Деревянная архитектура русского Севера. Страницы истории » Перуница
Недаром говорят, что архитектура — это душа народа, воплощенная в камне. К Руси это относится лишь с некоторой поправкой. Русь долгие годы была страной деревянной, и ее архитектура, языческие молельни, крепости, терема, избы строились из дерева. В дереве русский человек, прежде всего как и народы, жившие рядом с восточными славянами, выражал свое восприятие строительной красоты, чувство пропорций, слияние архитектурных сооружений с окружающей природой.
Если деревянная архитектура восходит в основном к Руси языческой, то архитектура каменная связана с Русью уже христианской. К сожалению, древние деревянные постройки не сохранились до наших дней, но архитектурный стиль народа дошел до нас в позднейших деревянных сооружениях, в древних описаниях и рисунках. Для русской деревянной архитектуры была характерна многоярусность строений, увенчивание их башенками и теремами, наличие разного рода пристроек — клетей, переходов, сеней. Затейливая художественная резьба по дереву была традиционным украшением русских деревянных строений. Эта традиция живет в народе и до настоящей поры.Первая каменная постройка на Руси появилась в конце X в.
Русское деревянное зодчество, возникшее в стране лесов, несомненно, древнее каменного. В его произведениях во всей своей непосредственности и самобытности раскрывается творческая одаренность русского народа.
В лесах русского Севера до сих пор разбросано огромное количество замечательных произведений народного творчества. В рубленых избах, с чудесными крыльцами, с резными украшениями окон, фронтонов, крылец, в мельницах, даже в амбарах и мостиках чувствуется любовно выполнившая их рука художника. Но особенно хороши сохранившиеся деревянные часовни и церкви — от маленьких изящных построек до больших величавых и суровых сооружений.
Поражает виртуозное мастерство зодчих — плотников Севера. Вся работа над этими прекрасными произведениями — от отески бревен до изготовления досок, а нередко и узорчатой резьбы украшений — производилась, главным образом, топором.
Некоторые сооружения деревянного зодчества поражают своими поистине колоссальными, даже с современной точки зрения, размерами. Храмы не только разрастались в ширину сенями, крыльцами, приделами, но достигали огромной высоты 15-этажного дома (50-70 м). Летописи также свидетельствуют об огромной высоте дозорных башен.
Суровая природа Севера, примитивная техника, однообразие материала (дерево) заставляли зодчего искать художественную выразительность форм и монументальность сооружений не в декорациях и украшениях, а в группировке внешних масс, в красоте и стройности силуэта, в хорошо найденных пропорциях, в суровой простоте рубленых стен, в каждой линии, форме или детали, конструктивно и функционально необходимой зданию. Вот почему эти сооружения отличаются классическим благородством, простотой и глубокой правдивостью.
Русская монументальная каменная архитектура развивалась параллельно деревянной и черпала для себя формы из ее чистого народного источника. Несомненно, что и деревянное зодчество Севера точно так же воспринимало и перерабатывало формы каменной архитектуры.
Необычайно гармонируют с природой Севера стройные силуэты главок и шатров деревянных церквей, как бы вырастающих рядом с могучими деревьями вековых северных лесов.
Интерьеры церквей сохранили резные украшения колонн, порталов, дверей и пр. Уцелели замечательные резные столбы в трапезной церкви в селах Вирме и Шижне бывшего Кемского уезда; особенно следует отметить трапезную Петропавловской церкви в селе Пучуге. Низкое и тесное внутреннее пространство деревянных храмов изумляет посетителя резким несоответствием внешним, нередко огромным размерам этих сооружений.
Деревянные северные храмы чрезвычайно разнообразны по своим типам и формам. Замечательны шатровые храмы. Древнейшие из них: Климентовская церковь в посаде Уна Архангельской области, постройку которой относят к 1501 году, церковь в Панилове Архангельской области 1600 года и др. Успенская церковь в Варзуге Мурманской области 1674 года по своим формам очень близка каменному храму Вознесения в селе Коломенском.
Выдающимся и оригинальным памятником шатрового типа является Успенская церковь в Кондопоге . Поставленный на подклет высокий четверик переходит в восьмерик, расширяющийся вверху и увенчанный шатром. Церковь имеет два прируба: алтарный, покрытым бочкой, с главкой, и обширная трапезная с запада. Стройный силуэт, изысканные пропорции, благородная простота форм и чудесный общий вид стоящей на берегу церкви ставят этот памятник в число выдающихся произведений русской деревянной архитектуры.
Оригинальным памятником церквей шатрового типа является Воскресенская церковь в Кевроле Архангельской области . Центральный четвериковый объем покрыт шатром на крещатой бочке с пятью декоративными главками и окружен прирубами с трех сторон. Из них северный интересен тем, что он в уменьшенных формах повторяет центральный объем. Внутри сохранился замечательный резной иконостас.
Типичным примером многошатрового деревянного храма служит Троицкая пятишатровая церковь в посаде Ненокса, Архангельской области.
Необычайное впечатление производят так называемые кубоватые церкви, название которых идет от покрытия «кубом», т. е. пузатой четырехскатной кровлей. Сохранились погосты, где кубоватые храмы увенчаны многоглавием, и погост со своими простыми и суровыми объемами и кубоватыми кровлями приобретает незабываемую живописность. Преображенский храм погоста в посаде Турчасово (1786) имеет десять глав, а весь комплекс, состоящий из двух церквей, необычайно своеобразен.
Исключительный интерес представляют деревянные многоглавые храмы. Среди них замечательны: девятиглавая церковь Кижского погоста, двадцатиглавый храм Вытегорского посада, двадцатидвухглавый Преображенский храм в Кижах (все начала XVIII века). Последний памятник особенно интересен своей растущей уступами пирамидальной формой, увенчанной фантастическим лесом главок.
Незабываемое впечатление оставляют у зрителя ансамбли северных деревянных погостов и сел, иногда величественные и монументальные, вызывающие торжественное настроение мощью и фантастикой своих форм, как в Кижском погосте, чаще интимные, напевающие спокойствие простотою форм своих сооружений, но всегда поражающие своим единством с окружающей природой.
Дворцовое деревянное зодчество, так же как церковное и бытовое, корнями уходит в глубокую древность. Отрывочные свидетельства летописей и упоминания народных былин дают представление об этих древних дворцах. Это были высокие деревянные хоромы с «повалушами», горенками, златоверхими теремами, висячими переходами и сенями. Они имели, несомненно, живописный характер и были затейливо украшены как снаружи, так и внутри.
Замечательным образцом деревянного строительства в XVII веке являлся роскошный загородный дворец царя Алексея Михайловича в селе Коломенском (1667-1681) — «восьмое чудо мира». Дворец был разобран за ветхостью в середине XVIII века. Модель и сохранившиеся рисунки свидетельствуют о том, что Коломенский дворец с его живописным разнообразием форм, клетей, башенок, крылец — был удачным опытом освоения народного деревянного творчества в дворцовой архитектуре.
Дворец царя Алексея Михайловича в Коломенском. 1660—1670-е гг. Гравюра Ф. Гильфердинга. II половина XVIII в.
Размах плотничьих работ на протяжении всего русского средневековья был поистине огромным: летописи полны сообщений о возведении деревянных городов-укреплений, начиная с записи под 988 годом:.. .И поча нарубати мужи лучшие п* словен, и от кривич, и от чуди, и от вятич, и от сих насела грады» . А затем: «…и сруби город над Во.ъ ховом и прозваша и Новгород»; Святопол! в 1095 г. «повеле рубити город на Ветичеве холму»; в 1192 г. «заложен бысть град Суждаль и срублен тоге же лета» ; в 1276 г. князь Владимир Галицки! послал искать место для постройки нового города «мужи xurpi именем Алексу, иже бяше при отце его ж многы города рубя; в 1531 г. «срублен бысть… на Кашире гра) древян» . И так вплоть до самого конца XVII в: еще в 1692 г. на Северной Двине «Холмогорской город почи-ниван и перебран весь от подошвы, и башни рублены новы.’, все так же…» . Слово «рубить» в старии/ прежде всего означало строить, а его употребление свидетельствовало о том, что пилу в плотничьем деле не знали.
О возведении деревянных церквей в летописях говорится меньше, чем о каменных, лишь потому, что это было делом повседневным, а уже если летописец счел нужным упомянуть такой храм, значит было в нем что-то необычное: в лето 989-ое в Новгороде «постави владыко епископ Иоаким первую церковь древяную дубовую святые Софии, имущую верх тринадцать. ..» . Под 991 годом читаем: «…поставлена бысть церковь в Ростове дубовая Успение святыя Богоро дща…. а стояла та церковь дубовая сто лет и шестьдесят и осмь лет, и погоре град Ростов и церковь дубовая сгорела, якоже не бывала такова и потом не будет» . В1471 г. сгорела в Пскове церковь святого Николы «велми преудивлена и чудна, таковое не было во всей Псковской волости, о полътретью десяти углах» , т. е. имевшая в основании 25 рубленых углов.
До нашего времени не дошли эти и многие другие выдающиеся памятники деревянного зодчества, которое, по словам его известного исследователя И. В. Маковецкого, всегда было наиболее хрупкой частью архитектурного наследия. Одни погибли из-за небрежения или непонимания людьми ценности этих построек, у других же подошел предельный возраст (секретами консервации древесины специалисты овладевают лишь в последние годы), третьи сгорели в огне многочисленных пожаров, упоминания о которых постоянно встречаются на страницах летописей. Так, во Владимире в 1183 г. «погоре мало бы не весь город и княж двор великий згоре, и церкви числом 32» ; в 1369 г. «весь Псков погорел и церкви священные… . Того ж лета и Новгород погоре» ; в 1636 г. «.. .сгоре в городе Архангельске монастырь, церкви, и кельи, и воеводской двор, и полгорода от Двины реки», а в 1670 г. снова <г.. Архангельской город, и острог, и съезжая изба, и воеводской двор, и государевы житницы с хлебом, и анбары, и лавки… все погорело без остатка»
Дерево—материал недолговечный и ие только из-за того, что оно легко горит. Жилые постройки стоят ие дольше 100— 120 лет, культовые, даже если у них вовремя перекрывают кровлю и заменяют сгнившие бревна («гнилые бревна выметывать, а в те места вставливать бревна новые…», как сказано в одной грамоте XVII в. ), — 300—350 лет. Дольше — кранне редко, да и то при условии, что сруб за это время один-два раза будет перебран («роспятнан») полностью. Теперь ясно, что самые старые из сохранившихся крестьянских домов срублены не раньше первой половины XIX в., большинство церквей относится к XVIII в., значительно меньше — к XVII в. и лишь единицы — к XVI в.
Всего три памятника — церкви Лазаря Муромского (иыне в Кижском заповеднике), Ризноложенская села Борода ы (ныне в Кирилло-Белозерском монастыре) и Георгиевская из Юксовичей (Ленинградская область) датируются, да и то предположительно, соответственно — до 1391
От каменных зданий, даже если они и разрушены до основания, обычно остаются фундаменты или хотя бы фундаментные рвы, позволяющие в большинстве случаев восстановить план, определить особенности кладки. От деревянных же строений часто не остается и этого, а потому изучение тех, что давно исчезли с лица земли, наталкивается на трудности почти непреодолимые, что не раз отмечали исследователи деревянного зодчества
Известны, к примеру, типы деревянных храмов, подобные которым в прошлом веке насчитывались еще десятками. Сегодня от них остались единицы. О существовании других мы знаем только по фотографиям конца прошлого—начала нашего столетия. Несметное число было лишь упомянуто летописями, писцовыми книгами или иными документами прошлого. А сколько исчезло и вовсе бесследно?! Не дошла до нашего времени и ни одна деревянная крепость.
Естественно, что все, интересовавшиеся деревянной архитектурой, стремились прежде всего как можно больше зафиксировать из того, что сохранилось. Еще в 20-е годы академик И. Э. Грабарь с большой прозорливостью писал: «Изучение народного искусства русского севера находится в том зачаточном состоянии, когда приходится думать не столько о научном его исследовании, сколько о простом накоплении материала. Мы все еще слишком мало собрали и потому слишком мало знаем, чтобы решать сложные и спорные вопросы о происхождении и эволюции отдельных типов и форм, и даже хотя бы серьезно систематизировать собранное: пока надо только ездить, фотографировать, зарисовывать, собирать эти исчезающие с каждым годом бесподобные вещи, а там когда-нибудь доберемся и до исследований» .
Надо сказать, что трудами объездивших и исходивших основные дороги русского Севера сделано было чрезвычайно мього. Архитекторы В. В. Суслов (1857—1921), Д. В. Милеев (1878—1914), Ф. Ф. Горностаев (1867—1915), Л. Р. Сологуб (1884— ? ), К. К. Романов (1882—1942), художники и историки искусства И. Э. Грабарь (1871—1960), И. Я. Билибин (1876—1942), В. А. Плотников (1866—1917) и многие другие еше до 1917 г. сфотографировали и обмерили сотни памятников. . Их работу продолжили советские историки архитектуры.
Собранный материал лег в основу тех капитальных исследований, появление которых предсказывал И. Э. Грабарь. Это неопубликованная работа К. К. Романова о крестьянском жилище , книги Р. М. Габе , С. Я. Забелло, В. Н. Иванова и П. Н. Максимова, Е. А. Ащепкова , И. В. Ма-ковецкого , В. П. Орфинского . Особняком среди них стоит труд М. Г. Милославского о технике деревянного строительства на Руси, целиком построенный на богатом архивном материале.
И все же наши представления о деревянных постройках прошлого, даже не очень древнего — 200—300-летней давности, о многообразии существовавших типов, об их распространенности, о богатстве конструктивных и композиционных решений до сих пор имеют большие пробелы. Достаточно сказать, что еще по существу не прослежено развитие основных типов культовых построек, не выявлена история формирования ни одного ансамбля деревянного погоста или монастыря.
Русская деревянная архитектура, на протяжении всего средневековья с исключительной полнотой отражавшая как развитие производительных сил, так и пути формирования национальной культуры народа, отражавшая его жизнь, его верования и представления, нуждается в своей истории. До недавнего времени существовала парадоксальная ситуация, когда древнейшие формы деревянного зодчества изучались на примере памятников… XVI—XVIII вв. Ошибочность такого подхода стала очевидной по мере накопления археологических материалов.
Теперь наши сведения о деревянной архитектуре до эпохи монгольского нашествия, пусть скудные и отрывочные, почти целиком основаны на данных археологии, совершившей подлинный переворот в исторических знаниях. Оказалось, что повышенная влажиостышжних слоев почвы в Новгороде, Ладоге и ряде других мест предохраняет дерево от гниения: некоторые восьмисотлетние бревна, найденные при раскопках, сохранились так, что могли бы и теперь быть использованы для строительства.
К сегодняшнему дню открыто около двух тысяч остатков жилищ ранней поры, но в лучшем случае это развал печи, фрагменты пола, два-три нижних венца. Счастливое исключение представил собой киевский Подол, где во время раскопок были найдены срубы X—XI вв., которые возвышались на шесть—девять венцов [61, с. 449]. Однако среди находок, к сожалению, нет таких, о которых можно было бы точно сказать, что это остатки церквей или часовен. Причем подавляющее большинство жилищ найдено на территориях городских поселений, а древнерусские селища по-прежнему остаются слабо исследованными.
Тем не менее сделано археологами немало: удалось выяснить распространенность тех или иных планов жилища, некоторые конструктивные детали. Но как выглядели эти строения? Сколько они имели этажей? Какие были у них окна, кровли, крыльца? Разбросанные по дворовому участку, соединялись ли они друг с другом? Иными словами, «ни внешний облик древних жилищ, ни их внутреннее оборудование мы сейчас не можем представить себе достаточно ясно»
Долгое время господствовало убеждение, что жилище мало изменялось на протяжении веков. И. Е. Забелин — один из крупнейших знатоков культуры древней Руси в XIX в — выразил эту мысль с предельной ясностью: «.. .теперешний крестьянский двор Великой Руси точно так же ставится, как ставился, может быть, за триста, четыреста и даже за тысячу лет» . И вот появилась книга Ю. П. Спегальского, в которой доказывается, что облик древнейших построек Руги мало напоминал позднейшие, что многие строительные формы на протяжении веков исчезали бесследно. Автор одним из первых в нашей исторической науке предложил целую серию смелых графических интерпретаций остатков деревянных строений, открытых археологами.
Более или менее ясное представление о древней постройке, — писал ученый, — не только воплощается в изображениях ее первоначального вида, но и складывается в значительной мере именно в серьезной работе над ними» . В этой книге много спорного и предположительного, но бесспорно одно — она знаменует собой определенный этап в изучении деревянной архитектуры древности и призывает к дальнейшим сопоставлениям и накоплению фактов.
Положение существенно меняется, когда мы обращаемся к более позднему периоду русского средневековья: археологические источники здесь отступают на второй план, ибо археологи исследуют по преимуществу памятники домонгольской эпохи. Однако значительно богаче становятся памятники письменные. Это различные грамоты — купчие, вкладные (в монастыри), закладные, переписные и приходо-расходные книги, в которых нередко встречаются подробные описания деревянных построек.
Исключительное место занимают строительные порядные (от древнерусского «ряд» — договор), заключавшиеся между заказчиками, которыми чаще всего были крестьянские общины-миры или монастыри, и плотниками. По существу это единственные документы, составленные самими мастерами. Там мы находим не только условия найма, но и ссылки на образцы, описание деталей будущей постройки — иначе говоря, ее словесный проект, ибо чертежи и эскизы в современном понимании, как правило, тогда не применялись.
Эти порядные до сих пор мало изучены, даже далеко не все выявлены, хотя их значение по достоинству было оценено еще И. Е. Забелиным: «В числе материалов для истории наших древних художеств и ремесел, — писал он, — подрядные записи по богатству данных занимают одно из важнейших мест. Без них и сами памятники останутся навсегда немы. Техническое же дело древних художеств с его неясными терминами. .. может быть разъяснено единственно только припомощи этих записей, в которых находим самые подробные указания по этому предмету».
Для изучения деревянной архитектуры XVI—XVII вв. мы располагаем, кроме того, немногочисленными, но разнообразными изобразительными источниками. Это рисунки иностранных путешественников, планы (в старину их называли чертежами) некоторых городов и селений, которые составлялись при строительстве новых городов-крепостей или при перестройке старых, а также для разбора земельных тяжб. Выполнены они без соблюдения масштаба и часто соединяют в себе собственно план (иногда там указаны размеры города) с изображением фасадов, что позволяет в той или иной степени представить внешний вид построек. Судя по описям Царского архива и Разрядного приказа, в Русском государстве чертежи были широко распространены. Достаточно сказать, что по одному Белгороду их перечислено 27 . К сожалению, от этого богатства до нас дошли лишь обрывки, нередко в самом прямом смысле слова.
Кроме того, в XVII в. начинают изображать деревянные церкви и целые монастырские ансамбли на иконах, посвященных местным северным святым. Правда, передача подлинной архитектуры никогда не являлась целью иконописцев и все же изредка они писали вполне конкретные, даже узнаваемые храмы, как бы представлявшие святого и его обитель. Привлечение письменных сведений, а когда возможно, и натурных, сравнение с аналогичными из сохранившихся памятников позволяет использовать и этот трудночитаемый источник
После сказанного не приходится удивляться, что памятники деревянного зодчества все чаще и чаще мы изучаем не под открытым небом, а в тиши музеев и читальных залов, ибо материалы о них рассеяны по фондам многих архивов и рукописных отделов библиотек. На собирание этих бесценных крупиц уходят годы. Иногда целые недели не дают никакого «улова», не сбываются самые заветные надежды, но случается (чаше всего неожиданно), что вы вдруг находите то, что уже отчаялись найти или же вовсе не искали: год постройки «вашего» -памятника, имена строителей, «роспись» — описание города-крепости, запись о расходе строительных материалов, смету XVIII или XIX вв. на ремонт, из которой иногда можно узнать об исчезнувших частях, о первоначальном покрытии кровли, о существовании крылец, о прежнем иконостасе, который заменяют по ветхости, и т. д. Если же нашлось старинное изображение — это редкая удача.
Постепенно вы сживаетесь со «своим» памятником и от души радуетесь любому упоминанию о нем, будто это весть о родном человеке. Так давно не существующее сооружение неизвестных мастеров начинает жить новой жизнью. Понемногу заполняются «белые пятна» его строительной биографии: к одному документу рано или поздно приходит другой, третий. Вместе с тем, естественно, появляются и новые вопросы, и новые предположения. Сопоставление многочисленных свидетельств, кстати, нередко противоречивых, приводит к тому, что в вашем сознании все отчетливее вырисовываются контуры памятника, определяются этапы в жизни целого погоста или монастыря, затерянного где-нибудь в глухих северных лесах. И тут мы подходим к важному моменту исследования, когда все наши знания, представления и даже догадки суммируются в реконструкции на бумаге.
Разумеется, графическое изображение — не фотография, это скорее гипотетический портрет, в одних деталях которого мы уверены вполне, в других сомневаемся, но, как справедливо писал Ю. П. Спегальский, «предположения и допущения в такой работе неизбежны… Попытка обойтись без гипотез привела бы не к объективности, а, наоборот, к явному искажению фактов… Значение гипотезы нельзя не только отрицать, но и не в меру ограничивать — она должна получать место и в решении широких вопросов, и при реконструкции отдельных зданий».
Сегодня мы еще далеки от того, чтобы с достаточной полнотой представить картину развития народного зодчества даже в позднем средневековье, не говоря уже о раннем. История деревянной архитектуры, если она будет написана, непременно явится итогом общего труда архитекторов, археологов, историков, этнографов, искусствоведов.
Продолжая мысль И. Э. Грабаря, можно сказать, что задача современных исследователей — завершив изучение того, что осталось от деревянной архитектуры, начать собирание и систематизацию письменного, а также изобразительного материала. Цель же этой книги — показать на нескольких примерах результаты сопоставления разнородных источников: актов, чертежей, икон XVII—XVIII вв., фотографий начала нашего столетия, материалов натурного изучения сохранившихся построек. Это лишь отдельные страницы истории деревянного зодчества, рассказывающие о давно и недавно исчезнувших памятниках. Подобные им составляли некогда лицо северной Руси, ибо каменные храмы и палаты, хотя и строились в XVI—XVII вв. чаше, чем прежде, но на Севере все же были редкостью.
Читатели узнают о крестьянских и посадских дворах Тихвинского посада, о богатых хоромах Вологды и Олоица, о храмах на берегах Северной Двины и Минцы (в бассейне Мологи), о формировании ансамблей Введенского погоста на Устье — притоке Ваги н Александро-Ошевеиского монастыря неподалеку от Каргополя, наконец, о строительстве «города» в Олонце — одной из самых значительных деревянных крепостей на Севере в XVII в. Здесь пойдет речь также и о плотничьих артелях, их повседневной работе н инструментах, о секретах мастерства.
Мы специально приводим много старинных документов, чтобы читатель смог сам «услышать» язык ушедшей эпохи и сам увидеть, каким образом интерпретируется их текст, не всегда и не во всем до конца понятный теперь даже исследователю.
«Рубить… добро и стройно» — записали плотники в одной из своих порядных. В этом обязательстве — вся суть народного зодчества, воплотившего в себе и человечность, и высокое мастерство, и извечное стремление людей к гармонии — к стройности, как сказали бы в старину.
Мильчик М. И., Ушаков Ю. С. — Деревянная архитектура русского Севера. Страницы истории
www.perunica.ru
Страницы сайта Приложения к сайту Визитка сайта Статистика Онлайн всего: 1 Гостей: 1 Пользователей: 0 Проектные работы | Деревянная архитектура русского севера
избы и амбары простых людей. В начале своего рассказа хочу показать очаровательную миниатюру из книги XVII века. При всей условности графических приемов древнерусского художника, на рисунке виден небольшой деревянный монастырь, окруженный деревянными стенами. На территории справа крупная церковь с шатровым верхом, а слева изящная колокольня, тоже под шатром. А вокруг деревянные жилые дома, высокие и с подклетом для хозяйственных нужд. Вот как бы исходная иллюстрация понятия «Деревянная архитектура Русского севера».  Белозерский скит. Миниатюра из «Сборника» XVII века. Бумага, темпера. Государственный Исторический музей. Из всего этого разнообразия на Русском севере сохранилось много деревянных церквей самых разных форм. Деревянные дворцы и жилые здания древней Руси до нашего времени не дошли. Уж очень недолговечен этот древнейший строительный материал, который был в изобилии на Руси и который так у нас любили. В наши дни в северных деревнях встречаются жилые дома более поздних лет, в основном XIX века. И много зданий и сооружений XV – XIX вв. перевезено в музеи деревянного зодчества. В средней полосе есть несколько хороших музеев, но воссоздать в них колорит исконно русского поселения пока не получается. Начиная обзор жилых зданий необходимо показать схему основных конструктивных элементов, из которых собирался каждый дом, и маленький и большой. Выработанная веками схема соединения бревенчатых составляющих в единую взаимосвязанную конструкцию дома – вот такая она, простая и логичная:  Классическая конструкция русского северного дома – открытый сруб из «венцов» — просушенных, вручную обработанных сосновых бревен, соединенных с остатком – в обло. Бревенчатая стена доходила до конька крыши. Особенно интересна конструкция кровли. В бревна фронтона – самцы — врубались, перпендикулярно им – горизонтальные слеги. На них укладывались курицы, срубленные вместе с корнем – комлем. Их нижние загнутые концы несли горизонтальное, чуть наклонное бревно – водотечник. В желоб водотечника входили тесины кровли. Верх накрывался выдолбленным снизу бревном – охлупнем. Выходящие на фасад соединения конструкции прикрывались резными досками – 1. Жилые здания Русского севера в XVIII – XIX вв. представляли собой довольно крупные сооружения, часто это был целый комплекс жилых и хозяйственных построек, объединенных под одной крышей. В этом их главное отличие от жилых домов Средней полосы. В суровом северном климате можно было выжить только большой патриархальной семьей, состоящей из родителей и женатых сыновей с детьми. И характер северного дома, рассчитан на возможность длительного автономного существования большой и крепкой семьи. И первый дом, с которого я начинаю обзор данной темы – Дом Слободиной из архитектурно-этнографического музей Вологодской области «Семенково» под Вологдой. Простейший тип «дом-брус», обычно с тремя окнами по фасаду, имеет жилую и хозяйственную части по одной оси друг за другом. Бревенчатый дом на высоком подклете, служившем хлевом и кладовой. Эта схема, можно сказать — продолжает показывать дома, которые древнерусский художник изобразил на миниатюре. Фасад дома так похож, как бы только что сошел с рисунка!  Схема «дома-бруса». По материалам сайта музея Но в реальной жизни дом имел мало общего с исторической схемой. Небольшой, крепко скроенный дом, где для хозяина была насущная задача – запасти дрова на зиму. Дом жил своей неторопливой жизнью.  Дом Слободиной. Фотография дома в его реальной ситуации, до переноса в музей Очень привлекательны материалы сайта музея, на котором представлены фотографии дома в разное время, и даны планы этажей. Другие музеи часто не удосуживаются провести такую важную и необходимую работу.  А вот дом Слободиной уже в музейной обстановке. Конструкция кровли, очевидно, еще не закончена, ведутся работы. Подклет освещается через «волоковое» окно Следующий объект — Дом Пудовой из деревни Мальчевская, в том же музее «Семенково». На боковом фасаде располагаются два крыльца: летнее на четырех столбах и с лестницей вдоль стены избы под двускатной рундучной кровлей, и зимнее – низкое, с лестницей на три подъема и прямым ходом, крытое небольшой двускатной кровлей на двух резных столбах. Между крыльцами устроен взвоз к поветным воротам.  Жилой дом, конец XIX в. Архитектурно-этнографический музей Вологодской области «Семенково»  Летнее входное крыльцо жилого дома/ На фото видны все детали крыши – курицы и лежащий на них водотечник, красное окно высотой в три бревна, и резное крыльцо, покрытое тесом, на коньке которого тоже, как и на крыше дома, расположен охлупень.  Планировка этажей жилого дома (по материалам сайта музея)  На старой фотографии дом смотрится экзотично, да и стоял он на косогоре. Превратившись в музейный экспонат, дом приобрел новое звучание, но это уже новый дом, добротно построенный из новых бревен. Уникальные фотографии жилых домов XIX в. я нашел в Журнале — http://sudilovski.livejournal.com/81382.html Материалы называются — Н.А.Шабунин. «Путешествие по северу. 1906 год. В 5-ти томах». Николай Авенирович Шабунин оставил нам замечательные исторические фотографии. Ученый, художник, фотограф — он изучал Русский север на рубеже веков, в те далекие годы, когда огромное количество северных жилых домов было живой реальностью, а не музейными экспонатами. Вот некоторые из них:  . Дом мезенца-промысловика. На «вешалах» у дома висит сеть
Сегодня, в реальной живой обстановке, на Севере стоят сотни домов, построенных в русских традициях. Но в отличии от церковной архитектуры, эти дома никто не систематизирует и не освещает на популярных сайтах. Вот несколько абсолютно случайных фотографий, сделанных энтузиастами – любителями путешествовать.  Традиционный деревянный дом. Архангельская обл., деревня Березник  Жилой дом под Вологдой Несколько деревянных домов сегодня стоят в просторных деревнях Каргопольщины. На следующих снимках представлена небольшая серия фотографий, на которых показана сегодняшняя жизнь нормальных северных деревень в Каргопольском районе. Представлены несколько домов, настоящих северных домов с традиционной планировкой. Фотографии презентовал мне Павел Куликов — http://nordhot.ru/ — и я очень благодарен ему за эти фотографии. Конечно, сельская жизнь продолжается, и продолжается традиционное строительство из дерева, продолжается возведение сооружений с использование многовекового опыта русского плотницкого искусства.  Жилой дом и часовня в селе Большие Лядины в Каргопольском р-не Архангельской области. Фото: П.Куликов, 2013г.  Жилой дом в деревне Ширяиха в Каргопольском р-не Архангельской области. Фото: П.Куликов, 2013 г.  Жилой дом в поселке Погост в Каргопольском р-не Архангельской области. Фото: П.Куликов, 2013 г. На следующей фотографии – амбар, сооруженный из крупных бревен, рубленных «в обло», то есть с остатком — это самый распространенный вид рубки бревенчатых стен. На фото в крупном масштабе видны почти все основные детали, которые обозначены на «схеме конструкции рубленой избы». Видны слеги, опирающиеся на «самцы» — то есть треугольное продолжение торцевых стен сруба. Массивные двери так же выполнены в традициях деревянной архитектуры. В целом можно сказать, что на фотографии — идеальная иллюстрация к теме моей статьи.  Амбар в поселке Погост. Фото: П.Куликов, 2013 г.  Жилой дом в деревне Орлово в Каргопольском р-не Архангельской области. Фото: П.Куликов, 2013 г.  Жилые дома и часовня Ильи Пророка в деревне Большая Кондратовская в Каргопольском р-не Архангельской области. Фото: П.Куликов, 2013 г. Один из самых крупных деревянных жилых домов второй половины XIX в. сегодня находится в музейном комплексе «Кижи». Дом Ошевнева — очень большой, его габариты 18х22 метра, и в нем под общей крышей расположено такое количество помещений, что даже обозначить их затруднительно.  Но присмотревшись — стало ясно, что «водотечники» расположены с уклоном. которые проводили обмеры дома. Но в целом – они грамотно выполнили работу
План подклета (первый уровень) и первого этажа (второй уровень) дома Ошевнева. Дать точное наименование каждому помещению сложно, но — — На плане в отдельных помещениях четко видны печи, значит – это жилые избы. — Кладовые не имеют окон. — Гигантский хозяйственный двор занимал оба уровня в центральной части дома. — На него выходили на первом уровне стойла для скота, кладовые и мастерские (они под №5) — На втором уровне прямо над стойлами находился сеновал (все пространство под №7) Как жила семья в таком большом пространстве? Вход в дом был со стороны главного фасада. В доме Ошевнева проживало до 22 человек. Каждая семейная пара имело свою жилую часть – избу. Таким образом, на двух уровнях дома было четыре обособленных ячейки. Но дом имел и небольшой третий уровень, под скатами кровли размещалась светелка, где жили незамужние дочери хозяина. Здесь пряли и занимались рукоделием.  Боковой фасад дома Ошевнева, музей комплекс «Кижи» — Дома русского севера отражают своеобразие края, с его суровым климатом и особым семейным укладом. Края, где люди привыкли жить независимо. Патриархального края, где неистовые старообрядцы составляли значительную часть населения. Главная основа жизни тех лет – большая семья, состоящая из нескольких поколений. И, соответственно, основой планировки большого двухэтажного дома были одна или несколько отапливаемых изб-ячеек, соединявшихся холодными проходами – сенями. Из сеней можно было попасть в примыкавший к жилой части дома крытый двор для содержания скота. Весь хозяйственный процесс проходил внутри такого образования, не выходя на улицу. 2. Теперь можно перейти к архитектуре церковных зданий.  Лазаревская церковь Муромского монастыря (музей-заповедник Кижи) Предполагаемая дата постройки – конец XIV в. В плане это клеть размером 3х3 метра с двумя прирубами, алтарным с восточной стороны и трапезной с запада. Фундамент из небольших валунов. Сооружение очень напоминает простую избу и очень близко по своим формам к тем самым тысячам деревянных жилых домов, которые не дошли до наших дней. Северные часовни очень похожи по своим размерам клетским церквам. И только по отсутствию апсиды, или как часто пишут – алтарного прируба, можно отличить эти два типа сооружений. И еще несколько слов о небольших северных деревянных часовнях.  Часовня из деревни Гарь, XVII век. Музей «Витославлицы» под Новгородом. Фото: Кирилл Моисеев, 2015г. Деревянные церкви и часовни такого типа распространены по всей северной Руси. Их очень много, они все интересные и соответствуют масштабу жилых деревенских домов.  Часовня в Усть-Яндоме Медвежьегорского р-на в Карелии Среди них и Часовня в деревне Волкостров – моя старая знакомая. На втором курсе института я взял ее для выполнения отмывки фасада. Работать с таким сооружением было интересно. В наши дни, подбирая фотографии, я нашел информацию о часовне снова, и с удовольствием включил в разработку.  Часовня в д. Волкостров. Фото: uchazdneg
Рассматривая большие деревянные северные церкви, обычно выделяют четыре основных типа: 1 — Шатровые церкви, 2 — «Кубоватые» церкви,3 — Ярусные церкви, 4 — Многоглавые церкви. Такую классификацию дали наши исследователи еще в начале XX века, и такой она остается по сегодняшний день. Шатровые церкви, кубоватые и ярусные церкви при всем их внешнем различии часто имеют в своей основе одну схему, и отличаются друг от друга только завершением. Многоглавые церкви – это особая песня, и в данной статье я их не рассматриваю. Шатровые церкви очень эффектны. Уже из названия видно, что главной отличительной чертой в них является высокая башня с шатровым завершением. Шатровых церквей сохранилось много, и в них можно найти самые разнообразные приемы объемно-планировочного решения. Успенская церковь в Кондопоге лучше всего иллюстрирует саму идею сооружения, в котором главным и доминирующим является столп – башня, увенчанная шатровым верхом.  Церковь в Кондопоге, общий вид Первоначально материалы о церкви в Кондопоге планировалось разместить здесь, в конце статьи. И как бы завершить тему на этой высокой ноте. Но случившаяся в августе 2018 года трагедия заставила меня выделись Кондопогу в отдельную статью. И один небольшой, но очень существенный вывод из всего сказанного. Все рассмотренные здания – деревянные дома, большие и маленькие, скромные часовни и небольшие церкви, и огромная по высоте церковь в Кондопоге, все они относятся к одному типу – это одноэтажные сооружения с подклетом. Да — да, именно так, одноэтажные! Но при этом высота у всех зданий и архитектурно-планировочное решение совершенно непохожи. Много лет я лелеял мечту – написать свои впечатления о русском деревянном зодчестве…..И мне удалось наконец-то систематизировать материалы по всем вопросам, так или иначе связанных с историей, с реставрацией, и с сегодняшним положением дел в северных селах и деревнях. Да, сегодня северные территории уже давно не лежат на торговых путях, деревни и села пустеют, и нужен мощный импульс, который бы сделал жизнь на Севере привлекательной для человека. Несмотря на все сегодняшние сложности, деревянная архитектура жива и строительство из дерева продолжается. Мне кажется, что на Русской земле оно будет всегда — и в новых технологических приемах обработки дерева, и в традиционных приемах народного плотницкого искусства. Графические схемы выполнены автором в ноябре 2016 г. Литература и фотографии:— История русской архитектуры. – М.: Академия архитектуры СССР, Институт истории и теории архитектуры, 1956. — Ополовников А.В. Русское деревянное зодчество. М.1986 — Анисимова И.И., Гурьянова А.Э. Традиционное русское жилище (в обмерах и рисунках). М.:2015. — Автор выражает благодарность сотрудникам архитектурно-этнографического музея Вологодской области «Семенково». — http://www.semenkovo.ru/ru — Автор выражает благодарность сотрудникам музея-заповедника «Кижи» — http://kizhi.karelia.ru/collection/ — Для иллюстрации темы привлечены так же отдельные фотографии из интернета. Страница открыта в интернете в первый день зимы — 1 декабря 2016 г. и откорректирована 9 ноября 2018 г. | Дневник сайта
|
odintsof.ru
Деревянное зодчество Русского Севера / Туристический спутник
Памятники русского деревянного зодчества вдохновляют не только русских, но и иностранцев.Несколько лет тому назад британский фотограф Ричард Дэвис путешествовал по северу России и фотографировал деревянные памятники архитектуры. Некоторые из его работ вы можете посмотреть в этом посте.Церковь Преображения Господня, Турчасово, Архангельская область (1781 г.)
Церковь Святого Владимира, Подпорожье, Архангельская область (1757 г.)
Церковь Николая Чудотворца, Зачачье, Архангельская область (17-18 вв.)
Церковь Святой Одигитрии, Кимжа, Архангельская область (1763 г.)
Церковь Николая Чудотворца, Хорьково, Архангельская область (1589 г.)
Церковь Преображения Господня, Архангельская область (1679)
Церковь Николая Чудотворца, Зачачье (17-18 вв.)
Церковь Архангела Михаила, д.Шелоховская, Архангельская область (1715 г.)
Церковь Святого Владимира, Подпорожье, Архангельская область (1757 г.)
она же
она же на закате
Церковь Архангела Михаила(1715 г.) и Сретения Господня (18 в.)
Часовня в церкви Святого Николая, д. Едома, Архангельская область (1700 г.)
Часовня в церкви Святого Николая, Бухалово, Архангельская область (19 в.)
Церковь Святого Николая, Бережная дубрава, Архангельская область (1678 г.)
Церковь Василия Блаженного, Чухчерьма, Архангельская область (17в., перестроена в 1824 г. )
Церковь Николая Чудотворца, Бухалово, Архангельская область (19 в.)
Церковь Василия Блаженного, Чухчерьма, Архангельская область (17 в., перестроена в 1824 г.)
Часовня в д.Конево, архангельская область (18 в.)
Храм Сретения Господня, д.Шелоховская, Архангельская область (18 в.)
Церковь Власия, Тулгас, Архангельская область (18 в.)
Часовня в д.Верховье, Архангельская область
Церковь Воскресения Господня, Ракула, Архангельская область (1766 г.)
Церковь Вознесения Господня, Пияла, Архангелькая область (1651 г.)
Колокльня и церковь Вознесения Господня, Плияла, Архангельская область
Ухтома, Вологодская обл.
Шеломя, Архангельская область
Успенская церковь, Варзуга, Мурманская область (1674 г.)
Ухтома
Варзуга, Мурманская область, Церковь Успения (1674 г.)
Церковь Иоанна Предтечи, д.Предтеча, Вологодская область (1776 г.)
она же
Шеломя, Архангельская область
часовня Святого Самсона, д. Кондобережная, Карелия
Церковь Дмитрия Мирочтивого, Щелейки, Ленинградская область
Церковь и колокольня Преоражения Господня, Турчасово, Архангельская область
tursputnik.com
Деревянное зодчество Архангельской области
На севере России в Каргопольском районе Архангельской области сохранилось много уникальных памятников деревянного зодчества. Трудно судить, что больше тому способствовало, но такие недостатки, как плохое дорожное сообщение и отдалённость неоспоримо оказали положительное влияние в данном случае.
Все деревянные церкви, конечно же, памятники архитектуры, но состояние большинства из них оставляет желать лучшего. Зачастую если бы не помощь какой-нибудь группки местных энтузиастов или просто небезразличных людей, своими силами и на свои же деньги, поддерживающие состояние храмов, некоторые из них были бы безвозвратно потеряны. Особенно это относится к маленьким часовням и к трудно доступным церквям, оставшимся где-нибудь в лесной глуши.
Тем не менее, ветхость и старина придают им какой-то особенный колорит, присущий всему, что имеет большое и интересное прошлое.
Я очень люблю места, где многое с течением веков сохранилось в неизменном виде, и Каргопольский район как раз один из таких.
2
Это Богоявленская церковь Ошевенского погоста (1787 год). Сохранилась лучше всех остальных, действующая, но открыта не всегда, и службы из-за нехватки священников проходят нерегулярно.
3
Другой хорошо сохранившийся памятник находится в селе Саунино. Церковь Иоанна Златоуста.
4
5
6
Ничуть не уступают по красоте и гражданские постройки. Встречаются большие избы с пятью или даже шестью окнами в ряд, с сильно выступающими вперёд свесами, на которых ещё сохранились вот такие росписи.
7
Или вырезанные из дерева узоры.
8
9
Красная Ляга. О том, что здесь когда-то жили люди, напоминает стоящая посреди поля Сретено-Михайловская церковь 1655 года постройки. Самая старая и одновременно хуже всего сохранившаяся.
10
По внешнему виду больше напоминает колокольню.
11
12
От ансамбля Лядинского погоста остался только Богоявленский храм.
13
После недавнего пожара безвозвратно пропала одна из церквей и колокольня. Об этом более подробно смотрите и читайте здесь.
14
15
Впечатляет своей конструкцией и росписью необыкновенное крыльцо.
16
Небо и звёзды.
17
18
Колодцы с колосом всё больше становятся редкостью даже здесь.
19
Ими уже не пользуются, и многие просто забиты досками.
20
А здесь ещё можно набрать воды.
21
Деревня Шелоховская, она же Архангело.
22
Ещё одна интересная особенность этих мест – многие населённые пункты имеют несколько названий. Так Лядины иначе называют Гавриловская, а Саунино – Кипрово.
23
24
Большая Шалга. Деревни такой давно нет, всё что осталось – это лесной островок вокруг двух церквей, деревянной и каменной, чьи голубые купола виднеются сквозь густую листву.
25
Но поблизости есть другие деревни, поэтому есть и дороги. Иначе место это, подобно Малой Шалге, было бы крайне труднодоступно.
26
Дерево – материал не долговечный, требующий постоянного ухода и своевременной замены. И поэтому, без необходимого внимания, северное деревянное зодчество, мы рискуем потерять.
И кто знает, сколько всё это так простоит? Хотелось бы верить, что очень долго, раз уж простояло не один век. Но как жизнь показывает, особенно после событий в Лядинах, что такая уверенность мнима.
Как доехать, карта:
До всех перечисленных мест, за исключением разве что Малой Шалги, доехать можно даже на легковой машине. Дороги в основном грейдерные, проходимые в нормальную погоду теплого сезона. Зимой не был, поэтому рекомендовать не берусь, но думаю, что там, где чистят, ситуация не сильно отличается. Ниже для удобства приведена карта, на которой я отметил все перечисленные выше достопримечательности.
Как видите, Саунино — самое легко доступное место. Так что если будете в Каргополе, не поленитесь, загляните туда.
Что же касается Малой Шалги, то дорога туда плохая. Люди на машинах повышенной проходимости всё же добираются, но стоит ли, решайте сами. Там находится деревянная церковь Смоленской иконы Божьей Матери и погост. Лес подступил почти в плотную к стенам, в буквальном смысле слова зажал здание. Церковь далеко не в лучшем состоянии и на данный момент закрыта.
Отдельной темы так же заслуживают и часовни. Но об этом будет уже в следующих частях.
Смотрите далее:
Большие Лядины
Красная Ляга
Село Архангело
Большая Шалга
Деревянные часовни севера
Саунино
Деревенские дома на Русском Севере
Ещё про эти места:
Достопримечательности Каргополя
Заброшенная деревня Кучепалда
Ошевенский монастырь и деревянный храм
Река Онега
На машине на Русский Север. Анонс всего путешествия
nordhot.ru
О русском деревянном зодчестве
- Текст:Г. Мехова
15 августа 2018
Деревянное зодчество прошло огромный путь — от примитивного сруба, с печью, топящейся по-черному, до грандиозных хором дворца в Коломенском со сложным расположением построек, изобилием переходов и крылец, всевозможных украшений. Века минули, прежде чем островерхий языческий храм и сторожевые башни древних городищ трансформировались в культовые христианские постройки, в мощные крепостные сооружения русских городов.
В своем развитии деревянное зодчество достигло высот поистине небывалых. И недаром Коломенский дворец Алексея Михайловича считали «восьмым чудом света», а народный зодчий Нестер, как гласит предание, кончив постройку Преображенской церкви в Кижах и бросив топор в Онего, с полным правом на то сказал: «Не было, нет и не будет такой».
Но чтобы мастер Нестер мог совершить это двадцатидвухглавое чудо, много поколений «древоделов» — народных умельцев подготовили этот великолепный взлет творческой фантазии и строительной техники.
Деревянное зодчество выработало множество типов жилых, хозяйственных, оборонительных и культовых сооружений. Бесспорно, что деревянное зодчество Руси древнее каменного, но если до нашего времени дошли каменные постройки даже XI века, то основная масса сохранившихся построек деревянной архитектуры датируется XVII, XVIII и XIX веками. И, как правило, самые древние из них — это культовые сооружения, расположенные в небольших селениях, где они обычно стоят в отдалении от жилья.
Дерево как строительный материал не слишком долговечно, хотя при известном стечении обстоятельств деревянный сруб может существовать несколько столетий. Но главным злом деревянной постройки были пожары. Все русские летописи полны сведений о «великих пожарах». Дотла выгорали целые города, постоянно уничтожались жилища, крепости, культовые сооружения.
Города всегда развивались интенсивнее, чем села, а начиная с петровского времени, их облик стремительно менялся, вслед за породившим эти изменения ростом промышленности и торговли. И так немного осталось городов, где дерево в постройке преобладает, что теперь трудно представить себе древнерусский город, окруженный рубленой стеной.
Надвратная башня ограды Николо-Карельского монастыря. 1691-1692 гг. Перенесена в с. Коломенское
Однако окраины России, такие, как Север, Урал и Сибирь, в силу их удаленности от центра, были хранителями старых народных традиций. Всевозможные архитектурные новшества доходили туда медленно. Огромные таежные массивы позволяли заготовлять отборный и дешевый строевой лес, деревянному строительству отдавалось предпочтение до самого последнего времени. Именно эти районы России богаты старинными образцами сельского и городского деревянного зодчества. И хотя самые ранние из них датируются в основном XVII веком, изучение деревянных построек Севера и Сибири в сопоставлении их с древними изображениями и описаниями, содержащимися в исторических документах, помогает воссоздать основные этапы развития русского деревянного зодчества.
Бесценные сведения о более древнем периоде развития деревянной архитектуры дают нам летописи и другие письменные документы, наполненные сообщениями о постройках городов, церквей, хором и мостов.
Деревянные постройки изображаются и на древних иконах и на старинных планах русских городов. Целый комплекс деревянных сооружений мы видим на редчайшем документе XVII века, плане Тихвинского монастыря, — шатровую церковь, избы, ограды, частоколы и даже колодец с журавлем.
Рисунки и гравюры посетивших Россию в XVI—XVII веках иностранцев, таких, как Герберштейн, Олеарий, Мейерберг, Пальмквист, помогают восстановить облик городов и сел допетровской Руси и особенности отдельных сооружений.
Представление о характере и основных типах деревянного строительства на Руси, полученное в результате изучения древних источников, как бы закрепляется после знакомства с постройками более поздних веков, дошедшими до настоящего времени.
Церковь Ризположения из с. Бородава Вологодской обл. 1485 г. Перенесена в Кирилло-Белозерский монастырь
Не свидетельство ли это некоторой застойности в развитии деревянного зодчества? Ведь общие строительные принципы, судя по всему, невероятно устойчивы. Если сравнить постройки на плане Тихвинского монастыря с теми, что ныне существуют и относятся к более близкому нам времени, мы найдем немало похожих даже в деталях. Письменные источники изобилуют сообщениями, что русские плотники стремились строить «по старине», «как водится». Но, если внимательно посмотреть на бесподобные формы Кондопожской церкви, на удивительные по своей логичности конструкции кижской церкви Преображения и на веками разработанные планы крестьянских изб и усадеб, возникнет иное отношение к этой приверженности народных мастеров к узаконенным формам и конструкциям в деревянном зодчестве.
Деревянная архитектура выработала настолько совершенные приемы композиции и конструкции зданий, что долгое время они не требовали замены их новыми. Лишь удешевление пиленого леса (после появления в XVIII веке водяных, а затем и паровых лесопилок) позволило делать более дешевые стропильные конструкции верхов и увеличить количество резьбы на фасадах.
Задолго до того, как на Руси появилось кирпично-каменное строительство, деревянное зодчество уже выработало основные свои строительные устои. В то время, как древнерусские каменщики старались осмыслить и переработать в своем творчестве византийскую схему культового здания, принесенную на Русь с введением христианства, плотники с легкостью возвели в Новгороде тринадцатиглавую Софию. И в том, что каменное строительство на Руси с самого начала шло, можно сказать, семимильными шагами, поражая современников своей самобытностью, безусловно сказался колоссальный строительный опыт русских «древоделей».
Влияние деревянного зодчества на каменное особенно заметно на появившихся в XVI веке каменных шатровых храмах. Историки обоснованно связывают их появление с фактом подъема русского национального государства, образовавшегося в процессе борьбы с татаро-монгольским игом. Утверждение национального начала в архитектуре легло в основу небывалого взлета русского каменного зодчества, давшего миру такие памятники, как церковь Вознесения в Коломенском и Покровский собор что на Рву (храм Василия Блаженного) на Красной площади в Москве.
Никольская церковь в дер. Панилово Архангельской обл. 1600 г.
Коломенская церковь, о которой в летописи сказано: «Князь Великий Василий поставил церковь камену Вознесение… верх на древяно дело», прочно утвердила в каменной архитектуре шатер, форма которого дотоле была выработана в дереве. Насаждавшееся «сверху» и удачно развитое в каменном культовом зодчестве каноническое пятиглавие старательно обходилось древоделами. А если основная схема плана и бывала соблюдена, то внешне деревянная церковь редко походила на своего каменного собрата.
Шатровое завершение настолько было привычно русским людям, что и в камне зодчие старались точнее воспроизвести любимую народом форму покрытия здания. А на севере России, в отдалении от центра, от Москвы народ продолжал строить «по старине», ибо шатер являлся воплощением народных представлений о красоте, сложившихся еще в дохристианскую эпоху.
Народный мастер всегда оставался верен традициям деревянного зодчества и стремился выявить в деревянной постройке ее конструктивную суть, исходящую из возможности сруба.
В строительстве каменных жилищ (как правило, богатых боярских и купеческих палат) также есть общие с деревянным зодчеством приемы композиции и планировки. Манера размещения палат вокруг сеней, наподобие того, как ставились избы «в две связи», наличие подклета и высоких крылец, ведущих во второй, жилой этаж, — черты, типичные для деревянного зодчества, в течение долгого времени процветавшие и в жилом каменном строительстве XVII века, а на окраинах России и в XVIII веке.
Само слово «подклет» утвердилось надолго в каменном строительстве Руси для обозначения нижнего этажа здания служебно-хозяйственного характера. Возникнув в деревянном зодчестве как хозяйственное помещение избы, подклет представлял собой нижнюю часть сруба-клети, которая кроме того предохраняла жилую часть дома от сырости и холода.
В крепостном строительстве также заметно влияние деревянных форм на каменные. Шатровое покрытие башен, граненые формы последних, вероятно, были отзвуками привычных представлений русского зодчего о крепостях, до середины XV века сооружавшихся исключительно из дерева. Постоянная опасность нападения со стороны внешнего врага создала такие условия для развития крепостей на Руси, что эволюция форм деревянных и каменных крепостей с XV века шла параллельно. Остатки деревянных крепостей XVII–XVIII веков, уцелевшие до наших дней, говорят о большом строительном искусстве зодчих-плотников.
Колокольня в с. Кулига (Дракованово) Архангельской обл. XVI-XVII в.
Памятники русского деревянного зодчества создавались выходцами из народа, преимущественно из крестьянской массы, где каждый жил своим трудом, владел одинаково хорошо и сохой и топором. С очень давних времен плотники собирались в артели, которыми руководили наиболее талантливые и опытные мастера. В каждой артели наряду с мастерами были и ученики, что обеспечивало преемственность плотницкого дела. Большинство таких артелей переходило по стране с места на место, возводя разнообразные постройки по всей Руси. Именно такая плотницкая артель возвела в небывало короткий срок, немногим более чем за четыре месяца, стены вокруг Москвы в 1339 году.
Быстрота, с которой плотники могли возводить то или иное сооружение, была поистине сказочной. Недаром русские сказки наполнены событиями такого рода, как строительство дворца, или моста, или хором за одну ночь. А героем одной из сказок является волшебный топор! Поистине в руках русских древоделов любой топор мог стать волшебным, если в летописях встречаются упоминания об «обыденных» храмах (храмах, построенных в один день). Вероятно, на заготовку леса и обработку бревен уходил не один день, но непосредственно возведение постройки при достаточном количестве людей и при умелой организации было осуществимо в очень короткие сроки.
Артели, как правило, брались в основном за крупные сооружения; возведением небольших сельских построек занимались сами жители села или деревни, ибо каждому из них секреты плотницкого дела были переданы в наследство от отцов и дедов.
Каковы же были эти секреты? В чем суть строительного мастерства русских плотников? Прежде всего в вековом опыте строительства, которое велось преимущественно топором. В руках древоделов топор стал универсальным инструментом: топором рубили стены, делали украшения на домах и храмах, создавали уникальные безгвоздевые конструкции, прочность которых подчас удивляет и восхищает нас. Разумеется, нашим предкам известны были и долото и коловороты, но топор главенствовал над другими видами деревообделочных инструментов.
В процессе развития деревянного зодчества выработался тот своеобразный и устойчивый «плотницкий» язык, которым пользуются плотники и по сию пору. Бревенчатые венцы из срубов вязали из «дерев» не длиннее 7–10 метров, при диаметре от 25 до 50 см. Для настила полов, потолков, изготовления различных мелких деталей употреблялись брусья, доски, пластины, тес. Основа всякой деревянной конструкции — сруб связывался на углах врубками, чаще всего с выпусками концов бревен, «вобло». Это самый древний и самый любимый русскими плотниками прием, который можно наблюдать и в современных избах. Прием «в лапу» — когда концы бревен стесывались — встречается реже.
Петропавловская церковь в с. Пучуга Архангельской обл. 1698 г.
Сам материал — бревно — предполагает прямоугольную форму сруба. В культовых и крепостных сооружениях плотники зачастую рубили восьмигранные или шестигранные срубы, что при той же длине значительно увеличивало площадь помещения.
Бревна обычно подбирались в соответствии с предполагаемым типом сооружения. Для построек большого общественного значения или для крепостных стен брались самые мощные, «закомелистые» бревна, более полуметра в диаметре. Так, московские укрепления 1339 года были сложены из бревен, достигавших в диаметре семидесяти сантиметров. Из таких же циклопических бревен рублены и некоторые сибирские избы. Изобилующая лесом Сибирь давала возможность строителям рубить лес на выбор.
Несомненно, первым срубом, который сделал человек, была жилая клеть, или, как впоследствии ее стали называть, поскольку она имела печь, — «истобка», изба. Клеть покрывалась обычно двухскатной крышей, в разных местностях имеющей разный подъем. Характерный «щипец» (фронтон) торцового фасада присущ всем жилым и хозяйственным постройкам, сооружавшимся на Руси из дерева. Эта форма крыш употреблялась и в культовом зодчестве.
Покрытия в церковном зодчестве были настолько разнообразны, и каждое по-своему так выразительно, что именно завершения храмов ставили последнюю точку в формировании того или иного типа церковного здания. В хоромном же строительстве они создавали небывалый по выразительности силуэт. «Восьмое чудо света» — Коломенский дворец восхищал всех, кто его видел (обветшалый дворец был разобран в XVIII веке по приказу Екатерины II), прежде всего разнообразием верхов. Шатры, бочки, кубоватые покрытия делали его силуэт затейливым и вместе с тем четким, как вологодское кружево.
Но, конечно, сложные кровли увенчивали лишь наиболее значительные сооружения, такие, как церкви, крепости, хоромы. Самым «типовым» покрытием было покрытие клетей, изб, которое отличалось простотой и нередко выполнялось без гвоздей. Древнейшей системой двухскатного покрытия была кровля на «самцах»-бревнах, как бы продолжающих торцовые стены сруба и образующих своеобразный бревенчатый фронтон. В самцы, размеры которых уменьшались соответственно снизу вверх, горизонтально врубались «слеги». На слеги укладывали тонкие бревна с оставленными на концах корневищами, которые на плотницком языке получили наименование «куриц». Курицы закреплялись на слегах врубками.
Домик Петра I, начало XVIII в. Перенесен из Архангельска в с. Коломенское
Улица в с. Сеймосово Архангельской обл.
Загнутые концы куриц использовали для укладки на них водостока — бревна с желобом (на севере эта деталь именуется «потоком»). Конец потока нередко был украшен рубленым орнаментом. Поверх всего укладывали тес, нижние концы которого упирались в пазы потока, а верхние закреплялись на стыке «охлупнем» или «шоломом» — бревном, выдолбленным снизу. Иногда шолом прикреплялся к верхней «Князевой» слеге деревянными стержнями — «стамиками», «столбиками». Это придавало необычайную живописность облику крыши. Конец «шолома», завершающего фронтон избы, очень часто скульптурно обрабатывался. Головы животных и птиц украшали его. Особенно любимым мотивом для украшения охлупня была голова коня. Конь для русского человека так много значил в труде и рати! Поэтому сказочные «сивки-бурки» то и дело оживали в искусных руках «древоделей» и воздвигались на самом видном месте избы — на вершине фронтона, а строительный термин «конек крыши» до сих пор живет в архитектурном языке.
Но не один конек украшал избу; резьбою разного характера и типа украшались и «причелины», закрывающие собою концы слег, выходящие на фронтон. На стыке при- челин висела вертикально покрытая ажурной резьбой доска — «полотенце» или «ветреница». Конец ее почти всегда украшало символическое изображение солнца. Даже тес, образующий кровлю, имел копьевидное окончание и назывался «красным» (т. е. красивым) тесом. Лемех, словно чешуею, покрывавший сложные покрытия с криволинейным профилем, также имел порезку на концах. Богато обрабатывались выпуски верхних бревен сруба, поддерживающих свесы крыш над фронтонами дома. В названии этих своеобразных кронштейнов — «помочи» или «повалы» — прямо указано их конструктивное назначение, которое они и выполняли, помогая держаться над фронтоном дома свесу крыши, который нередко достигал двух метров. И в то же время не было деталей в конструкции деревянного дома, особенно северного, которая давала бы столько возможности для выявления истинно скульптурного дарования русских плотников! Действительно — сколько домов в деревне или селе, столько новых форм обработки кронштейнов.
Резьба украшала также наличники окон, ставни, столбы галерей и крылец, объединяя в одно художественное целое сруб и кровлю. Конструкцию избы и ее «самцовой» кровли можно всю «прочитать», рассматривая здание снаружи, удивляясь ее простоте, предельной логике и эстетическому совершенству.
Интерьер дома, его бревенчатые стены, широкие пластины пола и матицы (балки) потолка, лавки с резными подзорами, огромная русская печь, занимающая почти четверть всего помещения, позволяют ощутить ту же гармонию всех деталей срубной конструкции.
Ветряная мельница из дер. Щелково Вологодской обл. XIX в. Перенесена в Кирилло-Белозерский монастырь
Полы и потолки выстилались из толстых досок-пластин и закреплялись на балках-матицах, врубленных в стену. Полы подклета (нижнего этажа) «мостились по кладям», т. е. по помосту из брусьев, уложенному прямо на землю, а полы в хозяйственных постройках вымащивались из тонких бревен-кругляков («наката»). В культовых сооружениях полы и потолки устраивались так же, как и в жилых. Причем в зданиях с большими пролетами балка-матица подпиралась столбами. Дивный резной орнамент украшает эти столбы, которые не только не мешают восприятию интерьера, но обогащают его, помогая понять сущность дерева, его конструктивные и эстетические возможности.
Жилая деревянная архитектура в своем развитии испытывала влияние различных социально-экономических причин и природно-климатических условий. Поэтому в настоящее время исследователи деревянного русского жилья насчитывают множество типов построек. В основе их лежит конструктивная схема клети. Сама клеть, по мере надобности, могла быть расчленена на отдельные ячейки-комнаты продольной и поперечной стенами. Затем, по мере того как крестьянская семья увеличивалась, к первоначальной клети в соответствии с необходимостью прирубали другие. Таких прирубов могло быть и два, и три, и даже четыре. Эта сравнительно примитивная и, по утверждению историков, наиболее древняя форма деревянного дома называлась соответственно по числу прирубов — «двойней», «тройней» и т. д.
Богатые дворы имели целую систему клетей, соединенных сенями и переходами. Они назывались «хоромами». Расслоение крестьянства, выделившее из его среды наиболее зажиточную группу, повлекло за собой возникновение довольно сложных по планировке дворов-усадеб. Это обстоятельство и суровые природные условия способствовали возникновению, особенно в северных районах страны, крупных комплексов, состоящих из высоких изб с подклетями, объединенных в одно целое с хозяйственным двором. Хозяйственная часть усадеб бывала, особенно на севере, двухэтажной, причем внизу располагались хлева и конюшня, а верхнее помещение использовалось как сеновал или сарай, куда можно было въехать на телеге прямо с улицы по бревенчатому накату, «взвозу». Иногда на подклет ставилась лишь жилая часть усадьбы, а хозяйственные постройки были одноэтажными. В ряде случаев подклет использовался как жилье. Изба становилась как бы двухэтажной.
Невозможно в короткой статье привести все известные типы жилых деревянных построек — столько вариантов давало сочетание теплой избы с хозяйственными постройками, соединенными переходами, галереями, крыльцами.
Рубленый мост через р. Сию. Архангельская обл.
Северные районы нашей Родины особенно богаты подобными сооружениями. Начиная разговор об особенностях зодчества Севера, необходимо подчеркнуть, что именно на образцах жилых построек всегда ярче заметны отличия строительного принципа той или иной области, того или иного края. Социальное положение крестьян, особенности экономического развития каждой области и климат прежде всего отражались на облике жилых сооружений.
В самом деле, почему северные избы в большинстве случаев солидного размера и почему старые формы конструкций в тех краях оказались наиболее устойчивыми? Архангельская область и Карелия в древние времена входили в состав новгородских владений, границы которых терялись где-то на берегах Оби и Енисея. Общеизвестно высокое развитие экономики и культуры Новгорода Великого. Новгородская феодальная республика успешно соперничала сначала с Киевским государством, а затем с Москвой, пока в 1478 году не была окончательно присоединена к Московскому государству.
Крестьяне, населявшие феодальные владения Новгородской земли, не знали такого чудовищного закабаления, как жители среднерусских областей, ни в период самостоятельности Новгорода, ни впоследствии. Северные земли были «государственными», а крестьяне в своей массе «черносошными», т. е. платившими денежный оброк в казну за пользование землей. Кроме того, они несли определенные «тягловые» повинности. Результатом всего этого явилось необычайное развитие ремесел и промыслов в северных районах России.
На путях колонизации Севера новгородцы, а затем и московские переселенцы строили «починки», «рядки», села, заселяли города. Крупнейшим портом на Севере до начала XVIII века был Архангельск. Почти вся внешняя торговля в XVI–XVII вв. осуществлялась у его причалов.
Завоевание части Балтийского побережья и основание Петербурга при Петре I снизило значение Архангельского порта. С этого времени жизнь северо-восточных районов несколько замирает. Зато западная окраина в районе Онежского озера получает новый толчок к усиленному развитию экономики, благодаря начавшейся при Петре I разработке полезных ископаемых и строительству металлургических заводов. Живая память об этом времени — город Петрозаводск, ныне столица Карелии. А в других шедеврах деревянного зодчества начала XVIII века — Преображенской церкви Кижского погоста и Успенском соборе в г. Кемь — как бы образно отражен стремительный взлет петровской России.
Церковь с. Нелазское-Борисоглебское Вологодской обл. 1964 г.
Приверженность к старине на Севере была закреплена следующим обстоятельством. Во второй половине XVII века, во время церковного раскола, на Север потянулись староверческие семьи. Даже после подавления раскольничьих бунтов и несмотря на репрессии со стороны правительства, жители Поморья и Заонежья придерживались старинного уклада жизни, пользуясь удаленностью этих районов от столицы.
В данном издании отражены различные типы заонежских домов, наиболее характерные для данной местности. Дома эти ныне находятся в Кижском архитектурно-бытовом музее-заповеднике.
Дом Ошевнева (1876), прямоугольный в плане, представляет собой соединение жилой части — двухэтажной избы — с хозяйственной частью. Здание перекрыто несимметричной крышей, что придает ему своеобразный контур, от которого этот тип постройки получил наименование «кошель». Другой пример того же типа (с курной избой) — дом Елизарова (1880) — дает интересные варианты как внешнего оформления, так и интерьера. Обращает на себя внимание встроенная кровать в сенях и печь, топящаяся по-черному. Интересны старинная безгвоздевая конструкция крыши (на самцах), форма галерей-гульбищ, балконы, богато украшенные наличники окон, причелины, «полотенца», присущие и тому и другому дому.
Дом Сергеева из деревни Логморучей представляет иной тип заонежского жилья, так называемый дом «брусом». В нем изба, сенная связь, хлев, двор, сараи расположены друг за другом и перекрыты симметричной двухскатной крышей. Из других сооружений, помещенных в Кижском заповеднике, интересен амбар из дер. Коккойла, западный район Карелии. Амбары, эти сокровищницы крестьянского двора, обычно ставились в известном отдалении от жилья и на севере выглядели весьма величественно. Амбар двухэтажный, его причелины, полотенце, столбики, поддерживающие галерею, резные.
Крупные геометрические контуры резьбы, столь характерные для карельских построек северо-запада России, выделяют амбар из ряда других, экспонируемых в Кижском заповеднике, сооружений. Они заставляют вспомнить некоторые мотивы северорусских вышивок, представляющих собою стилизованное изображение человекоподобных языческих божеств. Два народа — карелы и русские — на протяжении сотен лет, живя бок о бок, создавая каждый свою культуру, немало позаимствовали друг у друга. Этот союз был столь долголетен и дружественен, что подчас, и особенно в архитектурном творчестве, нелегко установить национальную принадлежность мастера.
Погост Кижи. Карельская АССР. Заонежье. Общий вид с севера
Северный тип изб был довольно широко распространен и проникал даже в центральную часть России. Избы Ивановской, Костромской, Ярославской, Горьковской и других областей отличаются от северных изб меньшими размерами, они сооружаются без подклетов. Лишь небольшая часть населения побогаче позволяла себе строить двухэтажные дома. Наиболее распространены избы-пятистенки, т. е. срубы с капитальной стеной, делящей избу на две части. Хозяйственные постройки редко включались в общий объем с избой. Хлева, сараи, конюшни, кладовые располагались, как правило, отдельными клетями по периметру усадьбы. Крытые дворы встречались редко.
Если в северных районах России потомки древних новгородцев создавали сооружения по образу и подобию своего мужественного, сурового народа, то в сравнительно мягком климате среднерусских областей эти черты в архитектуре несколько смягчены. Облик среднерусской деревни более приветливый. Удобно расположенные вдоль улицы дома окружены садами. Если для северных поселений главным зеленым соседом является ель, то здесь — березы, липы, тополя с кружевной светло-зеленой кроной.
В средней России особенно большой вклад в историю деревянного народного зодчества внесло Поволжье. Дома Поволжья славились знаменитой «корабельной резью». Она покрывает собой фасады домов и ворота дворов Ярославской, Костромской, Ивановской и других областей, расположенных по берегам великой русской реки Волги. С давних времен бороздили ее воды струги, мокшаны, росшивы, барки и другие суда торговых людей и промышленников. Север и юг России посредством крупнейшей на Руси голубой дороги обменивались дарами природы и плодами труда своих людей. Корабельные плотники Поволжья снискали себе славу не только прочностью и легкостью хода судов, созданных их руками, но и богатством деревянной резьбы, украшавшей кормовую и носовую часть волжских кораблей. С начала XIX века, постепенно вытесняя северный скромный рубленый орнамент, «корабельная», или, как ее еще называют, «глухая» резьба стала украшением поволжских жилищ.
«Глухой» эту резьбу назвали, чтобы отличить ее от северной резьбы и от позднейшего способа украшения домов пропиловкой, где орнамент прорезает доску насквозь.
Мастера «корабельной рези» — чаще всего хозяева или старшины плотницкой артели — пользовались для выполнения резных украшений целым набором долог различного фасона и молотком-киянкой. Рисунок для рельефа делали непосредственно на доске, не пользуясь шаблонами. Наиболее талантливые мастера варьировали орнамент даже в пределах одной постройки.
Центр погоста Кижи. Вид с юго-востока. Слева направо: Покровская церковь 1764 г. колокольня 1874 г., Преображенская церковь 1714 г.
Основная часть украшений была сосредоточена на щипце-фронтоне главного фасада дома и на воротах, выходящих на улицу. Расцвет глухой резьбы на фасаде деревянного дома многие исследователи связывают с появлением стропильной системы крыш, сменившей самцовую, более древнюю. Стропильная конструкция, более легкая и требующая меньшей затраты материалов, особенно привилась в среднерусских районах России. Первоначально фронтоны, образуемые стропилами, зашивались досками, повторяющими расположение бревен самцовой кровли, а переход от бревен сруба к дощатому фронтону закрывался «платком» или «лобовой доской», украшенной резным орнаментом. По мере развития этого вида перекрытий и несомненно под влиянием городской архитектуры рисунок фронтона приобретает вид, близкий к фронтонам русского классицизма. Но сельский плотник не копирует слепо классический фронтон. Творчески используя его детали, он включает в резьбу милые его сердцу орнаменты, отражающие русскую природу, сказочные образы, часто сплошь покрывая фронтон резьбой, вставляя туда изречения, дату постройки.
Глухая резьба не только в каждой области, но и в более узких границах дает невероятное количество вариантов орнаментации и композиционного расположения украшений жилья. Но все виды «корабельной рези» объединены одним общим моментом: любимые народом сказки, дары родной земли — цветы, злаки, плоды — нашли свое место в произведениях умельцев-резчиков. Сказочные птицы-сирины с женскими головами, добродушные львы, фантастические русалки-«фараонки», подсолнухи, хмель — все это близко народу.
tatlin.ru
Деревянное зодчество русского севера
Грабарь И. Э., Горностаев Ф. Ф.
Если в Новгороде это влияние еще не так заметно, то позже в эпоху возвышения Москвы, оно оказывается настолько решающим, что сама история московского зодчества есть в значительной степени история перенесения деревянных форм на каменные сооружения. Изложение этого периода совершенно немыслимо без предварительного знакомства с деревянными церквами русского Севера.
Задолго до крещения Руси в ней уже были деревянные храмы. В договоре Кн. Игоря с греками упоминается церковь Ильи Пророка, в которой русские христиане давали клятву на верность договору. Летописец, рассказывающий об этом событии под 945 годом, называет церковь соборной, и она была не единственной. В той же летописи под 882 годом в рассказе об убийстве Олегом Аскольда и Дира упоминаются еще две церкви – «божниця святаго Николы» и «святая Орина». Эти церкви были деревянные, что видно из летописей, называющих их «срубленными» и отметивших, что все они сгорели. В Новгороде, по-видимому, также были церкви уже задолго до крещения Руси. Об одной из них, церкви Преображения, сохранилось известие в отрывке Якимовской летописи1.
После крещения киевлян Владимир, по свидетельству летописи, «нача ставити по градом церкви и попы». Отправляя своих сыновей в уделы, и им наказывал заботиться о построении храмов и посылал с ними священников. Все эти церкви, вне всякого сомнения, рубились из дерева, и появление первых каменных храмов летописи отмечают как событие совершенно исключительной важности. По всему видно, что деревянное зодчество в этой по преимуществу лесной стране было уже в достаточной степени развито, и рубка церквей едва ли доставляла много затруднений тогдашним плотникам.
Какова была архитектура этих церквей? К сожалению, ответить на этот вопрос при тех скудных сведениях, которые дошли до нас, нет никакой возможности, и если не поможет какой-либо счастливый случай, какое-либо неожиданное открытие – фреска, икона или рукопись с изображениями первых деревянных церквей, — то вопросу суждено навсегда остаться без ответа. Пока же у нас нет данных даже для приблизительных и гадательных предположений. Единственное сведение, которым мы располагаем, относится к деревянной Софии в Новгороде, сгоревшей в 1045 году и замененной вслед затем каменной. Она была поставлена в 989 году первым новгородским епископом Иоакимом, которого Владимир вывез из Корсуня и отправил крестить новгородцев. Эта соборная Софийская церковь вся была срублена из дуба и имела 13 верхов2. Ясно, что она представляла весьма сложное сооружение, требовавшее большого искусства, знаний и опыта. И как раз Новгород славился уже с древнейших времен своими искусными плотниками. Когда в 1016 году новгородцы с Ярославом пошли на Святополка Киевского, то недаром киевляне презрительно называли их «плотниками». Из этого можно заключить, что на юге плотницкое дело было не в почете, и с появлением каменных храмов деревянные рубились только там, где нельзя было поставить каменного. Не то мы видим на Севере, где были выработаны совершенные формы деревянного зодчества, которые в течение веков непрерывно влияли на всю совокупность русского искусства. Формы эти являлись тем неиссякаемым родником, из которого черпали новую жизнь застывавшие временами художества на Руси, и значение их все еще недостаточно оценено.
С чрезвычайно отдаленных времен вырабатывались как самые плотничьи приемы, так и та терминология, которая сохранилась на Севере до наших дней. Слова «стопа», «сруб» «клеть» говорят о форме и способе постройки деревянных сооружений. Древний термин «хоромы», определявший соединенную в одно целое группу жилых богатых помещений, всецело выражал впоследствии и внешность «храма», т.е. той же храмины, хоромины, хором, как жилища, но жилища не простого смертного, а бога – «дом божий». Таким образом, в самом слове «храм», будь он каменный или деревянный, скрывается определение богатого жилища.
С распространением христианства расширялась и потребность в сооружении храмов. Византийское церковное зодчество с установленными церковью основными формами плана и фасадов было принято как завет, как нерушимая святыня, остававшаяся неподвижной целые века. Свободному замыслу тут долго не было места. Только первые деревянные церкви, появившиеся еще до каменных, могли быть срублены иначе, ибо не было еще образцов, к которым местные плотники должны были приноравливаться. Они вынуждены были искать форм для нового сооружения, одной стороны, в преданиях хоромного строительства, с другой – в собственном воображении. Когда же появился первый каменный храм, то такой образец был дан, и с этих пор деревянное церковное строительство получило возможность заимствовать некоторые особенности каменного храма.
Конечно, о точном воспроизведении его форм в дереве не могло быть и речи. Прежде всего, этому препятствовал уже самый материал и создававшиеся веками строительные приемы деревянного зодчества, находившегося в руках самого народа. Слишком строгой охраны византийских форм не допускали разбросанность и глушь деревенской Руси. Понемногу у народа выросло свое особенное представление о красоте «божьего храма». Все это вместе взятое неотразимо направляло развитие деревянного храмового зодчества в совсем другую сторону и постепенно привело его к той изумительной самобытности, в которой бесследно исчезли черты, заимствованные некогда у Византии.
В этой борьбе народного вкуса с чуждыми ему началами духовная власть оказалась в силах удержать только самое общее очертание первоначального византийского плана. Осталось центральное помещение для молящихся, алтарь и притвор. Но и они с течением времени значительно видоизменились и получили народные, чисто бытовые прибавки. Место притвора заняла обширная «трапезная», а сам он превратился в необходимую принадлежность жилищ – сени, получив вместе с их значением и их конструкцию. Наконец, как и подобало хоромам, храм приподнялся на целый этаж, получив так называемые «подклеты», а вместе с ними и казовую часть хором – крыльца с «рундуками», как назывались крытые входные площадки этих крылец. Конструктивное устройство отдельных частей храма в виде прямоугольных срубов, совершенно тождественных по рубке с обыкновенным жилищем, требовало и тождественного потолочного перекрытия по «матицам», или иначе балкам, либо «прямью», либо «в косяк». Различные высоты срубов, или клетей, требовали их отдельного кровельного покрытия.
«Божий храм», по народному воззрению, непременно должен быть «приукрашенным», и подобно тому, как главная красота хором сосредоточивалась на украшении их верха, так и на верхах храмов строители давали волю тому декоративному инстинкту, который на суровой глади бревенчатых стен не находил выхода. Насколько просто, скромно и как бы намеренно скупо убраны стены срубов, настолько причудливо и богато украшены кровли храма. Но, походя на богатые хоромы, храм требовал и присущего ему отличия, выражавшегося в главах и крестах. Готовых форм для главы в дохристианском деревянном строительстве на Руси не было, и приходилось брать их с храмов каменных, но уже самое устройство потолочного перекрытия и кровель деревянного храма обрекало главу на роль чисто декоративного придатка. Сохраняя присущую главам округлую форму, соответствующую каменному куполу, а также округлость его шеи, или барабана, деревянная церковная глава никогда не достигала величины глав каменных церквей, хотя и получила для своего увеличения «пучину», превратившись в куполок луковичной формы, в так называемую «маковицу». Другая отличительная форма каменной церкви – «закомара», или полукруглое окончание верхов фасадных стен, нашла соответствующее применение и в деревянном зодчестве. Сохраняя округлость, она, тем не менее, вполне отвечала своему прямому назначению – служить кровлей деревянного сооружения. Эта форма известна под названием «бочки», так как напоминает обыкновенную бочку, часть которой срезана во всю ее длину. Бочка поставлена своей срезанной стороной на сруб, а вверху ее круглое тело получило заострение. Такое же заострение получилось и на дне ее, являющемся как бы полуарочным фронтончиком и получившим характерное название «кокошника». «Бочкой» перекрывались обыкновенно алтари и притворы, а иногда она служила и подножием для глав. Покрывается ею нередко и главный «рундук» крыльца, где обыкновенно находится икона. Насколько эта форма «бочки» или лицевой ее части, «кокошника», присуща ее церковному значению, наглядно показывают верхние окончания деревянных и металлических складней, киотов, сеней.
Как главы и их шеи, так и бочки покрывались особой деревянной чешуей, называвшейся «лемехом». Первоначально в лемехе стремились, по-видимому, воспроизводить черепицу, покрывавшую первые каменные храмы, но позже этот способ покрытия приобрел совершенно самостоятельное значение и стал решительно неотделим от деревянной церкви. Лемех стругали обыкновенно из осины, тонкими узкими дощечками, наружные концы которых вырубались в виде крестов. Надо видеть на месте, на Северной Двине, на Онеге и Мезени, древние церкви, покрытые лемехом, чтобы понять тяготение былых строителей к чешуйчатым кровлям. Такая кровля не только издали, но даже на близком расстоянии производит впечатление серебряной или посеребренной, и тот, кому случается увидеть из-за седого леса стройные чешуйчатые главки северной церкви, может биться об заклад, что они крыты не деревом.
Разрастаясь в ширину через устройство приделов, сеней и крылец, деревянные храмы, как хоромы божьи, естественно, стремились еще больше в высь, далеко оставляя позади хоромы смертных. Были храмы, достигавшие 35 сажен высоты3, а 20-саженная вышина была уже обыкновенной. Стремление украсить наилучшим образом верхние части храма привело к очень распространенному приему многоглавия, доходящему иногда до 22 глав.
mirznanii.com
Русское деревянное зодчество — Славянская культура
Издревле главными строительными материалами для русских зодчих были дерево и глина, благо что и того и другого было в избытке. Глиняные кирпичи, по свидетельству историков, получили на Руси распространение начиная с середины X века, а дерево в качестве основного строительного материала использовалось с незапамятных времен. Именно деревянная архитектура стала основой особенного стиля русского средневекового зодчества, которое подразумевает оптимальное сочетание красоты и функциональности построек…
Главным, и часто единственным, орудием строителя долгие века оставался топор. Дело в том, что пила при работе рвет древесные волокна, оставляя их открытыми для воды. Топор же, сминая волокна, как бы запечатывает торцы бревен. Недаром, до сих пор говорят: «срубить избу». Поэтому пилы применялись исключительно в столярном деле….
Если обратиться к истории русского деревянного зодчества, то самым большим и уникальным заповедником народного творчества является Русский Север. В Архангельской губернии сохранившихся деревянных построек больше, чем где бы то ни было в России. Осмотреть все эти памятники физически невозможно, поэтому в свое время часть из них была перенесена в один из самых знаменитых архитектурных музеев России в деревушке Малые Корелы, что находится неподалеку от Архангельска.
В Малых Корелах воссозданы несколько жилых комплексов различных районов — Каргопольско-Онежского, Мезенского, Пинежского и Северо-Двинского, при этом все строения группируются по «географическому» признаку, как бы создавая в комплексе уменьшенную модель всего русского Севера.
Еще один непревзойденный по красоте архитектурный ансамбль расположен неподалеку от деревни Кижи. По концентрации объектов наследия Кижский историко-культурный и природный комплекс является уникальной исторической территорией, не знающей себе равных на Европейском Севере России.
Вместе с архитектурными памятниками, сохранившимися в неизменном виде с момента строительства или вывезенными из других районов и воссозданных на территории заповедника, кижское музейное собрание иллюстрирует основные аспекты традиционной культуры коренных народов Карелии: карелов, вепсов, русских.
Прекрасный материал для изучения основных направлений средневекового деревянного зодчества дает Кострома. Город возник в Среднем Поволжье, то есть в местности исключительно богатой лесами, что и определило характер застройки. Надо сказать, что каменное строительство до самого конца XVII века в Костроме было явлением крайне редким — даже дома богатейших дворян и купцов и дом матери царя Михаила Романова — Марфы, были деревянными. Восстановить образ древних деревянных храмов Костромы можно по памятникам архитектуры, сохранившимся в музее деревянного зодчества и на территории Костромской области.
Исключительно богат архитектурными памятниками старинный русский город Суздаль. Живописно и равномерно расположенные по всей территории города, они образуют редкий по красоте и целостности архитектурный ансамбль. Стиль, избранный древними зодчими, придает очарование древнему городу, чья история исчисляется почти тысячелетиями.
Вашему вниманию предлагается уникальный альбом фотографий, объединяющий воедино красоту и неповторимость ансамблей русского деревянного зодчества Малых Корел и Кижей, Суздаля и Костромы. Мы надеемся, что альбом подарит немало приятных впечатлений, и что Вы по достоинству оцените мастерство и инженерную смелость древних зодчих.
Архитектурный ансамбль Спасо-Кижского погоста. 17 век. Поначалу этот музей возник на небольшом почти пустынном острове Кижи на Онежском озере. А когда-то здесь было большое поселение именуемое в Новгородских писцовых книгах «Спасский Кижский погост»
Церковь Воскресения. 1776 год. Суздаль. Музей деревянного зодчества.
Часовня Михаила Архангела. 17-18 века.
Часовня Успения Богородицы. 18 век. Старинное кижское строение уже в течении 3 веков стоит на берегу Онежского озера. Как и раньше часовня служит ориентиром для рыбаков.
Вознесенская кубоватая церковь. 1669 год. Село Кушерека Онежского района. На побережье Белого моря тип кубоватого храма был широко распространен. Кубом называют сложную форму покрытия, напоминающую четырехгранную луковицу. Отличительная особенность северных кубоватых церквей – их красота, изящество, гармония.
Часовня Трех Светителей. 17 век. Деревня Кавгора. На самом высоком холме в Кондопожском районе Карелии когда-то находилась деревня Кавгора. Здесь, окруженная кольцом валунов высилась часовня Трех Святителей – Василия Великого, Иоанна Златоуста, Григория Богослова
Дом Сергеевой из деревни Липовицы. Конец 19 начало 20 века. Типичный заонежский дом построенный на рубеже веков, в котором старинные конструктивные приемы сочетаются с новыми тенденциями деревянного зодчества. Прекрасный образец народного строительного искусства.
Часовня Богоматери всех Скорбящих Радости. 18 век. Деревня Еглово. Традиционное заонежское строение. История его создания во многом не ясна. До 1882 года в документах Кижского прихода часовня не упоминается. Возможно в конце 19 века её перевезли сюда из другого места, дополнив тесом и кровельным железом.
Дом Ошевнева – фрагмент веранды. 1876 год. Деревня Ошевнево. Один из наиболее распространенных в заонежье домов-комплексов получивших название «кошель». Под одной крышей объединены избы, кладовые, сараи, скотные дворы с хлевами и сеновалы. Нарядная часть дома выходившая на озеро отводилась под жилье.
Дом Сергина. 1884 год. Деревня Мунозеро. В родной деревне дом стоял на единственной улице протянувшейся вдоль озера и выделялся среди других домов своими громадными размерами и богатым декоративным убранством. В Заонежье такие дома не были редкостью.
Часовня Петра и Павла. 17-18 века. Деревня Насоновщина. Часовня стоит на открытом ровном пространстве. К ней в летний день на часовенный праздник съезжалась вся Кижская волость. Гостей принимали жители деревни Волкостров, или, точнее – куста деревень: Насоновщины, Посада, Шлямино… Часовня была центром и украшением Волкострова.
Часовня Знамения Богородицы (фрагмент). 18 век. Деревня Корба. В деревне Корба расположенной в глубине небольшого залива, на мысу вдающемся в озеро, стоит часовня Знамения Богородицы. В 19 веке строение было обшито тёсом и покрыто кровельным железом. В 1962 после реставрации часовня приобрела прежний облик.
Церковь Спаса из села Фоминское. 18 век. Кострома. Самая интересная клетская церковь начала 18 века из села Фоминское Костромского района
Кижский погост. 17 век. Само слово «погост» говорит о значительности поселения. Так в старину называли не только крупную административно-территориальную единицу, состоявшую из нескольких волостей со множеством сел, деревень, выставок и починков, но и её главное поселение, служившее административным центром.
Колокольня. 19 век. Деревня Иваново.
Церковь Преображения из села Спас-Вежи на территории Ипатьевского монастыря. Кострома. Судя по писцовым книгам церковь построена в 1628 году. Это самая большая из сохранившихся до нашего времени клетских церквей.
Церковь Собора Богоматери из села Холм. 16 век. Кострома. Согласно некоторым древним письменным источникам была построена в 1552 году. Самый старый дошедший до наших дней памятник деревянного зодчества Костромской области. Церковь дошла до нас в перестроенном виде, изменения коснулись верхней венчающей части здания и частично его основания.
Кижи. 17 век. Тысячи людей спешат сюда, на остров Кижи, чтобы увидеть «восьмое чудо света» сотворенное простыми крестьянами. Сейчас здесь музей-заповедник народного деревянного зодчества.
Церковь Спаса из села Фоминское. Шатровый купол и колокольня. 18 век. Кострома.
Церковь Спаса из села Фоминское. Фрагмент. 18 век . Кострома.
Музей деревянного зодчества в Костроме. Ни одной древней деревянной постройки в самой Костроме не сохранилось, но представить облик древних деревянных храмов города можно по памятникам деревянной архитектуры, сохранившимся на территории Костромской области. Лучшие из этих памятников с 1958 года перевозятся в Кострому, в музей деревянного зодчества.
Фрагмент деревенского дома. Музей деревянного зодчества. Костроме
Церковь Иоанна Богослова на реке Ишни. 1687-1689 год. Ростов. Ярославская область. Ни об одном памятнике на Ростовской земле не сложено столько легенд сколько об этой небольшой рубленной церкви. Самая поэтичная из них говорит, что церковь не строили, она сама приплыла из Ростовского озера по реке Ишни в готовом виде и встала. Где стоит сейчас.
Церковь Спаса из села Фоминское. 18 век. Кострома.
Колодец с воротом. Деревня Боросвиль
Спасо-Преображенская церковь – фрагмент. 18 век . Суздаль, музей деревянного зодчества. Единственный инструмент которым пользовались крестьяне, был топор. Им не только рубили деревья, но выполняли самую затейливую мелкую резьбу. Не зря раньше говорили, что крестьянин топором может даже часы починить.
Церковь Воскресения. 1776 год. Суздаль, музей деревянного зодчества.
Церковь Покрова Божьей Матери. 17 век. Кижи. Покровская церковь – один из лучших памятников народного деревянного зодчества Русского Севера – прочно вошла в архитектурный ансамбль погоста.
Церковь Николы из села Глотово. 1766 год. Суздальский кремль. Привезена в Суздаль в 1960 году как первый экспонат будущего Музея деревянного зодчества. Является произведением народного плотницкого искусства – срублена топором с приминением деревянных гвоздей. Венцы брёвен соединены «в обло» (с остатком). Скромная клетская церковь обычно служила зимней (тёплой) в паре с более обширным и нарядным холодным (летним) храмом.
Ветряная мельница. 19 век. Кострома, Музей деревянного зодчества.
Воскресенская церковь. 1776 год. Суздаль, Музей деревянного зодчества.
Суздальский Музей деревянного зодчества
Преображенская церковь из села Спас-Вежи. Ипатьевский монастырь. Кострома.
Деревянный мост. Костромской Музей деревянного зодчества.
Церковь Воскресения. 1776 год. Суздальский Музей деревянного зодчества.
Церковь Воскресения. 1776 год. Суздальский Музей деревянного зодчества.
Ветряная мельница. Суздальский Музей деревянного зодчества.
Спасо-Преображенский храм. Кижи.
Похожие статьи:
История → Об Острове Буяне!
Фотографии → Неземная красота русских городов
Русское зодчество → Памятники деревянного зодчества
История → Русские и украинцы — один народ?
История → Русь Рюрика. Никакого союза ильменских словен и поволжской мери не было
Рейтинг
последние 5
slavyanskaya-kultura.ru