Предметы крестьянского быта
Самарская обл., с.Сергиевск, ул.Советская 45
Пн-Пт с 9:00 до 17:00, Сб-Вс — по заявкам
т. 8(84655)22446
для заказа экскурсий
Изба — жилище простого русского крестьянина и его семьи. Здесь, в крестьянском доме каждый предмет домашней утвари есть символ народного быта, то чем жили крестьяне и как работали, занимаясь хозяйской деятельностью по дому. Предметы быта пропитаны русским духом и передают тот образ непростой крестьянской жизни на Руси.
Самовар – металлический сосуд для кипячения воды и приготовления чая. Первоначально вода нагревалась внутренней топкой, представляющей собой высокую трубку, наполняемую древесными углями. Чаще всего на Руси чай из самовара пили в купеческих семьях и любили проводить за чаепитием по несколько часов в день. Вокруг самовара традиционно собиралась вся семья, и каждый выпивал по пять – шесть чашек этого ароматного напитка.
Посетив музей, вы узнаете, что ступа была в каждом крестьянском доме. Она выдалбливалась из части ствола дерева березы, дуба. Их высота достигала 80 см, глубина – 50 см, диаметр – 40 см. «Семь потов сойдет, пока крупу к варке приготовишь», – поговаривали опытные хозяйки. В больших деревянных мельничных ступах отделяли оболочку и перемалывали зерна пшеницы, ячменя, проса, гречихи. Полученную массу могли просеивать в ситах – например, так делали овсяную муку толокно. Толчение было одним из этапов приготовления льняного и конопляного масла. Насыпанное в ступу зерно толкли длинными пестами, с вырезанной перемычкой посредине для руки. Деревянный пест изготавливался до метра длиной. Толкли крупы ровно столько, сколько необходимо для приготовления каши. Каша была основным видом питания «Нет пищи краше, чем русская каша»».
Балалайка – яркий символ русской национальной культуры. За свою многовековую историю, она прошла путь от примитивного народного наигрыша, до вершин профессионального академического исполнительства. Посетив музей, из экскурсии вы узнаете, что ни один народный праздник не обходился без балалайки.
Утюг, как бытовой предмет, знаком каждому человеку, но его предшественником довольно долго использовали «валек» и «рубель». Высушенное белье наматывалось на «валек» и каталось по столу «рубелем». Во все времена человек старался выглядеть чисто, красиво и опрятно. Вещи должны были быть не только чистыми, но выглаженными.
Еще в середине прошлого века можно было встретить так называемые «углевые» или «духовые» утюги. Они походили на небольшие печки: внутрь корпуса закладывались раскаленные березовые угли.
Чтобы снова разжечь поостывшие угли, в отверстия дули, либо размахивали утюгом из стороны в сторону. Поскольку углевые утюги были тяжелыми, глажка превращалась в настоящее силовое упражнение. Позже вместо углей внутрь утюга стали вкладывать раскаленную чугунную болванку. Угольные утюги чадили в домах вплоть до середины прошлого века. Еще одна старинная разновидность утюгов – литые чугунные, разогреваемые на открытом огне или в горячей печи. Угольный утюг просуществовал и был популярным почти сто лет. А прежде чем появился привычный современному человеку электрический утюг, изобретатели испытывали на утюгах нагревательные возможности газа, спирта и воды. На создании электроутюга история, конечно, не заканчивается, прогресс уже ушел вперед. И именно поэтому важно, что есть возможность прикоснуться к этой истории – увидеть и даже подержать в руках удивительные старинные утюги в музее.
В рамках акции «Дар музею» Михаил Михайлович Хайретдинов, житель села Сергиевск, передал в Сергиевский историко – краеведческий музей редкие полотенца изготовленных из льна (размеры: 38 сантиметров в ширину и от 2,50 в длину).
Посетив музей, вы узнаете, что в крестьянском быту полотенцем называли полотнище домотканого холста с ткаными узорами. В древней Руси почти все предметы первой необходимости изготавливали своими руками. Полотенца бытового назначения, который служил для вытирания рук, лица. Полотенца, имеющее только бытовое назначение называли – утирка, – рукотер, – рукотерник, – утирник, – блинник, – постинник, – насмешник.
Народное творчество – неиссякаемый источник мудрости и красоты, который откроется вам глубже и многограннее, так как с большей заинтересованностью к нему обращаетесь. До сих пор в сундуках у людей, почитающих традиции, хранятся рушники и скатерти, изготовленные из льняных и конопляных нитей на ткацком стане, сделанном деревенским умельцем и эти удивительные экспонаты передают в музей.
В русской деревне сундук появился во второй половине девятнадцатого века. До этого времени предшественниками сундука были «бодни» – длинные выдолбленные деревянные колоды, с боковыми стенками из досок.
Для хранения хозяйственных припасов использовались бочки, кадки, лукошки, коробья. Не одна русская изба не могла обойтись без сундука.
В крестьянском быту все делалось вручную, поэтому и ценилось очень высоко. У заботливой хозяйки вся одежда чистая, пусть даже многократно починенная, лежала в сундуках, переходила из поколения в поколение, передавалась по наследству. Требовались сундуки и для запасов, в них хранились новые ткани: холсты, сукно, шелк, кожи. На чердаках, в сундуках, хранили запас лыка, войлока, сермяги. В зависимости от назначения сундуки различались по размерам. От небольших сундуков подголовников до огромных, предназначенных для одежды и продуктов.
На Руси было два вида сундуков – с плоской откидной крышкой и выпуклой. Закрывался сундук на замок. Для прочности сундук оковывали железными полосами, стенки сундука расписывали растительными узорами, использовали сказочные сюжеты, рисовали диковинных птиц. Такие расписные сундуки вносили радость и уют даже в небогатый дом.
Пахталка, или маслобойка, была хорошим помощником на кухне еще прабабушкам. В разное время она выглядела по-разному. Первые маслобойки были напольными. Со временем стали использоваться настольные пахталки. Конструкции этих предметов обихода были самыми разнообразными, и, сделанная однажды маслобойка, передавалась из поколения в поколение.
В музее находятся несколько маслобоек, при чем они разной технологической направленности: вращательная и толкачная – они раньше использовались в быту и радовали своих владельцев сладким сливочным маслом. Толкачная маслобойка – это деревянный сосуд цилиндрической формы, выдолбленная из цельного ствола дерева. Длинная ручка с закрепленной на конце деревянной крестообразной пластиной. Взбивание выполнялось по типу поршня – скоростными движениями вверх-вниз.
Есть маслобойки, которые представляют собой полусферический цилиндр с «воротцами», выполненный из нешироких деревянных клепок, стянутых ободами.
Верхняя часть закрывается крышкой. С торца маслобойки снабжены вращающейся ручкой с колесом, которые приводят в движение расположенные внутри тулова деревянные лопасти для сбивания масляной массы. Преимущество дерева, как материала для изготовления маслобоек, заключается в том, что оно легче удерживает температуру налитого в них сырья.
Гости музея познакомятся с историей удивительной обуви, старой и одновременно очень современной – валенками. Увидят разные виды валенок и предметы, с помощью которых их валяли. Он делается без единого шва, потому и мягкий, и удобный, и ногу не натирает. У обуви есть один недостаток: они боятся сырости, поэтому сначала на подошву надевали кожаные, а позднее резиновые галоши. Удобная и полезная для здоровья человека обувь. В них не страшны самые лютые морозы. Чистая овечья шерсть, свалянная тёплыми руками мастера, даёт человеку силу и душевный покой. Валяльщик – в былые времена почитаемый на Руси мастер, и корни его мастерства уходят в века.
Рушники — одно из самых ярких образцов декоративно-прикладного искусства в традиционной бытовой славянской культуре. Посетив музей, вы узнаете, что рушники вышивали еще наши давние предки. Это не просто предмет быта, это изделие символичное и многозначное. Можно смело говорить, что узоры вышитых рушников – это зашифрованная повесть о жизни народа, природе, людях. Имеют оригинальный и неповторимый орнамент. Вы узнаете много интересного о таинствах и обрядах, связанных с рушником посетив музей. Рушник – изделие символичное и многозначное. Он не только украшает повседневный быт, но и является символическим напоминанием о невидимых связях, соединяющих каждого человека с его родом, предками.
Во все времена людям приходилось где-то хранить вещи и ценности, причем особенно актуально этот вопрос вставал, когда человек отправлялся в путь. По годам 1930 х – 1940 х годов, использовался по Гражданской и по Великой Отечественной войн.
Деревянный чемодан, дно и крышка изготовлены из фанеры. Крышка крепится на двух металлических петлях. Чемоданы были разные: из кожи или кожзаменителя, фибровые и картонные, оклеенные с наружной стороны кожей, её заменителями или тканью. Могли быть жесткими и мягкими, складными и нет.
Благодаря предкам сохранился знаменитый вид обуви – лапти. Самый распространенный вид обуви, который использовался практически в каждой крестьянской семье, независимо от уровня благосостояния. Посетив музей, из экскурсии вы узнаете, что плели лапти, мужчины и мальчики – подростки, это считалось исключительно мужским занятием. Обучать мальчиков плетению лаптей начинали рано, в 7 – 8 лет, а наблюдать за этим процессом они могли с пеленок, поскольку все мужики в семье в зимнее время готовили лапти для всей семьи на весь год, пар по 5 – 6 каждому. Лапти плели из липового лыка, реже из коры ракиты, ивы, березы, дуба. Плелись лапти без различия правой и левой ноги.
Для плетения использовали плоское изогнутое лапотное шило – кочедык. Зимой мужик носил лапти не более десяти дней, а летом, в рабочую пору, их стаптывали в четыре дня. «В дорогу идти – пять пар лаптей плести», – говорили в народе.
На Руси плетение корзин было довольно обычным делом. Почти каждый крестьянин мог при необходимости сплести хорошую корзину. Корзинщики выплетали их на любой вкус: маленькие и большие, круглые и прямоугольные, овальные и конические, с простым и сложным плетением, с крышками и без них. Без корзин в хозяйстве обойтись было трудно. В них носили белье на речку; брали в дорогу, отправляясь в дальний путь; в них собирали урожай; с ними ходили по грибы. В современном быту корзины тоже находят различное применение, а уж настоящего грибника без нее трудно и представить. И лучше всего для грибов подходит ивовая. Ивовые ветки, из которых сплетена корзина, содержат большое количество дубильных веществ.
Благодаря им грибы долго не портятся, а воздух, проходящий между прутьями, как через фильтр, очищается от вредных микроорганизмов. Кроме того, ивовые прутья впитывают лишнюю влагу и благодаря теплоизоляционным свойствам предохраняют грибы от перегрева. И, конечно же, хорошая корзина легка, красива и удобна.
Плетеные корзины в разные века этот предмет обихода нес в себе различный функционал, однако, его основная символика оставалась неизменной. В изящном переплетении прутьев увидите благосклонность природы к хорошему урожаю, и ее готовность поделиться своими дарами с людьми.
Долгое время для приготовления пищи крестьяне использовали глиняную посуду, но, когда появились достаточно дешёвые чугунки, крестьяне тут же перешли на них. За счёт пористой структуры чугунная посуда сохраняет высокую температуру после нагрева, и это способствует тому, что продукты во время приготовления оказываются словно внутри русской печи. Блюдо тогда не просто нагревается до определенной температуры, но и томится.
Это позволяет сохранять полезные и вкусовые свойства готовящегося блюда. В чугунке и кашу варят и картошку, и
Особенностью чугунка является его форма, повторяющая форму традиционного глиняного печного горшка – зауженный книзу, расширяющийся к верхней части и снова сужающийся к горлу. Сужение книзу и дает вкусовой эффект, присущий только чугунку. А форма эта позволяет ставить чугунок в печь и вынимать его из печи с помощью специального инструмента – ухватa, представляющего собой разомкнутое металлическое кольцо на длинной деревянной ручке. А в обычной варочной печи чугунок сужением опускался в конфорку, которая закрывалась концентрическими кольцами. Кольца снимались или ставились по потребности: в зависимости от размера чугунка и стадии варки. На чугунках, имеющихся в музее, клеймо можно разглядеть. Царь Петр Первый вместе с чугунными пушками и ядрами привез из Европы первые образцы чугунной посуды, которые использовал в своих поездках по Империи.
Посетив музей, вы узнаете,что тканые дорожки традиционно выполнялись из вещей, которые отслужили свой век, это своеобразная техника переработки, и придание нового качества старым вещам.
Домотканые половики стали популярны в XIX веке. В качестве материала применяли отчесы льна, коноплю, лыко, солому, то есть материалы, которые не могли использоваться для ткачества. Домотканые половики из грубых материалов использовались при входе в избы, из более мягких тканей применялись как покрывала. Изначально ткань резалась на длинные куски шириной 0,5-2 см, а после прокручивалась на веретене. Дальше их ткали обычным способом, используя в качестве основы нити из прочного материала – конопляные, льняные, хлопчатобумажные.
Для ткачества половиков использовались берды с более крупными зубьями, они применялись для сбивания нитей в единое полотно. Декоративный эффект достигался за счет разного цвета нитей, больше всего встречаются домотканые половики без какого – либо ритмического рисунка. В смене цвета нити не существовало никакой системы, дорожки напоминали живописное поле и всегда превосходно украшали интерьер.
Изящные клетчатые шали, что хранятся в Сергиевском историко – краеведческом музее – это, как ни странно, не праздничный, а будничный платок.
Он не вышит, все ткачество наборное. Его складывали по диагонали и надевали поверх другого платка – хустки. Ни одна приличная женщина не могла появиться на улице в одном платке, обязательно нужно было иметь верхний и нижний, а в особо торжественных случаях, еще и третий платок надевался!
В начале XIX в. из Франции в Россию пришла мода на узорные тканые шерстяные шали. Поскольку производство тканых шалей было достаточно дорогим и трудоёмким, то постепенно, с середины XIX в., они вытесняются шалями с набивным узором.
На Руси корыто известно с X века. Форма его не менялась на протяжении веков. А размеры колебались от 30 сантиметров до 2 метров в длину и от 15 до 50 сантиметров в ширину. Посетив музей, из экскурсии узнаете, что в крестьянской семье было до десяти корыт деревянных различного назначения. Так много потому, что дерево было доступным материалом, а выдолбить мог любой умевший пользоваться топором и скобелем мужик из липы или осины. В корыте можно стирать, засаливать овощи, месить тесто или готовить сусло для кваса и пива.
В специальных корытах готовили корм для домашней скотины и птицы. Они назывались водопойными или кормовыми. Как и в любую другую ёмкость, в него складывали яблоки или капусту, в перевёрнутом виде корыто использовали как большую крышку, чтобы накрыть ей что – нибудь, лежащее на земле.Тесто замешивали в корыте, называемом дроженник. Русские крестьяне перед выпечкой хлеба муку обязательно просеивали, так как мука, полученная на деревенских мельницах, не всегда была однородной. Мука, пропущенная через сито с мелкими ячейками, считалась особенно хорошей – ситной. Из неё пекли хлеб, пироги, булки. Мука, просеянная через решето, сетка которого имела крупные решётки, была боле грубой, решетной. Очистку производили с помощью ночвы на улице на ветру. Ночва с крупой встряхивалась, мусор улетал по ветру, а тяжёлое зерно оставалось на дне. Для формовки теста использовали небольшие корытца овальной формы с двумя ручками на конце. Назывались они колотуха или поволуха.
Посетив музей, вы познакомитесь с удивительным творчеством ришелье – это прорезная вышивка, что считается еще одной характерной особенностью.
Такой необычный способ создания кружева довольно непрост, зато результат действительно завораживает. Процесс создания этой вышивки вам напомнит вырезание новогодних снежинок, технология действительно похожа: сначала создается определенный узор, потом он обшивается специальными швами, а после промежутки вырезаются. Выглядит свежо и красиво. Для ручной вышивки достаточно пялец, иголки, ножниц с загнутыми концами и кусочка ткани с нанесенным рисунком. Узоры, выполненные в технике прорезной глади, выглядят чрезвычайно эффектно и выразительно. Для вышивки чаще всего используют белые нити, которые позволяют создать изящный рисунок. Экспонаты Сергиевского историко – краеведческого музея удивят своей красотой и неповторимостью.
Вышивка была едва ли не самым развитым и распространенным видом русского народного искусства. Для нее нужны были холст, нитки и игла, что было в каждом доме. В свободное от полевых работ время, особенно в долгие зимние дни, крестьянки садились за пяльцы и расшивали полотенца, скатерти, рубахи, передники, края простыней – подзоры.
В узорах воплощали свои представления о жизни, природе, людях, мечты о лучшей доле. Гладкий кусок полотна превращался в узорчатую поверхность, изукрашенную мелкими швами – узорами. Любой из многочисленных способов вышивки придавал ткани узорное строение и своеобразную фактуру. В одних случаях шитье исполнялось по счету нитей основы нанесением узора непосредственно на ткань. В других – часть нитей выдергивалась, перевивалась в сетку. Это искусство требовало внимания и усидчивости, в него вкладывалось немало народного терпения и трудолюбия.
Большинство произведений переместилось в фонды музея прямо из деревенских изб, где их использовали в быту или бережно хранили в сундуках в память о матери или как часть приданого.
В экспозиции «Крестьянская изба» размещены уникальные экспонаты – это бодня. Посетив музей, вас познакомят с – предметом домашней утвари. Вы увидите, что бодня, представляет собой деревянную емкость для хранения одежды и мелких предметов домашнего обихода.
Представляет собой длинную выдолбленную деревянную колоду, в виде цилиндрической формы. Отверстие с крышкой на кожаных петлях находится в верхней части колоды, а нижнее отверстие, закрывалось деревянным дном. Высотой бодни 60-100 см, диаметром дна 54-80 см. Бодни запирались на замок. Со второй половины XIX в. стали заменяться сундуками.
В музее, из экскурсии вы узнаете, что подвесной сосуд округлой формы с двумя рыльцами назывался рукомой. Имел еще названия – поильник и урыльник. Более древние названия рукомойника: «рукомыя», «рукомой», «горлица», «умывальница», «водолей». В XVII веке наиболее распространенным названием было слово «рукомой». С двумя носиками делали для лучшей отцентровки, устойчивости. С помощью нескольких носиков легче и быстро помыть руки целой ватаге ребятишек. В народе про него бытовала загадка: «горбатенький мужичок на две стороны плюет». В доме он вешался над широкой деревянной лоханью. Место для лохани было либо у входной двери, либо у печного столба.
Над рукомоем для освещения крепили светец с лучиной, и угольки от нее падали в воду. Лохань, в которую сливали воду, делалась достаточно небольшой, чтобы ее можно было в одиночку вынести и вылить. В самом же сосуде всегда была вода – она считалась самой чистой. И первый ковш воды, принесенной в дом, выливали именно в рукомойник.
В рамках акции «Дар музею» Ирина Александровна Бибик (с. Сергиевск) передала в Сергиевский историко – краеведческий музей пасочницу. Пасочница представляет собой деревянную форму, состоящая из четырех трапециевидных дощечек с глубоким резным рисунком. Пасочницу украшают резные символические узоры: на ней увидите православный крест, Воскресения Христа, буквы «ХВ» – «Христос Воскресе», «райскую лестницу», символизирующую собой Пресвятую Богородицу Марию, через которую, как по лестнице, сошел с неба на землю Господь Иисус Христос. От Пасхи до Пасхи пасочницу хранили завернутой в чистую льняную тряпицу, салфетку или марлю. Пасху начинали делать обычно в Великий Четверг, последний четверг перед праздником.
Доставали пасочницу, ополаскивали чистой колодезной водой и ставили «домиком» на стол – сушиться. Затем готовили пасху. Два дня до Светлого Воскресения пасха прессовалась, «вкуснела» и избавлялась от лишней влаги – сыты. В вершину готовой пасхи втыкали небольшой легкий крест или свечку, или другое украшение, и обкладывали ее крашеными яйцами.
Первым домом младенца была детская колыбель. Ребенка держали в колыбели обычно один год, до освоения им ходьбы. Отнятие от груди часто совпадало у ребенка прощанием с колыбелью и разрывом тесной связи с матерью. Существовало обязательное правило изготовления зыбки: ее должен был сделать кто-то из мужчин семьи. Вниманию виртуальных посетителей представлена колыбель – зыбка начала ХХ века. Дно закрыто прочным полотном, для этого в нижней деревянной части зыбки просверливали отверстия, к которым крепили ткань. Зыбку вешали в дальней части избы. Зыбкаподвешивалась на веревках, от углов колыбели, веревки связывали на определенной высоте в петлю.
Важным элементом зыбки была материя закрывающая, завешивающая и окутывающая зыбку – полог, который будущая мать готовила заблаговременно. Полог был неотъемлемой частью зыбки не только для защиты от света и насекомых, но, прежде всего, в качестве защиты от сглаза и преграды злым духам. Младенца до года не принято было показывать чужим людям, поэтому при чужих его закрывали пологом. В качестве подстилки использовали яровую или ржаную солому, накрытые ветошью, шерстью, старой одеждой.
Жернова – это уже история. Вы познакомитесь в музее с древнейшим механизмом, возраст которого исчисляется тысячелетиями! Вы узнаете, что деревянные жернова, которые находятся в экспозиции «Крестьянская изба» Сергиевского историко-краеведческого музея, состоят из верхнего и нижнего жернов – крупных деревянных брусков, с надетыми на них металлическими обручами.
На внутренней поверхности верхнего и нижнего жернова вбиты металлические пластины, кромками которых измельчается зерно.
Верхний жернов вращают с помощью ручки. Нижний жернов неподвижный, его придерживают за горизонтальную ручку при вращении верхнего жернова. На нижнем жернове есть желобок, через который измельченный продукт высыпается наружу. В старину почти в каждом доме был этот простой, но такой необходимый в хозяйстве механизм.
жилище и хозяйственные постройки » Перуница
Русское жилище — это не отдельный дом, а огражденный двор, в котором сооружалось несколько строений, как жилых, так и хозяйственных. Изба было общее название жилого строения. Слово «изба» произошло от древнего «истба», «истопка». Изначально так называлась основная отапливаемая жилая часть дома с печью.
Как правило, жилища богатых и бедных крестьян в деревнях практически отличались добротностью и количеством построек, качеством отделки, но состояли из одних и тех же элементов. Наличие таких хозяйственных построек, как амбар, рига, сарай, баня, погреб, хлев, выход, мшаник и др., зависело от уровня развития хозяйства.
Все постройки в буквальном смысле слова рубились топором от начала до конца строительства, хотя были известны и применялись продольные и поперечные пилы. В понятие «крестьянский двор» включались не только строения, но и участок земли, на котором они располагались, включая огород, сад, гумно и т.п.
Основным строительным материалом было дерево. Количество лесов с прекрасным «деловым» лесом намного превосходило то, что сохранилось сейчас в окрестностях Саитовки. Лучшими породами дерева для построек считались сосна и ель, но сосне всегда отдавалось предпочтение. Дуб ценился за прочность древесины, но он был тяжел и труден в обработке. Его применяли только в нижних венцах срубов, для устройства погребов или в сооружениях, где нужна была особая прочность (мельницы, колодцы, соляные амбары). Другие породы деревьев, особенно лиственные (береза, ольха, осина), применялись в строительстве, как правило, хозяйственных построек
Для каждой надобности деревья выбирались по особым признакам.
Так, для стен сруба стремились подобрать особые «теплые» деревья, поросшие мхом, прямые, но не обязательно прямослойные. В то же время для теса на кровлю обязательно выбирались не просто прямые, но именно прямослойные деревья. Чаще срубы собирали уже на дворе или поблизости от двора. Тщательно выбирали и место для будущего дома
Для возведения даже самых крупных построек срубного типа обычно не сооружали специального фундамента по периметру стен, но по углам изб закладывались опоры — крупные валуны или так называемые «стулья» из дубовых пней. В редких случаях, если протяженность стен была много больше обычной, опоры ставили и в середине таких стен. Сам характер срубной конструкции зданий позволял ограничиться опорой на четыре основные точки, так как сруб представлял собой цельносвязанную конструкцию.
В основе подавляющего большинства построек лежала «клетка», «венец», — связка из четырех бревен, концы которых были рублены в связь. Способы такой рубки могли быть различными по технике исполнения.
Основными конструктивными типами рубленых крестьянских жилых строений были «крестовик», «пятистенок», дом с прирубом. Для утепления между венцами бревен прокладывался мох вперемежку с паклей.
но назначение связи было всегда одним — скрепить бревна межу собой в квадрат прочным узлами без каких-либо дополнительных элементов соединения (скоб, гвоздей, деревянных штырей или спиц и т.п.). Каждое бревно имело строго определенное место в конструкции. Срубив первый венец, на нем рубили второй, на втором третий и т.д., пока сруб не достигал заранее определенной высоты.
Крыши у изб были в основном покрыты соломой, которая, особенно в неурожайные годы, нередко служила кормом для скота. Иногда более зажиточные крестьяне возводили крыши тесовые или из драни. Тес изготавливался вручную. Для этого двумя работниками использовались высокие козлы и длинная продольная пила.
Повсеместно, как все русские, крестьяне Саитовки по распространенному обычаю при закладке дома клали деньги под нижний венец во все углы, причем красному углу полагалась более крупная монета.
А там, где ставилась печь, не клали ничего, поскольку этот угол по народным представлениям, предназначался для домового.
В верхней части сруба поперек избы располагалась матка — четырехгранная деревянная балка, служащая опорой для потолочин. Матка врубалась в верхние венцы сруба и часто использовалась для подвешивания к потолку предметов. Так, к ней прибивалось кольцо, через которое проходил очеп (гибкая жердь) колыбели (зыбки). Посредине для освещения избы подвешивался фонарь со свечой, а позднее — керосиновая лампа с абажуром.
В обрядах, связанных с завершением строительства дома, существовало обязательное угощение, которое называлось «матичное». Кроме того, укладка самой матки, после которой оставалось еще достаточно большой объем строительных работ, рассматривалась как особый этап в возведении дома и обставлялась своими обрядами.
В свадебном обряде для благополучного сватовства сваты никогда не проходили в дом за матку без специального на то приглашения хозяев дома.
В народном языке выражение «сидеть под маткой» означало «быть сватом». С маткой связывалось представление об отчем доме, удаче, счастье. Так, уходя из дома, нужно было подержаться за матку.
Для утепления по всему периметру нижние венцы избы засыпались землей, образуя завалинку, перед которой устанавливалась скамейка. Летом на завалинке и скамейке коротали вечернее время старики. Сверху на потолок обычно укладывалась опавшая листва с сухой землей. Пространство между потолком и кровлей — чердак в Саитовке называлось еще иставкой. На ней обычно хранили отслужившие свой век вещи, утварь, посуду, мебель, веники, пучки травы и пр. Детвора же устраивала на ней свои нехитрые тайники.
К жилой избе обязательно пристраивались крыльцо и сени — небольшое помещение, предохранявшее избу от холода. Роль сеней был разнообразной. Это и защитный тамбур перед входом, и дополнительное жилое помещение летом, и хозяйственное помещение, где держали часть запасов продовольствия.
Душой всего дома была печь.
Нужно отметить, что так называемая «русская», а правильнее всего духовая печь — изобретение сугубо местное и достаточно древнее. Она ведет свою историю еще из трипольских жилищ. Но в конструкции самой духовой печи в течение второго тысячелетия нашей эры произошли весьма значительные изменения, позволившие гораздо полнее использовать топливо.
Сложить хорошую печь — дело непростое. Сначала прямо на земле устанавливали небольшой деревянный сруб (опечек), служивший фундаментом печи. На него настилали расколотые пополам небольшие бревна и выкладывали на них днище печи — под, ровный, без наклона, иначе выпекаемый хлеб получится кособоким. Над подом из камня и глины сооружали свод печи. Боковая часть печи имела несколько неглубоких отверстий, называемых печурками, в которых просушивали варежки, рукавицы, носки и т.д. В старину избы (курные) топились по-черному — печь не имела трубы. Дым уходил через маленькое волоковое окно. Хотя стены и потолок становились закопченными, с этим приходилось мириться: печь без трубы была дешевле в строительстве и требовала меньше дров.
Впоследствии в соответствии с правилами сельского благоустройства, обязательными для государственных крестьян, над избами стали выводиться печные трубы.
Прежде всех вставала «большуха» — жена хозяина, если была еще не стара, или одна из невесток. Она затопляла печь, открывала настежь дверь и дымарь. Дым и холод поднимали всех. Малых ребят сажали греться на шесток. Едкий дым наполнял всю избу, полз кверху, висел под потолком выше человеческого роста. В древней русской пословице, известной с XIII века, говорится: «Дымные горести не терпев, тепла не видали». Прокопченные бревна домов меньше подвергались гниению, поэтому курные избы были более долговечны.
Печь занимала почти четверть площади жилища. Она протапливалась несколько часов, но, нагревшись, держала тепло и обогревала помещение в течение суток. Печь служила не только для обогрева и приготовления пищи, но и как лежанка. В печи пекли хлеб и пироги, варили кашу, щи, тушили мясо, овощи. Кроме того, в ней также сушили грибы, ягоды, зерно, солод.
Нередко в печи, заменявшей баню, парились.
Во всех случаях жизни печь приходила крестьянину на помощь. И топить печь приходилось не только зимой, но в течение всего года. Даже летом нужно было хотя бы раз в неделю хорошо вытопить печь, чтобы испечь достаточный запас хлеба. Используя свойство духовой печи накапливать, аккумулировать тепло, крестьяне готовили пищу раз в день, утром, оставляли приготовленное внутри печей до обеда — и пища оставалась горячей. Лишь в летний поздний ужин приходилось пищу подогревать. Эта особенность духовой печи оказала решающее влияние на русскую кулинарию, в которой преобладают процессы томления, варения, тушения, причем не только крестьянскую, так как образ жизни многих мелкопоместных дворян не сильно отличался от крестьянской жизни.
Печь служила логовищем целому семейству. На печи, самом теплом месте избы спали старики, которые взбирались туда по приступкам — приспособлению в виде 2-3 ступеней. Одним из обязательных элементов интерьера были полати — деревянный настил от боковой стенки печи до противоположной стороны избы.
На полатях спали, залезая с печи, сушили лен, пеньку, лучину. На день туда закидывали постельные принадлежности и ненужную одежду. Полати делали высокие, на уровне высоты печи. Свободный край полатей нередко ограждался невысокими перильцами-балясинами, чтобы с полатей ничего не падало. Полати были излюбленным местом детей: и как место для спанья, и как самый удобный наблюдательный пункт во время крестьянских праздников и свадеб.
Расположение печи определяло планировку всей жилой комнаты. Обычно печь ставили в углу справа или слева от входной двери. Угол напротив устья печи был рабочим местом хозяйки. Все здесь было приспособлено для приготовления пищи. У печи стояла кочерга, ухват, помело, деревянная лопата. Рядом — ступа с пестом, ручные жернова и кадка-квашня для закваски теста. Кочергой выгребали золу из печи. Ухватом стряпуха цепляла пузатые глиняные или чугунные горшки (чугуны), и отправляла их в жар. В ступе она толкла зерно, очищая его от шелухи, А с помощью мельницы перемалывала в муку.
Помело и лопата были необходимы для выпечки хлеба: помелом крестьянка подметала под печи, а лопатой сажала на него будущий каравай.
Рядом с печью обязательно висел утиральник, т.е. полотенце и рукомойник. Под ним стояла деревянная лохань для грязной воды. В печном углу также находилось судная лавка (судно) или прилавок с полками внутри, использовавшаяся в качестве кухонного стола. На стенах располагались наблюдники — шкафчики, полки для нехитрой столовой посуды: горшков, ковшей, чашек, мисок, ложек. Мастерил их из дерева сам хозяин дома. В кухне нередко можно было увидеть глиняную посуду в «одежде» из бересты — экономные хозяева не выбрасывали треснувшие горшки, корчаги, миски, а оплетали их для прочности полосами березовой коры. Выше размещался печной брус (шест), на который ставилась кухонная утварь и укладывались разнообразные хозяйственные принадлежности. Полновластной хозяйкой печного угла была старшая женщина в доме.
Печной угол считался грязным местом, в отличие от остального чистого пространства избы.
Поэтому крестьяне всегда стремились отделить его от остального помещения занавеской из пестрого ситца или цветной домотканины, высоким шкафом или деревянной переборкой. Закрытый, таким образом, печной угол образовывал маленькую комнатку, имевшую название «чулан». Печной угол считался исключительно женским пространством в избе. Во время праздником, когда в доме собиралось много гостей, у печи ставился второй стол для женщин, где они пировали отдельно от мужчин, сидевших за столом в красном углу. Мужчины даже своей семьи не могли зайти без особой надобности на женскую половину. Появление же там постороннего мужчины считалось вообще недопустимым.
Во время сватовства будущая невеста должна была находиться все время в печном углу, имея возможность слышать весь разговор. Из печного угла она выходила нарядно одетая во время смотрин — обряда знакомства жениха и его родителей с невестой. Там же невеста ожидала жениха в день отъезда под венец. В старинных свадебных песнях печной угол осмыслялся как место, связанное с отцовским домом, семьей, счастьем.
Выход невесты из печного угла в красный угол воспринимался как уход из дома, прощание с ним.
В то же время печной угол, откуда имеется выход в подполье, на мифологическом уровне воспринимался как место, где может произойти встреча людей с представителями «иного» мира. Через печную трубу, по поверью, может прилетать к тоскующей по умершему мужу вдове огненный змей-дьявол. Принято было считать, что в особо торжественные для семьи дни: во время крещения детей, дней рождения, свадеб — к печи приходят умершие родители — «предки», чтобы принять участие в важном событии жизни своих потомков.
Почетное место в избе — красный угол — находилось наискосок от печи между боковой и фасадной стеной. Он, как и печь, важный ориентир внутреннего пространства избы хорошо освещен, поскольку обе составляющие его стены имели окна. Основным украшением красного угла являлась божница с иконами, перед которыми горела лампада, подвешенная к потолку, поэтому его называли еще «святым».
Красный угол старались держать в чистоте и нарядно украшали.
Его убирали вышитыми полотенцами, лубочными картинками, открытками. С появлением обоев красный угол нередко обклеивали или выделяли из остального пространства избы. На полки возле красного угла ставили самую красивую домашнюю утварь, хранили наиболее ценные бумаги и предметы.
Все значимые события семейной жизни отмечались в красном углу. Здесь, как главный предмет мебели, стоял стол на массивных ножках, на которые установливались полозья. Полозья позволяли легко передвигать стол по избе. Его ставили к печи, когда пекли хлеб, перемещали во время мытья пола и стен.
За ним проходили как будничные трапезы, так и праздничные застолья. Каждый день в обеденный час за столом собиралась вся крестьянская семья. Стол был такого размера, чтобы каждому хватило места. В свадебном обряде сватание невесты, выкуп ее у подружек и брата совершались в красном углу; из красного угла отчего дома ее увозили на венчание в церковь, привозили в дом жениха и вели тоже в красный угол. Во время уборки урожая первый и последний сжатый сноп торжественно несли с поля и устанавливали в красном углу.
«Первый сжатый сноп называли именинником. С него начинали осеннюю молотьбу, соломой его кормили больную скотину, зерна первого снопа считались целебными для людей и птиц. Первый сноп обычно зажинала старшая в семье женщина. Он украшался цветами, его несли в дом с песнями и ставили в красный угол под иконы». Сохранение первых и последних колосьев урожая, наделенных, по народным представлениям, магической силой сулило благополучие семье, дому, всему хозяйству.
Всякий, входивший в избу первым делом снимал шапку, крестился и кланялся образам в красном углу, произнося: «Мир дому сему». Крестьянский этикет предписывал гостью, вошедшему в избу, оставаться в половине избы у дверей, не заходя за матку. Самовольное, без приглашения вторжение в «красную половину», где ставился стол, считалось крайне неприличным и могло быть воспринято как оскорбление. Пришедший в избу человек мог пройти туда только по особому приглашению хозяев. В красный угол сажали самых дорогих гостей, а во время свадьбы — молодых.
В обычные дни здесь за обеденным столом восседал глава семьи.
Последний из оставшихся углов избы, слева или справа от двери, был рабочим местом хозяина дома. Здесь стояла лавка, на которой он спал. Под ней в ящике хранился инструмент. В свободное время крестьянин в своем углу занимался разными поделками и мелким ремонтом: плел лапти, лукошки и веревки, резал ложки, выдалбливал чашки и т.п.
Хотя большинство крестьянских изб состояло всего из одной комнаты, не деленной перегородками, негласная традиция предписывала соблюдение определенных правил размещения для членов крестьянской избы. Если печной угол был женской половиной, то в одном из углов дома специально отводилось место для сна старшей супружеской пары. Это место считалось почетным.
Лавка
Большая часть «мебели» составляла часть конструкции избы и была неподвижной. Вдоль всех стен, не занятых печью, тянулись широкие лавки, тесанные из самых крупных деревьев.
Предназначены они были не столько для сиденья, сколько для сна. Лавки намертво прикреплялись к стене. Другой важной мебелью считались скамьи и табуретки, которые можно было свободно переносить с места на место, когда приходили гости. Над лавками, вдоль всех стен устраивали полки — «полавочники», на которых хранили предметы домашнего обихода, мелкие инструменты и т.п. В стене вбивались и специальные деревянные колышки для одежды.
Неотъемлемым атрибутом почти каждой избы Саитовки был шест — брус, вделанный в противоположные стены избы под потолком, который посредине, напротив простенка, подпирался двумя сохами. Второй шест одним концом упирался в первый шест, а другим — в простенок. Означенная конструкция в зимнее время являлась опорой стана для тканья рогож и других подсобных операций, связанных с данным промыслом.
Прялка
Особой гордостью хозяек были точеные, резные и расписные прялки, которые обычно ставили на видное место: они служили не только орудием труда, но и украшением жилища.
Обычно с нарядными прялками крестьянские девушки ходили на «посиделки» — веселые сельские сборища. «Белая» изба убиралась предметами домашнего ткачества. Полати и лежанку закрывали цветные занавеси из льняной клетчатины. На окнах — занавески из домотканой кисеи, подоконники украшала милая крестьянскому сердцу герань. Особенно тщательно убиралась изба к праздникам: женщины мыли с песком и скоблили добела большими ножами — «косарями»- потолок, стены, лавки, полки, полати.
Одежду крестьяне хранили в сундуках. Чем больше достаток в семье, тем и сундуков в избе больше. Мастерили их из дерева, обивали для прочности железными полосами. Нередко сундуки имели хитроумные врезные замки. Если в крестьянской семье росла девочка, то с малых лет в отдельном сундуке ей собирали приданое.
В этом пространстве жил бедный русский мужик. Часто в зимнюю стужу в избе содержались домашние животные: телята, ягнята, козлята, поросята, а иногда и домашняя птица.
В украшении избы сказывались художественный вкус и мастерство русского крестьянина.
Силуэт избы венчали резной
конек (охлупень) и кровля крыльца; фронтон украшали резные причелины и полотенца, плоскости стен — наличники окон, зачастую отражавшие влияние архитектуры города (барокко, классицизм и т.д.). Потолок, дверь, стены, печь, реже наружный фронтон расписывали.
Нежилые крестьянские постройки составляли хозяйственный двор. Часто их собирали вместе и ставили под одной крышей с избой. Строили хозяйственный двор в два яруса: в нижнем находились хлева для скотины, конюшня, а в верхнем — огромный сенник, забитый душистым сеном. Значительную часть хозяйственного двора занимал сарай для хранения рабочего инвентаря — сохи, бороны, а также телеги и саней. Чем зажиточней крестьянин, тем больше по размеру был его хозяйственный двор.
Отдельно от дома обычно ставили баню, колодец, да амбар. Вряд ли тогдашние бани сильно отличались от тех, что и сейчас ещё можно встретить — маленький сруб,
иногда без предбанника. В одном углу — печь-каменка, рядом с ней — полки или полати, на которых парились.
В другом углу — бочка для воды, которую нагревали, бросая туда раскалённые камни. Позднее для подогрева воды в печи-каменки стали вделываться чугунные котлы. Для смягчения воды в бочку добавляли древесную золу, приготавливая, таким образом, щелок. Все убранство бани освещалось маленьким окошечком, свет из которого тонул в черноте закопчённых стен и потолков, так как с целью экономии дров бани топились «по-черному» и дым выходил через приоткрытую дверь. Сверху такое сооружение часто имело почти плоскую односкатную кровлю, крытую соломой, берестой и дерном.
Амбар, а нередко под ним и погреб, ставили на виду против окон и поодаль от жилья, чтобы в случае возгорания избы сохранить годовой запас зерна. На двери амбара вешали замок — пожалуй, единственный во всем хозяйстве. В амбаре в огромных ящиках (сусеках) хранилось главное богатство земледельца: рожь, пшеница, овес, ячмень. Недаром на селе говаривали: «Каково в амбаре, таково и в кармане».
Для обустройства погреба выбирали более возвышенное и сухое место, которое не затоплялось полой водой.
Котлован для погреба рыли достаточно глубокий, чтобы в лютые морозы не промерзали хранящиеся в погребе овощи. В качестве стенок погреба — тына использовались половинки дубовых бревен. Перекрытие погреба также изготовлялось из таких же половинок, но более мощных. Сверху погреб засыпался землей. В погреб вел лаз, который назвался творилами и в зимнее время сверху как всегда утеплялся. В погребе, как и в амбаре, оборудовались также сусеки для хранения картофеля, свеклы, моркови и т.д. В летнее время погреб использовался как холодильник, в котором размещали молоко и скоропортящие продукты.
Бахрам Гур в крестьянском доме – Умная история
«Битва Рустама и Ашкабуса», Фолио из Шахнама (Книга царей) , c. 1330–1340 гг., тушь, непрозрачная акварель, золото и серебро на бумаге, 20,3 x 13,2 см, Иран (Метрополитен-музей)
Иллюстрированные книги были особенно важной формой искусства в Иране с четырнадцатого по шестнадцатый век. Они процветали во время культурного возрождения, которое произошло при Ильханидах, монгольской династии, правившей Месопотамией и Ираном с 1258 по 1336 год н.
э. Ильханиды были потомками внука Чингисхана Хулагу, который завоевал Иран в 1258 году н.э. Они правили как иностранцы на завоеванной земле. и они использовали силу слов и образов, чтобы поддержать свое право на власть. Ильханидский двор заказал роскошные рукописи как дидактические произведения искусства, в которых они отождествляли себя с царями и героями иранской истории, в первую очередь с IX в.0003 Шахнама , или Книга Королей .
Самым популярным иллюстрированным текстом того периода была Шахнама или Книга царей , эпическая поэма, написанная поэтом Абу аль-Касим Фирдоуси около 1010 г. н.э. В «Шахнаме » Фирдоуси рассказывает о мифах, легендах и ранней истории Ирана. Мы можем интерпретировать текст как серию приключенческих рассказов и романов, а также как руководство по этике, хронику и руководство по королевскому поведению.
Существует десять сохранившихся иллюстрированных Шахнама рукописей, датируемых примерно с 1300 г.
до 1350 г. н.э. желание использовать этот могущественный символ иранского царства для своей более широкой образовательной или пропагандистской миссии.
«Бахрам Гур в крестьянском доме», лист из так называемой «Второй малой Шахнаме», начало XIV в., тушь, непрозрачная акварель, бумага, золото, 16 х 14,5 см, Иран (Бруклинский художественный музей)
Бахрам Гур в крестьянском доме «Бахрам Гур в крестьянском доме», фолиант из так называемой Второй Малой Шахнамы , представляет собой иллюстрированную страницу рукописи, которая сейчас находится в коллекции Бруклинского музея. «Малые шахнамы» представляют собой группу из трех небольших разрозненных и недатированных рукописей, созданных в Иране в первой половине XIV века. Картина иллюстрирует историю Шахнама о переодетом правителе Бахраме Гуре, посещающем дом крестьянина. Бахрам Гур подслушивает разговор крестьянина и его жены, которая на заднем плане доит корову. Корова отказывается давать молоко, и женщина связывает это с тираническим правлением Бахрама Гура в стране.
Когда Бахрам Гур слышит это, он решает стать справедливым и милосердным правителем, и молоко тут же начинает течь.
Бахрам Гур смотрит в сторону крестьянки и женщины справа (фрагмент), «Бахрам Гур в крестьянском доме», лист из т. н. «Второй Малой Шахнаме», нач. XIV в., тушь, непрозрачная акварель, золото на бумаге , 16 x 14,5 см, Иран (Бруклинский художественный музей)
Женщины в Ильханидах ИранБахрам Гур великолепен в своем золотом одеянии в центре картины, но и он, и крестьянин смотрят на женщину в дальний правый угол. Она сидит, повернувшись спиной, и доит корову, но явно находится в центре внимания. Ученый Шейла Блэр утверждала, что изображение женщин в иллюстрированных рукописях периода Ильханидов указывает на повышение их статуса в обществе. Эта картина показывает, что женщина с низким социальным статусом может перевоспитать тирана.
«Бузургмир овладевает игрой в шахматы», лист из Шахнама (Книга королей) , c. 1300–1330 гг.
, тушь, непрозрачная акварель и золото на бумаге, 16,2 x 13,3 см, Иран или Ирак (Музей Метрополитен)
«Бахрам Гур в крестьянском доме» очень похож на другой фолиант «Бузургмир осваивает игру в шахматы» из «Первой малой Шахнаме» в собрании Метрополитен-музея. Оба они являются примерами продолжения стиля, разработанного художниками-сельджуками (тюркская династия среднеазиатских кочевников) в Иране в двенадцатом и тринадцатом веках. Влияние более раннего стиля сельджуков можно обнаружить здесь в использовании нежных, приглушенных тонов на простом золотом фоне. Ильханиды, возможно, решили принять стиль живописи сельджуков как дополнительный способ интегрировать монгольское правление в местные культурные традиции.
Хасан ибн Мухаммад ибн Али аль-Хусайни (писец) и Инджу Шираз (художник), «Бахрам Гур в крестьянском доме», Шахнама (Книга царей) , 1341, тушь и пигменты на светло-бежевой бумаге, 36,5 x 30,5 см, Династия Инджуидов, Иран (Художественный музей Уолтерса)
Влияние правящего двора на стили живописи Шахнама Рукописи также были созданы в районах, которые не находились под прямым монгольским политическим контролем.
Инджуиды начинали как вассалы Ильханидов в Южном Иране, а затем утвердились как независимые правители городов Шираза и Фарса. Кавам ад-Даула ва-ад-Дин Хасан, визирь (высшее должностное лицо) губернатора инджу в провинции Фарс, заказал Рукопись Шахнама 1341 года, а ее фолиант «Бахрам Гур в крестьянском доме» сейчас находится в Художественном музее Уолтерса в Балтиморе. Инджуиды заказали свои собственные рукописи Шахнама , чтобы установить законность своего правления, но они сделали это в стиле, который сильно отличался от стиля Ильханидов.
Фрагмент, Хасан ибн Мухаммад ибн Али аль-Хусайни (писец) и Инджу Шираз (художник), «Бахрам Гур в крестьянском доме», Шахнама (Книга царей) , 1341, тушь и пигменты на светло-бежевой бумаге, 36,5 x 30,5 см, Injuid Dynasty, Иран (Художественный музей Уолтерса)
Историк искусства Стефано Карбони описал стиль Injuid как «простые, почти наивные композиции [демонстрирующие] отсутствие изысканные детали [в] жестких позах фигур, огромных деревьев и растений, а также быстрые, неточные мазки».
[1] Непохожесть между Уолтерсом и бруклинским «Бахрам Гур в крестьянском доме» подчеркивает различия между стилями инжуидов и ильханидов, а также иллюстрирует, насколько ясно роль правящего суда можно увидеть в художественном произведении. Инджуиды не стремились продолжить прежний стиль сельджуков как способ узаконить свое правление, а вместо этого разработали новый стиль, который мало похож на более ранние работы, проделанные при Ильханидах.
Примечания:
[1] Стефано Карбони, «Синтез: непрерывность и инновации в искусстве Ильханидов», Наследие Чингисхана, изд. Линда Комарофф и Стефано Карбони. (Нью-Йорк/Нью-Хейвен: Метрополитен-музей, распространяется издательством Йельского университета, 2002 г.), с. 217.
Дополнительные ресурсы
Узнайте больше об искусстве при монголах в главе «Переосмысление истории искусства» .
Искусство книги в период Ильханидов в Метрополитен-музее.
Создание и искажение рукописей Шахнаме.
Фолиант из Шахнаме , Гробница Искандара (Александра Македонского).
Бахрам Гур сражается с Каргом (Рогатым волком) из Шахнамы .
Шейла Блэр, Искусство и архитектура ислама 1250–1800 (Нью-Хейвен: издательство Йельского университета, 1995).
Линда Комарофф и Стефано Карбони, ред. Наследие Чингисхана: придворное искусство и культура в Западной Азии, 1256–1353 гг. (Нью-Йорк: Метрополитен-музей; Распространяется издательством Йельского университета, 2002 г.).
Мари Лукенс Свентоховски, Иллюстрированная поэзия и эпические образы: персидская живопись 1330-х и 1340-х годов (Нью-Йорк: Музей Метрополитен, 1994).
Артур Джордж Уорнер, Эдмонд Уорнер, Шахнама Фирдоуси, Английский перевод (Лондон: Пол, 1905).
Цитируйте эту страницу как: Джоя Стивенс, « Бахрам Гур в крестьянском доме «, в Smarthistory , 8 августа 2015 г.
, по состоянию на 29 апреля 2023 г., https://smarthistory.org/bahram-gur-in-a-peasants-house-ilkhanid-dynasty/.
Художник-крестьянин — Музей Ван Гога
Художник-крестьянин
1883 — 1885
Винсент вернулся к своим родителям в Нюэнен. Здесь Винсент Ван Гог рисовал и зарисовывал фермеров, ткачей и рабочих. Он начал работать над The Potato Eaters . В конце концов, он переехал в Париж, чтобы дальше развивать свои навыки художника.
Крестьянская жизнь
Винсент вернулся к своим родителям в декабре 1883 года. Сначала он работал в небольшой мастерской в задней части дома, но через несколько месяцев арендовал помещение побольше в другом месте деревни.
Нюэнен был идеальным местом для «крестьянского художника». Он был домом для многих фермеров, сельских рабочих и ткачей, которых Винсент зарисовывал и рисовал при каждой возможности. В начале 1884 года он предложил начать давать Тео произведения, которые он создал, в обмен на пособие, предоставленное его братом.
‘Теперь у меня есть предложение на будущее. Позвольте мне прислать вам мою работу, и вы берете из нее, что хотите, но я настаиваю на том, чтобы я мог считать деньги, которые я получу от вас после марта, деньгами, которые я заработал».
Винсент Тео, Нюэнен, около 15 января 1884 года
Идея состояла в том, что Тео будет продавать картины на парижском рынке искусства, но план ни к чему не привел: вкусы французов больше склонялись к цвету, а работы Винсента были отчетливо темными. в тон. Это изменится, но ненадолго.
Задняя часть дома священника в Нюэнене. Студия Винсента находилась в низеньком флигеле справа.
Винсент Ван Гог, Дом священника в Нюэнене , 1885
Пожиратели картофеля
Родителям Винсента было тяжело жить со старшим сыном, который отказывался вести себя традиционно. Вскоре после смерти отца в конце марта 1885 года Ван Гог покинул семейный дом и переехал в свою студию, где начал работать над Пожиратели картофеля.
Винсент сочетал свою тяжелую работу над «той штукой с крестьянами вокруг тарелки картошки вечером» с постоянным курением и плохим питанием. Большая часть его денег ушла на материалы художника. Позже в том же году он решил поступить в академию искусств в Антверпене и уехал из Нидерландов, чтобы никогда не вернуться.
Винсент Ван Гог, Едоки картофеля , 1885
Антверпен
В Антверпене было что предложить Винсенту: хорошие материалы, кружки рисования с моделями, церкви, музеи и галереи, наполненные произведениями искусства. Однако уроки рисования, которые он посещал в академии, были для него слишком традиционными.
‘На самом деле все рисунки, которые я там вижу, я нахожу безнадежно плохими и в корне неверными. И я знаю, что мои совсем другие — время покажет, кто прав. Черт возьми, ни один из них не понимает, что такое классическая статуя.
Винсент Тео, Антверпен 19 или 20 января 1886
Винсент Ван Гог, Метатель диска , 1886
Винсент Ван Гог, Голова скелета с горящей сигаретой , 1886
Париж
Винсент недолго оставался во фламандском городе.
Он договорился с Тео приехать в Париж и брать уроки в мастерской Фернана Кормона — художника, который пользовался большой популярностью у иностранных студентов. Тео начал искать квартиру, достаточно большую для него и его брата, но прежде чем он смог ее найти, Винсент неожиданно появился в Париже в конце февраля 1886 года.0005
‘Мой дорогой Тео, не сердись на меня, что я пришел совершенно неожиданно. Я так много думал об этом и думаю, что таким образом мы сэкономим время».
Винсент Тео, Париж, 28 февраля 1886 г.
Письмо, в котором Винсент сообщает Тео, что он уже прибыл в Париж. Она была написана наспех на листе, вырванном из этюдника художника.
1886 — 1888
От тьмы к свету
В Париже Винсент разработал свой собственный, известный стиль с яркими цветами.
1888 — 1889
юг Франции
Винсент заболел и отрезал себе ухо, но продолжал работать несмотря ни на что.