ᐉ Тюрьма на острове Дьявола, Французская Гвиана — обзор
Содержание
- 1 Тюрьма на острове Дьявола, Французская Гвиана — обзор
- 1.1 Тайны самой ужасной в мире тюрьмы, расположенной в центре тропического рая
- 1.2 Остров Дьявола: тюрьма из которой не возвращались
- 1.3 Остров дьявола
- 1.4 Немного истории
- 1.5 Содержание заключенных
- 1.6 Маленький нюанс
- 1.7 Заключение
- 1.8 Тюрьма на острове Дьявола: безжалостное лезвие «сухой гильотины»
Тайны самой ужасной в мире тюрьмы, расположенной в центре тропического рая
Получайте на почту один раз в сутки одну самую читаемую статью. Присоединяйтесь к нам в Facebook и ВКонтакте.
Бывшая каторга Сен-Лоран-дю-Марони (Bagne de Saint-Laurent-du-Maroni) расположена в живописнейшем месте Южной Америки. Это поселение посреди тропических лесов выглядит слишком чистым и аккуратным как для места заключения самых опасных преступников XIX-XX веков.
Исправительную колонию вдоль реки Марони открыли в 1850 году по приказу Наполеона III. В течение почти 100 лет, между 1852 и 1946 годами, 70 тысяч заключенных жили и работали в Сен-Лоран-дю-Марони. Один из самых известных каторжан — Альфред Дрейфус, французский офицер, ошибочно обвиненный в измене Родине.
Об ужасах Сен-Лоран-де-Марони поведал миру француз Анри Шарьер (Henri Charrière), который написал книгу мемуаров «Мотылёк» (Papillon) о своем тюремном заключении и побеге. По ней сняли голливудский фильм со Стивом Маккуином (Steve McQueen) в главной роли.
Благодаря книге Шарьера стали известны подробности ужасной жизни заключенных в колонии, их мучения в сырых темных камерах, в том числе в одиночках на острове Дьявола. Зловещий лагерь в тропиках стал ассоциироваться с жестокими условиями жизни, телесными наказаниями, грязью и злоупотреблением властью.
В Сен-Лоран-дю-Марони заключенные-каторжане работали с 6 утра до 6 вечера. Из местной красной глины они построили свои жилища, всю инфраструктуру и все здания колонии: больницы, суд, тюрьму, а также железную дорогу к другой колонии Сен-Жан.
Тяжесть работы варьировалась в зависимости от срока наказания каждого преступника. Поэтому одни строили дороги, валили лес, рубили сахарный тростник и возводили бетонные стены, а другие работали в тюремном саду или занимались уборкой помещений.
Жили заключенные также по-разному. У некоторых были свои хижины с небольшими земельными участками. Совершившие более тяжелые преступления спали в бараках, лежа десятками в ряд на бетонной «кровати». На ночь их приковывали металлическими кандалами, которые не давали возможности развернуться. Личное пространство заключенных всячески ограничивалось. Даже помыться можно было только на открытом воздухе.
Самые опасные рецидивисты имели свои собственные клаустрофобные клетки размером примерно 1,8 на 2 метра. Арестанты спали на досках с деревянным бруском вместо подушки и с кандалами на ногах.
Столь большое скопление заключенных, живущих в тесноте, не обходилось без столкновений и смертей. Но в большинстве случаев никого не наказывали, ведь для этого нужно было проводить официальное расследование и заполнять документы.
Охранники позволяли идти своим чередом естественному отбору: самые слабые погибали в драках, от тяжелого ежедневного труда, тропических болезней или неудачных попыток побега.
Если при этом получал травму тюремщик, то рядом с бараком ставили гильотину. Казнь проводили двое заключенных, в то время как чиновник произносил слова: «Справедливость служит во имя Республики».
Попытки побега обычно заканчивались провалом. Заключенные довольно легко могли покинуть территорию тюрьмы, но дальше нужно было преодолеть дикие заросли тропического леса. Если же беглецам удавалось добраться до Суринама или Венесуэлы, местные власти все равно отсылали их в лагеря.
Каторжане, отбывшие свой срок, все равно оставались в Гвиане. Чтобы очистить Францию от «нежелательного элемента», а также чтобы заселить колонию, освобожденные были обязаны жить в окрестностях тюрьмы еще пять лет. В это время они самостоятельно зарабатывали деньги на дорогостоящий билет домой, в метрополию.
Прошедшие десятилетия не пожалели поселение Сен-Лоран-дю-Марони.
Ведь в условиях тропиков постройки портятся очень быстро. От влаги дерево сгнивает, а быстро растущие деревья разрушают каменную кладку. Тюремный городок отреставрировали в 1980 году, после чего он стал историческим памятником. В наши дни, стоя на центральном дворике в тени большого дерева манго, с трудом верится в те ужасы, которые здесь творились.
В то время как Французская Гвиана использовалась преимущественно как тюрьма, заморские владения других стран активно развивались. Смотрите удивительные ретро снимки Мозамбика 1920-х гг.
Понравилась статья? Тогда поддержи нас, жми:
Остров Дьявола: тюрьма из которой не возвращались
Остров дьявола
Существует три острова, которые могут показаться райским уголком для человека. Красивые джунгли, привлекательные растения, обилие красивейших животных и великолепный океан. Что же тут не так? Вся эта красота скрывает историю из десятков тысяч смертей. Добро пожаловать на Остров Дьявола.
Немного истории
Архипелаг из трех островов находится в 13 км от Французской Гвианы.
Странное совпадение, не правда ли? Многие злополучные места и истории как-то соприкасаются с этим числом.
Это место стало известно благодаря самому маленькому острову из трех. Кораблям, было трудно приблизится к нему из-за обилия сильных течений, а берегами острова были каменные обрывы. В водах вокруг острова было сосредоточено большое количество акул. Почему? Умерших заключенных не хоронили. Их скармливали акулам, которые привыкли к этому.
Строительство тюрьмы закончилось в 1852 году. И с самого начала она сыскала дурную славу. Заключенные, которые попадали на этот остров – уже не возвращались. За время существования Чертового острова, невозможно сосчитать количество жертв. По некоторым данным погибших было более 50 000 человек.
Содержание заключенных
Большую площадь на острове занимали одиночные камеры. Площадь камеры составляла 3 м². Над головой у заключенных не было крыши. Из-за своеобразного климата, заключенные получали страшные солнечные ожоги или купались в грязи после частых ливней.
Охрана часто издевалась над заключенными, поливая на них свои испражнения и другие нечистоты. Еду им давали один раз в три дня. За нарушение дисциплины еды лишали полностью и помещали в кромешную темноту.
На Острове Дьявола люди погибали и от укусов ядовитых насекомых и змей. Средняя продолжительность жизни на Чертовом острове составляла 5 лет. Из-за отсутствия санитарных норм и надлежащего ухода, люди в прямом смысле сгнивали заживо. На островах свирепствовала малярия и прочие тропические болезни.
Маленький нюанс
Существовал еще интересный закон. После того, как узник отбыл свой срок в этом аду. Он должен был поселиться на такое же количество лет во Французской Гвиане. Таким образом, Франция пыталась развивать фермерство и заселить часть Южной Америки. Но многие просто не доживали до конца срока.
Заключение
Ровно через сто лет тюрьма была закрыта. Есть информация, что даже после её закрытия некоторых заключенных просто забыли или специально оставили на острове.
Были предложения, основать на этом месте курорт с отелями, бассейнами и прочим. Нашлись вменяемые люди, которые предотвратили кощунство.
На сегодняшний день Остров Дьявола посещают десятки тысяч туристов.
Остров Дьявола – это самая страшная тюрьма. В ней действовали звериные законы и смерть. Попавшие в эти стены, никогда не возвращались домой.
Тюрьма на острове Дьявола: безжалостное лезвие «сухой гильотины»
Французскую Гвиану не зря называли «сухой гильотиной» — тропический климат, обилие смертельно опасных тварей и широкий ассортимент лихорадок, значительно сокращали срок жизни колонистов «райского уголка». Поэтому эти забытые богом французские владения в XIX столетии использовались как каторга, а тюрьма на острове Дьявола была самым жутким ее местом.
Остров Дьявола, или Иль-Дю-Дьябло — это самый большой из трех островов, расположенных в 13 километрах от побережья Французской Гвианы. С моря этот кусочек суши, покрытый сочной тропической зеленью, кажется Эдемским садом, но в глубине острова находится тюрьма, которая без преувеличения являлась филиалом Преисподней.
Первых своих заключенных тюрьма приняла в 1852 году. Но собирать свою смертельную жатву она начала задолго до этого, еще в процессе строительства. Работы велись силами каторжников, которых никто не жалел. Смертность среди узников, занятых на строительстве, составляла 97%, что было рекордом даже для материковой части каторги.
Воды вокруг Иль-Дю-Дьябло кишат акулами, поэтому умерших и убитых охраной каторжников без церемоний бросали в море с обрыва. Также избавлялись от покойников и позднее, на протяжении всей истории проклятого острова, когда кладбища перестали справляться с нагрузкой.
Исследователи подсчитали, что за столетие относительно небольшая тюрьма на острове унесла около 50 тысяч жизней. Разумеется, цифра эта является весьма приблизительной, так как администрация острова Дьявола умела хранить тайны своего заведения.
Большинство камер в тюрьме были одиночными. Средняя площадь такого помещения составляла 3 квадратных метра. Архитектура тюремных зданий была очень своеобразной — в камерах отсутствовала крыша и ее заменяли легкие тенты.
Но по факту это решение приводило к тому, что узники то жарились на беспощадном солнце, лучи которого беспрепятственно проникали сквозь порванные зимними штормами тенты, то плавали по пояс в воде во время тропических ливней. Особо досаждали заключенным орды насекомых и паразиты, к которым невозможно было привыкнуть.
Работа надзирателем во Французской Гвиане также не слишком отличалась от смертного приговора. Каторжан охраняли отъявленные мерзавцы, которых французское правительство хотело держать как можно дальше от метрополии.
Охрана постоянно издевалась над заключенными — их регулярно избивали, поливали нечистотами, травили собаками и морили голодом. Кормили заключенных один раз в 2-3 дня и, чтобы «пропустить» свой положенный по закону прием пищи, было достаточно косого взгляда или недостаточно согнутой перед надзирателем спины.
Средняя продолжительность жизни на этом французском «курорте» составляла 5 лет.
Даже если человеку удавалось выжить в этих условиях, то за ворота тюрьмы он возвращался беспомощным калекой с малярией и множеством других не менее опасных тропических заболеваний.
Но после освобождения человек не мог вернуться в милую сердцу Бретань или Прованс. По закону, отбыв срок в островной тюрьме, бывший преступник был обязан провести столько же лет на материковой части Французской Гвианы. Это делалось для того, чтобы развивать фермерство в колонии, но по сути добивало тех, кто чудом выжил в камерах острова Дьявола.
Так продолжалось сто лет, после чего было решено ликвидировать страшную тюрьму. Ходили слухи, что оставшихся на острове заключенных не удосужились даже переправить на материк — их просто выгнали пинками из камер в джунгли, где они счастливо умерли свободными.
После закрытия тюрьмы остров долго стоял в запустении, посещаемый лишь морскими птицами и редкими любопытными. Во второй половине XX столетия появились инвесторы, которые захотели превратить Иль-Дю-Дьябло в фешенебельный курорт, с отелями, бассейнами, теннисными кортами и казино.
К счастью, нашлись общественные организации, не допустившие этого кощунства и руины тюрьмы сохранилась как напоминание о бесчисленных жертвах колониальных властей. Сегодня остров открыт для посещений и ежегодно принимает до 50 тысяч туристов из разных стран мира.
Источники:
http://kulturologia.ru/blogs/231216/32745/
http://zen.yandex.ru/media/id/5bcb8b68dec46a00aa273cee/5cba4dea72ca0a00b26c87c8
http://udivitelnoe.temaretik.com/1719463601114974273/tyurma-na-ostrove-dyavola-bezzhalostnoe-lezvie-suhoj-gilotiny/
Оценка статьи:
Загрузка…
Сохранить себе в:
Adblock
detector
Мотылек с острова Дьявола | статья журнала Yacht Russia
Он был преступником. Арестантом. Заключенным. И бежал снова и снова. Его ловили, а он опять бежал. Потому что… Жить, жить, жить! Каждый раз, находясь на грани отчаяния, Анри Шарьер повторял: «Пока есть жизнь, есть надежда».
Текст Сергея Борисова
Полицейские козыряли им. Девушки в пестрых платьях дарили улыбки. В барах один стаканчик спиртного всегда был за счет заведения. Казалось, на Тринидаде их знали все.
Тем временем рабочие военно-морской базы Порт-оф-Спейна занимались лодкой. Умелые руки преобразили ее. Прежде всего надежно закрепили киль. Затем нарастили на десять сантиметров борта, после чего корпус проконопатили и покрасили. Старую мачту сняли, а на ее место водрузили новую – более длинную и легкую. И конечно же, на помойку отправились паруса из мешковины, уступив место отличной парусине цвета охры. Потом пришел черед для еще одного подарка – морского компаса и карты. Вручив их, начальник базы настоятельно попросил вывести завтра лодку из доков, чтобы проверить, как она будет вести себя после ремонта.
От такого предложения – после таких одолжений и подарков! – не отказываются. К тому же говорилось все с такими многозначительными интонациями, что ясно было – готовится какой-то сюрприз.
На следующее утро лодка покинула гавань. Два часа при хорошем ветре они курсировали вдоль берега, пока к лодке не направился учебный корабль военно-морского флота Его Величества. На палубе корабля выстроились офицеры и курсанты. Раздалось дружное «ура». Вахтенный матрос приспустил вымпел… Британские моряки обращались к находящимся в лодке с официальным приветствием.
Когда лодка вернулась в гавань, военный корабль уже стоял у пирса. Их ждали. Наверху у сходней стоял командир корабля. Прозвучал сигнал боцманской дудки. Строй курсантов и офицеров замер. Капитан сказал несколько слов по-английски. Старший помощник, неотступно сопровождавший гостей, перевел:
– Капитан говорит, что люди, проделавшие столь долгий и опасный переход под парусами на такой маленькой лодке, заслуживают всяческого уважения. Он сказал также, что вас ожидает еще более длительное и опасное плавание, и это достойно уважения тем более.
Командир вскинул руку к козырьку фуражки, отдавая честь.
Им отдавали честь! Им! Французам! Каторжникам! Ему! Анри Шарьеру!
* * *
Он не был яхтсменом.
Не был он и моряком, хотя с 1923 по 1926 год служил в военно-морском флоте, но все больше на берегу. Правда, ему приходилось ходить под парусом, этому обучали всех новобранцев, но опыт у него в этом деле был ничтожным, а знания самыми поверхностными.
Не был… не был… И тем не менее именно Анри Шарьер в первой половине XX века совершил одно из самых удивительных плаваний под парусами. Его даже можно назвать беспримерным, если принять в расчет, кто, когда, как и на чем. И даже сверх того – через несколько лет он снова вышел в море, снова под парусом, и вновь совершил то, что казалось немыслимым: он выжил. К этому времени у Анри Шарьера это вошло в привычку, стало второй натурой – выживать.
Когда много лет спустя он выпустил книгу воспоминаний, дав ей в название свое прозвище – «Мотылек», то мгновенно стал знаменитостью. Прежде его имя было на слуху лишь в Венесуэле, ставшей ему второй родиной.
Его ждали читатели, журналисты, с ним мечтали познакомиться люди «света и полусвета», особенно те из них, что мнили себя революционерами, участвовали в недавних студенческих бунтах. Ведь Анри Шарьер в своей книге восславлял главное – свободу! Свободу наперекор всему и всем. Так что не случайно министр внутренних дел Франции как-то неосторожно обмолвился, что моральный упадок его страны связан с модой на мини-юбки и популярностью романа «Мотылек».
Именно о свободе как абсолютной ценности предпочитали говорить с Мотыльком бесчисленные собеседники. Разговор все время взбирался на мировоззренческие вершины, оставляя у подножия детали, причины и следствия.
Отчасти повинен в этом был и сам Шарьбер, который всегда любил подняться над суетой бытия, пофилософствовать. Заметно это и в его книге, по крайней мере о своих плаваниях, сколь бы ни были они трудны, он пишет довольно скупо.
Однако среди интервьюеров нашлись люди, кого интересовали не только воспарения, но и те самые, когда, как, на чем. Интересуют они и нас…
* * *
Его арестовали 26 октября 1931 года по обвинению в убийстве сутенера Ролана Пети. Доказательства у полицейских были хлипкими, Шарьер настаивал на своей невиновности, но в день суда все было против него.
Прокурор упирал на то, что криминальное прошлое подсудимого слишком богато, чтобы оставлять его без внимания, и если прежде обвиняемому удавалось избегнуть наказания за преступления, среди которых взлом сейфов, ограбления и мошенничества, то теперь этому пора положен конец.
Адвокат был беспомощен. Его ссылки на недостаточность улик были подобны гласу вопиющего в пустыне. В отчаянии законник попытался воззвать к состраданию, поведав о тяжелом детстве подзащитного, рано лишившегося матери, а его примерной службе во флоте, но присяжные остались глухи, поскольку видели перед собой самоуверенного повесу в модном костюме.
Вот уж не подумаешь, что под этой белоснежной сорочкой скрывается бандитская татуировка в виде бабочки, благодаря которой ее обладатель и получил свое прозвище – Мотылек.
Начали зачитывать приговор.
– Анри Шарьер. Родился 16 ноября 1906 года в Сент-Этьен-де-Люгдаре, департамент Ардеш… Приговаривается…
Его отправляли вниз по сточной канаве, как образно выразился господин прокурор. Каторга! Пожизненное заключение! А ведь по всем раскладам ему грозило максимум двадцать лет…
В тот же день Шарьера отправили в парижскую тюрьму Консьержери, где он встретился с давним знакомым – мошенником из Марселя Луи Дега. Они решили бежать, но сделать это было проще, находясь на каторге в Гвиане. Друзьям пришлось приложить немало усилий, чтобы оказаться в тюрьме города Кан на атлантическом побережье Франции, здесь формировался этап на каторгу.
* * *
Лишь через два года после вынесения приговора Анри Шарьер оказался за океаном, в пересыльной тюрьме Сен-Лоран-дю-Марони.
Еще один его знакомый по прежней вольной жизни, служивший на каторге санитаром, помог Мотыльку и Дега оказаться в лазарете. Понимая, что вскоре их отправят на «тюремные» острова Салю, Шарьер решил не медлить с побегом. Он договориться с бывшим каторжником Жезю, ныне вольным поселенцем, что купит у него лодку и все необходимое для побега.
Внезапно возникла проблема – Дега наотрез отказался бежать. Тогда напарниками Шарьера стали два других заключенных – Клузио и Матюрет.
Ночью они обезоружили охранников, перебрались через забор, старый каторжник подогнал лодку.
– Я вас спрячу в сельве в тридцати километрах от устья реки, – сказал Жезю. – Там отлежитесь с неделю. Пусть все думают, что этой ночью вы спустились вниз по Марони и вышли в море.
Старый каторжник отбыл, оставив беглецов наедине… с лодкой. Тут-то и выяснилось, что Жезю посылал их на верную смерть! Компас оказался школьным: он просто показывал север, юг, восток, запад – и никакой градуировки. Паз для мачты был подточен насекомыми, и она ходила в нем ходуном.
Когда стали вбивать петли для руля, то гвозди вошли в трухлявые доски, словно в масло. Ко всему прочему вместо паруса был рулон мешковины…
Беглецов выручил охотник, расставлявший в чаще силки. Он сказал, что отвезет беглецов на Голубиный остров, где живут прокаженные, только там они смогут раздобыть подходящую лодку.
Сам охотник на берег острова не сошел, на переговоры с «вождем» прокаженных отправился Шарьер.
– Я продам вам лодку, – сказал «вождь», чье лицо было обезображено лепрой. – Она совершенно новая, я украл ее на прошлой неделе. Недостает только киля, но мы его сделаем из двери нашего лазарета. А все остальное есть: руль и румпель, четырехметровая мачта из железного дерева, новехонький парус. И не бойтесь, у меня сухая проказа, это не заразно.
Лодка действительно была новой и около пяти метров в длину. К полудню дверь лазарета, превратившуюся в киль, закрепили длинными винтами и четырьмя скобами.
Шарьер распоряжался работами. Лишь раз, когда он хотел подобрать с земли дверные петли, кто-то остановил его:
– Подождите.
Я поранился, когда вынимал их.
Прокаженный облил петлю ромом и дважды прожег на огне.
– Теперь можно.
«Вождь» объяснил Мотыльку, что выйти в море ему поможет отлив:
– В шесть утра вы должны быть у песчаного наноса в устье реки. Даже если вас заметят, то уже не догонят. Имейте в виду: там всегда штормит. Пусть твои ребята лягут на дно лодки для придания ей остойчивости. Не захлестывай шкот за утку, держи в руке, как почувствуешь, что лодка вот-вот опрокинется, тут же трави, не медли. И еще. Имейте в виду: из Голландской Гвианы беглецов возвращают, из Британской Гвианы тоже, а вот Тринидад не выдает, но больше двух недель там оставаться не позволяют. Куда пойдете?
– На северо-запад. Там Венесуэла и Колумбия.
* * *
Прокаженные сварили для беглецов две сотни яиц, подарили двух живых черепах, килограммов по тридцать каждая. А еще вручили табак в листьях, мешок риса, две сумки древесного угля, примус, бутыль с керосином, кое-какие лекарства.
.. и револьвер. Деньги в уплату за все это нешуточное богатство они не хотели брать до тех пор, пока Шарьер не пригрозил, что откажется от их даров.
Каторжники отчалили, исполненные благодарности к несчастным больным, остающимся в их неприкосновенном убежище – на Голубином острове.
С рассветом далеко впереди они увидели барашки океанских волн.
– Грот, стаксель, кливер – делай!
Паруса взметнулись, распрямились, напружинились. И в этот момент прозвучали выстрелы. Из заметили. Одна из пуль ударилась в руль. Но они уже вырвались из устья реки. Морская волна попыталась остановить их – и не смогла.
Мягкий говорок речной воды за бортом сменился серьезным разговором моря. Шарьер правил, оставляя солнце за плечом справа. Лодка шла быстро, с малым креном.
Пять дней не выпускал он румпеля из рук. Клузио крутил для него сигарету за сигаретой – табак отгонял сон. Когда это перестало помогать, Клузио стал самокруткой прижигать Мотыльку пятки.
Утром на шестые сутки море успокоилось.
Они спустили паруса. Мотылек свалился на дно лодки и провалился в сон.
Его разбудил перепуганный Матюрет. Горизонт заволокло черным. Через четверть часа по лодке с размаху ударил шквал. Море вскипело. Хлынул дождь.
Лодка то взбиралась на безумную высоту, то падала в расщелины волн так глубоко, что казалось, уж больше не выбраться. Одна из волн перекатилась через них. Шарьер непроизвольно потянул румпель на себя, и лодку развернуло боком к следующему валу. Но получилось неожиданно удачно: лодка накренилась и почти вся вода из нее выплеснулась обратно в море.
– Ты настоящий мореход, Мотылек! – закричал Клузио. – Лодка почти сухая!
Если бы он знал, что из-за недостатка опыта Шарьер едва не вышвырнул их всех в океан! И Мотылек дал себе обещание подобных «непроизвольностей» больше не допускать. И еще надо успокоиться, море не любит суеты.
«Лишь среди океанского простора, ветра и волн осознает себя человек бесконечно
крохотным существом в сравнении со всем окружающим.
И только тогда, быть может, вовсе не ища Бога, он находит Его и приходит к Нему».
Анри Шарьер
Серые тучи разорвало синевой. Дождь прекратился. Через несколько часов и ветер поумерил свирепость. Они вычерпали воду из лодки и подняли паруса.
Еще шесть суток – и только море кругом. И солнце… Дважды в день они натирались кокосовым маслом, и все равно на губах, на носу почти не осталось кожи, а правая рука Мотылька, которой он держал румпель, сгорела до мяса.
Лишь раз они видели какое-то судно, да и то на самом горизонте. Но вот появилась черная точка… Корабль? Ну, их даже не заметят. Но корабль вдруг изменил курс и направился в их сторону. У поручней толпились люди: офицеры, матросы, пассажиры. Капитан, стоящий на мостике, крикнул:
– Вы откуда?
– Французская Гвиана! – крикнул в ответ Мотылек.
– Что вы делаете так далеко в море?
– Идем туда, куда ведет нас Господь Бог.
– Я готов взять вас на борт.
И вашу лодку тоже.
– Нет, спасибо. Как идти на Антильские острова?
– Это на западе, через два дня будете там. И поздравляю вас. Вы отличный моряк!
– Благодарю. Прощайте.
Корабль отвернул от лодки, едва не коснувшись ее бортом. На колени Анри Шарьера упала брошенная с палубы фуражка. На ней красовались золотая лента и якорь. С этой фуражкой на голове через двое суток он и прибыл на Тринидад.
* * *
Они увидели землю около десяти утра. К четырем пополудни они уже различали детали – белые домики, рощицы кокосовых пальм. Не дойдя до берега метров триста, бросили якорь. К ним направился ялик. В нем находились белый человек в тропическом шлеме и двое чернокожих гребцов.
– Добро пожаловать, – сказал белый на хорошем французском языке. – Тут песчаное дно, можете приставать без опасения.
Они подняли якорь. Едва киль коснулся дна, как с десяток встречавших их людей зашли в воду и одним махом на руках вытащили лодку на берег. Матюрет взял пригоршню песка и поцеловал его.
Встречавший их англичанин оказался адвокатом, мистером Боуэном. Его контора находилась в Порт-оф-Спейне, в столице, а здесь, в поселке Сан-Фернандо у него было что-то вроде загородной виллы. Он пригласил их в гости…
Все время, что Анри Шарьер и его товарищи находились на острове, мистер Боуэн не оставлял попыток найти какой-нибудь хитрый ход, чтобы обойти строгое предписание, запрещающее беглецам-чужеземцам селиться на Тринидаде. Увы, его ожидало фиаско. Тогда он активно занялся подготовкой к дальнейшему плаванию.
Лодку отремонтировали. Запасы на борту пополнили. Надо было решить, куда идти дальше. До Колумбии – тысяча двести километров, до Панамы – две тысячи сто, до Коста-Рики – две тысячи пятьсот. До Британского Гондураса – три тысячи… но тамошний губернатор – крестный дочери мистера Боуэна! Значит, туда они и пойдут. Но не напрямую – с остановкой на Кюрасао. И пойдут они уже не втроем, а вшестером, взяв на борт еще трех беглых каторжников.
9 декабря 1933 года они снова вышли в море.
* * *
Три дня прошли без приключений, чему Мотылек, все увереннее чувствовавший себя в роли шкипера, был только рад. Вот так бы…
Ночью на четвертый день разразился шторм. Волны громоздились до небес, и самое ужасное – они не следовали друг за другом, а сходились с разных направлений, сшибались, разбивались друг о друга. Лодку заливало. Пять человек непрерывно вычерпывали воду банками и кастрюлями. Лишь к утру стало стихать. Измученный Шарьер сказал Матюрету, чтобы тот сел к рулю, но не прошло и пяти минут, как тот неудачно встретил волну и лодка на три четверти заполнилась водой. Мотылек схватился за румпель, потянул на себя и в последнюю секунду подставил следующей волне корму. Море пощадило их и на этот раз.
Днем они подсчитали потери. Они лишились одеял, примуса, печки и угля для нее, бутыли с керосином, сумки с запасной одеждой, бочонка с водой…
– С этой минуты воду будем выдавать строго по норме, – отчеканил Шарьер. – И еще с этой минуты никто не должен говорить: «Я хочу пить, я голоден, я хочу закурить».
Никто не возразил. Все сидели притихшие, страх еще не отпустил их.
На десятый день, около восьми вечера, они разглядели на горизонте темную полоску. Земля!
Приблизившись к берегу, они бросили якорь. Сначала он взялся хорошо, но потом лодка стало сносить. Они ухватились за канат, но якорь не просто перестал держать – его сорвало. А волны гнали их на камни. Лодка вклинилась между двумя скалами. Догнавшая ее волна задрала корму так, что люди посыпались наружу.
Они сидели на песке потрясенные, оглушенные, но живые.
* * *
– Что с нами будет?
– Не беспокойтесь, мы сделаем все, чтобы помочь вам начать новую жизнь, – сказал шеф полиции. – Нюрасао находится один из крупнейших заводов по переработке нефти. Мы вас будем отправлять по одному на танкерах разных стран.
– Спасибо, шеф. Но есть и другие варианты…
Другой вариант подсказал Шарьеру доктор Нааль, принявший деятельное участие в судьбе беглецов.
– Я собираюсь добиться у губернатора льгот при следующей распродаже лодок, конфискованных у контрабандистов.
Купите одну из них.
– А деньги? У нас их не так много. И у нас только французские франки, их не очень охотно меняют на флорины, мы же на голландской территории.
– Пускай это вас не беспокоит. Епископ Кюрасао Ирене де Брюин – он ведь беседовал с вами, не так ли, и вы ему пришлись по душе, – призвал свою паству оказывать вам всяческую помощь.
Распродажа состоялась через несколько дней. Одна лодка была особенно хороша – длиной восемь метров, частично закрытая палубой, с тяжелым килем, высокой мачтой, целехонькими парусами. На аукционе кто-то сразу предложил за нее шесть тысяч флоринов, но доктор Нааль пошептался с этим человеком, и лодку переуступили ему за шесть тысяч и один флорин.
Через пять дней все было готово к отплытию. Лодка блестела свежей краской и была набита припасами, что называется, под завязку. А еще каждый из беглецов получил чемодан с одеждой, ботинками, вообще всем необходимым. Паства епископа де Брюина прислушалась к его просьбе.
Они отплыли на рассвете.
Мотылек держал курс строго на запад. Трое из его команды – те, что присоединились на Тринидаде, заявили, что Британский Гондурас их как-то не прельщает, что они хотели бы высадиться на побережье Колумбии.
Было решено, что они сойдут на берег пустынного полуострова Гуахира. Туда Анри Шарьер и доставил отступников. Один за другим они спрыгнули в воду, когда под килем оставалось меньше метра глубины, и побрели прочь, положив чемоданы на головы. И скрылись в зарослях.
Оставшимся в лодке следовало как можно быстрее уйти в море, но стих ветер. Только через три часа он напомнил о себе. И тут из-за недалекого мыса вывернул катер. Предупредительные выстрелы в воздух потребовали остановиться. Вместо этого Шарьер направил лодку в открытое море. Только бы выбраться из территориальных вод! Куда там, ветер слабый, а у катера мотор… Под дулами десятка винтовок они вынуждены были сдаться.
* * *
Их поместили в тюрьму города Риоача. Из нее Мотылек бежал на пару с контрабандистом Антонио.
Обойдя все посты, они разделились, так как Шарьер собирался пробираться дальше сквозь земли индейцев гуахира в Венесуэлу. Случайно он вышел к индейской деревне, где задержался… на полгода. Он подружился с вождем, его женами стали две девушки-индианки. Но он хотел идти дальше, к людям, и даже то, что обе его жены были беременны, не остановило Мотылька.
Ему не повезло, он снова попал в руки полиции. Его вернули в тюрьму Риоача, где по-прежнему сидели его товарищи по побегу и плаванию. Мотылек снова пытался бежать, но неудачно. Его перевели в тюрьму города Санта-Марта – и снова попытка побега. Его бросили на месяц в карцер, но это его не остановило – еще одна попытка. Но все напрасно, на французском корабле беглецов доставили в Гвиану.
– Слушается дело Шарьера, Клузио, Матюрета.
Беглецам припомнили все, и все же гильотины за нападение на охранников им избежать удалось. С другой стороны, два года в одиночной камере на острове Сен-Жозеф – такой приговор многим показался даже страшнее.
Два года в одиночной камере не свели с ума Анри Шарьера, но превратили в инвалида Матюрета и убили Клузио.
И снова Мотылек задумался о побеге. Теперь его местом заключения был Королевский остров. Плотник, которого Мотылек как-то защитил в драке, согласился построить разборный плот, способный выдержать двух человек. Детали плота они прятали на кладбище в старой могиле. Здесь их и повязали охранники, которых навел один из заключенных. На очной ставке доносчик, страшась возмездия, выхватил нож и ударил Мотылька, но тот успел первым – нож вошел в грудь по самую рукоятку. Снова состоялся суд. Приговор был действительно равносилен смерти – восемь лет одиночки.
Ему повезло. Режим чуть смягчился, теперь раз в неделю заключенным разрешалось окунуться в море. Возвращаясь с такой «процедуры», Шарьер услышал крики о помощи. Это кричала мать тонувшей в гавани девочки. Никто не спешил ей на помощь – поверхность гавани чертили плавники акул. Мотылек прыгнул в воду…
Девочка оказалась дочкой одного из высокопоставленных тюремных служащих, и приговор Анри Шарьера был пересмотрен – его «освободили» и отправили на остров Дьявола, самый неприступный из островов Спасения.
Казалось, уж здесь-то… Но все мысли Мотылька были связаны с побегом. И он придумал как! Ему поможет течение. Если бросить со скалы в воду мешки, набитые кокосами, а следом кинуться самому, подгадав под девятый вал, то следующие за ним волны не размозжат человека о скалы, а отнесут в море. Своими расчетами Мотылек поделился с заключенным Сильвеном:
– От островов Салю до материка по прямой не так уж далеко. Через семь, восемь, десять приливов нас прибьет к берегу. Это от сорока восьми до шестидесяти часов.
– Это безумие, – кивнул Сильвен. – Но я согласен.
Они бросились в воду с утеса, и девятый вал, откатившись, отшвырнул их в море. И они доплыли до берега. А там Мотылек потерял своего товарища – Сильвен покинул свой «плот», увяз в зыбучих песках, и они поглотили его.
Несколько дней пробирался Мотылек по джунглям, прежде чем нашел китайца Куик-Куика, брата одного из заключенных с острова Дьявола, и тоже беглого каторжника, укрывавшегося среди непроходимых болот.
– Я хотел купить лодку и подыскать толкового напарника, который умеет ею управлять, – сказал Куик-Куик. – У меня на примете есть хорошая шлюпка, ее продает негр по прозвищу Шоколад. Пойдешь со мной?
Конечно, Мотылек был согласен. Он осмотрел лодку, он была действительно хороша, хотя и не совсем…
– У лодки нет киля, его нужно сделать, – стал перечислять он. – Еще навесить руль. Установить трехметровую мачту. Еще нам потребуется марганцовка, бочонок воды, сигареты, спички, запас муки, растительного масла, кофе и сахара. И еще нужны мучные мешки, из них мы пошьем паруса. За все про все плачу две тысячи франков.
Шоколад кивнул:
– По рукам.
* * *
В путь они отправились втроем – Мотылек, Куик-Куик и однорукий китаец Ван Хуэ. Чтобы обмануть сторожевые посты у створных знаков в устье реки, они нарисовали на гроте букву «К» и цифру «21», это был номер рыбачьей лодки, которая иногда выходила в море на ночной промысел.
Все прошло гладко.
Под гротом и кливером они быстро удалялись от берега. Далеко справа был виден огонь маяка Королевского острова. Ах, какое это было искушение – пройтись под парусами под самым носом у Дьявола, у этого проклятого острова! Но благоразумие взяло верх, они направились на север.
Шесть дней море грозило непогодой, но до шторма так и не дошло. Одно было плохо – Куик-Куик, даром что бывший пират, промышлявший у берегов Индокитая, и Ван Хуэ наотрез отказывались прикасаться к румпелю. Опять, как когда-то, Мотылек беспрерывно курил, но и это в конце концов перестало помогать. Спать хотелось мучительно. Наконец он спустил паруса и заснул, и сон его был так крепок, что, пробудившись, он обнаружил – Куик-Куик его побрил, а он и не почувствовал…
Он не был яхтсменом, не был и моряком, и тем не менее
в первой половине XX века этому человеку удалось совершить плавание,
которое смело можно назвать беспримерным
А потом над ними появился сверкающий на солнце дирижабль! Сделав несколько кругов, он полетел к земле.
Меньше чем через час появился самолет и тоже сделал над лодкой несколько заходов. Еще через час появился военный корабль под английским флагом. Им приказали остановиться.
– …по законам военного времени.
– А мне плевать, – крикнул Шарьер. – Мы не воюем.
– Будем стрелять!
Пришлось подчиниться, тем более что с корабля на лодку высадили матроса, вооруженного карабином. Под его присмотром лодка вошла в устье реки Демерара, поднялась по ней несколько километров и пришвартовалась у набережной Джорджтауна, столицы Британской Гвианы.
* * *
– Вы за де Голля или Петена? – спросил офицер.
– Мы сами по себе, – сказал Мотылек. – Мы знаем, что сейчас 1941 год, что идет война, из-за которой в Гвиане пойманных беглецов тут же кладут под нож гильотины. Считается, что они бегут для того, чтобы влиться в ряды сторонников движения «Свободная Франция». Но нам трудно разобраться, кто из них прав, генерал или маршал, и мы мечтаем лишь о свободе, а после ее обретения – о честной жизни.
Их не стали более донимать вопросами, разрешив жить в Британской Гвиане, но запретив покидать ее пределы. Такое положение беглецов вполне устраивало. Они нашли жилье. Китайцы затеяли какую-никакую торговлю. Анри Шарьер тоже подался в коммерцию: сначала открыл стриптиз-бар на золотых приисках, а когда его закрыли после убийства одной из «артисток», он купил ресторанчик в Джорджтауне. Но и с рестораном ничего путного не вышло – слишком часто и всегда до крови там дрались.
С чем ему повезло – он женился на юной индуске Индаре. Жаль лишь, что она оказалась излишне привязчивой и чересчур ревнивой. В общем, Мотылек снова замыслил побег. Правда, устье Демерары все утыкано пулеметными гнездами, но у него есть кое-какая практика в том, чтобы ускользать незамеченным.
Он бежал не один, в побеге участвовали пятеро, и все французы с криминальным прошлым. Они купили лодку с хорошими парусами, и пошли, и проскочили…
На второй день над головами беглецов нависли тучи. Их застилали гигантские волны, кромсал ветер и терзали молнии.
Никогда еще Мотыльку не выпадало ничего подобного. Это было светопреставление!
Результаты сражения с морской стихией были плачевными: они потеряли все съестные припасы, все вещи, бочки с водой. Мачта сломалась на высоте двух метров и умчалась вместе с парусом. Когда поутихло, беглецы стали собирать с миру по нитке, чтобы соорудить хоть какое-то подобие паруса. Они разделись до трусов: в дело пошли куртки, штаны, рубашки. На борту оказался небольшой моток железной проволоки, с помощью которой они сшили «парус» и закрепили его на обрубке мачты.
Мотылек взялся за обломок весла, который заменил ему разбитый в щепки руль. Тут уж не до цели и направления, доплыть хоть до какой-нибудь земли!
Следующие четыре дня были страшными. Ветер почти не тревожил «парус», а солнце безжалостно истязало людей. Кожа трескалась и кровоточила. Двое из беглецов пытались пить морскую воду, но от этого им становилось лишь хуже. У Мотылька единственного остался один здоровый глаз – у остальных сплошь гнойники.
Когда безветрие установилось окончательно, они превратили «парус» в тент, забрались под него и забылись сном, предоставив течению нести лодку куда ему вздумается.
Из забытья их вырвал рев сирены. Была ночь. Слева и справа была земля. Возможно, они в заливе Пария, а возможно, неизвестно где. И как было бы хорошо, чтобы вон та кромка была Венесуэлой, она не воюет, придерживается нейтралитета и не выдает беглых.
Из темноты выплыли две скалы. Вот почему ревет сирена – предупреждает об опасности. Потом появилась цепочка буев.
– Швартуемся к одному из них, – распорядился Шарьер. – Дождемся утра и решим, что делать дальше.
Им ничего не пришлось решать, все сделали за них. В утренних сумерках лодку залило беспощадным светом прожектора. Надо водой раскатился голос, усиленный рупором:
– Quiénes son? (Кто вы?)
Мотылек смотрел на военный катер, замерший в пятидесяти метрах от них, и пытался разобрать, что за флаг поднят на его мачте. Очень красивый, усыпан звездами – флаг Венесуэлы? Но надо отвечать…
– Французы.
– Están locos? (Вы сошли с ума?)
– Почему?
– Porque están amarrados a las minas. (Потому что вы привязались к мине.)
В три секунды они отвязал линь. Оказывается, никакие это не буи, а цепочка плавающих мин. Потому что война…
– Идите в Венесуэлу, – посоветовал капитан катера. – Уверяю, там вас хорошо примут.
С борта катера им передали хлеб, молоко, а главное – воду… воду!
Он направил лодку к берегу, и вскоре она уткнулась в мягкий песок. На берегу их встречало человек пятьдесят, пришедших посмотреть на прибытие странного судна, на котором вместо мачты – обрубок, а вместо паруса – куртки, рубашки и штаны.
И это было последнее плавание Анри Шарьера по прозвищу Мотылек.
* * *
Проводивший дознание чиновник отказался поверить, что они приплыли из Британской Гвианы, где пользовались совершенной свободой. Это во-первых. А во-вторых, он не мог принять на веру, что они пережили ураган, который отправил на дно два судна, груженных бананами, и сухогруз с бокситами.
В результате Анри Шарьер снова оказался в заключении. Однако на этот раз… Нет правил без исключений, и есть принципы, которыми можно поступиться. Мотылек больше не пытался бежать, десятой попытки так и не случилось. Он ждал – и дождался: в августе 1944 года он вышел на свободу.
После освобождения, как бы ему того ни хотелось, Мотылек не сразу порвал с преступным прошлым, но в конце концов ему это удалось. Анри Шарьер стал законопослушным гражданином, женился на очаровательной местной уроженке Рите Бенсимон, купил два ресторана – в Каракасе и Маракайбо. Однако после разрушительного землетрясения в середине 1960-х годов он оказался на грани банкротства, что и заставило его взяться за создание автобиографического романа «Мотылек».
Сполна вкусив писательской славы, Анри Шарьер скончался 29 июля 1973 года от рака горла в Мадриде, Испания.
Проклятые острова
Гвиана была открыта испанцами в 1499 году. Первые французские колонисты поселились в этих местах в 1604 году, при Генрихе IV, а первые ссыльные – в 1852 году, через двадцать пять лет после того, как власть Франции над Гвианой утвердилась окончательно.
В тот год по распоряжению императора Наполеона III были закрыты каторжные лагеря в Бресте, Рошфоре и Тулоне, а их «население» перевезли в Гвиану.
В 1858 году на правом берегу реки Марони была основана сельскохозяйственная колония Сен-Лоран-дю-Марони. Все заключенные из Франции вначале прибывали сюда, а затем распределялись между другими лагерями и тюрьмами Гвианы, в том числе находившимися на островах Салю. Своим названием острова Спасения (Î les du Salut), расположенные в 12 милях от материка, обязаны монахиням из монастыря в Кайенне, административном центре Гвианы. На остров они бежали во время эпидемии желтой лихорадки – и спаслись. Всего островов три: Королевский, Сен-Жозеф и остров Дьявола. На Королевском острове находилась администрация тюрьмы, на острове Сен-Жозеф тюрьма с одиночными камерами, остров Дьявола «специализировался» на политических заключенных и особо строптивых.
В 1938 году французское правительство остановило высылку осужденных на острова Спасения, а в 1952 году тюрьма закрылась окончательно.
В 1965 году правительство Франции передало острова Гвианскому космическому центру.
В наши дни острова Салю ежегодно посещает более 50 000 туристов, и среди них немало яхтсменов, которые добираются сюда либо на своих яхтах либо на парусных катамаранах, совершающих рейсы из города Куру.
Показательный тираж
Автобиографический роман «Мотылек» Анри Шарьера увидел свет во Франции в 1969 году и тут же стал бестселлером: за первый год его тираж превысил 830 тысяч экземпляров, к исходу второго – полтора миллиона. Последовали переводы на европейские языки, и по истечении трех лет суммарный тираж книги насчитывал уже 10 миллионов экземпляров.
Понятно, что такой успех не мог не сопровождаться скептическими гримасами поклонников «высокой прозы». Обвинения были на выбор – от убожества лексики до беспомощности в создании композиции. Особенно старались высказаться в этом смысле академики от литературы, вольно распоряжающиеся знаменитой Гонкуровской премией, ежегодно вручаемой за лучший роман на французском языке.
Однако нашелся писатель, который оказался чужд снобизму, и это был нобелевский лауреат Франсуа Мориак. Вот как он отозвался о книге Шарьера:
«Я слышал, что эту книгу пытаются отнести к жанру устной литературы. Я не согласен. Даже в чисто литературном плане это чрезвычайно талантливая книга. Я всегда считал, что нельзя добиться большого, ошеломляющего успеха, если он не заслужен. Думаю, что громкий успех «Мотылька» прямо пропорционален достоинствам книги и всему тому, что пришлось пережить ее автору. Ведь другой человек, прожив ту же самую жизнь, испытав то же самое, ничего не создал бы. А эта книга – поистине литературное чудо. Быть в заключении, бежать с каторги еще ничего не значит: надо иметь талант, чтобы обручить повествование с правдой. Наш новый коллега – настоящий мастер».
В СССР книги Анри Шарьера «Мотылек» и «Ва-банк» не издавались, очевидно, во избежание сравнения условий в каторжных тюрьмах Франции и советских колоний строгого режима, что было не в пользу последних.
Фрагменты романа «Мотылек» были напечатаны лишь в 1992 году в журнале «Вокруг света», в том же году появилось отдельное издание. В последующем книгу то переиздавали, то словно забывали о ней. Какой-то логики в таком отношении не просматривается, злого или дальнего умысла – тем более. Просто это не тот случай, когда спрос рождает предложение.
Тень на плетне
Откровения Анри Шарьера не оставили равнодушным и ту часть публики, что согласно профессии отвечала за правопорядок во Франции в целом и функционирование ее пенитенциарной системы в частности. В газетах появились «разоблачительные статьи». Дескать, о невиновности Шарьера и речи быть не может, он действительно убил Ролана Пети, чему имеются неопровержимые доказательства. И во Французской Гвиане он был одним из тысяч, а вовсе не знаменитостью и уж тем более не «авторитетом». И в «одиночке» он отсидел не два года, а считанные месяцы, а на острове Дьявола вообще не был и, следовательно, не мог оттуда бежать.
И вообще, половину своих «подвигов» Шарьер беззастенчиво позаимствовал у других каторжников. И так далее, и тому подобное, вплоть до обвинений в том, что Анри Шарьер был полицейским агентом, доносчиком.
Большинство из этих инсинуаций автор «Мотылька» оставил без внимания. Что же касается «заимствований», то заявил без обиняков, что «писал по памяти, так как отправился на каторгу за океан, не имея при себе пишущей машинки».
Такая отповедь выглядит объяснением, но не оправданием. Действительно, при беглом прочтении книги складывается впечатление (и отдельные ремарки автора его не рассеивают), что бежать с французской каторги в Гвиане на лодке под парусом было невозможно. На самом деле это не так…
Клемент Дюваль, анархист, идейный грабитель, был схвачен в ноябре 1886 года. Во время ареста тяжело ранил полицейского, за что был приговорен к гильотинированию. Позже смертную казнь заменили пожизненной каторгой. Дюваль совершил более 20 попыток побега, одна из которых в апреле 1901 года увенчалась успехом – он бежал с островов Салю на парусной лодке.
Дюваль добрался до США, где и дожил до 85 лет.
Жан Дювернэ тоже отбывал срок на островах Спасения. В 1934 году он познакомился с местным рыбаком, который согласился продать ему свой парусный баркас с условием, что это будет выглядеть как «похищение собственности». Ночью десять заключенных (семь французов, два бельгийца и один итальянец) доплыли до стоящей на якоре лодки по водам залива, кишащего акулами, и подняли паруса. Плавание было сложным, и все же они смогли добраться до острова Аруба. Здесь, у самой гавани городка Сан-Николас, они остались без мачты, и лодку выбросило на пляж. Жители городка отнеслись к беглецам участливо – отремонтировали баркас, поставили новую мачту, подарили паруса. Вновь выйдя в море, беглецы взяли курс на Панаму. Дальнейшая судьба Жана Дювернэ и его товарищей неизвестна, хотя считается, что в нескольких милях от Арубы баркас был перехвачен французским военным кораблем и каторжников отправили обратно в Гвиану – досиживать.
Рене Бельбеню работал клерком в ювелирном магазине и присвоил несколько жемчужин.
В 1920 году он был приговорен к восьми годам каторги. Несколько раз пытался бежать, за что ему увеличивали срок. В 1935 году он с пятью товарищами вышел в море на старой парусной лодке. Они благополучно прибыли на остров Тринидад и затем двинулись дальше. Шестнадцать дней спустя лодка села на мель у берегов Колумбии. Несмотря на все преграды, Бельбеню в 1937 году добрался до Лос-Анджелеса, где год спустя выпустил книгу с рассказом о своей жизни.
…Знал ли об этих побегах Мотылек? Скорее всего, да. Почему не упомянул о них? Скорее всего, не хотел, говоря языком спортсменов, понижать планку собственных достижений. Как автора книги это его право, и не нам его судить. Это уже сделали за нас и задолго до того, как Анри Шарьер взялся за перо, чтобы рассказать свою историю.
Путь на экран
Успех мемуаров Анри Шарьера привел к тому, что за право на их экранизацию началась настоящая война между крупнейшими кинокомпаниями мира. В этой схватке, где с одной стороны были французы, а с другой американцы, ожидаемо победили посланцы Голливуда.
Режиссером фильма стал Франклин Шеффнер, только что получивший «Оскара» за киноленту «Паттон». За сценарий взялся Далтон Трамбо, и это было не случайно, так как Трамбо сам отсидел в тюрьме за «связь с коммунистической партией» в годы «охоты на ведьм» сенатора Джозефа Маккарти. Следуя голливудским лекалам, Трамбо подверг книгу решительной вивисекции, в результате чего некоторые события были сдвинуты во времени, а многие выброшены «за ненадобностью», второстепенные герои изменились почти до неузнаваемости, а главных стало два – собственно Мотылек и Луи Дега, которому на самом деле в романе отведено не так уж много места. Тем не менее Анри Шарьер дал свое согласие на экранизацию и, более того, стал официальным консультантом. Появлялся Шарьер впоследствии и на киноплощадке, обмениваясь дружескими рукопожатиями со Стивом МакКуином и Дастином Хоффманом. Именно этим актерам наряду с Шеффнером зрители обязаны тем, что в декабре 1973 года на экраны вышел по-настоящему хороший фильм, считающийся ныне классикой кинематографа.
Однако это не конец киноистории. В 2015 году продюсерская компания Red Granite объявила о запуске в производство ремейка фильма «Мотылек». Вскоре стало известно имя режиссера – датчанин Михаэль Нойер – и сценариста – Аарон Гузиковски (действие фильма он перенес в наше время). На роли главных героев были приглашены молодые дарования Чарли Ханнэм и Рами Малек. Съемки начались в сентябре 2016 года, островами Салю в фильме стала средиземноморская Мальта. Премьера фильма ожидается летом 2017 года. Что ж, посмотрим, хотя Ханнэм-Малек против МакКуина-Хоффмана – это заведомо проигрышный вариант. Как и остров Дьявола против Мальты.
Опубликовано в Yacht Russia №5 (96)? 2017 г.
Мир в фотографиях
Болотный костюм позволяет рыбаку плавать
Рубрика: приколы 0
Недавно разработанный болотный костюм позволяет рыбаку не только переходить вброд ручей, но и плавать с места на место.
Костюм состоит из круглой воздухонаполненной камеры, резиновых болотных сапог и
Фотограф запечатлел красоту дневного и ночного неба
Рубрика: фотография 0
По словам фотографа Алекса Форста: «Год назад я решил активизировать свою игру в ночное небо и модифицировать сенсор моей камеры. Модификация расширяет световой спектр, что позволяет видеть эмиссионные
Масштабные улицные произведения искусства Хорхе Родригеса-Херады
Рубрика: арт 0
Портреты Родригеса-Херады (Jorge Rodriguez-Gerada), выполненные в виде росписей или наземных интервенций, видимых из космоса, больше, чем почерк художника, отражают чужие отпечатки. Они являются частью памяти, которая отказывается быть
Эта кофейная кружка ручной работы с жиром на животе
Рубрика: самоделки 0
Что может быть лучше, чем насладиться утренним кофе из кружки, которая высмеивает жир на животе? Вы также можете использовать его для чая, горячего шоколада, молока или своих несбывшихся
Старый Палермо: фотограф запечатлел брошенные винтажные автомобили в Италии
Рубрика: авто 0
«Палермо Вьехо» — серия фотографий бразильского арт-директора Эдуардо Фиальо (Eduardo Fialho).
Изучая рекламу в Аргентине, Эдуардо кое-что привлекло, он заметил много брошенных автомобилей в пригороде Палермо-Вьехо в Буэнос-Айресе
Великолепные ретро-иллюстрации Алексея Кота
Рубрика: рисунки 0
Польский иллюстратор Алексей Кот (Alexey Kot) создает красивые произведения искусства в винтажном стиле, напоминающие работы JC Leyendecker и Norman Rockwell.
Южнокорейская художница-татуировщик специализируется на великолепных татуировках, вдохновленных акварелью
Рубрика: татуировки 0
Южнокорейская художница-фарфорист, специализирующаяся на акварельных рисунках, сумела адаптировать свое искусство к совершенно новому, более чувствительному холсту — человеческой коже. Художник-татуировщик Аби около шести лет работала профессиональным художником по
Картофельное молоко, что это такое?
Рубрика: здоровье 0
Когда дело доходит до молочных альтернатив, у нас уже есть много «молока» на выбор, но последняя альтернатива может изменить правила игры из-за того, насколько доступен и дешев ее
На борту Boeing 747: фотографии показывают, каково было путешествовать на Jumbo Jet в 1970-х годах
Рубрика: техника 0
Боинг 747 (Boeing 747), также известный как гигантский реактивный самолет, был впервые представлен в 1970 году.
Благодаря тому, что авиакомпания Pan American Airlines была одним из её основных
Разгрузка не по плану
Рубрика: видео 0
Бывают моменты когда что то пошло не так, как у этих ребят!
Кто еще не знает зачем это утолщение на проводе?
Рубрика: технологии 0
Тема достаточно избитая в интернете, но практика показывает, даже такую информацию не все знают или помнят. Вот вы сейчас себя и проверите. Вот прямо не ходя далеко, вытянул
Несколько способов сделать смартфон на Android быстрее
Рубрика: лайфхак 0
Почистить встроенное хранилище. Это, пожалуй, то, что периодически совершают многие пользователи. И правильно делают. Многим приложениям нужно место в хранилище, и лучше, чтобы оно не забивалось. Можно, например,
Боб Марли выступает в амфитеатре Санта-Барборы, 31 мая 1976 года во время Rastaman Vibration Tour
Рубрика: знаменитости 0
В 1976 году Боб Марли (Bob Marley) & The Wailers заглянули в Santa Barbara Bowl в Калифорнии.
Это было частью Rastaman Vibration Tour , который начался в Tower
Серия сюрреалистических пейзажей, снятых в инфракрасном свете Паоло Петтиджани
Рубрика: арт 0
Фотограф и арт-директор Паоло Петтиджани (Paolo Pettigiani) вырос занимаясь скалолазанием и пешим туризмом в итальянских Альпах. Хотя сейчас он руководит креативным агентством в Турине, он все еще хотел
Портреты девочек-подростков викторианской эпохи 1840-90х годов
Рубрика: винтажные фотографии 0
Викторианская эпоха (1837—1901) — период правления Виктории, королевы Британской империи.
Теперь вы можете потратить 350 долларов на самый дорогой в мире сэндвич с арахисовым маслом и желе
Рубрика: еда 0
Обычно предполагается, что пиршество сэндвичами с арахисовым маслом и желе сэкономит вам деньги, но не в том случае, если вы выберете разнообразие, подаваемое в чикагском ресторане PB&J, где
Эпическая инсталляция Мире Ли, вдохновленная инопланетянами
Рубрика: арт 0
В 2021 году в берлинском павильоне Шинкеля открылась специальная выставка в рамках Берлинской недели искусства.
В сценарии, столь же соблазнительном, сколь и антиутопическом, «HR Giger & Mire Lee»
Мечтательные и кинематографические фотографии Нью-Йорка Дмитрия Геде
Рубрика: путешествия 0
«Я визуальный рассказчик, который стремится спроецировать новые перспективы мира. Как фотограф из Нью-Йорка, на мои фотографии большое влияние оказал. — По словам фотографа Дмитрия: «Город, который никогда не
Внутри жестокой тюрьмы во Французской Гвиане, вдохновившей «Папийона»
Вход в транспортный лагерь. (Все фотографии: Coen Wubbels)
Наш гид ждет нас, пока мы собираемся под словами «Camp de la Transportation», вырезанными над единственными входными воротами бывшей исправительной колонии Сен-Лоран-де-Марони. Это отдаленное место во Французской Гвиане, заморском департаменте Франции, расположенном прямо над Бразилией, когда-то было домом для примерно 70 000 заключенных, изгнанных из Франции.
Весь вход кажется слишком чистым, слишком опрятным, слишком невинным для места с таким жестоким прошлым. Построенная в 1850 году по приказу Наполеона III исправительная колония, расположенная вдоль реки Марони, стала местом прибытия и обработки преступников, приговоренных к тюремному заключению и каторжным работам во Французской Гвиане.
На протяжении почти 100 лет, с 1852 по 1946 год, в Сен-Лоран-де-Марони жили и работали десятки тысяч каторжников. Лагерь был домом для убийц, а также заключенных, которых отправили через полмира за мелкие правонарушения. Одним из самых известных заключенных был Альфред Дрейфус, еврейско-французский офицер, ошибочно обвиненный в государственной измене, который провел четыре года в заключении в печально известной тюрьме под названием Остров Дьявола.
Но заключенным, который рассказал миру о Сен-Лоране де Марони в самых запоминающихся подробностях, был французский писатель Анри Шарьер, чьи мемуары о тюремном заключении и побеге Papillon стали мировым бестселлером, когда они были опубликованы в 1969 году.
Голливудский фильм со Стивом МакКуином в главной роли.
Троповые указатели в лесу, где заключенных заставляли работать.
В 1931 году, в возрасте 25 лет, Шарьер был приговорен к пожизненному заключению и 10 годам каторжных работ за убийство, которое, по его словам, он никогда не совершал. Он провел в тюрьме 11 лет, прежде чем ему наконец удалось сбежать. Используя мешок с кокосами в качестве плота, Шарьер плыл по течению, пока не достиг берегов Венесуэлы.
Он поселился там, со временем став гражданином и ресторатором. Лагерь и исправительная колония, где содержался Шарьер во Французской Гвиане, стали печально известными примерно три десятилетия спустя, когда была опубликована книга Papillon.
Книга Шарьера №, составленная из его собственного опыта и опыта других заключенных, подробно описывает жестокую жизнь заключенных в исправительной колонии, его многочисленные побеги и повторные поимки, мучительные приговоры в сырых темных камерах, включая одиночное заключение на Чертовом острове.
Остатки дверных засовов, которые запирали отдельные камеры.
Рассказы книги о наказаниях, тяжелых условиях жизни, грязи и жестоком обращении вызывают в воображении образ лагеря для военнопленных, мрачного, зловещего и преследующего. Поэтому удивительно войти в большой, открытый и солнечный двор, затененный большим манговым деревом.
В 1980-х годах на этом месте была проведена масштабная реконструкция, после чего в 1994 году он стал историческим памятником. Оригинальные стены, оштукатуренные и с облупившейся терракотовой краской, до сих пор не повреждены. Кирпичные колонны поддерживают затененные внутренние дворики вокруг зданий.
Джунгли, где заставляли работать заключенных.
В то время как большая часть растительности, которая покрывала здания после закрытия лагеря в 1946 году, была удалена во время реставрации, новые виноградные лозы и деревья снова прорастают из трещин в стенах. Входить в эти здания небезопасно и поэтому запрещено. Здесь, в тропическом климате Французской Гвианы, все, за чем постоянно не ухаживают, обречено очень быстро сгнить.
Теперь здания защищены новыми алюминиевыми крышами.
Мы переходим к длинной стене с левой стороны, с надписью «Блокхаус 1» и выкрашенной в розовый цвет с маленькими окнами с решетками наверху. Гид использует ключ, чтобы открыть деревянную дверь, ведущую во вторую часть транспортного лагеря. Здесь энергия другая, воздух тяжелый. Именно здесь, за запертой дверью, происходили настоящие ужасы. Несмотря на ремонт, эта часть сайта остается жутким местом.
Бараки со спальными помещениями заключенных.
Заключенные — багнардов — работали с 6 утра до 6 вечера. Они построили свои собственные тюрьмы из кирпича из местной красной глины, а также все другие здания в колонии, включая больницу, здание суда, тюрьму и железную дорогу до поселка Сен-Жан. Работа варьировалась от тяжелого труда, такого как рубка леса, рубка тростника и строительство, до менее напряженной работы, такой как работа по дому или уход за садом за пределами тюрьмы.
Лагерь организован по классификации.
Гид ведет нас по разным участкам Quartier Disciplinaire — дисциплинарные помещения. С правой стороны в бараке жили серьезные уголовники, в которых проживало около 40 человек. С другой стороны, у других осужденных была своя секция, также с коллективными камерами с рядами бетонных кроватей вдоль стен. Ночью их ноги прикручивали к металлической перекладине.
Индивидуальная камера для особо опасных заключенных.
У самых опасных заключенных были свои клаустрофобные камеры размером примерно 1,8 на 2 метра. Некоторые из них выглядят призрачно, стены опутаны виноградными лозами и корнями инжира, другие были отреставрированы. Осужденные спали на нарах с колодой вместо головы и кандалами на ногах.
Даже выпущенные багнарды жили здесь, в отдельном разделе. Любой, кто отбыл свой срок, должен был остаться еще на пять лет в колонии Французская Гвиана, что было решением Наполеона для развития колонии. Пока они не заработали достаточно денег, чтобы жить за пределами тюрьмы или вернуться во Францию, они жили в тюрьме Сен-Лорана де Марони.
Обветренные стены казарм остались стоять, многие из которых были освобождены от растительности, которая вот-вот разрушит всю конструкцию. Только трем большим манговым деревьям на открытом участке между бараками разрешили остаться. Части решетки и наручников остаются на месте, большинство из них проржавело. Многие двери сгнили или были демонтированы. Место тихое. Люди спали здесь с десятками других, не имея возможности повернуться, потому что их ноги были прикованы цепями, не имея личного пространства. Даже ванные в дальнем конце — просто открытое пространство.
Еще одна отдельная ячейка.
Здесь были сломлены тела и духи. При таком большом количестве людей, живущих в таких маленьких помещениях, драки и смерть среди заключенных были обычным явлением. В большинстве случаев их не наказывали. Как объяснил экскурсовод: «Зачем их наказывать, которые требовали только бумажной волокиты. Было легче позволить природе идти своим чередом и позволить им умереть от тяжелого труда, тропических болезней или неудачной попытки побега».
Когда заключенный ранил или убил охранника, гильотину выносили на открытую секцию между двумя рядами бараков. Казнь заключенного производили еще bagnard , после чего чиновник произносил слова «Правосудие во имя республики восторжествовало».
В тропическом лесу до сих пор есть несколько могил старых узников.
Chercher la belle — побег — был в умах многих заключенных. По словам гида, до 80 процентов попыток терпели неудачу. Заключенным удавалось покинуть территорию тюрьмы, но большинство из них застряли в тропическом лесу. Если им удавалось добраться до Суринама или Венесуэлы и там их ловили, местные власти отправляли их обратно в лагерь.
Гид оставил главную достопримечательность напоследок. Единственное слово, ради которого большинство посетителей выбирают экскурсию — Papillon — , высечено на полу камеры 47 в дальнем левом углу Camp de la Transportation. Это свидетельство того, что когда-то здесь жил Папийон.
Имя Папийона высечено на полу камеры 47.
Почему Остров Дьявола был самой страшной тюрьмой в мире
By Kaleena Fraga | Проверено Адамом Фарли
Опубликовано 23 августа 2021 г.
Обновлено 6 июня 2022 г.
С 1852 по 1953 год заключенные печально известной французской исправительной колонии Остров Дьявола в Карибском море массово умирали от недоедания, болезней и тщетных попыток побега.
Antoine Hubert/FlickrDevil’s Island, также называемый Île du Diable, является одним из Îles du Salut во Французской Гвиане, или Островов Спасения.
На первый взгляд, Остров Дьявола выглядит как рай. Его красота, усеянная пальмами и окруженная сверкающими водами, противоречит ужасающей правде — почти 100 лет десятки тысяч мужчин погибли на его берегах, живя во французской исправительной колонии.
С 1852 по 1953 год на острове Дьявола, который на самом деле включает в себя три острова у побережья Французской Гвианы и часть Кайенны, размещались французские военнопленные.
Их преступления варьировались от оскорбления Наполеона III до убийства. Но некоторые, как французский солдат Альфред Дрейфус, вообще ничего не сделали.
Тем не менее, все они пострадали одинаково. Мужчины, заключенные в тюрьму на Острове Дьявола, страдали от свирепствующих болезней, недоедания и жестокого обращения со стороны охранников. Лишь немногие вернулись во Францию.
Это история Острова Дьявола, одной из самых жестоких исправительных колоний в мире.
Создание Острова Дьявола
Прежде чем стать исправительной колонией, Остров Дьявола считался местом спасения — буквально. В 1760-х годах французские поселенцы, опустошенные желтой лихорадкой, нашли убежище на трех островах в восьми милях от побережья Французской Гвианы.
Wikimedia CommonsНаполеон III захватил власть в 1851 году и отправил многих своих политических врагов на Остров Дьявола.
Они назвали их Île Royale в честь своего короля, Île St Joseph в честь защиты святого и Île du Diable из-за кишащих акулами вод.
Небольшой архипелаг Иль-дю-Салют они назвали Островами Спасения.
Но сто лет спустя французский император Наполеон III использовал Иль-дю-Салют для другой цели — для содержания заключенных.
Наполеон III стремился решить несколько проблем с Островом Дьявола. Во-первых, он хотел избавиться от всех, кто выступал против его государственного переворота в декабре 1851 года. Он отправил заключенных на Остров Дьявола всего через несколько дней после захвата власти, в том числе 239 человек.республиканцы, сопротивлявшиеся его захвату власти.
Однако Наполеон III отправлял заключенных на Чертов остров не просто назло. У исправительной колонии было и несколько других преимуществ для французского правительства.
Прежде всего, это уберет из страны опасных преступников. Во-вторых, осужденные могли бы помочь начать отстающую колонизацию Французской Гвианы. И, наконец, они предоставили недорогую рабочую силу в качестве замены порабощенному населению колонии, освобожденной Францией в 1848 г.
9.0004
Вскоре корабли с заключенными отправились в сторону Французской Гвианы и исправительной колонии Острова Дьявола.
Жизнь в карибской тюрьме
Прежде чем попасть на Остров Дьявола, заключенные должны были сначала пережить переход. Не все сделали. Мужчины были заперты в клетках вместе и часто вступали в драки, в результате которых один или несколько человек умирали. Корабельные чиновники также использовали пар и серу, чтобы наказать любого, кто не подчинялся приказам.
Bettmann/Getty Images Осужденные во Франции садятся в лодку, которая переправит их через Атлантический океан на Остров Дьявола, c. 1910.
По прибытии заключенные сначала отправились в Сен-Лоран-дю-Марони, город на реке Марони во Французской Гвиане. Там их разделили на разные категории и отправили в разные тюрьмы. Некоторые пошли работать лесорубами в лагерь Сен-Лорана в Кэмп-де-ла-Транспортейшн. Заключенных «похуже» отправили на Иль-дю-Салют.
Но где бы заключенные ни оказались, немногие жили хорошо.
Около 40 процентов не дожили даже до первого года обучения. Их убивали одного за другим из-за свирепствующих болезней и нехватки еды.
Мало того, заключенные подвергались жестокому обращению со стороны своих охранников. Помещенные в крошечные темные камеры, им запрещалось разговаривать, курить, читать и даже сидеть до наступления темноты. Охранники патрулировали решетчатый потолок, чтобы заглянуть в камеры. На них были тапочки, чтобы заключенные не слышали их приближения.
Вскоре исправительная колония стала известна как «Сухая гильотина» из-за высокой смертности. Но на Острове Дьявола была и настоящая гильотина — на всякий случай, если кто-нибудь отыграется.
Однако, даже если кто-то пережил переход и условия на Острове Дьявола, он, скорее всего, никогда не вернулся во Францию.
В соответствии с политикой удвоения осужденные не могли покидать Французскую Гвиану после отбытия наказания. Вместо этого они должны были оставаться на срок, равный их первоначальному приговору, а любой, кто получил срок более восьми лет, был сослан на всю жизнь.
Альфред Дрейфус: один из самых известных узников Острова Дьявола
Из десятков тысяч мужчин, отбывавших срок на Острове Дьявола, выделяется один: Альфред Дрейфус.
Wikimedia CommonsАльфред Дрейфус на Острове Дьявола.
В 1894 году французское правительство обвинило молодого офицера Дрейфуса в государственной измене. На публичной церемонии сослуживцы Дрейфуса сорвали с его груди медали, сломали его меч и водили его вокруг, насмехаясь: «Смерть Иуде, смерть еврею».
Дрейфус заявил о своей невиновности. Его обвинили в передаче военной тайны немцам, но его почерк даже не соответствовал представленным в суде доказательствам. Действительно, в то время, когда национальная лояльность французов все еще зависела от того, был ли он католиком, Дрейфус был осужден на основании того, что он был евреем больше, чем что-либо еще.
Правительство приговорило Дрейфуса к пожизненному заключению на Острове Дьявола. «Это справедливо, — мрачно писал Дрейфус жене.
«К предателю нельзя проявлять жалость; он самый низкий негодяй, и поскольку я представляю такого негодяя, я могу только одобрить».
В течение четырех долгих лет Дрейфус влачил мучительное существование на Острове Дьявола. Живя в изолированной хижине на Иль-дю-Дьябле, Дрейфус был прикован к своей кровати, кормился прогорклой свининой и ему запрещали разговаривать с другими заключенными.
Но во Франции ситуация начала меняться в его пользу. В открытом письме под названием «Я обвиняю!» Французский писатель Эмиль Золя обвинил французское правительство в массовом сокрытии Дрейфуса.
И, в конце концов, французское правительство уступило. Они предложили Дрейфусу помилование в 1899 году. Он согласился, хотя это означало признание вины.
«Правительство Республики вернуло мне свободу, — сказал Дрейфус. «Это ничто для меня без моей чести».
Однако в 1906 году французское правительство полностью реабилитировало Дрейфуса.
Знаменитый побег Анри Шарьера
Еще один из самых известных заключенных Острова Дьявола — Анри Шарьер.
Он тоже избежал тюремного заключения, хотя и совсем другим путем.
J. Cuinieres/Roger Viollet/Getty Images Анри Шарьер был одним из немногих заключенных, которым удалось сбежать с Острова Дьявола. И он сделал это дважды.
Шарьер, бывший парижский гангстер, был отправлен на Чертов остров в 1931. Хотя Шарьер настаивал на своей невиновности, он был признан виновным в убийстве сутенера и приговорен к пожизненному заключению.
Но Шарьер начал планировать свой побег, как только прибыл. Через три года после заключения он предпринял первую попытку побега. Удивительно, но Шарьер выбрался с острова. Но французские власти быстро его настигли. Они приговорили его к двум годам одиночного заключения.
Не испугавшись, Шарьер еще семь раз пытался сбежать. Другие могли бы сдаться, но только не Шарьер. С восьмой попытки ему удалось бежать, соорудив плот из кокосов.
Шарьер проплыл через кишащие акулами воды в Венесуэлу. Там он обосновался, завел семью и написал взрывную книгу под названием Papillion , свое гангстерское имя, о своем пребывании на Острове Дьявола.
Французское правительство официально помиловало Шарьера в 1970 году, а Голливуд позже превратил его книгу в одноименный фильм 1973 года со Стивом МакКуином и Дастином Хоффманом в главных ролях.
Остров Дьявола Сегодня
Cayambe/Wikimedia CommonsРуины здания тюрьмы на острове Рояль.
Но к тому времени, когда Шарьер бросил свой кокосовый плот в воду, дни Острова Дьявола были сочтены. Страшные истории плыли по морю. Французское правительство официально прекратило отправку заключенных на остров в 1938 году, но Вторая мировая война прервала его полное закрытие, и до 1946 года прибыло еще несколько человек.
Только в 1953 году последние заключенные, все еще находившиеся на Острове Дьявола, ушли навсегда.
За 100 лет существования Острова Дьявола было заключено в тюрьму 80 000 человек. Десятки тысяч из них — возможно, целых три четверти — погибли там. Тюремные чиновники бросали их трупы в воду, звоня в колокольчик, который предупредил акул о том, что они роятся и пируют.
Сегодня ослепительное солнце над Островом Дьявола затмевает происходившие ужасы. Но полностью стереть их не получится. Посетители Île Royale, Île St Joseph и Île du Diable найдут руины тюрьмы в джунглях.
Как шрам на земле, их зарешеченные окна, ржавые наручники и каменные койки служат стоическим напоминанием. Когда-то этот кусочек рая таил в себе настоящие ужасы.
Узнав об Острове Дьявола, почитайте о печально известной тюрьме времен Гражданской войны под названием Андерсонвильская тюрьма или об ужасах «Острова каннибалов» Иосифа Сталина.
Путешествие на Остров Дьявола
В фильме Майкла Ноэра « Папийон » воссоздан мир главного героя (Чарли Ханнэм) и его друга Луи Дега (Рами Малек), пытающихся сбежать из печально известной тюрьмы Острова Дьявола. Из 80 000 отправленных туда лишь немногие вернулись в Париж после отбытия наказания. Папийон был одним из двух успешных побегов заключенных с группы островов у Французской Гвианы.
«Там был ад, и не только тюрьма», — объясняет Малек, который читал рассказы нескольких заключенных об ужасах. «Болезни свирепствовали, и много людей умерло от малярии. Многие заключенные так и не вернулись на родину, независимо от того, отбыли они свой полный срок в колонии или нет». Чтобы дать более полную картину мира, в котором оказались Папийон и Дега, мы составили краткую историю тюрьмы, как в реальной жизни, так и в вымысле.
Острова спасения
Тюрьма, которую часто называют Островом Дьявола, на самом деле представляет собой три острова под названием Иль-дю-Салют, а также большую исправительную колонию на материке. Название Îles du Salut (Острова Спасения), данное миссионерами, разбившими здесь лагерь, чтобы избежать вспышки чумы, со временем оказалось жестоко ироничным. В 1852 году правительство императора Наполеона III объявило острова и часть Французской Гвианы исправительной колонией. В 1854 году Франция ввела политику двойное , правило, которое вынуждало заключенных, отбывающих срок менее восьми лет, оставаться на острове в течение периода, равного их приговору.
Те, у кого были более длительные сроки, были сосланы на всю жизнь. Правило едва ли имело значение, поскольку большинство из них не доживет до того, чтобы уйти. Около сорока процентов прибывших заключенных умрут в течение года. Большинство заключенных сначала были отправлены в Сен-Лоран-дю-Марони на побережье, где им предстояло работать в бригадах по расчистке лесов и строительству дорог. Политических, опасных и неисправимых заключенных отправили в Иль-дю-Салют. В 1889 г., французское правительство также начало отправлять женщин-заключенных в надежде, что они останутся и поселятся в колонии. Через несколько лет от этой политики отказались.
Из трех островов, составляющих Иль-дю-Салют, самый большой остров, Иль-Руаяль, служил административным центром тюрьмы. Помимо размещения заключенных, Иль-Рояль служил портом для приема новых заключенных и размещал административные офисы, в том числе надзирателя, который жил в большом поместье на центральном холме острова. Самые худшие заключенные содержались в Багровых казармах, названных так из-за огромного количества крови, пролитой в результате насилия между заключенными.
«В этом одном месте было совершено больше убийств, чем в любом другом месте на земле с таким ограниченным пространством», — писал Рене Бельбенуа в 9.0010 Сухая гильотина . Гильотина острова располагалась в центре и регулярно использовалась, чтобы продемонстрировать всем абсолютную власть надзирателя. Чтобы получить представление о жизни на Острове Дьявола, зайдите в аккаунт Papillonmovie в Instagram и получите замечательную коллекцию архивных фотографий, а также изображений о создании фильма.
На самом южном острове, Иль-Сен-Жозеф, располагался Лагерь Отшельников, куда заключенных отправляли в одиночные камеры. Это место было проклято как «пожиратель мужчин» из-за большого процента заключенных, которые теряли рассудок, находясь там в клетке. Самый маленький и самый северный остров, Иль-дю-Дьябль, был специально создан для политических заключенных. Его отвесные скалы и вода, кишащая акулами, сделали практически невозможным побег. В 1855 году губернатор Французской Гвианы Луи Адольф Бонар писал: « без полиции на Острове Дьявола, они [политические заключенные] могут свободно обсуждать свои теории», предполагая, что их интеллект сам по себе будет достаточным наказанием.
Знаменитые гости
После Анри «Папийона» Шарьера, пожалуй, самым известным гостем на острове был Альфред Дрейфус, капитан французской армии еврейского происхождения, которого в 1895 году несправедливо осудили за измену и отправили на Остров Дьявола. Даже после того, как в следующем году появились доказательства, оправдывающие его, французское правительство отказалось действовать. Почти вся Франция, казалось, встала на одну или другую сторону в деле Дрейфуса, масштабной культурной войне, в которой армия и консерваторы столкнулись с прессой и левыми интеллектуалами. Когда французское правительство, наконец, помиловало его, но оставило его приговор в силе, Дрейфус вернулся во Францию сломленным человеком. Внимание общественности к Дрейфусу также привлекло международное внимание к условиям, в которых находятся заключенные на Острове Дьявола, что дало ему репутацию одного из самых ужасающих мест на земле.
Помимо Папийона, единственным заключенным, которому удалось сбежать, был Клеман Дюваль, французский анархист, арестованный во Франции за ограбление особняка и нанесение ножевого ранения полицейскому в 1886 году.
Его смертный приговор был заменен каторжными работами на Острове Дьявола. В 1900 году, после 20 попыток, он наконец выбрался с острова. Поселившись в Нью-Йорке, он написал книгу « возмущений: анархистские мемуары исправительной колонии».
В 1938 году, за несколько лет до того, как Папийон предположительно сбежал с Острова Дьявола, Рене Бельбенуа опубликовал свои мемуары о заключенном под названием Сухая гильотина , термин, используемый заключенными для описания жизни там. В 1920 году Бельбенуа попал в исправительную колонию на восьмилетний срок. Его многочисленные безуспешные попытки побега продлили его пребывание до 1934 года. Освобожденный, но вынужденный остаться на острове, Бельбенуа в конце концов нашел путь на материк, медленно двигаясь на север, в Нью-Йорк, где он опубликовал свои мемуары. Популярность книги, к сожалению, привлекла внимание Департамента иммиграции США, который депортировал его как нелегального иммигранта. В конце концов Бельбенуа вернулся в Америку.
На этот раз он направился на запад, где стал техническим консультантом Warner Brothers.
Остров сейчас
Хотя французы перестали отправлять заключенных на Остров Дьявола в 1938 году, потребовалось еще 15 лет, прежде чем они полностью закрыли комплекс. Через несколько лет после его закрытия он стал частью Гвианского космического центра, следя за исследовательскими и телекоммуникационными ракетами, запускаемыми из материкового города Куру.
За последние несколько лет Остров Дьявола также стал неожиданным местом для туристов. Лодки отправляются из Куру утром в Иль-Рояль, давая посетителям целый день, чтобы посетить поместье директора (ныне музей), старые казармы, тюрьму, больницу и часовню, прежде чем вернуться на материк во второй половине дня. «Очарование тропического острова. Прекрасные пальмы и вид на океан», — написал один недавний посетитель на TripAdvisor. Для тех, кто хочет более захватывающих впечатлений, на Île Royale есть небольшой отель. Ограниченное количество поездок доступно на остров Сен-Жозеф, но остров Дьявол закрыт для всех посетителей.
Остров Дьявола в народном воображении
Хотя факты об Острове Дьявола достаточно ужасны, ничто не может сравниться с ужасными фантазиями, вызванными в воображении публики простым шепотом его названия. Это было предметом многих фильмов, а также предметом обсуждения в бесчисленном количестве других. Хотя Голливуд часто используется для обозначения садистского ужаса, он также нашел свою романтическую сторону. В немом фильме 1926 года « Остров Дьявола » знаменитая тюрьма используется как место действия трагической истории любви. Ранняя радиостанция, 1929 фильм Осужденный , Рональд Колман играет главную роль в «Острове Дьявола» в роли «грубого, крутого преступника, который убьет за поцелуй», по крайней мере, так обещает постер.
Чтобы отметить закрытие тюрьмы, Warner Brothers выпустили B-фильм Уильяма Клеменса Остров Дьявола с Борисом Карлоффом в роли сочувствующего врача, который, осужденный по политическим мотивам, теперь должен столкнуться с охранниками-садистами и опасными заключенными.