского дома не оставит у вас сомнений относительно того, кто на самом деле отвечает за семейную жизнь — которая, возможно, является самым важным институтом в Иране.
Многие иранские женщины энергичны и сильны, и они продолжают учиться. Некоторые скажут вам, что хиджаб — наименьшая из их забот; что более важно, так это изменить институциональную дискриминацию, присущую иранскому обществу и закону.
После того, как консерваторы восстановили контроль над меджлисом в 2004 году и президентством в 2005 году (с Ахмадинежадом), добиться таких изменений стало труднее.С середины 2007 года, и в большей степени после массовых протестов Зеленого движения в 2009 году, правительство было гораздо более агрессивным в обеспечении соблюдения ограничительных законов, которые, по сути, бездействовали в годы правления Хатами. По всей стране студенткам университетов велели носить макнаэ (головной платок или платок, не похожий на монахиню) или перестать ходить на занятия. В городах, и особенно в Тегеране, свободы, которые в течение десятилетия с 1997 года считались само собой разумеющимися, бросают вызов периодическим громким репрессиям в отношении того, что считается плохим хиджабом — обычно слишком много макияжа и недостаточно шарфа.Многие реформы эпохи Хатами остались прежними, но ближайшее будущее женщин казалось менее оптимистичным и более неопределенным, чем это было почти десять лет.
А потом маятник качнулся обратно: в 2013 году поддерживаемый реформистами Хасан Рухани победил на президентских выборах в стране. Даже в этом случае влияние реформистов на законодательные программы и правоприменение остается незначительным, и никто не осмеливается вернуться к оптимизму, охватившему реформистское движение в годы правления Хатами.
Независимо от того, как изменится политический ландшафт Ирана, кажется, что иранские женщины будут продолжать отстаивать свои права и постепенно разрушать систему, будь то вызывающая вспышка красной помады, создание фантастических фильмов или становление экспертами в толковании закона и получение Нобелевской премии мира.
Извините, но Иран на самом деле похож на
Полночь на улице Мусави.
Центр Тегерана, Иран, сентябрь 2017 г.Во-первых, немного контекстной справки, особенно для новых читателей. Когда я был молодым человеком, мне посоветовали, что жизнь трудна и трудна, что нет ярлыков и нет простых ответов. Даже в последнее время мне продолжают навязывать этот непрошенный совет, что довольно странно, поскольку я уже путешествую по миру тысячу девятьсот сорок пять дней, и это единственная «работа» Я показываю людям мое любимое место отдыха несколько раз в год.Это досадный совет, потому что самые счастливые люди, которых я знаю, — это те, кто в своей жизни сделал очень короткие пути. И это будет быстро обостряться, но на самом деле это полностью вводящий в заблуждение и грубый совет, разработанный, чтобы внушить чувство вины и укрепить социальные нормы, которые привели нашу планету в далеко не идеальное место, в котором она сейчас находится.
Еще в июле 2012 года мы с Филипой отправились в путешествие без пункта назначения и без ограничений по времени. Наш единственный план состоял в том, чтобы отправиться в путешествие и посмотреть, что происходит.У нас не было никаких планов поехать в Иран, но в течение трех месяцев после начала нашего путешествия мы направлялись в Тегеран с билетом на самолет в один конец и без иранской туристической визы. План-Б заключался в том, чтобы как-то быстро покинуть Иран.
Вначале я принял решение: «Нашел дешевый рейс из Куала-Лумпура в Тегеран, в следующий вторник, давай вперед». Однако перед первой посадкой в Тегеране у меня возникла неожиданная тревога. Примечательно, что всего пять лет назад Washington Post интерпретировала наше решение посетить Иран в качестве туристов в 2012 году как необычное — настолько, что они написали статью о нашем путешествии.Как ни странно, они назвали меня «писателем-путешественником».
Сейчас я нахожусь в Иране с середины сентября. Сегодня ухожу. Всего в этом году я проведу здесь пять месяцев и потерял счет, сколько раз бывал. Когда я впервые приехал сюда, я никак не мог предположить, что это место внесет такие глубокие и постоянные изменения в мою жизнь.
Второе место для моих лично позитивных направлений, меняющих жизнь, — это Соединенные Штаты, Венис-Бич ночью около 1989 года, но это уже другая история.
Вот уже пять лет я рисую очень красивую картину Ирана. В течение пяти лет после нескольких посещений и задолго до того, как я начал проводить здесь туры, я говорил, что Иран — самая дружелюбная, безопасная и гостеприимная страна на планете. Первоначально и в течение некоторого времени после моих первых нескольких посещений я думал, что мои восторженные мнения связаны просто с моим наполовину полным отношением к путешествиям. Теперь, когда я привез более сотни путешественников в Иран на своих Untours, я, наконец, могу высказать несколько сбалансированное мнение.
Мужчины готовят и раздают бесплатные горячие чашки чая в Ардебиле, Иран, 2017. Обычное место во времена «Ашуры» по всему Ирану. Каспийское море, Иран. Вода — это не то, что часто ассоциируется со страной, которая в основном состоит из пустыни, но в Иране находится самое большое в мире внутреннее море — Замок Рудхан, Иран. Построенный ассасинами, первоначально построенный в сасанидскую эпоху (224ADS-651AD), его 42 башни остались нетронутыми.Во многом как диктатура в день выборов, я понимаю, что было бы подозрительно получить 100% согласие на все, что связано с поездками.Однако, основываясь на моем личном опросе более ста демографически разнообразных туристов, молодых, старых, мужчин и женщин, обычно много путешествующих, из четырех уголков земли, примерно 99% этих людей согласны с утверждением — Иран действительно удивительная страна, и вам действительно стоит ее посетить.
Практически все, что мне когда-либо говорили о поездке в Иран, оказалось ужасным советом. В большинстве СМИ я продолжаю читать об Иране, ну, в лучшем случае это сильно предвзято, а в худшем — обманчиво неточно.Здесь, на земле, в стране, обладающей самым замечательным количеством аттракционов для тела и ума, возможно, самое лучшее в Иране заключается в следующем: это заставило меня серьезно усомниться или даже проигнорировать все, что мне когда-либо говорили .
.. не только об Иране, но и о жизни, вселенной и всем остальном.
За последние месяцы я побывал в двух совершенно разных частях Ирана. Как обычно, в основном центральный и юго-восточный маршрут через такие города, как Исфахан, Язд и Шираз.Если бы такая вещь существовала, это была бы наиболее «известная» часть Ирана.
До этого я побывал в другой части Ирана. Вместе с бандой «повторных» йомадских нетуристов. Мы направились на запад и север, в направлении, прямо противоположном моему обычному маршруту через Иран, к Каспийскому морю, через горы, через густые леса, наполненные влажностью и тропическими условиями, к границе с Азербайджаном и на юг к границе. границы с Турцией и Ираком. Я держал этот тур в секрете, лично пригласив небольшую группу постоянных путешественников (друзей) присоединиться к нам.
Мы видели то, чего не ожидали увидеть даже ветераны Ирана.
Чтобы это преодолеть, потребуются годы.
Вот что произошло.
Исследуя заброшенный корабль на заброшенном озере Урмия, Иран.Однажды поздно вечером, на той же улице, что и наш отель в оживленном центре Тегерана, через окно своего отеля я наблюдал, как небольшая группа дружелюбных мужчин приближается к большой корове. Животное было очень живым и паслось на тропинке, но я имел довольно хорошее представление о том, что будет дальше, и бросился на улицу, чтобы посмотреть.
Вскоре после того, как я прибыл на место происшествия, люди связали корове ноги и положили зверя на бок. Один мужчина перерезал корове шею большим ножом, и я наблюдал, как непостижимое количество ярко-красной крови начало разливаться и брызгать по всей улице. Они сняли шкуру с коровы, в основном сдирая шкуру руками. Обильно потея от физических нагрузок, ножами и топорами они отрубили копыта, голову и яички, и, в конце концов, небольшая банда друзей собрала силы, чтобы помочь бороться и приковать теперь уже почти мертвого зверя к воротам возле мастерской механика. , продолжая разделку до поздней ночи.
Во время многочасового процесса мне предлагали еду, напитки, сигареты, меняли номера телефонов и информацию в социальных сетях, давали советы по путешествиям и связи с членами семьи по всему Ирану, и, что самое сюрреалистичное, я позвонил в Skype с братом одного из мясников, который теперь жил в Австралии. Стоять поздно ночью рядом с все еще капающим трупом на улицах Тегерана и звонить по видеосвязи иранцу с довольно сильным австралийским акцентом — ну, этого не ожидалось, но и неудивительно.
«Доброго времени суток, дружище, как Тегеран к тебе относится?»
Paradiso, Тегеран.По многим причинам Тегеран — настоящий город-монстр. Здесь живут около пятнадцати миллионов человек, что делает его одним из самых больших городов на планете. В нем есть все ловушки, которые можно ожидать в огромном развивающемся городе. Сильное загрязнение воздуха охватывает сотни небоскребов, часто закрывая вид на заснеженные горы, окружающие город. Пробки на дорогах — это повседневное явление.Здесь шум, твердость, некоторая степень органической анархии, и в целом Тегеран является шоком для многих новичков.
Но, сделав небольшое исследование и немного познакомившись с местными достопримечательностями, посетители откроют для себя сторону Тегерана, которая на удивление зеленая, мирная, дружелюбная и для такого большого города имеет потрясающий уровень безопасности. Тегеран многогранен, в нем древние традиции сочетаются с современными взглядами, исторические дворцы с современными торговыми центрами, традиционный черный чай с итальянским эспрессо. И даже церемониальная уличная резня с гамбургерами в американском стиле.
Paradiso — это «новый» Тегеран. Темный, угрюмый и ровно столько промозглости, чтобы старые циники были такими же счастливыми, как молодые и красивые, которые заполняют будки с красными виниловыми пластинами. Музыка в Paradiso — хэви-метал, рок и громкая. Персонал, одетый как Курт Кобейн, подает гамбургеры в американском стиле, нулевое русское пиво и отличный кофе.
Это поездка, и конечно же, это безалкогольный бар, но, посещая Иран, лучше понимать, что вы часто окажетесь в ситуации «если вы не можете победить их, присоединяйтесь к ним».Иран и Тегеран временами могут показаться немного сбивающими с толку.
Я использую Paradiso как лишь один небольшой пример того, что люди не обязательно ожидают увидеть в Иране. Мы знаем о пустынях, древней персидской цивилизации, потрясающей геометрии мечетей, но малоизвестно, что Тегеран — город, который может быть современным, модным, модным и, смею сказать, свободным.
И Парадизо — не редкий пример — я мог бы перечислить любые рестораны и кафе в красивом современном комплексе ASP середины века. Табиатский мост, пожалуй, самый футуристический многоуровневый пешеходный мост на планете, спроектированный молодым человеком. Иранка, здесь есть галереи современного искусства и образцы ультрасовременной архитектуры, этот город действительно завораживает.Как и любой город, Тегеран не для всех, но было бы ошибкой сокращать время, проведенное здесь, — если вы не возражаете против небольшой городской смелости с персидским оттенком.
Типичная уличная мода Тегерана во дворце Голестан. Направляясь к лагуне Анзали в Северном Иране, на берегу Каспийского моря. Кандованский Иран — последняя или вторая последняя пещерная деревня на Земле. Другой тоже в Иране.Запад и Север Ирана полностью отличаются от Тегерана. Здесь дни могут пройти, не видя еще одного туриста, это действительно не Иран из глянцевых брошюр.Если есть глянцевые буклеты об Иране. У этой части Ирана есть одна общая черта с остальной частью страны — просто бесконечное множество вещей, которые можно увидеть и чем заняться. Поистине, разнообразие климата, архитектуры, культур и продуктов питания по всему Ирану поражает.
Мы часами поднимались в гору через густые зеленые старовозрастные леса с уровнем влажности Сингапура, чтобы добраться до вековых замков на вершинах гор, построенных первыми Ассасинами. Арендованные лодки, чтобы провести нас через тростниковую страну чудес, которая напомнила людям Эверглейдс во Флориде.
На Каспийском море было сильное волнение, свидетельствующее о том, насколько велик этот водоем, в то время как расположение является географическим напоминанием о месте Ирана в мире — с Россией, Азербайджаном и Туркменистаном, также разделяющими крупнейшее в мире «озеро».
На западе озеро Урмия — самая красивая экологическая катастрофа, которую я когда-либо видел. Марсулех — потрясающая деревня, спрятанная в горах, с удивительными местными деликатесами, Кандован — одна из последних сохранившихся настоящих «пещерных деревень» (другая также находится в Иране), а недалеко от Ардебиля есть тысячи- вырезанный в скалах летний петроглиф, безмолвно сидящий среди научно-фантастических пейзажей.Знаменитый базар Тебриза, центр Рашта с русским влиянием, каждое место так же увлекательно, как и другое.
А потом появился небольшой город Зенджан.
Иранские женщины, Зенджан. Любители фотоаппаратов, я позаимствовал 200-миллиметровый объектив у товарища-пользователя Fuji. Впервые за пять лет я использовал объектив длиннее 18 мм.В прошлом году я впервые посетил Зенджан. Провести несколько ночей, тусоваться, особо не делая ничего особенного, и исследовать потенциальный маршрут тура с Филипой и моим другом Рольфом, впервые приехавшим в Иран.Однажды, бесцельно бродя по улицам города, за нами случайно побежал местный житель. Как представитель какой-то местной туристической организации, он хотел налить нам чашку чая и поприветствовать нас в Зенджане. И покажите нам фото каждого иностранного туриста, посетившего Зенджан годом ранее.
В 2016 году он встретил двенадцать туристов в Зенджане. Я засмеялся, когда он произнес слово «двенадцать», и с безудержной гордостью он сказал: «Нет, правда, двенадцать!». Конечно, он сфотографировал нас троих и добавил его в свою коллекцию иностранных посетителей.На стене висело несколько фотографий разных достопримечательностей, и одно из них особенно привлекло мое внимание. Вау. Сцена на фотографии не была похожа ни на что, что я когда-либо видел.
Бесчисленные люди заполнили городские улицы, собираясь вокруг городской площади, которая выглядела как фонтан, наполненный кровью, и все были одеты в черное. Поистине море человечества. Хотя можно было с уверенностью предположить, что он был снят поблизости, мне пришлось спросить.
«Где была сделана эта фотография?»
«Вот! Зенджан! Ашура! Мухаррам! »
Изучая изображение, я понял, что фотография, вероятно, была сделана из окна нашего отеля, и сразу же решил вернуться и испытать изображение на себе.
Ашура, Зенджан, Иран. Нет, у меня нет селфи-палки или треноги. Иранские женщины, Ашура, Зенджан, Иран. Сообщение об убитом имаме Хусайне ибн Али. Обратите внимание на свидетельства недавней бойни на дороге, смотреть было немного противно… Вскоре после того, как была сделана эта фотография, я смывал кровь с камеры и рук. Я задавался вопросом, стоит ли публиковать подобные фотографии, пытаясь разделить тонкую грань между фотожурналистикой и развлечениями (эта работа еще не завершена).Пожалуйста, сделайте это фото в контексте траура и поминовения Мухаррама / Ашура. Поздно ночью, средние улицы Ирана. Вассуп «Милад». Расслабьтесь, фотографий Ашуры больше нет. Симпатичная иранка, проверяет твердость дынь. Деревья. Лес возле Рашта, Иран.Мухаррам — самое важное ежегодное празднование или «траур» в шиитском исламе. Это воспоминание об убийстве важного имама (религиозного лидера) и его большой семьи, которое произошло более тысячи лет назад в Ираке.Весь период траура длится сорок дней, кульминацией которого является ночь Ашура.
Каждый город в Иране по-своему отмечает Ашуру. Зенджан, небольшой город, имеет особенно большое скопление людей. Десятки тысяч людей выходят на главную площадь города, все в черном, днем и ночью, почти постоянно в течение 48 часов.
Мужчины, женщины, молодые, старые. Марш, молитва, пение, пение, размахивание флагом, демонстрация подвигов силы — есть разные способы вспомнить жертву тех, кто прошел.В течение нескольких дней овец, коз и коров церемониально забивают на улицах, готовят и кормят всех, кто хочет получить бесплатную еду.
В этом году в Зенджане мы провели «Ашуру», и, честно говоря, этот опыт заслуживает гораздо большего, чем несколько фотографий и слов на этой странице.
Неподалеку, в небольшой деревне Армаканхане, каждый дом распахнул свои двери, и жители бесплатно кормили всех, кто заходит внутрь. После нашего первого бесплатного обеда мы бродили по деревенским улицам, встретили молодых людей, прекрасно владеющих английским, а затем вошли в первую попавшуюся нам гостиную, чтобы выпить чашку чая и поболтать.Мои навыки персидского языка улучшаются, и, к счастью, я знаю слова, обозначающие «обед» и «нет, спасибо», так как весь остальной день мне постоянно предлагали еду.
Говорят, бесплатного обеда не бывает. Ну, что может применяться на Западе, но я призываю вас, чтобы назвать другую деревню на планете, которая оставляет двери для домов открыть, безусловно, и без ущерба или решения пригласить любой человек, который приходит на — по-настоящему бесплатный обед. Чтобы поставить точку в этом вопросе, позже в тот же день наш фургон не мог выехать из деревни, пока местный житель не вскочил на борт и не угостил нас прохладительными напитками перед предстоящим путешествием.Это было одно и то же безусловное предложение для всех автомобилей, выезжающих из Армаканкхане в тот день.
Автомобиль «Пайкан» иранского производства, оформленный в честь Мухаррама. Armaqankhaneh, Иран.Armaqankhaneh, Иран. Я хочу, чтобы эти ребята были первым, что кто-то увидит, когда, наконец, впервые будет введено слово «Armaqankaneh». Не такие уж и злые улицы Armaqankhaneh. Никогда в истории Интернета не было четырех фотографий Armaqankhaneh, Иран, которые появлялись на одна страница. Иран для многих станет идеальным местом для путешествий.Привлекательность может заключаться в тайне — необычной, экзотической и интригующей. Важно отметить, что, несмотря на то, что Иран имеет более девяти тысяч зарегистрированных исторических мест, разбросанных по всей стране, более двадцати из которых признаны мировым наследием и признаны достойными защиты ЮНЕСКО, именно иранский народ, несомненно, является изюминкой любого визита.
Здесь такой комфорт и тепло, которых я больше нигде не испытывал.
Но туристы по-прежнему предпочитают Ирану другие направления.
Это понятно.
Когда потенциальные туристы впервые задумываются о посещении Ирана, они начинают поиски. Обычно безопасность — это проблема номер один. И, как правило, основные потоки СМИ являются основным источником всех последних новостей об Иране. Проблема в том, что всегда будет что-то, что указывает на «хммм, возможно, сейчас действительно не лучшее время для посещения Ирана». Саудовская это, американский президент это, ислам это, ракеты и санкции то.
Согласно западным СМИ, в Иране всегда есть проблемы.Всегда Иран находится на грани надвигающейся катастрофы. Настороженные правительственные предупреждения о посещении Ирана никогда не прекращались на протяжении десятилетий, несмотря на то, что многие европейские и американские направления были гораздо более опасными. Даже в «хороших» статьях об Иране есть что-то коварное, заставляющее сомневаться в своем решении приехать сюда.
Это обман ума, и мы все на него попадаем. Вот уже пять лет, как я приезжаю сюда, и перед каждым туром, который я организовываю, в средствах массовой информации всплывает что-то, что подает новые сомнения.Всегда.
Правда о посещении Ирана прямо противоположна тому, о чем обычно сообщают.
Иран безопасен и гостеприимен. Любят всех иностранных туристов. Иранцы любят американцев. Иранцы уважают женщин. Иран полон жизни, становится все более современным и до смешного безопасным. Когда путешественники посещают Иран, даже самое короткое путешествие становится вдохновением, чтобы вернуться домой и провести фотовыставку, написать роман, стихотворение или простой пост в блоге, или просто продолжить мечтать об этом невероятном отпуске на долгие годы в будущем, всегда жаждал вернуться.
Путешественники становятся добровольными послами Ирана, побуждая к посещению как можно больше людей, развеивая мифы и распространяя истории своего увлекательного и изменяющего жизнь положительного опыта.
Сначала я думал, что я единственный, кто так думает о поездке в Иран, но теперь я знаю, что это не только я, это почти все, кто приезжает сюда.
И эти абзацы, наполненные позитивом об Иране, будут раздражать очень многих людей.
Потому что это правда.
Nate
PS, У меня запланировано всего три Yomadic Iran Untours на 2018 год — один уже распродан, один почти распродан, третий быстро заполняется. Нет двух одинаковых Iran Untours — они созданы вручную, гибко контролируются и постоянно развиваются. Каждый год мы с Филипой проводим месяцы в Иране. С помощью лучших местных жителей в игре наша цель — сделать каждое путешествие по Ирану самым лучшим. Я хотел бы показать вам «до» Ирана, , пожалуйста, принесите свою камеру, вся информация Untour прямо здесь.
«Огромное спасибо за тур. Я был так рад, что приехал сюда, потому что я никогда особо не увлекался экскурсиями.Это был определенно самый интересный и веселый отпуск, который у меня когда-либо был ». — Брайан, Австралия, ноябрь 2017 г.
PPS, на этой неделе я буду в семи разных странах на трех разных континентах.
Кстати, я бы с удовольствием отправил вам следующую рассылку, отправленную откуда-то случайно на этой планете (и вы скоро узнаете, почему подписчики по электронной почте YOMADIC являются моими любимыми подписчиками):
Раскрытие скрытых жизней в Иране
Лауреат премии «Эмми» Рамита Наваи покинула город своего рождения в возрасте шести лет и переехала в Великобританию.Но она никогда не забывала магнитное притяжение Тегерана. Вернувшись туда в качестве иностранного корреспондента в 2003 году, она обнаружила, что общество кипит переменами и волнением.
Путешествуя по главной улице Тегерана, Вали Аср, она слышала рассказы об обычных иранцах, вынужденных вести необычную жизнь: мулле и проститутке; студент-блогер; порно звезда; и искренним поклонником верховного лидера аятоллы Хомейни.
Результатом является откровенный, поразительный, иногда шокирующий взгляд на то, что посторонние никогда не увидят.
Здесь она говорит о лжи ради выживания и о сексе как об акте восстания; почему она любит заниматься серфингом на сайтах Find-A-Fatwa и почему, несмотря на деспотичность режима, большинство иранцев опасаются внезапных политических перемен.
В самом начале своей книги «Город лжи: любовь, секс, смерть и поиск истины в Тегеране» вы говорите: «Чтобы жить в Тегеране, вы должны лгать». Вы можете объяснить, что имеете в виду?
В Иране вы живете двумя разными жизнями. Это своего рода шизофреническое общество.Есть внутренняя, личная жизнь, и есть внешняя, публичная жизнь, и почти все живут по этим правилам. Вы два разных человека. Итак, на базовом уровне вы должны лгать о том, кто вы есть на публике или наедине, в зависимости от того, в какой социальной группе вы выросли и в которой живете. ко всем аспектам жизни людей.
Так, например, многие в Иране пьют. В Тегеране нет уголка, где не было бы выпивки.Но, конечно, об этом надо солгать, иначе у вас будут проблемы. Поэтому вам нужно лгать, чтобы либо обойти законы, либо избежать осуждения со стороны общества.
И наоборот, вы говорите, что правда — это «редкий и дорогой товар, с которым нужно обращаться с большой осторожностью». Вы можете привести нам несколько примеров?
В такой гнетущей среде все усиливается. Дружба означает гораздо большее; отношения намного крепче. Доверие — это все, когда ты так легко можешь попасть в беду.Таким образом, вы должны быть осторожны с тем, кого подпускаете, а кому доверяете. Я разговаривал с девушками, у которых много лет были лучшие друзья, но которые до сих пор не чувствуют, что могут доверять им, чтобы сказать им, что, например, они больше не девственницы. Когда вы делитесь правдой, это с огромным доверием. Вы отдаете кому-то еще частичку своей души, о которой нужно заботиться.
В качестве основного объекта вы выбрали одну улицу Тегерана — улицу Вали Аср.
Дайте нам быстрый урок географии.
Вали Аср немного похож на великолепный французский бульвар с тысячами платанов, высаженных вдоль него, и дренажными канавами, которые бьют прямо с гор.Это около 12 миль в длину и тянется с севера на юг, поэтому он соединяет два очень разных мира: бедный, рабочий южный Тегеран и богатый, облагороженный северный Тегеран. Это микрокосм города.
Что мне нравится в нем, так это его равенство. Вали Аср предназначен для всех иранцев из всех слоев общества, и каждый в Тегеране в какой-то момент пересечется с этой дорогой. Это место, где люди собираются протестовать или маршировать, отпраздновать или сделать покупки. Спросите любого тегеранца, какая у него любимая дорога, и в девяти случаях из десяти он скажет вам улицу Вали Аср.
В вашей книге описываются «обычные иранцы, вынужденные вести необычную жизнь». Вы можете немного объяснить этот парадокс?
Истории, которые в других местах могут показаться обычными, в Иране необычны, если просто посмотреть на них через призму этой деспотической среды. Все становится еще более необычным из-за того, что иранцы вынуждены уклоняться от социальных ограничений и множества правил и законов.
Один из моих персонажей, Амир, — студент-блоггер. Но оба его родителя были казнены.Затем у него происходит необычная встреча с судьей, который приговорил их к смерти. Это всего лишь один пример обычного человека, который пережил необычайные времена из-за истории Ирана.
Ваша книга буквально переносит нас в спальни Тегераниса. Как вы получили такой доступ?
У меня были удивительно откровенные разговоры с людьми, что иногда меня удивляло. Например, поделиться по-настоящему сокровенными мыслями и чувствами с очень консервативной, религиозной молодой иранской женщиной.Она носит чадру и плачет всякий раз, когда верховный лидер появляется на телевидении. Она абсолютно предана режиму. Но мы говорили о мастурбации: как она к этому относится, считает ли это неправильным, как борется с похотливыми чувствами.
Помогло то, что они считали меня одним из них, тегеранцем. [Смеется] И что я говорю как водитель грузовика, пьющий виски. С другой стороны, они считали меня сторонним наблюдателем, кем-то западным, поэтому они чувствовали, что я не буду их осуждать, особенно когда дело доходило до откровенных дискуссий о сексе.Я думаю, они чувствовали: хорошо, западные люди все беспорядочные и всегда занимаются сексом, поэтому она не будет осуждать меня за мою сексуальную жизнь или мои личные мысли и фантазии. Для иностранного корреспондента доверие — это все. И связи. Но я бы не смог написать эту книгу без помощи множества иранцев.
Расскажите нам свою собственную историю Тегерана.
Я родился в Тегеране, но вырос в Лондоне. Мой отец служил на флоте, и он познакомился с моей мамой во время обучения в Лондоне.Затем он был отправлен обратно в Иран в 1978 году. Моя мать и мой брат, которые к тому времени родились в Англии, решили присоединиться к нему и начать новую жизнь в Тегеране. Мы приземлились в то, что оказалось Черной пятницей, которая на самом деле была началом революции, когда протестующие на площади Джале были расстреляны. Примерно через девять месяцев мы вернулись в Англию; мой отец остался, и он присоединился к нам через несколько месяцев. Мне было шесть лет, когда мы вернулись в Лондон. Я вернулся в Тегеран, когда мне было чуть больше 20, на семейный отдых, а затем снова, когда мне было 30, на работу.
Одна из женских персонажей, Сомайех, проводит время, просматривая веб-сайты «Найди-Фатву». Они действительно существуют?
[громко смеется] Да! Вот эти сайты Find-A-Fatwa, которые доставляют мне бесконечное удовольствие! Если у вас есть проблема или моральный вопрос, вы можете найти их.
Сомайе искала информацию о мастурбации: что делать, если у вас возникло желание мастурбировать. На сайте Find-A-Fatwa ей сказали, что она должна поститься и молиться. Если сейчас Рамадан, и вы чувствуете, что, возможно, нарушили свой пост из-за похотливых мыслей, вы можете задать вопрос на веб-сайте Find-A-Fatwa, и вы получите свой ответ.
[Смеется] Есть даже FAQ! [Смеется] Это вроде как моральное руководство для поисковой системы.
Вы говорите, что «секс — это акт восстания в Тегеране». Что ты имеешь в виду?
Многие молодые люди говорят мне, что только в сексе они чувствуют себя по-настоящему свободными. На них наложено так много ограничений и правил. Государство так полно решимости контролировать даже самые мелкие личные детали жизни своих граждан.
Но, как сказал мне один молодой иранец, когда мы занимаемся сексом, это большой, однозначный привет системе.Какие бы правила и предписания вы мне ни навязывали, я буду делать со своим телом все, что захочу. То, что происходит среди молодежи в Иране, действительно интересно. Похоже, это сексуальное пробуждение происходит не только среди богатых высших классов. Он распространяется по молодежи по всей стране.
Удивительно, как молодые иранцы обходят наложенные на них правовые и социальные ограничения. Во многих частях общества от вас по-прежнему ждут, что вы будете девственником, когда выйдете замуж. Так что, конечно, есть способы, которыми молодые женщины обходятся, например, зашивают девственную плеву.[Смеется] Один из докторов, который тайно проводит эти операции, известен Тегерану как Доктор Сью-Ап. Вы также можете купить наборы для девственности из Китая. Вы вставляете что-то вроде капсулы, которая взрывается при проникновении, и из нее сочится фальшивая красная кровь.
В примечаниях в конце книги вы объясняете, что для защиты ваших источников вы замаскировали настоящие имена и местонахождение ваших персонажей. Вы можете рассказать о своем методе? И риски для вовлеченных людей?
В некоторых случаях люди очень боялись рассказывать мне свои истории из-за боязни быть опознанными.Так что мы вместе договорились о деталях, которые я бы изменил, чтобы защитить их. Или, например, там, где им было неудобно, когда я беру интервью у их матери или их мужа, мы соглашаемся, чтобы взять интервью у кого-то из тех же людей и местности Тегерана.
Я много работал со своими персонажами, потому что хотел чувствовать себя как можно ближе к ним. Иногда они знакомили меня с кем-то из членов своей семьи или из своей социальной группы, которые были бы счастливы дать интервью, и я затем использовал это свидетельство в своих рассказах.Все, что я написал, является чьим-то свидетельством. Это реально, и правда, и все еще происходит. Но я соединял истории воедино и создавал составных персонажей, чтобы защитить людей.
Смогут ли они когда-нибудь прочитать вашу книгу?
Надеюсь. Двое из них сейчас его читают, хотя сейчас их нет в стране. Не знаю, есть ли копии в Иране. Он не переведен на персидский, поэтому большинство из них не смогут его прочитать.
Вы описываете, как один из ваших персонажей, проститутка Лейла, занимается сексом с известным судьей и муллой.Будете ли вы критиковать правящую элиту Ирана?
Надеюсь, что нет. Но это не то, о чем не писали раньше и которые шокируют, если вы живете в Иране. Я писал их не для того, чтобы шокировать. Я написал их, потому что это были истории, которые мне неоднократно рассказывали. Я ничего не искал. Это просто произошедшие разговоры. Я хотел дать читателю почувствовать вкус жизни Тегерана — каково там жить, как Тегеран чувствует и пахнет, каково это любить в Тегеране со всеми этими ограничениями.На что похожа повседневная жизнь.
Книга очень критически относится к иранскому режиму. Но, в конце концов, это признание в любви народу Тегерана, не так ли?
Не знаю, критично ли это режима. Я думаю, это то, как вы это интерпретируете. Я никогда не собирался выражать политическое мнение, быть критическим или сочувствующим. Я просто хотел, чтобы иранские голоса были услышаны, чтобы рассказывать иранские истории. Я очень старался быть уравновешенным и представлять общество, потому что иранское общество не все против режима.Многие части иранского общества поддерживают режим. Вот почему я хотел поговорить с такими персонажами, как Сомайех, которые любят верховного лидера и абсолютно верят в исламский режим.
Я также хотел показать, что исламский режим был хорош и для многих, что революция произошла не просто так. Было много людей, которые чувствовали себя обездоленными, и когда произошла революция, они впервые почувствовали себя частью общества. Они чувствовали себя принятыми в своей стране, когда им было стыдно или они чувствовали себя неполноценными в социальном отношении из-за своей религиозности или из-за того, что они носили чадру.Так что я надеюсь, что это не покажется критичным. Это не значит быть.
И вы совершенно правы. Для меня это любовное письмо моему городу, и то, что мне в нем нравится: неудержимая теплота этого города, людей, их гостеприимство и тот факт, что люди так одержимы тем, чтобы оставаться верными себе. Они самые стойкие и адаптируемые люди, которых я когда-либо встречал.
В конечном счете, это доброта. То, что я всегда беру из этой страны и города, в котором я родился, — это доброта. Я почувствовал доброту со стороны всех иранцев, от стойких сторонников режима до ваших светских, шикарных жителей северного Тегерана.Все тегеранцы объединяет то, что объединяет всех иранцев, — их теплота и доброта.
Избрание Рухани президентом в 2013 году означало ослабление репрессий. Как вы думаете, кто в конечном итоге победит в Иране — муллы или модернизаторы?
Это интересный вопрос. Что я заметил за последние десять или около того лет, когда я путешествовал и работал в Иране, так это то, что люди изменили свое мнение о том, чего они хотят. Я думаю, что люди смотрели на другие страны Ближнего Востока — Арабскую весну, Сирию, Ирак, а также на жестокое подавление протестов 2009 года в Иране — и они действительно боятся кровавой бойни, что, если реформа произойдет слишком быстро, она приведет к неприятностям.Многие иранцы, с которыми я разговаривал, очень твердо верят, что перемены должны происходить изнутри. И они смирились с тем, что это, вероятно, будет происходить очень медленно.
Кто выиграет? Я не знаю, но я думаю, что это будет долгий, медленный, затяжной процесс реформ и изменений.
При этом Иран — одна из тех стран, которые невозможно предсказать. Грядущих протестов 2009 года никто не ожидал. Никто не видел прихода Ахмадинежада. Это делает Иран такой захватывающей страной для наблюдения. Никогда не знаешь, что будет дальше.
Является ли древняя культура и история Персии частью дискуссии в Тегеране?
[Смеется] Несмотря на революцию, иранцы чрезмерно гордятся великой Персидской империей, и это все еще часть культуры. Самый большой фестиваль в Иране — Персения, зороастрийский. Это первый день весны, и он не имеет ничего общего с религией. Хотя это интересно, потому что государство вмешалось в эти языческие, зороастрийские традиции и пыталось захватить их и потребовать их для своих собственных.Как ранние христиане поступили с языческой, кельтской мифологией.
Так, например, на персидский Новый год вы накрываете стол под названием haftsin. Люди выкладывают семь предметов, все на букву син (س). Большинство светских иранцев также выпустят книгу стихов Хафиза. Но государство поощряет иранцев положить Коран на стол.
Есть также чахаршанбех сури, праздник огня, который отмечается в последний вторник вечером в году. Костры зажигают в надежде, что огонь и свет принесут здоровье и счастье.Молодые иранцы сходят с ума, запускают фейерверки и прыгают через костры, читая старую зороастрийскую поговорку. Это немного похоже на ночь Гая Фокса в Англии. Государство всегда нервничает по поводу этого огненного праздника. Но как они ни старались, им не удалось это искоренить. Это древняя зороастрийская традиция.
Книга заканчивается портретом женщины по имени Фариде, которая кажется вам особенно близкой. Вы можете о ней рассказать?
История Фариде — это действительно история всех иранских эмигрантов и иранцев определенного поколения, которые все еще изо всех сил пытаются примириться с революцией и ее последствиями для их жизни.Некоторые из обычных семей, например Фариде. Некоторые из них из старых денег, которые потеряли все, когда произошла революция, но которые отказались уехать, потому что они чувствовали себя привязанными к этой земле, своей земле.
Они очень патриотичные люди. С одной стороны, они живут там сказочной жизнью. Другие были полностью разорены или годами ходили в суд, пытаясь отобрать у правительства их конфискованную землю.
Фариде сожалеет, что не поехал, как многие иранцы, в Америку или Англию, когда произошла революция.В конце концов она уезжает в Лондон. Но она скучает по этой стране, по своей земле, как бы она ни была испорчена. Итак, она возвращается.
И я думаю, что это особенно важная история для меня и для всех иранских изгнанников по всему миру. Неважно, чувствуете ли вы, что правительство представляет вас или нет. У вас есть тяга к Родине. Это так сильно. В конце концов, Фариде не может с этим бороться. Она понимает, что это ее дом.
Что вам больше всего не хватает в Тегеране, когда вас там нет?
Чувство связи с людьми так, как нигде в мире.Это безумие. Я скучаю по людям. Их чувство юмора. Их тепло. Их гостеприимство. И я скучаю по красоте земли. Это невероятно потрясающая, красивая страна.
Саймон Уорролл курирует Книжный разговор. Следуйте за ним в Twitter или на simonworrallauthor.com.
Мнение | Я жил в Иране под санкциями. Вот на что это похоже.
Если этот опыт является предсказателем того, что вот-вот ударит по народу Ирана, вот предварительный обзор того, что обычные иранцы могут ожидать в ближайшие недели и месяцы.
Риал, национальная валюта Ирана, уже находится в свободном падении, составляя около трети стоимости по отношению к доллару, которую он держал в это время в прошлом году. Скорее всего, будет намного хуже.
Это означает, что и без того уменьшившаяся покупательная способность иранцев станет еще более ограниченной, что еще больше подорвет качество их жизни.
Хотя санкции не будут напрямую нацелены на продукты питания и лекарства, Иран будет исключен из международной финансовой системы, что повлияет на импорт многих товаров, что приведет к задержкам в доставке.
Людям, нуждающимся в определенных жизненно важных лекарствах, придется пересекать границу, чтобы покупать лекарства — если они могут себе это позволить — на черном рынке. Люди, которые в противном случае могли бы жить нормальной жизнью с помощью своих лекарств, без нужды умрут.
Рынок человеческих органов — и без того процветающий — непременно взорвется, особенно на рынке почек. В трудные времена, если у вас есть две штуки, продажа одной из них может быть вашим лучшим и единственным вариантом.
В то время как некомпетентные лидеры Ирана будут делать смехотворные заявления о том, что санкции предоставляют возможность для «экономики сопротивления» — что революционно, говоря об увеличении внутреннего производства, — реальность такова, что местные отрасли промышленности пострадают.Особенно сильно пострадают сельское хозяйство, текстильное производство и автомобилестроение.
Сельское хозяйство в большинстве стран, включая Иран, требует импортных технологий. Получение этих инструментов будет становиться все труднее, поскольку покупка иностранных товаров будет строго запрещена. Промышленность Ирана по производству ковров, которая считается вершиной этого ремесла с примерно 2 миллионами сотрудников, будет разрушена без возможности восстановления.
Будет не хватать многих несущественных товаров, которые иранцы привыкли потреблять, таких вещей, которые могут заставить чувствовать себя нормальным человеком: иностранных закусок, таких как батончики Nutella и Kit Kat, косметики, одежды, электроники.
Достаточно скоро чиновники с хорошими связями и их семьи, имеющие доступ к черным рынкам, начнут импортировать и продавать товары по завышенным ценам, бессердечно пользуясь несчастьем, которое их друзья в правительстве помогли создать.
Эта небольшая, но не несущественная часть населения увидит рост своего благосостояния, как это было в 2012 и 2013 годах.
Непропорционально большое количество самых дорогих роскошных автомобилей на Земле будет сидеть в постоянном потоке Тегерана.
Эти люди будут сразу прокляты и восхищены обычным человеком. Жизнь, полная добрых дел и честного труда, больше не считается добродетелью и не стоит того в Иране. Только дураки не пытаются использовать тех, кто слабее их.
Хотя запрет на поездки в США является установленным фактом, который особенно и наиболее агрессивно направлен на иранцев — тех самых людей, которые, по утверждению правительства США, хотят помочь, Тегеран будет заполнен торговцами, обещающими стратегии выхода, грин-карты и быстрое обогащение. возможности.Отчаяние, как ничто другое, рождает мечтателей.
Поскольку Иран не сможет продавать свою нефть по нынешним ценам, он не сможет производить бензин. В стране, где дешевое топливо и легкая транспортировка считаются не только правом по рождению, но и основным работодателем, правительство будет вынуждено производить газ очень низкого качества на своих некачественных нефтехимических предприятиях.
Может быть, завтра режим в Тегеране потихоньку рухнет — не правда ли? — но более вероятно, что он будет продвигаться вперед, мало что сделав для решения вполне законных проблем своего народа, просто чтобы бросить вызов Вашингтону.Так продолжается уже 40 лет.
Так же, как Куба Фиделя Кастро, Венесуэла Николаса Мадуро и многие другие антиамериканские. режимам удается хромать годами, правящий класс Ирана также упрям. Это правда, что протесты набрали обороты в последние месяцы и распространились по всему Ирану, но они не из тех, которые мирно опрокидывают систему, у которой есть все оружие.
Борьба за выживание в повседневной жизни сделает политическую организацию более сложной задачей, чем она есть сейчас.Протесты по-прежнему не являются массовым движением. Это законные и разрозненные требования людей, живущих под огромным давлением.
Женщины хотят иметь те же права, что и мужчины, работники хотят получать свою зарплату, многие граждане не имеют доступа к воде, религиозные меньшинства преследуются. Этот список можно продолжить.
Социальные сети стали для иранцев единственным средством выражения этого разочарования, и эти каналы, вероятно, станут еще более подавленными. Людей с большим количеством подписчиков на таких платформах, как Instagram, уже арестовывают.Скорость интернета будет снижена, а услуги сотовой связи могут быть отключены на длительные периоды, как это было во время предыдущих беспорядков.
Малые предприятия, преуспевшие в уникальном климате Ирана, свернутся. Наркомания, которая широко распространена в Иране, скорее всего, усилится. Общее недомогание общества, живущего в вечной тьме, вызванной маркировкой нации-изгоя, будет только ухудшаться.
В следующий раз, когда «эксперт по Ирану» скажет вам, что он поддерживает самые жестокие санкции против режима, потому что они являются лучшим способом поддержать иранский народ, обязательно спросите его, когда он в последний раз переживал нечто подобное.
Один год в Иране: почему я здесь. Как я чувствую. Что я узнал. | Тим Реттиг
Иран. Что вам приходит в голову, когда кто-то упоминает эту страну?
Я оставлю этот вопрос на ваше усмотрение.
Лично я понятия не имел, чего ожидать от Ирана до того, как приехал сюда. Я знал только то, что мы читаем в СМИ каждый божий день. И, с другой стороны, некоторые расплывчатые описания обычной жизни от некоторых иранских друзей, которые были у меня в Австралии.
Если честно, я переехал в Иран по простым причинам. Это было время после ядерной сделки, и я надеялся, что многие немецкие компании скоро выйдут на иранский рынок.
Кроме того, я только что провел в Австралии два с половиной года и хотел получить еще один опыт переезда в страну с культурой, полностью отличной от немецкой.
И я подумал, что если я смогу справиться с переездом в Иран, тогда я смогу переехать в любую точку мира, например, в Иран — я думал, что Иран был настолько далек в культурном отношении от Европы, насколько это возможно.
Наконец, я также хотел доказать себе, что я способен выучить совершенно новый язык, отличный от английского. В конце концов, моя первая попытка выучить местный язык в Индонезии после трех лет проживания там была относительно неудачной. В лучшем случае через 3 года я достиг более низкого среднего уровня, а может быть, даже ниже этого.
Скажу сразу: ни один из потенциальных опасений, которые у вас могли возникнуть, когда узнал, что я переехал в Иран, даже отдаленно не является необходимым.
Гостеприимство иранцев, особенно по отношению к европейским иностранцам, мирового класса.У меня здесь почти не было негативного опыта ни с кем здесь до сих пор, кроме, возможно, с таксистами, которые хотели трахнуть меня за деньги.
Таким образом, реальность того, что я опишу вам здесь, в этой статье, довольно скучна.
Жизнь в Иране ничем не отличается от жизни в любой другой стране. Если вы задумывались о каком-либо приключении в стиле Индианы-Джонса, то я должен вас полностью разочаровать.
Большую часть своего времени я каждый день провожу за ноутбуком.Помимо этого, я провожу время со своим партнером и друзьями в кафе, музеях, на природе, в театре и так далее и так далее. Как и все остальные.
Итак, теперь, когда мы получили это от мира, давайте немного углубимся в мои чувства к Ирану здесь.
Возможно, вы подумали, что ограничения на такие вещи, как алкоголь, меня беспокоят. Что ж, в моем случае это совершенно не имеет значения, поскольку я вообще не пил.
Но действительно есть некоторые проблемы, которые иногда немного расстраивают жизнь здесь.Один из них заключается в том, что если вы хотите иметь какие-то шансы на иранском рынке, вам действительно придется жить в Тегеране.
И Тегеран — не самое приятное место для жизни. Загрязнение и интенсивное движение — это одно. Но меня действительно волнует полное отсутствие доступа к природе.
Я ловлю себя на том, что смотрю в окно во время работы или во время урока фарси, просто чтобы иногда посмотреть на несколько деревьев, стоящих перед окном.
Тегеран действительно лишает природы, даже несмотря на то, что в нем есть красивые парки.Природа в Тегеране кажется такой… искусственной.
Неудивительно, что большинство иранцев регулярно ездят на север Ирана, где ландшафт сильно отличается от остальных в том смысле, что он намного зеленее.
Маклаван, провинция Гилян, Иран. Лицензия Wikipedia Commons.Второй момент — бюрократия в Иране. Все работает невероятно медленно, и вы проводите много времени, отправляясь из одного государственного учреждения в другое, отчасти потому, что сами сотрудники не знают, где лучше всего выполнить эту конкретную работу.
Да, иногда это может свести с ума, зная, сколько времени вы тратите на простые дела, такие как продление визы или открытие банковского счета.
В остальном, однако, проживание в Иране было для меня весьма ценным опытом, и я счастлив, что принял это решение.
Я встретил удивительных людей и получил большое представление об увлекательной древней культуре.
Вкратце, возможно, эта древняя культура в некотором роде также является самой большой слабостью Ирана.Хотя то, что Иран может предложить с точки зрения поэзии, музыки, театра, литературы, исторических достопримечательностей и т. Д. И т. Д., Абсолютно захватывающе, люди почему-то так сильно сосредотачиваются на прошлых достижениях страны, что иногда «забывают» об улучшении. о настоящем и будущем.
Персеполис, Иран.Культурное понимание №1: ориентация во времени на прошлое, если ее слишком интенсивно практиковать, может нанести ущерб развитию в будущем.
В настоящее время дела идут довольно медленно.Я сильно переоценил количество немецких (и других европейских) компаний, которые должны были переехать в Иран после ядерной сделки.
Компании по-прежнему очень осторожно относятся к неопределенности со стороны США в отношении санкций и все еще плохо изученной деловой среды в Иране.
Для меня очевидно, что здесь, в Иране, есть огромный потенциал для бизнеса, но по-прежнему чрезвычайно сложно использовать этот потенциал.
Для выхода на иранский рынок требуются обширные исследования рынка, сотрудничество с нужными партнерами, доступ к сети, понимание условий местного рынка и лингвистический опыт.К сожалению, сеть поддержки для разработки этих элементов в Иране также все еще слабо развита.
Наконец, давайте поговорим о культуре и языке .
Говоря о культуре, я был удивлен, увидев, что Иран на самом деле ближе к Европе по сравнению с Индонезией.
За 3 года, что я был в Индонезии, я действительно чувствовал, что живу в совершенно другом мире. Казалось, все по-другому: от того, как люди взаимодействуют друг с другом, до того, как они приближаются к времени, до того, как они справляются с конфликтами, до того, как они строят корпоративную структуру.
Сначала о двух вещах: возможно, это чувство было намного сильнее, потому что это был мой первый переезд за границу. И, конечно же, тот факт, что каждый аспект жизни отличается от Европы, характерен и для Ирана.
И все же я все еще чувствую, что Иран в культурном отношении ближе к Европе, чем Индонезия.
Это определенно более коллективно, чем Германия, но не настолько коллективно, как Индонезия. В ней больше иерархии, чем в Германии, но не в такой степени, как в Индонезии.Когда речь заходит о тайм-менеджменте, она уделяет меньше внимания эффективности и результативности, как Германия, но гораздо больше, чем Индонезия.
Я, конечно, не могу перечислить здесь все факторы, но думаю, что вы понимаете мою точку зрения.
Мое предположение о том, что если мне удастся приспособиться к иранской среде, то я смогу сделать то же самое в любой точке мира, определенно не соответствовало действительности.
Теперь я относительно уверен, что культурную адаптацию в других странах мира, таких как Восточная Азия, Юго-Восточная Азия, Африка или другие части Ближнего Востока, будет труднее справиться, чем в случае с Ираном. .
Говоря о языке, могу сказать, что изучение фарси, безусловно, является трудным для европейцев.
Одно дело — это алфавит, который, конечно, совсем другой. Другой аспект — словарный запас. Здесь основная проблема заключается в том, что между европейскими словами и словами на фарси практически нет никакого совпадения.
Я всегда привожу пример, что однажды я открыл книгу на французском в Иране после примерно 7 месяцев изучения фарси (также принимая уроки). Я смог понять больше из этой книги, несмотря на то, что я никогда не изучал французский язык по сравнению с аналогичной книгой на фарси.
Но: Я более или менее достиг своей цели — доказать себе, что я могу выучить второй язык, кроме английского, так же хорошо, как и любой другой.
Хотя я (пока) не владею свободно, я никак не мог ожидать этого через год. Мой уровень сейчас средний, и я полагаю, что после еще одного года пребывания в Иране он достигнет точки, когда я смогу работать переводчиком.
Урок №1 : стереотипы, создаваемые СМИ, — полная чушь.Дело не в том, что я не знал этого раньше, но теперь я увидел это собственными глазами и смог полностью укоренить это в своей психике.
Я могу с абсолютной уверенностью заявить, что люди Ирана не только очень гостеприимны и заботливы по отношению к другим, но также очень открыты по отношению к иностранцам.
Мне абсолютно ясно, что СМИ злоупотребляют как инструмент сознательного поддержания конфликта с Ираном с целью подавления его влияния в регионе.
Урок № 2: ведение бизнеса в такой стране, как Иран, полностью зависит от понимания местных рыночных условий и местной культурной среды.
Наличие партнеров, имеющих опыт работы в местных условиях, имеет решающее значение, но в то же время нужно быть осторожным, чтобы стать чрезмерно зависимым от такого партнера.
Из-за нестабильности иранского рынка многие компании совершают ошибку, даже не отправляя представителя из своей страны для постоянного проживания в Иране.
Это имеет серьезные последствия, поскольку местная компания превращается в полноценную иранскую компанию, а никто не следит за ее развитием. В конечном счете, недопонимание, которое возникает между штаб-квартирой и иранским филиалом, чрезвычайно затрудняет успешное выполнение предприятия в этих случаях.
Урок № 3: Адаптация к новой культурной среде никогда не бывает легкой, независимо от того, сколько раз мы это делали раньше.
Я ожидал, что мне, как человеку, имеющему 6-летний опыт проживания в двух разных странах к тому времени, когда я переехал в Иран, было бы намного легче адаптироваться к иранской культурной среде, чем раньше.
Но на самом деле это было не так. Я все еще изо всех сил пытался приспособить свое поведение к местным условиям. Я все еще изо всех сил пытался понять определенные модели поведения в иранской среде. Я все еще часто испытывал чувство дискомфорта, даже отторжение определенных частей культурной среды.
Мы должны помнить, что независимо от того, сколько систем убеждений мы укоренили в нашем сознании, добавление новых культурных рамок к существующим всегда будет разрушать нашу идентичность и наши основные убеждения.
Это просто никогда не станет легким, хотя в некоторой степени становится легче.
Нам просто нужно напоминать себе, что адаптация к новой культурной среде — это всегда важный учебный опыт, и что каждая культура мира может предложить нам что-то ценное.
Наконец, если вы хотите получать регулярные обновления о межкультурном общении с использованием историй из моего пребывания в Иране, Австралии и Индонезии, не стесняйтесь подписаться на мою рассылку, посетив мой веб-сайт ниже.
Моя жизнь в Иране во время коронавируса | Дженнифер Грин
Несмотря на то, что Covid-19 сильно пострадал от вируса, человеческая доброта преобладает.
Фото: Laurie Noble / Getty ImagesЯ приехала в Иран в апреле прошлого года. К настоящему времени мы с мужем думали, что вернемся домой, в Соединенные Штаты. Но из-за того, что Covid-19 опустошает страну и остальной мир, наши билеты были аннулированы. Поначалу я чувствовал себя очень неуверенно, находясь здесь, даже когда становилось ясно, что от распространения коронавируса нигде не застраховано.Мы находимся в большом городе, который полностью зависит от сельского хозяйства из других областей — меня волновали вопросы нехватки и сбоев в цепочке поставок, а также возможность гражданских беспорядков. В конце концов, для иранцев, не считая пандемии, это были чрезвычайно тяжелые для иранцев 2019 и 2020 годы.
Однако, прочитав западные новости и СМИ и увидев панические покупки туалетной бумаги, дезинфицирующих средств и масок, я задумался, не лучше ли быть здесь, в Иране.
Это был чрезвычайно тяжелый 2019 и 2020 годы для иранцев, не говоря уже о пандемии.
В наши дни супермаркеты, фермерские рынки и другие магазины в Тегеране временами переполнены людьми, стоящими в очереди с большим, чем обычно, количеством продуктов, которые нужно купить. Но пока я не видел толкания, хватания, драки или накопления. Полки заполнены. Недостатков, которые я заметил, пока не было. Я все еще могу найти все, что мне нужно.
Туалетная бумага здесь не такая большая потребность, как в других местах — люди моют тело водой после туалета и могут использовать туалетную бумагу, чтобы высохнуть.Никто больше не делает обычных трех поцелуев в щеки; некоторые приняли уханьскую встряску или удар ногой.
Скорее всего, приближающийся Навруз, или персидский Новый год, будет совсем другим, так как принято навещать всех своих живых родственников и принимать их у себя. Дорога на север заблокирована, что не позволяет путешественникам из Тегерана потенциально распространять вирус среди других, более восприимчивых и менее подготовленных сообществ, как это произошло в Раште, где нет коек в местной больнице и множество пациентов все еще нуждаются в помощи. .
В Иране существует глубокое убеждение, что если вы хотите обезопасить себя от коронавируса, вы также должны защитить тех, кто находится рядом с вами. Как вы можете быть в безопасности, если ваши соседи заразятся?
Здесь было какое-то уродливое поведение. В течение первой недели маски в Тегеране в основном исчезли и продавались по гораздо более высоким ценам разносчиками. Лимоны, имбирь и чеснок было очень трудно найти на обычных фермерских рынках — другие продавцы скупали запасы и продавали их по цене в два-три раза выше обычной, зная, что они будут пользоваться большим спросом.Цены на этиловый спирт по-прежнему очень высоки.
Коронавирус в Иране был отмечен огромным уровнем инфицирования, высоким уровнем смертности, неадекватностью иранской медицинской системы для борьбы с этой пандемией, влиянием санкций на медикаменты, бесхозяйственностью правительства и множеством других осложнений. .
Но также было много красивых вещей, о которых гораздо меньше сообщалось, происходящих под поверхностью. Я написал эту статью, чтобы поделиться некоторыми из них:
- Анонимные дезинфицирующие банкоматы: люди были сфотографированы, добровольно дезинфицируя банкоматы и предоставляя самодельные инструменты для ограничения распространения вируса.
- Люди, оставляющие неиспользованные пластиковые перчатки в общественных мусорных баках для роялей, сборщиков мусора и вторсырья.
- Добровольный перевод инструкций по коронавирусу китайским выпускником Тегеранского университета и другой группой китайцев и иранских студентов, изучающих китайский язык, которые усердно работают над переводом дополнительной информации о вирусе и его предотвращении с китайского на фарси .
- Жители Кахка, Разави Хорасана, крошечного сельскохозяйственного городка недалеко от границы с Афганистаном, доставили перчатки, самодельные маски и этиловый спирт в каждый дом.
- Арендодатели отказываются от двух месяцев аренды магазина для своих арендаторов.
- Специалисты-микробиологи вызвались работать над тестами на коронавирус.
- Группа людей, собирающих добровольцев для изготовления масок и средств индивидуальной защиты для медицинских работников.
- Кампания в помощь людям, пострадавшим от экономического краха.
- Обычные люди делают пожертвования в поддержку жертв наводнения в Иране, несмотря на неотложный характер коронавируса, поражающего всех.
- Правительство предоставляет всем, у кого есть домашние интернет-аккаунты, 100 ГБ бесплатного ADSL-интернета на две недели, чтобы люди могли оставаться дома и работать и не поддаваться соблазну выходить на улицу.
- Танцующий медицинский персонал и певцы в больницах стараются поддерживать высокий моральный дух.
- Иранская детская национальная библиотека предоставила членам библиотеки 23 000 детских книг для бесплатного чтения в Интернете, поскольку Национальная библиотека в настоящее время закрыта.
- Продление правительством срока лицензии на такие вещи, как эксплуатация скважин.
- Бесплатные сладости из пекарни Gorgan для врачей и медсестер в близлежащих больницах как способ сказать: «Спасибо, воины».
- Интернет-сообщения, призывающие людей продолжать кормить городских животных, которые бродят по паркам.
- И так много людей, заботящихся о своих соседях и коллегах, охотятся через свою сеть в поисках кого-нибудь, у кого может быть дезинфицирующее средство или лекарство, которыми они могут поделиться.
В Иране существует глубокое убеждение, что если вы хотите защитить себя от коронавируса, вы также должны защищать тех, кто находится рядом с вами. Как вы можете быть в безопасности, если ваши соседи заразятся?
В конце концов, мы все вместе. Я надеюсь, что мы все сможем поучиться у иранцев, которые безмерно страдают и у них мало или недостаточно медицинских ресурсов для работы, но они все еще делятся тем, что у них есть, и заботятся о тех, кто их окружает.
Коронавирус не делает различий между богатыми и бедными, расой или вероисповеданием или географией.Мы все полагаемся друг на друга в этой современной системе, которую мы создали. Заботясь друг о друге, мы сможем лучше пережить этот шторм. И, на мой взгляд, совместная работа — это наш лучший способ выжить и повысить устойчивость.
Четыре десятилетия спустя иранская революция выполнила свои обещания?
Если бы Иран сегодня провел референдум по Исламской республике, более 70% явно выступили бы против него — среди них богатые, ученые, духовные лица, жители деревень и городов. Эта замечательная гипотеза была озвучена не иранским диссидентом в изгнании, а известным тегеранским профессором политологии Садегом Зибакаламом в интервью во время потрясений, произошедших в конце 2017 — начале 2018 года.
Но как случилось, что даже бывший активный сторонник исламской революции вынес такой разрушительный вердикт? Чтобы понять этот радикальный сдвиг и разочарование, стоящее за ним, мы должны пересмотреть обещания, данные революцией четыре десятилетия назад. Иранская революция 1979 года обещала три цели: социальную справедливость, свободу и демократию и независимость от опеки великой державы.
Парадоксальные поиски Ирана социальной справедливости
Революция, основанная на марксистско-исламистском мировоззрении, была совершена от имени mostazafin — угнетенных — которые были оставлены позади модели неравномерного развития монархии.В последующие четыре десятилетия разгорелась острая полемика по поводу социально-экономических показателей Исламской Республики. В то время как одни заявляют, что при исламистском режиме был достигнут значительный прогресс, другие изображают целую страну, погрязшую в нищете. Требуется больше нюансов и контекстуализации.
Иран действительно добился прогресса за последние 40 лет. Были ли эти успехи результатом постреволюционной политики, давления общества или основ, заложенных шахом, остается предметом горячих споров.
Переход от про-городской политики шаха, ориентированной на элиту, к подходу, ориентированному на сельское население и интересы бедных (популистский) в Исламской Республике, включал расширение инфраструктуры и основных услуг, таких как электричество и чистая вода, из городов в сельскую местность. . Короче говоря, революция стремилась устранить разрыв между деревнями и городами. В сельских районах Ирана развитие здравоохранения и образования привело к явному сокращению бедности: уровень бедности 1970-х годов с 25% упал до менее 10% в 2014 году. Такая социальная политика, ориентированная на бедных, помогает объяснить, почему иранская человеческая Индекс развития (HDI) был относительно положительным.
В отличие от дореволюционных времен, большинство иранцев сегодня имеют доступ к основным услугам и инфраструктуре, в то время как население почти удвоилось, а большая часть страны урбанизирована. Аналогичным образом улучшились и другие показатели социального развития. Грамотность увеличилась более чем вдвое, особенно среди женщин, и теперь охватывает почти все население. Между тем, студенток более десяти лет превышает число студентов-мужчин в университетах.
Однако, хотя статистика показывает, что уровень абсолютной бедности резко снизился, большинство иранцев по-прежнему страдают от социально-экономической нестабильности.Официальные источники утверждают, что 12 миллионов человек живут за чертой абсолютной бедности, а от 25 до 30 миллионов — за чертой бедности. По оценкам, треть иранцев, а также от 50 до 70% рабочих находятся в опасности оказаться за чертой бедности. По данным Статистического центра Ирана, четырнадцать процентов иранцев живут в палатках, а треть городского населения живет в трущобах. Условия жизни того, что антрополог Шахрам Хосрави называет «второй половиной» Ирана, или бедняками из рабочего класса, поразительны: 17-кратное увеличение числа иранцев, живущих в трущобах; 50% рабочей силы имеют только нерегулярную работу; примерно от 10 до 13 миллионов иранцев «полностью исключены из системы страхования здоровья, работы или безработицы.”
И социально-экономические проблемы Ирана нельзя отделить от его политической экономии, которая поддерживает сторонников режима и характеризуется бесхозяйственностью, кумовством, кумовством, коррупцией и отсутствием столь необходимых структурных реформ. Хотя санкции США, несомненно, имели негативные последствия, их общее влияние на экономическую ситуацию Ирана часто преувеличивается. Например, летом 2018 года Хоссейн Рагфар, экономист из тегеранского университета Алламе Табатабаи, предположил, что лишь 15% экономических проблем Ирана могут быть связаны с санкциями.«Нелиберальная неолиберализация» в различных иранских экономических политиках с 1990-х годов, включая клиенталистическую приватизацию и дерегулированный рынок труда, помогла сформировать новых богатств , с одной стороны, и нестабильные социальные слои, с другой.
Главным провалом Исламской Республики было отсутствие создания рабочих мест, причем рост безработицы даже увеличивался во время нефтяного бума. Уровень безработицы остается высоким, особенно среди молодежи, выпускников университетов и женщин. Официально каждый восьмой иранец не работает.По данным исследовательского центра иранского парламента, уровень безработицы достигнет 16% к 2021 году при оптимистическом сценарии и 26% при менее благоприятных условиях. Среди молодежи каждый четвертый безработный (но по некоторым оценкам до 40%). Эти цифры ставят уровень безработицы среди молодежи Ирана как один из самых высоких в мире.
Иранский индекс неравенства доходов Джини оставался стабильно высоким и составлял более 0,40, что указывает на отсутствие инклюзивного экономического роста. Изучая уровни неравенства в до- и послереволюционном Иране, Джавад Салехи-Исфахани обнаружил, что неравенство в 2002 году было примерно таким же, как в 1972 году, добавив:
Выводы о неравенстве поднимают важные вопросы о природе исламской революции.Сильно ли это повлияло на структуру власти, как и должна была оказать социальная революция такого масштаба? Это особенно актуально в случае Ирана, потому что, помимо изменений в распределении производительности, распределение доступа к нефтяной ренте также влияет на неравенство. Поскольку доступ напрямую связан с политической властью, неравенство может отражать распределение власти. Таким образом, вывод о том, что неравенство в 2002 году было примерно таким же, как и в 1972 году, поднимает вопросы о значении исламской революции как социальной и политической революции.
Другими словами, классовый характер иранского общества остался неизменным: один правящий класс сменялся другим только с другим социальным составом. В политических карикатурах это отражалось в изображениях, на которых шахская корона просто заменялась тюрбаном муллы. Такая преемственность заставила некоторых ученых интерпретировать революцию 1979 года просто как «пассивную революцию, революцию без изменений» в классовых отношениях. Сегодня существует сильное общественное мнение о высоком неравенстве доходов, учитывая показную демонстрацию богатства и кумовства со стороны потомков сторонников режима, так называемого âghâzâdeh , которое иранцы наблюдают на улицах Тегерана или на своих смартфонах через Instagram. такие аккаунты, как «Богатые дети Тегерана.”
Относительные достижения Исламской Республики в области сельской инфраструктуры, образования и грамотности, наряду с ее неспособностью создавать рабочие места, породили социально-экономический парадокс, который является взрывоопасным с политической точки зрения. Рынок труда Ирана просто не может принять сотни тысяч выпускников университетов. Этот парадокс создал слой «бедных среднего класса», как описывает социолог Асеф Баят. Эта группа, определенная как люди с квалификацией и устремлениями среднего класса, но страдающие от социально-экономической нестабильности, считалась социальной базой восстания 2017-18 годов и, как ожидается, будет продолжать выражать свой гнев и разочарование.
В интервью 2016 года Баят объяснил положение молодежи Ирана в Исламской Республике:
Молодежь не только хочет безопасного будущего — разумной работы, места для жизни, вступления в брак и создания семьи в будущем — они также хотят вернуть себе «молодость», желание жить жизнью молодости, преследовать свои интересы, свою индивидуальность, свободную от бдительных глаз старших, от морального и политического авторитета. Этот аспект жизни молодых людей усугубляет существующую социальную напряженность в Иране.
Как упоминалось ранее, иранцы сталкиваются с еще одним структурным препятствием на пути к социально-экономическим возможностям. «Инсайдеры» режима ( ходи ) или лица, имеющие доступ к государственным ресурсам и привилегиям, также имеют привилегированный доступ к рабочим местам. Эти разочарования заставили многих молодых иранцев голосовать ногами. Даже при администрации Рухани Иран продолжает испытывать рекордные в мире масштабы утечки мозгов, теряя примерно 150 миллиардов долларов в год.
Политическая свобода и демократия
Помимо социальной справедливости, архитекторы революции 1979 года утверждали, что изгнание монархии приведет к большей свободе.Однако кратковременная послереволюционная эйфория и чувство освобождения быстро сменились системной исламизацией государства и общества новыми правителями. То, что одна диктатура сменилась другой, и еще более жестокой, стало очевидно в первое десятилетие существования Исламской республики. В период с 1981 по 1985 год было казнено около 8000 человек, и примерно столько же было убито во время так называемой «великой резни» в последний год войны 1980–1988 годов с Ираком. Напротив, за восемь лет, предшествовавших революции (1971-79), было казнено менее 100 политических заключенных.Исламская Республика стала одной из самых репрессивных систем в мире, а в последнее время с самым высоким в мире показателем смертности.
В этом процессе три доминирующих политико-идеологических формации или политические культуры современного Ирана — а именно национализм, социализм и исламизм — сузились до сильного акцента на последнем, который сумел включить элементы других. Несмотря на некоторое разнообразие, новая политическая элита в значительной степени ограничена различными разновидностями исламизма. Политический плюрализм революционного движения подавлен, и государство не допустило ни одной настоящей оппозиционной партии.
Аналогичным образом, основные движения иранского гражданского общества — женщины, студенты и рабочие — столкнулись с системными репрессиями, что подорвало их организационные возможности и сделало динамичное гражданское общество Ирана слабым по сравнению с государством. Государственные репрессии также были направлены против диссидентов различных идеологических убеждений, неперсидских меньшинств и журналистов. Сегодня Иран — один из ведущих мировых тюремщиков журналистов, занимающий 170-е место среди 180 по версии «Репортеры без границ». В то время как пресса Исламской Республики демонстрирует поразительную степень живости и открытости в рамках ограничений системы, судебная система, в которой доминируют жесткие линии, регулярно запрещает публикации и сажает журналистов в тюрьмы.
Отвергнув существующий монархический порядок, Исламская Республика установила особую политическую систему, которая обычно понимается как основанная на двух столпах: теократической (с верховным лидером на вершине в качестве главы государства) и республиканской (с избранным парламентом и президентом). ). Однако последний в лучшем случае является полуреспубликанским, поскольку Совет стражей позволяет баллотироваться на посты только кандидатам, считающимся лояльными Исламской республике. Эта уникальная конфигурация была ключевым препятствием для создания демократии; невыборные институты по-прежнему доминируют, в то время как выборные остаются верными системе.Наиболее важно то, что гибридный авторитаризм Исламской Республики продемонстрировал замечательную устойчивость к значимым политическим изменениям, что привело к широко распространенному сегодня разочарованию населения обоими крыльями режима — так называемыми умеренными, а также сторонниками жесткой линии.
Независимость неотделима от свободы
Яростное противодействие революции обеим сверхдержавам времен холодной войны, Соединенным Штатам и Советскому Союзу, было заключено в революционный лозунг «Ни Запад, ни Восток, [только] Исламская Республика.Но именно враждебность революции к Вашингтону доминировала в международных отношениях Ирана. И хотя Иран оказался в геополитической конфронтации с Западом, он никогда не был геополитически интегрирован с Востоком. Вместо этого, как продемонстрировала политика России, Китая и Индии во время ужесточения санкций США, Иран оказался вынужденным пойти на уступки азиатским великим державам, которые последовательно отдавали приоритет своим связям с Вашингтоном над связями с Тегераном.В результате Иран испытал новые модели зависимости от этих восточных великих держав, поскольку противостоять им невозможно, пока Тегеран находится в конфликте с самым могущественным государством международной системы.
Иран испытал новые модели зависимости от этих восточных великих держав, поскольку противостояние им не вариант, пока Тегеран находится в конфликте с самым могущественным государством международной системы.
На этом фоне, как иранцы могут защитить свое давнее стремление к независимости во взаимозависимом мире 21 века? Рухолла Рамазани, покойный старейшина иранских внешнеполитических исследований, справедливо подчеркнул, что во взаимозависимом мире нет такой вещи, как абсолютная независимость, а есть степень зависимости.Другими словами, национальное развитие Ирана пострадает, если сегодня он попытается сохранить горячую идеологическую приверженность абстрактному понятию абсолютной независимости.
Внутренний авторитарный контекст Ирана представляет собой еще одну серьезную проблему для защиты независимости, поскольку он предпочитает тесные связи с авторитарными, а не с демократическими государствами. Сторонники жесткой линии Исламской Республики не должны опасаться, что авторитарные режимы-единомышленники, такие как Китай и Россия, внесут в двусторонние отношения такие вопросы, как права человека и демократия.Результатом является геополитическое предпочтение политики «взгляда на Восток», которую в основном предпочитают те силы, которые могут получить политическую и экономическую выгоду от такой ориентации.