путешествие Антона Чехова на Сахалин – статья – Корпорация Российский учебник (издательство Дрофа – Вентана)
В 1890 году Антон Чехов отправился в длительное путешествие из Москвы через Сибирь в исправительную колонию на острове Сахалин. Он провел там три месяца, которые вылились в книгу «Остров Сахалин», изданную отдельно в 1895 году. Она представляет собой увлекательный рассказ о его впечатлениях, дополненный удивительными фактами о жизни заключенных и природе острова.
В 1889 году Чехов озадачил родных и знакомых, объявив, что собирается отправиться в путешествие через всю Российскую империю, чтобы посетить заброшенное поселение на окраине цивилизации. Чехов говорил о Сахалине, самом большом из островов России на ее северо-восточном побережье, расположенном между полуостровом Камчатка на севере и Японским архипелагом на юге. Это было место, печально известное своей изолированностью и бедностью.
«Северная часть Сахалина, через которую проходит линия вечно промерзлой почвы, по своему положению соответствует Рязанской губернии, а южная — Крыму.Длина острова 900 верст; наибольшая его ширина равняется 125, и наименьшая 25 верстам. Он вдвое больше Греции и в полтора раза больше Дании».
Чехов в письме, написанном перед отъездом, высказал предположение, что процесс отправки заключенных в колонии был бесчеловечным и непрактичным, поскольку бывшим заключенным предстояло долгое и трудное путешествие домой после отбытия наказания. Он подозревал, что власти полагались на бедность и инерцию, чтобы удерживать жителей на острове. Примечательно, что Чехов считал систему деградирующей не только для ссыльных, но и для общества в целом, поскольку система позволяла отказаться от необходимости выяснять причины преступлений и исследовать эффективные средства реабилитации.
Этот и дальнейшие снимки в конце прошлого века были сделаны Иннокентием Павловским –
заведующим телеграфом на Сахалине, а также агрономом Алексеем Фрикеном. Источник: chehov-lit.
ru
Чехову предстояло предпринять одно из самых долгих и трудных путешествий. Еще более поразительно то, что Чехов болел туберкулезом и знал, что тяжелое путешествие во влажных антисанитарных условиях может серьезно подорвать его здоровье. Но он все же решил уехать. Точные приоритеты его путешествия остаются предметом споров. Путешествие туда было изнурительным, длилось много недель, дороги были ужасными, погода переменчивой, еда — неудовлетворительной.
Чехов и Сонька Золотая Ручка. Источник: novosib-room.ru
«После обеда, часов в шесть, мы уже были у мыса Пронге. Тут кончается Азия, и можно было бы сказать, что в этом месте Амур впадает в Великий океан, если бы поперек не стоял о. Сахалин. Перед глазами широко расстилается Лиман, впереди чуть видна туманная полоса – это каторжный остров; налево, теряясь в собственных извилинах, исчезает во мгле берег, уходящий в неведомый север.
Кажется, что тут конец света и что дальше уже некуда плыть. Душой овладевает чувство, какое, вероятно, испытывал Одиссей, когда плавал по незнакомому морю и смутно предчувствовал встречи с необыкновенными существами. И в самом деле, справа, при самом повороте в Лиман, где на отмели приютилась гиляцкая деревушка, на двух лодках несутся к нам какие-то странные существа, вопят на непонятном языке и чем-то машут».
Во время своего трехмесячного пребывания на острове Чехов провел личную перепись жителей — неблагодарное и изнурительное занятие, так как многие люди не знали (или не хотели называть) своих настоящих имен.
«Чтобы побывать по возможности во всех населенных местах и познакомиться поближе с жизнью большинства ссыльных, я прибегнул к приему, который в моем положении казался мне единственным. Я сделал перепись. В селениях, где я был, я обошел все избы и записал хозяев, членов их семей, жильцов и работников.Чтобы облегчить мой труд и сократить время, мне любезно предлагали помощников, но так как, делая перепись, я имел главною целью не результаты ее, а те впечатления, которые дает самый процесс переписи, то я пользовался чужою помощью только в очень редких случаях».
Чтобы облегчить мой труд и сократить время, мне любезно предлагали помощников, но так как, делая перепись, я имел главною целью не результаты ее, а те впечатления, которые дает самый процесс переписи, то я пользовался чужою помощью только в очень редких случаях».
Он поговорил с каждым некоренным жителем острова — это примерно 10 тысяч человек. Он заполнял анкеты в полутемных однокомнатных лачугах, часто без мебели, а почтительные жители острова обращались к нему «ваше высокоблагородие».
Ссыльные
«Иногда за мной или на некотором расстоянии следовал, как тень, надзиратель с револьвером. Это посылали его на случай, если я потребую каких-нибудь разъяснений. Когда я обращался к нему с каким-нибудь вопросом, то лоб у него мгновенно покрывался потом и он отвечал: «Не могу знать, ваше высокоблагородие!»
Чехов дал яркое описание дождливого, холодного и влажного климата на острове.
Из его заметок мы узнаем, что в одном году за все лето было восемь солнечных дней, а в некоторых самых северных районах была вечная мерзлота.
«Небо по целым неделям бывает сплошь покрыто свинцовыми облаками, и безотрадная погода, которая тянется изо дня в день, кажется жителям бесконечной. Под ее влиянием многие холодные люди стали жестокими, а многие добряки и слабые духом, не видя по целым неделям и даже месяцам солнца, навсегда потеряли надежду на лучшую жизнь».
Основными источниками дохода (и еды) жителей острова были сельское хозяйство, рыболовство, сбор ягод, охота и китобойный промысел. Остров Сахалин расположен на краю зоны выращивания морозостойких однолетних культур, что снижает их жизнеспособность. Чехов также отметил, что единственная тяжелая промышленность на острове — добыча угля — работает не лучше и не хуже, чем в других регионах Империи.
Местное население
Чехов провел потрясающее исследование русской каторги и жизни людей, обреченных на страдания.
Немногочисленные больницы на острове были старыми, с неисправным оборудованием и неряшливым персоналом; у тюремных врачей не было лекарств. Тюрьмы были грязными, а осужденные жили в беспорядочных общих камерах.
После выхода книги в свет, Главное тюремное управление заинтересовалось описанными Чеховым фактами и отправило на остров своих представителей с проверкой. Итогом проверки стало проведение частных реформ: отмена телесных наказаний для женщин, увеличение суммы на содержание детских приютов, отмена вечной ссылки и пожизненной каторги.
Для оформления кабинета, презентации или тематического урока скачайте карточки-цитаты великого писателя.
«Остров Сахалин» (Из путевых записок) Антона Павловича Чехова. Справка
В 1869 году остров Сахалин был официально объявлен местом царской ссылки и до начала ХХ века большинство жителей острова составляли каторжане.
В 1890 году известный русский писатель Антон Павлович Чехов для «изучения быта каторжников и ссыльных» совершил путешествие на остров Сахалин.
Готовясь к путешествию, Чехов изучил более ста работ и записок путешественников, монографии ученых, этнографические материалы, записи чиновников 17–19 веков.
Творческим итогом этого путешествия стала художественно-публицистическая книга «Остров Сахалин» (Из путевых записок), в основу которой легли не только личные впечатления от многочисленных встреч, но и собранные писателем на острове статистические данные.
Благодаря тому, что писатель в течение трех месяцев работал на Сахалине переписчиком населения, ему удалось очень подробно познакомиться с жизнью и бытом поселенцев и каторжан. Из сахалинского путешествия, по словам писателя, он привез, «сундук всякой, каторжной всячины»: десять тысяч статистических карточек, образцы статейных списков каторжных, прошения, жалобы врача Перлина и т.д.
В Москву Чехов вернулся 8 декабря 1890 года, а в начале 1891 года приступил к работе над книгой о Сахалине: читал необходимую литературу, приводил в порядок собранные материалы, набрасывал вчерне первые главы.
В «путевых заметках» Чехова о каторжном в то время острове художественные зарисовки соседствуют с подлинными документами, статистическими данными, с цитатами из трудов путешественников, ботаников, зоологов, этнографов, криминалистов.
Вначале Чехов собирался напечатать всю книгу целиком и отказывался от публикации отдельных глав или просто заметок о Сахалине, но в 1892 году Чехов решил опубликовать главу своей книги «Беглые на Сахалине» в сборнике «Помощь голодающим» (М., 1892).
В 1893 году, когда книга была закончена, отдельные главы из нее были опубликованы в журнале «Русская мысль». Полное же издание книги «Остров Сахалин» вышло только в мае–июне 1895 года в издательстве Адольфа Маркса.
Книга состоит из 23 глав. Еще в период подготовки к путешествию на Сахалин Чехов определил жанр будущей книги, ее научно-публицистический характер. По мнению исследователей, еще в процессе работы над черновиком определилась структура всей книги: главы I–XIII строятся как путевые очерки, посвященные сначала Северному, а потом Южному Сахалину; главы XIV–XXIII – как очерки проблемные, посвященные отдельным сторонам сахалинского образа жизни, сельскохозяйственной колонизации, детям, женщинам, беглым, труду сахалинцев, их нравственности и т.
д. В каждой главе автор пытался передать читателям основную мысль: Сахалин это – «ад». Даже названия глав подтверждают эту мысль автора: «Александровская ссыльнокаторжная тюрьма», «Общие камеры», «Кандальные», «Каторжные работы в Александровске», «Экс-палач Терский», «Казармы для семейных», «Дуйская тюрьма», «Каменноугольные копи», «Воеводская тюрьма», «Прикованные к тачкам» и др.
В центре внимания Чехова-исследователя, Чехова-художника – проблема личности каторжника, простого, несчастного человека. В книге даются описания острова, условий жизни каторжан и поселенцев, быта и нравов инородцев, видов принудительного труда и наказаний, состояния тюрем, больниц, школ.
Одной из центральных глав книги является шестая – «Рассказ Егора». В личности Егора и в его судьбе подчеркивается одна из характерных особенностей каторжного населения Сахалина: случайность преступлений, вызванных в большинстве случаев не порочными наклонностями преступника, а характером жизненной ситуации, которая не могла не разрешиться преступлением.
Книга «Остров Сахалин» обратила внимание официальных лиц на вопиющее положение каторжных и ссыльных. Министерство юстиции и Главное тюремное управление командировали на остров своих представителей. Доклады высокопоставленных чиновников подтвердили свидетельства Чехова.
Современники писателя считали, что некоторые реформы в области ссылки и каторги в России 1890-х годов были проведены отчасти под воздействием книги «Остров Сахалин».
Факт приезда Чехова на Сахалин, его вклад в историю края является предметом гордости сахалинцев. В сентябре 1995 года благодаря энтузиазму сахалинской общественности в Южно-Сахалинске появился городской литературно-художественный музей книги А. П. Чехова «Остров Сахалин». Рассказывая об этой книге, которая является наиболее полной «энциклопедией» о Сахалине XIX века, музей раскрывает начало истории края с основания каторг царской России, показанной одним из великих писателей-классиков.
В музее наряду с другими экспонатами представлена коллекция книг Чехова «Остров Сахалин», переведенных и изданных в разных странах мира: Японии, США, Нидерландах, Польше, Италии, Франции, Финляндии, Китае, Испании.
Это единственный в мире музей, где собрана большая коллекция книг «Остров Сахалин», изданных на многих языках мира.
Остров: Путешествие на Сахалин
Для работы этого сайта должен быть включен Javascript. Включите Javascript и перезагрузите страницу.
Преступление или наказание: российские нарративы о заключении Главное меню Введение О Тексты Анализ Сравнение | Расширение | Контекстуализация Синтез Обратная связь Хосе Вергара 9d7e6dfed9d57006cb53f94a7107fbf1500f2da2 1 2021-09-14T21:40:36+00:00 Элис МакГрат b7aea6f9eb931a0b52c3f000b791e5f42278a98f 1 2 Антон Павлович Чехов простой 2021-12-17T19:19:20+00:00 Суортмор русский 037 1894 г. Антон Павлович Чехов 50.20503326494332,143.173828125 Хосе Вергара 9d7e6dfed9d57006cb53f94a7107fbf1500f2da2 Остров. Путешествие на СахалинЧехов Антон Павлович
1894
Остров Сахалин, пос.
Александровск, пос. Ново-Михайловка, Красный Яр и Бутаково
СПРАВКА: Остров: Путешествие на Сахалин 90’006 первое лицо тюремный поселок Антон Чехов на сибирском острове Сахалин. В нем он путешествует от поселения к поселению, часто в сопровождении тюремного надзирателя. Он дает краткий экскурс в историю острова, от японской колонизации до установления там русского тюремного режима. Он также описывает свои переживания на острове, которые начались с его прибытия в город Николаевск. Он описывает город Александровск, населенный комендантом острова, который он считает одним из ключевых центров острова. Он обычно использует контрасты, чтобы оттолкнуть читателя, например, контраст между его описанием города как 
Чехов описывает процедуру своей переписи, которую он понимает как неточную, поскольку она проводилась им одним в течение всего трех месяцев. Перепись фиксирует двенадцать атрибутов, от религии до грамотности, от торговли до семейного положения. Далее Чехов начинает двигаться среди Александровской долины и Дуйки-речных слобод, а также подробно описывает, на что похожи улицы Александровского порта, уделяя особое внимание их чистоте и порядку. Затем он входит в тюрьму в Александровске и осматривает ее, отмечая поведение и слова заключенных. Еще через некоторое время он выезжает в слободы Ново-Михайловку, Красный Яр, Бутаково, Аркай-во, Дуэ. Дуэ — бывшая столичная исправительная колония острова, место, описываемое как устрашающе тихое, где рядом с шахтами расположены две тюрьмы, чтобы заключенные могли там работать. Условия в этих тюрьмах суровые и, по мнению Чехова, побуждают самих заключенных совершать там гнусные преступления.
АНАЛИЗ: «Остров » во многом соответствует ряду других русских тюремных текстов.
На протяжении всей книги Чехов описывает природу вокруг тюрьмы как жизненный контраст жестокости внутри. Красота, найденная в том, чего не коснулись люди, вторгается в насилие, которое люди совершают друг над другом. Его критика российских систем наказания ясна, и он не сдерживается в своих обвинениях в отношении условий, в которых находятся заключенные. Хотя в каком-то смысле он является фактом, поскольку собирает своего рода непредвзятые данные о жизнях и характеристиках заключенных, его мировоззрение становится ясным, и временами неясно, что должен делать стандарт исследования, будь то обеспечить объективное обоснование своих выводов или продемонстрировать своего рода бесполезность сведения этих людей больше к их качествам, чем к их преступлениям. Тщетность, которую он видит в тюрьмах, также очевидна. То, что побуждает к преступлению, по-видимому, утверждает он, — это условия, в которых живут люди, будь то условия тюрьмы, которые еще больше извращают моральную психологию заключенных, или что-то еще.
Язык Чехова, таким образом, чередуется между его наблюдениями и описаниями места и между его более абстрактными и теоретическими размышлениями, которые часто помещаются прямо между его более реальными наблюдениями. Его позиция в тексте несколько уникальна, во многом благодаря обстоятельствам. Он не заключенный, не охранник и не пишет
рассказ о том, как может быть в этих поселениях. Вместо этого он является внешним агентом внутри, в то время как сам действительно там, не воображая, а вместо этого документируя и убеждая. И, в конечном счете, кажется, что он пытается убедить читателя, что ответ на вопрос, кто виноват в том, что он видит и что другие терпят, — это человек, и только человек.
КЛЮЧЕВЫЕ ЦИТАТЫ:
«Не более двадцати пяти-тридцати лет тому назад наши русские люди, осваивая Сахалин, совершали чудесные подвиги, за которые можно было бы поверить, что люди боги, но нам ни к чему такого рода Дело в том, что мы не хотим знать, что это были за люди, и поэтому мы удобно сидим в своих четырех стенах и жалуемся, что Бог создал человека напрасно.
Сахалин — место невыносимых страданий, и один человек, свободный или порабощенный, способен создать такое место» (8)
– Мы заключенные, а не каторжники, – сказал капитан. – Сейчас здесь штиль, а вы бы видели осенью: ветер, снег, бури, холод, волны бьют о борт корабля — и конец вам!» (17)
«Каторжные работы на неопределенный срок ограничены двадцатью годами. Каторжные работы не обременительны. Принудительный труд не дает личной выгоды рабочим, в этом его тягость, и не в физическом угнетении.Нет ни цепей, ни стражи, ни бритых голов». (28)
БИОГРАФИЯ: Антон Павлович Чехов родился 29 января 1960 года в портовом городе Таганрог, Россия. Его физически жестокий отец был сыном крепостного, бакалейщика и набожного православного христианина, а его мать была украинской дочерью купца, которая умела рассказывать истории. Он посещал местную гимназию, где, как говорят, написал пьесу под названием « без отца », которую он позже уничтожил, но, тем не менее, продемонстрировал свои ранние чувства к своему лицемерному отцу.
В 1876 году бизнес его отца развалился, и он уехал в Москву, оставив младшего Чехова с матерью. Позже его мать, братья и сестры присоединились к отцу в Москве, и к 1879 г.Чехов поступил в Московский университет, чтобы изучать медицину на стипендию. Во время учебы на медицинском факультете он написал несколько коротких зарисовок, карикатур и раскрасок для местных газет, а также финансово поддерживал всю свою семью. К 1884 году он был лицензированным врачом, но считал эту профессию необходимой по экономическим, а не по интеллектуальным причинам. В 1886 году получил предложение писать для популярной газеты «Новое время» , а также близко подружился с владельцем газеты Алексеем Суоровиным. Именно под покровительством Суоровина в 1888 году был опубликован первый крупный рассказ Чехова «Степь». «Степь» основана на поездке на Украину, которую Чехов предпринял в 1887 году, чтобы вылечиться от болезни (в 1884 году он начал кашлять кровью, и у него возникло подозрение на туберкулез). В письме к сестре Маше из поездки он писал: «Здесь пахнет степью и слышно, как поют птицы.
Я вижу своих старых друзей, воронов, летящих над степью». Той осенью ему поручили написать пьесу, которую он позже назвал своим «литературным абортом». Получившаяся игра, Иванов , мнения критиков разделились.
В 1890 году, после критики со стороны городской интеллигенции за отсутствие у него четких политических или идеологических убеждений, он удалился на остров-поселение Сахалин, находившийся в 6000 милях к востоку от Москвы на другом конце Сибири. В течение трех месяцев опрашиваются тысячи его жителей для переписи населения. Позже он вернулся в 1893-1894 годах, чтобы опубликовать результаты своих исследований.
В 1892 году он купил усадьбу в Мелихово, городе к югу от Москвы, и продолжал писать в течение шести лет, которые провел там. Документируя как деревенскую жизнь, так и жизнь русской интеллигенции, его работы служили почти социологическим отчетом о жизни России того периода. Его единственная пьеса того периода, Чайка , был так плохо принят в Петербурге, что сам Чехов покинул зрительный зал во время второго акта и поклялся никогда больше не писать драмы.
Однако два года спустя она была снова поставлена с большим успехом во МХАТе, и он снова был радушно принят в качестве драматурга.
В 1897 году продал имение Мелихово и переехал в Ялту, город на берегу Крыма. Находясь там, он написал рассказ «Дама с собачкой», а также свои последние пьесы, Три сестры , Дядя Ваня, и Вишневый сад . В 1901 году он женился на Ольге Книппер, актрисе Московского Художественного театра. Вишневый сад был исполнен в Москве 17 января 1904 года, а через полгода, 15 июля 1904 года, умер от туберкулеза.
- 1 СМИ/Мертвый дом.jpg 2021-08-24T23:55:06+00:00 Хосе Вергара 9d7e6dfed9d57006cb53f94a7107fbf1500f2da2 Тексты Хосе Вергара 6 Карты Гугл 2021-12-17T19:29:21+00:00 Хосе Вергара 9d7e6dfed9d57006cb53f94a7107fbf1500f2da2
«Остров Сахалин» Антона Чехова | Кеннет Андрес
Источник: https://www.
bloomsbury.com/au/sakhalin-island-9781847492913/Антон Чехов Остров Сахалин дает ценный взгляд на забытые восточные территории России в последние десятилетия царской империи. Написано в 1890 г. и впервые опубликовано в 1893 г. в виде серии из девяти статей в журналах «Новое время», и опубликовано отдельной книгой в 1895 г., о. Сахалин описывает трехмесячное пребывание Чехова на острове Сахалин, где турист, он задокументировал состояние исправительной колонии острова, собранный благодаря его многочисленным взаимодействиям с теми, кто находился на самом верху островной бюрократии и до самого низа социальной иерархии острова. Рассказ Чехова дает массу информации о состоянии российской островной исправительной колонии. Возможно, сведения, которые в разумных пределах можно было бы обвинить в пренебрежении царским режимом своей карательной системы, если не самого самодержавия.
Анализируя значение острова Сахалин как источника позднеимперской истории России, легко признать его аполитичность, что довольно необычно для мемуаров, написанных человеком с таким высоким уровнем образования.
В самом деле, если бы человек с более либеральным западным прошлым просто прочитал список всего того, что Чехов видел как «несправедливость» на острове Сахалин, он, вероятно, пришел бы к выводу, что это было обвинением самой царской системы. Возможно, именно эта двусмысленность делает путевые заметки Чехова вне политики и истории. Рассказав свой отчет «как есть», Чехов наткнулся на область журналистики, что делает его путевые мемуары более открытыми для интерпретаций.
Если описывать о. Сахалин самый важный аргумент, то это, пожалуй, то, что система ссылки — это пожизненная машина, причиняющая страдания. Слово «машина» важно в этом контексте, поскольку на протяжении всего своего рассказа Чехов постоянно напоминает читателю, что ссылка на остров Сахалин сродни тому, чтобы быть скормленным бюрократической машине российской ссыльной системы. Это связано с тем, что после изгнания человека из европейской части России вероятность того, что ему или ей когда-либо снова разрешат вернуться, практически отсутствует.
Чехов ужаснулся такому ненужному страданию. Он считает, что ссылка в Сибирь после отбытия наказания есть не только жестокая форма несправедливости, но и форма смертной казни, «облеченная в иную, менее противную человеческому чувству форму»[1]. Например, в его отсутствии сострадания, вины или даже сочувствия. Это своего рода жестокое проявление успешной бюрократизации Российской империи. Неудивительно поэтому, что мемуары Чехова почти лишены каких-либо упоминаний о влиянии царя на каторжников, за исключением разве что упоминания о редкой массовой амнистии заключенных во время крупных царских событий, таких как восшествие на престол или бракосочетание. или смерть монарха или великого принца», или даже редкий визит королевской особы в отдаленные регионы империи. Таким образом, хотя в мемуарах Чехова и отсутствует обсуждение политики, тем не менее они восполнены чеховским интересом к морали.
Чеховское чувство морали просто случайно. Будучи посторонним, Чехов мог «видеть» то, что окружающие, даже самый образованный бюрократ на острове, уже не могли разглядеть.
То, что для Чехова является жестоким и необычным наказанием, поэтому окружающие просто считали его «нормальным». Именно его описание этих «рутин» вызывает наибольшее отвращение у его читателей.
В одном из своих описаний аморальной машиноподобной природы пенитенциарной системы Чехов описывает, что почти все, что какой-либо тюремный чиновник считает «проступком», наказывается поркой, то есть телесным наказанием розгами. стержень. К ним относятся, но не ограничиваются этим, неспособность заключенного выполнять дневную норму работы, «пьянство», «хамство», «непослушание» и даже такая невнимательность, как заключенные, «чьи просьбы оказались недостойными внимания, будут высечены. [2] Действительно, это применялось даже к купцам, которых полагалось освобождать от телесных наказаний.[3] Как бы в утешение, Чехов описывает, что в тех случаях, когда средством наказания является «плетка», врачи иногда осматривали подлежащих наказанию лиц, чтобы оценить их «способность выносить телесные наказания по приговору суда».
‘.[4] Такой осмотр, в котором лично засвидетельствовал Чехов, настолько условен, что осмотр русского немца-врача проводится в течение минуты.[5] Как сам врач, Чехов был явно потрясен этим явным злоупотреблением своей профессией. Хуже того, тот факт, что эта форма «позорного и возмутительного зрелища» была кодифицирована в соответствии со статьей 478 Статут об изгнанниках означает, что сам закон оправдывает такую жестокость.[6] Таким образом, нравственность оправдывалась законом, а не наоборот. Именно эта инверсия, как видел Чехов, повторяется по всему острову. Часто установленный законом стандарт морали настолько низок или «аморален», что в конце концов теряет всякое свое предназначение — как средство сдерживания человеческой природы.
Интересно, что, несмотря на то, что Чехов якобы прочитал огромное количество литературы об острове, его истории, климате, людях и т. д., он тем не менее забыл добавить даже самый простой исторический отчет об острове Сахалин в своем довольно длительном путешествии.
мемуары.[7] Действительно, чего явно не хватает, так это значимого исторического фона острова. Это довольно удивительно, поскольку даже журналисты добавляют определенную степень контекста к своей работе, чтобы хотя бы просветить своих читателей относительно значимости их рассказа.
Можно, пожалуй, возразить, что эту «историю» дает уже рассказ Чехова, указывающий на то, что остров был задуман самодержавием для двойного назначения: стать исправительной колонией, и автаркической земледельческой колонией. Но это просто констатация исторического факта, и даже не существенного. Например, такие вопросы, как кто принял решение, как было принято решение, когда было принято решение и т. д., исключаются из Чехова Остров Сахалин 9.0006 . Поскольку Чехов никогда не обсуждал исторический и политический фон острова, остается просто анализ «морали» острова, который сам по себе ограничивается анализом совместимости исправительной колонии с понятием автаркической сельскохозяйственной колонии.
Таким образом, случайным читателям не остается ничего, кроме философствования, фактов и ничего больше.
В целом, Чехов понимал проблемы на острове Сахалин, но он просто возлагает вину на некомпетентную бюрократию или даже на самих оседлых ссыльных[8]. Он жалуется, что бюрократическая некомпетентность привела к тому, что места для поселений выбирались случайным образом без учета плодородия земли, топографии или даже ее доступности[9].] Он также обвиняет бюрократию в проблеме перенаселения в новых поселениях, поскольку чиновники часто не имеют представления о максимальной вместимости земли, которую может поддерживать. Конечно, во многих случаях явно виновата бюрократия, но если рассматривать ее в более широком контексте, некомпетентность бюрократии — это просто симптом системной проблемы. На самом деле Чехов почти уловил суть проблемы, заметив, что все дело, по-видимому, указывает на то, что
. . . сама администрация не верит в земледельческую колонию… [поскольку] оседлому ссыльному земля будет нужна недолго — всего шесть лет, — так как, когда он получит права ссыльного крестьянина, он непременно покинет остров, и при таких условиях вопрос о земельных участках может иметь чисто формальное значение[11].
К сожалению, он так и не решился указать на роль самодержавия в продолжении несправедливости в колонии. Может быть, это потому, что он действительно не имел ни малейшего представления, или потому, что боялся ссылки. Однако при анализе его рассказа было бы довольно удивительно, если бы кто-то стал утверждать, что Чехов не знал первопричины проблемы.
Чехов знал, что в Сахалинской исправительной колонии было два уровня власти: бюрократический[12] и военный[13]. Однако, может быть, из-за самоцензуры или потому, что он живет внутри самой системы, его мемуары никогда не объясняют значение этих двух институтов. На самом деле он как бы замечает лишь поверхностное, как-то неумелость бюрократии, жестокость наказаний[14], произвол судебной системы[15], проституцию, порожденную бедностью[16] и т. д. Поскольку Чехов не мог поэтому, чтобы установить связь, необходимо обратиться к внешнему источнику, чтобы понять, почему работа Чехова является обвинительным актом царской системы.
В своем историческом исследовании исправительной колонии на острове Сахалин Эндрю Гентес утверждает, что двоевластие, описанное Чеховым, было частью намерения Александра II (годы правления 1855–81) сохранить полный контроль над обществом, несмотря на изменения, которые произошли с Великие реформы. С одной стороны, Александр II разрешил освобождение крепостных, а также создание местных органов власти; с другой стороны, он также еще больше укрепил полицейское государство.
По словам Гентеса, в начале 1860-х годов военное министерство якобы проводило кампанию за сокращение своих полицейских обязанностей в системе изгнания, но в конечном итоге безуспешно. Вместо этого военное министерство стало более интегрированным в систему изгнания. Сам Чехов имел контакт с солдатами в качестве своего вооруженного конвоя, и он также заметил их систему «исключительно сильных мер и неотвратимой слежки» за их способность устрашать как осужденных, так и не осужденных[18].
Вопреки часто рекламируемому представлению об Александре II как о «царе-освободителе» или стороннике либеральных идей, Гентес утверждает, что Александр II использовал «закон (нижний регистр)… [как] средство, с помощью которого можно было поддерживать — Просвещенная система правления, которая поддерживала классовые различия и привилегии элиты…»[19].
Более того, Гентес считает, что, хотя Александр II допустил реформы, которые расширили политические и судебные свободы судей и бюрократов, по существу дав власть этим людям « заменить полицейскую власть юридическими процедурами», царь также создал параллельный контроль над этой свободой посредством «использования бюрократических процедур для расширения и рационализации осуществления полицейской власти»[20]. Безотказность Александра II. По логике, конечно, было бы глупо, если бы Александр II просто оставил без изменений весь самодержавный аппарат. Кроме того, Гентес утверждает, что Александра II «нервировала крепостная эмансипация», и поэтому он ввел в действие необходимые элементы контроля над массами до введения периода реформ.[21] Самое главное, Гентес считает, что учреждение острова Сахалин в качестве исправительной колонии могло быть связано с самой природой самодержавия — его де-факто способность проталкивать идеи вопреки здравому смыслу. К этому относится существование средневековых условий и беззакония, которые можно объяснить тем фактом, что остров Сахалин был основан по совету наиболее доверенных лейтенантов Александра II, [которые] «предпочитали полицейские методы судебным процедурам».
Хуже того, большинство «адвокатов исправительной колонии были консерваторами из дворян-землевладельцев, связанными либо с военными, либо с министерством внутренних дел и близкими к царской семье»[22]. рассматривать в их надлежащем контексте, а не в нынешнем западном взгляде на либерализм.
Анализ Гентеса в основном заключает в себе то, что Чехов пытается сформулировать в своих мемуарах, — что остров Сахалин является зеркалом автократического ядра России. В письме своему доверенному лицу Суворину Чехов пишет, что «те, кто изучает тюремное заключение, должны относиться к Сахалину именно так, как армия относится к Севастополю… [потому что он думает, что Россия] дала гнить миллионам людей в тюрьмах, гнить за без цели, без всякого рассмотрения и в варварской манере…»[23]. Сопоставление здесь важно. Во время Крымской войны (1853–1856 гг.) Севастополь стал краеугольным камнем войны, поражение которой после одиннадцатимесячной осады привело к капитуляции России и последующему пересмотру российского общества, что в конечном итоге привело к Великим реформам Александра II.
. Остров Сахалин, по крайней мере, для Чехова, мог бы также послужить важным уроком цивилизованному обществу, по крайней мере, в продвижении тюремной реформы. Действительно, как добросовестный русский интеллигент, Чехов знал, что «вся образованная Европа» пришла к пониманию того, что остров Сахалин является большим позором для «христианской цивилизации», но что ничего не делается против несправедливости, потому что он считает, что тюрьма только не апеллируйте к людям, что «это просто не интересно».[24]
В заключение, о. Сахалин можно было бы рассматривать как обвинительный акт царскому режиму, но только если смотреть дальше его явно выраженной цели пенитенциарной реформы. То есть подлинное историческое значение острова Сахалин , вероятно, не было очевидным для современников Чехова, может быть, даже для самого Чехова, поскольку проблема выходила за рамки необходимости реформы уголовно-исполнительной системы. Можно утверждать, что довольно привилегированное положение Чехова в автократической системе, вероятно, сделало его более терпимым к ее недостаткам, возможно, даже до такой степени, что, хотя он почти понял суть проблемы на острове Сахалин, он так и не сделал необходимого скачка, который мог бы обвинить непосредственно самодержавие.
Можно возразить, что он сам боялся ссылки, и этого Чехов, пожалуй, боялся больше всего. Таким образом, именно в этом контексте Чехов должен был тщательно продумывать свой способ изложения своих переживаний таким образом, чтобы разумно скрыть свои истинные идеи. Написал ли Чехов остров Сахалин после 19-го века?05, он, скорее всего, написал бы более политическое и историческое произведение, чем то, что он написал в 1890 году, из-за значительного ослабления цензуры в этот период. К сожалению, Чехов умер в 1904 году, за год до начала великих преобразований России в эпоху великих беспорядков и перемен — эпохи, кульминацией которой в конечном итоге стало отречение царя Николая II и конец царской России.
Чехов Антон Павлович. Остров Сахалин . Перевод Брайана Рива. Ричмонд, Великобритания: Oneworld Classics, 2007.
Гентес, Андрей А. «Никаких либералов: Александр II и Сахалинская исправительная колония». Jahrbücher Für Geschichte Osteuropas Bd. 54, нет. Ч.
3 (2006): 321–44. По состоянию на 11 ноября 2015 г. http://www.jstor.org/stable/41051703.
[1] Антон Павлович Чехов, о. Сахалин , пер. Брайан Рив (Ричмонд, Великобритания: Oneworld Classics, 2007), 23.
[2] Там же, 289.
[3] Там же, 133.
[4] Там же, 291.
[5] Там же, д. 292.
[6] Там же, 291.
[7] Там же, 455.
[8] В пенитенциарной системе царской России статус оседло-ссыльного приобретается, когда каторжник уже отбыл каторгу и переехал к принудительному урегулированию. Как оседлому ссыльному осужденному предоставляется участок земли для ведения хозяйства — в соответствии с целью превращения острова Сахалин в автаркическую сельскохозяйственную колонию.
[9] Чехов, о. Сахалин , 215–216.
[10] Там же, 217.
[11] Там же, 218.
[12] Там же, 64.
[13] Там же, 272, 275.
[14] Там же, 292, 296.
[15] Там же, 286–288.
[16] Ibid., 285.
[17] Эндрю А.