Белые мексиканцы
Белые мексиканцы ( исп . Mexicanos blancos ) — мексиканцы , которых считают белыми или идентифицируют с ними, как правило, из-за их внешности и/или самоидентификации со своим европейским происхождением. [8] В то время как мексиканское правительство действительно проводит этнические переписи, в которых мексиканец имеет возможность идентифицировать себя как «белый» [9], результаты, полученные от этих переписей, не публикуются. Вместо этого правительство Мексики публикует процент «светлокожих мексиканцев» в стране: 47% [4] в 2010 г. и 49% в 2017 г. [10]Из-за его менее прямого расового подтекста термин «светлокожий мексиканец» был одобрен правительством и средствами массовой информации по сравнению с «белым мексиканцем» как предпочтительный выбор для обозначения сегмента населения Мексики, обладающего европейскими физическими чертами [ 11] при обсуждении различной этнорасовой динамики в мексиканском обществе .
Оценки белого населения Мексики сильно различаются как по методологии, так и по приведенным процентам; неофициальные источники, такие как World Factbook и Encyclopædia Britannica , которые используют результаты переписи 1921 года в качестве основы для своих оценок, подсчитывают белое мексиканское население от 9% [1] до 20%-30% [2]. перепись, однако, была оспорена различными историками и признана неточной [17]. Точно так же недавнее исследование показало, что мексиканцы на самом деле не идентифицируют себя так, как утверждают такие источники, как The World Factbook. [18]Опросы, в которых учитываются фенотипические черты, и проведены фактические полевые исследования, предполагают гораздо более высокие проценты: используя наличие светлых волос в качестве ориентира для классификации мексиканцев как белых, Столичный автономный университет Мексики подсчитал процент указанной этнической группы в учреждении в 23.
Европейцы начали прибывать на территории современной Мексики во время испанского завоевания империи ацтеков . В то время как в колониальный период большая часть европейской иммиграции была испанцами, в 19 и 20 веках большие волны европейцев и выходцев из Европы из Северной и Южной Америки действительно иммигрировали в страну. По мнению ученых 20-го и 21-го веков, крупномасштабное смешение между европейскими иммигрантами и коренными народами приведет к образованию группы метисов, которая ко времени Мексиканской революции станет подавляющим большинством населения Мексики .
Белые мексиканки в мантильях , картина Карла Небеля , 1836 год.
Результаты опроса, проведенного CONAPRED в 2010 г. [35]
Наиля Норвинд , мексиканская актриса.
Мексиканские девушки европейского происхождения в Сапопане , Халиско .
El Hacendero y su Mayordomo ( Хасендеро и его дворецкий). Картина Карла Небеля , ок. 1836.
Портрет семьи Фагога Ароскета. Колониальная мексиканская семья высшего сословия испанского происхождения (именуемая Криоллос) в Мехико, Новая Испания , ок. 1730.
Нена фон Шлебрюгге (Турман) , бывшая международная фотомодель и мать популярной актрисы Умы Турман .
Эмилио Аскаррага — владелец компании Televisa и один из богатейших людей Латинской Америки . [87]
Марион Реймерс , мексиканский журналист, спортивный комментатор и телеведущая.
Максимилиан принимает мексиканскую делегацию в замке Мирамаре в Триесте . Картина Чезаре дель Аква (1821-1905).
Фотография итальянских иммигрантов в Монтеррее в 1905 году.
Девушка-меннонитка в Куаутемоке, Чиуауа.
Сантьяго Крил потомок семьи Крил-Террасас , сын Рене Крила Лухана, одного из основателей Партии национального действия .
Новая Испания в 1819 году с границами, установленными по договору Адамса-Ониса.
Энрике Крил был бизнесменом и политиком.
Мексиканская модель Мариана Байон , наиболее известная победой в первом цикле конкурса Next Top Model в Мексике .
«Здесь мы можем жить как хозяева» Мексиканские нелегалы захватывают США. Почему их боятся?: Общество: Мир: Lenta.ru
Президент США Дональд Трамп распорядился отправить на границу с Мексикой 15 тысяч солдат, чтобы остановить караваны мигрантов из нескольких тысяч человек. Американский лидер заявил, что военные готовы встретить преступников и «плохих парней», которые направляются в страну вместе с беженцами. Глава Белого дома также заявил, что закроет южную границу США, если мексиканские власти не остановят поток нелегальных мигрантов из стран Центральной Америки, стремящихся попасть в Соединенные Штаты.
Проживающий в пограничном с Мексикой городе Cан-Диего корреспондент «Ленты.ру» попытался разобраться, насколько опасно для США это «нашествие с юга».
Земля королей
«Американцы отняли у нас половину страны, причем ту самую часть, где находятся все лучшие автомобильные дороги», — шутят в Мексике. Действительно, львиная доля территории США (все южные пограничные штаты) раньше принадлежала соседнему государству.
Большинство улиц в калифорнийских городах носят испанские (как правило, очень высокопарные) названия: например, «Земля королей» или «Долина любви». Знающим испанский язык не составит труда найти собеседников: почти все горничные в отелях, продавщицы в магазинах и на бензозаправках — уроженки Мексики.
Названия постоянно напоминают о том, что некогда в Калифорнии были совсем другие хозяева. Например, по всему штату разбросаны красивейшие католические миссии, основанные испанскими священниками. Миссионеры заставляли индейцев принимать христианство, а потом использовали новообращенных фактически как рабов: они возводили дамбы, работали на плантациях и умирали.
Иногда аборигены не выдерживали и восставали против «добрых падре», но каждый раз эти протесты безжалостно подавлялись.
«Здесь я и другие мексиканцы можем жить как хозяева, а вот на Севере мы лишь гастарбайтеры!» — вооружившись картой США, обосновывает свое понимание справедливости Франсиско, мой сосед по жилому комплексу в Сан-Диего. Так рассуждает не он один: доля мексиканцев в населении пограничных штатов США стремительно растет, а в Калифорнии процент латинос уже чуть выше, чем белых (39 и 38 процентов соответственно).
Самое интересное, что в либеральной Калифорнии большинство белых воспринимают эту тенденцию как нормальное явление. Газеты без тени тревоги (как о забавном курьезе) сообщают, что вскоре более половины населения штата будут составлять выходцы из Латинской Америки (в основном мексиканцы).
Почти все надписи в Калифорнии дублируются на испанском
Фото: Игорь Ротарь
Конечно, таким положением дел довольны не все. Так, бывший советник президентов Никсона и Рейгана Патрик Бьюкенен утверждал, что приезжающие на юго-запад США мексиканцы отберут эти территории у Соединенных Штатов и вернут их Мексике.
Часто критикуемый в последнее время политолог Сэмюэл Хантингтон считал мексиканских иммигрантов угрозой американской идентичности, поскольку они с трудом поддаются ассимиляции. Это утверждение, кстати, верно. Так, например, русские иммигранты плохо говорят на родном языке уже во втором поколении живущих в США, а мексиканцы сохраняют родной язык и обычаи вне зависимости от того, когда их предки перебрались в США.
По словам Хантингтона, из-за того, что Мексика граничит с США, эти иммигранты не теряют связи с родиной; к тому же их много, среди них масса нелегалов, и их приток не кончается. Но самым опасным Хантингтон считал то, что они расселяются чаще всего в одних регионах, а это создает потенциал для сепаратизма.
Вечно живи, прекрасный Ацтлан
Насколько верна такая точка зрения? Отчасти ответ на этот вопрос дает история создания Чикано-парка (Chicano Park) в пригороде Сан-Диего. Термином «чиканос» называют мексиканцев, чьи предки поселились в юго-западных штатах еще до завоевания этой территории США.
В 1890 году в центре Сан-Диего, на берегу бухты, образовался мексиканский квартал Баррио Логан — формально его обитатели уже не были «чиканос». Проблемы у жителей предместья начались в годы Второй мировой, когда в бухте была открыта военно-морская база, и они оказались отрезаны от океана. С 50-х годов прошлого века территория квартала была включена в индустриальную зону, здесь появились автомастерские и свалки; в 1963 году рядом построили автостраду, а вскоре и мост через залив.
Все это вызывало сильное недовольство жителей предместья, и в качестве протеста они захватили кусок земли, который назвали Чикано-парком. Первым делом на захваченной территории были водружены флаги Ацтлана и Мексики. Первоначально Ацтланом называли мифическую прародину ацтеков, но сейчас этот термин используют для обозначения территории, отнятой США у Мексики.
На захваченных землях был поставлен памятник герою мексиканской революции Сапате, а стены зданий разрисованы граффити-муралами в стиле монументалистской мексиканской живописи.
Большинство фресок прославляют коммунистическую идеологию и бичуют эксплуатацию несчастных американских гастарбайтеров. Забавно, что на одной фреске слева изображены мексиканские художники-коммунисты Диего Ривера, Давид Альваро Сикейрос, Фрида Кало, а справа — коммунистические лидеры Латинской Америки — Фидель Кастро, Че Гевара, Уго Чавес.
Многие муралы посвящены нелегальным переходам мексиканцев через границу — они, естественно, клеймят нехороших американских пограничников. Есть и фрески с откровенным сепаратистским подтекстом: так, на карте США выделено новое государство Ацтлан, а также изображены «солдаты армии Ацтлана».
Но можно ли воспринимать все это всерьез? Я прогулялся по парку. Атмосфера в нем по американским меркам достаточно криминальная: много бездомных, пьющих алкоголь из бутылок, завернутых для конспирации в пакеты, а иногда и без оных, что является в США грубейшим нарушением закона.
Почти все посетители парка — мексиканцы, но ко мне относились очень доброжелательно.
К слову, здесь мне так и не удалось найти сторонников отделения от США, и уж тем более я не встречал таких людей среди мексиканцев в других районах Сан- Диего.
Открытые проявления конфронтации между белыми и латиносами сегодня крайне редки. Показательно, что даже известный мексиканофоб Дональд Трамп никогда не выступал против мексиканцев как таковых, он борется именно с нелегалами. В отличие от России, где называть мигрантов чурками стало почти нормой, в США сказать что-то оскорбительное о мексиканцах как о народе почти невозможно.
Правда, и мексиканцы в США (не в пример некоторым нашим кавказцам) не пытаются лезть со своим уставом в чужой монастырь. В отличие от нашей страны, у этнических группировок в США нет шансов найти крышу в полиции, а нарушение закона иностранцем практически неминуемо приведет к депортации. Поэтому большинство мексиканцев безоговорочно соблюдают и американские законы, и правила местного этикета: так попросту легче добиться успеха в США.
«Пошли, амиго!»
Одним из первых шагов Дональда Трампа после инаугурации стал указ об охране государственной границы.
Отгородиться забором (не фигурально — реально стеной) от соседнего государства было одним из ключевых предвыборных обещаний Трампа.
Новая миграционная политика Белого дома в первую очередь отразится на жителях населенных пунктов, расположенных на границе с Мексикой. Один из таких городов — калифорнийский Сан-Диего, фактически образующий единый мегаполис с мексиканским городом Тихуаной.
С проблемой нелегалов сталкиваешься в Сан-Диего в самых неожиданных местах. Например, на автостраде периодически попадаются необычные дорожные знаки: мужчина и женщина держат за руки ребенка и перебегают магистраль. Это означает, что здесь мексиканские нелегалы, спасаясь от пограничников, могут неожиданно выбежать прямо под колеса.
До 11 сентября 2001 года мексиканская граница США почти не охранялась, и тысячи нелегалов ежедневно в поисках лучшей доли почти беспрепятственно попадали в Америку. После теракта Вашингтон резко усилил охрану южного рубежа, а в 2007-м администрация Джорджа Буша-младшего начала строить на границе между двумя государствами шестиметровой высоты забор, прозванный в прессе «Великой американской стеной».
На сегодня проект реализован на треть. Длина забора составляет 1000 километров, что позволяет ему считаться одним из самых длинных сооружений, когда-либо возведенных человечеством.
В 2010-м президент Барак Обама приостановил строительство стены из-за нехватки бюджетных средств, однако борьбу с нелегальной миграцией не прекратил. Количество пограничников на рубеже с Мексикой при Обаме увеличилось на 14 процентов. Сегодня на мексиканско-американской границе служит более 17,6 тысячи из 20,5 тысячи пограничников США — почти вдвое больше, чем до терактов 11 сентября.
В результате этих мер, утверждает газета San Diego Tribune, поток нелегалов из Мексики уменьшился в четыре раза. Но полностью перекрыть границу не удается. Как-то в Тихуане меня вез таксист, подозрительно хорошо говоривший по-английски. Выяснилось, что он 20 лет нелегально прожил в США, но был вынужден вернуться в Мексику, так как у него умерла мать. После похорон он вновь попытался нелегально вернуться в США.
«Вот около этого холма переходил, — показывает в сторону границы таксист.
— Увы, неудачно, погранцы в бинокль меня заметили. Подъезжают ко мне и говорят: «Пошли, амиго!»». Как утверждал мой новый знакомый, с нарушителями границы пограничники обращаются хорошо, условия в центре задержания сносные. Раньше пойманных нелегалов возвращали в Мексику через один-два дня, после прихода к власти Трампа эта процедура может затянуться на неделю. Если тебя поймают три раза, посадят в тюрьму на несколько месяцев.
Увы, нет уверенности в том, что нелегалы перестанут проникать в США даже в том случае, если «Великая американская стена» будет достроена. В окрестностях Сан-Диего контрабандисты перебираются через забор, используя проволочные лестницы. Другой способ проникновения на территорию США — дырки в заборе, которые команда из двух нелегалов, вооруженных топором и бензопилой, успевает сделать всего за 30 секунд. «Пока стена не будет достроена и проверена на практике, мы не можем с уверенностью утверждать, что это сооружение эффективно», — считает Эверард Мид, директор Trans-Border Institute Университета Сан-Диего.
Рядом со «страной мечты»
Что же заставляет мексиканцев, несмотря на все риски, нелегально проникать в США? Ответ на этот вопрос становится ясен, стоит только перейти из Сан-Диего в Тихуану. В одночасье из развитой страны ты попадаешь в типичное государство третьего мира: обветшалые дома, разбитые мостовые, нищие на улицах.
Уроженец Мексики за месяц может заработать в Штатах почти в десять раз больше, чем на родине. Ради денег люди готовы преодолевать любые трудности. Сегодня одна из наиболее престижных профессий в мексиканском приграничье — «койот»: так здесь называют проводников, проводящих нелегалов через границу.
Было бы ошибкой считать, что пробраться в США мечтают лишь мексиканцы. Например, в Тихуане непосредственно у пограничного забора стоят тысячи палаток и жилищ из картонных коробок. В эти трущобы не рискует соваться без крайней необходимости даже полиция. Здесь живут выходцы практически из всех бедных стран Латинской Америки. Когда-то они приехали в Тихуану в надежде попасть в США, но денег на оплату услуг проводников им не хватило.
Обычно латиноамериканцы прибывают в Гватемалу, куда пускают людей с любым гражданством, а уже оттуда через всю Мексику добираются до вожделенной американской границы.«Мексиканской визы у меня не было, и я решил пробираться в Тихуану через Мексику нелегально, — рассказывает гватемалец Хуан. — Со мной поехали еще двое, никарагуанец и сальвадорец. Мексиканско-гватемальская граница не охраняется, но в Мексике полиция охотится на нелегалов.
Тут важно регулярно мыться, чтобы от тебя не воняло: копы в автобусах вычисляют нелегалов именно по запаху. Вторая опасность — мексиканские бандиты, которые часто грабят таких как мы. Нам повезло: всего за неделю на автобусах мы добрались до Тихуаны. Правда, один раз мы все-таки попались полиции, но за взятку по сто долларов с носа нас отпустили на все четыре стороны. В Тихуане же можно и не прятаться — здесь нелегалов так много, что никто их не ловит».
Однако, судя по всему, время одиночных путешествий мигрантов к американской границе уходит в прошлое.
Ноу-хау — прорываться в США организованными группами (их прозвали «крестными ходами») — защитники прав мигрантов изобрели несколько лет назад. Идея оказалась достаточно эффективной: с организованной большой группой предпочитают не связываться мексиканские пограничники и полицейские, на караваны боятся нападать бандиты, «крестные ходы» привлекают сочувственное внимание прессы. Отметим, что в этом году караваны в разы больше предыдущих, — похоже, правозащитники резко активизировались назло Трампу.
Страдают за правду?
В отличие от мексиканцев, стремящихся в США исключительно из материальных соображений, у мигрантов из Центральной Америки действительно есть другие причины для переезда в США. Ситуация с правами человека во многих центральноамериканских странах действительно просто ужасная. В Гондурасе, Сальвадоре и Гватемале на некоторых территориях власть принадлежит вооруженным мафиозным группировкам, относящимся к местному населению как к своим рабам. Издевательства, побои и изнасилования стали здесь обычным явлением.
Так, я общался в Тихуане с беженцами из предыдущего (апрельского) каравана. В этом городе их принимали как героев. При участии местных бизнесменов у пропускного пункта на границе был организован палаточный лагерь с трехразовым горячим питанием. Под одобрительный гул мексиканских журналистов мигранты рассказывали о тех ужасах, которые им пришлось пережить, а потом гордо следовали в США, практически не сомневаясь, что в конечном итоге добьются политического убежища.
Апрельский «караван» в Тихуане
Фото: Игорь Ротарь
По американским законам, если мигрант на границе представил достаточно весомые доказательства своего преследования в родной стране, до решения о предоставлении ему политического убежища он направляется в центр временного содержания. Вероятность, что через некоторое время такой беженец получит политическое убежище, очень велика.
Сегодня американский президент пытается ужесточить критерии предоставления политического убежища. Например, не давать его женщинам, подвергшимся жестокому обращению в семье.
Дональд Трамп также намерен, экономя деньги американских налогоплательщиков, сделать содержание в центре менее комфортным (перевести беженцев в палатки). Стоит ли удивляться, что оппоненты лидера США обвиняют его в излишней жестокости.
Возможно, они и правы, но возникает резонный вопрос: почему центральноамериканские беженцы должны получать политическое убежище именно в США, а не в менее развитых странах — например, в той же Мексике?
Эта коллизия напомнила мой опыт работы представителем западной правозащитной организации в Средней Азии. Почти все местные диссиденты (а их реально преследовали) просили меня помочь им добиться политического убежища в США или Западной Европе. Когда же я в полушутку предлагал им альтернативные варианты — статус беженца в Украине, Грузии, Румынии, — диссиденты на меня очень обижались.
Пиррова победа?
Несмотря на грозную риторику, пока нет твердой уверенности, что американскому лидеру удастся справиться с нелегальной миграцией. Но если это все же произойдет, победа вполне может оказаться пирровой.
Неподалеку от Сан-Диего расположена Имперская долина — один из крупнейших сельскохозяйственных районов США, часто называемый «салатницей западного полушария». Объясниться здесь по-английски почти нереально: практически все сельскохозяйственные рабочие — нелегалы из Мексики.
Фото: Светлана Сальникова
«Я сама мексиканка, но с грин-картой, — говорит работница автозаправки в Сан-Диего Изабелла. — Я готова заниматься любой работой, но только не в поле! Это слишком тяжкий и низкооплачиваемый труд. Сегодня в Калифорнии никто, кроме нелегалов, не согласится быть сельскохозяйственным рабочим».
Другая ниша нелегалов — работа дворника, посудомойщика и уборщика. По сути это похоже на ситуацию в России с гастарбайтерами из Средней Азии, но зависимость российской экономики от мигрантов значительно меньше, чем пограничных областей США — от нелегалов с юга.
Белые мексиканцы сыграли свою роль в борьбе за превосходство белых
Незадолго до своей смерти в этом году мой дедушка рассказал мне историю о своем детстве в Ларедо, штат Техас.
Зимой Рио-Гранде заливала свои берега, и вода заливала земли ранчо по обе стороны границы. Моя прабабушка, мексиканка по имени Франциска, будила детей, и они ехали на грузовике вдоль реки в долину Рио-Гранде, на южную оконечность Техаса. Там они работали, чтобы спасти животных из грязи: поросята торчали животом, молодые телята топтались на месте. Мой дедушка, который умер в феврале в возрасте 81 года, сказал, что научился плавать, когда ему было четыре года, когда его мать сказала ему пойти поймать курицу, которая убежала в большую лужу.
Я думал о своем деде, когда в прошлом месяце проделал тот же путь — сотни миль от Ларедо до RGV, вдоль изгиба Рио-Гранде, когда она делает свой последний поворот к заливу. Вдоль шоссе облака отбрасывали огромные тени на зеленый мескитовый кустарник, фигуры, которые медленно двигались на север на ветру, пересекая границу и над моей головой. Справа от меня, почти всегда в поле зрения, лежала Мексика.
Примерно в 70 милях к югу от Ларедо я пересек границу округа Сапата — ради этого я и приехал в Южный Техас.
Прошла неделя после выборов, и журнал послал меня написать о таких людях, как мой дедушка: о людях, которые выросли, говоря по-испански, на американской стороне границы, в южном Техасе. После президентских выборов внимание страны внезапно сосредоточилось на собрании округов в штате на вершине. Здесь, больше, чем где-либо еще в округе, президент Дональд Трамп улучшил свою прибыль в 2016 году. А в округе Сапата Трамп стал первым республиканцем, выигравшим голосование за 100 лет. В округе старше 94% «испаноязычных или латиноамериканцев», согласно переписи населения США.
На первый взгляд эта история полна иронии. Трамп говорил о мексиканцах и мексиканских иммигрантах с большим презрением, чем любой другой президент за последние 60 лет. В первые минуты своей кампании, еще в 2015 году, он произнес печально известную фразу: «Когда Мексика посылает своих людей, они посылают не лучших… Они привозят наркотики. Они несут преступность. Они насильники. А некоторые, я полагаю, хорошие люди.
Тогда вопрос заключался в том, как Трамп получил так много голосов на границе с Техасом, где у подавляющего большинства людей есть хотя бы один мексиканский предок.
«Они пытаются быть белыми». Это была гипотеза, которую я услышал от американских друзей мексиканского происхождения в моем родном городе Сан-Франциско. И в Твиттере я видел множество латиноамериканцев, выдвигающих одно и то же обвинение: они обвиняли южных техасцев в ненависти к себе и самоотречении. Это было жестокое заявление, и все избиратели Трампа, с которыми я разговаривал в приграничных округах, слышали это. Отставной армейский полковник округа Старр, который возглавлял местную Республиканскую партию, сказал, что молодые латиноамериканцы в Facebook назвали его подражателем белого человека и другие резкие слова. Учительница средней школы в Ларедо, которая голосовала за Трампа, говорит, что видела то же самое в своих социальных сетях. В наших разговорах они отшучивались, но я видел, что это их ранило. Они чувствовали связь со своим наследием: они гордились тем, что говорили по-испански, знали, как складывать тамале.
Но они прямо заявили, что им 9 лет.0011, а не мексиканцев, и , а не иммигрантов. И они не чувствовали солидарности с недавними иммигрантами из Латинской Америки, особенно с людьми без документов.
Пока я ехал, я думал о том, что значит «пытаться быть белым». Слово «белый» необычное для такого места, как Южный Техас. Мой дедушка часто им не пользовался. Вместо этого он назвал белых людей «англо», слово, которое латиноамериканцы в Техасе давно используют, чтобы говорить о белых людях, не являющихся латиноамериканцами, — американских поселенцах и их предках, которые населяли мексиканский штат Теджас и которые в конечном итоге оторвали его от Мексики. точно так же, как мексиканское государство отняло его у коауильтекцев и других коренных народов. Оглядываясь на свое детство, я теперь понимаю, почему мой дед использовал слово «англо» вместо «белый». У моего абуэло, который не говорил по-английски, пока не пошел в школу, были голубые глаза и светлая кожа. Его друзья называли его «bolillo» (белый хлеб) и «guero» — слова, которые мексиканцы используют для описания светлокожих людей.
Итак, мой дедушка выбрал слово «англо», чтобы избежать некоторой путаницы, когда он говорил об этих других людях; сам он ведь был белым. Белый американец мексиканского происхождения.
В ноябре, когда я прыгал между городами Южного Техаса, я видел много людей, похожих на моего деда — bien guero. Не раз, когда я ехал по дороге или шел по городу, я внезапно поднимал глаза, почти думая, что видел его. В Южном Техасе латиноамериканцы представлены разнообразно: от недавних иммигрантов, приехавших из коренных общин Центральной Америки, до американцев мексиканского происхождения в пятом поколении. Но города светлее и белее, чем, например, районы Сан-Франциско, где большинство населения составляют латиноамериканцы. Таким образом, Южный Техас напомнил мне мексиканский штат Халиско или Дуранго.
Это подтверждается имеющимися у нас данными — переписью населения США, хотя она и ошибочна. Помните, что перепись задает два вопроса о расе и этнической принадлежности: во-первых, она спрашивает, является ли человек «латиноамериканцем, латиноамериканцем или испанцем по происхождению».
Затем он просит отметить вашу расу, где нет опции «латиноамериканец». Многие люди, ответившие «да» на первый вопрос, продолжают ставить «другое» для расы, черного, индейского и любого другого варианта расы. А по всей стране около 53% людей, ответивших «да» на «испаноязычное, латиноамериканское или испанское происхождение», продолжают ставить галочку на «белом». Однако в Южном Техасе процент людей, отмеченных белым цветом, намного выше. Например, в округе Сапата 94 процента людей отметили латиноамериканцев или латиноамериканцев в последней переписи. А свыше 98% всех жителей отмечены как «белые». Это означает, что Сапата одновременно является одним из самых латиноамериканских и одним из самых белых округов в Соединенных Штатах.
Я не расовый эссенциалист. Я не думаю, что расовая принадлежность человека определяет то, как он голосует. Но я думаю, что белизна играет роль в понимании мексиканско-американской политики в Южном Техасе и остальной части штата. Голосование в таком месте, как Сапата, выглядит меньшим отклонением от нормы, если подумать о том, что белые люди в этом округе голосуют так же, как и другие люди в сельских округах с преобладанием белых.
В этом избирательном цикле Республиканская партия значительно расширила свои усилия по завоеванию голосов латиноамериканцев в Южном Техасе. Может ли расовая идентичность этих избирателей сыграть роль в том, что консерваторы стали считать их голоса выигрышными?
Задавать вопросы о белизне среди мексиканцев может оказаться неловко и болезненно. Нет единого мнения о том, что значит быть белым и мексиканцем, и действительно, многие американцы мексиканского происхождения считают свою расу мексиканцами или латиноамериканцами. Я признаю эту борьбу с идентичностью. Это то, что я унаследовал от своей семьи.
Однажды я спросил своих бабушку и дедушку, каково было жить в Техасе во времена Джима Кроу, как мексиканскому народу. Они оба помнили вывески на ресторанах: «Нет черных, нет мексиканцев, нет собак». Они поделились историями о том, как с ними обращались в школе. Когда они говорили об отдельных ванных комнатах и фонтанчиках с водой, я спросил их, какой ванной они пользуются.
«Ванная «только для белых», — легко ответили бабушки. Помимо их светлой внешности, она и мой дедушка были официально белыми в Джиме Кроу, Техас.
Когда Мексика проиграла мексикано-американскому турниру. В войне 1848 года проигравшее правительство выдвинуло некоторые окончательные условия капитуляции, одним из этих условий было бы то, что всем мексиканским гражданам на земле, на которую претендуют США, будет предложено полное гражданство США и полные гражданские права. В 1848 году в США, рабовладельческом государстве сторонников превосходства белой расы, это условие означало, что мексиканцы по закону считались белыми.
Из всех штатов, которые ранее были частью Мексики — от Техаса до Калифорнии и на севере вплоть до части Вайоминга — Техас был самым большим рабовладельческим штатом и единственным штатом, присоединившимся к Конфедерации. В истории Техаса до конца 19 в.м и на протяжении первой половины 20 века мексиканцы занимали странное место в техасском обществе. Решительно граждане второго сорта, они столкнулись с широко распространенной дискриминацией и предрассудками.
Толпа линчевателей вешала и расстреливала американцев мексиканского происхождения по всему штату; иногда они сжигали их заживо. Однако в вопросах права они оставались белыми. Таким образом, в эпоху Джима Кроу в Техасе моим бабушкам и дедушкам было по закону разрешено использовать многие места «только для белых».
Однажды я спросил свою бабушку, как американцы мексиканского происхождения с более темными чертами лица ориентируются в разрешенной законом окраске. Она говорила о двоюродном брате, человеке, у которого были черты коренных народов. «Он использовал фонтан с белой водой», — говорит она, задумавшись на минуту. «Я думаю, он не мог быть уверен, кто он такой, но он знал, что он не Блэк».
Это было и остается характером превосходства белых в США: несмотря на то, что существуют системные предубеждения против всех различных групп цветных людей, сама структура расизма на этом континенте с 1619 года основывалась на анти-черноте. Самые ранние законы в США, от первых колоний до Конституции, прямо преследовали и осуждали чернокожих.
Снова и снова в истории Северной Америки мы видим, как меняется природа белизны, чтобы приспособиться к угнетению чернокожих. Когда ирландские и итальянские иммигранты впервые прибыли в США, они столкнулись с широко распространенной дискриминацией. Но по мере того, как чернокожие продолжали добиваться предоставления избирательных прав и основных гражданских прав, большинство «WASP» (белые англо-саксонские протестанты) призывало людей ирландского и итальянского происхождения к белым, чтобы повысить их шансы на соблюдение порядка сторонников превосходства белой расы в США
Несмотря на то, что белые толпы линчевали в Техасе, нечерные мексиканцы также сражались на стороне превосходства белых в истории штата. Во время Гражданской войны тысячи американцев мексиканского происхождения надели серую форму Конфедерации. Среди них был один из моих предков. Однажды ранним утром дедушка позвал меня через кухонный стол и показал ряд документов. Он рассказал мне о нашем общем предке, человеке по имени Хесус Эррера.
Призванный в ополчение Конфедерации, он провел войну, патрулируя ничем не примечательный Ларедо. Хотя, судя по всему, он никогда не участвовал в боях и сам не хотел служить, моя семья и я несем на себе позор этого предка и презренное дело, за которое он сражался.
Для меня часть возможности этого происхождения означает признание возможности превосходства белых во мне, моей собственной семье и моем сообществе. В детстве я изо всех сил пытался понять свою собственную расу. Я всегда знал, что я американец мексиканского происхождения, но, учитывая то, как выглядит моя семья, мне было трудно понять, делает ли это меня цветным человеком. В школе меня называли спецом — я помню, как у меня каждый раз горело лицо. И я помню, как мой мексиканский друг объяснил, что они называют нас бобовыми, потому что мы ели бобы. («Что плохого в том, чтобы есть фасоль? Фасоль — это хорошо!» — была моя реакция.) Но я обнаружил, что если неправильно произношу свою фамилию — ее-а-а-а, по-английски — и не упомянул свою родословную, я мог бы слиться с белыми одноклассниками.
я бы не выделялась.
Эта попытка остаться незамеченной изменилась в старшей школе и колледже, где я впервые почувствовала себя в безопасности, с гордостью заявив, что я мексиканка. И во многих местах, которые я нашел, слово «мексиканец» использовалось как синоним «цветного человека». Потребовалось время на занятиях по этнологии и долгие беседы с черными и коренными латиноамериканскими друзьями, чтобы прийти к тому, что я теперь понимаю как очень очевидное осознание: хотя миллионы латиноамериканцев являются черными, коренными и другими цветными людьми, латиноамериканцы может быть белым. И превосходство белых существует даже под знаменем Латинидада.
Теперь я считаю, что открытие, которое я сделал в старшей школе — как я мог бы сливаться, если бы не катал букву «R» в своем имени, — может быть более широким историческим процессом: то, что происходит с людьми, похожими на меня, и у которых похожие семейные истории, это то, что случилось с итальянцами и ирландцами в прошлом веке.
Нас вербуют в систему сторонников превосходства белой расы в этой стране. Там, где когда-то мы сталкивались с вопиющей дискриминацией, теперь мы ассимилированы в ту же расистскую иерархию.
Однажды во время моего путешествия я выехал из центра города Ларедо и выехал на шоссе, которое проходит через холмистые мескитовые холмы вдоль реки. Я видел, как вдоль дороги бежал белохвостый олень, а по автомобильному радио играла песня Son Jaracho. В уме я пытался понять, как описать идеи в моей голове, культуру и родословную, которые я пытался понять. Был один человек, которому я больше всего хотел задать вопросы, и он ушел. Я сильно скучал по дедушке. Я остановил машину в маленьком городке под названием Сан-Игнасио и позвонил отцу.
Мой папа был рад поговорить о своем отце. Я рассказал ему, как я представлял своего деда в том же самом пейзаже в детстве — играющим среди лохматых деревьев или сидящим на склонах холмов и смотрящим вдаль. Мы говорили о том, как он любил страну, которая выглядела так.
Затем я спросил своего отца, который тоже вырос в Техасе, что он думает о результатах выборов — как американцы мексиканского происхождения могут поддержать кандидата, настроенного так яростно антимексикански.
«Когда я рос, — сказал папа, — я слышал, как латиноамериканские дети — дети вроде меня — называли недавних иммигрантов «w*tbacks» или «m*jados». Слово «мексиканец» тогда было в основном ругательством; и была идея, что можно провести различие между такими людьми, как мы, и «настоящими» мексиканцами».
Наследие резкой антимексиканской позиции Техаса 20-го века сохранилось и по сей день. В то время как в Калифорнии американцы мексиканского происхождения во втором и третьем поколении по-прежнему называют себя «мексиканцами», многие люди, которых я встретил в Южном Техасе, говорят, что они никогда не использовали бы это слово. «Латиноамериканец» был более распространенным вариантом, но многие из пожилых людей, с которыми я встречался, говорили, что они называли себя просто «американцами».
Мой отец сказал мне, что у него был ключевой момент сознания, когда я жил в Калифорнии в 1990-х, когда губернатор Пит Уилсон подписал печально известную Предложение 187 в качестве закона. Позорная глава недавней истории Калифорнии, закон обязывал всех государственных служащих — учителей, полицейских, медицинский персонал — сообщать о любом, кто подозревается в отсутствии документов. «Расистам стало ясно, что между человеком с моей фамилией и человеком, родившимся в Мексике, нет достаточной разницы», — сказал мне отец. «Когда кто-то говорит, что ненавидит мексиканцев, он не станет искать эту тонкую грань».
После нашего звонка я вышел из машины и пошел по тропинке к Рио-Гранде. Она тихо текла на юг к заливу; на мексиканской стороне воды неторопливо паслись три крапчатые коровы. В своей голове я проработал то, что продолжаю прорабатывать, пока пишу это: я очень гордый американец мексиканского происхождения. Но из-за того, как я выгляжу, у меня также есть привилегии и классовая власть белого человека, и часть признания заключается в признании того, что я белый.
Теперь я надеюсь найти какую-то золотую середину: я хочу противостоять ассимиляции моей семьи и наших потомков во властных структурах белых. Я хочу быть сообщником черных и коренных латиноамериканцев, а также латиноамериканцев без документов. Я хочу вырастить детей, которые не инвестируют в белизну, потому что они понимают, что «белый» — это скорее описание власти, чем описание культуры.
Это тонкая грань, которую американцам мексиканского происхождения в моем положении нужно найти — как признать белизну, так и отвергнуть ее.
Почему «латиноамериканец» не является расой в переписи : Переключение кода : NPR
По словам Джули Даулинг, слово «испаноязычный» означает очень разные вещи в разных частях страны. БлэкуотерИзображения/Getty Images скрыть заголовок
переключить заголовок
БлэкуотерИзображения/Getty Images
В последнее время мы много говорим о том, кто и каким образом заполняет перепись.
Это постоянная забота Code Switch, которую разделяет Джули Даулинг. Доулинга, социолога из Университета Иллинойса, чья книга « мексиканских американцев и расовый вопрос » вышла в начале этого года. (Как дочь мексиканско-американской матери и ирландско-американского отца, Доулинг знает все о сложностях заполнения вопроса о расе в форме переписи населения.)
Я взял интервью у Даулинг о ее исследовании, и она поделилась некоторыми интересными выводами о разрыве между тем, как люди заполняют формы переписи населения, и тем, как они думают о себе
Об истории «латиноамериканцев» в вопроснике переписи населения
В 1930 году , «мексиканец» был внесен в перепись [вопросник] как раса. Это было во время Великой депрессии, и это был период, когда [правительство] арестовывало людей. Они использовали перепись в 1940-х годах, чтобы найти американцев японского происхождения для лагерей для интернированных. Таким образом, люди не хотели, чтобы их идентифицировали в переписи, потому что они боялись правительства.
Сегодня каждый хочет, чтобы его считали. Теперь все хотят представительства. Но в то время люди этого не хотели. И они также не хотели быть расовыми. Это было время, когда лучший способ вписаться в общество — это заявить о своей белизне.
В 1929 году в Корпус-Кристи, штат Техас, была образована Лига объединенных латиноамериканских граждан (ЛУЛАК), мексиканско-американская организация. Одним из их главных организационных усилий было исключение слова «мексиканец» из переписи 1930 года. Они протестовали: мы белая раса, мы американцы.
Само мексиканское правительство протестовало против этой категории, потому что весь юго-запад раньше был частью Мексики, и когда он был захвачен Соединенными Штатами, они пообещали Мексике, что мексиканские жители там будут рассматриваться как полноправные граждане. Ну, в то время нужно было быть белым, чтобы быть гражданином. Так вот где возникла вся проблема мексиканцев, в частности, идентифицирующих себя как юридически белые, но социально не белые.
В какой-то степени это сработало против них, потому что они заявляли о сегрегации и дискриминации, а стороны, обвиняемые в дискриминации, могли сказать: «Нет, вы белые». Таким образом, эта история заявлений о своей белизне была стратегией, которую мексиканские американцы и другие латиноамериканские группы использовали, чтобы попытаться лоббировать признание — заявляя об американскости, заявляя о своей белизне.
ЛУЛАК и правительство Мексики успешно добились удаления слова «мексиканец» из [вопросника переписи]. После 1930 года ни одна латиноамериканская группа никогда не числилась в нем как раса. В 1970 году вопрос об латиноамериканском происхождении был впервые введен в развернутую форму переписи населения, которая представляет собой расширенную анкету, охватывающую примерно каждое шестое домохозяйство. И вот, наконец, в 1980 году во всех формах появляется вопрос об латиноамериканской идентичности. Раньше это шло после вопроса о расе. Позже они переместили его перед вопросом о расе, потому что это была одна из форм, оставшихся без ответа в переписи.
Если бы вы спросили людей об их расе: «Я белый или я черный», и они бы получили следующий вопрос: «Вы латиноамериканец?» Они говорили: «Я уже отвечал на этот вопрос», и пропускали его. Вот почему они у нас такие, какие они есть и как они упорядочены.
И, что важно, латиноамериканцы могут принадлежать к разным расам. Люди могут быть афро-латиноамериканцами, быть белыми и быть латиноамериканцами, и есть много латиноамериканцев с коричневой кожей. Так что есть проблема нежелания быть расовым, и есть расовое разнообразие самих латиноамериканцев.
О переписи с учетом включения латиноамериканцев в расу в 2020 году
Перепись провела этот действительно большой комплексный проект, в ходе которого они разослали 17 различных альтернативных вопросников переписи 2010 года. И некоторые из них были комбинированным вопросом, куда они на самом деле помещали латиноамериканцев или латиноамериканцев, наряду с расовыми группами. Таким образом, в этом участвовало более 750 домохозяйств, и они вернулись и опросили примерно каждого шестого из тех, кто заполнил эту форму.
У них было повторное телефонное интервью, где им перезвонили.
«Вы отметили белый для своей расы. Так вы идентифицируете себя в повседневной жизни? Так вас видят другие люди?»
Они обнаружили, что для латиноамериканцев те, кто отметил белый цвет, не идентифицировали себя с этим термином. Таким образом, около половины латиноамериканцев, отметивших белый цвет в переписи, когда их перезвонили, весьма номинально считали себя белыми. [Интервьюеры] спросили их: «Так зачем вы это проверили?» И они сказали: «Потому что больше ничего не было. Я больше никуда не годился. Больше нечего было ставить».
Комбинированная модель вопроса на самом деле не называет латиноамериканцев расой. Вопрос касается расы или происхождения человека, поэтому они просто соединяют их. Он имеет белый и черный цвета, и у него есть вариант для латиноамериканского или латиноамериканского происхождения, и он говорит: «Отметьте все, что применимо». И это важный компонент, потому что для одних это раса, а для других может быть происхождение.
Кто-то может считать себя расово черным и этнически латиноамериканцем. Это дает им возможность отметить: «Я черный и я латиноамериканец». Если они чувствуют, что латиноамериканец/латиноамериканец является их единственной идентификацией в этих категориях, они могут просто отметить это.
Так что это сработало для них очень, очень хорошо: около 80 процентов латиноамериканцев указали только латиноамериканцев или латиноамериканцев для комбинированной модели, а число людей, отметивших белый цвет, выросло с половины до 9–16 процентов, в зависимости от того, какой из них анкеты, которые они использовали. Это резко уменьшило количество латиноамериканцев, выбравших белый цвет.
Кто проверяет белый, кто проверяет «другое» и почему
Большинство ученых выдвинули гипотезу, как и Нейт Кон, что это связано с ассимиляцией — культурной ассимиляцией, структурной ассимиляцией. Или они думают, что это связано с цветом: светлокожие выбирают белый, темнокожие — «другой».
В ходе своего исследования я обнаружил, что в Техасе две трети латиноамериканского населения верят в белые чеки. И если вы посмотрите, где они проверяют белый цвет, вдоль границы между США и Мексикой, от 80 до 90 процентов из них проверяют белый цвет. Это районы, где широко распространен испанский язык, проживает большое количество иммигрантов, и во многих из этих районов проживает много людей с низким доходом. Когда вы посмотрите на национальные данные о том, кто отмечает «белый» и «другой», вы видите, что люди, которые отмечают «белый», имеют немного более высокий доход, немного более высокий уровень образования и, возможно, менее склонны говорить по-испански. Это то, что Соня Тафоя нашла в своем отчете Pew Report под названием Shades Of Belonging. Что я посмотрел и обнаружил в Техасе, так это то, что на самом деле это была группа с самым низким доходом, которая, скорее всего, выполнит белый чек. И что люди, отметившие белый цвет, с такой же вероятностью говорили по-испански, как и те, кто отметил «другую расу».
Итак, я рассматривал это как меру идеологии: те люди, которые отметили белый цвет, были более идентифицированы с этой идеологией использования белизны в качестве стратегии, в то время как те, кто отметил другой, были более идентифицированы с антирасистской политикой, или они идентифицировали больше или с иммигрантами с афроамериканцами. Так что дело было не столько в цвете или ассимиляции, сколько в том, какую стратегию они использовали для борьбы с дискриминацией, с которой столкнулись. Потому что подавляющее большинство людей, с которыми я разговаривал, подвергались дискриминации — идентифицировали ли они себя как белых или как других. Некоторые из самых светлых людей отметили других, а некоторые из самых темных людей отметили белый цвет. Это был не вопрос цвета кожи или вопрос ассимиляции: это был стратегический вопрос.
Определение понятий «латиноамериканец» и «латиноамериканец» различается в зависимости от региона
В Техасе чаще всего используется термин не латиноамериканец, а латиноамериканец.
Когда я брал интервью у людей и спрашивал: «Кто такой латиноамериканец?» самый распространенный ответ, который я получил, был: «Это кто-то мексиканского происхождения, который родился здесь». И часть этого заключается в том, что подавляющее большинство [латиноамериканцев в] штате — люди мексиканского происхождения, поэтому они используют этот термин.
Это похоже на Нью-Мексико. Латиноамериканец стал категорией, означающей американца мексиканского происхождения, родившегося в США. Например, когда я давал интервью в каком-то месте, [я сказал] одному из своих ключевых информаторов, что хочу взять интервью у некоторых иммигрантов. Она сказала: «Я не знала, что ты тоже хочешь взять интервью у иммигрантов. Я думала, ты просто хочешь взять интервью у латиноамериканцев».
Если вы спросите кого-нибудь в Нью-Йорке, кто латиноамериканец, вам дадут другой ответ. Если вы поговорите с кем-нибудь во Флориде, у них будет другой ответ. Таким образом, эти термины имеют разные значения в этой стране.
Итак, у нас есть эта федеральная форма в переписи, которая выходит — как вы это фиксируете?
Есть ряд лиц, которые [идентифицируют себя как латиноамериканцев, но не указывают национальность] — по переписи 2000 года их было 17 процентов, по последней переписи 2010 года — 8 процентов. Они просто проверяют испанца в анкете. И многие из этих людей живут в Техасе и Нью-Мексико. И они сообщают переписи, что они латиноамериканцы, но для них это означает: «Я мексиканец и родился здесь».
Целая куча «других» людей
«Некая другая раса» теперь является третьей по величине расовой группой после белых и черных — черные, белые и прочие. В 2020 году, учитывая то, как меняется демографическая ситуация, эта гонка станет второй по величине в этой стране. Это уже не 50-е. Мы не живем — и, честно говоря, никогда не жили — в черном/белом/другом мире. Здесь есть много групп, и мы заслуживаем признания и того, чтобы нас включили. Существует много опасений по поводу того, что это значит, и многие люди не понимают, что они не пытаются гомогенизировать латиноамериканцев в одну группу.