Мое государство россия: Российское государство. Мое представление о нем.

Ко Дню Государственного флага Российской Федерации оркестр Управления Росгвардии по Тульской области вместе с участницей телепроекта «Голос. Дети» (первый сезон) и детского Евровидения (2016 г.

Специально для этого проекта военными музыкантами была сделана аранжировка песни для голоса в сопровождении духового оркестра.

Съемки клипа состоялись на территории Тульского кремля. В них также приняли участие воспитанники юношеского движения «Юнармия».

«Это не первый наш совместный проект с Софьей. Только за текущий год мы записали уже несколько композиций. Очень хотели своим творческим союзом порадовать наших граждан и в этот замечательный праздник», — отметил начальник военного оркестра Управления Росгвардии по Тульской области майор Владимир Коновалов.

Ранее, в период самоизоляции, тульские росгвардейцы и Софья Фисенко записали песню «Мы единое целое» в поддержку врачей, находившихся на переднем крае борьбы с пандемией коронавируса.

Пресс-служба Росгвардии

Проханов о судьбе страны и об отечественной литературе — РТ на русском

Люди, поддерживающие Алексея Навального, выступают против России.

— Писатель Александр Проханов у нас в студии. Здравствуйте, Александр Андреевич.

— Добрый день.

— Что вы думаете? Вы же сами ходили когда-то на разные митинги, защищали свои убеждения. Как вы вообще к этому относитесь ко всему?

— Мои убеждения сохранены. Они незыблемы. Я государственник, я защищал моё государство. Мне не удалось его защитить. Я подумал, что, после того как я проиграл эту битву за Советский Союз, всё кончено. Но из этой чёрной дыры стало возникать новое государство — сегодняшняя Россия. И я опять стал государственником, и я по-прежнему участвую в этой битве. Поэтому я чувствую, что эта битва разворачивается. Может быть, ей нет конца. И, конечно, я на стороне моей страны, моего государства, моей пятой империи.

— Вы считаете, что люди, которые за Навального, например, — они против вашей страны?

— Я думаю, что да, что они против.

— А за что они тогда?

— Они против моей страны. Я также думаю, что у них более сложная миссия, более сложная роль. Они встроены в эту огромную стенобитную машину, которая вот уже несколько лет со всё более мощными ударами направлена в Кремлёвскую стену, и они — часть этой стенобитной машины. Они сами не понимают, какая она, эта стенобитная, и какая она часть, но тем не менее она фрагмент стенобитной машины, и мне их по-настоящему жалко, потому что от неё ускользает панорама в целом. Быть может, мне и себя жалко, потому что и от меня ускользает панорама в целом. Я до конца не вижу контуры этой схватки, мне не видны эти глубинные, латентные, потаённые тенденции, потому что они существуют. Они существуют на уровне спецслужб, на уровне Министерства иностранных дел, на уровне…

— Вы думаете, есть прямо такой заговор?

— Заговор против России?

— Да.  

— Я думаю, что это больше, чем заговор.

— А что?

— Это некая судьба. Это судьба нашего огромного континента, который сложился в нечто уникальное и неповторимое не только как пространство, не только как среда обитания, а как некая метафизическая данность. Эта метафизическая данность находится в постоянном, неослабеваемом противоречии с другой европейской метафизической данностью. Я оперирую категориями мечты. Это такая, может быть, писательская, метафорическая категория. Каждый народ имеет свою мечту, то есть свой огромный, удалённый почти в бесконечность идеал. Так вот мечта Штатов, так, как её сформулировали

— А это храм или это монастырь? То есть это место общедоступное или место таких подвижников?

— Вообще, и храмы-то не место общедоступное. В храме есть алтарь. И в алтарь заказано входить и женщинам, и обычным мирянам. То есть это храм. И храм важен тем, что он является продолжением горы. Гора плавно переходит в храм, а храм увенчан крестами. А кресты касаются вот этой лазури.

— Смотрите. Вы говорите так, как будто у России есть какая-то единая мечта. Но вот, например, люди, которые пойдут на митинги, которые выходят на эти митинги и которые вообще как бы за эти перемены, — у них, очевидно, какая-то другая мечта, чем у вас?

— Да мечта, эта мечта встроена в ту, другую мечту, о которой я вам сказал, мечту, которая именуется «град на холме». Эта мечта — град на холме — находится в историческом непримиримом противоречии с нашей мечтой, с мечтой, именуемой храмом на холме. И эти две мечты несовместимы. Они сражаются веками. Иногда эта схватка кажется более умеренной, мягкой, бархатной. Иногда она достигает предельных форм, таких, как во время Карибского кризиса или, может быть, сегодняшних текущих событий. Но завтрашние демонстранты, завтрашние манифестанты — конечно, они встроены в эту великую, грозную и страшную американскую мечту, мечту доминирования. Поэтому я и говорю, что вот эти люди — у них здесь функция, они не самостоятельны, они не выстраивают здесь свою судьбу и судьбу своей родины.

— А может быть, они хотят судьбу своей родины всё-таки построить по американским лекалам и эти лекала вполне себе привлекательны? Страна богатая, страна точно сильнее нашей.

— Они и хотят построить. Эти лекала привлекательны.

— И что в этом плохого?

— В этом ничего плохого нет, кроме одного: моя страна будет разрушена. А что плохого в том, если моя страна будет разрушена? Да ничего плохого. Вы разрушили Советский Союз. Какая благодать, понимаете, без вот этого тоталитарного красного Советского Союза. Ну и что, что нас отшвырнули в XVI век, что мы лишились территории, народа, что у нас исчезла индустрия, армия, что мы окружены вчерашними братьями, друзьями, которые нас ненавидят? Что же в этом дурного? Это привлекательно. Так вот я говорю, что итогом этой привлекательной индустрии политической может стать разрушение моей родины. Я это так чувствую.

— Александр Андреевич, вы писатель или вы журналист?

— Ну я homo sapiens, в общем-то. И поэтому во всех проявлениях этой категории я присутствую: и как журналист, и как писатель.

— Вам приятнее быть писателем, или журналистом, или публицистом, или политиком?

— Вот эти номинации меня мало волнуют. Просто моё главное занятие, для чего я, видимо, был рождён на этом свете, — это писать. Писать прозу, может быть, поэтическую прозу. И задача этой прозы в том, чтобы уберечь от лени, уберечь от исчезновения вот эту исчезающую, сиюминутную реальность. Реальность, которая кажется такой прекрасной, такой дорогой, восхитительной, но через две минуты она исчезает. Так вот моя задача — эту реальность закреплять.

— Зафиксировать.

— Если она умерла, то ещё воскрешать эту реальность, а это делает художник, это делает писатель. Журналист делает нечто другое, и политолог нечто другое делает.

— То есть вы писатель?

— Как вам сказать… Считайте сами. Вы же прочитали все мои тексты.

— Вы согласны с тем, что, когда вам было 40, писательство строило эту страну, а сейчас оно ушло на второй план?

— Что же мне спорить с этим, если я как писатель ушёл на второй или даже, может быть, на третий план? Это очевидно.

— Может быть, в этом смысле виновата не литература, а просто вы исписались — и всё?

— Может быть, и так. Может быть, я вообще изжился.

— Может быть, правда, да.

— Так бывает.

— А вы чувствуете, что вы изжились?

— Конечно, я чувствую. У меня появилось огромное количество времени, но это время не впереди меня, оно сзади. Такая огромная прожитая жизнь — это колоссальное время, которое меня принимает, которое даёт мне возможность чувствовать себя свободным, даёт возможность выяснить то, что мне не удалось выяснить во время стремительной жизни. Поэтому, конечно, я изжился. А изжившись — исписался, да.

— Мне Битов однажды сказал (лет много назад, я не знаю, 25 лет назад), Андрей Георгиевич. Я его спросил, говорю: «Андрей Георгиевич, у вас, с моей точки зрения (я тогда совсем был маленький, совершенно сумасшедший), лучший текст — это текст «Автобус». — Был такой текст, рассказ 1958 года, кажется. — С тех пор вы не написали ничего лучше». Он сказал: «Антон, всё очень просто. Я просто… Каждый человек ограничен, он исписывается, и я исписался просто тогда». Вот в какой момент исписались вы, как вы думаете?

— Я думаю, с того момента, как я взялся за перо. Как только написал первую фразу «аз есмь», я почувствовал, что я исписался. Но это меня не остановило. Я продолжал исписываться, исписываться, исписываться.

— Зачем?

— А это не я. Мной владели… мной владели какие-то другие силы, другие задачи. Если я вам говорю, что я хотел воскресить умерших или не дать умереть умирающему, разве это человеческая задача? Это не человеческая задача. Я исполнял поручение.

— Вы осознавали, что это чьё-то поручение? Сразу тогда? Это же текст был написан, когда вы еще учились, наверное, в МАИ.

— Я думаю, что я очень рано осознал, что существует что-то, присутствующее в горнем мире и витающее надо мной.

— Как вы это оформили для себя? Тогда.

— Я уже не помню. Я это оформлял, может быть, в страхе потерять своих близких: бабушку, маму. Вот этот страх, мистический, религиозный страх, был, конечно, не человеческим. Он исходил не из меня, он проникал через меня в весь наш мир, наш смертный мир. Люди боятся умереть, люди боятся увидеть рядом с собой умирающих родных и любимых людей, но это им вменено так. Это не они придумали. Они такие изначально.

— Когда вы поняли, что литература правит вашей жизнью?

— Я думаю, когда кончилось первое упоение текстами. Тексты, книги, которые доставляли мне счастье. Книги и рассказы, поиски которых я обожал. Книги, появление которых было для меня невероятным, фантастическим, сказочным приключением.

— Это какие?

— Первые мои книги. «Иду в путь мой», например. Моя самая родная, прекрасная книга, наивная.

— Вы восхищались собой?

— Я восхищался книгой, конечно. Как можно не восхищаться собой, если ты являешься творением Божьим? Если ты Господом восхищаешься, значит, восхищаешься и собой, ты восхищаешься своим отражением в вечернем пруду. Ты восхищаешься цветами, которые ты посадил. 

• © Антонимы / youtube. com

— Вы думаете, в этом нарциссизме есть любовь к Господу?

— Я думаю, что ужасны люди, которые испытывают к себе постоянное отвращение. Я восхищаюсь в себе тем, что достойно восхищения. Но я же знаю, что во мне есть много ужасного и отвратительного.

— Чем восхищаетесь в себе?

— Вот то, что находится выше пояса.

— Что вас в себе ужасает?

— То, что постоянно влечёт меня туда, в область паха, страстей, животности, этой тьмы, этой лавы расплавленной.

— Серьёзно? Так всегда было?

— Вот сегодня.

— Сегодня?

— В эту минуту.

— Вас до сих пор что-то влечёт ниже пояса?

— Ну так постоянно. Может быть, я уже весь там нахожусь. Я уже весь там нахожусь. Так трудно перебраться туда — через пупок в зону души, сердца, горла, глаз.

— Наоборот же говорят, с возрастом всё меняется.

— Доживите — и вы поймёте, что это не так.

— Враньё всё?

— Лукавство.

— Да?

— Конечно.

— Кто для вас был самым важным писателем, когда вам было 25?

— Это было… там было несколько поветрий, которые гуляли по мировой литературе и по российской. Первое…

— Вам в 1962-м было, да, в 1963-м 25, да? Правильно я понимаю?

— Да-да. Я припоминаю. Тогда все увлекались Хемингуэем. Это была эпидемия.

— У вас тоже стоял этот портрет вот в этом свитере?

— У меня не стоял потрет. У меня стоял портрет Эйнштейна с высунутым языком. Я вот эти фетиши — ими не пользовался, но я был заворожён. Был заворожён, и до сих пор не понимаю, в чём его магия, Хемингуэя. В нём тоже есть что-то потаённое. Говорят — подтекст, но это подтекст не его, это подтекст времени, в котором мы жили. Это то неназванное, которые мы угадывали, но которое мы не могли назвать. Потом…

— А что именно? «Прощай, оружие»?

— И «Прощай оружие», и «Фиеста», и «По ком звонит колокол», и «Острова в океане», и «Мы из Мичигана», да, и, конечно, «За рекой, в тени деревьев». Ну и, конечно, «Жизнь Арсеньева», и «Как закалялась сталь».

— Ну это уже другой автор.

— Извините, мои годы. Извините.

— И тем не менее. Когда вот эта любовь к модному у вас сменилась на ваше собственное?

— Это любовь не к модному. Я не знал, что такое мода. Это любовь к завораживающему. Это было такое поветрие, наваждение. И это наваждение охватило многих писателей, в том числе и начинающих. И не только начинающих. Второе наваждение, которое сменило вот это первое хемингуэевское, — это наваждение Платонова. Платонов появился тоже как нечто чудесное, фантастическое, жившее где-то рядом, неведомое — и вдруг оно всплыло. И все были восхищены платоновским языком, этой загадочной, утончённой порчей этого русского языка, которая передавала неповторимость его стиля, его воображения. Это было второе наваждение.

— Вы в этом смысле ученик Платонова? В этой порче языка.

— Нет. Я повторяю. Я изжил из себя обе порчи. Изжил из себя порчи, и ни тот ни другой не является моим учителем. Причём изживал я, я осознал, что если окажусь во власти этих магов, то мне лучше не писать, потому что все уже за меня написаны. И тогда все мои первые пробы — я их сжёг, испепелил. И изживал из себя вот это колдовство увлечением русским фольклором. Песнями, сказами, былинами — вот этой таинственной крестьянской, деревенской лиричностью, метафоричностью. Это был настолько мощный, огненный такой вот огнемёт, которым я выжил из себя Хемингуэя и Платонова. И остался наедине с русской литературой.

— Русская литература оказалась тогда чем?

— Она оказалась всем. У меня был период, когда я жил в деревне, я ушёл из города, я стал лесником, потому что мне стало тяжело работать.

— В Карелии?

— Нет. Раньше ещё, здесь вот, под Москвой, около Новоиерусалимского монастыря. У меня было много свободного времени, особенно зимой. Эти вечера, ночи длинные, горячие печи. Там за печкой я читал. Я же ведь всё-таки инженер. Я потратил свои самые цветущие годы на изучение высшей математики и ракетостроения, поэтому, в отличие от филологов, я мало читал. А тут я взял и начал читать всё, начиная от Фёдора Глинки, от его восхитительных стихов — «Дика Карелия, дика…» — кончая вот Серебряным веком. У меня в моём фамильном книжном шкафу стояли подшивки «Весов», «Аполлона», «Золотого руна», и поэтому я очень рано прочитал эссе Бердяева, или отца Сергия Булгакова, или Павла Флоренского, мало что в них ещё понимая, но я помню, что я читал Шестова — это были небольшие его этюды.

— А где вы их брали-то в то время?

— Они лежали…

— Это ещё сохранилось и пережило войну?

— Это всё, что досталось мне от фамильной библиотеки, от фамильного дома. Это книги, это журналы, которые выписывали мои деды.

— А это же везлось, видимо, откуда-то с Кубани, да?

— Нет. Это велось не с Кубани.

— Везлось. Вот как это могло сохраниться, пережив две войны?

— Ну так же, как Кремль сохранился, пережив две войны.

— Ну Кремль — это, знаете, его хрен сожжёшь.

— Это был мой Кремль. Его охраняли мои пращуры, моя мать, мой отец. Его охраняли и сберегли для меня. И я его охранял. Сейчас, правда, дети разбазарили это всё, потому что это всё можно читать не в подписках, а уже в фолиантах таких, изданных в современном роскошном виде.

— Я читал ваше интервью, где вы, помимо прочего… Вернее так, это тоже литературное было интервью, где вы вспоминаете в основном двух русских писателей тех времён: Трифонова и Шолохова. Почему именно Трифонов и почему именно Шолохов?

— Там в эту галерею писателей я бы добавил ещё и Мамлеева, наверное, и, может быть, Лимонова. Это мои современники, которых я касался, с которыми я имел дело. Шолохова, потому что он явился в моей жизни в очень драматичный для меня момент, когда я вернулся из Афганистана с моими военными очерками и я в либеральной среде стал нерукопожатным. Вот как и вы, например. Вы же сейчас подвергаетесь остракизму.  

— Ну мне плевать.

— Вы же сказали об этом, пожаловались. 

— Я не пожаловался.

— Хорошо, ладно. Не обижайтесь. 

— Я так потроллил.

— Ну вы пожаловались.

— Вам было плохо от того, что после…

— Конечно. Это был остракизм по-прежнему. И в то время…

— Ну а что значит? Вот вы вернулись. Это была первая ваша поездка. 1980 год, да?

— Да. Это было самое начало 1980 года.

— Вернулись вы из Кабула. И что же такого произошло? Какие конкретно люди вдруг от вас отвернулись?

— Во-первых, вся либеральная интеллигенция от меня отвернулась.

— А какая либеральная интеллигенция-то в тот момент? Это кто?

— Те же трифонианцы. Она была везде: театралы. Ну что я буду вам…

— То есть весь новый мир буквально?

— Весь новый мир. Дом литераторов, ЦДЛ, он был наполнен людьми. И вдруг те люди, с которыми я когда-то общался, шутил, пил вино, — они вдруг стали отворачиваться. Я помню случай, когда один из таких вот патриархов нашей литературы, с которым у нас были тёплые отношения, — вдруг он шёл навстречу, я кинулся к нему и поздоровался с ним, он прошёл мимо и не заметил меня.

— Это кто был?

— Ну… некто.

— Ну что же теперь?

— Я его догнал, я думал, что он по рассеянности не заметил, и опять с ним поздоровался. И он опять прошёл мимо, и вот я почувствовал, что я подвергаюсь вот такому, что я обложен. И я чувствовал себя очень тяжело, потому что у меня ещё психика была такая незакалённая, был достаточно таким ещё молодым и свежим писателем, и репутации тогда были очень важны. И репутации давали место в иерархии литературной, они обеспечивали печатаемость, известность и многие другие такие нематериальные преференции.

— Сейчас репутация не важна?

— Сейчас репутация важна, но в меньшей степени, потому что все репутации поверхностны. Нет кристальных репутацией.

— А тогда были?

— Конечно, были. Я же говорю, Шолохов. Шолохов был человеком с гигантской репутацией. 

• Михаил Александрович Шолохов
• globallookpress.com
• © Russian Look

— Очевидно, что он был совершенно антилиберальным писателем. 

— Так вот я и говорю, что он появился в моей жизни, когда я впервые почувствовал, что такое тотальный либерализм, когда я был отвергнут вот этой либеральной частью, господствующей тогда в культуре. Я увидел, я был приглашён им, он пригласил меня лично в гости. Я видел, что такое государственный писатель. Я видел, как приглашённые на вечер его рождения директора крупнейших заводов, секретари райкомов и обкомов, какие-то командующие округами, секретари Союза писателей и секретари партии, как они мечтают прикоснуться к нему, заглядывают к нему в глаза.

— Вы захотели так же или что?

— Конечно, я бы хотел быть таким Цезарем в литературе.

— Хотели?

— Конечно.

— Стали, как думаете?

— Нет. Я стал Брутом. Мне не удалось стать Цезарем, но я стал Брутом.

— И что было дальше? Хорошо. Вот вы увидели Шолохова. Огромная толпа.

— Нет. Это не толпа. Это ареопаг. Это не огромная толпа. Это его небольшая застеклённая горница в Вёшенской. Она наполнена вот этими грандиозными вельможными людьми, героями. А он через два года умер. Он сидел слабенький, белый, с этим сахарным запястьем, в руке у него была рюмочка хрустальная с коньяком, к которой он не прикасался, и вся эта армада, выпив по бутылке коньяка, ринулась чокаться с Шолоховым. И мне показалось, что они его растопчут. Но у меня было полное ощущение, что я имею дело с такой эмблемой, с такой силой государства, которая покруче и посильнее, чем Магнитка, или крылатые ракеты, или что-то ещё рукотворное. Это нечто созвучное с Волгой, с Байкалом. Вокруг Шолохова вращалось государство, а не он вращался вокруг него. Это вот писатель, если он оказывается и живёт в унисон с государством, со страной и впадает в резонанс, он достигает колоссальных размеров, гигантских размеров.

— Почему сейчас это невозможно?

— Потому что, во-первых, исчезла культура как таковая. Остались литературные шедевры, может быть, живописные шедевры. Исчезла культура. Отдельно взятое художественное произведение — оно живёт только в атмосфере, в среде. В вакууме оно не слышно, его не видно. Это как вот космос. Космос наполнен энергиями. Через космос летят волны, невидимые радуги, спектры. Тогда эти планеты складываются в систему. Так и в литературе. Сейчас вот этот флогистон, который наполнял раньше среду литературную, — он исчез, он испарился. И все попытки его восстановить, надышать пока что кончаются неудачей.

— А он почему растворился? Потому что исчезла большая империя или потому что просто прошло время, время стало более ускоренным и его не хватает для написания большого текста?

— Нет, не поэтому. Я гадаю. Конечно, соблазнительно обвинить в этом сегодняшнюю власть, сегодняшнее государство, которое занято деньгами, которое занято финансами.

— Ну это же глупость. Государство всегда было занято деньгами и финансами.

— Ну я вам рассказал о Шолохове. Государство было занято Шолоховым. Государство создавало литературу. Вы сами сказали, оговорились, я не знаю, что мы жили в век, когда красная эра создавалась книгами. Уход из красной эры, выход из красной эры тоже создавался книгами. Поэтому книги были инструментарием, таким историческим инструментарием и не только в Советском Союзе, но и в мире в целом. И поэтому государство обращало на книги, на литераторов огромное внимание. Либо оно их уничтожало, если оно видело в них опасность, либо оно их возносило до небес. А сегодня государство не видит интереса в художниках. Оно не понимает. Может быть, справедливо, что художники — это такой же потенциал, как гиперзвуковые ракеты, потому что в недрах литературы в России, как правило, складывались всевозможные направления, учения, всевозможные школы, возникали общественно-социальные, революционные, религиозные, общественно-политические школы. И тогда исчезает среда, в которой рождаются эти субстанции, эти квинтэссенции, они сами исчезают, и возникает пустота, вакуум. И в эту пустоту могут прийти энергии, созданные другой литературой, другой культурой, оттуда.

— Может, государство просто разочаровалось в той литературе, которая стоит на её стороне, и поняло, что весь дискурс ушёл в либерализм?

— Вы знаете, то государство начиналось как либеральное государство. Это государство после 1991-го начинало как либеральное государство. И я говорю не о ситуации сегодняшнего, путинского времени. Может, она чуть-чуть улучшилась, но не слишком заметно. Я говорю о ельцинском времени, когда рухнуло, в одночасье рухнуло всё советское. Причём ведь когда рухнули советские координаты, вместе с этими координатами рухнул Солженицын, рухнул Шаламов, рухнули все эти советчики, и Синявский рухнул, потому что они были важны только в системе советских координат. Они были антисоветскими только потому, что они были советскими. А когда исчезли эти составляющие, эти координаты, то всё стало ничем, всё обнулилось, всё стало смехотворным. Поэтому я и думаю, что величие постмодернизма, который все ругают, я считаю, что постмодернизм сделал большую очень работу. Он вот эти обломки старых культур не вышвырнул на свалку, а он, как такой поп-артист, вытащил их из помойки мировоззренческой и создал вот эти поп-арты, постмодернистские поп-арты. И там сбереглись школы: и реалистическая школа, и школа магического реализма, и трифонианство, и сарказм возник, и такой вот гоголевский нигилизм, и безумие мамлеевское. Всё это сделал постмодернизм. Но, повторяю, сегодняшнее государство равнодушно к литературе. Но я не договорил вам. Может быть, повторяю, слишком прямолинеен, потому что ведь были же такие великие имена, как Фолкнер, Стейнбек, Скотт Фицджеральд, Хемингуэй. Где эти имена в Америке? Где плодоносящая американская нива? Её тоже нет. Произошло нечто, помимо таких вот очевидных, скрытых явлений и процессов. Может быть, в этом виноваты или, может быть, в этом заслуга, наоборот, вот этой новой интернет-культуры, потому что люди уходят в этот огромный информационный мир и там вьют себе гнёзда, интеллектуальные, духовные гнёзда, и они не нуждаются в этих огромных звёздах, в этих планетах крупных. Эти планеты размыты, и их можно выуживать и каждому в отдельности создавать своих кумиров.

— Может быть, просто потому что осталось время на чтение, но исчезло время на переосмысление этого чтения, нет? Поэтому так много бестселлеров бесконечных. Люди ходят, они же не стали меньше читать, все стали читать только больше.

— Меня не это волнует. И в советское время, когда люди читали массово, действительно читали массово, я не убеждён, что вот это массовое чтение — оно все-таки сформировало новый тип мышления, новый тип, может быть, даже человека. Это делают всё-таки узкие, такие вот, это вопрос узких лабораторий духовных, интеллектуальных. Это не может быть на площадях. Это делается поштучно. Сначала создаётся один уникальный человек, потом четыре. Потом из них возникает когорта. И мне кажется, что, вот я задаю себе этот вопрос, и всё-таки мы живём в пору, когда создаются такие технические шедевры. Я думаю, что создание истребителя пятого поколения — это грандиозный шедевр. Я видел самолёты в Комсомольске-на-Амуре, как их строят сразу на конвейере, как они летают в воздухе. Это восхитительно! Я всегда спрашиваю себя: а для того, чтобы создать этот самолёт, продумать вот эти все решения математически сложнейшие, создать особые станки, которые вытачивают эти лопатки приборами и станками, основанными на новых физических явлениях, нужно читать «Одиссею», нужно ли прочитать для этого «Крейцерову сонату» или не нужно? И у меня нет на это ответа. И мне всё-таки кажется…

— Ну есть же ответ. Не нужно.

— Нет такого ответа.

— Нет такого ответа? А вы что, полагаете, что люди, которые… я не знаю, авиаконструктор Туполев читал «Одиссею» в переводе Гнедича?

— Я думаю, что Капица, Ландау читали это всё, они это всё читали, и мой опыт общения с этими могиканами советскими говорит, что они всё читали, они всё знали. И более того, это было смешное такое вот движение — физики-лирики. Может быть, вам что-то говорит об этом? Когда физики в своих лабораториях тянулись к гуманитарным сферам, и тогда такие поэты, как Вознесенский, Ахмадуллина, Евтушенко, — они были желанны в химических центрах, лабораториях физики, чувствовали необходимость для того, чтобы понять мир, создать конфигурацию мира, пространства метафизического, они нуждались в этих текстах. Поэтому если иссякнет интерес вот этих могикан, вообще огромного масштаба людей иссякнет к культуре литературы, то исчезнут изобретения. Один мой товарищ недавно сказал удивительную вещь, я о ней думаю. Он сказал, что большие деньги требуют большой культуры. Если большие деньги попадают в руки к человеку, который не обладает большой культурой, они его растопчут либо он их мгновенно потеряет. Поэтому только человек с масштабом, понимающим закономерности мира, эволюции человеческой психики, такую категорию, как красота, вера, бессмертие, смерть, — только он, такой человек, может создать шедевр.

— Подождите. Это касается любых денег? То есть это касается денег русских олигархов, например?

— Это касается не трёх копеек. Это касается денег Рокфеллера, Ротшильда.

— Деньги Дерипаски, Прохорова и Потанина…

— Нет, это деньги, которые улетучатся.

— Ну они вот не улетучиваются уже 30 лет.

— Ну посмотрите на бедного Дерипаску. Что с ним только не делают.

— Несчастный Олег Владимирович.

— Просто несчастный, печальный, хочется…

— Обнять его.

— Нет, раскошелиться, у меня там есть некоторое количество денег, подать ему. Его разорила Европа и Америка, выдавила его из его бизнеса. А сейчас — поразительно, он совсем недавно опубликовал свой пост, где обвиняет Росстат в фальсификации, говоря, что у нас не 20 млн бедных, а 80 млн. 

— В Telegram сегодня было или вчера.

— Его заставили снять. Он всё быстренько-быстренько убрал. У него нет большой культуры. У него есть большие деньги.

— Для большой литературы нужна большая идеология?

— Я думаю, что литература и есть сама идеология. Литература — она и создаётся, она оформляет идеологию. А проницательные люди извлекают из этой оформившейся в литературе идеологии саму идеологию, саму сущность. Например, из «Отцов и детей», из «Дворянского гнезда» была извлечена концепция нигилизма или лишних людей. Так и из толстовского гигантского цветущего творчества была извлечена удивительная…

— Почему, как вы полагаете, сейчас не появляется такой новой идеологической системы?

— Потому что литературы очень мало.

— Литературы очень много.

— Нет. Литературы очень мало. Видите, я мало читал из современников. Я плохой критик, и со мной не стоит говорить о сегодняшней литературе, да и вообще о литературе. Но мой опыт личный таков, что по мере того, как я двигался вслед за этим безумно ускользающим от понимания временем, носился по странам, континентам, войнам, участвовал в заговорах, переворотах государственных, по мере того, как я остывал, я понимал, что в этом огромном накопленном материале таится удивительная сердцевина. Я намыл какой-то золотой запас, который позволил мне теперь формулировать идеи смысла, на которые я не был способен прежде. Например, вот эта: мы с моими друзьями по изборскому клубу создали вероучение русской мечты, которого я сейчас коснулся вкратце. Это удивительное вероучение. Если его прикладывать к реальной жизни, особенно к тем местам, где не царит полная тьма, где нет полной энтропии, оно, это учение, воскресительное. Оно захватывает, оно очаровывает. Поэтому литература, повторяю, продуцирует идеологию, она продуцирует возвышенное учение.

— Национальная идея может стать большой литературной концепцией?

— Я думаю, что вся национальная литература — это и есть национальная идея.

— Почему нет украинской литературы?

— Я боюсь опять говорить об украинской литературе, называть Лесю Украинку литератором, но, говоря с моими украинскими друзьями, оппонентами, националистами… они меня уверяют, что Гоголь — это украинец, что гоголевская литература — это не русская литература. Я возражаю: «Как? Как?» Они мне говорят: «Посмотри на Гоголя. Всё, что он писал об Украине, — это восхитительно. «Вечера на хуторе близ Диканьки», «Тарас Бульба» — это апология красоты».

— Всё, что он писал о России, — это дрянь.

— А что он писал о России? Посмотрите там. Это безумцы, сумасшедшие, «Нос».

— А в реальности все «Мёртвые души» ведь происходят на Украине.

— Это где же?

— Все «Мёртвые души» ведь происходят на территории современной Украины. Нет? Где Чичиков, где он едет?

— Нет. Я думаю, что современные «Мёртвые души» происходят там, где мёртвые души увидел Пушкин в своё время. То есть увидел их здесь где-то, под Псковщиной, где-то вот в Нижегородской губернии. Это русское явление, я даже думаю, что украинское создание — оно же другое. Оно не такое вот. Оно не такое рафинированное, изворотливое, остро понимающее и добро, и зло и стремящееся к подполью. Украинское сознание более позитивно. Оно более безыскусственное. Оно во многом доверчивее русского сознания. Поэтому Чичиков — это наше явление, русское.

— Так что же вы отвечаете вашим украинским друзьям, которые говорят, что всё плохое происходит в России, всё хорошее — на Украине?

— Я посылаю туда контингенты российских войск, конечно. Причём стараюсь, чтобы это были танки новейшего производства, естественно.

— А серьёзно?

— Потом я поторопил Ротенберга, чтобы он поскорее окончил Крымский мост.

— Сейчас в Донбассе происходит обострение. Как вы считаете, реально, кроме шуток, без Ротенберга и без танков, Донбасс, с точки зрения литературы, — это русский мир или, с точки зрения литературы, украинский мир? То есть это мир Гоголя украинского или это мир Гоголя петербургского? Это мир «Носа» или это мир Диканьки?

— Два эти мира ещё не распались, они проницают друг друга, поэтому трудно сказать. Я был в Донбассе. Я сделал такой небольшой роман — «Убийство городов», — и я, конечно, писал о Донбассе как о русском мире. Все зависит от того, кто там окажется — русский писатель или украинский писатель. Если там окажется украинский писатель, ещё не остывший от вот этого вот имперского сознания, он будет стремиться интерпретировать Донбасс по-украински. Я это сделал так, по-нашему, по-свойски, по-домашнему.

• Солдаты украинской армии в районе Донецка
• Reuters
• © Oleksandr Klymenko

— Возможно появление большой украинской литературы?

— Я думаю, в принципе, возможно.

— Независимо от русского контекста.

— Думаю, что (без иронии) возможно появление большой нанайской литературы. Что значит «большая литература»? Нанайцы — это маленький народ. Это крохотный удивительный народ, живущий в дельте Амура. Это народ со своими укладами, песнями, поверьями, страхами, со своим отношением к небу, к государству, к Москве. И вот литература, которая пишет все эти нанайские переживания так, что они там звучат, — это будет грандиозная, великая нанайская литература.

— На нанайском языке?

— На нанайском. Может быть, на санскрите.

— Ну вряд ли.

— Посмотрим.

— Но тем не менее, возвращаясь к Украине. Возможна украинская литература большая?

— Я думаю, что возможна, конечно. Я думаю, что в этом огромном социуме, который сейчас строится и который перемалывает русские кости, создаётся вот эта русская альтернатива такая огромная. И вместе с этой русской альтернативой создаётся украинская армия и новая украинская внешняя политика. В этом котле, конечно, будет создана литература, потому что здесь одной пропагандой не обойтись, одним Коломойским не обойтись. Явление, связанное с восстановлением государства, требует художников типа Шолохова.

— Вы полагаете, что Украина способна родить художников типа Шолохова?

— А почему вы пытаете меня каждый раз об одном и том же? Я вам сказал, что да, Украина способна создавать атомную бомбу, она способна создавать межконтинентальные ракеты.

— А что она до сих пор их не создала?

— Атомную бомбу?

— Да. И континентальные ракеты, и Шолохова с Пушкиным.

— Вы думаете, что это процесс одной недели, что ли?

— Почему одной недели?

— Я думаю, что Шолохов создавался со «Слова о полку Игореве». Вот это была первая заготовка. 

— А вы думаете, что «Слово о полку Игореве» к Украине не имеет никакого отношения?

— Считаю, что «Слово о полку Игореве» имеет отношение к первой русской империи, киевско-новгородской. Это и был тот самый русский мир, о котором сейчас толкуют. Это и было произведение…

— Ну то есть украинцы вполне себе являются её частью, точно так же, как и мы?

— Украинцев, как и русских, в ту пору не было, по существу. Это были племена, которые только формировались. И их языки — они переплетались друг с другом, над ними сияло одно и то же солнце, восточнославянское. Но с приходом Владимира Святого, с Крещением Руси, конечно, появилась эта первая империя, и она двигается по сей день, и её основание мы с вами сейчас вот попираем ногами.

— По вашей концепции сейчас пятая империя русская, правильно я понимаю?

— Пятая империя, да.

— Эта империя появилась с распадом СССР или она появилась с приходом Путина?

— Нет. Она появилась не в результате распада, а после распада СССР. Появилась в силу вот этой имманентной непрерывной двигающейся в русском народе силе, связанной с постоянным воскрешением империи. Русское государство — имперское, потому что оно состоит из этого огромного количества пространств, языков, верований, культур, народов, всевозможных векторов развития. И поэтому для того, чтобы оно сохранилось, необходим симфонизм. Этот симфонизм не называется «империя». Это не то что есть митрополия и жалкие колонии. Это симфония вот этих огромных ценностей, которые, казалось бы, разбегаются, но они соединены вот этим имперским чудом. И таких империй в России было четыре. Мы живём в пятой. И каждый раз, когда очередная империя рушится и между рухнувшей и последующей империей образуется чёрная дыра, пропасть чёрная, из этой чёрной дыры опять восходит новая империя. Мы присутствуем при очень инверсном процессе — при процессе становления пятой империи. Рухнула красная, сталинская империя. После этого казалось, что России больше не будет. Ни России, ни народа больше не будет, потому что в 1990-е годы…

— Вам так казалось реально?

— Да-да. Я просто видел.

— Что ни России, ни народа не будет?

— Их не то что не будет, их не стало. После 1991 года не стало ни России, ни народа.

— Куда же они делись-то?

— Они куда-то делись, потому что они исчезли, они вышли за пределы имперского сознания. Куда вот… Люди стоят на свету, вот мы с вами на свету. Уйдём туда — и мы исчезнем, мы встанем в темноте, мы растворимся. Так и народ, и государство, и культура. 1990-е годы — это чёрная дыра. Из этой чёрной дыры стала опять возникать новая империя — пятая. Конечно, Путина здесь огромная роль, огромная заслуга. Более того…

— Куда эта империя должна прийти?

— Она к шестой должна прийти империи.

— Ну понятно. В чём будет концепция этой империи путинской?

— У этой империи, как и у всех остальных империй — петровской, Ивана Васильевича Грозного, и Владимира, — есть одна концепция — это та самая мечта, мечта о благом, могучем, справедливом, причём божественно справедливом государстве, в котором отсутствуют насилие, ложь, скверность, угнетение и в котором исчезает самое страшное дарование справедливости — это смерть. По существу…

— Александр Андреевич, это всё какие-то ваши прекрасные, отточенные и многократно повторённые лозунги.

— Давайте поговорим о выступлениях завтрашних. Итак, завтра на улицах…

— Нет, чёрт с ними, с выступлениями. Нет-нет-нет. А вам не кажется, что каждая из этих империй: и империя Киевская Русь, и империя Ивана Грозного, посылавшего свой портрет Елизавете Английской, и империя сталинская, и петровская — это империи, которые пытались построить вот эту территорию по типу Европы?

— Нет. Мне так не кажется. Абсолютно так не кажется. Даже не пытайтесь меня убедить, что в них есть какой-то намёк. Все эти империи, идеологии всех эти империй, было ощущение райского предназначения России. Шедевром времён Ивана Васильевича Грозного является храм Василия Блаженного. Вот ещё раз придёте на площадь — посмотрите: этот храм — это образ русского рая. Царь Грозный со своими плахами, глыбами — тем не менее он строил райскую сущность.

— Ну он строил, а стены Кремля построены по принципу миланского кремля, как у Сфорца.

— Правда. Правда. По типу миланского кремля. Миланские архитекторы очень многое взяли от ассирийцев и так далее. Не важны стены, важны сущности. И важно, кто сидит в Кремле. Ведь в этом Кремле мог сидеть Гитлер в 1941 году.

— Мог сидеть, но не сидел. И тем не менее…

— Кремль остался тем, чем он делится сегодня. Это русская цитадель, Красная площадь — одна из самых намоленных московских икон.

— Ну намоленных и намоленных. В чём концепции всех этих империй? В чём их разница? Вот петровская империя — империя окна в Европу.

— Ну это нюансы.

— Ну как это — нюансы?

— Ну так это. Это просто нюансы. Это пространственная категория.

— А какая духовная категория?

— Духовная категория — это постоянное стремление к совершенству: совершенствовать быт человеческий, совершенствовать человека, создавать, не падать с этой лестницы. Об этом говорят все философы. Мы же не должны смотреть посольские приказы и знать, что там давали под кнутом мученики, висящие в камере Малюты Скуратова. Мы должны смотреть на философов, на мистиков. Мы должны изучать письма старца Филофея, мы должны изучать великую русскую литературу: о чём она мечтала, о чём мечтал Толстой. Мы должны понять, что такое ранний большевизм, что такое…

— Александр Андреевич, старец Филофей — это третий Рим. Соответственно, это строительство этой империи по принципу Римской империи. Не это ли стремление создать империю по римскому принципу?

— Нет. Москва — третий Рим вот в каком смысле. Это не создание Колизея или Аппиевой дороги. Нет, совсем нет. Старец Филофей говорил, что вот эти чаяния, возвышенные чаяния небесного рая, христианские чаяния, рухнули в первом Риме, они рухнули во втором, в Константинополе. И они остаются здесь, в третьем Риме. 

• Здание Московского Кремля
• globallookpress.com
• © Konstantin Kokoshkin

— А они не рухнули здесь, в третьем Риме?

— Вот сейчас?

— Да.

— Ну вот я думаю, что, скажем, сталинская эра — это по-прежнему стремление создать идеальное бытие, идеальное государство, идеального сверхчеловека.

— А Америка — это не такое государство?

— Нет, не такое.

— Это не четвёртый Рим?

— Нет. Это не четвёртый Рим.

— Почему?

— Это, скорее всего, может, в каком-то смысле Вавилон. Это Вавилон.

— Чем отличается концепция Рима от концепции Вавилона?

— Рим — да. Я говорю о третьем Риме. Концепция Москвы.

— Мы поняли. Хорошо. Вот вы говорите: «Это скорее Вавилон. А Москва — это скорее Рим». Чем…

— Я говорю, что Москва — это скорее, если говорить метафизически, это скорее Иерусалим. Москва — это Иерусалим.

— То есть всё-таки старец Филофей был не очень прав?

— Он прав, потому что он говорил, что… Иерусалим — это духовное, это христианское, это просветлённое, это мистическое. Если говорить языком эллинистическим, это дионисийское торжество. А Рим, в отличие от Иерусалима духовного, — это земное царство, это власть, это закон, это сила, это рациональное. Поэтому Москва и Русское государство является таинственным. Оно является мистическим государством, какими бы конкретно примитивными подчас формами оно не облекалось.

— Что-то конкретное в этой мистике есть? Можно мне рассказать какие-то три пункта конкретно?

— Вот вы сказали, три пункта. Вот уже три пункта, да.

— Что? Я про пятую империю. Из чего она должна состоять?

— Пятая империя по-прежнему состоит из множества народов. Мы по-прежнему, потеряв такие народы, как прибалты, туркмены, таджики, — мы состоим из огромного количества народов, гигантского количества народов. И для того, чтобы существовала империя, должен существовать единый имперский народ, народ народов. В этот единый имперский народ входят и нанайцы, упомянутые мной, и русские, и калмыки, и евреи, и вся полифония нации. И вот это всё множество народов складывается в единый народ, один народ. Политика нынешних правителей должна быть такова, чтобы не было народа, который чувствовал себя ущемлённым, отторгнутым, отвергнутым, что все народы должны чувствовать себя государствообразующими.

— Русский народ не чувствует себя таким?

— Почему? Он чувствует себя отторгнутым, конечно.

— Я про это и спрашиваю.

— Он чувствует себя отторгнутым. Русскому народу нужно вернуть это ощущение, реальное ощущение государствообразующего народа. Потому что, например, казус — великий Ермак. Ермак увеличил территорию России до Тихого океана. Ермак обеспечил нас нефтью. «Сургутнефтегаз» — это всё Ермак. И вот мои друзья, которые хотели поставить памятник на Тоболе, русские люди, — они не могут…

— Нет. Аэропорт же должны назвать.

— И аэропорт, и памятник на месте битвы. Значит, местные националисты татарские не дают им поставить, потому что там была битва татарских князей, он порубал. Я думаю, что это, конечно, недоразумение. Здесь нужно сделать так, чтобы Ермак в сознании этих татар сибирских был их лидером. Лидером их страны и государства.

— А как вы это сделаете?

— А как? Я же не кудесник. Как? Если бы я был Путиным или Красовским, я бы знал, как это делать. Это делается… Должна быть поставлена задача.

— Ну хорошо. Вот перед вами Путин, слава богу не Красовский, поставил бы такую задачу.

— Передо мной.

— Перед вами. А перед кем ещё, Александр Андреевич?

— Я бы занялся проповедью, я бы занялся проповедью, которой сейчас так уныло и упорно занимаюсь, сидя напротив Красовского. Вы спросили, какие базовые константы. Я вам сказал, что первая базовая константа — это один народ, то есть народ народов, имперский народ. Вторая константа — это одна судьба. То есть на протяжении всех империй, начиная от владимирской, кончая нынешней, народ стремится по-прежнему к этой мечте, к одной и той же мечте, какая бы ни была погода политическая, какие бы князья ни правили. Какой бы технологический век ни стоял на дворе. Задача остаётся та же, стремление остается таким же. То есть судьба остается той же. Один народ и одна судьба. И третий постулат — это одна победа, потому что вот тот идеальный мир, о котором я вам говорю, который вызывает у вас такую справедливую совершенно иронию скептическую, — он является победой побед, потому что достижение, скажем, бессмертия, к чему стремится человечество, даже трансгуманизм — это и есть высшая победа над смертью. Это то, о чем мечтал Фёдоров, — победить вот эту тварность, то, что заталкивает нас туда, ниже пояса, и где я нахожусь, увы.

— А не то, что смерть уже 2 тыс. лет назад победили? Не то, что для христиан смерть 2 тыс. лет назад уже победили?

— Нет. Её не победили.

— Смертию смерть поправ. Нет?

— Нет-нет. Умер Иисус. И он спустился туда, в преисподнюю, и искупил вот эту порчу, порчу, которая испортила всё человечество, первородный Адамов грех. Но видите, Адама нет среди нас. А второе пришествие говорит о том, что после Христовой первой жертвы люди не справились. Люди по-прежнему порченые, они грешат не меньше, а может быть, даже больше, чем их предшественники. Поэтому вот три постулата.

— Ну жертва-то всё-таки была не для того, чтобы люди стали безгрешными, а для того, чтобы у людей появилась надежда, нет?

— Нет. Надежда на что?

— На жизнь вечную.

— Жизнь вечная — это и есть жизнь без греха, это освобождение от грехов, потому что смерть — это есть трение. Трение преодолевается вот этим очищением.

— А не то, что Христос сказал: «Кто из вас без греха, киньте в меня камень»?

— Конечно, он сказал это тварному, земному несчастному человечеству. Да. Он мечтал о том человечестве, когда он говорил с учениками: «Будьте как боги». Он стремился к тому, чтобы вы, ученики, апостолы, стали ангелами, чтобы вы избавились от своих грехов. Конечно, он стремится, вся его проповедь направлена на избавление от грехов, вся его Нагорная проповедь, все его заповеди — это обещание людей спастись от грехов. Поэтому вот повторяю: «Вы, господин Путин, пригласили меня на встречу, на консультацию. Спасибо, я очень польщён. Это не первая наша с вами встреча, если вы меня помните. Так вот мне кажется, что в вашей завтрашней речи, в обращении к парламенту нашему, прекрасно было бы, если бы прозвучала такая сакральная триада: один народ, одна судьба, одна победа».

— А вы думаете, что у Путина нет такой триады в голове?

— Он её ищет. Он её ищет. Ему трудно её найти. Ему трудно найти, потому что он находится в среде, где эта триада отсутствует или только смутно присутствует. Ему трудно найти, потому что он не философ, он не провидец. Если говорить высокопарно, он озарённый правитель. Он создаёт то, что ему поручила русская судьба, русская задача. Он строит пятую империю. И он построил её и остановился в своём строительстве. И вот уже несколько лет он остановился в этом. И для того чтобы двигаться дальше, ему необходимо усвоить эту триаду. Его и держат на этой ветке, он не взлетает, потому что он сделал всё, что было как бы очевидно, а придётся сделать неочевидное, а для этого нужны открытия. Конечно, нам нужны открытия в технологиях. Нам нужны новые концептуалисты, которых, увы, нет, которых я не вижу в правительстве. Но нам нужны ещё вот эти метафизики, которые объяснят ему самому, что такое Россия, чтобы он прочитал Тютчева, чтобы он понял, с чем он имеет дело. Я думаю, что он это понимает, поскольку он близок с отцом, с владыкой Тихоном Шевкуновым. Тот ему это объясняет.

— А вы думаете, владыка Тихон объясняет что-то подобное вашему или прямо вот буквально этот ваш концепт?

— Нет, думаю, что нет.

— А что объясняет ему владыка Тихон? Ну как вы думаете? Давайте погадаем.

— Я думаю, что он объясняет ему его мессианство, его миссию. Миссию строительства, удерживающую миссию. Думаю, что объясняет ему, что высшая задача русского мира — это, конечно, создание вот этого божественного справедливого государства, о чём я с вами говорю. Я думаю, что он укрепляет Путина в минуты его слабости, когда в нём сосредотачивается огромное количество ударов — и политических, и экономических, метафизических ударов, — укрепляет, и он молится за него. И вообще, мне кажется, он империалист.

— Тихон или Шевкунов? Ой, в смысле, Путин.

— Путин точно империалист. А Тихон — империалист.

— Конечно, естественно.

— Тихон — империалист, и он ужасается гибели третьей империи, он ужасается этой гибели.

— Третьей — это петровской?

— Ну романовской, да.

— Ну да.

— Он ужасается гибели этой империи. Он винит в её гибели вот эту либеральную интеллигенцию, к числу которой он причисляет даже членов царского дома, царского двора. Говорит, что после этого случилось большое несчастье и страна досталась Ленину, называя его палачом и террористом номер один. Но по мере того, как он двигается, отец Тихон Шевкунов, владыка Тихон Шевкунов, по вот этой временной оси, он приближается к Сталину.

— То есть становится с каждым днём ближе?

— Становится с каждый днём ближе, и Сталин для него не является исчадием ада, как для многих ныне живущих. Он, конечно, его не апологизирует. Он прекрасно понимает, что Сталин создал государство, он не дал распасться империи. А если есть империя, то эта империя может быть какой угодно, и православной, важно — сохранить территорию. Ужас 1991 года в том, что мы потеряли территорию.

— Это ужас? Серьёзно.

— Это хорошо. Я думаю, нам сейчас ещё Сибирь потерять…

— Нет, ну перестаньте.

— Ну а что вы спрашиваете? Вы спрашиваете дурацкие ещё.

— Ну а что же нет? Люди задают себе дурацкие вопросы регулярно. Вы не задаёте?

— Я отвечаю вам по-дурацки. На дурацкие вопросы отвечаю по-дурацки. Великое благо — потерять территории, великое благо — потерять население. Знаете, что эффективность правления, а также степень преуспевания того или иного этноса определяется множеством параметров, очень большим количеством, но два параметра основные — это территория, которая контролирует данную популяцию, и численность данной популяции. После 1991 года мы отброшены в XVI век. После этой территории мы лишились огромного количества населения. Более того, итогом, посмотрите, мы разрушили в 1991 году Советский Союз, оказались в усечённой, ослабленной, униженной России, окружив себя враждебными антирусскими государствами, которые до этого входили в состав Советского Союза. Это же надо умудриться сделать это!

— Вы считаете, что конец третьей империи — это зло и горе?

— Я считаю, что конец каждой империи — это зло. Но я вижу, что оно неустранимо. Конец третьей империи был в том, если говорить опять моим языком, в том, что мечта или птица русской истории — ей стало страшно неудобно и неуютно в романовском теле. Ей стало совершенно неуютно в душе последнего императора. Ей стало там тесно. России было тесно.

— А вы думаете, речь шла о душе непосредственно одного-единственного императора или просто действительно вся власть в стране принадлежала вполне себе либеральной интеллигенции такой?

— Нет, ну конечно. Но повторяю: это централистское государство, и царь мог расстрелять демонстрацию 9 января, он мог объявить войну, он мог отречься от престола. Он по-прежнему был такой монадой, очень мощной, как в централистском государстве, как и Горбачёв. Мы разрушались и будем разрушаться, потому что мы централистское государство с центральной персоной. Вот в этом, кстати, серьёзность сегодняшнего момента завтрашних выступлений, о которых вы говорили. То есть Путин находится под гигантским давлением, под огромным давлением.

— Чьим?

— Это давление… Конечно, физики превращают уголь в алмаз…

— Чьим давлением?

— Под давлением обстоятельств, мира, своей среды, американцев, невозможности совершать развитие. Уменьшается сфера его влияния. Он находится под магическим давлением. Вы думаете, что убийство Политковской в день его рождения — это случайность? Или убийство…

— Я уверен, что любой сотрудник «Новой газеты» согласится с вами, что нет, не случайность. Но вы же так не думаете?

— Нет, я думаю, что убийство Политковской в день рождения Путина — это не случайность. Именно в день рождения.

— Да. Но вы же не считаете, что подарок на день рождения?

— Я считаю, что это такой чёрный подарок на день рождения.

— Ну то есть чёрная метка.

— Если угодно, это чёрная месса.

— А кто его подарил?

— Ну какой-то даритель перепончатый, наверное. Так же как и убийство Немцова на Кремлёвском мосту.

— Вы полагаете, что для Путина это было трагедией?

— Ну во всяком случае в моих романах, в моём романе, который только что вышел, — «Леонид» (в нём в какой-то степени есть аллюзия путинская) — я написал, что это огромная трагедия. Это трагедия, связанная… Это… Человек, любой человек, даже самый чёрствый, деревянный и бесчувственный, есть духовная уязвимость. Есть какие-то скважины, как в ионной коре, сквозь дыры проходит это злое излучение. Так вот дни рождения для людей любых — это очень таинственное время. В это время оживают пупки. Пупки, соединяющие нас с нашими исчезнувшими родителями. Это открытое, независимое такое место. И в эти точки наносятся удары. Я думаю, что смерть Политковской — это удар такого рода.

— А смерть Бориса?

— А смерть Бориса — эта смерть прямо хлынула в кабинет, малахитовый кабинет Путина, она его обдала с ног до головы, она ошпарила его. Это было сделано для этого. Можно было бы выбрать другое место, можно было убить в ресторане или в постели с женщиной. Выбрано сакральное место.

— То есть вы считаете, это какая-то атака зла на нашего лидера?

— Я считаю, что лидер подвергается… Ну вот Лукашенко хотели же убить.

— А вы верите в это?

— Ну я не могу верить или не верить.

— То есть вы про двух этих каких-то пойманных, один из которых тусовался каждый день в магазине «Фаланстер» и покупал наверняка даже ваши книги, Александр Андреевич?

— В таком случае Куприянов в заговоре.

— Так Куприянов даже написал огромный текст.

— Вот Куприянов тоже в этом заговоре. Наверное, его нужно пошерстить, очень скоро его возьмут и оттащат…

— Боря, ты готовься.

— Готовь себе, да, завещание.

— Вы не любите Борю Куприянова?

— Люблю ли я?

— Да.

— Ну я ценю его, да.

— А почему вы так ему желаете страшного?

— Вы же сказали, что он связан с заговорщиками. 

— Это вы сказали, что он связан с заговорщиками.

— Вы намекнули. Я же понимаю…

— Я совершенно не намекал. Я просто сказал, что заговорщики — псевдозаговорщики — покупали книги в магазине «Фаланстер».

— А для чего они ходили? Это была явка.

— Покупать ваши, непосредственно ваши книги, потому что только в магазине «Фаланстер» ваши книги продаются.

— Это был повод. Они ходили, они делали Куприянову масонские знаки. У них была своя символика. Нет, я знаю, что такое государственный переворот. Вот, например, Эрдогана хотели свергнуть, уничтожить. До сих пор там тысячи высших офицеров сидят в тюрьме. Там их дерут на дыбах. Я хотел посмотреть, будет ли Лукашенко устраивать чистку в своих армейских рядах, в рядах КГБ, потому что военный переворот, о котором мы говорили, не может быть сделан этими двумя поцами, очкариками. Он может быть сделан только с участием сложнейших структур. Не зарубежных, а внутренних.

— Хорошо. А вот этим сложнейшим структурам, генералам, кагэбэшникам, эти вот два поца, очкарики из магазина «Фаланстер», — они зачем были нужны?

— Лукашенко?

— Нет. Вот этим генералам, которые затеяли заговор против Александра Григорьевича, светлейшего нашего белорусского князя?

— Нет, ну видите, военным вообще свойственно бунтовать.

— Военным — понятно. Для чего военным вот эти два задрота?

— Мне трудно сказать. Это слабое звено этого заговора. В каждом заговоре слабое звено. Скажем, Лев Рохлин, который хотел совершить государственный переворот и говорил об этом на всех углах и во всех кабинетах Думы, — он не совершил его, и двух каких-то несчастных офицеров из его корпуса в Волгограде — их не то что посадили или судили, их просто переместили куда-то. Государственные перевороты делаются иначе. Я знаю, как делаются государственные перевороты, в Латинской Америке как они делаются, как они делались в России, как их совершили Екатерина, Елизавета Петровна.

— Александр Андреевич, что такого вы писали из Кабула в 1979—1980-х годах, что вас начали ненавидеть все либеральные выпивохи в Центральном доме литераторов?

— Ну просто считалось, что Афганская война является преступной войной.

— Это было прямо по дефолту? То есть люди так изначально решили, сразу?

— Конечно. Они считали, что советская империя — это империя зла. Они знали, что советская империя — это империя зла. Они слушали Рейгана…

— BBC и «Голос Америки»*.

— Они знали, что всё, что раздаётся оттуда, из-за океана, — это правда. Поэтому они жили в империи зла. Они всячески хотели эту империю разрушить. Всяческими правдами и неправдами, молитвами и проклятиями. И эта империя зла подтвердила свою злокозненность, войдя в Афганистан. Поэтому я, оправдывая эту экспансию…

— Вы оправдывали это?

— Ну конечно. Я до сих пор считаю, что мы не должны были уходить оттуда.

— Сколько вы написали текстов оттуда?

— Ну не знаю…

— Вот за эту первую поездку.

— Ну репортажи. Я всего был, в Афганистане у меня было около 15 командировок на протяжении всего времени.

— Нет. Вы сказали, что вас сразу же в 1980 году, после…

— Несколько репортажей. Это «Литературная газета», да. Я очень быстро написал «Дерево в центре Кабула».

— Секунду. Почему всё то время, когда вы ездили по горячим точкам, Ангола, везде, почему вы не были вот этим самым злом из ада, которым вы стали после командировки в Афганистан? То есть чем Ангола отличалась от Афганистана идеологически?

— Она отличалась тем, что, во-первых, в Анголе не было контингентов. Потом не созрело ещё общество для того, чтобы Анголу расценивать как такой объект нашего злокозненного поведения мирового. А главное — ведь были же ещё и центры влияния в России. Скажем, «Литературная газета». «Литературная газета» — это был мощнейший центр влияния. И когда «Литературная газета» посылала меня в Афганистан, или в Анголу, или в Мозамбик, она не считала, что посылает меня как злодея. Она считала, что я совершаю рыцарские подвиги во имя газеты и родины.

— «Литгазета», да.

— Да. Но к какому-то моменту «Литгазета» тоже стала центром такого вот нигилизма. И когда Чуковский ушёл из «Литгазеты» и к нему пришли другие люди, Бурлацкий например, «Литгазета» абсолютно сменила свой состав и стала ультралиберальной газетой, и она стала казнить и квилить меня за мои военные поездки, куда она в своё время меня посылала. Поэтому речь идёт тоже о трансформации. Люди ведь меняются. Мы с вами меняемся.

— Вот вы сказали, что в какой-то момент эта интеллигенция поняла, что всё, что говорится на Западе, — это правда. И всё, что говорится на западе о России, — это правда. И всё, что говорится о роли, о злобной роли России, о роли каменного гостя такого, причём несправедливого каменного гостя, — это правда. Вам не кажется, что сейчас мы переживаем похожий период?

— Не то что не кажется — я в этом убеждён.

— А вам не кажется, что как тогда эта интеллигенция развалила Советский Союз, так она сейчас развалит и нынешнюю вашу пятую империю?

— И это мне кажется. Мне не просто кажется, я это знаю.

— Что тогда надо делать?

— Надо делать, во-первых, то, что делает власть, то, что она делает, — она подавляет эти формы. Она подавляет их нерешительно, потому что центры этого внутреннего влияния находятся не только в Фонде по борьбе с коррупцией**, они находятся и в Кремле, они находятся в спецслужбах. Власть не едина, она раздвоена. Власть опирается на среду, в данном случае олигархическую, у которой рынки находятся там, за кордонами, которая двойственная. Если говорить уж радикально, она не выражает национальных интересов страны. Будучи элитой России, она не выражает интересы России, а выражает интересы рынков, на которых она присутствует, то есть Запада. Значит, нужно это подавлять и с этим бороться. Прежде всего нужно стремительно создавать идеологию, потому что в этой борьбе, которая сейчас ведётся (кто-то называет «гибридная война», кто-то «ментальная» её называет), помимо вот этих экономических, политических, информационных воздействий, идут воздействия на коды, на которых зиждется страна и государство. Идёт разрушение кодов. И вот эти коды нужно охранять как зеницу ока. Как мы охраняем склады ядерных боеприпасов. Такие коды, как Сталинград, например, или такие коды, как Пушкин, или такие коды, как Ермак, или такие коды, как Пересвет.

— А вам не кажется, что страну пора уже перекодировать из прошлого в будущее?

— Это коды вечные, потому что Гагарин не является кодом прошлого. И вот когда появится код настоящего или код будущего, я бы хотел, чтобы появился код «Путин». Я готов работать над тем, чтобы отшлифовать эту категорию.

— Вы с Путиным встречались. Вы предлагали ему свои услуги, так сказать, концептуальные?

— Нет. Я не предлагал.

— Почему?

— Ну я скромный человек, я робею.

— Ну ладно. Уж вы-то скромный человек, Александр Андреевич.

— Вы разве не видите, что это так? Всё, что я мог сделать, я уже издал в книгах. Читайте.

— Путин читал ваши книги?

— Запоем. Просто запоем.

— Ну я серьёзно спрашиваю. Ну, может, вам кто-то говорил? Сурков, например, вам говорил.

— Путин читал очень мало книг.

— Думаете?

— Я думаю, что он читал мало книг. Ему некогда было читать книги. Сейчас — и подавно. Потому что я смотрю, когда его спичрайтеры готовят ему речи, они вот как птицы выклёвывают какие-то две-три фразы из произведений и инкорпорируют, инкрустируют. То «И молвил он, сверкнув очами: «Ребята! Не Москва ль за нами?», то ли какую-то фразу из Ильина, то ли из Бердяева. Это не путинские находки, это работа его спичрайтеров.

— А вам не кажется, что и у Путина, и у Ельцина спичрайтеры были так себе? Почему такой всегда бюрократический текст, как вам кажется?

— Я думаю, что вся наша элита выражается ужасно косно, у нас никто не выражается ярко. У нас никто не выражается ярко. Что, Мишустин выражается ярко? В этом драма. Большие деньги требуют большой культуры. Так же как большая власть требует большой культуры.

— Когда вы поняли, что ваша устная речь должна полностью соответствовать пространству вашего же письменного текста? Вот вы же говорите как пишете.

— Я не ощущаю этого.

— Врёте.

— Нет. Я не ощущаю этого. Может быть, так оно и есть, но я не отдавал себе в этом отчёт. Все говорят, что я неплохо разговариваю, и вы туда же, но это не связано с моими текстами.

— Ну я не верю вам, что вы никогда не задумывались о том, как вы говорите, что вы скажете, какое слово подберёте. Вы его прямо сидите и подбираете, смотрите даже наверх.

— Нет, Антон, ну что вы. Какие-то мелочи. Зачем мне подбирать слова, когда я подбираю категории, когда я подбираю целые теории. Зачем мне подбирать такую мелочёвку…

— Вы живёте в пространстве текста или теорий?

— Нет, я не живу в пространстве текста, потому что, конечно, мои книги являются в сегодняшнем мире периферийными. Я через мои книги не могу влиять на процессы. Только, видимо, скрытым образом, незначительным образом. Я влияю на… в силу своих возможностей влияю на процессы через прессу, через RT, как сегодня, например, через «Эхо Москвы». Вот это окно социальное для меня. Может быть, поэтому — потому что я много очень был на телевидении и на радио и во время всевозможных церемоний выступал. Может быть, это сделало мою речь удобоваримой.

— Вы бы не хотели сами быть спичрайтером такого человека, как Путин, или лично Путина? Вы бы не хотели, чтобы государство и эта империя говорило вашими словами?

— Я бы хотел, да. Не скрываю. У меня был один такой повод, который я использовал. Это когда я написал «Слово к народу». По-моему, 1988 или 1989 год. Тогда меня попросили наши вельможи, члены будущего ГКЧП, попросили написать этот текст, и я его написал. И мне это страшно понравились. Я дорожу этим текстом как таким редким, случайным поводом, когда государство поручило мне высказаться вместо него.

— И всё? Больше не делали?

— Больше ко мне не обращались.

— Как думаете, почему? Вы же совершенно блистательный оратор.

— Ну меня пригласили на Поклонную гору. Я там сказал своё слово вместе с другими коллегами. Я думаю, что Поклонная гора — это определённый этап в истории государства Российского, в истории пятой империи, когда ситуация была очень зыбкой, когда она шаталась.

— Это был 2014 год? Просто я не помню, какая из Поклонных гор. Это выборы Путина или это Крым?

— Нет. Это когда была Болотная площадь.

— 2012 год.

— Болотная площадь.

— Выборы Путина.

— Которая кипела, наращивала элементы, и многие из таких вот проправительственных чиновников или журналистов хотели уехать из России, боялись расправы, боялись фонарей. И когда Болотной площади была противопоставлена Поклонная гора.

— 2012 год, я и говорю.

— 2012 год. Тогда был тоже создан огромный массив людей, и там предложили выступить.

— Это был искренний мотив? Вы искренне выступали?

— Я выступал искренне. Я вообще искренний человек.

— А люди там вокруг вас?

— А что? Там был мороз тысячеградусный.

— Вам не кажется, что проблема как раз нынешней системы и нынешней империи в том, что люди, противостоящие этой империи, — у них как раз есть идеи и есть искренность, а у нас с вами — нет?

— У них идеи нету, и у них есть настроение и искренность. А у тех, кто за пятую империю (мы с вами в данном случае), есть и искренность, и идеи. Я вас не могу уличить в неискренности.

— Я вас тоже не могу. Я просто для красного словца.

— Ну так вот выбирайте словца.

— О чём вы жалеете в своей жизни?

— О краткосрочности. Я считаю, что человек должен жить очень долго.

— Вам не хватило?

— Никому из нас не хватило. Вот я понимал, почему библейские персонажи, пророки живут так долго — по 200, по 300 лет. Они доживают до того момента, когда душа их созревает для того, чтобы сделать открытие духовное. А мы уходим очень рано, только на дальних подступах к этому открытию. Либо нас убивают. Вот убили Пушкина, не дав ему дожить до этого открытия. Лермонтова убили, не дав ему дожить. Они шли, стремительно шли к грандиозным открытиям. Поэтому я считаю, что человек должен жить долго.

— А может быть, они как раз специально так сделали, чтобы не дойти до этого открытия, не открыть это?

— Ну может быть, хотя мне эта мысль не нравится — что Мартынов был засланным казачком, что за ним стояли масоны. Нет. Я думаю, что вообще современные люди живут мало. И увеличение их возраста жизни — это большая победа. А доведение этого возраста до 150—200 лет обеспечит невероятные открытия, невероятные открытия нашей земной жизни. Не в плане создания новых машин, компьютеров, механизмов, а мы наконец поймём мироздание в целом.

— Вам 82 сейчас?

— Уже три.

— Уже три. 1938 года. За последние 40 лет какое у вас произошло самое большое изменение?

— То изменение, которое я зафиксировал, и которое меня удивило, и в котором я живу, — оно связано с тем, что у меня произошла трансформация целей. Если я всю жизнь гнался, я жил в ужасной гонке, я всё время носился, я мчался, мчался, мне надо время зафиксировать, догнать, не дать ему ускользнуть, запечатлеть его, и все мои цели были впереди — это цели карьеры, тщеславия, любви, детей, вообще цели познания, — с какого-то момента мои цели оказались позади. Сейчас все мои цели не впереди, а сзади. Вот это огромное время, которое я прожил, — оно является временем, где я ищу свои цели, я думаю о нём, об этом времени. Я пытаюсь расшифровать те фрагменты, которые так и остались нерасшифрованными, а ведь вот в этой гонке, в которой я жил и все мы живём, там многие вещи оцениваются нами походя, между прочим и тут же забываются или откладываются в какой-то загадочный ящик в черепную коробку. А в каждом из этих мгновений таятся огромные истины, огромные переживания, связанные с любовью, связанные с богопознанием, связанные с отвращением к себе. И вот сейчас у меня есть много времени, возможностей, особенно до пандемии, после операции. Я так люблю сесть под своими берёзами и вспоминать, как выглядел какой-нибудь малиновый цветочек на опушке леса, в котором я когда-то был лесником, или как выглядят сосны при вечернем солнце в моих любимых сосняках псковских, когда эти стволы горят огненным, янтарным светом. Это удивительные переживания. Вот этим я сейчас дорожу.

— Вы представляете себе смерть как находку этих смыслов?

— Я был подхвачен буйной круговертью. С одной войны к другой перелетал. Всю жизнь я гнался по пятам за смертью и вот сегодня наконец догнал.

— Вы догнали?

— Конечно. Разве вы не видите? Моя меланхолия, моё смирение, моя смиренность, умиротворённость. Я приготовился.

— Может, вы просто устали?

— А что такое усталость? Это есть уготовление к смерти. Приготовление к смерти. Инстинкт смерти побеждает инстинкт жизни. Так говорил, по-моему, Мечников. Это же хорошо — когда смерть наступает не от пули, не от гильотины, а наступает естественно, когда в тебе угасают страсти, энергии, эмоции, честолюбивые замыслы, когда наступает тишина, и постепенно от тебя отпадают те или иные запчасти. Остаётся один двигатель. Потом в нём начинает что-то троить. Потом идёт на двух клапанах, и последнее — он уже на одном клапане уходит туда, к Создателю.

— Вам не страшно?

— Страшно, конечно. Вообще, смерть страшна сама по себе. Она страшна и религиозным людям. И в каноне Иисуса Христа о смерти говорится как о чём-то чудовищном, зловонном и ужасном. А смерть не может быть не страшной.

— Как вы сохраняетесь тогда в этом страхе?

— Потому что, кроме страха, есть ещё же любовь, бесстрашие. Есть то, что не умрёт, когда я умру. Родина не умрёт. Мои ещё не родившиеся праправнуки не умрут. И потом я думаю, что во мне самом есть нечто, что не умрёт с моей плотью, с моей тварной природой.

— Душа?

— Назовём это так.

* СМИ, признанное иностранным агентом по решению Министерства юстиции РФ от 05.12.2017.

* Фонд борьбы с коррупцией включён в реестр НКО, выполняющих функции иностранного агента, по решению Министерства юстиции РФ от 09.10.2019.

Поправки к Конституции России: государство заменит родителей? | Россия и россияне: взгляд из Европы | DW

Президент России Владимир Путин подписал закон о поправках к Конституции РФ, до того они быстро прошли все три чтения в Госдуме и их одобрил Совет Федерации. Ко второму чтению Путин дополнил свои поправки и внес, в том числе, предложение, которое касается прав детей.

В нем говорится, что дети — «важнейшее достояние России», а «государство создает условия, способствующие всестороннему духовному, нравственному, интеллектуальному и физическому развитию детей, воспитанию в них патриотизма, гражданственности и уважения к старшим». Кроме того, «государство, обеспечивая приоритет семейного воспитания, берет на себя обязанности родителей в отношении детей, оставшихся без попечения».

Ряду общественных организаций и Русской православной церкви (РПЦ) не понравилось, что детей назвали «достоянием». И к третьему чтению дети стали уже «важнейшим приоритетом государственной политики». Другие формулировки остались без изменений, хотя и они у некоторых специалистов вызывают серьезные опасения.

Государство — родитель?

В одобренной поправке есть две идеи, которые противоречат друг другу, указывают эксперты. Так, с одной стороны, государство обеспечивает «приоритет семейного воспитания»: то есть, если, например, ребенок остался без родителей, то государство ищет ему семью, а он пока временно живет в детском доме.

В действительности многие дети живут там до 18 лет и не ощущают, что такое родительская любовь и забота, но цель найти семью каждому есть. С другой стороны, в новой норме указано, что государство «берет на себя обязанности родителей в отношении детей, оставшихся без попечения». Что это означает? Как государство сможет играть роль родителей?

«На органы опеки, хотя они у нас и так с трудом справляются со своей работой, будет возложена обязанность фактически выполнять родительские функции. Получается, что государство к каждому ребенку-сироте должно физически представить работника, который будет об этом ребенке заботиться как родитель. Это утопия», — полагает партнер и руководитель практики особых поручений коллегии адвокатов Pen & Paper Екатерина Тягай. Государство никаким образом не сможет заменить родителей, подчеркивает она. По словам Тягай, новая норма приведет к тому, что детей просто будут коллективно воспитывать в детских домах.

Эти опасения разделяет и руководитель благотворительного фонда «Волонтеры в помощь детям-сиротам» Елена Альшанская: «Если государство принимает на себя функции родителя, то откуда оно возьмет такой приоритет, как поиск других родителей?» Альшанская вошла в группу по разработке поправок к конституции и выступала за то, чтобы эту формулировку изменили — безуспешно.

Больше контроля со стороны властей?

Дети, оставшиеся без попечения родителей, — это, например, те, кто живут в приемных семьях, находятся под опекой. Теперь получается, что во всех этих ситуациях у ребенка сразу же появляется родитель, и это государство, отмечает Альшанская.

Елена Альшанская

«Что это такое — никому не понятно. Но государство дает себе дополнительные полномочия в ситуации, когда у ребенка уже есть те, кто исполняет функции родителя», — указывает она. Так появляется риск того, что власти будут больше вмешиваться в жизнь приемных семей, сильнее контролировать их.

К поправке есть и другие вопросы, констатирует Тягай: «Государство берет на себя обязанности родителей, а кто тогда берет на себя права родителей? Непонятно. А если государство не надлежащим образом выполняет обязанности родителей, то можно ли будет государство лишить родительских прав? Скорее всего, нет, сегодня этим занимаются те же органы, на которые будут возложены эти функции». Сама формулировка в данном случае не подразумевает какого-то механизма реального исполнения, считает юрист.

«Кашу доедать до конца«

Фразу о воспитании в детях «патриотизма, гражданственности и уважения к старшим» специалисты называют скорее декларативной, она тоже не прояснена. «Почему именно дети должны уважать старших? А что, если уже 18 лет исполнилось, можешь вообще никого не уважать? Это история про то, что мы пытаемся растить очень послушных детей», — говорит Альшанская.

«Уважение к старшим — это всегда доедать кашу до конца? Кто такие «старшие», где разъясняется это понятие? Все это какие-то удивительные термины, которые лишены правового содержания и вообще какого-либо осязаемого смысла», — полагает политолог Екатерина Шульман. Ее мнение разделяет и юрист Екатерина Тягай, замечая, что уважение к старшим — это норма скорее из воинских уставов.

Определение того, как и в каких условиях воспитывать ребенка, — это право родителей, а не государства, подчеркивает Тягай. Она называет данную поправку декларативной, но опасается, что нарушением этого конституционного требования будут спекулировать, то есть «вмешиваться в дела семьи и лишать родителей родительских прав, если они, по мнению госорганов, как-то неправильно воспитывают детей, с недостаточным патриотизмом и гражданственностью».

Норма может работать во вред, но может и остаться «спящей» — на последнее надеется Елена Альшанская. 

Заинтересовать традиционалистов

Поправка о детях входит в пункт первый статьи 67 Конституции России и находится рядом с нормами о «памяти предков, передавших нам идеалы и веру в Бога», о защитниках Отечества и об исторической правде.

«Вся статья 67.1 представляет собой текст, явно предназначавшийся для включения в преамбулу, то есть в ту часть конституции, которая является декларативной. Но когда выяснилось, что не существует процедуры для внесения изменений в преамбулу без принятия новой конституции, то было решено оформить это отдельной статьей», — поясняет Екатерина Шульман. По ее словам, выглядит это оформление «довольно нелепо»: «Новая статья вносится в раздел про территорию, поэтому не очень понятно, с чего вдруг там возникают и дети, и предки, и историческая память».

Екатерина Шульман

«После первой волны поправок большого общественного интереса к ним не обнаружилось, тогда процесс решили «переизобрести» как референдум в поддержку традиционных ценностей, предполагая, что это привлечет избирателей», — говорит Шульман. Новая норма о детях относится ко второй волне поправок, которая, по ее словам, «была призвана заинтересовать традиционалистски настроенный электорат и побудить его к голосованию». 

«Дальше пошел, очевидно, сбор заявок от разных групп, которые говорили: «Возьмите нашу поправочку, а мы вам избирателей приведем, — рассказывает Шульман. — Дети, идеалы предков, мужчины, женщины и государствообразующий народ в конституции — для того, чтобы консервативные граждане, которые опасаются ювенальной юстиции, радикального феминизма, атеизма, увидели в тексте поправок какие-то приятные для себя слова». 

Добавлять разнообразные ингредиенты в конституцию ради привлечения воображаемых избирателей — неправильно и легкомысленно, убеждена политолог. «Мы не знаем, существуют ли эти избиратели или являются плодом воображения лидеров разных политических групп, стремящихся доказать свою субъектность, но в конституции эти юридически сомнительные и потенциально опасные нормы уже возникли», — подчеркивает она.

Позиция представителей властей

С идеей о том, чтобы закрепить в конституции норму о развитии и воспитании детей выступила депутат от «Единой России», член рабочей группы по поправкам в конституцию Ольга Баталина. Государство, по ее словам, должно не только создавать условия для развития детей, но и уделять больше внимания их воспитанию, сообщает РБК. Так возродилась бы «воспитательная ключевая задача государства», сказала Баталина на встрече рабочей группы с президентом Путиным 26 февраля.

Встреча президента с членами рабочей группы по внесению изменений в Конституцию РФ

«Важно, чтобы дети росли порядочными, ответственными, чтобы любили родину, родителей, уважали старших — вот эти нормы мы предлагаем в конституции отразить», — пояснила она. Путин ее идею одобрил, упомянув демографические проблемы: бережное отношение к детям, по его словам, всегда было заложено в традициях народов России, эти нравственные начала объединяют страну.

Ольга Баталина на запрос DW прокомментировать поправку в конституцию, посвященную детям, не ответила. Об идее назвать в конституции детей «достоянием» тоже объявила Баталина, позднее председатель комитета Госдумы по госстроительству и законодательству Павел Крашенинников назвал эту формулировку не самой удачной. Тогда дети стали в документе «важнейшим приоритетом», остальные формулировки поправки у Крашенинникова вопросов не вызвали. Ответить на вопросы DW он отказался.

Пресс-секретарь президента РФ Дмитрий Песков еще на этапе дискуссии о детях, как «достоянии», призвал «просто спокойно прочитать эту статью». В ней «все исчерпывающе объяснено», добавил он.

Смотрите также:

• Российская политика в карикатурах

  Путин написал статью о русских и украинцах: а вам слабо?

  В России и Украине обсуждают статью Владимира Путина об отношениях двух стран. Похоже, благодаря президенту РФ список целей настоящего мужчины пополнился, считает Сергей Елкин.

• Российская политика в карикатурах

  Единый народ русских и украинцев? Для Путина — картина маслом

  Владимир Путин опубликовал на сайте Кремля статью «Об историческом единстве русских и украинцев». Карикатурист Сергей Елкин уверен: в президенте РФ прекрасно уживаются историк и художник.

• Российская политика в карикатурах

  Геополитика Путина: реальность или навязчивая идея?

  «США и их союзники» лидируют в списке угроз, о которых говорится в Стратегии национальной безопасности РФ. В июле документ утвердил президент Путин. Сергей Елкин о причинах принятия решения.

• Российская политика в карикатурах

  Явлинский против Навального, или Секрет выживания «Яблока»

  Григорий Явлинский призвал сторонников Алексея Навального не голосовать на выборах в Госдуму за «Яблоко». Карикатурист Сергей Елкин знает, кому по вкусу слова сооснователя этой партии.

• Российская политика в карикатурах

  Извинения от «ВкусВилл» за лесбийскую пару: начало нового тренда?

  Извинения за появление лесбийской пары в рекламе «ВкусВилл» не решили, судя по реакции в Сети, проблемы компании. Карикатурист Сергей Елкин предложил свой вариант выхода из ситуации.

• Российская политика в карикатурах

  Как французское шампанское в России стало игристым вином

  Производитель Moёt & Chandon, чтобы избежать запрета на продажу шампанского в РФ, будет писать на этикетке «игристое вино». Сергей Елкин уверен: добиться этого Путину помогло его профессиональное прошлое.

• Российская политика в карикатурах

  Как Путин во время «прямой линии» бананы дискредитировал

  Почему растут цены и почему бананы в России дешевле моркови, спросили граждане Владимира Путина во время «прямой линии». От несправедливости ответа овощи у Сергея Елкина даже заговорили.

• Российская политика в карикатурах

  «Прямая линия» Путина: ловкость слов и никакого мошенничества

  Во время общения с гражданами Владимир Путин поинтересовался, где находится Троицк, и объяснил, почему бананы дешевле моркови. Сергей Елкин восхищен мастерством российского президента.

• Российская политика в карикатурах

  Просто обыск? Что на самом деле ждет журналистов «Проекта»

  Полиция провела обыски у авторов нового расследования «Проекта» о главе российского МВД Владимире Колокольцеве. Дело обыском не закончится, подозревает карикатурист Сергей Елкин.

• Российская политика в карикатурах

  Британский эсминец в Черном море: морской бой настоящий или понарошку?

  Выстрелов в сторону британского эсминца Defender в Черном море не было, утверждает Лондон. Москва говорит обратное. Сергей Елкин с иллюстрацией российской версии инцидента.

• Российская политика в карикатурах

  Гудков уехал из России: каток репрессий разгоняется перед выборами

  Политик Дмитрий Гудков после освобождения из-под ареста по уголовному делу уехал из России в Украину. Сергей Елкин о том, кто утаптывает политическую поляну перед выборами в Госдуму.

• Российская политика в карикатурах

  Российский оппозиционер? Значит, жди обыска!

  Задержанию политика Дмитрия Гудкова предшествовал обыск у него и его помощников. В России трудно найти оппозиционера, который не прошел бы через процедуру обыска, констатирует Сергей Елкин.

• Российская политика в карикатурах

  Закрыть «Открытую Россию» мало. Надо зачистить все?

  Задержание бывшего руководителя «Открытой России» Пивоварова, обыски у ее экс-председателя Соловьева, у политика Гудкова и у главы его штаба — звенья одной цепи, считает Сергей Елкин.

• Российская политика в карикатурах

  Штабы Навального закрыты: последнее слово осталось за Путиным?

  Леонид Волков — руководитель сети региональных штабов Навального — объявил об их роспуске. Причина — уголовное дело об экстремизме. Кто решил подретушировать политическую карту РФ, знает Сергей Елкин.

• Российская политика в карикатурах

  ФБК обвиняют в экстремизме, или Как остаться в рамках закона

  Работа штабов Навального и ФБК ограничена по требованию прокуратуры Москвы. Сторонников политика обвиняют в экстремизме. Сергей Елкин о том, как не стать экстремистом в современной России.

• Российская политика в карикатурах

  Что российские войска РФ делали у границы с Украиной?

  Россия начала отвод войск от границ с Украиной. До этого под предлогом учений Москва перебрасывала туда военных и технику. Что это было, догадался Сергей Елкин, вспомнив известный мультфильм.

• Российская политика в карикатурах

  Послание Путина Федеральному собранию и ответка от Навального

  Ежегодное выступление президента России перед Федеральным собранием в политической повестке дня 21 апреля получило неожиданную конкуренцию. Сергей Елкин о «подарке» для Путина.

• Российская политика в карикатурах

  Шпионский скандал между Чехией и Россией: ответят дипломаты?

  Прага обвинила Москву в причастности к взрывам на военных складах в Чехии и выслала из страны российских дипломатов. Куда Владимир Путин хотел бы выслать их чешских коллег, знает Сергей Елкин.

• Российская политика в карикатурах

  Войска у границы России и Украины: лишь отвлекающий маневр?

  Повышенная концентрация российских войск у границы с Украиной вызвала беспокойство не только в Киеве. Цель маневра — сменить повестку дня, чтобы отвлечь от других проблем? Версия Сергея Елкина.

• Российская политика в карикатурах

  Новые санкции США, или Чего на самом деле хочет Байден от Путина

  США ввели новые санкции в отношении Москвы. При этом в разговоре с Владимиром Путиным Джо Байден призвал к деэскалации в отношениях двух стран. Сергей Елкин о многогранном диалоге двух президентов.

• Российская политика в карикатурах

  Что еще Путин может приготовить для Навального?

  Алексей Навальный рассказал о психологическом давлении на него в колонии. Например, по словам политика, который держит голодовку, в его отряде жарили курицу. Сергей Елкин знает, по чьему рецепту.

• Российская политика в карикатурах

  Преследование оппозиции в России: кто раскручивает репрессивную машину

  Алексей Навальный в тюрьме, а преследование его соратников набирает обороты. Кремль все сильнее давит на рычаг репрессий, констатирует Сергей Елкин.

• Российская политика в карикатурах

  Ответ Путина Байдену, или Репортаж из песочницы

  Президент РФ отреагировал на интервью лидера США. Владимир Путин ответил: «Кто как обзывается, тот сам так называется». И вызвал Байдена на разговор в прямом эфире. Так это увидел Сергей Елкин.

• Российская политика в карикатурах

  Путин про интернет. Так вот чего боится президент!

  Президент РФ заявил, что интернет может разрушить общество, потому что там встречаются призывы к протестам, порнография и наркотики. Сергей Елкин о знакомстве Путина с Сетью.

• Российская политика в карикатурах

  Рост цен на продовольствие в России: что увидел Сергей Елкин

  Премьер Мишустин решил мониторить цены на продукты питания и так бороться с их ростом в РФ. А пресс-секретарь президента Песков заверил, что кабмин держит ситуацию по контролем. Как? Знает Сергей Елкин.

• Российская политика в карикатурах

  Дело о клевете на ветерана: один суд над Навальным хорошо, а два — лучше?

  Политика Алексея Навального доставили из тюрьмы на очередной суд — по делу о клевете на ветерана войны. Замысел Владимира Путина в отношении оппозиционера разгадал Сергей Елкин.

• Российская политика в карикатурах

  «Забрало запотело», или Реакция Кремля на акции в поддержку Навального

  Омоновец, ударивший женщину на митинге 23 января, извинился, сказав, что у него запотело забрало. Хотя в момент удара оно было поднято. Кто еще в открытую попирает права граждан, знает Сергей Елкин.

  Автор: Сергей Елкин

Балинт Мадьяр: «Мафиозное государство Россия уже прошло точку невозврата»

Балинт Мадьяр — известный венгерский политолог и бывший министр образования Венгрии (в 1996—1998 гг. и 2002—2006 гг.). В 2013 году Мадьяр написал книгу «Анатомия посткоммунистического мафиозного государства», ставшую бестселлером во многих западных странах. В ней Мадьяр предлагает новую модель интерпретации, которая позволяет лучше понять природу современных посткоммунистических режимов, избегая привычной шкалы «демократия/диктатура». Мадьяр приезжал в Москву с лекцией, которая открыла лекционный цикл Международного Мемориала «Поверх барьеров — Европа без границ», организованный при поддержке проекта «Общественная дипломатия. ЕС и Россия». С Мадьяром поговорил Арнольд Хачатуров.

— В России несколько лет назад разгорелась публичная дискуссия о том, как следует называть политическую систему, которую выстроил Владимир Путин. Основных вариантов было два: «гибридный режим» или «электоральный авторитаризм». Почему вы считаете, что ваш термин «мафиозное государство» подходит больше?

— Проблема мейнстрима политической науки состоит в том, что он концентрируется на институтах и приписывает политическим акторам идеологическую мотивацию. «Гибридный режим», «электоральный авторитаризм», «нелиберальная демократия» и так далее — все это попытки разместить посткоммунистические режимы на оси между демократией и диктатурой, измеряя лишь политические институты. Хотя, на мой взгляд, важных компонентов в политической системе гораздо больше. Сегодня весь словарь, использующийся в политической науке, заимствуется из описаний либеральной демократии. Эти категории содержат в себе некоторые предпосылки, которые не подходят ко многим другим политическим системам. Возьмем самые базовые термины. Например, найдете ли вы в Венгрии или в России политиков в западном смысле слова? Думаю, что нет.

Мой термин «мафиозное государство» — это часть новой интерпретативной модели для описания специфического типа посткоммунистических режимов. Вместо «политиков» я использую слово «полигархи», которое описывает тех, кто занимает определенную политическую позицию, обладает видимой политической властью и невидимой экономической. С другой стороны, есть олигархи и «микрогархи», обладающие видимой экономической властью и невидимой политической. То же самое касается политических партий, которых в этих странах в строгом смысле слова не существует. Даже в посткоммунистических режимах, не относимых мною к «мафиозным государствам», — в Чехии, Словакии, Румынии, Болгарии — политические партии выступают в роли закрытых институтов, которые патронажные сети, конкурирующие друг с другом, используют в своих интересах. И когда одна из этих сетей занимает монополистическую позицию, тогда можно говорить уже о «мафиозном государстве». В пределах ЕС Венгрия — это единственный пример такой системы. В ней существует монополия на политическую власть, которой подчиняются соревнующиеся между собой олигархи.

— Авторы «кремлевского доклада», где речь шла об американских санкциях против России, называли путинский режим «клептократией»…

— Среди посткоммунистических режимов встречаются разные политические системы, включая даже либеральные демократии. Но и автократии бывают разные: консервативные, бюрократические, нефтяные и так далее. Если посмотреть на то, как действуют власти, то, прежде всего, можно выделить ресурсоориентированное государство, которое может носить, в принципе, легальный характер. Например, чрезмерные налоги на население или расширение роли госкорпораций в экономике — это не криминальная деятельность в чистом виде. Следующая фаза такого режима — это клептократия, которая уже считается преступлением. Но то, что крадут клептократы, — это доходы, денежные потоки. Дальше идет хищническое государство, когда вы не просто нелегально перенаправляете потоки доходов, но и забираете чужую собственность, раздавая ее другим членам своей «политической семьи». «Мафиозное государство» — это не просто клептократия, а хищнический режим, где процветает ярко выраженное централизованное рейдерство. Это то, что случилось в России и в Венгрии. Поясню, что я имею в виду. Есть разные виды рейдерства: черное, серое, белое и так далее — смотря какие способы захвата имущества вы используете. В России в начальной фазе «олигархической анархии» в 1990-е рейдерами были в основном ОПГ, забиравшие собственность у других групп. Но со временем появилось и белое рейдерство, при котором только главный патрон имеет право забирать чужую собственность. Вот почему это называется «плата за протекцию» — патрон защищает вас от других рейдеров. Это совсем как мафия, которая не дает альтернативным группировкам на своей территории облагать налогами людей. В этом смысле Виктор Орбан — единственный человек в Венгрии, который может лишить других собственности, если они недостаточно лояльны. Ему это позволяют делать монополия на политическую власть и пирамидальная сеть патронажных отношений.

— Метафору государства-бандита использовали многие ученые — например, социолог Чарльз Тилли видел истоки современного государства в рэкете. В разработке своей модели вы опирались на похожие работы?

— В своей модели я не рассматриваю другие исторические типы автократий, только посткоммунистические режимы. Например, я не причисляю к криминальным режимам государства XIX века и так далее. Скорее, меня интересуют случаи, когда можно строго показать: даже если правящие лица формально соблюдают существующие правила, они все равно совершают преступление. Причем это не какие-то случайные проступки отдельных чиновников, а централизованная деятельность государства.

— Вы сказали, что не все посткоммунистические страны относятся к «мафиозным государствам». Но они в большинстве?

— Из стран, которые входят в ЕС, Венгрия до 2010 года и Польша до 2015 года могли считаться либеральными демократиями. Сюда же я отнес бы Словению и более-менее Чехию. Есть другой тип стран — это Румыния, Болгария и Словакия, которые можно считать патрональными демократиями, где различные сети конкурируют между собой. Никто из них пока не может получить монополию, для такой эволюции есть слишком много институциональных препятствий. Это, прежде всего, пропорциональная избирательная система и баланс в исполнительной власти, когда президент и правительство имеют реальное политическое влияние. Вне ЕС (но не из постсоветских стран) к «мафиозным государствам» я бы отнес Черногорию. И, наконец, есть страны, которые двигаются в этом направлении, — это Сербия и Македония. В бывшем СССР я отношу к этому типу Россию и ряд центральноазиатских режимов. Белоруссия, к примеру, — это уже другой тип автократии. Есть еще Молдавия и Украина, где несколько раз были попытки создать единую пирамиду патронажной власти, но всякий раз проваливались.

— Почему именно посткоммунистические страны склонны к построению такой модели?

— Конечно, похожие черты есть и в других странах. Но стартовые условия в посткоммунистических режимах принципиально другие. Они начинали с монополии компартии на политическую власть. Это были однопартийные режимы, в которых почти вся собственность принадлежала государству. С этого все и началось. Выборы в посткоммунистических странах — это не просто вопрос политического управления страной, но и возможность захватить имущество, превратить государственную собственность в частную. Разделение политической сферы и экономики здесь никогда не было так развито, как на Западе. Явные патрон-клиентские отношения, высокий уровень коррупции и другие культурные паттерны в совокупности сформировали тот исторический груз, который делает посткоммунистические страны более уязвимыми к такому типу обществ. Уникальный случай Венгрии состоит в том, что у нашей страны до 2010 года был опыт либеральной демократии. «Мафиозное государство» Орбана образовалось через парламентские процедуры, тогда как большинство таких режимов проходит через фазу «олигархического анархизма» и укрепление президентской власти, как в России, либо, как в Центральной Азии, власть напрямую передается высшим партийным чиновникам и выходцам из КГБ.

Все эти страны отказались от компартии как от инструмента правления, построив монополию на политическую власть и подчинив себе разные олигархические группы. Образовался новый тип партии, такой, как «Единая Россия» или правящие партии в Центральной Азии, где в партийной верхушке остались прежние коммунистические боссы. Но структура правящих элит в этих странах не номенклатурная, а совсем другая. Я называю эту структуру «приемной политической семьей». Это своего рода клан, где некровные отношения превращаются в квазиродственные. В таких кланах pater familias находится на самом верху. Это не «захват государства» (state capture), о чем говорят многие западные наблюдатели: якобы олигархи захватили власть и шантажируют политиков. Наоборот! В «мафиозных государствах» политические предприятия сами захватывают экономические рынки и их монополизируют.

— Почему нельзя назвать это клановой системой, как в некоторых африканских государствах?

— Это не просто кланы, а организации криминального типа, которые ведут себя соответствующим образом — не с моральной точки зрения, а в соответствии с собственными законами. Здесь есть два важных структурных элемента. Во-первых, в посткоммунистических режимах есть подставные лица, формально владеющие большим количеством активов, но не являющиеся реальными собственниками. В патримониальной феодальной системе лендлорд и де-юре, и де-факто был владельцем своей собственности, для этого ему не нужны были марионетки. И, во-вторых, в таких системах не нужно было постоянно проводить выборы. В этом смысле настоящая клановая система — это эмираты Персидского залива. В них легальный статус и природа власти совпадают. В «мафиозном государстве» это абсолютно разные вещи. Здесь одновременно есть и формальные демократические институты, и мафиозная организация правящей системы, которая осуществляет нелегальное принуждение по отношению к обществу.

— Но ведь и реальная мафия отличается от того, что мы видим в России или Венгрии…

— Разница между реальной мафией и «мафиозным государством» в том, что классическая мафия не имеет публичного авторитета и поэтому часто использует средства физического принуждения. Когда «политическая семья» управляет страной как криминальной организацией, у нее есть налоговые органы, полиция, правительство, парламент и так далее — ей не нужно использовать физическое принуждение в таких масштабах. Даже в самые мягкие времена коммунизма было гораздо больше насилия, чем сегодня. Тогда насилие осуществлялось КГБ и другими формальными органами. Сегодня даже в тех случаях, когда это необходимо, оно часто отдается на аутсорсинг в квазивоенные формирования: в лояльные государству НКО или даже в криминальные организации, которые делают за режим грязную работу.

— А что насчет идеологии — вы считаете, что в «мафиозном государстве» ее нет совсем? Ведь эти режимы почти всегда имеют национал-консервативный крен.

— «Мафиозное государство» построено на концентрации политической власти и аккумуляции персонального богатства. Такие режимы могут использовать разные идеологические панели, если они им нужны. Конечно, не все панели совместимы с такой системой. Ее главный враг — это либерализм и все, кто говорит о какой-либо автономии людей. Можно взять что-то из коллективистских идеологий, но левые тоже не очень подходят — они про международные движения, классовую борьбу и так далее. Остаются правые идеологии, но такие режимы могут менять их хоть каждую минуту. Помните, дон Корлеоне был отцом семейства, местным патриотом и верующим? Но я бы не сказал, что из этих свойств вытекает роль мафиози, это так не работает. С Орбаном то же самое. Он был радикальным атеистом, атаковал церковь, а теперь говорит про христианскую Венгрию. Раз сейчас есть такой «социальный запрос», то можно создать антисемитскую или расистскую волну, если это принесет политическую пользу. Орбан просто пытается усыпить тревогу граждан насчет образования, здравоохранения и так далее. Если вам угрожают террористы, то не так важно, что происходит в школах.

— Как выглядит институциональная рамка «мафиозного государства»? В нем есть реальные демократические структуры, которые потенциально можно «оживить»?

— Как я уже сказал, формально в таких странах есть выборы, но тут я снова использую термин из западной социологии. Здесь выборы представляют собой акции демонстрации лояльности. Кандидаты не имеют равных возможностей — если кто-то становится опасен, его убивают или лишают возможности участвовать в выборах. В остальном речь идет о том, что я называю политико-экономической патримониализацией. Это значит, что на политической сцене эти режимы упраздняют автономные институциональные позиции. Но для того, чтобы резко снизить необходимость в физическом принуждении, даже этого недостаточно. Надо уничтожить автономные позиции еще и в экономике. Поэтому они превращают любые отношения в обществе в патрон-клиентские отношения.

Это проблема для аналитиков, которые привыкли говорить про социалистические и капиталистические режимы, где действует дихотомия государственной и частной собственности. Карл Поланьи выделял три основных механизма координации: реципрокность (способ передачи благ в форме дарения. — Ред.), перераспределение и рынок. В либеральных странах доминирует рынок. При коммунизме главным механизмом было бюрократическое перераспределение. А в «мафиозных государствах» господствует то, что я называю реляционной экономикой. В них вы найдете частную собственность, подчиненную политико-экономическим отношениям. Рынки всегда распределяются централизованно, вы не можете самостоятельно реализовывать свои права как собственник. Вот почему российские ученые Андрей Рябов и Рустам Нуреев используют термин «власть-собственность» — одно не существует без другого. Принятие решений изымается из формальных институтов и переносится в смесь из неформальных и формальных механизмов в рамках политической семьи. Это можно назвать двором главного патрона. Есть несколько людей, которые входят во двор, при этом неважно, занимают они какую-либо формальную политическую позицию или нет. Например, они могут быть просто советниками. В коммунистические времена такое было невозможно: вне Политбюро не было никакой власти. Хотя Сталин сам принимал все решения, это был формальный институт, члены которого обладали каким-то влиянием. Сегодня нет никакой разницы, кто именно находится в главных партийных органах «Единой России» или ФИДЕС.

— Могут ли внешние санкции способствовать трансформации «мафиозного государства»?

— Я настроен в этом отношении скептически, особенно если речь идет о санкциях ЕС. Они предполагают, что в тех странах, против которых вводятся санкции, есть демократия. То есть если для Венгрии закроются европейские фонды, то это снизит популярность власти и на нее начнется публичное давление. Но нет, в автократиях так не бывает. Те санкции, которые могут быть введены против Венгрии, наказывали бы, скорее, гражданское население. То есть олигархи украли столько-то денег, но возвращать их будут обычные налогоплательщики. Это абсолютно иррациональная стратегия — наказывать жертв. С санкциями США немного другая ситуация. Они пытаются наказать действительно виновных — лишают их ресурсов, замораживают счета и так далее. Но, наверное, это помогает Путину просто давить на олигархов, чтобы они вернули свою собственность обратно в Россию.

— Но ведь способность Путина защищать имущество своего окружения снижается, а значит, падает и его авторитет как патрона.

— Да, это парадокс мафии. Вы можете вывести деньги из страны, чтобы их не потерять, но в таком случае вы не можете обеспечить иммунитет своим клиентам в политической семье. В случае с санкциями США российскому бизнесу придется выбрать наименее рискованный вариант: или убежать с собственностью, или остаться дома и быть абсолютно зависимым от патрона. В Венгрии, например, большая часть украденных денег вкладывается олигархами в местную собственность: отели, энергетические объекты и так далее.

— Почему ЕС не принимает более серьезных мер против венгерской верхушки?

— Во-первых, потому что они не понимают природу режима. Во-вторых, разные страны, особенно Германия, имеют в Венгрии много компаний, и им в стране предоставляются хорошие налоговые условия. Деньги, которые ЕС выделяет Венгрии за счет обычных налогоплательщиков, частично идут на привилегии для крупных немецких компаний. И третья вещь, очень важная. Есть практически неразрешимое противоречие между двумя принципами: общими европейскими ценностями, с одной стороны, и геополитическими интересами, с другой. Часто говорят, что процедуры исключения из ЕС слишком сложны, но я думаю, что, даже если бы они были простыми, их не стали бы применять, потому что возникающий в этом случае геополитический вакуум моментально заполнила бы Россия. Поэтому мы получаем две Европы: тесно интегрированные демократические страны и восточная буферная зона полуавтократических режимов, которые будут вынужденно терпеть на Западе.

— Как вы считаете, такие термины, как «клептократия» и «мафиозное государство», можно использовать на международном дипломатическом уровне?

— Я называю эти государства «бандитскими», конечно, не потому, что мне хочется как-то обозвать эти режимы, а просто потому, что я социолог. Но при этом я понимаю, что тут есть большая проблема. Как вести переговоры с тем, кого вы считаете просто преступником? ЕС легче смотреть правде в глаза, когда речь идет о стране за пределами границ союза. В таком случае можно решать вопрос прагматично: как избежать военного конфликта или как поддержать коммерческие отношения. Но если такое государство существует внутри ЕС, под одной крышей с либеральными демократиями, то это другой вопрос. Орбан ведь хочет создать коалицию полуавтократических режимов, которые смогут шантажировать ЕС: вы нам платите, но не требуете в ответ прозрачности и не проводите никаких расследований.

— Какую альтернативу дальнейшему распространению «мафиозной» политической модели вы видите? Возможен ли перезапуск либеральной демократии?

— Проблема в том, что в Венгрии мы приближаемся к точке невозврата, а в России, я думаю, вы ее уже прошли. Возможную альтернативу показали «оранжевые революции» в Молдавии, Украине, Румынии. Давление на режим, даже если оно исходит извне легального поля, может быть ненасильственным. Но в целом в этом отношении я не очень оптимистичен. Идея, что можно построить демократический режим на любых исторических руинах, — это иллюзия. Даже Европе понадобилось несколько веков, пока не появились такие паттерны социального сосуществования, на которых можно было строить демократию. Почему мы думаем, что в посткоммунистических странах эту работу можно проделать за пару лет?

Понравился материал? Помоги сайту!

Подписывайтесь на наши обновления

Еженедельная рассылка COLTA.RU о самом интересном за 7 дней

Лента наших текущих обновлений в Яндекс.Дзен

RSS-поток новостей COLTA.RU

МКУ МФЦ г. Иваново

Среда, 2 Июня, 2021 г.

С 29 июня 2021 года вступает в силу Федеральный закон от 30.12.2020 № 518-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» (его неофициально называют «Закон о выявлении правообладателей»).

После вступления в силу данного закона будет реализован механизм выявления региональными органами власти правообладателей ранее учтенных объектов недвижимости с целью системного наполнения Единого государственного реестра недвижимости (ЕГРН) актуальными сведениями о таких объектах недвижимости и вовлечения их в гражданский оборот. Напомним, что такое «ранее учтенные объекты недвижимости». Такими являются объекты, в отношении которых в установленном законом порядке был осуществлен технический учет или государственный учет до дня вступления в силу Федерального закона от 24 июля 2007 года № 221-ФЗ «О государственном кадастре недвижимости». Также это объекты, государственный кадастровый учет которых не осуществлен, но права на которые зарегистрированы в Едином государственном реестре недвижимости и не прекращены и которым присвоены органом регистрации прав условные номера в порядке, установленном в соответствии с Федеральным законом от 21 июля 1997 года № 122-ФЗ «О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним». В кадастр недвижимости в числе прочего вносятся сведения об указанных в документе, на основании которого в ЕГРН внесены сведения о ранее учтенном объекте недвижимости, вещных правах на данный объект недвижимости, а также о выявленном правообладателе данного объекта — в случае, если правоустанавливающие документы или документы, удостоверяющие права на данный объект, были оформлены до 31 января 1998 года и указанные права не были зарегистрированы в ЕГРН. Государственная регистрация прав на объекты недвижимости, возникших до 31 января 1998 года, также является обязательной при внесении сведений о таких объектах как о ранее учтенных в ЕГРН в случае, если с заявлением о внесении сведений о соответствующем объекте как о ранее учтенном обратился правообладатель. В указанном случае заявление о государственной регистрации прав подается одновременно с заявлением о внесении сведений о ранее учтенном объекте недвижимости. Органы власти проводят на территориях соответствующих городов и муниципальных образований мероприятия по выявлению правообладателей объектов недвижимости, которые считаются ранее учтенными объектами недвижимости или сведения о которых могут быть внесены в ЕГРН по правилам, предусмотренным для внесения сведений о ранее учтенных объектах недвижимости. Также указанные органы проводят мероприятия по обеспечению внесения в ЕГРН сведений о правообладателях ранее учтенных объектов недвижимости. Лицо, выявленное в качестве правообладателя ранее учтенного объекта недвижимости, либо иное заинтересованное лицо вправе представить в письменной форме или в форме электронного документа возражения относительно сведений о правообладателе ранее учтенного объекта недвижимости. Знакомство с новым законом продолжим в следующих материалах.

Управление Росреестра по Ивановской области

Портал сети МФЦ Тамбовской области

Russia Travel Advisory

Не ездите в Россию из-за терроризма , преследований со стороны сотрудников службы безопасности Российской Федерации , ограниченных возможностей посольства по оказанию помощи гражданам США в России и произвольного применения местного законодательства . Пересмотреть поездки из-за ограничений на въезд, связанных с COVID-19 и .

Не отправляйтесь в:

• Северный Кавказ, включая Чечню и Эльбрус, из-за терроризма, похищения людей, и риска гражданских беспорядков .
• Крым в связи с предполагаемой оккупацией Россией территории Украины и злоупотреблений со стороны оккупационных властей .

Краткое описание страны: граждан США, включая бывших и нынешних правительственных и военнослужащих США, а также частных лиц, занимающихся бизнесом, которые посещают или проживают в России, подвергались произвольным допросам и угрозам со стороны российских должностных лиц и могут стать жертвами преследований. жестокое обращение и вымогательство.Все государственные служащие США должны тщательно продумать необходимость поездки в Россию.

Российские службы безопасности арестовали граждан США по надуманным обвинениям, отказали им в справедливом и прозрачном обращении и осудили их на тайных судах или без представления доказательств. Российские официальные лица могут необоснованно откладывать предоставление консульской помощи США задержанным гражданам США. Российские власти произвольно применяют местные законы в отношении религиозных деятелей, являющихся гражданами США, и открывают сомнительные уголовные дела против У.Граждане С. занимались религиозной деятельностью. Российские службы безопасности все чаще произвольно применяют местные законы в отношении иностранных и международных организаций, которые они считают «нежелательными», а гражданам США следует избегать поездок в Россию для выполнения работы или волонтерства в неправительственных организациях.

Россия применяет особые ограничения в отношении лиц с двойным гражданством США и России и может отказать в признании гражданства США с двойным гражданством, включая отказ в доступе к консульской помощи США и предотвращение их отъезда из России.

Права на мирные собрания и свободу выражения мнения не гарантируются в России, и гражданам США следует избегать любых политических или социальных протестов.

Прочтите страницу Госдепартамента о COVID-19, прежде чем планировать международную поездку.

Центры по контролю и профилактике заболеваний (CDC) выпустили Уведомление о состоянии здоровья путешественников 3-го уровня для России в связи с COVID-19, что указывает на высокий уровень COVID-19 в стране. Существуют ограничения, влияющие на U.Въезд гражданина С. в Россию. Ваш риск заражения COVID-19 и развития тяжелых симптомов может быть ниже, если вы полностью вакцинированы вакциной, одобренной FDA. Прежде чем планировать какое-либо международное путешествие, пожалуйста, ознакомьтесь с конкретными рекомендациями CDC для полностью вакцинированных и невакцинированных путешественников.

Посетите страницу посольства, посвященную COVID-19, чтобы получить дополнительную информацию о COVID-19 и связанных с ним ограничениях и условиях в России.

Террористические группы, транснациональные и местные террористические организации, а также лица, вдохновленные экстремистской идеологией, продолжают замышлять возможные теракты в России.Террористы могут атаковать без предупреждения или практически без предупреждения, нацеливаясь на туристические места, транспортные узлы, рынки / торговые центры, объекты местного самоуправления, отели, клубы, рестораны, места отправления культа, парки, крупные спортивные и культурные мероприятия, образовательные учреждения, аэропорты и т. Д. общественные места.

Возможности правительства США по оказанию обычных и экстренных услуг гражданам США в России сильно ограничены, особенно в районах, удаленных от посольства США в Москве и США.S. Расположение консульств из-за ограничений правительства России на укомплектование штатов в США и приостановки консульских услуг в консульствах США.

Из-за рисков для гражданской авиации, выполняющей полеты в России или в ее окрестностях, Федеральное управление гражданской авиации (FAA) выпустило консультативное уведомление для летчиков (NOTAM), в котором рекомендуется соблюдать особую осторожность при полетах в, из, внутри или над этими зонами Московский район полетной информации (РПИ) и РПИ Ростова-на-Дону (URRV) в пределах 100 миль от границ в пределах Днепропетровского (UKDV), украинского Симферополя (UKFV) и Киевского (UKBV) районов полетной информации.Для получения дополнительной информации гражданам США следует ознакомиться с запретами, ограничениями и уведомлениями Федерального авиационного управления.

Прочтите страницу с информацией о стране.

Если вы решили поехать в Россию:

• См. Информацию о COVID-19 на веб-странице посольства США.
• Посетите веб-страницу CDC, посвященную путешествиям и COVID-19.
• Следите за событиями в местных СМИ и корректируйте свои планы на основе новостной информации.
• Будьте начеку в местах, часто посещаемых жителями Запада.
• Имейте актуальные и легкодоступные проездные документы.
• Зарегистрируйтесь в программе Smart Traveler Enrollment Program (STEP), чтобы получать оповещения и упростить поиск в экстренных случаях.
• Следите за сообщениями Государственного департамента в Facebook и Twitter.
• Обзор отчетов о преступности и безопасности для России.
• граждан США, выезжающих за границу, всегда должны иметь план действий в чрезвычайных ситуациях и план связи с семьей, чтобы сообщить им, что вы в безопасности.Просмотрите Контрольный список путешественника.

Северный Кавказ (включая Чечню и Эльбрус) — не путешествовать

Террористические нападения и опасность гражданских беспорядков продолжаются по всему региону Северного Кавказа, в том числе в Чечне, Северной Осетии, Ингушетии, Дагестане, Ставрополе, Карачаево-Черкесии и Кабардино-Балкарии. Местные банды похищали граждан США и других иностранцев с целью получения выкупа. Поступали достоверные сообщения об арестах, пытках и внесудебных казнях ЛГБТИ-лиц в Чечне, предположительно осуществленных чеченскими региональными властями.

Не пытайтесь подняться на Эльбрус, так как путешественники должны проходить вблизи нестабильных и небезопасных районов Северного Кавказа.

Правительство США не может оказывать экстренные услуги гражданам США, путешествующим по региону Северного Кавказа, включая гору Эльбрус, поскольку государственным служащим США запрещено ездить в этот регион.

Посетите наш веб-сайт о поездках в районы повышенного риска.

Крым — Не путешествовать

Международное сообщество, включая США и Украину, не признает предполагаемую аннексию Крыма Россией.В Крыму имеется обширное военное присутствие Российской Федерации. Российская Федерация, вероятно, предпримет дальнейшие военные действия в Крыму в рамках своей оккупации этой части Украины. Оккупационные власти в Крыму продолжают злоупотреблять иностранцами и местным населением, особенно в отношении тех, кто считается оспаривающим их власть на полуострове.

Правительство США не может оказывать экстренные услуги гражданам США, путешествующим в Крым, поскольку У.Государственным служащим С. запрещено выезжать в Крым.

Посетите наш веб-сайт о поездках в районы повышенного риска.

Последнее обновление: переиздано с обновлениями информации о безопасности и информации FAA.

Ваш источник глобальных бизнес-знаний

Что означает ОКР и как Россия участвует в Олимпийских играх в Токио?

Олимпийские игры в Токио: как Россия может отправлять спортсменов, несмотря на допинговые нарушения

Российские спортсмены будут выступать в составе Олимпийского комитета России на Олимпийских играх в Токио. Вот история России с допингом.

Только ответы на часто задаваемые вопросы, США СЕГОДНЯ

• Олимпийский комитет России — это обходной путь для российских спортсменов, которые могут принять участие в соревнованиях в Токио.
• Спортсмены ОКР не могут выставлять российский флаг.
• России запретили участвовать в Олимпийских играх в этом году из-за государственной допинговой схемы с 2011 по 2015 год.

Если вы заметили спортсменов ОКР, соревнующихся на Олимпийских играх в Токио 2020 года, и не знаете, какую страну представляет эта страна, вы не одиноки.

Это не аббревиатура страны. ОКР означает Олимпийский комитет России. Для российских спортсменов это обходной путь — соревноваться на Олимпийских играх, несмотря на то, что Россия была запрещена.

У ОКР 335 спортсменов, соревнующихся в Токио, и в настоящее время они входят в десятку лучших на медальной доске, выиграв золотую медаль, четыре серебряных и три бронзовых медали.

Итак, как российским спортсменам все еще разрешено участвовать в соревнованиях, когда их страна запрещена? И почему все-таки России запретили участвовать в Олимпийских играх? Вот ответы на некоторые из ваших животрепещущих вопросов:

Какую страну представляет Китайская Республика?

ОКР или Олимпийский комитет России не представляет страну как таковую.

Спортсмены из России могут соревноваться под обозначением ОКР, но не сама Россия, потому что эта страна запрещена. Они также не могут показать российский флаг.

Почему России запретили участвовать в Олимпийских играх?

Россия была запрещена к участию в Олимпийских играх в этом году Спортивным арбитражным судом за допинговую схему.

Расследование Всемирного антидопингового агентства показало, что с 2011 по 2015 год более 1000 российских спортсменов воспользовались или участвовали в спонсируемых государством программах допинга.

Изначально России запретили участвовать в Олимпийских, Паралимпийских играх и чемпионатах мира на четыре года, пока CAS не снизила санкцию до двух лет в 2020 году.

Подробнее о запрете: России запретили участвовать в Олимпийских играх в Токио, но наказание эффективно только по названию

Как российским спортсменам все еще разрешено участвовать в соревнованиях?

Российские спортсмены, не участвующие в допинговой схеме, по-прежнему имеют право участвовать в соревнованиях, но как нейтральные.

Спортсмены с обозначением ОКР могут носить форму с цветами России, но если они выиграют золотую медаль, гимн России воспроизводиться не будет.

Какие еще страны были запрещены к участию в Олимпийских играх?

Это не первый раз, когда России запрещают участвовать в Олимпийских играх. В стране спортсменам запретили соревноваться во время Олимпийских игр 2016 года в Рио-де-Жанейро из-за спонсируемой государством схемы допинга.

Олимпийский комитет Кувейта также был запрещен во время Олимпийских игр 2016 года после того, как в стране был принят закон о спорте, который не соответствовал принципам Олимпийского движения. Однако спортсмены из страны по-прежнему могли выступать под названием «Спортсмены из Кувейта».

В 2000 году Афганистану запретили участвовать в Играх в Сиднее из-за дискриминации женщин при правлении талибов.

Золотые медали не полностью сделаны из золота ?: Вот все, что нужно знать о медалях на Олимпийских играх в Токио

Лучшие олимпийские мемы: Лицо Майкла Фелпса, бегущая улыбка Усэйна Болта

Следите за репортером Ашей Гилберт @Coastalasha. Электронная почта: [email protected].

Выступление президента Байдена на пресс-конференции

Hôtel du Parc des Eaux-Vives
Женева, Швейцария

7:20 стр.М. CEST

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Это был долгий день для всех вас. (Смеется.) Я знаю, что попасть на предварительную встречу было легко. Не было проблем с проникновением в эти двери, не так ли?

Ладно, всем привет. Что ж, я только что закончил последнее заседание в долгой поездке на этой неделе, американо-российский саммит.

И я знаю, что вокруг этой встречи было много шумихи, но для меня это довольно просто — встреча. Во-первых, как знают те из вас, кто какое-то время прикрывал меня, нет замены личному диалогу между лидерами.Никто. И на нас с Президентом Путиным лежит уникальная ответственность за управление отношениями между двумя могущественными и гордыми странами — отношениями, которые должны быть стабильными и предсказуемыми. И он должен уметь — мы должны уметь сотрудничать там, где это в наших общих интересах.

И там, где у нас есть разногласия, я хотел, чтобы президент Путин понял, почему я говорю то, что говорю, и почему я делаю то, что делаю, и как мы будем реагировать на конкретные действия, которые наносят ущерб интересам Америки.

Я сказал президенту Путину, что мои планы не направлены против России или кого-либо еще; это для американского народа: борьба с COVID-19; восстановление нашей экономики; восстановление наших отношений по всему миру с нашими союзниками и друзьями; и защищая наш народ. Это моя обязанность как президента.

Я также сказал ему, что ни один президент Соединенных Штатов не смог бы сохранить веру в американский народ, если бы он не выступил в защиту наших демократических ценностей, чтобы отстоять всеобщие права и основные свободы, которыми обладают все мужчины и женщины, в наш взгляд.Это просто часть ДНК нашей страны.

Итак, права человека всегда будут обсуждаться, — сказал я ему. Дело не в том, чтобы просто преследовать Россию, когда они нарушают права человека; дело в том, кто мы есть. Как я мог быть президентом Соединенных Штатов Америки и не выступать против нарушения прав человека?

Я сказал ему, что, в отличие от других стран, включая Россию, мы являемся уникальным продуктом идеи. Вы слышали, как я говорил это раньше, снова и снова, но я собираюсь повторять это и дальше.Что это за идея? Мы не получаем свои права от правительства; мы обладаем ими, потому что мы рождены — точка. И мы уступаем их правительству.

Итак, на форуме я указал ему, что именно поэтому мы собираемся выразить озабоченность по поводу таких дел, как Алексей Навальный. Я дал понять президенту Путину, что мы продолжим поднимать вопросы основных прав человека, потому что это то, что мы есть, это то, что мы есть. Идея такова: «Мы считаем самоочевидной истину, что все мужчины и женщины…» Мы не соответствовали этому полностью, но мы всегда расширяли дугу обязательств и вовлекали все больше и больше людей.

И я поднял дело двух незаконно заключенных в тюрьму американских граждан: Пола Уилана и Тревора Рида.

Я также рассказал о возможностях работы Радио Свободная Европа и Радио Свобода, а также о важности свободной прессы и свободы слова.

Я ясно дал понять, что мы не потерпим попыток нарушить наш демократический суверенитет или дестабилизировать наши демократические выборы, и мы ответим.

Суть в том, что я сказал президенту Путину, что у нас должны быть некоторые основные правила дорожного движения, которые мы все можем соблюдать.

Я также сказал, что есть области, в которых есть взаимный интерес для нас, для сотрудничества, для наших людей — русского и американского народа, — но также на благо мира и безопасности мира. Одно из таких направлений — стратегическая стабильность.

Вы меня много раз спрашивали, о чем я буду говорить с Путиным. Перед тем как приехать, я сказал вам, что веду переговоры только с человеком. И теперь я могу сказать вам, что я собирался делать все это время, а именно обсуждать и поднимать вопрос о стратегической стабильности и пытаться создать механизм, с помощью которого мы справились бы с этим.

Мы подробно обсудили следующие шаги, которые наши страны должны предпринять в отношении мер по контролю над вооружениями — шаги, которые нам необходимо предпринять для снижения риска непреднамеренного конфликта.

И я рад, что он согласился сегодня начать двусторонний диалог о стратегической стабильности — дипломатическое слово для слов: соберите наших военных экспертов и наших — наших дипломатов вместе для работы над механизмом, который может привести к контролю над новыми, опасными и изощренными появившееся сейчас оружие, которое сокращает время реакции и повышает вероятность случайной войны.И мы подробно остановились на том, что это были за системы вооружения.

Еще одна область, на которую мы потратили много времени, — это кибербезопасность и кибербезопасность. Я говорил о предложении, что определенная критическая инфраструктура должна быть закрыта для атак — точка — кибер или любыми другими средствами. Я дал им список, если не ошибаюсь — передо мной его нет — 16 конкретных сущностей; 16 определяется как критически важная инфраструктура в соответствии с политикой США, от энергетического сектора до наших систем водоснабжения.

Конечно, принцип — это одно.Это должно быть подкреплено практикой. Ответственные страны должны принять меры против преступников, которые осуществляют деятельность с использованием программ-вымогателей на их территории.

Итак, мы договорились поручить экспертам в обеих — обеих наших странах работать над определенным пониманием того, что запрещено, и следить за конкретными делами, которые происходят в других странах — любой из наших стран.

Есть длинный список других проблем, над которыми мы потратили время, от насущной необходимости сохранить и вновь открыть гуманитарные коридоры в Сирии, чтобы мы могли получать продукты питания — простые продукты питания и предметы первой необходимости, до людей, умирающих от голода; как его построить и как в интересах как России, так и Соединенных Штатов обеспечить, чтобы Иран — Иран — не приобрел ядерное оружие.Мы договорились там работать вместе, потому что это так же интересно — интересы России, как и наши. И как мы можем сделать так, чтобы Арктика оставалась регионом сотрудничества, а не конфликта.

Я поймал часть пресс-конференции президента и Путина, и он говорил о том, что нам необходимо иметь какой-то образ действий, в котором мы будем иметь дело с тем, чтобы Арктика была фактически свободной зоной.

И о том, как каждый из нас может внести свой вклад в общие усилия по предотвращению возрождения терроризма в Афганистане.Россия очень заинтересована в том, чтобы не допустить возрождения терроризма в Афганистане.

Есть и более сложные области. Я сообщил о непоколебимой приверженности Соединенных Штатов суверенитету и территориальной целостности Украины.

Мы договорились продолжить дипломатию, связанную с Минскими соглашениями. И я разделил наши опасения по поводу Беларуси. Он был согласен с тем, что произошло; у него просто другой взгляд на то, что с этим делать.

Но я знаю, что у вас много вопросов, поэтому позвольте мне закончить этим: было важно встретиться лично, чтобы не было ошибки или искажения того, что я хотел сообщить.

Я сделал то, для чего пришел: номер один, определил области практической работы, которую наши две страны могут сделать для продвижения наших общих интересов, а также на благо всего мира.

Во-вторых, сообщайте напрямую — напрямую, что Соединенные Штаты будут реагировать на действия, которые наносят ущерб нашим жизненным интересам или интересам наших союзников.

И в-третьих, чтобы четко изложить приоритеты нашей страны и наши ценности, чтобы он услышал это прямо от меня.

И я должен вам сказать, тон всех собраний — я полагаю, это было в общей сложности четыре часа — был — был хорошим, позитивным.Не было предпринято никаких решительных действий. Где мы не согласились — я не согласился, указал, где это было. Он заявил, что не согласен с этим. Но это было сделано не в гиперболической атмосфере. Это слишком много из того, что происходит.

За эту последнюю неделю я верю — я надеюсь — Соединенные Штаты показали миру, что мы вернулись и поддерживаем наших союзников. Мы сплотили наши коллеги-демократические страны, чтобы они взяли на себя согласованные обязательства и взяли на себя самые большие вызовы, с которыми сталкивается наш мир.

И теперь мы установили четкую основу того, как мы намерены вести себя с Россией и США.Южно-российские отношения.

Впереди еще много работы. Я не предлагаю, чтобы что-то из этого было сделано, но мы проделали большую работу во время этой поездки.

И прежде чем я отвечу на ваши вопросы, я хочу сказать последнее. Ребята, смотрите, это о том, как мы продвигаемся отсюда. Это — я снова слушал значительную часть пресс-конференции президента Путина, и, как он указал, речь идет о практических, простых, серьезных решениях, которые мы должны принимать или не принимать.

В течение следующих шести месяцев или года мы узнаем, действительно ли у нас есть важный стратегический диалог. Узнаем, работаем ли мы над всем, начиная с освобождения людей в российских тюрьмах или нет. Мы выясним, есть ли у нас договоренность о кибербезопасности, которая наведет порядок.

Потому что, смотрите, страны, которые, скорее всего, пострадают — если этого не сделать — это самые крупные страны. Например, когда я рассказывал о трубопроводе, который кибер-атаковал за 5 миллионов долларов — о том, что программа-вымогатель ударила в Соединенных Штатах, я посмотрела на него и сказала: «Ну, как бы вы себя почувствовали, если бы программа-вымогатель захватила трубопроводы с ваших нефтяных месторождений? ” Он сказал, что это будет иметь значение.

Дело не только в наших личных интересах; это обоюдный корыстный интерес.

Я отвечу на ваши вопросы. И, как обычно, ребята, они дали мне список людей, которым я собираюсь позвонить.

Итак, Джонатан, Ассошиэйтед Пресс.

Q Спасибо, сэр. Разведка США сообщила, что Россия пыталась вмешаться в последние два президентских выбора и что российские группировки стоят за взломами, такими как SolarWinds, и некоторыми из упомянутых вами атак с использованием программ-вымогателей.Путин на своей пресс-конференции только что не взял на себя ответственность за любые проступки. Ваш предшественник предпочел не требовать от Путина прекращения этих сбоев. Так что же конкретно, сэр, вы достигли сегодня, чтобы этого больше не повторилось? И какими последствиями вы угрожали?

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Остановил ли я это снова — он знает, что я приму меры, как мы это сделали, когда — в последний раз. Произошло следующее: мы, по сути, дали понять, что не собираемся и дальше позволять этому продолжаться.Конечным результатом было то, что мы ушли — они ушли оттуда послов, и мы закрыли некоторые из их объектов в Соединенных Штатах и ​​так далее. И он знает, что есть последствия.

Теперь послушайте, одно из последствий, которое я знаю — я не знаю; Я не должен этого говорить; это несправедливо с моей стороны — я подозреваю, что вы все можете думать, что это не имеет значения, но я уверен, что это важно для него — уверен, что это важно для него и других мировых лидеров больших стран: его авторитет во всем мире падает.

Давайте прямо скажем: как было бы, если бы остальной мир рассматривал Соединенные Штаты как вмешивающиеся в выборы напрямую в других странах, и все это знали бы? Как бы это было, если бы мы занимались тем, чем он занимается? Это снижает положение страны, которая отчаянно пытается сохранить свое положение в качестве крупной мировой державы.

И дело не только в том, что я делаю; это то, что действия других стран — в данном случае России — противоречат международным нормам.Это цена, которую они платят. Они не … они не могут диктовать, что происходит в мире. Есть и другие важные государства, например, Соединенные Штаты Америки.

Q Г-н Президент, просто продолжите ту же тему последствий. Вы только что сказали, что много говорили с ним о правах человека. Что, по вашему мнению, произойдет в случае смерти лидера оппозиции Алексея Навального?

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Я дал ему понять, что считаю, что последствия этого будут разрушительными для России.

Я вернусь к тому же самому моменту: что, по-вашему, происходит, когда он говорит: «Дело не в том, чтобы навредить Навальному», это — вы знаете, все то, что он говорит, чтобы рационализировать отношение к Навальному — а затем он умирает в тюрьме?

Я указал ему, что на самом деле это очень важно, когда страна — и они спросили меня, почему я считаю важным продолжать иметь проблемы с президентом Сирии. Я сказал: «Потому что он нарушает международные нормы. Это называется Договор о химическом оружии.Нельзя доверять.

Дело в доверии. Дело в их способности положительно влиять на другие страны.

Послушайте, вы бы хотели обменять нашу экономику на экономику России? Хотите торговать? И, кстати, мы говорили о торговле. У меня нет проблем с ведением бизнеса с Россией, если они делают это в соответствии с международными нормами. В наших интересах, чтобы российский народ преуспевал в экономическом плане. У меня нет проблем с этим.

Но если они не действуют в соответствии с международными нормами, то угадайте, что? Этого не произойдет — этого не произойдет только с нами, этого не произойдет с другими странами.И он вроде как говорил об этом — не так ли, сегодня? — о том, как нужно выходить на другие страны, чтобы инвестировать в Россию. Не будут до тех пор, пока будут уверены, что, по сути, нарушения —

Например, американский бизнесмен находился под домашним арестом. И я указал: «Вы хотите, чтобы американский бизнес инвестировал? Отпусти его. Измените динамику ». Потому что американские бизнесмены не готовы — они не готовы появиться. Они не хотят торчать в Москве.

Я имею в виду, я … слушайте, ребята, я знаю, что мы делаем внешнюю политику таким великим, великим умением, которое каким-то образом похоже на секретный код.Практика — вся внешняя политика, это логическое продолжение личных отношений. Так устроена человеческая природа.

И поймите, когда вы управляете страной, которая не соблюдает международные нормы, и при этом вам нужно, чтобы эти международные нормы каким-то образом управлялись, чтобы вы могли пользоваться вытекающими из них выгодами, это причиняет вам боль. Это неудовлетворительный ответ: «Байден сказал, что вторгнется в Россию». Вы знаете, это не так — вы знаете. Кстати, это была шутка. Это не правда.

Но моя общая точка зрения такова … она более сложная, чем это.


Дэвид Сэнгер. Я думал, что видел Дэвида. Вот он.

Q Спасибо, господин Президент. В преддверии этой дискуссии было много разговоров о том, что две страны погрузились в холодную войну. И мне интересно, возникло ли что-нибудь из того, что вы выяснили в ходе обсуждения, что заставило вас подумать, что он …

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: С вашего разрешения, я собираюсь снять пальто.Солнце жаркое.

Q — что-нибудь, что могло бы заставить вас думать, что г-н Путин решил отойти от своей фундаментальной роли подрывника, особенно подрывника НАТО и Соединенных Штатов?

И если бы я мог также просто продолжить ваше описание того, как вы дали ему список критически важной инфраструктуры в Соединенных Штатах. Вы очень четко изложили, что будет наказанием за вмешательство в эту критически важную инфраструктуру? Вы оставили это расплывчатым? Он как-то на это отреагировал?

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Позвольте мне ответить на ваш первый … ну, я отвечу на второй вопрос, первый.

Я указал ему, что у нас есть значительный кибер-потенциал. И он это знает. Он точно не знает, что это, но это важно. И если на самом деле они нарушат эти основные нормы, мы ответим кибернетической угрозой. Он знает.

Q В киберпространстве.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: В киберпространстве.

Номер два, я — я думаю, что последнее, чего он сейчас хочет, — это холодная война. Не цитируя его — что я считаю неуместным — позвольте мне задать риторический вопрос: у вас многотысячная граница с Китаем.Китай движется вперед, как говорится, одержимый выборами, стремясь стать самой мощной экономикой в ​​мире и самой большой и самой мощной армией в мире.

Вы находитесь в ситуации, когда ваша экономика борется с трудностями, вам нужно двигать ее более агрессивно с точки зрения ее роста. А вы — я не думаю, что он хочет холодной войны с Соединенными Штатами.

Я не думаю, что дело в… как я сказал ему, я сказал: «Между вашим поколением и моим примерно 10 лет.Это не момент «кумбая», как вы говорили в 60-х годах в Соединенных Штатах, например: «Давайте обниматься и любить друг друга». Но это явно не в чьих-либо интересах — в вашей стране или в моих — для нас. оказаться в ситуации, когда мы находимся в новой холодной войне ». И я искренне верю, что он так думает — он это понимает.

Но это не значит, что он готов, цитируя, образно говоря, «сложить оружие» и сказать: «Давай». Я считаю, что он до сих пор обеспокоен тем, чтобы быть, цитирую, «окруженным».«Он по-прежнему обеспокоен тем, что мы на самом деле хотим его убить и так далее. У него все еще есть эти опасения, но я не думаю, что они являются движущей силой тех отношений, которые он ищет с Соединенными Штатами.

Дженнифер. Дженнифер Джейкобс.

Q Спасибо, господин Президент. Есть ли какая-то конкретная причина, по которой саммит длился всего около трех часов? Мы знаем, что вы могли выделить четыре-пять часов. Была ли какая-то причина, по которой он был короче?

Также — президент Путин сказал, что никаких угроз или запугивания не применялось.Согласны ли вы с такой оценкой, что не было никаких угроз или тактики запугивания?

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Да.

Q А также, касались ли вы Афганистана и безопасного вывода войск?

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Да. Да, да и да. Вернусь к первой части.

Причина, по которой он не продлился, заключается в следующем: когда в последний раз главы двух государств проводили более двух часов в прямом разговоре за столом, вдаваясь в мучительные подробности? Вы можете знать время; Я не.Я не могу придумать ни одного.

Итак, нам не понадобилось, когда мы прошли, когда мы привели большую группу — нашу оборону, нашу разведку и наши иностранные — ну, наш — мой министр иностранных дел — не был министром иностранных дел — моим секретарем Государство было со мной все время — наш посол и так далее. Мы пригласили всех. Мы так много накрыли.

Итак, он и я сделали краткое изложение того, что мы рассмотрели. Лавров и Блинкен говорили о том, что мы рассказали. Мы подняли вещи, которые требовали большего внимания, или позаботились о том, чтобы у нас не было недоразумений.И — и так оно и было — это было — как бы, после двух часов, проведенных там, мы посмотрели друг на друга, типа: «Ладно, а что дальше?»

Что будет дальше, так это то, что мы сможем оглянуться назад — заглянуть в будущее через три-шесть месяцев и сказать: «А то, что мы договорились сесть и попытаться решить, сработало? Ближе ли мы — приближаемся ли мы к серьезным переговорам о стратегической стабильности и прогрессу? Продвигаемся ли мы дальше по… »- и идем дальше. Это будет тест.

Я не сижу здесь и говорю, потому что мы с Президентом договорились, что мы сделаем эти вещи, что внезапно это сработает.Я этого не говорю. Я хочу сказать, что есть реальная перспектива значительного улучшения отношений между нашими двумя странами без того, чтобы мы отказались от одной единственной вещи, основанной на принципах и / или ценностях.

Q Не поступало никаких угроз?

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Нет, нет, нет. Нет. Никаких угроз не было. На самом деле, я слышал, что сегодня он цитировал мою маму и других людей. Было — это было очень, как мы говорим — что вас шокирует, исходящее от меня — несколько разговорной речи.И мы говорили об основных, базовых, фундаментальных вещах. Было — это было — и вы знаете, как я себя чувствую: я объясняю вещи на личном основании. Например, «Что будет, если».

Итак, угроз нет, есть простые утверждения. И никакого «Ну, если ты сделаешь это, то мы сделаем это» — я не сказал ничего такого. Это просто давало ему понять, где я стою; то, что я думал, мы могли бы достичь вместе; и что, собственно, — если бы было — если бы имели место нарушения американского суверенитета, что бы мы делали.

Q Можете ли вы поделиться тем, что вы спросили его об Афганистане? В чем конкретно вы просили Афганистан и войска США?

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Нет, он спросил нас об Афганистане. Он сказал, что надеется, что мы сможем поддерживать некоторый мир и безопасность, и я сказал: «Это во многом связано с вами». Он указал, что готов, цитирую, «помочь» в Афганистане — сейчас я не буду вдаваться в подробности; и помощь по Ирану; и помощь — и, в свою очередь, мы сказали ему, что мы хотим сделать относительно обеспечения стабильности и экономической безопасности или физической безопасности для людей Сирии и Ливии.

Итак, у нас были эти обсуждения.

Ямиче.

Q Большое спасибо, господин Президент. Вы — вы сказали, что не угрожали. Были ли предъявлены ультиматумы в отношении программ-вымогателей? И как вы будете измерять успех, особенно когда речь идет об этих рабочих группах по российскому вмешательству и по кибербезопасности?

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Что ж, это будет очень легко. Они тоже — например, по кибербезопасности, будем ли мы работать над тем, где они будут принимать меры против преступников-вымогателей на территории России? Они этого не сделали.В данном случае я не думаю, что они это планировали. И они… они собираются действовать? Мы узнаем.

Обязуемся ли мы — что мы можем предпринять, чтобы действовать в отношении чего-либо, нарушающего международные нормы, что отрицательно сказывается на России? Что мы собираемся делать?

Итак, я думаю, у нас есть реальные возможности переехать. И я думаю, что одна из вещей, которые я заметил, когда у нас было большое собрание, это то, что люди, которые очень, очень хорошо информированы, начали думать: «Вы знаете, это может быть настоящей проблемой.«Что произойдет, если эта группа вымогателей находится во Флориде или Мэне и примет меры, как я уже сказал, на их — их единственном спасательном круге для их экономики: нефти? Это было бы ужасно. И они такие — вы могли видеть, как они вроде как говорят: «Ой, мы сделаем это», но типа «Ух ты».

Так что это в — в интересах всех, чтобы эти действия выполнялись. Но мы посмотрим, что происходит с этими группами, которые мы объединяем.

Q Могу я задать быстрый уточняющий вопрос?

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: (Смеется.) Третий, да. Вперед, продолжать.

Q Г-н президент, когда президента Путина сегодня допрашивали о правах человека, он сказал, что причина, по которой он расправляется с лидерами оппозиции, заключается в том, что он не хочет, чтобы в России произошло что-то вроде 6 января. И он также сказал, что не хочет, чтобы такие группы формировались, как Black Lives Matter. Что вы на это ответите, пожалуйста?

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: (Смеется.) Мой ответ похож на то, что я сказал — я думаю, что это — это нелепое сравнение.Одно дело для буквально преступников прорваться через кордон, войти в Капитолий, убить полицейского и привлечь к ответственности, чем для людей, протестующих и марширующих на Капитолий со словами: «Вы не позволяете мне говорить свободно. Вы не позволяете мне делать A, B, C или D. »

Итак, это очень разные критерии.

Стив. Стив Холланд, Рейтер.

Q Президент — извините — Президент Путин сказал, что удовлетворен ответом на ваш комментарий о том, что он «убийца».«Не могли бы вы выразить нам свою позицию по этому поводу? Что ты ему сказал?

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Доволен. Зачем мне поднимать этот вопрос снова? (Смеется.)

Q А теперь, когда вы поговорили с ним, вы верите, что можете ему доверять?

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Послушайте, дело не в доверии; это о своекорыстии и проверке корысти. Вот о чем речь. Итак, я — практически почти — почти любой, с кем я мог бы заключить соглашение, затрагивающее интересы американского народа, я не говорю: «Ну, я вам доверяю.Без проблем.» Давай посмотрим что происходит.

Вы знаете, как гласит это старое выражение: «Доказательство пудинга — в поедании». Мы скоро узнаем.

Игорь, Радио Свободная Европа и Радио Свобода.

Q Здравствуйте, господин Президент. Здравствуйте, господин президент —

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Вы хотите выйти в тень? Ты не можешь — ты видишь?

Q Спасибо. Ага. Ага-ага. (Смех.)

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Хорошо.

Q Да.Итак, я думаю, вы знаете, что нападения на гражданское общество и свободную прессу продолжаются внутри России.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Да.

Q Например, Radio Free Europe —

ПРЕЗИДЕНТ: Да.

Q — Радио Свобода; Голос Америки; Телеканал Current Time, на котором я работаю, являются иностранными агентами, а также несколькими другими независимыми СМИ. Итак, нас фактически вытесняют из России через 30 лет после того, как президент Ельцин пригласил нас.

Мой вопрос: после ваших переговоров с президентом Путиным, насколько вы думаете, насколько он заинтересован в улучшении медиа-климата в России?

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Я бы не сказал так, с точки зрения улучшения климата.Фактически, я бы сказал, насколько он заинтересован в полировке репутации России, которая не рассматривается как противоречащая демократическим принципам и свободе слова.

Я не могу вынести такого суждения. Я не знаю. Но это не потому, что я думаю, что он — он заинтересован в изменении природы закрытого общества или действий закрытого правительства относительно того, что, по его мнению, является правом правительства делать то, что оно делает; это совсем другой подход.

И, знаете, есть пара действительно хороших биографий — я сказал ему, что прочитал пару — я прочитал почти все, что он написал, и его речи.И — и я прочитал пару очень хороших биографий, которые есть у многих из вас.

И я думаю, что я указал ему, что у России была возможность — в тот краткий блестящий момент после Горбачева и после того, как все начало кардинально меняться — фактически сформировать демократическое правительство. Но произошло то, что произошло: это провалилось, и среди русских интеллектуалов шла великая гонка за определение того, какую форму правления они выберут и как они ее выберут.

И исходя из того, во что я верю, г.Путин решил, что Россия всегда была крупной международной державой, когда она была полностью объединена как российское государство, а не на основе идеологии — будь то возвращение к царю и наркому, прямо к — революции — русской революции, и туда, где они сегодня.

И я думаю, что мне ясно — и я сказал это — что я думаю, что он решил, что способ для России быть в состоянии поддерживать себя как великую — цитирую, «великая держава» — это фактически объединить Русский народ опирается только на силу правительства — правительство контролирует — не обязательно идеологически, но правительство.

И я думаю, что это — это выбор, который был сделан. Я думаю, что … я … я не собираюсь сомневаться в том, могло ли это быть принципиально иначе. Но я действительно думаю, что Россия не может оставаться одной из великих держав мира.

Q Сэр, еще один вопрос —

Q Еще один вопрос — о COVID-19, господин Президент —

Q Сэр, не могли бы мы задать вам еще один вопрос, пожалуйста, сэр? Спасибо, сэр. Разве сегодня в этом разговоре поднимался военный ответ? Вы — с точки зрения красной линии, которую вы обозначили, — является ли военный ответ вариантом для атаки с использованием программ-вымогателей?

И президент Путин на своей пресс-конференции назвал вас «опытным человеком.«Ты сказал ему, что у него нет души. У вас есть более глубокое понимание его после этой встречи?

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Спасибо. Спасибо большое.

Q Господин Президент —

Q Но что касается военных — военный ответ, сэр?

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Нет, мы не говорили о военном ответе.

Q В духе того, что вы говорите, г-н Президент, что нет альтернативы личному диалогу, а также в соответствии с тем, что вы сказали в НАТО, что самые большие проблемы сейчас — это Россия и Китай — вы говорили много раз о том, как вы провели с президентом Си, возможно, больше времени, чем с любым другим мировым лидером.

Итак, настанет ли время, когда вы могли бы позвонить ему, старому другу старого друга, и попросить его открыть Китай для исследователей Всемирной организации здравоохранения, которые пытаются разобраться в COVID-19?

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Давайте кое-что проясним. Мы хорошо знаем друг друга; мы не старые друзья. Это просто бизнес.

Q Итак, я думаю, мой вопрос будет заключаться в том, что вы сказали, что собираетесь оказать давление на Китай. Вы подписались под коммюнике G7, в котором говорилось, что вы — G7 призывали Китай открыться, чтобы впустить следователей.Но Китай в основном заявляет, что больше не хочет, чтобы им мешали. Итак, что происходит сейчас?

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Воздействие — отношение мира к Китаю по мере его развития. Китай очень старается представить себя ответственным и — и очень, очень приветливым государством; что они очень стараются рассказать о том, как они принимают и помогают миру с точки зрения COVID-19 и вакцин. И они очень стараются.

Послушайте, некоторые вещи вам не нужно объяснять людям мира.Они видят результаты. Неужели Китай действительно пытается разобраться в этом?

Одна вещь, которую мы обсуждали, как я сказал вам, в ЕС, в G7 и с НАТО: что мы должны делать и что я собираюсь сделать, это сплотить мир, чтобы работать над тем, что будет физическим механизмом, доступным для раннего обнаружения следующей пандемии, и будет иметь механизм, с помощью которого мы сможем отреагировать на нее и отреагировать на нее раньше. Это должно произойти. Это должно произойти. И нам нужно это сделать.

Спасибо.

Q Есть ли прогресс в отношении задержанных американцев, сэр?

Q Что Путин сказал о Поле Уилане и Треворе Риде?

Q Сэр, что вы скажете семьям задержанных американцев?

Q Президент Байден, почему вы так уверены в себе Россия —

ПРЕЗИДЕНТ: Я надеюсь на семьи задержанных американцев.

Q Скажи еще раз; мы вас не слышим.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Я сказал, что собрались семьи задержанных американцев, и мы обсудили это.Мы продолжим это обсуждение. Я … я не собираюсь отказываться от этого вопроса.

Q Почему вы так уверены, что он изменит свое поведение, господин президент?

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Я не уверен, что он изменит свое поведение. Где, черт возьми, что ты делаешь все время? Когда я сказал, что уверен? Я сказал —

В. Вы сказали, что в следующие шесть месяцев вы сможете определить —

ПРЕЗИДЕНТ: Я сказал — то, что я сказал, — давайте разберемся.Я сказал: что изменит их поведение, так это если остальной мир отреагирует на них, и это уменьшит их положение в мире. Я ни в чем не уверен; Я просто констатирую факт.

Q Но, учитывая, что его поведение в прошлом не изменилось, и на той пресс-конференции, посидев с вами несколько часов, он отрицал свою причастность к кибератакам; он преуменьшил значение нарушений прав человека; он даже отказался назвать имя Алексея Навального. Итак, как это соотносится с конструктивной встречей, как это сформулировал президент — президент Путин?

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Если вы этого не понимаете, значит, вы занимаетесь не тем делом.

Спасибо.

19:53 CEST

США и Россия

A После краткого знакомства с демократией и солидарности с США после 11 сентября Россия, похоже, снова скатывается на более привычную почву. Нынешнее руководство восстановило подконтрольные правительству СМИ и де-факто однопартийного правления, объявило о новой супер-бомбе, ввело в США новых шпионов и сыграло с украинцами плохую репутацию на их недавних выборах.Демократические и капиталистические реформы по-настоящему пугают многих консервативных россиян, которые опасаются потерять свою самобытную тысячелетнюю культуру. Действительно, и американцы, и русские так дорожили и подчеркивали наши различия, что нам трудно поверить в то, что у нас есть что-то общее. Несмотря на то, что огромные различия между нами продолжают обострять наши отношения и не могут быть отвергнуты, у нас действительно есть удивительное количество общих черт в истории, международных отношениях, отношении друг к другу и современных вызовах.Обзор некоторых из них дает основание для диалога, в котором остро нуждаются обе стороны.

Взаимное наследие викингов

Одна из первых значительных параллелей — это наше общее наследие викингов. Большинству россиян известна легенда о том, как славянские и финские племена в н.э. 862 устали от постоянной борьбы и попросили управлять ими варягов (викингов) из племени, известного как русов . В первые годы своего существования Россия была тесно связана с Европой через Ганзейский союз, процветала и была удивительно демократичной, имея могущественные городские советы, которые могли нанимать или увольнять местных князей.К сожалению, интеграция России с Западной Европой и ее зарождающаяся демократия были жестоко подавлены монгольско-татарским нашествием в XIII веке и так и не восстановились полностью.

Все американцы, даже не являющиеся прямым потомком скандинавов, разделяют наследие викингов. Викинги из Дании начали вторжение в Англию в конце восьмого века, заняли большую территорию под названием Данелав в девятом веке, а к концу восьмого века н.э. 1016 г. датский король Канут правил всей Англией.Американцы должны знать, что норманны под предводительством Вильгельма Завоевателя вторглись в Англию из северной Франции в н.э. 1066. Но большинство не понимает, что среди этих захватчиков были потомки скандинавских норманнов , , которые вторглись и заселили северную Францию ​​столетием ранее, примерно в то время, когда русы поселились в глубинках славян. Как и Россия, эти энергичные воины-викинги приблизили Англию к остальной Европе.

Из этого смешения скандинавской, французской и англосаксонской культур в конечном итоге развился английский парламент, его ограниченная монархия и конституционная демократия, которые сильно повлияли на политическую жизнь Америки. Норманны также существенно повлияли на язык американцев: английский словарный запас примерно на 50 процентов происходит от французского, на котором говорил правящий класс нормандцев.

Победоносцы на границе: казаки и ковбои

Граница сыграла большую роль как в России, так и в Америке: у нас был «дикий запад», а у России — «дикий восток» в Сибири. В обоих случаях европейцы искали меха, полезные ископаемые и обширные участки неизведанной земли, используя огнестрельное оружие, чтобы сокрушить различные племена менее технологически развитых аборигенов.

Большая часть востока России была завоевана во второй половине шестнадцатого века казаками под их предводительством Ермаком Тимофеевичем во время правления Ивана IV («Грозного»).Многие из этих свободных духов защищали свою независимость, создавая полурелигиозные воинские братства и получившие название казахи (казаки). Казаки Ермака были привлечены к разгрому разрозненных остатков Татарской империи, после чего они углубились в сибирские леса, встречая множество племен, похожих на туземцев Аляски и юго-запада Америки.

казаков заработали впечатляющую репутацию в области военного искусства и в конечном итоге были приняты на работу польским и российским правительствами.Они больше не интегрированы как отдельные подразделения в российскую армию, но тем не менее сохраняют большую часть своей самобытной культуры музыки, танцев, праздничной одежды, религиозности, оружия, политического консерватизма и резкого национализма, иногда граничащего с ксенофобией.

В Америке серьезное исследование западной половины континента началось 150 лет спустя, в начале девятнадцатого века, с «Корпусом открытий» Льюиса и Кларка. Хотя они были посвящены миру и науке, их преемники — американские пограничники, ковбои и поселенцы — часто не были таковыми.Коренные американцы, естественно, возмущались посягательствами поселенцев, владельцев ранчо и железнодорожников. Конфликты были частыми, но даже имея оружие в качестве дополнения к оружию каменного века, коренные американцы терпели поражение за трагическим поражением, как и их сибирские кузены. В результате распад культур коренных американцев и коренных жителей Сибири породил аналогичные проблемы меньшинств, нуждающихся в значительном вмешательстве для достижения хотя бы подобия социального равенства в обеих странах.

Американская ковбойская культура зародилась совершенно иначе, но развивалась точно так же, как и ее казацкий аналог.В девятнадцатом веке многие американцы, включая беглых черных рабов, искали лучшей жизни на великих равнинах Запада в качестве владельцев ранчо, владельцев ранчо и фермеров. В отличие от казаков, они образовали несколько официальных региональных братств. Но, как и казаки, они часто брались за оружие, чтобы защитить или совершить набег на враждебные правительства (Мексика) и туземцев; они сформировали временные местные добровольческие группы (дружинники и отряды), чтобы защитить себя. Их культура не менее самобытна, чем культура казачества, но она оказалась еще более популярной, а также выработала свою собственную самобытную музыку, танцы, праздничную одежду, религиозность, культуру огнестрельного оружия, политический консерватизм и резкий национализм, иногда граничащий с ксенофобией.

Рабство и эмансипация

У России и Америки есть позорная история рабства. В обеих странах, имея избыток земли и ограниченную рабочую силу для ее обработки, элиты обратились к принудительному труду, который в конечном итоге обернулся огромными затратами и неэффективностью. Точно так же в обеих странах рабовладельцы сомневались в человечности своих рабов. В обоих случаях рабы обогатили литературу и музыку своих стран. Русские авторы, такие как Пушкин, учили и русский язык, и народные сказки у своих крестьянских нянек; Американцы в равной степени обязаны афроамериканским рабам и их потомкам, которые изобрели банджо и популярные музыкальные стили, такие как джаз, рэгтайм, блюз и рэп.

Конечно были отличия; богатые русские поработили своих собратьев-крестьян (крепостных ) , в то время как американцы импортировали африканских рабов, которые отличались от них культурно и расово. Другое отличие заключалось в том, что крепостные семьи редко разделялись, и большинство из них оставалось на земле, где они родились, поэтому крепостное право, возможно, было менее разрушительным и пагубным, чем рабство в США. Однако ничто в Америке не сравнится с шокирующе широким использованием каторжного труда в Советской России в 1930-х и 1940-х годах, когда до десяти миллионов россиян были порабощены.

История рабства в России началась в середине XVI века при Иване Грозном, его беспорядочной репрессивной политике, высоких налогах и бесконечных войнах. Крестьяне бежали к казачьим бандам в приграничье, недоступное для его агентов. Иван и его преемники отреагировали на возникшую нехватку рабочей силы, ограничив, а затем отменив извечное право крестьян переезжать из одной дворянской земли в другую, сделав их личной собственностью дворян, на чьей земле они жили, и подчиняясь требованиям помещиков. для труда и разделения урожая.Попытки покончить с крепостным правом начались среди русской интеллигенции в начале XIX века и достигли критической массы в конце 1850-х годов.

Склонение Америки к рабству также началось в шестнадцатом веке, когда португальские и испанские землевладельцы порабощали коренных американцев и африканцев для работы в Вест-Индии и Латинской Америке. Африканские рабы были впервые привезены в южные колонии Англии в 1619 году для работы на больших плантациях табака, хлопка и сахара. К концу восемнадцатого века многие авторы американской конституции рассматривали рабство как опасное зло, которое необходимо искоренить, но владельцы плантаций попали в зависимость от рабского труда.Они яростно сопротивлялись попыткам положить этому конец, и продолжали это делать до девятнадцатого века, когда аболиционисты организовали общества и сеть убежищ под названием «подземная железная дорога», чтобы помочь рабам бежать на свободу в северных штатах, где рабство было незаконным.

Отмена рабства в обеих странах включает несколько параллелей. И в России, и в Америке авторы писали популярные художественные произведения, изображая крепостных и рабов сочувствующими людьми. В России Иван Тургенев написал «Зарисовки охотника», , описывая встречи дворянина с разноплановыми и чуткими крепостными, чья жизнь отравлена ​​крепостным правом.В Америке Харриот Бичер-Стоу оказал аналогичную услугу, написав сентиментальный, но чрезвычайно популярный номер Uncle Tom’s Cabin. Работа Стоу вызвала такие эмоции, что, как говорят, Авраам Линкольн при встрече с ней сказал: «Так это та маленькая леди, которая начала большую войну», имея в виду кровавую гражданскую войну в Америке.

У двух освободителей тоже было интересное сходство. Царь Александр II, отец которого Николай I был одним из самых тиранических правителей России, стал самым либеральным царем России.Будучи чрезвычайно чувствительным и дальновидным самодержцем, Александр провел радикальные реформы судебной системы, армии, регионального управления, цензуры и крепостного права. Утверждая, что лучше «ликвидировать крепостное право сверху, чем рисковать его устранением снизу», Александр II в 1861 году прекратил крепостное право, получив титул «царя-освободителя».

Его правительство заплатило землевладельцам половину их земли и передало ее крепостным, которым было поручено выплатить правительству долг в течение сорока девяти лет.При Александре II Россия была единственной крупной европейской державой, вступившей в союз с правительством Союза Линкольна во время Гражданской войны, в то время как Англия и Франция тихо помогали Конфедерации. После эмансипации освобожденные крепостные столкнулись с проблемами, мало чем отличающимися от тех, с которыми столкнулись освобожденные чернокожие. Реакция россиян на реформы разделилась, и в 1881 году недовольный радикал убил Александра II с помощью бомбы. На смену ему пришел его сын-алкоголик Александр III, чья реакционная политика больше напоминала политику его ограниченного деда.

Президент Авраам Линкольн был способным оратором, но только умеренным противником рабства. Война разразилась через три месяца после его инаугурации, и он столкнулся с ожесточенным противодействием не только со стороны Конфедерации, но и со стороны членов его собственного правительства. Проявляя удивительную сдержанность и изящество под давлением, Линкольн руководил Союзом в течение месяцев военных поражений до достаточной победы, которая позволила ему издать Прокламацию об освобождении в 1863 году.

Он пообещал «злобу ни к кому и милосердие для всех» в конце Гражданской войны и пообещал примирение с побежденным югом.Однако, как и Александр II, он столкнулся с глубоко разделенной нацией. Менее чем через три месяца после своей второй инаугурации в 1864 году Линкольн был застрелен недовольным южанином Джоном Уилксом Бутом, таким образом постигая ту же участь, что и Александра II. Линкольна сменил Эндрю Джонсон, чьи попытки продолжить свою либеральную политику были сорваны радикальным Конгрессом, поклявшимся отомстить Югу.

Религиозное разнообразие и протестантская этика

США — это религиозная и разнообразная в религиозном отношении страна, которая извлекла выгоду из трудовой этики и независимости, которым способствовало протестантское христианство.Русские, как правило, не ходят в церковь, но у них есть интересная история религиозного разнообразия, которая положительно повлияла на их светскую историю — хотя и в гораздо меньшей степени, чем у Америки.

В середине семнадцатого века могущественный русский православный патриарх по имени Никон решил приблизить ритуал своей церкви к его греческим корням, пересмотрев литургию и другие практики. Это вызвало бурную реакцию со стороны консервативных православных верующих во главе с протоиереем Аввакумом, последователи которого стали известны как старообрядцы или старообрядцы.Их жестоко преследовали российские власти, которые приравнивали восстание против государственной церкви к восстанию против государства; они сожгли Аввакума до смерти и казнили или сослали тысячи его последователей.

Русские, как правило, не ходят в церковь, но у них есть интересная история религиозного разнообразия, которая положительно повлияла на их светскую историю. . .

Выжившие бежали в леса Северного Урала, Сибирь и казачьи окраины, сыграв роль в заселении этих отдаленных районов, напоминающую ту, которую играют американские религиозные группы, такие как пуритане, квакеры и Церковь Иисуса Христа Святых последних дней. в американской пустыне.Старообрядцы в пустыне вскоре обнаружили, что у них не хватает священников, поэтому большинство конгрегаций научились действовать без духовенства. Это дало любопытный результат; эти самые консервативные из верующих Русской Православной Церкви начали изучать свои Священные Писания, самостоятельно размышлять о религии и создавать свое собственное богословие и религиозных лидеров. Со временем они разделились на множество различных сект с интригующими названиями: «Странники», «Борцы с духами» ( духоборов, ), «прыгуны» и т. Д. Эти многочисленные преследуемые сектанты так и не достигли политической власти и свободы для деятельности такого количества протестантских групп. сделали в остальной Европе и Америке.Некоторые ученые утверждают, что примерно половину населения России можно было назвать старообрядцами или каким-либо другим сектантом во время большевистского переворота в 1917 году.

Кроме того, у этих русских вольнодумцев развились черты характера, напоминающие протестантскую этику: независимость ума, энергичная трудовая этика, здоровый скептицизм по отношению к государственной власти и высшему обществу, а также уважение к книгам и учебе. Многие из самых богатых российских бизнесменов восемнадцатого и девятнадцатого веков принадлежали к этим группам, а некоторые из них стали крупными покровителями искусств.

Несколько групп эмигрировали в Китай, Бразилию и на Аляску, и Толстой пожертвовал все доходы от одного из своих последних романов, Воскресение, , чтобы помочь духоборам эмигрировать в Канаду. Несколько старообрядцев в конце концов добрались до Вудберна, штат Орегон, где некоторые из их людей проявили казачью склонность к скорости, рычали в пикапах, носили красочные русские рубашки ручной работы и говорили по-русски семнадцатого века.

Многие из первых постоянных европейских поселенцев в Америке были протестантами, стремившимися к большей религиозной свободе в пустыне Америки.Общественные движения, такие как квакеры, амиши и шейкеры, заселили большие участки земли к востоку от Миссисипи, а позже тысячи Святых последних дней отправились на запад от Миссисипи, чтобы заселить Большой Бассейн.

Это разнообразие первых поселенцев послужило основанием для американцев включить гарантии свободы совести в свой Билль о правах. Такие писатели, как Макс Вебер, отмечали, что такие черты протестантизма, как усердие и личная ответственность, способствовали развитию капитализма, и некоторые считают эти черты важными для американского национального характера.Хотя религиозное разнообразие играет гораздо большую роль в Америке, чем в России, Вебер сказал, что его не удивит чрезмерная представленность старообрядцев среди видных российских капиталистов XIX века и столь же большая часть потомков старообрядцев среди членов Церкви. растущих в России рядов нетрадиционных религиозных групп, включая Церковь.

Политика национального единства и добрососедства

Россия — самая большая страна в мире, и только Канада и Китай соревнуются за второе место с США.С. в чистом размере. Россия расположена в одиннадцати часовых поясах, а США — в восьми, если не считать Аляску. Это огромное пространство изолировало россиян и американцев от контактов с другими странами, часто позволяя им забыть о существовании других стран и их взглядах на мир. В результате обе страны имеют неравномерные отношения со своими более мелкими соседями, но глобализация быстро сокращает продолжительность жизни из-за этой географически вызванной амнезии.

Огромные просторы бросают вызов национальному единству обеих стран.Даже с авиалиниями и Интернетом Владивосток психологически далек от Москвы, так же как Калифорния от Нью-Йорка отделяет больше, чем просто физическое расстояние. При относительно низкой плотности населения обе страны имеют отношение к землепользованию, которое кажется невероятно расточительным для граждан Японии или Англии, где земли мало, а население велико. Огромные малонаселенные открытые пространства в Восточной Сибири привлекают достаточно китайцев и других азиатов, чтобы беспокоить русских, в то время как выходцы из Латинской Америки продолжают пересекать малонаселенную южную границу США.С., напрягая способность устоявшихся сообществ ассимилировать их.

Похоже, что большинство российских студентов колледжей изучают английский, но моноязычие и этноцентризм будут медленно исчезать в обеих странах. Это правда, что Россия давно обогнала США по изучению иностранных языков, имея больше преподавателей английского языка, чем в Америке изучающих русский язык, и она быстро расширяется и диверсифицируется в области лингвистических знаний. С другой стороны, США хуже многих стран третьего мира по количеству студентов, обучающихся на иностранном языке, и наш национальный интерес к иностранным языкам и местным программам продолжает необъяснимо — и нерационально — уменьшаться.

Большой размер также дает некоторые преимущества. Обе страны обладают огромными природными ресурсами и разнообразием окружающей среды. Вместе с их военной мощью из-за размеров и России, и США трудно игнорировать политические союзы; не новость, что обе страны являются ключевыми государствами в своих региональных альянсах и будут таковыми в течение многих лет, хотя и с проблемами. Америка, конечно, доминирует в Организации Североатлантического договора (НАТО), хотя ее прежняя гегемония теперь оспаривается несколькими членами Европейского союза (ЕС).

Россия, стержень православной культуры и Содружества Независимых Государств (СНГ, бывший Советский Союз без стран Балтии), сейчас вовлечена в малоизвестную, но важную трехстороннюю борьбу с исламскими фундаменталистами и Турция для сердец и умов богатого ресурсами юго-восточного уровня СНГ, в который входят Азербайджан, Туркменистан, Казахстан, Узбекистан и Кыргызстан. США и Россия сохранят огромное влияние в своих альянсах.

Национальное здание

Мессианизм следует ожидать в крупных стержневых государствах. Россия потеряла интерес к спасению мира примерно тогда, когда нынешняя американская администрация открыла его заново. Однако обе страны имеют долгую историю горячего мессианизма во внешней политике. ¹

г. н.э. В 1480 году русский царь Иван III (Великий) отказался платить татарскому хану его обычную дань, избил его эмиссаров и освободил Россию от двухвекового татарского ига. Иван и его советники по понятным причинам чувствовали, что Россия была тогда лидером истинного христианского мира, потому что бывшая столица Восточной Римской империи и столица православия — Константинополь — уже пали турками-османами в 1453 году.Соответственно, Иван объявил, что Первый Рим пал от варваров, Второй Рим (Константинополь) — от турок, но Третий Рим — Москва — все еще стоит, а Четвертого никогда не будет. Эта мессианская идея Москвы как «третьего Рима», лидера цивилизации и христианства была встречена менее чем с энтузиазмом в римско-католической Европе пятнадцатого века, но долгое время она хорошо играла в России, потому что была и остается таковой сегодня. , самая могущественная православная страна в мире.

Чувство русских своей мессианской судьбы было усилено наполеоновскими войнами.Когда «Великая армия» Наполеона наконец отступила из России, понеся катастрофические потери — 90 процентов его людей были мертвы. Европейцы, благодарные и удивленные победой России, были очарованы красивым, культурным Александром I, который предложил Священный союз монархов, которые будут относиться друг к другу и своему народу по-христиански. Это не оказалось волной будущего и не замедлило рост демократии в Европе, но это казалось хорошей идеей после революционного хаоса и опасной агрессии во Франции.

И мессианизм «Третьего Рима» и «Священного союза» пришлось переупаковывать, когда большевики захватили власть в результате бескровного октябрьского переворота 1917 года. Их пропагандисты окрестили это событие Великой Октябрьской революцией, заявив, что крошечная Коммунистическая партия Союза Советских Социалистических Республик (СССР) является «авангардом пролетариата», «умом, честью и совестью человечества», а также СССР (в котором русские всегда играли ведущую роль) было суждено применить марксизм / ленинизм и привести мир к более светлому коммунистическому будущему.

Сталин запятнал эту тысячелетнюю роль своими чистками и гулагами и еще больше запятнал ее, подписав пакт о ненападении с нацистской Германией. Однако, когда гитлеровские армии напали на Россию, Советская Армия в конечном итоге нанесла им поражение на восточном фронте ценой более восьми миллионов погибших военнослужащих и семнадцати миллионов гражданских (по сравнению с потерями США в размере менее полумиллиона погибших военнослужащих и лишь горстки гражданских лиц. единицы). Эта дорогостоящая победа подтвердила, что русские считают себя «щитом Европы», защищая западную цивилизацию от татар, Наполеона и Гитлера.

Американский мессианизм зародился с первых европейских поселенцев и на протяжении всей его истории рос и рос. Пуритане в Новой Англии семнадцатого века считали себя беженцами из грешного мира, готовящимися построить в своем новом американском доме тысячелетнее царство, как предсказано в Библии. Создатели Конституции США считали, что они участвуют в избранном Богом поиске, важном для всего мира.

Они вставили свидетельство этого в Большую печать Соединенных Штатов, напечатанную на обратной стороне каждой долларовой банкноты.На реверсе печати есть две беременные латинские фразы: первая — « Annuit Coeptis», вольно интерпретируется как «Провидение одобряет наши начинания». Другой — « Novus Ordo Seclorum », что означает «новый порядок веков». В 1850 году Герман Мелвилл писал: «Мы, американцы, — особенный избранный народ, Израиль нашего времени; мы несем ковчег мирских свобод. . . . Достаточно долго мы скептически относились к себе и сомневались, действительно ли пришел политический Мессия.Но он пришел в нас , если бы мы только выразили его побуждения ». ²

В том же веке американцы повторили лозунг «Явная судьба», чтобы оправдать приобретение Соединенными Штатами западной территории, простирающейся до Тихого океана. В двадцатом веке президент Теодор Рузвельт говорил об Америке как об «избранной Богом стране» так же, как президент Вудро Вильсон говорил о судьбе Америки по спасению мира. Решающая роль Америки во Второй мировой войне и последующая роль лидера Запада, обладающего ядерным оружием, подтвердили эти впечатления у широкого круга американцев.

Неудачи сначала фашизма, а затем коммунизма к концу двадцатого века вдохновили многих американцев, включая Фрэнсиса Фукуяму, на то, что конституционная демократия, зародившаяся конституцией США, стала единственной жизнеспособной идеологией, оставшейся в мире. ³ В этом духе администрация президента Джорджа Буша начала двадцать первый век, убежденная в «призвании из-за пределов звезд выступить за свободу». ⁴

Даже сторонние наблюдатели заметят востребованность русского и американского языков.S. мессианизм имеет тенденцию отставать от предложения, и успешные мессии используют некоторые тактики, не связанные с тяжелыми боеприпасами и «сапогами на земле». Неудивительно, что европейцы скептически относятся как к России, так и к США, считая их серьезными отклонениями от европейской культуры. Говорят, что Шарль де Голль назвал Россию le barbar primitif и США le barbar civilis é .

Отчасти проблема заключается в том, что обе страны не только огромны и могущественны, но и проявили смелость в реализации радикальных, угрожающих режиму политических философий, которые давно обсуждаются теоретически и без кровопролития в европейских кофейнях и журналах.Американская революция 1776 года применила основные идеи Просвещения, заинтриговала европейских интеллектуалов и потрясла anciens европейских режимов до их основ, спровоцировав Французскую революцию, которая привела к наполеоновским войнам, опустошившим Европу и задержавшим ее продвижение к демократии.

В конце концов, Европа последовала примеру Америки в установлении демократических режимов, а помощь США во время и после Первой и Второй мировых войн приобрела многих европейских друзей. Тем не менее, любой, кто много путешествовал по Европе, отмечает, что немногие европейцы столь же пылко, как американцы, поддерживают демократическое строительство нации, не говоря уже о таких старых европейских идеях, как фундаменталистское христианство и капитализм laissez-faire .

«Россия потеряла интерес к спасению мира примерно тогда, когда нынешняя американская администрация открыла его заново».

Коммунистический переворот 1917 года в России заинтриговал и напугал Европу не меньше. Опасаясь того, что либеральная демократия будет слишком слабой и медленной для борьбы с коммунистической угрозой, одиннадцать европейских стран избрали фашистские правительства в последующие десятилетия, и почти во всех были влиятельные фашистские партии. После падения держав оси в 1945 году большинство европейских стран, не контролируемых Варшавским договором Советского Союза, присоединились к НАТО, чтобы защитить себя от советской агрессии.Солидарность НАТО в послевоенные годы была вызвана как минимум страхом европейцев перед Россией, так и преклонением перед Америкой. А после распада СССР в 1991 году поддержка НАТО американской политики перестала быть чем-то само собой разумеющимся. ЕС по-прежнему смотрит на Россию с огромным скептицизмом, и, несмотря на временные союзы с некоторыми членами по таким вопросам, как противодействие американскому нападению на Ирак, никто не ожидает, что ЕС примет Россию в качестве полноправного члена в ближайшее время — это просто не «европейский» достаточно.

Искупленный Фауст: Сахаров и Оппенгеймер

Роли России и Америки как ядерных сверхдержав не нуждаются в перечислении.Однако менее известны параллельные биографии двух замечательных физиков, успешно руководивших ядерными программами своих стран. Оба были одаренными физиками-теоретиками, глубоко заботившимися о судьбе человечества. У обоих возникли серьезные сомнения в способности своих правительств ответственно обращаться со смертоносным оружием, которое они изобрели. Оба стали диссидентами-активистами, которым не доверяли правительства, но уважали некоторые из их самых вдумчивых сверстников. ⁵

Дж. Роберт Оппенгеймер был американским физиком-теоретиком и популярным преподавателем Калифорнийского технологического института и Калифорнийского университета в Беркли. Несмотря на некоторые опасения в Федеральном бюро расследований по поводу левых политических контактов Оппенгеймера, в 1942 году правительство США попросило его нанять и направить сотни физиков и техников для Манхэттенского проекта в Лос-Аламосе, штат Нью-Мексико, разработки первой в мире атомной бомбы. .Встревоженный успешным взрывом первого испытательного ядерного устройства, Оппенгеймер процитировал строку из индуистской Бхагавад-Гиты , : «Я стал смертью, разрушителем миров».

После того, как две атомные бомбы опустошили Хиросиму и Нагасаки, Оппенгеймер стал скептически относиться к способности официальных лиц США должным образом справиться с той разрушительной силой, которую он им дал, и в качестве председателя Комиссии по атомной энергии США (AEC, 1946–52) стал одним из них. наиболее громкие международные сторонники гражданского контроля над ядерной энергетикой.По техническим и гуманитарным причинам он категорически выступал против разработки водородной бомбы. В 1953 году он был отстранен от работы в AEC как предполагаемая угроза безопасности, что вызвало широкую полемику, но не помешало его назначению руководителем Института перспективных исследований в Принстонском университете в 1954 году. Он умер в 1967 году, уважаемый за его теоретический вклад. физик, одаренный администратор и моралист ядерной эпохи.

Андрей Дмитриевич Сахаров родился в 1921 году, через семнадцать лет после Оппенгеймера.С 1948 по 1956 год, когда Оппенгеймер помогал сдерживать ядерные программы и выступал против разработки водородной бомбы, Сахаров руководил успешной разработкой Советским Союзом того же термоядерного оружия. Однако вскоре после этого он начал выражать сомнения в отношении политики Советского правительства. Более двадцати лет он был самым видным и мужественным защитником демократических реформ и прав человека в Советском Союзе.

После того, как он выступил против советского вторжения в Афганистан, он и его внятная жена Елена Боннер были изгнаны из Москвы и помещены под домашний арест в городе Горький (Нижний Новгород), но продолжали высказываться, иногда используя голодовки, чтобы привлечь внимание гражданские права.В 1986 году правительство Михаила Горбачева помиловало их и разрешило вернуться в Москву. Сахаров был избран в парламент в 1989 году и умер в том же году, оплакивая всю Россию как ее совесть.

Художественные биржи

Несмотря на годы враждебности времен холодной войны, русские и американцы ценят многие аспекты культуры друг друга, включая музыку и литературу. Взаимодействие между двумя странами на удивление крепкое. Музыка объединяет американцев и русских так же, как и любой другой фактор.Американские любители классической музыки ценят русскую музыку XIX и XX веков так же сильно, как россияне любят американский джаз и популярную музыку.

« Петр и Волк » Сергея Прокофьева — любимец многих американских детей, а «Щелкунчик » Питера Чайковского стал неотъемлемой частью Рождества в Америке. Действительно, Чайковский может быть самым популярным классическим композитором для американцев. Русские, пережившие советскую эпоху, с любовью вспоминают раскрепощающую и восхитительно озорную репутацию американского джаза, которую обеспечивает Голос Америки.Сегодня в русских лифтах и ​​ресторанах звучит больше американской, чем русской популярной музыки. Даже в эту эпоху разочарования в западной культуре в крупных городах России постоянно появляются красочные рекламные объявления о посещении американских популярных музыкантов.

Русские — заядлые читатели, и образованные россияне утверждают, что любят Джеймса Фенимора Купера, Джека Лондона, Теодора Драйзера, Джона Стейнбека и Синклера Льюиса. Американская молодежь в целом, кажется, читает меньше, но немногие заканчивают колледж без хотя бы некоторого знакомства со Львом Толстым, Федором Достоевским и Антоном Чеховым.Толстой «Анна Каренина » был рекомендован Опрой Уинфри летом 2004 года и нашел свое место почти в каждом аэропорту и на полках продуктовых магазинов Америки.

Американский критик Джордж Штайнер согласился с четырьмя наиболее яркими наблюдателями девятнадцатого века — Астольфом де Кюстином, Алексисом де Токвилем, Мэтью Арнольдом и Генри Адамсом, — которые все считали, что русские и американские писатели XIX века похожи друг на друга больше, чем европейцы. которых они постоянно сравнивали.Штайнер обнаружил, что у русских и американских писателей XIX века не только много общего, но они были более глубокими и интенсивными, чем европейские писатели той эпохи, утверждал он:

История европейской художественной литературы девятнадцатого века вызывает в памяти образ туманности с широко раскинутыми рукавами. На концах американский и русский роман излучают более белый блеск. . . . Мастера американской и русской манеры, кажется, черпают что-то от своей неистовой силы из внешней тьмы, из разложившегося фольклора, мелодрамы и религиозной жизни.. . . Конфронтация с Европой придает русской и американской художественной литературе особый вес и достоинство. Обе цивилизации достигли совершеннолетия и искали свой собственный образ. . . . В обеих странах роман помог уму почувствовать место. ⁶

Образовательные обмены

Выражается ли сегодня признание элементов культуры друг друга в целом позитивным взаимным отношением — несмотря на все наши различия и напряженность времен холодной войны? Недавние исследования, проведенные в Университете Бригама Янга (BYU) и Удмуртском государственном университете в Ижевске, Россия, показали, что ответ положительный.Профессор BYU Скотт Смит и студент М. Скотт Даррант опросили более тысячи американцев почти в каждом штате в 2004 году. Они сотрудничали с российскими коллегами, проводя аналогичные исследования среди жителей центральной части России, провинции Удмуртия. Они обнаружили, что и россияне, и американцы в целом положительно относятся друг к другу, но оба считают, что их коллеги менее положительно относятся к ним. Они также обнаружили, что молодые россияне настроены несколько более негативно, чем старшие. Неудивительно, что люди любого возраста, у которых было больше всего контактов, положительно отзываются о друге. ⁷

Несмотря на годы враждебности времен холодной войны, русские и американцы ценят многие аспекты культуры друг друга, включая музыку и литературу.

Все это дает повод для осторожного оптимизма в отношении тысяч американцев и русских, которые сейчас участвуют в академических, деловых, правительственных, религиозных и частных гражданских контактах друг с другом. Россия может быть не на первых полосах наших газет, но взаимодействие быстро развивается, о чем свидетельствует следующее:

1) Совет по международным исследованиям и обменам (IREX), a U.Академическая некоммерческая организация S. и Американский совет преподавателей русского языка (ACTR) перечисляют хорошо финансируемые академические программы США для американских и российских студентов и преподавателей средних школ и колледжей, которые могут путешествовать в страны друг друга для обучения, преподавания и т.д. и исследования.

2) Программа российского лидерства «Открытый мир» Библиотеки Конгресса ежегодно привлекает более 2000 молодых российских гражданских лидеров в США для двухнедельного пребывания дома, организованного различными организациями США.Международный центр религии и права BYU принял участие в этой программе, приняв участие в работе трех различных делегаций, заинтересованных в вопросах свободы совести.

3) Sister Cities International, некоммерческая сеть гражданской дипломатии, размещает в Интернете более 100 пар городов Америки и России и способствует долгосрочному обмену между гражданами. Местный представитель Дженнифер Анделин недавно объявила, что Солт-Лейк-Сити станет «городом дружбы» с Ижевском, Россия, столицей региона, известного в области производства нефти и вооружений.

4) BYU, в котором участвуют бывшие миссионеры, имеет крупнейшую русскую программу бакалавриата в Северной Америке, и многие из ее студентов находят способы во время и после учебы вернуться в Россию для академических, деловых, гражданских и религиозных целей.

5) Колледж штата Юта-Вэлли (UVSC) является домом для Института Юта-Россия (URI), возглавляемого Расти Батлером, вице-президентом UVSC и почетным генеральным консулом Российской Федерации. URI организовал в прошлом году Молодежные игры Москва — Юта, в которых приняли участие 600 российских спортсменов и спортсменов из Юты, привез в Юту десятки важных российских гостей и продолжает содействовать академическим и гуманитарным обменам с Россией.

Дух

Острые, современные проблемы, с которыми сталкиваются как Россия, так и США, открывают многочисленные возможности для сотрудничества. Оба озабочены исламским фундаменталистским терроризмом и конфликтом между безопасностью и гражданскими правами. Оба изо всех сил пытаются интегрировать местные меньшинства и иммигрантов, пересекающих их южные границы. Оба борются со злоупотреблением наркотиками, организованной преступностью, СПИДом, загрязнением окружающей среды и корпоративным мошенничеством.Оба ищут более качественное медицинское обслуживание для малообеспеченных слоев населения, доступную энергию и более качественное образование.

Классическая стратегия теоретиков разрешения конфликтов — заставить оппонентов работать над общей проблемой. Не игнорируя огромные различия в нашей истории и правительствах, текущие общие проблемы предполагают множество законных областей для сотрудничества на правительственном, академическом, гражданском и личном уровнях.

Одна из высших ценностей русской интеллигенции — всечеловечность , что переводится как «ценить все человечество.Это еще одна параллель, которую американские прихожане, особенно члены Церкви, разделяют со многими россиянами. В духе всечеловечности, возможно, изучение нашего сходства — это небольшой шаг к преодолению мелкого национализма, близоруких взглядов на realpolitik и нынешнего дрейфа к знакомой, но обреченной на провал враждебности.

Примечания
1. Джуэтт, Роберт и Джон Шелтон Лоуренс. «Библейские корни американского мессианизма», Библия в передаче , осень 2003 г.
2. Мелвилл, Герман. White-Jacket: or, The World in a Man-of-War, The Writings of Herman Melville, the Northwestern-Newberry Edition, Vol. 5, Чикаго, издательство Северо-Западного университета и библиотека Ньюберри, 1970, стр. 151.
3. Фукуяма, Фрэнсис. Конец истории и последний человек, Нью-Йорк, Эйвон Букс, 1992.
4. «Президент благодарит военных, гостей на концерте« Празднование свободы »», Эллипс , Вашингтон, округ Колумбия, 19 января 2005 г. http: //www.whitehouse.gov / news / Release / 2005/01 / 20050119-15.html #.
5. Дэвис, Нуэль Фарр. Лоуренс и Оппенгеймер, Нью-Йорк, Саймон и Шустер, 1968.
6. Штайнер, Джордж. Джордж Штайнер: читатель, Нью-Йорк, Oxford University Press, 1984, стр. 101, 103.
7. Смит, Скотт М. «Национальный обзор представлений о России и русских», Профессиональные сообщества и развитие интеграции Процессы между Россией и США , апрель 2004 г.

Другие источники
Биллингтон, Джеймс Х. Икона и топор: интерпретирующая история русской культуры, Нью-Йорк, Vintage Books, Random House, 1966.
Хантингтон, Сэмюэл П. Столкновение цивилизаций и переделка мирового порядка, Нью-Йорк, Саймон и Schuster Touchstone Books, 1996.
Джонсон, Пол. Новое время: Мир от двадцатых до девяностых годов, пересмотренное издание, Нью-Йорк, Harper Collins Perennial Classics, 1991.
Макнил, Уильям Х. Всемирная история, 3-е изд., Нью-Йорк, Oxford University Press, 1979.
Милюков, Пол. Очерки русской культуры, Часть I: Религия и Церковь, перевод Валентина Угхет и Элеонора Дэвис, Нью-Йорк, Perpetua Books, A.S. Барнс и Компания, 1942.
Немировская Юлия. Внутри русской души: исторический обзор русских культурных образцов, 2-е изд., Сан-Франциско, McGraw-Hill Primis Custom Publishing, 2001.
Вернадский, Джордж. История России, 6-е изд., Нью-Хейвен, Издательство Йельского университета, 1961.

Посол США в России вернулся домой для «консультаций» на фоне ухудшающихся отношений: NPR

Джон Салливан, посол США в России, в прошлом году выступил перед СМИ в Москве. В заявлении во вторник Салливан сказал, что для него важно напрямую поговорить с «моими новыми коллегами из администрации Байдена» об отношениях между США и Россией. Павел Головкин / АП скрыть подпись

Джон Салливан, U.Посол С. в России выступает перед СМИ в прошлом году в Москве. В заявлении во вторник Салливан сказал, что для него важно напрямую поговорить с «моими новыми коллегами из администрации Байдена» об отношениях между США и Россией.

Американский посол в России возвращается в Вашингтон, округ Колумбия, для «консультаций» после того, как на прошлой неделе президент Байден ввел новый раунд санкций против Москвы, включая высылку 10 дипломатов — шаг, за которым вскоре последовали ответные меры Кремля.

В кратком заявлении посольства США в Москве во вторник было объявлено, что на этой неделе посол Джон Салливан возвращается в США после того, как его российский коллега был отозван на фоне все более напряженных отношений между двумя странами.

«Я считаю, что для меня важно поговорить напрямую с моими новыми коллегами из администрации Байдена в Вашингтоне о текущем состоянии двусторонних отношений между США и Россией», — сказал Салливан, назначенный бывшим президентом Дональдом Трампом и как U.С. посол в прошлом году.

«Кроме того, я не видел свою семью больше года, и это еще одна важная причина для меня вернуться домой с визитом», — добавил он. Салливан сказал, что вернется в Москву «в ближайшие недели перед любой встречей между президентами Байденом и Путиным».

На прошлой неделе Байден подписал указ о введении новых санкций в отношении России в ответ на крупное кибербезопасность, в которой виноват Кремль, которая в конечном итоге проникла в компьютерные системы, которыми управляет У.Государственные учреждения S., в том числе Министерство внутренней безопасности. Санкции также были направлены на наказание Москвы за другие предполагаемые действия, включая вмешательство в президентские выборы в США 2020 года. Кремль отрицает свою причастность ни к кибератаке, ни к вмешательству в выборы.

После санкций США Россия отозвала своего посла в США Анатолия Антонова, а министр иностранных дел России Сергей Лавров публично предложил США также отозвать Салливана.

«Настало время Соединенным Штатам продемонстрировать здравый смысл и отказаться от конфронтационного курса», — говорится в заявлении Лаврова. «В противном случае будет реализован ряд болезненных для американской стороны решений».

В прошлом месяце Байден усилил свою критику в адрес президента России Владимира Путина, назвав его «убийцей», увеличив публикацию статьи о все более ухудшающихся отношениях между Вашингтоном и Москвой.

Несмотря на отзыв посла каждой страны и продолжающуюся риторическую битву Вашингтона и Москвы, есть признаки того, что обе стороны все еще хотят взаимодействовать друг с другом. Путин, например, принял приглашение Байдена на виртуальный климатический саммит позднее на этой неделе, и ожидается, что он выступит с речью. И Байден сказал, что он открыт для встречи на высшем уровне с российским лидером один на один.

В дополнение к вмешательству в выборы и кибератакам, США также выразили обеспокоенность сообщениями о том, что Кремль предлагал талибам награду за убийство американских войск в Афганистане, а также отравление лидера российской оппозиции Алексея Навального и его продолжающееся содержание под стражей.Сообщается, что в последние дни Навальный, который в тюрьме объявил трехнедельную голодовку, находится при смерти.

Между тем, как сообщается, Россия концентрирует войска вдоль своей границы с Украиной — шаг, который встревожил Киев, который опасается повторения проникновения Москвы и аннексии Крыма в 2014 году.

Неправильное направление России | Совет по международным отношениям

Члены оперативной группы

Стивен Э. Биган — вице-президент по международным правительственным связям Ford Motor Company.Ранее он работал советником по национальной безопасности лидера сенатского большинства Билла Фриста. Он работал в Белом доме с 2001 по 2003 год в качестве исполнительного секретаря Совета национальной безопасности, а до этого в течение четырнадцати лет служил советником по внешней политике членов как Палаты представителей, так и Сената. С 1992 по 1994 год он был директором-резидентом Международного республиканского института в Российской Федерации.

Койт Д. Блэкер — директор Института международных исследований Фримена Спогли и научный сотрудник Университета семьи Оливье Номеллини по программе бакалавриата Стэнфордского университета.Он также является сопредседателем Международной инициативы Стэнфорда. Во время первого правления Клинтона он работал специальным помощником президента по вопросам национальной безопасности и старшим директором по вопросам России, Украины и Евразии в аппарате Совета национальной безопасности.

Роберт Д. Блэквилл присоединился к Барбур Гриффит и Роджерс Интернэшнл в качестве президента в ноябре 2004 года, после того, как работал заместителем помощника президента и заместителем советника по национальной безопасности по стратегическому планированию при президенте Джордже У.Куст. Он также был посланником президента в Ираке, координатором администрации Буша по политике США в отношении Афганистана и Ирана и послом США в Индии. До этого он был лектором Белфера по международной безопасности в Школе государственного управления им. Джона Ф. Кеннеди Гарвардского университета.

Антонина В. Буи — консультант по вопросам культуры с участием России для предприятий, музеев и неправительственных организаций. Она является соавтором новой биографии Андрея Сахарова и переводчиком книги « Александр II » Эдварда Радзинского.Основатель и исполнительный директор Фондов Сороса (1987-92), она является вице-президентом Фонда Андрея Сахарова и членом консультативного совета Американских друзей Третьяковской галереи и Комитета по переводу PENT.

Марк Ф. Бжезинский — партнер юридической фирмы McGuireWoods LLP, где он руководит международной юридической практикой в ​​Вашингтоне, округ Колумбия. Он работал в аппарате Совета национальной безопасности при администрации Клинтона, а с 1999 по 2000 год был его директором по России и Евразии.

Ричард Р. Берт — председатель Diligence Inc., международной фирмы, предоставляющей услуги бизнес-аналитики и консультирования по рискам. Он также является старшим советником Центра стратегических и международных исследований. Он был послом США в Федеративной Республике Германии с 1985 по 1989 год, а до этого работал в Государственном департаменте помощником государственного секретаря по делам Европы и Канады. С 1977 по 1980 год он работал в Вашингтоне корреспондентом по национальной безопасности в газете New York Times .

Джон Эдвардс , сопредседатель Целевой группы, является директором Центра по проблемам бедности, работы и возможностей Университета Северной Каролины в Чапел-Хилл. Он представлял Северную Каролину в Сенате с 1999 по 2005 год. В 2004 году он был выбран в качестве кандидата от демократов на пост вице-президента США.

Роберт Дж. Эйнхорн — старший советник Программы международной безопасности Центра стратегических и международных исследований. Ранее он служил в U.Государственный департамент США в течение двадцати девяти лет, а с 1999 по 2001 год он был помощником государственного секретаря по нераспространению.

Джон Льюис Гэддис — профессор Роберта А. Ловетта в Йельском университете, где он преподает историю холодной войны, великую стратегию и биографию. Его последняя книга — The Cold War: A New History .

Джон А. Гордон работал советником президента по национальной безопасности, заместителем советника по национальной безопасности по борьбе с терроризмом и национальным директором по борьбе с терроризмом.Генерал ВВС США в отставке, он был заместителем министра энергетики и первым администратором Национальной администрации по ядерной безопасности. Он также работал заместителем директора Центрального разведывательного управления и проработал тридцать два года в ВВС, уделяя особое внимание исследованиям и разработкам, стратегическому планированию, ракетным и космическим операциям, межправительственным операциям и международным переговорам.

Джеймс А. Хармон — председатель Harmon and Co., финансовой консультационной фирмы, и председатель Института мировых ресурсов, глобального политического и исследовательского института.Он также является старшим советником Rothschild Group, международной консалтинговой компании. Он был председателем и главным исполнительным директором Экспортно-импортного банка США с 1997 по 2001 год. С 1974 по 1986 год он был партнером Wertheim and Co. (инвестиционного банка), а с 1986 по 1996 год был председателем и главным исполнительным директором Wertheim Schroder. также является членом советов директоров ряда компаний.

Стивен Э. Хеллман — председатель и соучредитель OILspace, поставщика сетевых технологических решений для международной нефтяной промышленности.Он также стал соучредителем одной из крупнейших в мире компаний по торговле нефтью, инвестиционной компании в сфере недвижимости, работающей в России и США, и компании по секьюритизации ипотечных кредитов.

Фиона Хилл — старший научный сотрудник Брукингского института в Вашингтоне, округ Колумбия. Ранее она была директором по стратегическому планированию в Фонде Евразия. С 1991 по 1999 год она занимала различные должности в Гарвардском университете, в том числе заместителем директора проекта «Укрепление демократических институтов» в Университете Джона Ф.Кеннеди, директор Гарвардского проекта по этническим конфликтам в бывшем Советском Союзе и координатор Гарвардского трехстороннего исследования по японо-российско-американскому. Связи.

Джек Кемп , сопредседатель Целевой группы, является основателем и председателем Kemp Partners, компании по стратегическому консалтингу, которая стремится предоставлять клиентам стратегические консультации, развитие отношений и консультации по маркетингу, помогая им в достижении целей бизнеса и политики. С января 1993 года по июль 2004 года он был содиректором Empower America, находящейся в Вашингтоне, округ Колумбия, общественной политической и пропагандистской организации, которую он основал вместе с Уильямом Беннеттом и послом Джин Киркпатрик.До этого он занимал пост министра жилищного строительства и городского развития и восемнадцать лет представлял Нью-Йорк в Палате представителей. В 1996 году он был выдвинут Республиканской партией на пост вице-президента США.

Клиффорд А. Купчан — директор по Европе и Евразии в Eurasia Group, консалтинговой компании по политическим рискам. Ранее он занимал пост вице-президента Центра Никсона, а до этого работал по делам России в Госдепартаменте США.

Джессика Т. Мэтьюз — президент Фонда Карнеги за международный мир, который, помимо штаб-квартиры в Вашингтоне, округ Колумбия, имеет офис в России, в котором работают сорок человек: Московский Центр Карнеги. Ранее она работала на Капитолийском холме в двух президентских администрациях, в качестве члена редакционного совета и обозревателя Washington Post , а также в течение десяти лет в качестве вице-президента и директора по исследованиям в Институте мировых ресурсов.

Майкл А. Макфол — старший научный сотрудник Питера и Хелен Бинг в Институте Гувера, где он является со-руководителем проекта «Иранская демократия». Он также является директором Центра демократии, развития и верховенства закона в Институте Фримена Спогли и адъюнкт-профессором политологии в Стэнфордском университете. Он также является старшим научным сотрудником Фонда Карнеги за международный мир.

Марк К. Медиш — партнер юридической фирмы Akin Gump Strauss Hauer and Feld LLP в Вашингтоне, округ Колумбия, и приглашенный научный сотрудник Фонда Карнеги за международный мир.Он работал в аппарате Совета национальной безопасности в качестве старшего директора по делам России, Украины и Евразии с 2000 по 2001 год, а с 1997 по 2000 год работал в Министерстве финансов в качестве заместителя помощника секретаря по международным делам. с 1994 по 1996 год был старшим советником Агентства международного развития США и Программы развития Организации Объединенных Наций. До этого он занимался юридической практикой в ​​Covington and Burling.

Стивен Сестанович , директор Оперативной группы, Джордж Ф.Кеннан, старший научный сотрудник по изучению России и Евразии Совета по международным отношениям. Он также является профессором международной дипломатии Колумбийского университета Кэтрин и Шелби Каллом Дэвис. С 1997 по 2001 год он работал послом по особым поручениям и специальным советником государственного секретаря по новым независимым государствам.

Дэвид Р. Слейд — партнер по финансированию проектов в нью-йоркском офисе международной юридической фирмы Allen and Overy. Он специализируется на нефтегазовых и других проектах в области природных ресурсов и энергетической инфраструктуры в государствах бывшего Советского Союза, часто выступая от имени США.С. Экспортно-импортный банк и Корпорация зарубежных частных инвестиций. Он и его фирма работали над российским рамочным соглашением по нефти и газу, нефтяным терминалом в Высоцке, Каспийским нефтепроводом, газопроводом Ковыка, проектами сахалинской нефти, а также проектами ранней нефти Азербайджана и трубопровода БТД.

Уолтер Б. Слокомб — член юридической фирмы Caplin and Drysdale, Chartered, Вашингтон, округ Колумбия. Он занимал различные руководящие должности в Министерстве обороны, в том числе занимал должности заместителя министра обороны по вопросам политики с 1994 по 2001 год.В течение мая-ноября 2003 года он работал в Багдаде старшим советником Коалиционной временной администрации по национальной безопасности и обороне. Он также работал в президентской комиссии по разведывательным возможностям в отношении оружия массового уничтожения.

Строб Тэлботт — президент Брукингского института. Он занимал пост заместителя государственного секретаря с 1994 по 2001 год, а до этого — посол по особым поручениям и специальный советник государственного секретаря по новым независимым государствам.Он написал несколько книг по американо-советским отношениям, а также The Russia Hand: A Memoir of Presidential Diplomacy .

Джудит Л. Твигг — адъюнкт-профессор и заместитель директора Школы государственного управления и связей с общественностью им. Л. Дугласа Уайлдера при Университете Содружества Вирджинии. Ее работа сосредоточена на вопросах здравоохранения, демографических изменений и реформы здравоохранения в России. Она была консультантом Всемирного банка, правительства США и ряда ведущих неправительственных и исследовательских организаций.

Маргарет Д. Уильямс руководит программой Всемирного фонда дикой природы по Берингову морю и проектами в России. Она является председателем арктической команды WWF, а также редактором ежеквартального журнала « Russian Conservation News ». Ранее она работала консультантом Всемирного банка по проектам биоразнообразия в Центральной Азии и Македонии.

Дов С. Закхайм — вице-президент Booz Allen Hamilton, консалтинговой компании по глобальной стратегии и технологиям.С 2001 по 2004 год он занимал должности заместителя министра обороны (контролера) и финансового директора Министерства обороны.