Духовнику Кадомского Милостиво-Богородицкого монастыря архимандриту Афанасию (Культинову) исполнилось 80 лет
20 февраля 2017 года свой 80-летний юбилей отметил архимандрит Афанасий (Культинов), духовник Кадомского Милостиво-Богородицкого монастыря. С особой теплотой духовенство, духовные чада, также многие и многие верующие в этот день выразили батюшке свои самые искренние пожелания крепости духовной и телесной, помощи Божией во всех трудах и начинаниях.
Предлагаем вниманию читателей воспоминания отца Афанасия, записанные десять лет назад, в год его 70-летия.
Архимандрит Афанасий (Культинов) со своей матерью (ныне схимонахиней)Родился я в тридцать седьмом году в деревне Большое Ляхово Ермишинского района Рязанской области. Мама моя занималась крестьянским хозяйством, весь день работала, воспитывать нас ей некогда было. Церкви у нас не было. Самый близкий храм – в Савватьме, за восемь километров. Соответственно, в храм не ходили, в душе веру содержали. Молиться тоже почти что не молились… Но вера была.
И когда я учился в Торопове, мама мне сказала: «Не вступай ни в октябрята, ни в пионеры, ни в комсомол». И я не вступал, раз мама сказала. Никак особенно меня за это не притесняли. Ведь мы в деревне жили, здесь за этим делом не так сильно следили. Может быть, по Божию Промыслу все таким путем сложилось.
Хотя, надо сказать, при низком уровне культуры нравственное состояние молодежи все равно было лучше, чем сейчас. Люди чище были. Когда я был юношей, поцеловать девчонку была целая проблема. Стыд страшный. Это сейчас совершенно по-другому… Благочестие, оно не сразу уходит, оно истощается через поколения. Вот через три-четыре поколения сильно засветилось наше безбожие. А раньше это было не так заметно… К тому же, период войны очень благотворно сказался на человеческих чувствах. Каждая семья пострадала: или отец не вернулся, или брат… В каждом доме была эта рана, люди несли тяготы скорби и были сострадательны, была любовь. Хотя жили без информации – у нас электрический свет в деревне только в пятьдесят шестом году провели.
В сорок шестом году мне было девять лет, я во второй класс ходил. Тетрадей у нас не было. Правда, их продавали, кто-то, может, покупал, но у матери денег не хватало, поэтому мы резали газеты, сшивали и на них писали. Ходили в чем придется, галош, конечно, тоже не было. Из дерева вырезали что-то типа колодок и потом на веревочках привязывали к сапогам. Одежда тоже была самая примитивная.
Питание было совсем скудное – даже хлеба ржаного мы не видели. Голод. Женщины терли картошку и пекли из нее хлеб. Еще ели лебеду, да и хлеб из нее тоже готовили. Щавель собирали. И из желудей тогда хлеб делали… Правда, мама из желудей хлеб не пекла – он очень тяжелый, твердый, потом колом в животе стоял. Но самое странное, что при всех этих трудностях и горестях никто тогда особенно не болел: какая рана появится, два-три дня – и все заживало. А сейчас каждая рана месяцами живет. Может, дело в экологии? Вероятно, запас физической прочности, как и вера, передавался от родителей. Я замечаю, что мы сильнее своих детей, дети сильнее внуков – люди по состоянию своего здоровья мельчают.
И по духу мельчают. Моей маме девяностый год, а она мне говорит: «У меня, сынок, ничего не болит… Ничего… Я себя хорошо чувствую». Хотя у нее порок сердца был. Учителя у нас безбожию не противостояли: «человек произошел от обезьяны» и все такое… Они все знали правду, но ведь очень трудно стать против течения, сказать, что ты верующий, что человек Богом сотворен. Все мы шли по линии наименьшего сопротивления. Не было твердости веры исповедовать Христа. Хотя Правдолюбовы, те отличались. Отец Владимир, когда мальчиком был, на уроках отвечал, что мир Богом создан, и учителя ему колы ставили. Правдолюбовы не отрекались, они исповедниками были уже в школе, детьми. А мы не могли так, мы такого воспитания не получили.
Как я уже сказал, храма у нас не было. В тринадцать лет я с мамой ходил причащаться в село Савватьма. Приходил священник на нашу улицу служить молебны водосвятные. Помню, я тогда подростком был, лет тринадцати-четырнадцати, мама говорит: «Подойди к кресту, священник покропит».
А я не пошел. Ребята не пошли – и я не пошел… Мне стыдно. Вот такая была вера. Она внутри содержалась, а исповедничества не находила.
Матушка моя Зоя тогда тоже в церковь мало ходила, а вот ее тетка, Мариамна, ходила в церковь и меня уговаривала: «Анатолий, давай ходи в храм. Давай, давай…» Она посещала старца протоиерея Иакова Цветкова, которому тогда было под девяносто лет. Именно она первый раз привела меня к батюшке, и я причащался у него на дому.
Отец Иаков старец был смиренный. У него не было одного глаза – не знаю, как он его лишился. Много пришлось ему пережить. Его отправили в ссылку, а по дороге посмотрели на него и говорят: «Дедушка, поезжай домой, нечего тебе тут…» Отпустили его конвоиры. И приехал он в Касимов. У отца Иакова очень болели ноги. Он отслужит, а потом поднимет ногу на табуретку, снимет сапог – там полсапога крови. Вот такие подвижники были. Так мне впервые встретился человек, который, вроде, внешне не представлял собою ничего особенного, а в то же время был глубоким молитвенником.
Когда я первый раз у отца Иакова причастился, то сам взял крест, поцеловал его и положил. Я совершенно не представлял, как положено себя вести. Ну, конечно, поисповедовался. Потом я ему говорю: «Батюшка, я вино и водку пить не буду, нисколько». А он смотрит на меня и спрашивает: «А ты где вычитал?» Я говорю: «Не знаю, так решил». – «Дорогой мой, совершенным можно и водочки выпить, а несовершенным ни капли нельзя».
Так что в церковь меня Господь через тетку Мариамну привел. А до этого, когда я жил на другой квартире, я чуть не попал к баптистам. Они такие активные, надоедливые – утянули бы меня, потому что я к Богу стремился. Вот Господь меня и сохранил от них – я начал ходить в Никольскую церковь. Первые три года очень тяжело мне это давалось. Я ведь ростом большой. Приду, стою у Боголюбской иконы Божией Матери (в церкви, как заходишь, она с правой стороны)…
В Никольском храме служил отец Василий Романов, подвижник, которому было девяносто лет. Он был художником. Потом отец Владимир Правдолюбов с ним служил, а позже отец Иоанн (Крестьянкин)[1].
Вот они и начали меня воспитывать. Тогда я был уже семейный. В шестьдесят третьем году мы с матушкой повенчались: поехали к отцу Анатолию Правдолюбову, брату отца Владимира, за восемь километров от Касимова, он нас и повенчал.
К тому времени я был вторым помощником капитана, встал вопрос о моем уходе с работы, так как я принял твердое решение пойти на церковное служение. Уходил очень тяжело, потому что были там люди, которые работали в известном отделе. Кто-то радовался, кто-то ехидничал, что директору за меня попадет. Но директор (он путешествовал, даже в Чехословакию ездил, что по тем временам было редкостью) долго смотрел на меня, рассматривал внимательно-внимательно, а потом говорит: «Ты подал прошение – я подписал. Я тебя отпускаю». Достойный человек. А ведь это был шестьдесят седьмой год, пятьдесят лет советской власти праздновали, а я им подарок преподнес – заявление об уходе.
Собралась тогда комиссия, человек семь. Глава города присутствовал, а весь разговор вел представитель КГБ.
Вот начинает мне вопросы задавать: «А почему ты ушел? А почему ты то, а почему ты это?..» Я начинаю ему объяснять, что я читал книги святые, по вере ухожу. «А что тебе Церковь дала? Что ты так стремишься туда?» – «Ну вот, давайте я вам скажу, что мне Церковь дала. Я, будучи вторым помощником капитана, подражая своим начальникам, когда работал, вскрывал груз, брал, что мне надо: канат надо отмотать – двадцать метров отцепим, заберем домой. Надо игрушки, какие везут или вилки с Павлово, никелированные, – вскрываем пломбы, берем. И без последствий, совесть молчала. А когда я стал в церковь ходить, я уже ни к одному грузу не прикоснулся. Теперь я за собой слежу. Меня совесть обличает, если я совершаю грех, ворую. Вот что Церковь мне дает». Вижу – срабатывает. Потом кэгэбешник говорит: «Ну, ты дочь воспитаешь, она белой вороной будет». Я сказал: «Нет, не будет». – «Ну, а какую пользу обществу приносит твое хождение в церковь?» Я говорю: «Туда приходят люди, которые работали всю свою жизнь. Сейчас они пенсионеры, им трудно, а я им готовлю, чтобы они могли молиться, чтобы тепло у них было (я истопником при храме трудился).
Почетно…» – «А как же ты, помощник капитана, возишь дрова на салазках?» – это они начали гордыню задевать. «Я, – говорю, – не считаю, что в этом есть что-то нехорошее. Я не ворую, не делаю ничего плохого». Такой вот допрос мне устроили.
Вообще трудные времена это были. Моя дочь Наташа шестидесятого года рождения. В школе учительница, татарка, спросила ее: «Наташа, а ты крестик носишь?» – «Ношу». – «И я верующая, и я ношу». И стала беседовать с ней, попутно выспрашивая обо всем. А тогда ведь строго было. В конце концов говорит: «Крестик сними». Потом меня вызвали. Тут уж началось исповедничество мое. Я пошел, с ними говорил, исповедовал Бога. Они отстали.
Я тогда уже решительным образом был настроен. И Правдолюбовы меня выручали. Все они рисковали, и прежде всего отец Владимир, который меня духовно окормлял. Я воспринял от него то, что смог взять.
Помню, как к нам отец Иоанн (Крестьянкин) приехал. Вот что любопытно: когда он появился в нашем храме, я в смущении пошел к отцу Иакову: «Батюшка, приехал священник, католик».
Маленькая бородка. Крест дает целовать особо. Руки целовать не дает. И только потом, когда я уже стал отцу Иоанну прислуживать, я понял, кто пришел. Я увидел и почувствовал, как он проповедует. Он брал книжку, вроде, читал… но, думаю, он брал ее просто для того, чтобы свою силу укрывать. Брал книгу и своей проповедью поднимал тебя туда, в небеса, и делал страшное. Он возносил твои разум и сердце… Под тобой пропасть – думаешь, сейчас упадешь с такой высоты, разобьешься! Так он мог человека поднять и возвысить. И, конечно, он все видел. Например, он мне рассказал, сколько раз его из церкви в церковь переводили, выгоняли… А потом я понял, что это все и про меня говорилось. Пришел к нам однажды какой-то монах, бесноватый, может. Собрал этот монах тех, кто был в церковной сторожке, и разделил кусочек хлеба: «Вот это благодать, приобщайтесь к ней». «Ах, прозорливый…» – припали к нему все, кто там был: прислужные, уборщицы. Отец же Иоанн вечером приходит, говорит: «Толюшка, ты зачем к нему подошел? Человек это больной.
Надо быть осторожнее…» А он ведь не был при этом, и ничего ему не рассказывали. Ну, а эти наши уборщицы неоднократно видели, как, когда отец Иоанн заходил в храм, на амвоне лампады внезапно сами зажигались.
Потом мне было попущено такое испытание: у меня в ушах начало шуметь, видно, враг нападал, и помыслы пошли. Я отцу Иоанну сказал – он помазал, и все прошло. А потом какие-то нападения на меня начались, другие помыслы: «Не спасешься… Погибнешь…» – и все такое прочее. Он подходит ко мне и говорит: «Сам спасешься, и семья спасется!» – прямо на помыслы ответил. Вот такие моменты были. В шестьдесят шестом году отец Иоанн от нас ушел. Сам я тогда еще мирянином был, но желал Богу служить в священном сане.
По материалам сайта Православие.ру
Новый кадом. Родословная города. Кадом: монастырь, отец Афанасий
Впервые Кадом упоминается в летописи 1209 года, хотя люди селились в данной местности с незапамятных времен.Первоначально городок Кадом находился на месте современного села Старый Кадом.
Известный историк П. Н. Черменский, считает, что новый Кадом был сооружен в 1535 — 1536 годах на горе, высоко поднявшейся над Мокшей и являвшейся идеальным местом для обороны от нападения врага.Среди дремучего леса на большом холме в центре Кадома была построена крепость, и у ее подножия возникли Пушкарская и Стрелецкая слободы.На Вознесенском холме существовало славянское городище. Согласно преданию, на этом холме стояла крепость хана Кадыша. По одной из легенд выходит, что основательницей города следует считать русскую девушку Вассу. А дело было, рассказывают, так. В дни татарского нашествия, а может быть, и до этого времени, христианская девушка — подвижница Васса, находясь рабою у мордвы, бежала из плена. Преследовать ее пустился хозяйский сын. Бежал он быстро — вот-вот нагонит. Добежала Васса до левого берега Мокши и бросилась в реку, чтобы утопить себя, но чудом была спасена и выкинута на правом берегу реки живая. Очнувшись и едва собрав силы, пошла она от берега по дремучему лесу и от бессилия едва поднялась на высокий холм, как раз на тот, где теперь кадомская кладбищенская церковь (сейчас называется Вознесенской горой).
Wiki: ru:Кадом en:Kadom
поселок Кадом в Рязанской области (Россия), описание и карта связанные воедино.
Ведь Мы — места на карте мира. Узнайте шире, найдите больше. Находится 100,6 км на юго-восток от Мурома. Найдите интересные места вокруг, с фотографиями и отзывами. Ознакомьтесь на нашей интерактивной карте с местами вокруг, получите более подробную информацию, узнайте мир лучше.
Всего 4 редакций, последнее 7 лет назад сделано Arnica из Москвы
Посёлок Кадом — административный центр одноимённого района, простирается вдоль обоих берегов реки Мокша. В 59 километрах от его окраин находится железнодорожная станция, обслуживающая участок дороги на линии Рязань — Рузаевка .
История
Впервые Кадом упоминается в Никоновской летописи, датированной началом 13 столетия. Ранее его жители проживали выше по течению Мокши. Селение именовалась Старый Кадом. В 15 столетии произошло масштабное затопление вследствие разлива реки.
Последовавшее разрушения домов вынудило жителей покинут обжитое место и переселиться в более безопасное. На песчаных холмистых возвышенностях, ниже по течению Мокши, они основали новое поселение и назвали его Кадом.
Позже здесь возвели крепость.
В середине 15 столетия селение передали в удел Касиму — казанскому царевичу. С того периода и до конца 17 столетия Кадом находился в составе Касимовского ханства. В эпоху Смуты селение захватили поляки, позже вытесненные русскими войсками. Более века, в период с 1652 по 1764 годы, действовал монастырь.
В 1779 году Кадому присвоили статус уездного города. Спустя почти столетие число его жителей превысило 7360 человек. Были открыты 4 церкви и женский монастырь. Городской статус Кадом утратил в советский период, в 1926 году.
Градообразующим предприятием современного посёлка является швейное производство. Местная фабрика выпускает знаменитую венизную вышивку ручной работы. В посёлке открыт краеведческий музей с уникальными экспонатами. В Доме культуры активную деятельность ведут творческие группы.
Отец Афанасий: сила Бога правит миром
Люди в большинстве своём веруют в Бога. Ведь сам Господь сотворил нас такими, вложив в сердца наши стремление поклоняться Ему, Всемогущему Творцу всего движимого и недвижимого.
Для помощи нам, запутавшимся в жизненных дебрях, и трудятся такие иноки, как архимандрит Афанасий (Культинов), духовник Милостиво-Богородицкого женского монастыря в г.Кадоме Рязанской области.
К нему едут со всех концов России, чтобы получить его верный совет, чтобы послушать его тихие искренние рассуждения о православной вере, о духовных целях каждого, кто пришёл в этот мир.
Отец Афанасий умеет подобрать такие ёмкие и точные слова, что ему веришь безоговорочно.
Это и неудивительно: мудрый старец за свои более чем 70 лет жизни повидал многое, и тяжёлые испытания сделали его душу здравомысленной, прозорливой и сострадательной.
На пути в монашество его наставниками были настоящие подвижники веры ХХ столетия — о.Иоанн Крестьянкин и архимандрит о.Алипий; его рукоположение в священство почтили своим присутствием будущий Святейший патриарх Кирилл и архимандрит Авель (Македонов).
В своих воспоминаниях о.Афанасий особенно выделяет ту роль, которую сыграли в его судьбе служители Никольского храма в Касимове о.
Именно они и начали его воспитывать, что привело впоследствии к твёрдому решению мирского человека Анатолия Культинова отбросить в сторону все достижения — достойную профессию (2-й помощник капитана на судне), репутацию хорошего работника — и пойти на церковное служение, чтобы стать в дальнейшем широко известным о.Афанасием.
Огромное волнение вызывают в каждом верующем воспоминания о.Афанасия о проповедях архимандрита Иоанна, умевшего Словом Божьим вознести разум и сердце слушателя на небеса, умевшего поднять и возвысить человека над греховной юдолью нашей.
Имея таких великих учителей, подвижник Божий будущий отец Афанасий и сам становился великим, готовясь к ежедневному подвигу молитвы к Богу и любви к ближнему своему.
Отец Афанасий готов выслушать любого человека, понимая, как нелегко живётся нам в этом нечестивом мире, и его непоколебимое упование на помощь Бога укрепляет паству в истинной вере в Жизнедателя, с которым пребудем вечно.
Старец Афанасий сам страдает болезнью ног, но смиренно терпит физические мучения и учит смирению нас, многогрешных. Он молится за нас, и благодарные люди рассказывают, как молитвы о.Афанасия исцеляли их, облегчая недуги телесные и душевные.
Паломники, посещающие святую обитель в Кадоме — Свято-Милостиво Богородицкий монастырь, — восторженно говорят о том особом состоянии души, которое возникает во время бесед с о.Афанасием.
Каждого человека, словно нежным облаком, окутывает сострадательная любовь старца ко всем людям, его горячее желание облегчить тяжкую жизненную ношу людскую. Отец Афанасий воспринимает горе обращающихся к нему как своё собственное горе, молясь за них Богу денно и нощно.
Не упустите возможность увидеть воочию человека, избравшего для себя трудную дорогу и целеустремлённо идущего по ней к Вечности.
Обращайтесь к нам — и мы поможем вам посетить Кадомский Свято-Милостиво Богородицкий монастырь в удобное для вас время.
Запись в поездку к старцу Афанасию (Кадом)
Кадом — маленький городок на востоке Рязанской области, самый удалённый от Рязани районный центр, 264 километра пути — много дальше, чем от Рязани до Москвы.
Его трудно отыскать в рязанских летописях, хотя по возрасту он лишь немного уступает Рязани — восток Рязанщины долгое время был частью Тамбовской губернии, потому его описания теряются в тамошних мордовско-тамбовских архивах. Объективно объяснить значение слова «Кадом» историки и топонимисты не могут и поныне, подменяя истину букетом версий. Так, в языке местных мордовских племен, имелось слово «кадонь» — «оставленная, потерянная земля». По другой версии слово происходит от имени татарского хана Кадыма. Третья версия привлекает к названию некую христианку Вассу, будто бы бежавшую из мордовского плена и устроившую на берегу Мокши пещеру — «как дом».
Подобно Москве и Риму, Кадом стоит на холмах, причём они, в отличие от эфемерных московских бугорков, действительно впечатляют, вырастая будто из-под земли крутыми склонами высотой до 25 метров. С этими холмами связана известная научная ошибка. В 1977 году они были объявлены заповедными со статусом «памятников природы» как ледниковые (моренные) холмы.
И лишь недавно профессор, доктор географических наук Вячеслав Кривцов однозначно показал, что знаменитые холмы — это песчаные останцы отрезанные вечно блуждающими петлями реки Мокши от «большой земли». Своеобразная жертва или результат половодий, ведь реки меняют направление русла именно весной, на пике живой силы воды. Всего же таких холмов тут четыре: в направлении с запада на восток — Кокуй, Безымянный, Кадомская гора и Преображенский.
На холме Кокуй археологи обнаружили предметы бронзового века, а с 1935 года здесь разместилось кладбище. На Безымянном холме, по преданию, жил некий татарский хан. За его тайные связи с крымским ханом дворец на холме был сожжён, а позже здесь построили деревянный православный храм, который позднее тоже сгорел, но уже от удара молнии. Сегодня на месте Безымянного холма высится небольшая горка: песчаное тело холма разошлось на хозяйственные нужды, а затем через него была проложена асфальтированная дорога. В самом центре города лежит наиболее известный из холмов — Кадомская гора.
С его плоской вершины открывается чудный вид на Мокшу, храм с колокольней и монастырь на центральной площади, россыпь избушек, городской рынок и соседние холмы. Некогда здесь стоял острог, где жил воевода. С тех пор на этом месте не раз находили военные артефакты: многопудовые цепи, детали пищалей, чугунные ядра.
Преображенский холм, в отличие от остальных, лежит на левом берегу Мокши, в заречной части Кадома. По рассказам жителей, холм окутан целой сетью легенд. Некий Беклемиш, сын ордынского хана Бахмета, на склоне лет вдруг крестился, и в знак своего преображения построил на холме деревянную церковь Преображения. Позднее в 1735 году на месте деревянного выстроили каменный храм. В своё время Пётр I подарил церкви икону Казанской Божьей Матери, которая была отделана жемчугом и самоцветами. Верой и правдой храм служил до прихода советской власти. В 1930-е годы церковь была разграблена, колокола сброшены, позднее здесь обосновался детский дом. Сегодня в частично сохранившихся постройках разместился корпус профтехучилища.
История Кадома в прямом смысле утопает в череде катастрофических половодий. Этот город возник на правом берегу Мокши в дремучих мордовских лесах. Первое письменное упоминание о городке относится к 1209 году. В Никоновской летописи указано, что в Кадоме был убит рязанский военачальник. В нескольких километрах от современного Кадома лежит село Старый Кадом. Кадом возник именно здесь, но по причине половодий ещё в XVI веке был брошен и переместился на песчаные холмы в восьми километрах к югу. В 1426 году Великий князь Василий Тёмный дал Кадом «в кормление» боярам Протасьевым . В конце XVIII века Кадом приобрел особую значимость в Тамбовской губернии. По численности населения он превзошёл города Шацк и Темников и обзавёлся статусом уездного города. В уезде насчитывалось 30 сёл и 107 деревень. Работали заводы по производству вина, сукна, кожи, маслобойни и лесопильни. Кадомские купцы торговали лесом и, что интересно, хлебом, и это при том, что сельское хозяйство при повсеместном развитии скудных песчаных почв никогда не было на высоте.
В XIX веке Кадом обзавёлся учебными и медицинскими учреждениями: в 1839 году открылось приходское училище, позднее появились ремесленная школа, кружевная школа и женская прогимназия. В 1871 году появилась городская больница, а затем городская амбулатория — одна из четырёх в Тамбовской губернии. В XX веке страшные половодья случались трижды — в 1925, 1963 и в 1994 годах.
В мае 2012 года маленький адом прогремел на всю Россию, когда уровень в Мокше поднялся на рекордные за всю историю 806 сантиметров, и вода захватила три четверти площади города. Даже в начале июля (спустя два месяца с конца половодья) в огородах некоторых кадомчан стояла вода. Иные счастливчики из мест, лежащих повыше, приступили к посадке картошки. Но теперь ясно, что это наводнение было лишь одним в ряду подобных, случавшихся раз в 30-50 лет.
Жителей Кадома всегда звали сомятниками, ведь Мокша издавна славится сомами весом в несколько пудов. А местные жители, будто сговорившись, рассказывают историю про старушку. Так, после схода половодья полувековой давности вода покинула дома кадомчан. Одна старушка, решив приступить к хозяйству и зажить пуще прежнего, полезла в печь. Но не тут-то было: из темноты печи донеслись какие-то звуки, а затем на свет явилась громадная усатая голова. Перепуганную до смерти старушку на силу откачали. Причина всех неурядиц проста — город Кадом возник на высоких холмах, но, разрастаясь, спустился в пойму, которая у Мокши имеет два уровня.
В обычный год вода мирно обходит городок, лишь местами наполняя амбары, заставляя кадомчан заблаговременно перекладывать картошку в более сухое высокое место. Долгий срок низких половодий иногда растягивается на жизнь целого поколения, приучая их к спокойной жизни. И они забывают, что живут в пойме реки, которая рано или поздно окажется под водой.
Св. Афанасий Отец Западного Монашества — Классического Христианства
О. Георгий Флоровский 1893-1979
Нельзя забывать, что человеком, который первым ввел монашество на латинском Западе, был св. Афанасий. Во время своего изгнания в 340 г. святой Афанасий привел с собой в Рим двух монахов из египетской пустыни, одним из которых был Аммоний; другой Исидор. Рим был ошеломлен. Но первоначальная реакция отвращения и презрения вскоре сменилась восхищением, а затем подражанием. Два дополнительных посещения Рима св. Афанасием укрепили начало монашеского движения на латинском Западе. Св. Афанасий оказал влияние даже на северную часть Латинской империи — во время своего изгнания в 336 г.
он провел время в Трире, и куда бы ни приезжал святой Афанасий, он распространял знания монашества. (Византийские подвижники и духовные отцы)
Католическая энциклопедия
Введение монашества на Западе может быть датировано примерно 340 г. н.э., когда св. Святой Антоний. Публикация «Vita Antonii» несколько лет спустя и ее перевод на латынь широко распространили знания о египетском монашестве, и многие в Италии подражали изложенному примеру. Первые италийские монахи стремились воспроизвести в точности то, что делалось в Египте, и многие, такие как св. Иероним, Руфин, Паула, Евстохий и две Мелании, на самом деле отправились жить в Египет или Палестину, как более подходящие для монашеской жизни, чем Италия. (монашество, западное)
Филип Шафф 1819-1893
[М]акие считали, что монашество также произошло от язычества и было отступничеством от апостольского христианства, которое Павел ясно предсказал в пастырских посланиях.
Но такой взгляд едва ли можно примирить с великим местом этого явления в истории; и, кроме того, вовлекла бы всю древнюю Церковь с ее величайшими и лучшими представителями как с востока, так и с запада, ее Афанасия, ее Златоуста, ее Иеронима, ее Августина, в предсказанное отступничество от веры. И никто теперь не станет утверждать, что эти люди, которые все восхищались и восхваляли монашескую жизнь, были антихристианскими заблуждениями и что немногие и почти исключительно отрицательные противники этого аскетизма, как Иовиниан, Гельвидий и Вигилантий, были единственными представителями чистое христианство в Никейской и следующей эпохе. (История Христианской Церкви: Гл. IV. 28 «Возникновение и развитие монашества»)
Афанасий, гость, ученик, а впоследствии биограф и хвалебник св. Антония, принес первые сведения о монашестве в Запад, и поразил цивилизованных и женоподобных римлян двумя живыми представителями полуварварской пустынной святости Египта, которые сопровождали его в изгнании в 340 году.
Один из них, Аммоний, был настолько отвлечен от мира, что побрезговал посетить любое из чудес великого города, кроме гробниц св. Петра и св. Павла; а другой, Исидор, привлекал внимание своей любезной простотой. Явление сначала вызывало отвращение и презрение, но вскоре восхищение и подражание, особенно среди женщин и среди прореженных рядов древнеримской знати. Впечатление от первого визита было впоследствии усилено двумя другими визитами Афанасия в Рим и особенно его жизнеописанием Антония, которое сразу же приобрело популярность и авторитет монастырского евангелия. Многие отправились в Египет и Палестину, чтобы посвятить себя там новому образу жизни; и ради этого Иероним впоследствии перевел правило Пахомия на латынь. Другие основали монастыри в окрестностях Рима или на развалинах древних храмов и форума, и скромное число языческих весталок вскоре было вытеснено целым сонмом христианских дев. Из Рима монашество постепенно распространилось по всей Италии и островам Средиземноморья, вплоть до суровых скал Горгоны и Капрахи, где отшельники, добровольно изгнанные из мира, заняли место преступников и политических жертв, которых справедливость или тирания и зависть императоров обычно изгоняли туда.
(там же, гл. IV.40)
Рубрики: All, Ascetics, Fr. Георгий Флоровский 1893-1979, святые отцы, монашество, свт. Афанасий Александрийский ок. 297-373
Святой Афанасий Метеорский — Православная Церковь в Америке
Тропарь и кондак
Святой Афанасий, сын богатых родителей, родился в 1302 году в Ипате, известном средневековом городе Новых Патр, и в Святом Крещении был наречен Андроником. Его мать умерла во время родов, а через короткое время скончался и отец. Таким образом, юный Андроник в очень раннем возрасте потерял обоих родителей. Затем он нашел сочувствие, привязанность и любовь брата своего отца, который позаботился о его воспитании, позаботился обо всех его нуждах и научил его читать и писать.
После захвата его родного города каталонцами в 1318/19 году вождь франков взял Андроника в свой дом. При первой же возможности Андроник сбежал и оказался на свободе. Он поспешил воссоединиться со своим дядей, который был сослан в отдаленное место.
Андроник нашел его, и они вдвоем заказали проезд на корабле, направляющемся в Салоники. Однако благочестивый дядя страдал хронической болезнью суставов и через некоторое время скончался в монастыре Акапниу.
Затем Андроник поселился у императорского секретаря военного командования, который на короткое время стал его опекуном. Андроник хотел обучаться светскому обучению и классическим исследованиям. Поскольку у него не было денег, чтобы платить инструкторам, он стоял снаружи и слушал, пока обучали студентов. Некоторые философы школы заметили его любовь к учебе и его рвение, поэтому они обучали его, не требуя платы.
Воспользовавшись знаниями своих учителей, Андроник стал довольно образованным и культурным. Тогда он решил отправиться в паломничество. Когда ему исполнилось семнадцать лет, Андроник отправился на Афон, где беседовал со многими святыми отцами, ища их молитв и благословений. Афонские отцы, однако, не позволили мальчику остаться, так как он был еще безбородым юношей.
Андроник отправился в Константинополь, посещая храмы и приложившись к мощам святых. Там он познакомился с несколькими выдающимися и добродетельными отцами, такими как Григорий Синайский, будущий Вселенский патриарх Исидор (1347-1350), который поддержал святителя Григория Паламу, а затем сделал его митрополитом Салоникским, Даниил Исихаст и другие знатные деятели монашеская община. С их помощью он был посвящен в тайны исихастской жизни и, как пчела, собирал все полезное и необходимое для приобретения добродетели.
В 1325 году он отправился на Крит, где пробыл некоторое время и жил как аскет, получая гостеприимство от добродетельного и милосердного критянина. Когда он заметил, что этот человек пытается заманить его обратно в мир, чтобы жениться на его дочери, он решил покинуть мир. Поэтому он вернулся на Афон в 1332 году, когда ему было около тридцати лет. В Милее на Святой Горе он был принят в послушники двумя добродетельными отшельниками, Григорием и Моисеем, достигшими вершин добродетели.
Впоследствии был пострижен иеромонахом Григорием, приняв имя Антоний. Он быстро отличился, а затем получил свое новое монашеское имя Афанасий, когда был пострижен в великую схиму.
Однако грабительские набеги турок и сложившиеся в то время неблагоприятные обстоятельства вынудили святого Афанасия покинуть Афон вместе со своим духовником Григорием и другим учеником Гавриилом. В Салониках и Берии многие важные люди были готовы оказать им гостеприимство, но два монаха не согласились остаться, потому что Афанасий испытывал большое отвращение к светскому обществу и к городскому шуму.
Итак, по совету епископа Сервийского Иакова (город между северной Фессалией и южной Македонией) они отправились к фессалийским скалам Стагой, которые биограф Афанасий описывает как «самые большие и высокие скалы, сотворенные Богом от начала мира». По совету епископа они нашли скалы, но на них не было ничего живого, кроме стервятников и ворон.
Иеромонах Григорий и святой Афанасий поселились на скале Стилоса, которая сегодня называется Скалой Святого Духа.
Григорий оставался там целое десятилетие. Через некоторое время отец Афанасий удалился, с благословения своего наставника, в пещеру в скале. Там, в молитве и уединении, он проводил время, плетя корзины, так что он никогда не был праздным и таким образом был защищен от опасности впасть в искушение.
В поисках еще большего уединения и безмятежности, всегда с благословения старца Григория, он избрал другую скалу, «место для отшельников, скалу, вознесшуюся высоко в небо», куда он отправился около 1340 года, на этот раз навсегда. Скала так называемая Платилифос (Широкая скала), которую сам Афанасий называл Метеорон, имя, сохранившееся через века и относившееся, в общем, ко всему комплексу окрестных монастырей, прославившихся далеко за пределами России. Греция.
Вооруженный крыльями Святого Духа, с непоколебимой волей и верой, смиренный монах Афанасий почти взлетел и наконец ступил на эту залитую солнцем скалу, до сих пор касавшуюся только лучей солнца, как сказано в сигиллионе (апрель 1580 г.
) Вселенского Патриарха Метрофана III: «Побуждаемый божественной любовью, святой монах Афанасий, взяв крылья Святого Духа, впервые прилетел к этой залитой солнцем скале, господствовавшей в Стагоях, и справедливо названной Метеороном. , будучи самым высоким из всех. Там он нашел святое место, истинный рай, в котором вместо плодоносящих деревьев были люди, приносящие божественные плоды Святого Духа».0005
Там Афанасий построил свой подвижнический приют и организовал первую систематическую монашескую общину со строгим общежительным Уставом, который сам же и сформулировал. Братство под руководством Афанасия насчитывало четырнадцать членов. Первоначально святой отшельник построил храм Божией Матери, которой и посвятил монастырь, о чем сам сказал своим собратьям-подвижникам незадолго до смерти: «Поручаю вас покровительству Пресвятой Богородицы и Приснопамятника Девы Марии, которой посвящен этот монастырь». Он построил еще один храм в честь Преображения Господня, который впоследствии стал собором монастыря и дал ему окончательное название Спасо-Преображенский монастырь, сохранившееся до наших дней.
Святой Афанасий превратил эту крутую и неприступную скалу в легкий путь к нашему Господу, Который является Краеугольным камнем нашей Церкви: «Этот твердый камень, Отче, ты потрудился, чтобы сделать его путем к Краеугольному камню».
Сегодня, поднимаясь по каменистой лестнице к монастырю, слева перед входом можно увидеть скит святого Афанасия в естественной расщелине скалы, устроенный как скромное и простое жилище с небольшой часовней. Здесь, по преданию, святой отшельник сначала жил в одиночестве после того, как поднялся на Широкую Скалу, а до того, как построил на скальном уступе храм, с кельями для монахов, которые стали собираться там.
Каким бы смиренным ни был Афанасий всю свою жизнь, он оставался обычным монахом. Возможно, благодаря своему большому смирению, он не оставил письменных текстов, хотя был очень хорошо осведомлен и хорошо образован.
По словам его биографа, скончался мирно после непродолжительной болезни (желчного пузыря и печени) в возрасте семидесяти восьми лет, вероятно, в 1380 году, 20 апреля.