Деревянное зодчество русского севера: Краткая история и характеристика народного деревянного зодчества Русского Севера | Школа плотника-реставратора| Электронная библиотека

Содержание

Краткая история и характеристика народного деревянного зодчества Русского Севера | Школа плотника-реставратора| Электронная библиотека

Строительство из дерева было с древнейших времён широко распространено в лесных районах.

Лёгкая доступность материала, его самовозобновление, простота обработки позволили древесине стать основным строительным материалом при постройке зданий и сооружений различного назначения на Севере России со времён появления первого наземного жилища до XX века. Считается, что на территорию современной Карелии навыки и традиции деревянного зодчества были привнесены, главным образом, новгородскими переселенцами, осуществившими мирную колонизацию части этих земель с ХI-ХII веков.

Характер народного зодчества, его особенности, интенсивность и направленность развития, зависели от целого ряда факторов и при многих общих чертах, в разных районах Карелии народная архитектура отличалась своеобразием и неповторимостью.

К основным факторам, определявшим особенности становления народной архитектуры, можно отнести: природно-географические условия, этническую принадлежность, уровень социально-экономического развития, особенности мировоззрения, бытового уклада крестьян.

Основными источниками для изучения народной архитектуры являются историко-архивные документы, исторический изобразительный материал (иконы, зарисовки и описания путешественников), сами старинные здания. Возраст наиболее древних построек сохранившихся до наших дней насчитывает для культовых зданий максимум 400 лет, для жилых – 150 лет.[текст с сайта музея-заповедника «Кижи»: http://kizhi.karelia.ru]

Основой любой бревенчатой постройки являлась прямоугольная рубленная из брёвен клеть, различные пристройки и докомпоновки к которой с изменением планировочной и объёмной структуры зданий, приводили к созданию построек разнообразных типов и назначений.

Эволюция культовых зданий происходила не однозначно. Часовни, как правило, видоизменялись от более простых, одночастных и двучастных, разношироких, к трёхчастным с помещениями равной ширины, с надстроенными над сенями звонницами. Однако в более поздний период времени (конец XIX – нач. ХХ вв.) появляются вновь часовни упрощённые по форме и планировке, близкие к более древним, но в то же время обладающие отличными от средневековых часовен формами и характером дверных и оконных проёмов, пропорциональными соотношениями и т. п…

Интересной представляется и характер развития церковных зданий, происходивший от клетских построек к шатровым и многоглавым. При этом существуют определённые, выявленные исследователями закономерности, в развитии и формировании тех или иных форм зданий в различных районах Русского Севера, Карелии. Это также самостоятельная обширная тема, с которой можно более детально ознакомиться по указанным выше библиографическим источникам.

Жилые крестьянские дома на территории современной Карелии к середине XIX века представляли собой дом-комплекс, объединяющий под одной крышей жильё и хозяйственную часть. Структура этих домов, системы блокировки жилья и хозяйственного двора так же не были одинаковы для всей Карелии. В настоящее время исследователями сделаны попытки провести картографирование по территории Карелии на различные периоды времени преобладавших в том или ином районе типов жилого дома, тех или иных его характерных элементов и конструкций. Так, только для Заонежья середины XIX в. было характерно почти преимущественное преобладание домов типа «кошель» и «глаголь». Но уже к началу XX в. многие из них были заменены на дома-комплексы «брус». Для различных районов Карелии было характерно не только отличие в типологии построек, но и значительное своеобразие деталей, элементов, декоративных мотивов. Знание этих отличий порой позволяет безошибочно соотнести ту или иную постройку с районом и этнической группой, к которым она принадлежит.

В настоящем разделе приведены только общие положения о развитии народной архитектуры, отмечено большое разнообразие существовавших традиционных архитектурно-строительных форм и приёмов. Представление об этом необходимо каждому реставратору, для того, чтобы при выполнении докомпоновок, замен, восстановлений но аналогам не допустить ошибок по идентификации тех или иных приёмов для конкретного памятника, и не создавать обобщённый нивелированный облик этих памятников.[текст с сайта музея-заповедника «Кижи»: http://kizhi.karelia.ru]

Детально материал по этому разделу предполагается сформировать и выпустить в виде отдельного методического пособия для Плотницкого Центра в ходе последующей планомерной работы.

В виде приложения к настоящему разделу приводится часть хронологической таблицы по культовым зданиям Карелии, разработанной В. П. Орфинским, и позволяющей достаточно объективно определять датировку и вероятный характер конструктивных решений для культовых зданий различного периода постройки. Использование этих данных также поможет избежать ошибок при проведении реставрации.

Неудобное наследие: почему деревянное зодчество Русского Севера на грани исчезновения

В апреле 2019 года весь мир потрясли кадры горящего собора Парижской Богоматери. При этом почти никто не обратил внимания, что чуть ранее, в августе 2018 года, сгорел уникальный деревянный Успенский храм в Кондопоге. Он простоял почти три века, а погиб буквально за полчаса. Над восстановлением «сердца Парижа» сейчас трудятся лучшие специалисты Европы. Будет ли восстановлен храм в Кондопоге — вопрос без ответа. Деревянное зодчество Русского Севера — бесценное наследие не только России, но и всего человечества. Но оно, по мнению специалистов, через 20 лет полностью исчезнет. Возможно ли ещё что-то сделать или деревянное зодчество будет потеряно навсегда?

Под рукотворным «небом»

Гардарикой — «страной городов» называли Древнюю Русь европейцы. Но основой жизни русских земледельцев всё же была деревня, где каждый дом — как бы часть окружающей природы, плоть от плоти могучих лесных кряжей. Свои жилища, города и крепости люди строили из дерева, вкладывая в этот труд умение, вдохновение и веру.

В XVII–XVIII веках, примерно за две сотни лет, поднялся и расцвёл на Севере особый вид архитектурного искусства — строительство деревянных храмов. Без расчётов и чертежей, одним топором, с невероятной смелостью древние зодчие ладили постройки высотой с девятиэтажный дом. В пределах строгого канона они находили свой собственный путь и строили «как пела душа», как подсказывало чувство гармонии и красоты — поэтому каждый деревянный храм абсолютно уникален. Храм или часовня «венчали» собой селение, создавали его неповторимый образ, который каждый житель запоминал с детства, узнавал, возвращаясь из дальнего пути.

Входя под своды церкви, человек оказывался под рукотворным расписным «небом». Так называют особый тип конструкции потолочного свода, уникальной для Русского Севера. Мастера умудрялись обходиться без горизонтальных балок и промежуточных опор даже при относительно большой площади храмового пространства. Прямо от стен к центральному кольцу шатром поднимались радиальные наклонные балки, снизу напоминающие солнце. Грани кровли между балками расписывались как особый иконостас — с них смотрели на молящихся лики святых на фоне небесной стихии с облаками и звёздами. Такая конструкция, казалось, взмывала ввысь и в то же время сохраняла тепло — ведь это Север…

Отрицательные качества дерева — недолговечность и горючесть. Жилые дома на Руси редко переживали возраст 120 лет, неотапливаемые храмы — максимум 350 лет. Дольше — крайне редко и только при условии, что сруб за это время перебирался. Многие объекты теряли первоначальный вид после перестраивания и различных дополнений. Исследователи в поисках изначального облика памятников обращаются к их описаниям в летописях, изображениях на планах и иконах, рассказам путешественников, этюдам и картинам художников.

Карандаш архитектора, кисть живописца и экспедиции РГО

О том, что русское деревянное зодчество — явление исключительное и требующее сохранения, задумались ещё в середине XIX века. Правда, в императорской Академии художеств случился курьёз, который затем превратился в исторический анекдот. Академика архитектуры Льва Даля — сына знаменитого филолога Владимира Даля — командировали в Индию, учёные мужи искренне полагали, что именно «индийская архитектура есть прототип русской». Но Лев Даль в Индию не поехал. Он отправился в прямо противоположном направлении — в Архангельскую губернию. В результате экспедиций на Русский Север он написал ряд трудов, в которых доказывал необходимость изучения памятников на родной земле.

Работы Льва Даля продолжил целый ряд исследователей. Среди них особенно выделялся Владимир Суслов — архитектор, реставратор и археолог, член Русского Императорского географического общества. В 1883–1887 годах он объездил Русский Север от Онеги и Карелии до Мурмана, работал на Беломорье, в Архангельской, Олонецкой и Вологодской губерниях. Хрупкость уникального деревянного наследия произвела на него сильное впечатление, и он написал тогда:

«Откладывать исследование памятников нашего далёкого Севера даже преступно: время, неумолимый сокрушитель, висит дамокловым мечом над немыми свидетелями глубокой старины, и уже близка пора, когда они бесследно исчезнут с лица Русской земли и навсегда сокроются от летописей и преданий народной жизни».

Вслед за учёными и архитекторами потянулись на Русский Север живописцы — Николай Рерих, Иван Билибин, Виктор и Аполлинарий Васнецовы, Игорь Грабарь, Константин Коровин, Валентин Серов… С их полотнами деревянное зодчество вошло в общественное сознание в самых разных образах — сказочных, реалистичных, романтических.

Ещё один художник-путешественник, писатель, участник экспедиций Русского географического общества — Степан Писахов. Он был глубоко предан Северу. Ходил с Владимиром Русановым к Новой Земле в 1909 году, участвовал в плавании парохода «Нимврод», с борта которого велись работы по устройству первых станций радиотелеграфа на Русском Севере. На борту «Андромеды» Писахов ходил в Арктику на поиски исчезнувших экспедиций Брусилова и Седова. И отовсюду привозил множество рисунков, набросков, этюдов. Он участвовал в Лопарской экспедиции, организованной Русским географическим обществом в 1927 году. Это бесценное наследие хранится сейчас в Архиве РГО. Степан Писахов сделал множество зарисовок древних деревянных построек. Большинство из них в наши дни утрачено, и мы никогда не узнали бы о них, если бы не его талант.

Великого художника Исаака Левитана, проводившего однажды лето в Тверской губернии, очаровала деревянная Петропавловская церковь, и он написал полотно «Над вечным покоем». Церквушка выгорела дотла еще в 1903 году, но облик памятника зодчества XVII века навсегда сохранился на знаменитой картине. В наши дни один за другим исчезают, безвестно растворяются во времени сотни таких памятников.

Мартиролог деревянного зодчества

По свидетельствам специалистов, за последние десятилетия только в одной Архангельской области погибли Рождественская церковь (1763 г.) в селе Бестужеве на реке Устье, церковь Двенадцати Апостолов (1799 г.) в селе Пиринемь на Пинеге, полностью сгорели ансамбли Усть-Кожского и Верхнемудьюжского погостов (XVII–XVIII вв.) на реке Онеге, обрушилась церковь Трёх Святителей (1782 г.) на Ваге — последний памятник некогда весьма значительного Богословского монастыря. Рухнул шатёр Никольской церкви (1670 г.) в селе Волосово Каргопольского района, стоит без кровли Предтеченская церковь (1780 г.) в селе Литвиново на Ваге. В 2004 году сгорела знаменитая Спасская церковь на сваях (1628 г.), перевезённая из волжского села Спас-Вежи на территорию Костромского музея, погибла башня Якутского острога (1683 г.). Этот мартиролог продолжает неумолимо заполняться, два года назад его пополнил и сгоревший Успенский храм в Кондопоге.

Протоиерей Алексей Яковлев, руководитель волонтёрского проекта «Общее дело. Возрождение деревянных храмов Севера»: «Мы в нашем проекте, собирая сведения, попробовали оценить состояние деревянного зодчества. С 80-х годов такие исследования никто не делал. Мы сравнили количество храмов (часовен было больше) в 1917 и 2019 году – то есть, утраты за столетие. В республике Коми их количество сократилось с 93 до 38, в Карелии – с 238 до 58, в Вологодской области – с 294 до 69, в Архангельской – с 614 до 225. Из тех храмов, что сохранилось, 10% — руинированы, в удовлетворительном состоянии – примерно 42%, 5% — действуют. В аварийном состоянии – 43%, им грозит гибель в течении 2-10 лет».

Спасая, не погубить окончательно

Реставрация — не ремонт. Споры о том, каковы должны быть подходы к спасению памятников, — всегда поединок идеала с возможностями. Системно заниматься исследованием и восстановлением наследия деревянного зодчества в России начали в 60–70-е годы ХХ века. Тогда разрабатывались самые различные методики укрепления самой древесины, обсуждались вопросы, насколько можно заменять утраченные и сильно повреждённые детали.

Илья Вьюев, художник, реставратор: «Большинство специалистов согласны друг с другом в том, что нужно сохранить памятник как можно более цельно именно и в том материале того времени, когда он создавался. Есть разные школы консервации дерева, его пропитки, предотвращения пересыхания и так далее. Иногда достаточно заменить верхние и нижние венцы. И это не так просто, кстати, брёвна такой толщины — это уже редкость. А иногда требуется просто ювелирная работа — например, как при реставрации Кижского погоста».

Летом 2020 года на острове Кижи в Карелии закончилась реставрация в Преображенском храме. Это один из символов России за рубежом, объект Всемирного наследия ЮНЕСКО. Храм пришёл в аварийное состояние в конце 70-х годов, в целях безопасности его закрыли. Сруб высотой с девятиэтажный дом, грозивший обрушением, «подвесили» на внутреннем каркасе из стальных балок. Почти 30 лет здание просто поддерживалось от падения и разрушения. В 2009 году наконец началась реставрация. Год за годом мастера «лечили» каждое бревно — а их в конструкции около 3 тысяч. 742 бревна подверглись настоящему хирургическому вмешательству — в них «имплантировали» 1100 вставок общим объёмом 25 кубометров. На 16 деревянных главках заменили 34 тысячи лемешин — традиционных черепиц из осины. Так удалось сохранить подлинность 70% исторического памятника.

Статус Преображенского храма Кижей — исключительной национальной святыни — собрал для реставрации лучших профессионалов, которых отбирали на основе не тендеров, а мастерства и репутации. Но это скорее исключение, чем правило.

Елена Шатковская, директор национального парка «Кенозерский»: «К сожалению, наша реставрационная школа практически разрушена. Опытнейшие мастера — пожилые люди, уходят один за другим, перестают существовать мощные знаменитые реставрационные мастерские. Это человеческие трагедии. Да и архитекторов можно по пальцам одной руки пересчитать, которые действительно понимают ценность памятников, знают, как с ними работать. В реставрацию сейчас приглашают отнюдь не реставраторов, а лихих подрядчиков, организации, которые на конкурсе выиграли тендер — то есть выставили наименьшую цену».

При сохранении памятников нередко выбирают путь попроще и подешевле: разбирают историческую постройку и по её подобию ставят новую, по фотографиям и промерам старой. Для этого высокие профессионалы не нужны.

Николай Телегин, исследователь деревянного зодчества, краевед: «Ситуация очень неровная — одни памятники ремонтируют качественно, другие бросают гнить, сделав лишь часть работ, а третьи начинают разрушаться через пяток лет после «восстановления». Я знаю примеры, когда объекты, отреставрированные за государственный счёт, буквально уничтожены — вместо старинных зданий стоят их полноразмерные муляжи. Конечно, праздный турист, глядя на крашенные эмалью стены, может и порадоваться, но на самом деле эти примеры ужасающи — за огромные бюджетные деньги происходит уничтожение одного памятника за другим».

Загадка плотницкого топора

В 1964 году ЮНЕСКО приняла Венецианскую хартию — особый глобальный кодекс реставраторов. Согласно ей, при реставрации исторического строения все конструкции, детали, узлы, особенности обработки поверхностей должны соответствовать времени возведения постройки с соблюдением исторической технологии строительства, применением исторического инструмента и приёмов работы с ним. Другими словами, реставраторам рекомендуется на время работы над проектом полностью погрузиться в атмосферу древности, взяв в руки орудия предков. Казалось бы — этот идеал недостижим. Но оказывается, в России есть и такой опыт!

Николай Телегин, исследователь деревянного зодчества, краевед: «Строительные приёмы XVI–XVIII веков ценны сами по себе. Уникальные памятники возвели не профессиональные инженеры, а обычные мужики с топорами. В течение столетий вырабатывались особые решения, техники, секреты, которые позволяли возводить колоссальные здания, и эти здания простояли до наших дней. То, как работал обычный плотник XVII века, в наши дни смогут повторить единицы, но не потому, что это так сверхтрудно, а потому, что и инструмент, и отношение к труду были другими».

Впервые в России «историческую» реставрацию церкви Дмитрия Солунского (1784) в селе Верхняя Уфтюга Архангельской области провёл архитектор Александр Попов в 1981–1988 годах. Его внимание привлекли следы плотницкого топора XVII века: орнамент, похожий на ёлочку или рёбра рыбьего скелета, а в продольном сечении доски — не плоскость, а волнообразный рельеф, напоминающий стиральную доску. Тёсаная поверхность оставалась настолько гладкой, что о неё нельзя даже занозить руку. С такой поверхности легче уходила дождевая вода, и древесина меньше подвергалась гниению. При работе современным топором этого достичь невозможно. По этим следам и материалам археологических раскопок Александру Попову удалось восстановить не только форму исторического инструмента, но и приёмы работы с ним. Топор зодчего четыреста лет назад напоминал современный колун — короткий, тяжёлый, утолщённый, выкованный из высокопрочной стали, на длинном топорище. При обтёсывании он не утопает глубоко в бревне, не оставляет следов в виде царапин и зазубрин. При правильном ударе топор сам выходил из дерева, а перерубленные волокна древесины плотно смыкались, «запирая» древесные поры.

Реставрацию храмов в Верхней Уфтюге, Нёноксе и на Цыпином погосте Попов вёл уже реконструированными плотницкими инструментами, как бы пришедшими из трёхсотлетней старины. На основе своего опыта Александр Попов создал школу традиционного плотницкого искусства в городке Кириллов. Те, кто смог пройти обучение в ней, владеют самыми разными методами работы с деревом, в том числе наследием древних зодчих.

Хорошо ли быть памятником?

В отдалённой глухомани Мезенского района Архангельской области доживают свой век многие старинные поморские деревни. Среди них немало таких, где памятником мог бы оказаться буквально каждый дом. Мезенское отделение Архангельского регионального отделения Русского географического общества провело обследование территории Мезенского и Лешуконского районов Поморья и обнаружило, как и ожидалось, немало объектов в крайне плачевном виде. Среди них оказались и такие, что уже давно признаны памятниками регионального значения — об этом ещё можно прочесть на давно облезших табличках. За некоторыми ещё ухаживают местные жители.

В деревне Черсова церковь Кирика и Улиты погибла бы, если бы не жители, которые сумели найти деньги, собрали бригаду и отремонтировали окна и крышу. Оставалось только восстановить звонницу, и консервация церкви была бы завершена. Как вдруг на здании появилась новая табличка, а у памятника — статус регионального значения. И без особого разрешения вести здесь работы стало нельзя. Точно так же в деревне Мосеево специалистов заинтересовали два объекта: баня Мишуковой и амбар XIX столетия. Селяне готовы восстановить их своими силами, но на это нет законного основания.

Елена Шатковская, директор национального парка «Кенозерский»: «Сохранение наследия — это такая очень тонкая сфера. Чтобы этим заниматься, нужно не только знание законов — нужна живая душа, уважение, особое творческое отношение к теме. Сейчас у нас инспекция по охране памятников — это карательные органы! А ведь они могли бы помочь тем людям, которые хотят сохранить наследие. Для того чтобы провести хоть какой-то ремонт, им нужно пройти семь кругов ада. Разработать документацию, причём её должны разрабатывать только лицензированные фирмы. Пройти историко-культурную экспертизу. Найти подрядчика, который тоже имеет лицензию. То есть сейчас лучше всего, чтобы объект не признавали памятником! С ним тогда хоть что-то можно делать, есть шансы его сохранить».

Перевезти, чтобы спасти

Северные деревни одна за другой уходят с карты страны. Эти утраты — горький, но закономерный процесс. Венчавшие умершую деревню храм или часовня остаются без заботы. Они беззащитны перед вандалами, поджогами, стихией и временем. Немалая часть таких памятников уже заняла свои места в музеях-заповедниках, наиболее известные из них на Русском Севере — Кижи и Малые Корелы, в Сибири — Тальцы под Иркутском. Перед тем как поменять «место жительства», эти памятники были тщательно изучены, у них пометили каждое бревно, каждую деталь, были заменены утраты. Строения спасены от гибели, но за это заплачено потерей их связи с «родным» ландшафтом, рукотворным украшением которого они были, ведь древние зодчие не просто так выбирали места для своих детищ. Но вывоз святыни — это самый крайний шаг.

Елена Шатковская, директор национального парка «Кенозерский»: «Если деревня жилая, в ней могут быть люди, для которых это не просто памятник — это неотъемлемая часть их жизни. Я знаю массу таких примеров. Вот такая история: из села Мамонов Остров ещё до того, как образовался наш нацпарк, вывезли часовню Ильи Пророка в музей Малые Корелы. А тот дед, который её хранил, умер. Он этого не пережил. Часовенная культура — это вообще очень человечная культура. Для них они живые абсолютно. И эта часовня стояла там на берегу — маленькая, гордая, без неё ландшафт осиротел. А в музее её собрали заново в совершенно другом ландшафте, среди тонких осинок. И она — уже мёртвая. Ей там плохо, хоть её и сохранили».

Кенозерский национальный парк, созданный в 1991 году, стал спасением для десятков деревянных храмов и часовен, для старинных поморских деревень. Это наследие берегут там как зеницу ока, вкладывая силы лучших специалистов. Национальный парк превратился в оплот традиционного северного жизненного уклада, культуры, традиций, даже языка и фольклора. Но, к сожалению, этот пример — исключение, а не правило.

Что могут волонтёры?

Спасение деревянного зодчества Севера привлекает неравнодушных людей. Есть несколько волонтёрских проектов, в которых накоплен хороший опыт поиска таких объектов, противоаварийных работ — «скорой помощи» деревянным храмам и часовням. Из этих проектов наиболее известны отряды «Вереница» и «Общее дело. Возрождение деревянных храмов Севера». Задача волонтёров — остановить процессы разрушения, чтобы здания смогли дожить до работы профессиональных реставраторов. Работа начинается с поисков в различных архивах, от Министерства культуры, где имеются карточки на объекты деревянного зодчества, составлявшиеся в 80-х годах, до записей различных епархий. Когда экспедиция выезжает на место, немалую помощь оказывают местные жители. Они показывают памятники, которые иногда становятся настоящими открытиями. Например, храм Ильи Пророка 1710 года в Верхнетоемском районе Архангельской области, который забыли внести в какие-либо охранные списки.

Протоиерей Алексей Яковлев, руководитель волонтёрского проекта «Общее дело. Возрождение деревянных храмов Севера»: «У нас есть два вида экспедиций – это разведки и экспедиции уже трудовые. Во время разведки мы проводим исследование всех храмов и часовен о которых узнаем, заключающееся и в фотофиксации, и в обмерах. Оценивается степень разрушения, утрат, сразу же намечаются какие-то первоочередные дела для спасения этого объекта. Определяется, какие нужны материалы, как их доставлять, каковы условия для проживания и быта волонтеров. А в экспедициях трудовых уже проводятся запланированные противоаварийные работы вместе с лицензированными организациями».

Иногда всего лишь укрепить покосившийся фасад, перекрыть двумя-тремя досками и куском рубероида протекающую кровлю означает спасти постройку от разрушения. Но как оказывается, работа волонтёрского отряда творит и другое важное дело.

Протоиерей Алексей Яковлев, руководитель волонтёрского проекта «Общее дело. Возрождение деревянных храмов Севера»: «Если человек привык видеть с детства храм, который используется как клуб или склад, то он чаще всего и воспринимает его как клуб или склад, а не как святыню. Но когда в деревню приезжают люди за тысячи километров и по 16 часов в день работают в свое свободное время, за свои деньги, чтобы сохранить храм, приходит понимание, что это не просто клуб – а святыня, ради которой люди совершают маленький, но подвиг. И отношение меняется. И часто нам начинают помогать местные жители, и уже после отъезда добровольцев люди заботятся о своём храме, это становится для них так же важно, как и для нас».

Среди местных жителей встречаются иногда настоящие подвижники. В маленьком селе Ромашево в Тарногском районе Вологодской области, в 360 км от Вологды, восстанавливают деревянный храм Введения во храм Пресвятой Богородицы, построенный в 1767 году. К этому моменту от храма остались руины. Но местные жители решили во что бы то ни стало его спасти. Координирует реставрацию директор Ромашевской начальной школы — детского сада Александра Пешкова. Ей удалось найти самых профессиональных архитекторов, реставраторов, но мало того — собрать средства при помощи краудфандинга, организовать умельцев-односельчан, привлечь волонтёров. У проекта теперь есть сайт и группы в соцсетях. Так технологии XXI века помогают спасти храм века XVIII.

Николай Телегин, исследователь деревянного зодчества, краевед: «Сейчас Введенский храм уже и шатёр имеет, и крест на него подняли, и совсем непонятно, как это было сделано! В Ромашево стояла задача воссоздать храм таким, каким он был в XVIII веке, — это очень трудно! У Александры Пешковой вначале не было просто ничего. Но она смогла собрать деньги, найти волонтёров, плотников, ей бескорыстно помогали архитекторы, соседи, местные предприниматели. Случай этот редчайший, даже исключительный, но он показателен. Может быть, такие люди и есть душа России?»

Екатерина Головина

Деревянное зодчество Русского Севера / Туристический спутник

Памятники русского деревянного зодчества вдохновляют не только русских, но и иностранцев.Несколько лет тому назад британский фотограф Ричард Дэвис путешествовал по северу России и фотографировал деревянные памятники архитектуры. Некоторые из его работ вы можете посмотреть в этом посте.
Церковь Преображения Господня, Турчасово, Архангельская область (1781 г.) Церковь Святого Владимира, Подпорожье, Архангельская область (1757 г.)
Церковь Николая Чудотворца, Зачачье, Архангельская область (17-18 вв.)
Церковь Святой Одигитрии, Кимжа, Архангельская область (1763 г.)
Церковь Николая Чудотворца, Хорьково, Архангельская область (1589 г.)
Церковь Преображения Господня, Архангельская область (1679)
Церковь Николая Чудотворца, Зачачье (17-18 вв.)
Церковь Архангела Михаила, д.Шелоховская, Архангельская область (1715 г.)
Церковь Святого Владимира, Подпорожье, Архангельская область (1757 г.)
она же

она же на закате

Церковь Архангела Михаила(1715 г.) и Сретения Господня (18 в.)
Часовня в церкви Святого Николая, д. Едома, Архангельская область (1700 г.)
Часовня в церкви Святого Николая, Бухалово, Архангельская область (19 в.)
Церковь Святого Николая, Бережная дубрава, Архангельская область (1678 г.)
Церковь Василия Блаженного, Чухчерьма, Архангельская область (17в., перестроена в 1824 г. )
Церковь Николая Чудотворца, Бухалово, Архангельская область (19 в.)
Церковь Василия Блаженного, Чухчерьма, Архангельская область (17 в., перестроена в 1824 г.)
Часовня в д.Конево, архангельская область (18 в.)
Храм Сретения Господня, д.Шелоховская, Архангельская область (18 в.)
Церковь Власия, Тулгас, Архангельская область (18 в.)
Часовня в д.Верховье, Архангельская область
Церковь Воскресения Господня, Ракула, Архангельская область (1766 г.)
Церковь Вознесения Господня, Пияла, Архангелькая область (1651 г.)
Колокльня и церковь Вознесения Господня, Плияла, Архангельская область
Ухтома, Вологодская обл.
Шеломя, Архангельская область
Успенская церковь, Варзуга, Мурманская область (1674 г.)
Ухтома

Варзуга, Мурманская область, Церковь Успения (1674 г.)
Церковь Иоанна Предтечи, д.Предтеча, Вологодская область (1776 г.)
она же

Шеломя, Архангельская область
часовня Святого Самсона, д. Кондобережная, Карелия
Церковь Дмитрия Мирочтивого, Щелейки, Ленинградская область
Церковь и колокольня Преоражения Господня, Турчасово, Архангельская область

Русское деревянное храмовое зодчество | Деревянная архитектура

Значительной и самобытной частью древнерусской культуры является, несомненно, деревянное зодчество. И начав перелистывать страницы его многовековой истории, необходимо обратить взор в сторону Русского Севера, к его самому яркому наследию — деревянной храмовой архитектуре.

На заре становления Руси, после крещения киевлян князь Владимир, как гласит летопись, «нача ставити по градом церкви и попы». И наделяя сыновей земельными уделами в разных концах государства, призывал их заботиться о построении храмов… Храмовое зодчество составляет в многотомной истории русской архитектуры особенные главы, а деревянное храмовое зодчество Русского Севера — явление поистине удивительное.

Фото 1
Фото 2
Фото 3
Фото 4

Фото 1 Дореволюционный вид храмового ансамбля Ворзогор: Никольский храм, Введенский храм и колокольня.

Фото 2 Красная Ляга — Сретено-Михайловская церковь. 1655 год. Памятник федерального значения. Архангельская область, Каргопольский район, деревня Печниково

Фото 4 Никольский храм в деревне Ворзогоры Онежского района Архангельской области. 1636 год.

Именно в этом отдаленном крае (крае лесном, где только и могло возникнуть и развиваться мастерство деревянного строения) «были выработаны совершенные формы деревянного зодчества, которые в течение веков непрерывно влияли на всю совокупность русского искусства. Формы эти являлись тем неиссякаемым родником, из которого черпали новую жизнь застывавшие временами художества на Руси».

Проникновенные строки взяты нами из статьи «Деревянное зодчество Русского Севера», написанной в 1910 году двумя неутомимыми исследователями, изучившими, сфотографировавшими, измерившими множество деревянных северных построек, — академиком, художником, историком русского искусства, специалистом в области реставрации памятников архитектуры Игорем Эммануиловичем Грабарем и архитектором, членом комиссии по сохранению древних памятников Фёдором Фёдоровичем Горностаевым.

Уроженцы Северной Руси еще с летописных времен славились как искусные и талантливые плотники, постигавшие азы мастерства с юного возраста. А например в московских актах XVII столетия плотники, живущие по Ваге (Вага — река на территории современных Вологодской и Архангельской областей, крупнейший левый приток Северной Двины), названы самыми лучшими мастерами (получавшими, к слову, заслуженное признание и при царском дворе). И виртуозные плотницкие приемы, и термины («стопа», «сруб», «клеть» и т.д.) зарождались преимущественно на Севере.

Фото 1
Фото 2
Фото 3
Фото 4

Фото 1 Разрушающаяся часовня Пантелеймона Целителя. Архангельская область, Вельский район, деревня Скомовская. Необходимо поставить сжимы на одну из стен, восстановить кровлю, постелить пол и т.д.

Фото 2 Церковь Рождества Богородицы в деревне Никифорово Архангельской области, датированная серединой XVIII столетия. Реконструкция на конец XIX — начало XX века. Архитектор — A. Бодэ

Фото 3 Церковь Владимирской Иконы Божией Матери, выстроенная в 1757 году на высоком берегу Онеги. Памятник федерального значения. Архангельская область, Онежский район, деревня Подпорожье

Фото 4 Часовня Фрола и Лавра. Архангельская область, Каргопольский район, куст деревень Калитинка, деревня Великая. Часовня находится в критическом состоянии

Художественная же уникальность и небольших деревянных церквей, и часовен, и величественных высоких храмов обусловлена несколькими факторами. Древний зодчий-плотник, работавший в непростых тяжелых условиях северного климата, располагавший одним материалом — деревом и главным образом только одним инструментом — топором, видел красоту сооружения не в замысловатой декоративности, а прежде всего в строгой лаконичности силуэта, выразительности форм рубленых стен, гармонии пропорций. И, конечно, в рациональности и практичности. Так, постройки должны были возводиться за период короткого лета, а кровля — выдерживать сильный напор северных ветров и воздействие многочисленных осадков.

«Эта суровая школа жизни отразилась на искусстве и привела к созданию произведений, прямо поражающих своей классической простотой и захватывающих выразительностью и правдой. Иные из северных церквей настолько срослись с окружающей их природой, что составляют с нею одно неразрывное целое. И кажется, будто эти произведения — сама природа, так они безыскусственны и неотразимы», — читаем в цитируемой выше статье Грабаря и Горностаева.

И, конечно, северная «архитектура исповеданий» (так называет религиозные постройки в целом Гавриил Васильевич Барановский — архитектор, гражданский инженер, искусствовед — в своей «Архитектурной энциклопедии второй половины XIX века», изданной в начале прошлого столетия) красива и проявлением некоей нравственной силы народа, одухотворявшей строительство.

Удивительные по красоте старинные деревянные храмы и часовни Русского Севера — это наше историческое, культурное и культурно-нравственное наследие. К сожалению, очень многие из них сейчас находятся на грани гибели. В данной публикации мы представили лишь несколько памятников, нуждающихся в неотложных противоаварийных работах.

Для их осуществления создан проект «Общее дело», собравшее специалистов, энтузиастов и просто неравнодушных людей. Каждый, кого волнует то состояние, в котором мы передадим нашим потомкам уникальное достояние северного храмового зодчества, может принять участие в этом благом деле, в том числе лично участвовать в специальных восстановительных экспедициях. Более подробную информацию можно найти на сайте объединения «Общее дело».

Деревянное зодчество Русского Севера — Телеканал «Моя Планета»

Про наш Архангельский край столько всякой неправды да напраслины говорят, что придумал я сказать все, как есть у нас. Всю сущу правду, что ни скажу — все правда. Кругом земляки, соврать не дадут.

В 25 километрах от Архангельска, на высоком берегу Северной Двины, на территории около 140 гектаров расположился музей деревянного зодчества и народного искусства под открытым небом «Малые Корелы». Каждый раз, когда у меня возникает чувство усталости от городской суеты, я вспоминаю о Корелах… Это место, где время замедляет свой ход… место, где есть возможность не только отдохнуть душой и телом, зарядится природной энергетикой, но и окунуться в прошлое своих предков — поморов.

Территория музея разделена на секторы, каждый из которых посвящен отдельному району Архангельской области: Каргопольско-Онежский, Двинской, Пинежский и Мезенский. Здесь можно увидеть деревянные церкви, шатровые колокольни, часовни, ветряные мельницы, крестьянские усадьбы, хозяйственные постройки, характерные для того или иного района. Всего экспозиция Малых Корел насчитывает более ста памятников деревянного зодчества конца XVI — начала XX века. А в обрамлении живописных лесов и зеркальных озёр знакомство с поморским бытом превращается в увлекательное путешествие по северной деревне.

Музей прекрасен в любое время года: зимой можно принять участие в Новогодних и Рождественских гуляниях, покататься на лыжах, прокатиться со снежной горы или на ледовой карусели; весной можно задорно закружиться в масленичном хороводе и встретить Пасху; лето — отличный шанс познать старинные обряды сенокоса и даже научиться вязать берёзовые веники!

Но мне ближе и задушевнее осенние Корелы, когда деревья, словно по волшебству, раскрашиваются в багряно-золотистые оттенки, а воздух наполнен печальными нотками уходящего лета. Можно укутаться в тёплый шарф, взять с собой термос с горячим чаем и устроить пикник на траве…

Вот только, знаешь, я, наверное, так сильно ждала лето, чтобы снова заскучать по осени. По слегка холодному воздуху и печальным сумеркам. Кутаться в шарф, согревать руки в карманах… Я сумасшедшая, да? Весь год торопила лето, оно наступило — и всё, я перегораю. И дело не в жаре, от неё не устаю. Просто характером я больше похожа на осень.

Для меня Малые Корелы не просто музей — это уникальное место, где оживает прошлое, где можно на миг забыть о настоящем и прикоснуться к своим истокам…

Деревянное зодчество русского севера

Если в Новгороде это влияние еще не так заметно, то позже в эпоху возвышения Москвы, оно оказывается настолько решающим, что сама история московского зодчества есть в значительной степени история перенесения деревянных форм на каменные сооружения. Изложение этого периода совершенно немыслимо без предварительного знакомства с деревянными церквами русского Севера.

Задолго до крещения Руси в ней уже были деревянные храмы. В договоре Кн. Игоря с греками упоминается церковь Ильи Пророка, в которой русские христиане давали клятву на верность договору. Летописец, рассказывающий об этом событии под 945 годом, называет церковь соборной, и она была не единственной. В той же летописи под 882 годом в рассказе об убийстве Олегом Аскольда и Дира упоминаются еще две церкви – «божниця святаго Николы» и «святая Орина». Эти церкви были деревянные, что видно из летописей, называющих их «срубленными» и отметивших, что все они сгорели. В Новгороде, по-видимому, также были церкви уже задолго до крещения Руси. Об одной из них, церкви Преображения, сохранилось известие в отрывке Якимовской летописи¹.

После крещения киевлян Владимир, по свидетельству летописи, «нача ставити по градом церкви и попы». Отправляя своих сыновей в уделы, и им наказывал заботиться о построении храмов и посылал с ними священников. Все эти церкви, вне всякого сомнения, рубились из дерева, и появление первых каменных храмов летописи отмечают как событие совершенно исключительной важности. По всему видно, что деревянное зодчество в этой по преимуществу лесной стране было уже в достаточной степени развито, и рубка церквей едва ли доставляла много затруднений тогдашним плотникам.

Какова была архитектура этих церквей? К сожалению, ответить на этот вопрос при тех скудных сведениях, которые дошли до нас, нет никакой возможности, и если не поможет какой-либо счастливый случай, какое-либо неожиданное открытие – фреска, икона или рукопись с изображениями первых деревянных церквей, — то вопросу суждено навсегда остаться без ответа. Пока же у нас нет данных даже для приблизительных и гадательных предположений. Единственное сведение, которым мы располагаем, относится к деревянной Софии в Новгороде, сгоревшей в 1045 году и замененной вслед затем каменной. Она была поставлена в 989 году первым новгородским епископом Иоакимом, которого Владимир вывез из Корсуня и отправил крестить новгородцев. Эта соборная Софийская церковь вся была срублена из дуба и имела 13 верхов². Ясно, что она представляла весьма сложное сооружение, требовавшее большого искусства, знаний и опыта. И как раз Новгород славился уже с древнейших времен своими искусными плотниками. Когда в 1016 году новгородцы с Ярославом пошли на Святополка Киевского, то недаром киевляне презрительно называли их «плотниками». Из этого можно заключить, что на юге плотницкое дело было не в почете, и с появлением каменных храмов деревянные рубились только там, где нельзя было поставить каменного. Не то мы видим на Севере, где были выработаны совершенные формы деревянного зодчества, которые в течение веков непрерывно влияли на всю совокупность русского искусства. Формы эти являлись тем неиссякаемым родником, из которого черпали новую жизнь застывавшие временами художества на Руси, и значение их все еще недостаточно оценено.

С чрезвычайно отдаленных времен вырабатывались как самые плотничьи приемы, так и та терминология, которая сохранилась на Севере до наших дней. Слова «стопа», «сруб» «клеть» говорят о форме и способе постройки деревянных сооружений. Древний термин «хоромы», определявший соединенную в одно целое группу жилых богатых помещений, всецело выражал впоследствии и внешность «храма», т.е. той же храмины, хоромины, хором, как жилища, но жилища не простого смертного, а бога – «дом божий». Таким образом, в самом слове «храм», будь он каменный или деревянный, скрывается определение богатого жилища.

С распространением христианства расширялась и потребность в сооружении храмов. Византийское церковное зодчество с установленными церковью основными формами плана и фасадов было принято как завет, как нерушимая святыня, остававшаяся неподвижной целые века. Свободному замыслу тут долго не было места. Только первые деревянные церкви, появившиеся еще до каменных, могли быть срублены иначе, ибо не было еще образцов, к которым местные плотники должны были приноравливаться. Они вынуждены были искать форм для нового сооружения, одной стороны, в преданиях хоромного строительства, с другой – в собственном воображении. Когда же появился первый каменный храм, то такой образец был дан, и с этих пор деревянное церковное строительство получило возможность заимствовать некоторые особенности каменного храма.

Конечно, о точном воспроизведении его форм в дереве не могло быть и речи. Прежде всего, этому препятствовал уже самый материал и создававшиеся веками строительные приемы деревянного зодчества, находившегося в руках самого народа. Слишком строгой охраны византийских форм не допускали разбросанность и глушь деревенской Руси. Понемногу у народа выросло свое особенное представление о красоте «божьего храма». Все это вместе взятое неотразимо направляло развитие деревянного храмового зодчества в совсем другую сторону и постепенно привело его к той изумительной самобытности, в которой бесследно исчезли черты, заимствованные некогда у Византии.

В этой борьбе народного вкуса с чуждыми ему началами духовная власть оказалась в силах удержать только самое общее очертание первоначального византийского плана. Осталось центральное помещение для молящихся, алтарь и притвор. Но и они с течением времени значительно видоизменились и получили народные, чисто бытовые прибавки. Место притвора заняла обширная «трапезная», а сам он превратился в необходимую принадлежность жилищ – сени, получив вместе с их значением и их конструкцию. Наконец, как и подобало хоромам, храм приподнялся на целый этаж, получив так называемые «подклеты», а вместе с ними и казовую часть хором – крыльца с «рундуками», как назывались крытые входные площадки этих крылец. Конструктивное устройство отдельных частей храма в виде прямоугольных срубов, совершенно тождественных по рубке с обыкновенным жилищем, требовало и тождественного потолочного перекрытия по «матицам», или иначе балкам, либо «прямью», либо «в косяк». Различные высоты срубов, или клетей, требовали их отдельного кровельного покрытия.

«Божий храм», по народному воззрению, непременно должен быть «приукрашенным», и подобно тому, как главная красота хором сосредоточивалась на украшении их верха, так и на верхах храмов строители давали волю тому декоративному инстинкту, который на суровой глади бревенчатых стен не находил выхода. Насколько просто, скромно и как бы намеренно скупо убраны стены срубов, настолько причудливо и богато украшены кровли храма. Но, походя на богатые хоромы, храм требовал и присущего ему отличия, выражавшегося в главах и крестах. Готовых форм для главы в дохристианском деревянном строительстве на Руси не было, и приходилось брать их с храмов каменных, но уже самое устройство потолочного перекрытия и кровель деревянного храма обрекало главу на роль чисто декоративного придатка. Сохраняя присущую главам округлую форму, соответствующую каменному куполу, а также округлость его шеи, или барабана, деревянная церковная глава никогда не достигала величины глав каменных церквей, хотя и получила для своего увеличения «пучину», превратившись в куполок луковичной формы, в так называемую «маковицу». Другая отличительная форма каменной церкви – «закомара», или полукруглое окончание верхов фасадных стен, нашла соответствующее применение и в деревянном зодчестве. Сохраняя округлость, она, тем не менее, вполне отвечала своему прямому назначению – служить кровлей деревянного сооружения. Эта форма известна под названием «бочки», так как напоминает обыкновенную бочку, часть которой срезана во всю ее длину. Бочка поставлена своей срезанной стороной на сруб, а вверху ее круглое тело получило заострение. Такое же заострение получилось и на дне ее, являющемся как бы полуарочным фронтончиком и получившим характерное название «кокошника». «Бочкой» перекрывались обыкновенно алтари и притворы, а иногда она служила и подножием для глав. Покрывается ею нередко и главный «рундук» крыльца, где обыкновенно находится икона. Насколько эта форма «бочки» или лицевой ее части, «кокошника», присуща ее церковному значению, наглядно показывают верхние окончания деревянных и металлических складней, киотов, сеней.

Как главы и их шеи, так и бочки покрывались особой деревянной чешуей, называвшейся «лемехом». Первоначально в лемехе стремились, по-видимому, воспроизводить черепицу, покрывавшую первые каменные храмы, но позже этот способ покрытия приобрел совершенно самостоятельное значение и стал решительно неотделим от деревянной церкви. Лемех стругали обыкновенно из осины, тонкими узкими дощечками, наружные концы которых вырубались в виде крестов. Надо видеть на месте, на Северной Двине, на Онеге и Мезени, древние церкви, покрытые лемехом, чтобы понять тяготение былых строителей к чешуйчатым кровлям. Такая кровля не только издали, но даже на близком расстоянии производит впечатление серебряной или посеребренной, и тот, кому случается увидеть из-за седого леса стройные чешуйчатые главки северной церкви, может биться об заклад, что они крыты не деревом.

Разрастаясь в ширину через устройство приделов, сеней и крылец, деревянные храмы, как хоромы божьи, естественно, стремились еще больше в высь, далеко оставляя позади хоромы смертных. Были храмы, достигавшие 35 сажен высоты³, а 20-саженная вышина была уже обыкновенной. Стремление украсить наилучшим образом верхние части храма привело к очень распространенному приему многоглавия, доходящему иногда до 22 глав.

Деревянное зодчество растет и развивается только в лесной стране, а таковой издревле и поныне является весь русский Север. Обитатели этого края с малых лет знакомились с плотничным делом. Летописные известия очень рано отмечают уже роль Новгородского Севера в деревянном строительстве. О блестящем развитии плотничного искусства северной Руси говорят и московские акты XVII века, называющие плотников, живущих по Ваге, лучшими мастерами. Важские плотники постоянно пополняли кадры царских мастеров.

Роль русского Севера в созидании самобытных форм деревянного церковного зодчества становится особенно понятной, если бросить взгляд на церковную архитектуру Украины и Прикарпатских земель. Наиболее интересными и наиболее самобытными из них оказываются церкви самых глухих мест в Карпатских горах. Причудливо своеобразные их формы чужды тех влияний, которыми полны их более культурные соседи на западе и востоке. Самобытность их объясняется той непринужденностью и свободой, с которой чисто бытовые формы жилища призваны служить обширным декоративным замыслам храмоздательства, чуждого далекому от них контролю. И вдали от шумных городов, в глуши заброшенных деревенских уголков выросли такие поистине народные создания, как церковь в Малнове, в Скольских горах Галиции. Своеобразность и глубоко народный характер церквей Норвегии также объясняются отдаленностью их от культурных центров, всегда сглаживающих и нивелирующих самобытные черты. Несмотря на все сходство этих церквей по общим контурам и силуэту с романскими каменными церквами, они отличаются не меньшей самобытностью, нежели церкви Галиции и Прикарпатской Руси. Последние кажутся похожими скорее на норвежские, чем северные русские, но сходство это только кажущееся. По самой конструкции они, несомненно, роднее церквам Северной Руси, с которыми имеют общий прием горизонтально положенных бревен, тогда как в Норвегии, Дании, Англии и Германии бревна ставились вертикально, стоймя. Только по грандиозности размаха и величию замысла они напоминают несколько храмы-великаны Северной Двины и Мезени. Таковы знаменитые церкви в Боргунде и особенно в Гиттердале.

Особенности деревянного церковного зодчества на русском севере

На русском Севере сохранилось еще, по счастью, такое множество старинных деревянных церквей, что по ним мы можем воссоздать все приемы, бывшие в ходу в деревянном храмоздательстве в течение целого ряда веков. Правда, наиболее древние из них не заходят далее начала XVI века, а в безусловно сохранившемся первоначальном виде дошла до нас только одна церковь этого столетия и то самого конца его, но формы древнейших памятников деревянного зодчества отличаются таким поразительным совершенством, такой ясностью, простотой и логичностью конструкций, что нужны были века для того, чтобы народное творчество их выработало. Последние церкви, выдержанные еще в древних формах, были срублены в конце XVIII века. С этого времени зодчий-плотник уступает свое место городскому архитектору, и народ уже не сам и не по своему вкусу создает себе храмы, а получает их из города.

Подразделяясь на разнообразные, ярко выраженные типы, храмы того трехвекового периода, который более или менее доступен нашему обследованию, в общих чертах совершенно одинаковы по своей конструкции. Сравнивая храмы и избы, возникшие одновременно, нельзя не видеть общности их приемов, доходящей в деталях, особенно в украшениях, до полной тождественности. Одной из главных особенностей народного творчества является его несокрушимая верность преданиям, тяготение к своим формам выражения, созидавшимся веками. Всякие новшества, вливающиеся в сферу народного творчества, тотчас же претворяются, подчиняясь этим вековечным, основанным на устойчивости народного быта, формам. Оттенки народного стиля суть претворенные новшества. Значение их главным образом чисто декоративное. Принимая во внимание чрезвычайную медленность движения вперед, обычную для народного искусства, а также вековые традиции деревянного строительства, едва ли ошибочным будет предположение, что еще задолго до XVI века существовали близкие по конструктивным и художественным формам предшественники уцелевших до нас храмов. Эти предшественники, несомненно, сыграли значительную роль в сформировании каменной архитектуры XVI века, яркими представителями которой являются храмы Вознесения в селе Коломенском под Москвой и московский Василий Блаженный. Нельзя допустить и мысли об обратном влиянии этих храмов на деревянное церковное зодчество, ибо мы имеем данные, говорящие совершенно определенно о существовании шатровых церквей задолго до Василия Блаженного и до Коломенской.

При изучении конструктивных особенностей деревянного зодчества не перестаешь изумляться их необычайной простоте и рациональности.

Все жилые и нежилые деревянные сооружения русского Севера возводились из плохо просушенного леса, преимущественно хвойного. Опыт научил, что из такого леса можно возводить строения рядами или «венцами» из бревен, положенных горизонтально. При ссыхании они не дают щелей, надавливая друг на друга, чего не бывает при вертикально поставленных бревнах. Соединение венцов производилось при помощи вырубки в концах их соответствующих бревну полукруглых углублений, причем неизбежно приходилось оставлять выпущенные «концы». Такое соединение называлось «в обло», т.е. по округлому. Это соединение – самое примитивное, допускающее работу наиболее простым инструментом, топором. Другой способ соединения уже не по округлому, а «в зуб» или «в лапу», по-старинному «в шап», причем выпускных концов нет, а самые концы бревен каждого венца должны быть так вырублены, чтобы схватиться друг с другом как бы зубами, или лапами. Такой способ соединения экономнее, но вместе с тем и несколько сложнее, так как требует аккуратности в сцеплении зубьев. Употребление этого способа вызывалось или неизбежной необходимостью, или роскошью. Наружные бревна оставались круглыми, необтесанными, тогда как внутренние стены обтесывались и «выскабливались в лас», причем в углах часто закруглялись.

Ряды так или иначе соединенных венцов назывались «стопами» или «срубами». Вполне оборудованные помещения с косяками для дверей и окон, с полом и потолком – назывались «клетями». Суровость климата при обилии атмосферных осадков вызывала необходимость устраивать жилье на втором этаже, верхнем или «горнем», откуда и название «горницы». Нижний этаж получал название «подклета».

То же свойство климата вызвало высокий подъем кровель от 110 до 30° в углах верхнего соединения «князька», или, по-древнему, «кнеса» и «кнеска»⁴. К первым относится обыкновенное покрытие северной избы на два ската, а к последним покрытие шатровое. Середину между ними в 40 — 45° занимает особое покрытие на два ската, так называемое «клинчатое», т.е. в форме клина, принадлежащее главным образом храмам.

Все покрытие производилось деревом, причем двускатные постройки крылись тесом, а шатры и дуговые формы «кожушились», т.е. покрывались в чешую, «лемехом». Конструкция и нынешней северной кровли избы отличается необыкновенной прочностью. На сруб ставятся, прежде всего, стропильные ноги, или «быки», крепко связанные горизонтальными обрешетинами, или «лотоками», и соединенные вверху подконьковой жердью, так называемой «князевой слегой». Внизу быки врубаются в бревна верхнего венца сруба, зовущиеся «подкуретниками». Кровельный тес зажат в нижних концах желобом – «застрехой», или «водотечником», держащимся на загнутых концах быков, на их «курицах», а в верхнем конце, на князьке, он зажат тяжелым бревном, «охлупнем». Лотоки покоятся на сучках, оставленных на быках.

Такая кровля легко выдерживает натиски жестоких северных ветров. Надо заметить, что все ее части соединяются между собой «вырубкой», и только в самых необходимых случаях пускаются в ход деревянные костыли, о железных же гвоздях до недавнего времени не было и помина. Но удивительнее всего – отсутствие в числе плотничьих инструментов пилы, столь, кажется, необходимой нынешнему плотнику. На Севере есть старожилы, которые помнят, как лет 50 – 60 тому назад у них впервые только появился этот инструмент. Отсутствие пилы в древнем строительном искусстве можно проследить повсюду. Выходящие концы венцов не отпилены, а обрублены, но обрублены так мастерски, что, на первый взгляд, они кажутся опиленными. Между тем поперечная рубка, т.е. перпендикулярная слою дерева, — сама трудная. Все косяки окон и дверей, все доски потолка, пола и крыш обтесаны также одним топором. Диву даешься, глядя на эту огромную и упорную работу. Сколько нужно было уменья и навыка, чтобы «справлять» все дело одним топором. Рубили лес и дрова, рубили храмы и избы, рубили в прямом смысле слова. Приготовить из срубленного дерева доску составляло уже немалый труд, ибо, не имея пилы, нужно было посредством клиньев расщепить бревно на слои и затем обтесывать каждый слой со всех сторон. Слово «тес» нужно понимать в буквальном смысле, да и слово «доска» происходит от одного корня: дска, тска, цка. Последнее слово можно слышать местами и до сих пор. Трудность приготовления досок заставляла древнего строителя очень бережно относиться к декоративным украшениям, состоявшим из пришивных висячих досок, прорезанных узором, или так называемых «причелин». В большинстве случаев обходились без них, вырубая декоративные украшения прямо на конструктивных частях, например, на косяках дверей и окон, на столбах крылец. Если же где-либо необходимость заставляла вводить причелину, например, на свесах кровель – прямых, шатровых, бочечных, где надо было прикрыть концы «лотков» или же венцов, — то причелинам не давали игривого рисунка, полагая, вероятно, в простоте души, что чисто выструганная доска причелины уже сама по себе, по труду, на вытеску ее положенному, представляет достаточное украшение. Отсюда такая простота и рациональность украшений.

Строго воспитывалось жизнью и художественное чутье, устремленное главным образом не на декоративную сторону, а на выработку форм и общих пропорций масс. Кому приходилось подолгу бывать на Севере, тот знает, как нелегка там жизнь. Когда после долгой и жестокой зимы приходит лето, и без того короткое, но еще больше сокращаемое необычайно затяжным вешним половодьем, то необходимо напрягать все силы, чтобы справиться с работами до новой стужи. И слово «страда», которым народ окрестил пору летних работ, нигде не приобретает такого буквального смысла, как именно на Севере, где короткое лето – действительно «страдная пора». Эта суровая школа жизни отразилась на искусстве и привела к созданию произведений, прямо поражающих своей классической простотой и захватывающих выразительностью и правдой. Иные из северных церквей настолько срослись с окружающей их природой, что составляют с нею одно неразрывное целое. И, кажется, будто эти произведения – сама природа, так они безыскусственны и неотразимы.

Сооружение храма в древности было делом не простым, а исключительной важности. Кроме заботы о прочности и вместимости сооружения, требовалось еще и сохранение всех основных частей его, присутствие которых отличало бы храм от жилого дома. Требовалось устройство центрального, увенчанного крестом помещения, к которому с востока и запада примыкали бы невысокие клети для алтаря и притвора. Такой простейший тип храма видоизменялся в зависимости от местных условий и нужд, а также благодаря соревнованию в «преукрашенности», не выходившей, однако, из тесного круга декоративно-служебных форм народного искусства, выраставшего медленно и постепенно – веками. Идеалом «преукрашенности» и выражения величия является многоглавие и значительная высота храмов, достигавших, даже с современной точки зрения, размеров поистине колоссальных. Последнее обстоятельство заставляет особенно высоко ценить искусство древних строителей, умевших так легко справляться с конструированием огромных масс и следивших в то же время неустанно за красотою форм. Прямо поразительно то великолепное понимание ракурсов, которым они обладали, и тонкое чутье пропорций, вылившееся в этих формах. Так росло и развивалось деревянное церковное строительство, оставаясь все время в пределах народного творчества и сохраняя в себе церковные заветы отдаленных времен.

Примечания:

1. Архимандрит Макарий. Археологическое описание церковных древностей в Новгороде и его окрестностях, ч.I. М., 1860, стр.9, прим.8 (однако, архимандрит Макарий считает, что существование церкви Преображения в Новгороде до крещения Руси «с достоверностью не может быть доказано»).
2. По мнению архимандрита Макария, 13 верхов знаменовали собой Спасителя и 12 апостолов. Подобная же дубовая церковь была построена и в Ростове в 992 году. По свидетельству Воскресенской летописи, она сгорела в 1160 году. Лаврентьевская летопись под 1160 годом говорит: «Того же лета погоре Ростов, и церкви все, и сборная дивная и великая церквы святое Богородице, якое же не было ни будеть».
3. Церкви Важской области (т.е. на берегах реки Ваги): соборная Михаила Архангела в Шенкурске и Успения в Верховажском посаде (ныне – селе Верховажье, Вологодской области). Нередко встречающиеся в писцовых книгах конца XV века церкви с прозванием «Великий» Спас, Никола, Дмитрий, Георгий, Архангел Михаил, конечно, указывают на высоту храмов. В самом Новгороде существовал в 1494 году Иван Великий.
4. Верхнее ребро двускатной крыши доселе зовется в народе «князьком», а также «коньком», что указывает на близость и, вероятно, тождество в глубокой древности обоих корней: конь-конязь-князь-konung-könig.

Пять распространённых заблуждений о деревянном зодчестве Русского Севера

Деревянное зодчество Русского Севера:

· уникальное и неповторимое — не совсем верно
· древнее — всё относительно
· всё учтено и находится под охраной — и да, и нет
· было, есть и никуда не денется — вовсе нет
· нужно восстановить, и этого достаточно — нет

Деревянное зодчество Русского Севера – уникальное и неповторимое

И да, и нет. Дерево — материал относительно доступный и простой в обработке. Поэтому не удивительно, что и деревянное зодчество — явление в мире распространённое. Разумеется, традиции развивались везде по-своему. Однако, музеи народной культуры и деревянного зодчества под открытым небом можно найти во многих странах. На карте ниже отмечены музеи, в каждом из которых находятся десятки, а иногда и сотни интереснейших построек. И список далеко не полный.

В этом контексте уникальность деревянного зодчества Русского Севера заключается в том, что здесь деревянные постройки пока ещё массово сохраняются на своих изначальных местах, в «естественной среде». Прежде всего, это объясняется тем, что уклад жизни «деревянной цивилизации» — не такое уж давнее прошлое для Русского Севера. Во-вторых, большие расстояния и плохие дороги в равной степени способствуют как разрухе, так и сохранности уникальных памятников архитектуры. И, наконец, традиции деревянного строительства, перенесённые сюда новгородскими и ростово-суздальскими «колонизаторами», получили на Русском Севере весьма самобытное развитие.

Народное деревянное зодчество Севера не просто отражает культуру региона, но фигурально и буквально вмещает в себя особый северный уклад жизни, являясь монументальным воплощением традиции, смыслом и философией.

Традиционное деревянное зодчество Русского Севера – оно древнее

Вообще в мире существуют деревянные постройки ощутимо более древние, чем самый старинный памятник Русского Севера. Самой старой сохранившейся «деревяшкой» в мире считается буддийский храмовый комплекс Хорю Гакумон-дзи в Японии. Одним из старейших и по сей день обитаемых деревянных домов является Kirkjubøargarður на Фарерских островах. А в соседней с нами Скандинавии самым старым деревянным зданием считается ставкирка в Урнесе, Норвегия.

Деревянное зодчество Русского Севера в принципе ведёт отсчёт от начала новгородской экспансии – примерно с ХХ-ХI веков. Два самых старинных сохранившихся его образца — это церковь Воскрешения Лазаря (предположительно конец XIV века), которая сейчас перевезена с восточного берега Онежского озера в музей Кижи, и церковь Ризоположения (1485 г.), перенесённая из села Бородава на территорию Кирилло-Белозерского монастыря.

До сих пор разговор шёл о деревянных рекордсменах среди архитектурных древностей. Основная же масса сохранившихся образцов деревянного зодчества Русского Севера относится к периоду приблизительно с конца XVI века по начало/середину XX века. Если начальная точка отсчета обусловлена исторически (приходом новгородцев), то завершение этой истории требует отдельного пояснения.

Деревянное зодчество Русского Севера как традиция – было, есть и никуда не денется

Это не так. Мы сохраняем в узком кругу знания о том, как это устроено и о ремесле. Но традиция не поддерживается и не развивается уже десятилетиями. Вообще, для существования деревянного зодчества требуется несколько аспектов: инструмент, материал, школа ремесла, широко существующая традиция и особый уклад жизни.

Во-первых, материал. Его всё меньше. Современные реставраторы отмечают, что найти хорошее бревно, сопоставимое с подгнившим оригиналом, на Русском Севере уже весьма проблематично. Иногда проще привезти из Сибири. Ещё мой дед в 1980-х с усмешкой приговаривал вослед лесовозам: «Эх, карандаши повезли!» Имелась в виду толщина заготовленного леса. Несмотря на то, что ограничения на вырубку леса начал вводить Пётр I ещё в начале XVII века, лес рубят достаточно небрежно до сих пор.

Во-вторых, школа и ремесло. В целом, приемы деревянного строительства хорошо известны, изучены и да — есть мастера, способные их воспроизвести и даже передать ученикам. Но! Народное деревянное зодчество, умение возвести гармоничное и функциональное 40-метровое строение без специальных геодезических изысканий, чертежей и пресловутых гвоздей — это мастерство, требующее постоянной практики и совершенствования. Т.е., с фактическими знаниями и, тем более, инструментом особых проблем нет. Проблема именно в практике и развитии.

Наконец, самый важный аспект — окончательно изменился уклад жизни. Кто сейчас будет строить домину на семью из дюжины человек, с огромной поветью и хлевом для пары коров, лошадей, овец и прочей мелочи? Или в какой деревне теперь бывает востребован новый летний и зимний храм, да ещё и с колокольней? Северная деревня и мир в целом изменились безвозвратно — давно и навсегда. Это естественный ход вещей.

Единственный вывод, который здесь следует сделать — это то, что народное деревянное зодчество Русского Севера как живая традиция к середине ХХ века закончилось окончательно. Но объекты остались. На наше счастье.

Традиционное деревянное зодчество Русского Севера – всё учтено и находится под охраной

Судя по найденной в сети информации, последние комплексные исследования, охватывавшие территорию Русского Севера, проводились при подборе экспонатов для музеев под открытым небом Малые Корелы и Кижи в 1960-70х. В эти годы были подготовлены и опубликованы замечательные статьи и научные работы, к которым ещё не раз будем обращаться в нашем исследовательском проекте « Деревянная Архитектура Русского Севера». Изучение деревянного зодчества продолжалось и в дальнейшем, но уже более точечно. К тому же, складывается впечатление, что внимание исследователей до сих пор не привлекала значительная часть строений конца XIX – начала XX века.

Вообще, существует иллюзия, что есть масса организаций, занимающихся изучением и сохранением традиционной деревянной архитектуры, и у них всё сосчитано, описано и поставлено под охрану. Так, да не так. Организации, действительно, существуют — государственные, общественные и волонтёрские. Некоторые из них создают впечатление того, что заняты делом. Это не ирония — просто пока мало информации, ещё предстоит познакомиться поближе.

Кроме того, существует Единый государственный реестр объектов культурного наследия Министерства культуры Российской Федерации. В таблице есть поиск по регионам и адресам. Даже беглого изучения реестра достаточно, чтобы сделать вывод о его формальности — описания скудные и часто неточные, фотографии невероятно устаревшие, а геолокация часто вовсе нелепая. Тем не менее, именно этот документ решено взять за основу для нашего проекта — подтвердить или опровергнуть, изучить подробно и дополнить.

Традиционное деревянное зодчество Русского Севера – нужно восстановить, и этого достаточно

Деревянная архитектура является, пожалуй, одним из самых очевидных и ярких традиционных брендов Русского Севера. Кроме того, традиционный дом абсолютно буквально вмещает в себя всё остальное — человека, несколько поколений его семьи со всем хозяйством, утварью, занятиями и обычаями.

Именно поэтому идея о физическом восстановлении самих объектов деревянного зодчества представляется очень правильной, но совершенно недостаточной. То есть, да — можно сделать памятник. Пустой и холодный. Можно попытаться наполнить его реконструкцией быта и утварью. Можно даже попробовать искренне погрузиться в тот уклад жизни и примерить его на себя. Но это никак не повлияет на неизбежный ход времени.

Возможно ли что-то сделать, чтобы зацепить хотя бы малую часть традиционной деревянной архитектуры и не обязательно традиционным, но органичным способом встроить её в современный мир и культуру? — Вот основной вопрос нашего проекта.

P.S.: Если захочется поспорить или прокомментировать — пожалуйста, ни в чём себе не отказывайте.

Николай Выморков
Фото автора

деревянных церквей Русского Севера

Ричард Дэвис


	Церковь Богородицы Ходдигитры (1763 г.), г. Кимжа, Мезенский район, Архангельская область (Все фото автора)

Христианство было формально установлено на территории современной России в 988 году нашей эры.В начальной школе Нестора Хроника нам сказано, что князь Владимира Киевской Руси призывал посланники из соседних стран в принять их веру. Его соблазнило Мусульманские булгары обещают прекрасное женщины в раю, но обрезание и воздержание от свинины и вина были ему неприятны. «Питьевой,» сказал он, «это радость русов.Мы не может существовать без этого удовольствия »».

Владимир в итоге решил быть крестился в православную веру и, как говорят летописи, он «установил, что должны быть построены деревянные церкви и установлен там, где языческие идолы ранее стоял ».

тысячи деревянных церквей были построены по всей России, хотя многие из них позже перестроен из камня и кирпича в деревянный церкви стали немодными.в 1830-х годов один немецкий путешественник заметил, что « Русские сельские жители занимаются особым гордятся каменными церквями в своих деревнях … нет, его жители вряд ли поженятся деревень с деревянными церквями ».

Однако на севере России, где дерево было самым распространенным зданием материал, деревянные церкви все еще были застроенный до времен большевиков революция.Новое и сохранившееся древнее церкви часто были окрашены в белый цвет. доски и их лук опоясанный осиной купола уступили место блестящим металлическим чтобы создать впечатление, что они были порка новых каменных церквей.


	Церковь Святого Димитрия Салоникского (1784 г.), п. Верхняя Уфтюга, Красноборский район, Архангельская область

Рост север европейской части России процветающий на протяжении веков, эксплуатируемый торговцами Новгорода за его ресурсы — в частности, мех и соль.Его реки и озера были важными торговыми маршруты и многие населенные пункты выросли рядом с ними. В каждом городе и деревне были его место поклонения, традиционно не одно здание, но три: зимняя церковь, летняя церковь и колокольня. Каждый В городе были соборы и церкви. Были построены монастыри и скиты. на островах Белого моря, на острова в обширных северных озерах и в глубокий лес.

Холмогоры, а затем Архангельск, на реки Северная Двина, были наиболее важные порты средневековой Руси и торговля с англичанами и голландцами принесла региону больше богатства. Все это изменилось, однако, со зданием Петербурга Петром Великим. С участием порт, который оставался незамерзающим в течение десяти месяцев в году Санкт-Петербург стал окно на запад и север Россия становилась все более изолированной и погрузился в безвестность.

В период с середины до конца 19-го и в начале 20 века произошло возрождение интересно на севере, на этот раз этнографический, а не экономический. Ведущие историки, музыковеды, художники и архитекторы отправились на север. Работая этнографом в 1889 году художник Василий Кандинский описал крестьян как «так ярко и красочно одеты, что казались как движущиеся, двуногие картинки ».В 1904 г. художник Иван Билибин писал о колокольня на Цывозере, «она живет своей в последние дни она наклонилась боком и дрожит на ветру. Колокола имеют у нее забрали »(110 лет спустя она все еще висит). Художник Василий Верещагин в 1894 г. жалуется на пренебрежение церквями местным духовенством: Я бы хотел, чтобы у них был хотя бы краткий курс в изобразительном искусстве в семинариях.Если священники, ответственные за старые церкви не проявляют милосердия и бесцеремонно снести их, чего мы можем ожидать от полуграмотные деревенские отцы. Они готовы пожертвовать каждым старинная деревянная церковь для яркого новая каменная церковь, украшенная манерные золотые безделушки.

Если под стражу деревянных церквей священством было низкопробным, их опекунство местными Советами после революция была катастрофической.Художник Иван Грабарь и архитектор и охранник Петр Барановский присоединился кампания по спасению северных деревянное зодчество. В 1921 году Барановский предпринял первую из десяти экспедиций на север, чтобы изучить его архитектуру: В деревнях на берегу Пинега было столько церквей которые были «чрезвычайно чудесными», что Я решил, что будь что будет, я буду подняться по реке до самого ее истока.Вы приезжаете в деревню и там две или три шатровых церкви красавицы, трехэтажные деревянные дома, мельницы-цитадели — и все они первоклассные архитектурные шедевры… Я не знаю ничего более чудесного чем русское деревянное зодчество! … Трудно признать тот факт, что потомки тех, кто воспитал это чудо с их мозолистыми руки, разрушили славу их отец прапрадеда.И они были уничтожены, не деревянные Церковь сохранилась на реке Пинеге и сегодня. Те, кто выжил на севере, были использовались местными Советами как склады, зерновые магазины, клубы, гаражи, танцевальные залы и кинотеатры. Большинство осталось гнить.


	Церковь Преображения Господня (1781 г.), колокольня (1793 г.), Турчасово, Онежский район, Архангельская область

После «Великой Отечественной войны» против нацистской Германии и ее союзников, во время которого Бог был восстановлен Сталиным сражаться на стороне Св. Россия, была попытка восстановить деревянные церкви, в которых выжил.Они были признаны великий символ русской культуры, культура, которая была у русского народа отчаянно боролись за сохранение.

В 1948 г. архитектор Александр Александрович Ополовников (1911-1994) руководил реставрация деревянной церкви Успение на Кондопоге. С его команда, а позже с дочерью Еленой (1943-2011) Ополовников восстановлен над 60 памятников деревянного зодчества и многое из того, что мы видим сегодня, в том числе церкви на Кижах и Кафедральный собор Успение в Кеми, сохранилось благодаря им.Ополовников также продюсировал технические чертежи церквей и их конструктивные детали, которые великолепны произведения искусства.

С распадом Советского Союза Союз, средства исчезли и большинство реставрация остановилась.

ОСТАНОВКА ГНИЛИ

Первая деревянная церковь, которую я посетил, в 2002 г. — 43-метровая церковь г. Святой Димитрий Фессалоникийский на Веркной Уфтюга.Позже я узнал, что Александр Попов, ученик Ополовникова, и его команда провела семь лет с 1981 к 1988 г. восстановление святого Димитрия. Они имели церковь полностью разобрана, гнилая пиломатериалы (15% от всего) заменены а затем здание было перестроено журнал по журналу. Бревна были до 12 метров. длинные и некоторые весили целых два тонн. Попов, как и Ополовников, очень строгий в своих исследованиях и методах и на Верхней Уфтюге он экспериментировал с местным кузнецом для производства топоры плотников по эскизам топора головы, найденные археологами в Сибири.Он стремился использовать те же методы и инструменты как строители 1784 года.

В 2011 году я спросил Михаила Мильчика, заместитель директора Санкт-Петербурга Научно-исследовательский институт реставрации и большой знаток русского дерева архитектура, написать послесловие к Деревянные церкви: Путешествие по Русский Север. Он не был оптимистом, его первое предложение гласило: «Деревянный Архитектура, самая оригинальная и самая уникальная часть культурного наследия Россия находится на грани исчезновения ».

Спустя почти четыре года я немного уверен в его выживании (надеюсь, Михаил тоже). У меня есть один или два причины верить в это. Во-первых, Я очень впечатлен массовыми организации, которые были созданы записывать то, что уцелело, и другие созданные организации, часто в очень локальном масштабе, чтобы делать то, что они могут буквально остановить гниение.Воды попадание внутрь — главный враг деревянных здания. Когда суставы сгнили, крах неизбежен. У местных жителей есть взяли на себя ремонт крыши их церквей и колокольни, ставить окна и убирать обломки лет запустения.


Местные плотники Алексей Малофеев и Михаил Махнов у церкви Преображения Господня, Турчасово

Вверху слева: реставратор Сергей Головченко, Турчасово.Вверху справа: закладывают новые колокола для Турчасово на Шуваловском заводе колоколов, г. Тутаев, Ярославская область в апреле 2015 г.

Организация Общее Дело (Общее дело) учреждена Московский священник отец Алексей, который летом проводит в Ворзогорах на Белое море с семьей. Он объясняет: Когда мы впервые приехали сюда, мы вдруг услышал неожиданное звук топора, рубящего дрова заброшенная колокольня.Это было Дед Саша, годами у него исправлял и ремонтировал башня — он просто не мог мысль об этом однажды рухнет перед его глазами. Мы были так вдохновлены на его примере, что мы сразу предложили свою помощь, и теперь каждый летом мы работаем над восстановлением древние храмы Ворзогор. Общее Дело поставило перед собой задачу: спасение деревянных церквей северных Россия.Каждое лето его члены, теперь сотнями залатать дырявые крыши, подпирать стены, очищать подлесок и копать траншеи в качестве противопожарных заграждений. Профессиональный реставраторы со временем займут их место, но многие церкви и часовни залатаны волонтерами. жизнь продлилась еще на несколько лет.

Деньги стали доступны из частных и публичных источников в восстановить церкви.Александр Попов сейчас работает над восстановлением церковь Святых начала 18 века Космо и Дамиан, возле Леждама в Вологодской области. Он долгое время оставался заброшенным в лесу. лет, но теперь демонтирован и передан в мастерскую Попова в Кирриллове. Другой пример — это Церковь Святого Георгия 17 века. Также заброшенный в лесу, он был обнаружен у Северной Двины Река в Архангельской области в 1997 г. художника Ивана Гласунова.Храм теперь профессионально отреставрирован и восстановлен на Коломенском Музей архитектуры в Москве.

Церковь Преображения Господня (1781 г.) в Турчасово находился в процессе реставрации в советское время, но Это прекратилось с распадом СССР. Я впервые посетил церковь в Март 2006 года, когда на земля.Церковь и ее колокольня великолепно стояла над замерзшим протяженность реки Онеги. Светлана церковный староста открыл нам церковь, предупреждение «Не стой под куполом, птицы уронят что-нибудь отвратительное на тебе’. Окна были закрыты ставнями а внутри было темно, как сказала Светлана нас об Алексее Сутине, который работает в Норвегия, но чья мать родилась в деревня.Он пытается собрать средства на закончить реставрацию и повесить колокольчики еще раз в колокольне.

Когда я снова приеду в 2010 г., оконные ставни заменены на пластиковая пленка и наша потребность в уходе очевидна. Светлана молится в церковь каждый день, другие иногда присоединяйтесь к ней, и она поощряет детям проявлять интерес и уважайте их церковь.К 2012 году гуано был заменен пластиковым листом, церковь была очищена с помощью детей и реставратор Сергей Головченко и др. Работают на крыше, вырезая гнилое дерево где возможно и закладывая новые брус, чтобы не допустить попадания влаги. Там есть много дел и у деревенских женщин есть открыть столовую в здании, подаренном Сообщество, чтобы кормить рабочих и чай.

В 2013 году мы с Алексеем Сутиным восходим через массу церковных бревен и выйти на крышу, чтобы встретить местных плотники Алексей Малофеев и Михаил Махнов, продолжающие работу сделать церковь водонепроницаемой. Мы смотрим вниз на колокольню, которая все еще нуждается в набор колоколов, и над большим изгибом Река Онега.

Алексей говорит нам, что работа он это незаконно — церковь принадлежит состояние, но состояние ничего не делает, поэтому, если не он, тогда кто? Он не может стоять в стороне и увидеть, как он рушится на его глазах — другой Дед Саша.Если я правильно помню знак старения, говорящий о том, что церковь под защитой государства все еще находился прикреплен ржавым гвоздем или двумя.

Планирую снова посетить Турчасово в этом году. лето колокола отлиты и они снова зазвонят над Онегой Река впервые за более чем 80 лет.

Благодарности

Автор выражает признательность помощь Матильды Мортон (соавтор Деревянные церкви (), Дэрил Энн Хардман (соучредитель с Ричардом Дэвисом и Кэти Джангранд из благотворительной организации Wooden Архитектура в опасности) и Александр Мошаев (соавтор Русский Тип ) в подготовка этой статьи.

«Мы — черные реставраторы»: встречайте добровольцев, спасающих деревянные церкви на севере России

«Мы в шутку называем себя« черными реставраторами », потому что то, чем мы занимаемся, никто не хочет делать», — сказал Euronews Александр Сапрыкин.

Указывая на полуразрушенные бревна «барабанов» — особой кровли церкви Николая Чудотворца в селе Бережная Дуброва северо-западного района Архангельска, Сапрыкин покорно вздохнул.

«Сейчас мы пытаемся спасти крышу. Если мы этого не сделаем, стены рухнут, они уже рушатся. Тот угол снаружи, он полностью сгнил», — сказал он, указывая на ветхость.

«Этой зимой все это могло обрушиться прямо на алтарь. Мы уже видели это в округе. Если храм исчезнет, то никто даже не узнает, что это было», — продолжил он.

Сапрыкин — один из сотен добровольцев, спасающих уникальные деревянные храмы Русского Севера.Родом из Белгорода, юго-западного региона, граничащего с Украиной, он переехал на север несколько лет назад и сразу же присоединился к одной из тамошних волонтерских команд.

Церковь Николая Чудотворца была построена в 1678 году. Необычная конструкция «барабанов» делает ее уникальной, так как позволила монументу иметь целых девять луковичных куполов.

Но его нынешнее ветхое состояние, конечно, не уникально.

«Они никому не принадлежали»

Европейский Русский Север является домом для некоторых из самых ярких образцов деревянного зодчества страны, многие из которых датируются не менее 200 годами и имеют колокольни, бревенчатые заборы и башенки.

К сожалению, большинство из примерно 7500 деревянных памятников в этом районе, включая часовни, церкви и большие храмы, заброшены или находятся в ветхом состоянии. Каждый год, несмотря на то, что они находятся под официальной государственной защитой, десятки из них практически уничтожаются из-за небрежности, дождя или пожара.

Поскольку волонтеры не могут восстанавливать объекты культурного наследия, Сапрыкин и его товарищи могут проводить только экстренные работы, надеясь, что временные меры продлятся столько, сколько потребуется государству.

В советское время многие из этих памятников, в том числе религиозные, использовались государством как зернохранилища, склады или культурные объекты и, как таковые, поддерживались в хорошем состоянии.

По словам игумена Феодосия Курицына, наместника Свято-Успенского Александро-Ошевенского монастыря, проблемы начали возникать после распада Советского Союза.

«В СССР их больше не использовали, не передавали церкви, поэтому эти здания никому не принадлежали», — сказал он.

Падение рождаемости, рост безработицы и переселение местных жителей в города привели к упадку многих северных деревень. Перенесемся на 30 лет вперед, и некогда величественные храмы Русского Севера стали символом запустения края.

«Здания сейчас передаются нам в полуразрушенном состоянии:« Вот, возьми, пожалуйста ». Что мы можем с ними сделать?» — продолжил он.

«Все вокруг разрушается. Ужасно звучит, страшно звучит, но я к этому привык », — вздохнул игумен (религиозный руководитель общины).

Необходимы решительные меры

По официальным данным, с 2012 по 2018 год на содержание памятников деревянного зодчества было выделено около 400 миллионов рублей (5,7 миллиона евро).

«Это очень мало. Для 7500 памятников это почти ничего», — подчеркнул Владимир Аристархов, директор Всероссийского научно-исследовательского института культурного и природного наследия.

Но в июне этого года Министерство культуры приняло программу по сохранению деревянного зодчества, и Аристархов подчеркнул, что «наиболее ценные и находящиеся в худшем состоянии объекты будут предметом нашей основной заботы»,

Правительство, он подчеркнул, обратил внимание на масштабы и сложность проблемы, а также начал выделять средства на волонтерские движения.

Но, тем не менее, эксперты считают, что решение проблемы требует более решительных мер и более серьезных вложений.

«Волонтеры могут позволить себе только экстренные работы на небольших памятниках, таких как часовни и небольшие церкви», — утверждает Андрей Боде, специалист по деревянному зодчеству. «И пока идет работа над одним памятником, еще десяток находится в критическом состоянии».

Архитектор также предупредил о государственных заказах. «Компания приходит после того, как выиграла контракт, а затем нанимает кого-то подешевле, который вкладывает мало ресурсов для восстановления.»

Фотосъемка Русского Севера на JSTOR

Описание книги:

Покрытые коврами северных лесов, усеянные озерами, прорезанные реками и пересекающие Северный полярный круг, регион, окружающий Белое море, известный как Русский Север, Он малонаселен и чрезвычайно изолирован. Он также является домом для архитектурных чудес, поскольку многие из оригинальных деревянных и кирпичных церквей и домов в древних деревнях и городах региона до сих пор стоят. На нем представлено почти двести полноцветных фотографий этих прекрасных вековых Структуры, Архитектура на краю Земли — самое последнее дополнение к текущему проекту Уильяма Крафт Брамфилд по фотографическому документированию всех аспектов русской архитектуры.Архитектурные шедевры, которые сфотографировал Брамфилд, разнообразны: от скромных часовен до величественных соборов, обветшавших или ухоженных зданий и построек, перепрофилированных в советское время. Сюда входят деревянные церкви с луковичными куполами, такие как Успенская церковь, построенная в 1674 году в Варзуге; массивный обнесенный стеной Спасо-Преображенский монастырь на Большом Соловецком острове, датируемый серединой 1550-х годов; фрески Ферапонтова-Рождественского монастыря, написанные в 1502 году Дионисием, одним из величайших средневековых художников России; бревенчатые дома девятнадцатого века, деревенские и богато украшенные; и собор св.Софии в Вологде, построенной по заказу Ивана Грозного в 1560-х годах. В тексте к фотографиям подчеркивается значение региона для истории и культуры России. Брамфилд сталкивается с огромной трудностью доступа к Русскому Северу, и он рассказывает о пересечении небезопасных дорог, пересечении забитых илом рек на баржах и паромах, импровизационных договоренностях о поездках, задержках из-за сильных метелей и наблюдении за регионом с воздуха на борту небольших самолетов. ему нужно добраться до отдаленных районов.Сфотографированные Брамфилдом здания, некоторые из которых лежат почти в руинах, находятся в постоянной опасности из-за местного безразличия и вандализма, отсутствия средств на содержание, неуклюжих реставраций или изменений в местных и национальных приоритетах. Брамфилд озабочен их будущим и надеется, что прекрасные и уязвимые достижения российских мастеров-плотников будут сохранены. «Архитектура на краю света» — это одновременно книга по искусству, путеводитель и личный документ об открытии этого мрачного, но красивого региона России, который большинство читателей увидят здесь впервые.

Деревянная архитектура

Русский Север — неиссякаемый источник традиционного русского искусства и архитектуры. Хотя их объединяет множество общих черт, каждый регион России в лесной зоне имеет свои отличительные традиционные формы деревянного зодчества.

И сегодня во многих регионах созданы музеи под открытым небом, которые пытаются сохранить или воссоздать остатки этого наследия. Особенно богат этими музеями северо-запад России, так же как на севере сохранился большой процент сохранившихся деревянных памятников.

В Вологодской области до сих пор сохранились замечательные деревянные церкви, а также бревенчатые дома, которые сами по себе являются произведениями искусства.

Расположенная на главной автомагистрали между Москвой и Санкт-Петербургом, Вологда уже давно является важным местом для тех, кто интересуется русской историей и культурой. Его впечатляющий набор построек варьируется от небольших часовен до больших домов.

Действительно, сама Вологда до 20 века строилась преимущественно из дерева, несмотря на известные каменные церкви и соборы, построенные еще в 16 веке.

К счастью, есть деревни, где памятники деревянного зодчества до сих пор сохраняются в первозданном виде. Одно из самых примечательных мест — село Семенково в нескольких километрах от Вологды, где находится Музей этнографии и деревянного зодчества. Здесь некоторые интерьеры домов были сохранены или воссозданы в традиционном стиле.

Музей этнографии и деревянного зодчества в Семенково представляет собой собрание некоторых старых русских церквей и домов последних двух веков, построенных из дерева.Эти конструкции были привезены из многих населенных пунктов Вологодской области, отреставрированы и перенесены в музей. Помимо деревянных построек в музее сохранилась также домашняя утварь и предметы домашнего обихода, найденные в коттеджах сельских земледельцев.

Вологда — один из наиболее хорошо сохранившихся крупных городов России, сочетающий традиционную деревянную архитектуру и каменные памятники.

Из 116 исторических городов России только 16 имеют памятники деревянного зодчества. Вологда в их числе.

Деревянное зодчество Вологодской области — один из самых ярких форм традиционного русского зодчества. Традиционные деревянные дома в Вологде украшены декоративной отделкой вокруг окон и на крыше, подъездах и воротах, которые служили для защиты домов от злых духов, поддержания благополучия, привлечения положительной энергии и обеспечения плодородной почвы для ведения сельского хозяйства.

Более сложные дома этого типа, такие как большие крестьянские дома, имеют резные галереи на приподнятых крыльцах и украшены резными торцевыми досками, которые защищают балки крыши.

Деревянное зодчество Вологодской области — самая самобытная и уникальная часть культурного наследия области.

Из России с деревом: рушащиеся бревенчатые церкви

Ричард Дэвис запечатлел манящее обветшание деревянных церквей на севере России

Судьба исторических деревянных церквей на севере России освещена в этой прекрасно изданной книге фотографа-архитектора Ричарда Дэвиса.Вызывая печаль и удивление, он фиксирует гибель сохранившихся церквей региона, но также отмечает мастерство мастеров, которые их построили.

Первоначальные церкви были построены на рубеже 10-го века и далее по наущению киевского князя Владимира, который пытался цивилизовать народ Руси, приняв восточное православное христианство. Когда-то даже в крохотных деревнях была тройник (группа из трех), включающая летнюю церковь, зимнюю церковь и колокольню.Для их строительства гильдии странствующих плотников, единственный их инструмент — топор, использовали огромные прямые стволы сосны, высеченные из древних местных лесов. Выращенное медленно, дерево было чрезвычайно прочным и способным сохраняться веками. Бревна укладывались горизонтально, часто на фундамент из речных валунов, и сцеплялись по углам, при этом нижний край каждого бревна имел бороздки для плотного прилегания к нижнему краю. Промежутки между ними были плотно забиты мхом сфагнумом. Осина использовалась для изготовления серебристой водостойкой черепицы церквей.

Церковь Святого Михаила (1655 г.), с. Красная Ляга, Каргопольский район, Архангельская область

Хотя дерево было основным строительным материалом, со временем его часто вытесняли кирпич и камень. Действительно, в 1830-х годах один немецкий путешественник заметил, что: «Русские сельские жители особенно гордятся каменными церквями своей деревни … более того, ее жители вряд ли будут жениться на деревнях с деревянными церквями». На севере, который с момента основания Санкт-Петербурга находился в сравнительно запущенном состоянии, сохранилось больше деревянных церквей, но даже здесь сельские жители уступили моде, облицовав их белыми крашеными досками и покрывая луковичные купола металлом, чтобы создать впечатление построен из камня.

Наряду с впечатляющими картинами деревянных церквей, равнодушно стоящих — а иногда и великолепно — на равнинном северном пейзаже России, книга также включает множество деталей и интерьеров, таких как небольшая ступенчатая черепица, покрывающая пышные луковичные фронтоны церкви Св. Преображение (1781 г.) в Турчасово и аккуратно вырезанная черепица шатрового перекрытия церкви Ильи Пророка (1798 г.) в Сельцо. Уединенные виды на заброшенный иконостас Михайловского храма (1655 г.) на Красной Ляге, великолепный расписной потолок в храме Покрова Пресвятой Богородицы (1761 г.) на Лядинах и зигзагообразный зигзаг. устройство вокруг восьмиугольника для сброса воды у церкви Александра Свирского (1769 г.) на Космозере.Бесценный глоссарий объясняет идиосинкразические элементы, составляющие каждый дизайн, а планы и фасады разных типов церквей еще больше улучшают наше понимание уникального архитектурного и социального наследия.

Революция 1917 года привела к государственной пропаганде атеизма, и бесчисленные деревенские церкви были разрушены, и этот процесс продолжался и при Хрущеве. По мере их исчезновения были утеряны навыки, необходимые для создания этих замечательных образцов сельского мастерства. Сейчас, как отмечает в послесловии заместитель директора Санкт-Петербургского научно-исследовательского реставрационного института Михаил Мильчик: «Деревянное зодчество, самая оригинальная и уникальная часть культурного наследия России, находится на грани полного исчезновения».Кто выйдет вперед, чтобы спасти эти чудесные постройки?

Деревянные церкви: Путешествие по Русскому Северу

Авторы: Ричард Дэвис и Матильда Мортон

Издательство: Издательство Белого моря

Цена: £ 40

Образцов деревянного зодчества Русского Севера будут переданы в дар Ассоциации частных музеев России — Частные музеи России

Дорогие друзья, мы продолжаем делиться с вами важными для всех нас новостями и событиями.На этот раз мы рады сообщить вам, что в ближайшее время Ассоциация частных музеев России получит в дар довольно необычные экспонаты — макеты деревянных церквей — для показа на наших будущих выставках и передачи в один из музеев нашей Ассоциации. . Макеты создавал известный плотник, отмеченный наградами участник выставок ВВЦ Анатолий Федорович Литвинов.

Анатолий Федорович родился в 1933 году на Волге.В детстве он впервые заинтересовался деревом как самым «живым» материалом для всех видов ремесел. Поскольку река Волга использовалась для лесосплава, древесины и коры было много. Окончил Московский авиационный технологический институт, с 1965 по 2005 год работал в ракетной технике. В непростое время перестройки и первых кооперативов он впервые задумал создать точные модели настоящих церквей. Это была сложная и интересная задача, потому что сначала ему нужно было создать верстак и необходимое техническое оборудование, что было почти беспрецедентным.Еще более сложной, почти научной задачей было решить проблему чертежей, размеров и масштабов — ему нужно было проанализировать фотографии и чертежи церквей, в том числе сожженных или разрушенных государством, преобразовать древнерусские единицы в современные, поджарить. древесины, проанализируйте поведение древесины в процессе сушки и многое другое.

К сожалению, Анатолия Федоровича больше нет с нами, и его семья любезно подарила ассоциации его уникальные работы.

За последние годы отмеченный наградами мастер создал около десяти небольших макетов в масштабе 1:50, участвовал в нескольких ведомственных выставках и был награжден медалью «Лауреат ВВЦ».Анатолий Федорович был одержим амбициозной целью — создать макет Кижей как памятника истории и русской культуры, тем более что деревянное зодчество всегда находится под угрозой самоуничтожения, пожаров и стихийных бедствий. Теперь у нас есть редкая возможность показать вам эти невероятные памятники.

Образцы деревянного зодчества Русского Севера в дар Ассоциации частных музеев России

Четверг, 27 мая 2021 г.
Дорогие друзья, мы продолжаем делиться с вами важными для всех нас новостями и событиями.На этот раз мы рады сообщить вам, что в ближайшее время Ассоциация частных музеев России получит в дар довольно необычные экспонаты — макеты деревянных церквей — для показа на наших будущих выставках и передачи в один из музеев нашей Ассоциации. . Макеты создавал известный плотник, отмеченный наградами участник выставок ВВЦ Анатолий Федорович Литвинов.
Анатолий Федорович родился в 1933 году на Волге.В детстве он впервые заинтересовался деревом как самым «живым» материалом для всех видов ремесел. Поскольку река Волга использовалась для лесосплава, древесины и коры было много. Окончил Московский авиационный технологический институт, с 1965 по 2005 год работал в ракетной технике. В непростое время перестройки и первых кооперативов он впервые задумал создать точные модели настоящих церквей. Это была сложная и интересная задача, потому что сначала ему нужно было создать верстак и необходимое техническое оборудование, что было почти беспрецедентным.Еще более сложной, почти научной задачей было решить проблему чертежей, размеров и масштабов — ему нужно было проанализировать фотографии и чертежи церквей, в том числе сожженных или разрушенных государством, преобразовать древнерусские единицы в современные, поджарить. древесины, проанализируйте поведение древесины в процессе сушки и многое другое.
К сожалению, Анатолия Федоровича больше нет с нами, и его семья любезно подарила ассоциации его уникальные работы.
За последние годы отмеченный наградами мастер создал около десяти небольших макетов в масштабе 1:50, участвовал в нескольких ведомственных выставках и был награжден медалью «Лауреат ВВЦ».Анатолий Федорович был одержим амбициозной целью — создать макет Кижей как памятника истории и русской культуры, тем более что деревянное зодчество всегда находится под угрозой самоуничтожения, пожаров и стихийных бедствий. Теперь у нас есть редкая возможность показать вам эти невероятные памятники.
Образцы деревянного зодчества Русского Севера в дар Ассоциации частных музеев России
.
No related posts.

Краткая история и характеристика народного деревянного зодчества Русского Севера | Школа плотника-реставратора| Электронная библиотека

Рекомендуемая литература:

Неудобное наследие: почему деревянное зодчество Русского Севера на грани исчезновения

Деревянное зодчество Русского Севера / Туристический спутник

Русское деревянное храмовое зодчество | Деревянная архитектура

Деревянное зодчество Русского Севера — Телеканал «Моя Планета»

Деревянное зодчество русского севера

Деревянное зодчество русского севера

Пять распространённых заблуждений о деревянном зодчестве Русского Севера

Деревянное зодчество Русского Севера – уникальное и неповторимое

Традиционное деревянное зодчество Русского Севера – оно древнее

Деревянное зодчество Русского Севера как традиция – было, есть и никуда не денется

Традиционное деревянное зодчество Русского Севера – всё учтено и находится под охраной

Традиционное деревянное зодчество Русского Севера – нужно восстановить, и этого достаточно

деревянных церквей Русского Севера

Ричард Дэвис

ОСТАНОВКА ГНИЛИ

Благодарности

«Мы — черные реставраторы»: встречайте добровольцев, спасающих деревянные церкви на севере России

«Они никому не принадлежали»

Необходимы решительные меры

Фотосъемка Русского Севера на JSTOR

Деревянная архитектура

Из России с деревом: рушащиеся бревенчатые церкви

Деревянные церкви: Путешествие по Русскому Северу

Образцов деревянного зодчества Русского Севера будут переданы в дар Ассоциации частных музеев России — Частные музеи России

Образцы деревянного зодчества Русского Севера в дар Ассоциации частных музеев России

Добавить комментарий Отменить ответ