Валлиец это кто: ВАЛЛИЙЦЫ | это… Что такое ВАЛЛИЙЦЫ?

Настоящая «игра престолов», сезон III, часть 4. Уэльс: королевство, которое почти получилось

  • Яна Литвинова
  • Би-би-си, Лондон

Подпишитесь на нашу рассылку ”Контекст”: она поможет вам разобраться в событиях.

Автор фото, Llywelyn2000

Подпись к фото,

Как на самом деле выглядел Оуайн Глиндур, никто не знает. Впрочем, это и не важно, потому что он уже давно превратился в символ

Уэльс, после того как по нему прошлась военная машина Эдуарда I, практически сразу оказался на положении колонии.

Все входы и выходы охраняли внушительные английские замки, которые, кроме военной цели, наглядно демонстрировали местному населению, кто в доме хозяин.

Королю Англии было мало того, что голова последнего признанного Лондоном принца Уэльского, Хлуэллина (в русской историографии его принято называть Лливелином), была водружена на воротах Лондонского Тауэра. Никто не спорит с тем, что Эдуард был отчасти деспотом и стопроцентным средневековым колонизатором, но ни в уме, ни в политической прозорливости ему отказать было нельзя.

Он отлично сознавал, что для полного покорения народа его следует лишить национальной идентичности. Для этого он переплавил личные печати Хлуэллина, забрал в Лондон нагрудный крест, который считался символом власти принца Уэльского, и даже увез с собой череп, считавшийся черепом святого Давида, валлийского покровителя.

  • Настоящая игра престолов, сезон III, часть 3. Уэльс: «великий» дед и «последний» внук
  • Настоящая игра престолов, сезон III, часть 2. Уэльс: Хивел Добрый и Рис Хитрый
  • Настоящая игра престолов, сезон III, часть1. Уэльс: под скрепой иноземца и массовый забег за коронами

Все граждане равны, но некоторые равнее

Автор фото, Manfred Heyde

Подпись к фото,

Карнарвон — самый внушительный замок из построенных Эдуардом I. В нем до сих пор происходит церемония инвеституры (введения в должность) принцев Уэльских

В 1284 году Эдуард издал королевский эдикт, согласно которому Уэльс более не считался ни королевством, ни княжеством, поскольку был «аннексирован и объединен в корону вышеназванной державы (Англии) как ее часть».

Валлийцы лишились земель, прав, законов (частично кодекс Хивела Доброго действовал на некоторых территориях, но с ограничениями), возможности самим решать свои дела (местную аристократию никто не трогал до тех пор, пока она тихо сидела в своих замках) и большого процента молодых и здоровых мужчин, как бы мы сказали теперь, призывного возраста.

Правнук Эдуарда I по прозванию Черный принц активно набирал валлийских лучников и рыцарей в свое войско, с которым отправился завоевывать Францию. Они сыграли решающую роль в битвах при Креси и Пуатье. Английские короли, конечно, признавали военную доблесть валлийцев, но это вовсе не означало, что они с англичанами были равноправными подданными короны. Уроженцам Уэльса такая дискриминация, разумеется, не нравилась, и время от времени они устраивали безуспешные бунты.

И только в 1400 году, когда во главе очередного восстания встал потомок королевских семей Поуиса и Дехейбарта Оуайн Глиндур, валлийцам почти удалось обрести независимость.

Гром среди ясного неба

Автор фото, Edward Williams / Owain Glyndwrs Mount. /

Подпись к фото,

Этот холм — все, что осталось от родового замка Глиндура. Его разрушили не столько люди, сколько время, до Карнарвона ему было далеко

16 сентября 1400 года Оуайн Глиндур был провозглашен принцем Уэльским.

Вообще-то на тот момент такая «коронация» никакого смысла не имела. Всенародной поддержки у Глиндура не было, многочисленные толпы не стояли у его родового поместья Глиндарфадой и не умоляли его возложить на себя корону. Принцем Уэльским его признали только пара сотен ближайших сторонников. Однако всего через несколько недель ситуация кардинально поменялась.

«Для англичан, неподготовленных и занятых династическими спорами, восстание это было как гром среди ясного неба, и на протяжении более чем десятилетия оно представляло самую серьезную угрозу безопасности (владений) английской короны с 1282-83 годов», — говорит профессор истории Уэльса из Университета Абористуита Герейнт Дженкинс, имея в виду восстание Хлуэллина Последнего.

Стечение обстоятельств

Подпись к фото,

Ричард II в исполнении Бена Уишоу в сериале Би-би-си по историческим пьесам Шекспира «Напрасная корона». Шекспир, конечно, ему несколько польстил, но он действительно оказался первым, но далеко не последним королем Англии, лишившимся престола от руки родственников

На рубеже XIV и XV столетий в Уэльсе созрела та самая революционная ситуация, когда низы категорически не хотели жить по-старому, а верхи постепенно теряли рычаги управления.

Как раз в 1399 году Генрих Болингброк из Ланкастерской ветви правящей династии Плантагенетов согнал с трона законного короля Ричарда II, надел корону на свою голову и стал называться Генрихом IV.

Эта узурпация власти имела как далекоидущие, так и сиюминутные последствия. К первым относится то, что с божественностью и неприкосновенностью королевской власти было покончено раз и навсегда, и на протяжении нескольких столетий битвы за корону стали любимым развлечением английской аристократии.

Подпись к фото,

Джереми Айронс, он же Генрих IV, узурпатор. Действительно, «мира венценосной голове» не было никакого

Ну а ко вторым — то, что далеко не все важные люди того времени считали, что Болингброк — безальтернативный претендент на трон и корону.

В самом Уэльсе английские магнаты Пограничья (Welsh Marches) перестали обращать внимание на то, что происходило у стен их замков, следя только за событиями в Лондоне. «Этот угнетенный и униженный народ (валлийцы) мог восстать в любую минуту. Ему только не хватало лидера», — говорит историк Питер Сноу.

Все началось с пустяка

Автор фото, Llywelyn2000

Подпись к фото,

Как раз на этом месте и пролегала спорная граница между владениями Глиндура и Грея, из-за нее и началось восстание, которого запросто могло бы и не быть

Сейчас Оуайн Глиндур считается национальным героем и главным борцом за валлийскую независимость. При этом первые 40 лет своей жизни он к англичанам особой ненависти не питал, служил в английской армии и изучал законы в Лондоне.

Поэтому, когда у него возник небольшой земельный спор с соседним англичанином по имени Реджинальд Грей, он, как и положено законопослушному гражданину, обратился с жалобой к новому королю.

Как именно развивались события, сейчас сказать уже сложно: то ли свежекоронованный Генрих вообще не стал вмешиваться и велел парламенту решить, кто прав, кто виноват, то ли у него была личная обида на Глиндура, который не ответил на приказ явиться в королевское войско. Как бы то ни было, но жалоба Глиндура осталась без ответа, а его самого — или всех валлийцев чохом — назвали»босоногими мерзавцами».

Вот тут-то все и началось.

Местная месть…

Автор фото, Christine Johnstone

Подпись к фото,

Ритин в наши дни, дома на Замковой улице. Трудно представить, что в этом мирном городке начались события, последствия которых ощущались несколько столетий

Прежде всего, Глиндур с парой сотен соратников напали на небольшой город Ритин, располагавшийся у подножия одноименного замка, в котором проживал тот самый коварный английский Грей.

До освободительной войны и национальной идеи этот разбойничий набег никак не дотягивал. Оуайн со товарищи разгромил все, что попало в поле зрения, забрал все, что имело хоть какую-то ценность, и поджег все остальное, нанеся многомиллионный по современным меркам ущерб.

Первый успех оказался превосходным катализатором, и вскоре к Глиндуру стали стекаться недовольные и отчаявшиеся, которых, благодаря крайне недальновидной английской политике, было в Уэльсе предостаточно.

… и всенародное восстание

Подпись к фото,

В XV веке передвижение армий было делом долгим, длинным (иногда они растягивались на несколько километров) и потенциально очень опасным, если войска шли по вражеской территории, а местные жители были народом отчаянным и не чуждались партизанских вылазок

Не подумайте, что Генрих смотрел на это безобразие сквозь пальцы. Ему и так было непросто, а проявление слабости в борьбе с валлийскими повстанцами могло обернуться потерей и короны, и, почти наверняка, головы.

Он собрал войско и отправился в Уэльс, но и тут удачи ему не было. Как это часто бывает в истории, регулярная армия плохо приспособлена к борьбе с партизанскими отрядами, которые к тому же прекрасно знали свою местность и использовали особенности рельефа на полную катушку.

Не были ничего проще, чем спрятаться в высоких зарослях каких-нибудь папоротников, выпустить по колонне английских войск десяток-другой стрел и быстро раствориться в пейзаже.

Автор фото, Getty Images

Подпись к фото,

Дождь, ветер, туман, и за каждым камнем сидит валлиец с дальнобойным луком. Английской армии приходилось очень скверно

Плюс на стороне Глиндура была погода: она была такой скверной, что особо суеверные считали, что Глиндур каким-то образом может на нее влиять.

Английский парламент настолько отчаялся, что принял закон, согласно которому жителям Уэльса запретили собираться даже небольшими группами, занимать официальные посты, носить оружие и проживать в укрепленных городах. На всякий случай все те же ограничения налагались и на англичан, женатых на валлийках.

Парламентарии, наверное, и сами понимали, что бессильные угрозы и размахивание кулаками за сотни километров от места событий выглядят довольно жалко, но ничего поделать не могли.

Битва при Бринглассе, она же битва при Пиллете

Автор фото, Stephen McKay / Commemoration plaque — Pilleth Chu

Подпись к фото,

Мемориальная плита на церковном кладбище при церкви в Пиллете. Прошло столько времени, что установлена она в память всех павших, сражавшихся и на английской, и на валлийской стороне

К середине 1402 года в распоряжении Глиндура были уже не партизанские силы, а почти профессиональная армия. Все шло к тому, что между противостоящими силами должно было состояться настоящее сражение в чистом поле.

Английскими силами командовал Эдмунд Мортимер, 3-й лорд Марч, один из знатнейших английских вельмож и родственник нового короля.

У него были собственные уважительные причины воевать с самопровозглашенным принцем Уэльским. Мортимер был одним из лордов Пограничья, и восстание означало, что подведомственные местные жители перестали платить налоги и наносили ущерб движимому и недвижимому имуществу, приводя к значительным убыткам.

22 июня английские и валлийские силы сошлись у деревни Пиллет.

Не числом, а умением

Сил у Глиндура было меньше, но не настолько меньше, чтобы эта разница сама по себе была решающим фактором: 1500 против 2000.

Однако место сражения он выбрал на редкость удачное — довольно крутой и совершенно свободный от растительности холм. Часть своей армии он разместил почти на его вершине, а другую отправил в соседнюю, поросшую лесом долину, где она была совершенно скрыта от вражеских глаз.

Мортимер, прикинув численность противника, возрадовался — как оказалось, совершенно напрасно.

Средневековое оружие массового поражения

Автор фото, Wikimedia Commons

Подпись к фото,

Еще одно средневековое изображение битвы при Креси. Как видите, у лучников все в порядке, чего нельзя сказать про арбалетчиков

В начале XV века с дальнобойными вооружениями было не слишком хорошо. Пушки еще были в диковинку (считается, что первые английские пушки были использованы в битве при Креси в 1346 году), арбалеты были тяжелыми и неудобными, а баллисты прекрасно подходили для штурма укрепленных городов и замков, но были бесполезны на поле боя.

Подпись к фото,

Это спортивный клуб лучников продемонстрировал, что получается, если стоять кучно и стрелять метко. Перед вами результат стрельбы, которая продолжалась всего минуту

Оставался длинный лук, обращаться с которым и англичане, и валлийцы прекрасно умели. Тренироваться лучники начинали с самого нежного возраста: бедных детей заставляли часами стоять с увесистым камнем в вытянутой левой руке, чтобы она не уставала держать лук в боевом положении. Профессиональный лучник мог выпустить до 12 стрел в минуту, а летели они на расстояние от 200 до 300 ярдов (от 180 до 270 метров).

Если они стояли кучно и стреляли без перерыва, то у противоположной стороны шансов остаться невредимыми было не слишком много.

Для повышения скорострельности солдаты втыкали стрелы в землю прямо перед собой, чтобы не тратить драгоценные секунды на рысканье в колчане.

Автор фото, Getty Images

Подпись к фото,

О микробах в XV веке еще не знали, а вот что происходит с грязной раной, видели неоднократно. Хотя вполне допускаю, что лучники, втыкая стрелы в землю, главным образом руководствовались удобством, а не идеей инфицировать раненого противника

В земле и так полным-полно потенциально неприятных микробов. А теперь представьте, что вы стоите в строю, битва должна вот-вот начаться, кони уже копытами землю роют, командующие с обеих сторон почти дали сигнал к атаке, а тут вам понадобилось в туалет, причем срочно. Быстренько сбегать в кусты никак не получится, следовательно, где стоим, там и… вы поняли. И прямо туда же втыкаются стрелы. В этой ситуации даже легкое ранение, скорее всего, завершится инфекцией, что приведет к очень неприятной смерти.

Историк Дэн Сноу назвал длинный лук «первым в истории человечества биологическим оружием».

О важности рельефа

Лучники стояли в первых рядах у обеих сторон. Но войско Глиндура было наверху. Простая геометрия показывает, что стрелы верхней группы будут лететь дальше, чем стрелы нижней.

Автор фото, Getty Images

Подпись к фото,

Кольчуги от стрел защищали, но были делом дорогим (если говорить о современном аналоге, то хорошая кольчуга и латы стоили примерно как машина класса «Феррари») и тяжелым, от 20 до 25 кг, не считая прочей экипировки. А теперь представьте, как со всем этим надо бежать навстречу врагу вверх по очень крутому склону

Валлийцы серьезно проредили ряды англичан, а сами при этом почти не пострадали. Мортимер, сообразив, что победа над войском Глиндура вовсе не так очевидна, как ему казалось, дал приказ атаковать. Но бежать вверх по склону, да еще и с тяжелым средневековым оружием, вовсе не просто. К тому моменту, как его пехота приблизилась на расстояние, годящееся для рукопашной, сил у нее существенно поубавилось.

Мортимер совершил еще одну ошибку, набрав в свое войско тех же самых лучников из Уэльса и поставив их всех вместе на левом фланге. Никто не знает, что именно произошло, собирались ли они с самого начала перейти на сторону врага, или же вовремя сообразили, что битва склоняется не в их пользу, но в самый ответственный момент они развернулись на 90 градусов и принялись с близкого расстояния поливать стрелами недавних собратьев по оружию.

И как раз в этот момент Глиндур дал команду скрывавшемуся в низине резерву вступить в битву.

Автор фото, MJB

Подпись к фото,

Церковь в Пиллете. Здесь похоронены многие погибшие с обеих сторон

После этого сомнений в исходе сражения уже ни у кого не было: англичане потеряли 800 человек, валлийцы — около 200, а сам Мортимер попал в плен.

Тройственный союз

Автор фото, Getty Images

Подпись к фото,

Замок Долбадарн. Он в этой серии уже фигурирует не в первый раз, видимо, в нем было очень удобно кого-нибудь держать под стражей

Глиндур отправил плененного Мортимера в замок Долбадарн и стал ждать выкупа от английского короля. Генрих IV, однако, платить не собирался. У него на то были две причины, и обе весьма уважительные: теоретически у Мортимера было больше прав на английскую корону, чем у него, к тому же в казне просто не было денег.

Мортимер обиделся — в общем, на его месте так поступил бы каждый, и сказал, что король ему больше не сюзерен, а враг, перешел на сторону Глиндура и даже женился на его дочери.

Чуть позже между этими двумя и графом Нортумберлендским Генри Перси был заключен тройственный союз. Они обязались вместе разбить Генриха, а потом поделить его владения между собой.

В случае победы Глиндур получал весь Уэльс, к которому были бы присоединены Чешир, Шропшир и Херефордшир. Мортимер — всю южную и западную Англию, а Перси — все, что от Англии бы осталось.

У графа к королю были свои претензии: Генрих, по его мнению, недостаточно наградил его за поддержку в деле захвата короны и не возместил расходы Перси на войну с тем же Глиндуром.

Начало конца

Автор фото, Mike White

Подпись к фото,

Небольшой дракон на средневековом здании в Шрусбери вполне мог быть свидетелем тех событий, или их последствий

Оскорбленный в лучших чувствах Нортумберленд собрал 15-тысячное войско и пошел завоевывать город Шрусбери, где как раз в это время с небольшим гарнизоном находился английский принц Уэльский, будущий Генрих V, которому в ту пору было всего 16 лет.

Конечно, если бы Генри Перси удалось захватить в плен или убить юного принца, то с Ланкастерами на троне было бы покончено, и история Англии и Европы пошла бы совсем иным путем.

Автор фото, Row17 / Beside Bear Steps /

Подпись к фото,

Старая улица в Шрусбери. Она сохранилась не в такой целостности, как Шэмблс в Йорке, но атмосферу передает

И у Генри Перси были реальные шансы победить. Но он неосторожно вступил в битву, не дождавшись подкреплений от Глиндура, которые уже были в пути, плюс ему крупно не повезло, потому что король Генрих IV успел подойти к сыну на подмогу с немаленьким войском.

Граф Нортумберлендский был убит. Король приказал разрубить его тело на несколько частей и выставить их в разных концах страны, чтобы никаких сомнений в его смерти не было, и другим неповадно было.

После этого поражения у Глиндура практически не осталось шансов добиться полной и окончательной независимости для Уэльса, но до полного поражения было еще далеко.

Прекрасные невоплотившиеся планы

Автор фото, idris / Owain Glyndwr’s parliament /

Подпись к фото,

Здание парламента Глиндура неподалеку от города Махинллет в Поуисе

Несмотря на победу у Шрусбери, у англичан в тот момент просто не было сил для окончательного подавления восстания, тем более что Глиндур обустроился в Уэльсе с удобствами.

В 1406 году он созвал уже второй парламент, продвигал создание университетов, чтобы валлийцы не зависели в получении образования от Англии, и объявил, что отныне церковь в Уэльсе не будет подчиняться архиепископу в Кентербери.

Но к этому времени его единственным шансом на долговременный успех была поддержка Франции. Французы пользовались любой возможностью, чтобы напакостить англичанам, вступая в союзы или помогая и шотландцам, и валлийцам.

Автор фото, http://expositions.bnf.fr/flamands/grand/fr_2646_2

Подпись к фото,

На самом деле не совсем понятно, почему французы не довели свою помощь до логического конца, то есть до независимости Уэльса. Да и повод у них был прекрасный: второй женой свергнутого Ричарда II была французская принцесса Изабелла. Можно было бы и отомстить узурпатору, отобрав у его короны Уэльс

Однако рассчитывать на них всерьез не приходилось, потому что при изменении политического ветра они быстренько делали вид, что совершенно тут ни при чем.

Справедливости ради должна сказать, что и англичане вели себя таким же образом. Достаточно вспомнить обещания, данные Эдуардом IV шотландским Макдональдам, которые только ускорили их падение.

Франция какое-то время с Глиндуром заигрывала и даже посылала послов к его не слишком законному двору, но в критический момент отступила. Англия же, наоборот, никуда отступать не собиралась.

И сам конец

Автор фото, Getty Images

Подпись к фото,

Сноудония, замок Харлех, который Глиндур сделал своей резиденцией. Его потеря означала, что он действително все потерял, и восстание окончательно провалилось

Принц Генри с младых ногтей показал себя талантливым и, что не менее важно, удачливым полководцем. Он стал постепенно отвоевывать у Глиндура валлийские территории, захватывая один замок за другим. В 1407 году в необычайно суровую зиму скончался Эдмунд Мортимер. В 1409 году англичане захватили главную резиденцию валлийского правителя, замок Харлех.

Силы Глиндура стремительно сокращались, но еще несколько лет он продолжал вести партизанскую войну, скрываясь со своими немногочисленными сторонниками в гористой и неприступной Сноудонии.

Подпись к фото,

Генрих V при Азенкуре в исполнении Тома Хиддлстона. Один из наиболее удачливых в военном отношении королей Англии. Фактически забрал у французов Францию. Интересно, как бы пошла история, если бы он не умер совсем молодым

В 1413 году на английский престол вступил Генрих V. У него были планы во Франции, и все еще неспокойный Уэльс был ему ни к чему. Он даже предложил Глиндуру и его соратникам амнистию, если они покорятся, но они отказались. Дважды.

Это действительно был конец самого успешного восстания валлийцев против английской власти. Что после этого стало с самим Оуайном Глиндуром, до сих пор покрыто тайной. Никто по сей день не знает, ни где он умер, ни где покоятся его бренные останки.

Ухмылка истории

Автор фото, Michael Garlick

Подпись к фото,

Памятник Глиндуру в Корвене. Дата смерти чисто предположительная, о его последних годах никто не знает

Уэльс после восстания Оуайна Глиндура был в плачевном положении. Должно было смениться целое поколение, прежде чем экономика его восстановилась. Многие валлийцы посчитали, что кооперация с англичанами гораздо более полезна, нежели ни к чему не приводящие восстания.

Жесткие законы против Уэльса оставались в силе, пока на английском престоле не оказался Генрих VII, потомок валлийской семьи Тюдоров. Но об этом — в следующий раз.

Графика Олеси Волковой

Разъединенное против короны и отечества. Часть третья, Уэльс

Юрий Мацарский

Разъединенное королевство: против короны и отечества
Часть третья, Уэльс

Соединенное Королевство Великобритании и Северной Ирландии взяло курс на выход из Евросоюза и, несмотря на все трудности, связанные с разрывом отношений с ЕС, курса этого придерживается. Brexit, как почти официально именуется процесс выхода государства из ЕС, вдохнул новую жизнь в сепаратистские движения, которые готовы были существовать внутри Евросоюза, но вовсе не горят желанием оставаться один на один с короной.


Оптимистичный сценарий

«Успешный независимый Уэльс – это не далекая недостижимая фантазия. Это понятная, близкая и уже скоро реализуемая цель», — говорится на первой же странице сайта легальной сепаратистской партии Plaid Cymru – «Независимый Уэльс».

Основной язык этого сайта – валлийский, английская версия – опциональная. С начала двухтысячных годов поддержка валлийского языка, равно как и языков других частей королевства, — забота центрального правительства. В Кардиффе – столице Уэльса – расположен офис специального государственного комиссара, который следит за тем, чтобы, те, кто хочет читать и говорить на языке древних кельтов, могли реализовать это свое желание. Претендентам на британское подданство теперь даже можно сдавать экзамен не только на знание английского, но и языка любой другой части государства, включая валлийский, для получения паспорта. Все надписи во всех общественных местах Уэльса – двуязычные. Валлийские версии есть не только у сайта местных сепаратистов, но и у веб-страниц даже самых рьяных юнионистских партий и движений.

И все равно, несмотря на всю государственную поддержку, несмотря на языкового комиссара и двуязычные сайты и газеты, языком предков владеют лишь около 20% жителей Уэльса. Причем, все они прекрасно говорят и по-английски.

Сторонников выхода Уэльса из состава Соединенного королевства в разы меньше тех, кто владеет древним языком. Независимые опросы последних лет показывают, что идеи сепаратизма популярны у 4-6% населения этой части государства. Резко против независимости выступают от 60 до 65 процентов валлийцев.

Флаг Уэльса

Сами сепаратисты дают совершенно другие цифры. Так, созданное в 2014 году, на пике популярности сепаратистских идей в Шотландии, движение YesCymru (Да, Уэльс), весной 2017 года провело собственный опрос, 26% участников которого безоговорочно поддержали независимость Уэльса. Похожие цифры приводят и другие подобные организации и движения. Каким образом проводились опросы и подсчеты их результатов – не очень понятно. Ведь даже на сайте YesCymru, где уже довольно давно идет сбор голосов в поддержку референдума о независимости, проголосовало лишь около двух тысяч человек, при установленной организаторами голосования верхней планке в десять тысяч голосов.

Свидетельствуют о не самой высокой популярности идей валлийской независимости и итоги парламентских голосований. Так, Plaid Cymru удалось провести в Палату представителей королевства всего четверых своих депутатов при отведенных Уэльсу сорока местах. Выступающая с похожей программой партия Cymru Sovereign так и вовсе потерпела сокрушительное поражение на последних выборах, получив наименьшее число голосов избирателей среди всех политических партий и движений. Но сепаратисты не унывают.

«Мы уверены, что Уэльс станет процветающим полностью независимым государством и встанет в один ряд с 206 другими независимыми, ныне существующими странами… Мы призываем вас отринуть страх и присоединиться к нам и поверить в надежду и лучшее будущее для всех», — призывает манифест аутсайдеров голосования из Cymru Sovereign.


Замок Карнарвон, Уэльс

Новая Троя

И английское слово Уэльс, и валлийское Cymru, как зовут свою страну сами валлийцы, значит одно и то же. В средневековье этими терминами описывали народы, говорящие на кельтском языке, распространенном в те времена на территории Ирландии, Шотландии, Уэльса и части Франции. По одной из версий, эти два слова – и Уэльс, и Cymru – это слегка переиначенные названия кельтских племен, говоривших на одном языке или похожих его диалектах.

Кельты считали себя потомками еще более древних народов, а написанная в девятом веке «История бриттов» утверждала, что предками жителей кельтских земель были легендарные троянцы, отправившиеся на поиски новой родины после того, как их дома были разрушены греками в воспетой Гомером Троянской войне.

Современные генетические исследования выявили родство валлийцев с жителями Иберийского полуострова, прежде всего, с басками. Кроме того, у жителей Уэльса очень мало генетических следов англо-саксов. Это свидетельствует о том, что древние валлийцы были не так радушно настроены по отношению к англичанам, как нынешние, не стремились вступать с ними в браки и, вероятно, отчаянно сопротивлялись англо-саксонскому вторжению.

А вот предыдущие хозяева Британии – римляне – оставили не только генетический, но и культурный след в Уэльсе. Даже в раннем средневековье часть кельтского населения островов называла себя «римлянами» и использовала латынь в повседневной речи почти также часто, как и кельтский язык.

Кстати, упомянутая уже «История бриттов», автором которой считается валлийский монах Ненний, написана на латинском языке.

Вообще Уэльс едва ли не с первых веков христианства – еще даже до появления единого образования, которое можно было бы назвать государство – был знаменит своими священнослужителями и их литературными трудами.

Так, почитаемый святым и римско-католической и православными церквями Гильда Премудрый (вероятнее всего, он родился на территории Шотландии, но миссионерской и литературной работой занимался в Уэльсе) оставил литературные воспоминания о попытках подчинения кельтов англичанами, о которых говорил весьма нелестно.

Гильда Премудрый / фото Вики

«У британцев есть священники, но они глупы. Есть многочисленное духовенство, но оно бесстыдно. Их святые отцы – коварные разбойники, притворяющиеся пастырями, но готовые словно волки, растерзать саму душу человека», — писал Гильда, добавляя, что пришельцы ни в грош не ставят традиции, ценности и сами жизни валлийцев.

В те времена термин «валлийцы», скорее всего, служил для обозначения не единой нации, а нескольких народностей, связанных общим языком. Они веками жили в разных государствах на западе острова Великобритания, которые постоянно объединялись и разваливались вновь, прирастали новыми территориями за счет военных побед или брачных союзов, теряли эти территории в результате поражений и ссор, но никогда не были единым большим Уэльсом с четко устоявшимися границами.

Объединиться Уэльс смог лишь тогда, когда соседи-англичане перешли от попыток распространения на валлийцев своего влияния и небольших приграничных стычек к полномасштабному завоеванию западных земель острова в 13 веке. Формальный титул первого князя (или принца) Уэльса примерил на себя правитель одного из королевств Уэльса Давид ап Лливелин. Вероятно он считал, что таким образом сможет привлечь на свою сторону других валлийских князей, сопротивлявшихся завоеванию. Однако его верховенство так толком и не было признано другими правителями. Реальным же, а не номинальным князем почти всего Уэльса стал племянник Давида Лливелин ап Грифид.

Умело сочетая дипломатию и ведение боевых действий, Лливелин смог спасти валлийские земли от поглощения Англией. Он договорился с Лондоном о перемирии и был избран всеми правителями земель Уэльса, за исключением одного, первым среди равных, наполнив настоящим смыслом формальный прежде титул принца Уэльского.

Правда, и сам принц Уэльский оказался в подчиненном положении по отношению к английской короне. Он вынужден был платить дань Лондону и взял на себя обязательство присягнуть на верность английскому монарху Эдуарду Первому. Исполнить это обязательство Лливелин не успел.

Его брат Давид, пытавшийся захватить трон, но потерпевший неудачу, бежал в Англию, где настроил прежде дружественного к валлийскому правителю короля Эдуарда против собственного брата.

В 1277 году Эдуард вторгся на земли Уэльса и довольно быстро завоевал почти все его королевства и княжества. На сторону англичан перешли некоторые из местных феодалов, которые в конце концов убедили Лливелина заключить с англичанами мир. Согласно условиям этого мира принц Уэльский терял почти все свои владения, за исключением небольшого приморского региона, зато сохранял жизнь и даже титул.

Но уже через несколько лет и валлийские князья и даже Давид-предатель разочаровались в английском правлении. Чужеземцы довольно быстро освоились на их землях, местная знать начала беднеть и терять влияние. В 1282 году валлийские лорды подняли восстание, которое восставил приведший когда-то англичан Давид. Забывший былые обиды Лливелин поспешил на помощь брату, но вскоре при загадочных обстоятельствах был убит.

После гибели Лливелина восстание захлебнулось, а Уэльс был подчинен короне. Первый настоящий принц Уэльский вошел в историю как Лливелин Последний, так как после него этот титул не носил ни один валлиец.

Оуайн Глиндур / фото pinterest

Возвращение государя

Переход всех земель Уэльса под контроль Лондона после гибели Лливелина не был молниеносным. Часть его земель оставалась под формальной властью местных лордов. Но со временем, чаще путем интриг и династических браков, чем войн и захватов, английские монархи напрямую подчинили себе почти весь Уэльс.

Реального сопротивления процессу подчинения Уэльса короне практически не было, за исключением поднятого потомком валлийских королей Оуайном Глиндуром восстания, охватившего в 1400-1412 годах практически всю территорию Уэльса.

Глиндур был провозглашен принцем Уэльским своими ближайшими последователями, включая одного из своих сыновей. Но с точки зрения закона и не менее важной в Средние века традиции считался самозванцем.

Самопровозглашенным властителем Уэльса Оуайн Глиндур стал скорее вынужденно, чем по зову королевской крови. На его земли претендовал один из английских лордов, которым корона щедро раздавала гектары валлийских угодий, не особо при этом обращая внимания на то, кто этими угодьями владеет. Англичанин прибег к испытанному способу решения споров: объявил своего соперника бунтовщиком, после чего Глиндур был лишен и своих земель, и своих титулов. И вот после этого уже стал бунтовщиком. Причем, настолько опасным для короны, что король Генрих Четвертый вынужден был вести свою армию из Шотландии, где в те времена тоже было не все спокойно, в Уэльс, который мог отколоться навсегда.

Валлийцы пытались привлечь на свою сторону ирландцев и шотландцев, но долгие переговоры с ними ни к чему не привели. Зато восставшим пришли на помощь французы. Они не только начали боевые действия против англичан на материке, на значительные территории которого в те времена претендовала корона, но и высадили несколько тысяч пехотинцев в самой Англии и Уэльсе. Англичанам, кстати, активно помогали наемники-фламандцы.

Валлийцы, значительно уступавшие англичанам в живой силе и вооружении, применяли партизанскую тактику войны. Их небольшие отряды нападали на противника тогда, когда тот меньше всего этого ожидал.

Оуайн Глиндур / фото pinterest

«И над телами мертвыми уэльки так мерзостно, так зверски надругались, что даже совестно вам рассказать», — рассказывал о последствиях нападений валлийцев один из героев шекспировского «Генриха Четвертого».

И какое-то время тактика эта приносила свои плоды. Боясь нападений и жестоких расправ, англичане сдавали валлийцам город за городом. Но англичане сумели переломить ход войны, перерезать линии снабжения французского десанта, вынудив его вернуться на материк, и, в конце концов, перейти к активному наступлению. Глиндур, на короткое время подчинивший себе почти весь восставший Уэльс, бесследно исчез в 1412 году. Летописцы утверждали, что он был пойман англичанами, тайно казнен и захоронен без креста или камня на могиле. Но легенда гласит, что валлийский князь и его дружина и по сей день спят в подземелье одного из замков, чтобы проснуться и возглавить новый мятеж тогда, когда народ Уэльса будет готов выступить против англичан.

Кстати, в проведенном в 2003-2004 годах конкурсе за звание величайшего валлийского героя Оуйан Глиндур занял второе место. Первое валлийцы отдали малоизвестному за пределами Великобритании политику-социалисту Эньюрину Бивену, а третье – поп-певцу Тому Джонсу.

Замок Конвей, Уэльс

Аннексирован, объединен и подчинен

После Глиндура никто уже не мог бросить вызов английской короне в Уэльсе и к 16 веку последние относительно независимые местные лорды полностью подчинились Лондону. В 1536 году английский парламент принял Акт об Унии с Уэльсом в одностороннем порядке – валлийцы в обсуждении документа участия не принимали. Акт указывал, что Уэльс «включен, аннексирован, объединен и подчинен», став тем самым единым целым с самой Англией. Как писали позже историки, с принятием этого документа, Уэльс стал Англией, а валлиец — англичанином.

В Уэльсе была введена английская юридическая система, местные дворяне получили места в английском парламенте. В современных британских учебниках истории говорится, что уния не встречала сопротивления среди валлийской знати, более того, местные бароны от нее только выиграли. Действительно, до наших дней не дошло каких-либо доказательств недовольства валлийского дворянства подчинением Лондону. А вот свидетельств обратного – великое множество.

«С того самого момента, все смуты стихли, словно по волшебству… Мир, порядок и цивилизация пришли вслед за свободой», — описывал уже в 18 веке валлийский Акт об Унии представитель другого подчиненного англичанами народа – ирландец Эдмунд Бурк.

Одним из первых нововведений, внедренных после подчинения Уэльса, стало книгопечатание на валлийском языке. Как и во всем остальном мире, первыми в Уэльсе были напечатаны религиозные книги. Библии и молитвенники, изданные на валлийском языке, помогли англичанам в сравнительно короткий срок обратить жителей Уэльса в англиканскую веру. Но куда большую роль в практически безболезненном отказе от католичества сыграла предписанная догматами англиканства скромность церковных таинств и убранства храмов. В свое время христианство в Уэльс было привезено монахами-бессребрениками, считавшими скромность и умеренность едва ли не главными добродетелями. И демонстративно скромные англиканские проповедники были куда больше похожи на героев христианства былых времен, чем клирики католической церкви, разбогатевшей, как многим казалось, до неприличия, за века монополии на духовность.

В конце концов Уэльс настолько сильно и глубоко интегрировался в английские процессы, что в 1746 году британский парламент законодательно утвердил его статус как части Англии. Ни с одной другой частью Соединенного королевства – ни с Ирландией, ни с Шотландией – Лондон не пытался проделать ничего подобного. В опубликованной уже после принятия закона редакции Британской энциклопедии статья, посвященная Уэльсу, гласила: «Смотрите статью об Англии».

Ллойд Джордж / library.wales

Трезвость – норма жизни

Даже тогда, когда другие части Соединенного королевства лихорадило из-за попыток тех или иных сил отколоть от государства Ирландию или Шотландию, Уэльс оставался непоколебим. Конечно, и там хватало недовольных, даже в 19 веке в Уэльсе происходили бунты. Но они были связаны или с несправедливостью выборного законодательства, одинаково ущемлявшего и валлийцев, и англичан, или с бедственным положением сельских жителей. Требований независимости или каких-то особых условий для своей части королевства бунтовщики не выдвигали.

В валлийском языке почти до самого конца 19-го века даже отсутствовало слово, обозначающее «национализм». Его просто не к чему было применить.

Но с 1860-х годов национализм потихоньку пробуждается в валлийском обществе. Какое-то время проявления национального духа не идут дальше изучения традиций, языка и истории народа Уэльса. Но в 1881 году Уэльс впервые даже не за полтора столетия со дня подписания Акта об Унии, а с середины 16 века, когда и произошло формальное подчинение страны Лондону, оказывается отдельно упомянут в утвержденном парламентом законе. Известный как Акт о воскресном закрытии (или даже о воскресной трезвости), этот закон предписывал владельцам пабов, расположенных на территории Уэльса, не обслуживать посетителей в воскресные дни. Основанием для появления такого закона стали требования различных кружков и объединений борьбы за трезвость сократить продажи спиртного. Эти общества и кружки были куда активнее на окраинах королевства, чем в его центральных землях, поэтому правительство и распространило действие Акта о трезвости на один лишь Уэльс.

Запрет на работу пабов в воскресенье способствовал появлению в Уэльсе большого количества частных клубов, на которые ограничения не распространялись. Не исключено, что в этих клубах, вход в которые был открыт только хорошо знакомым между собой людям, и выкристаллизовались в итоге идеи валлийского национализма, само обсуждение которых в наполненных чужаками пабах вряд ли было возможно.

Однако первое официальное объединение валлийских националистов – Cymru Fydd, «Молодой Уэльс» – появилось не в Уэльсе, а в столичном Лондоне. Его основателями были давно уже обосновавшиеся в сердце империи валлийские ученые, писатели и даже члены британского парламента.

Младоваллийцы не скрывали, что к созданию объединения их подтолкнул бурный рост национального самосознания в Ирландии. Однако, в отличие от ирландский националистов, добивавшихся выхода из острова из состава Соединенного королевства, Cymru Fydd не видели свой народ независимым от короны. Ирландский национализм и британский империализм причудливо уживались в идеологии объединения. Более того, многим валлийцам такая позиция была близка и понятна.

«Молодой Уэльс» имеет все шансы на успех в валлийской политике», — писала в 1899 году газета Western Mail.

К моменту публикации этих строк в Cymru Fydd уже состоял валлийский политик Ллойд Джордж, который позже станет министром финансов, обороны и, в конце концов, премьер-министром Великобритании.

Именно при валлийце-премьере империя не только выиграла Первую мировую войну, но и признала де-факто независимость Ирландии от Соединенного королевства.

Ну а для своей родины Ллойд Джордж пролоббировал в 1914 году закон (в силу вступил только в 1920 году), отделивший церковь Уэльса от церкви Англии. Этот документ был во многом революционным, так как даже в большей степени, чем Акт о трезвости подчеркивал особость и отдельность Уэльса от Англии.

«Битва при Мамец Вуде», Кристофер Уильямс, 1918

Рожденный в огне

После Первой мировой Лондон пошел на существенные уступки своим национальным окраинам. Обе главные партии Великобритании поддержали тогда идею передачи части полномочий центрального правительства чиновникам на местах. Но в Уэльсе, в отличие от Ирландии или Шотландии, в начале 1920-х годов просто не было политической силы, способной и готовой взять на себя хотя бы часть ответственности за свою родину.

Первая такая партия – уже упомянутая Playd Cymru – появилась лишь в 1925 году и довольно долго оставалась на задворках национальной политики. В 1929 году на первых выборах, в которых националисты приняли участие, за них проголосовало около полутора процентов избирателей. Электоральные неудачи вынудили партию сконцентрировать усилия не столько на получении самоуправления, сколько на более простых и понятных тогдашнему избирателю вещах. Например, требование законодательно закрепить статус валлийского языка как регионального. Но ни узнаваемость националистов, ни их популярность в народе от этого заметно не выросли.

Националистические настроения среди валлийцев, которые несколько десятилетий безуспешно пытались пробудить политики и интеллектуалы, не только пробудили, но вознесли до небес британские военные одним лишь своим решением. В середине 1930-х годов королевские ВВС определили валлийский полуостров Линн как место строительства новой школы для пилотов бомбардировщиков. Для валлийцев Линн — не просто географический объект, это родина их языка и культуры, там же появились на свет их наиболее почитаемые короли и поэты. И конечно же, жителям Уэльса совсем не понравилось, что Линн предполагается сделать мишенью для учебных бомбометаний. В акциях протеста против строительства авиашколы приняло участие около полумиллиона валлийцев – то есть, каждый пятый житель Уэльса. Но это не помогло – военные решили не отступать. Победили мощный военный аппарат трое валлийцев из Playd Cymru, одним из которых был тогдашний глава партии Льюис Сондерс. 8 сентября 1936 года эта троица сожгла строения школы. Все участники поджога были арестованы и приговорены к девяти месяцам тюремного заключения, после которого были встречены на родине как герои. Playd Cymru, а вслед за ней и другие националистические объединения из маргинальных групп превратились в заметных игроков на политическом поле и вскоре даже провели своих людей в парламент королевства.

И что не менее важно – сама идея валлийцев как отдельной нации, в том числе и политической, перестала быть чем-то неприемлемым и опасным. Не сразу, но со временем эта перемена привела к появлению в 1965 году в правительстве Соединенного королевства отдельного департамента, ответственного только за Уэльс, к отмене в 1967 году того самого закона, что приравнял Уэльс к английским землям и, наконец, к появлению в 1999 году своего парламента – Национальной ассамблеи.

Агитация партии Plaid Cymru

Все свободны

Валлийские националисты, впрочем, действовали не только в легальном поле. В 1960-е несколько одиночек и небольшие организованные группы пытались взорвать дамбу, из-за которой были затоплены валлийские деревни ради водохранилища, питающего английский Ливерпуль. В сопровождающих акции манифестах говорилось о необходимости достижения полной независимости Уэльса.

На этих же сепаратистских позициях стояла и самая крупная и известная из националистических подпольных группировок – «Армия свободного Уэльса». Участники группы заявляли о своих связях с Ирландской республиканской армией, баскскими сепаратистами и уверяли, что получают немалое финансирование от своих сторонников в легальной политике и бизнесе. Однако ни пресса, ни спецслужбы долгое время не воспринимали эти слова всерьез. На маршах и манифестациях бойцы «Армии свободного Уэльса» появлялись в кое-как пошитых камуфляжных нарядах, а на пропагандистских фото позировали с самодельным оружием, что явно шло вразрез с заявлениями о богатстве и могуществе группировки. Однако на всякий случай в 1969 году полиция арестовала нескольких лидеров «Армии» (как впоследствии выяснилось, едва ли не с первых дней существования группировки в ее ряды были внедрены сыщики под прикрытием) накануне инвеституры наследника британского престола в качестве принца Уэльского. В «Армии свободного Уэльса» грозили сорвать церемонию, настаивая на том, что и титул, и все реальные рычаги управления Уэльсом давно было пора передать в руки самих валлийцев. Но эти угрозы из-за ареста так и не были выполнены.

«Я сражался за свободный Уэльс, а сейчас я готов пострадать за свободный Уэльс. Я готов к вашему приговору. Свободу Уэльсу!», — заявил на суде один из арестованных главарей Деннис Кослетт.

Приговор, правда, не очень соответствовал пафосу речи – и Кослетт, и руководитель «Армии» Джулиан Эванс получили всего по 15 месяцев тюрьмы, в ходе которых первый не столько страдал, сколько писал стихи, изданные позже отдельной книгой.

Но вот «Армии свободного Уэльса» после этого процесса уже не существовало.

Позже – в конце 1970-х в Уэльсе появилась группировка «Сыны Глиндура», названная в честь того самого Глиндура, что объявил себя в начале 1400-х годов властителем всех валлийских земель. Правда, участников этой группы подвигли к активным действиям – а они сожгли несколько домов богатых англичан в Уэльсе – скорее экономические, чем чисто националистические причины. «Сыны» были недовольны тем, что толстосумы из Англии скупают в качестве дач валлийскую недвижимость, постоянно повышая на нее спрос, а, соответственно, и стоимость домов и квартир. Эта группа действовала в Уэльсе около двух с половиной десятилетий, но к середине 1990-х, после поджогов нескольких сотен домов, прекратила свою активную деятельность. С тех самых пор валлийский сепаратизм представлен почти исключительно легальными партиями и движениями.

Причем, партиями и движениями, куда менее радикальными, чем похожие объединения в Шотландии и Северной Ирландии. Так, валлийские сепаратистские партии – и Plaid Cymru, и Cymru Sovereign – осторожно, но вполне однозначно высказались в поддержку выхода из состава Евросоюза. Все-таки большинство валлийцев проголосовало за Brexit. Вот только будущее своей родины вне ЕС валлийские сепаратисты видят несколько иначе, чем лондонские политики. Сторонники независимости Уэльса считают, что выход из Евросоюза должен сопровождаться и выходом из состава Соединенного королевства. Причем, предполагается, что экономические связи с континентом будут куда более тесными, чем с соседями по острову Великобритания.

Краткая история Уэльса, валлийская идентичность и отличия от Англии

На референдуме 2016 года о том, оставаться ли в ЕС, небольшое большинство в Уэльсе высказалось за выход. Голосование по Брекситу стало шоком для многих, кто лелеял мысль о том, что валлийская политика и общество более прогрессивны, чем в Англии. Действительно, это подорвало саму идею о том, что Уэльс отличается от Англии.

Для многих вера в Уэльс как в левое общество послужила компенсацией за хрупкость валлийской идентичности. В Уэльсе нет сильного медиа-сектора, отдельной правовой юрисдикции или национального доверия, которыми пользуется Шотландия. Конечно, валлийский язык является явным свидетельством того, что Уэльс и Англия имеют различные культуры, но только пятая часть его населения на самом деле говорит на валлийском языке, его положение в качестве доминирующего языка сообщества сельского запада отступает, а юридические требования к валлийскому языку преподавать всем детям и использовать во всех публичных документах, иногда вызывали споры. Поддержка независимости Уэльса, похоже, растет, но она остается позицией меньшинства. Несмотря на очевидный в спорте патриотизм, сторонники независимости часто испытывают разочарование из-за того, что народ Уэльса может показаться нечестолюбивым и даже регрессивным в своем отношении к валлийской национальности. И все же, учитывая историю нации, тот факт, что валлийская идентичность все еще существует, во многих отношениях примечателен.

Корни Уэльса

Корни валлийской нации лежат в политических и культурных изменениях, вызванных появлением того, что стало известно как англо-саксонская Англия. Уэльс был сформирован из населения западного полуострова, которое не было поглощено ростом англосаксонской культуры и государственного устройства. Но, за исключением нескольких коротких лет в 11 веке, Уэльс никогда не был единой независимой политической единицей. Напротив, средневековый Уэльс представлял собой набор различных королевств, объединенных общим языком, законом и чувством отличия от англичан, но разделенных соперничающими амбициями и территориальными претензиями.

  • Исследователь истории: завоевание Уэльса
  • 10 британских замков, которые стоит посетить
  • Англия и Уэльс: лучший из врагов?

Эти разногласия сделали Уэльс уязвимым, и в течение двух столетий, последовавших за норманнским завоеванием Англии, территория Уэльса была потеряна как для английской короны, так и для отдельных баронов. Последний из независимых Уэльсов был завоеван в 1282–1283 годах, после того как Эдуард I потерял терпение из-за непрекращающихся восстаний против английского правления и влияния. Он продолжил свою военную победу, построив замки и колониальные города, в которых, по крайней мере теоретически, валлийцы не могли жить. Валлийцы также облагались налогами и лишались определенных законных прав. Не было попыток уничтожить валлийский язык, но теперь Уэльс был колонией, управляемой и эксплуатируемой англичанами.

Изображение Лливелина Апа Грифида, прозванного принцем Уэльским, потерпевшего поражение в 13 веке от рук короля Эдуарда I, которому он отказался отдать дань уважения. (Фото предоставлено Hulton Archive/Getty Images)

Некоторые научились жить в новых реалиях, но обида кипела, особенно во времена экономических трудностей, когда законы против валлийцев применялись более энергично. В 1400 году это негодование вылилось в восстание под руководством Оуайна Глиндура, которое распространилось по всей стране, разрушив большую часть экономики в результате последовавшего насилия и ответных мер. Вызванные им разрушения привели к некоторому примирению с обеих сторон, но расовые законы, лишавшие валлийцев некоторых законных прав, остались, даже если они не всегда подвергались судебному преследованию.

Равенство или ассимиляция?

Несмотря на более низкий статус валлийцев, валлийские и английские дворяне вступали в брак. В 1485 году Генрих Тюдор — продукт такого трансграничного переплетения — захватил трон, и внезапно королем Англии стал кто-то с валлийскими корнями. Казалось, что валлийцы, считавшие себя первоначальными бриттами, вернулись к своему наследию и восстановили контроль над тем, что они потеряли из-за саксов.

Больше похожего

Генрих Тюдор, позднее Генрих VII, родился в замке Пемброк в Южном Уэльсе, в семье Эдмунда Тюдора, графа Ричмонда. (Фото The Print Collector/Getty Images)

Валлийцы, возможно, и обрели некоторое достоинство, но по закону они по-прежнему подвергались дискриминации. В ответ на вызванное этим недовольство и политические беспорядки, которые оно могло вызвать, в 1536 и 1542–1543 годах были приняты два акта союза, которые вместе по существу упразднили любые юридические различия между Уэльсом и Англией. Эти акты приветствовались в Уэльсе за равенство, которое они даровали, но это также была аннексия и ассимиляция, которые должны были иметь глубокие последствия на протяжении веков. Отныне валлийство было эмоцией, а не юридической или политической идентичностью.

  • Маргарет Бофорт: мать Тюдоров
  • 8 обязательных к посещению замков, связанных с Тюдорами
  • На что Генрих VII тратил свои деньги?

Уэльс оставался культурно самостоятельным, поскольку до конца 19 века большинство его жителей говорили на валлийском языке. Валлийский язык пережил завоевание и аннексию, потому что государство никогда не пыталось воспрепятствовать тому, чтобы на нем говорили, и даже повысило его статус, спонсируя валлийский перевод Библии, чтобы поддержать протестантизм в Уэльсе. Тем не менее, английский язык был языком власти и управления, и любой, кто хотел добиться успеха в жизни, должен был говорить на нем. К концу 18 века валлийское дворянство в основном стало говорить по-английски, хотя они тоже ничего не сделали с языком, на котором говорили их арендаторы.

Валлийский язык также защищен географическим положением. Уэльс, возможно, был политически ассимилирован с Англией, но его горы ограничивали общение и движение на запад. До распространения железных дорог в 19 веке большая часть Уэльса была относительно отрезана от Англии, и это помогло сохранить валлийский язык и, следовательно, валлийскую идентичность.

Замок Пемброк, место рождения Генриха Тюдора, позже Генриха VII. (Фото RDImages/Epics/Getty Images)

Промышленное оздоровление

До конца 18 века Уэльс считался англичанами заводью, но промышленная революция изменила это положение. Благодаря железу и углю Уэльс стал одним из самых важных промышленных районов мира. Созданное таким образом богатство, наряду с более широким европейским движением за национальное обновление, возродило валлийскую идентичность. Средний класс приступил к строительству нации, созданию национальных изданий, учреждений, фестивалей и спортивных команд.

  • Исследователь истории: Угольная промышленность Великобритании
  • Смерть под черной горой: пережить Аберфанскую катастрофу 1966 года

Религия также сыграла важную роль в возрождении валлийской идентичности. Большинство людей были нонконформистами, а не англиканцами, и это рассматривалось как еще одно свидетельство того, что Уэльс и Англия были разными. Этот Новый Уэльс был процветающим и уверенным в себе, а также гордился тем, что является частью Британской империи. Имперская власть была ключом к промышленному успеху Уэльса, и подавляющее большинство населения Уэльса считало валлийство переплетенным с британцем.

Тем не менее, под этой видимостью валлийско-британского патриотизма индустриализация создала в Уэльсе культурную пропасть, которой раньше не существовало. Сначала движение из сельской местности в новые промышленные регионы укрепило там валлийскую культуру, но постепенно промышленные сообщества развили свои собственные яркие культуры, основанные на классовой политике и популярных развлечениях. Растущие промышленные сообщества также привлекали огромное количество людей из Англии, и культурная ассимиляция с Англией теперь сопровождалась существующей политической ассимиляцией. Промышленный и сельский Уэльс стал выглядеть так, как будто у них разные культуры, особенно когда миграция из Англии и культурный капитал, связанный с англоязычным общением, подорвали валлийский язык в городских сообществах.

c1910: Шахтеры в карьере недалеко от Кардиффа. По словам Мартина Джонса, индустриализация создала в Уэльсе культурную пропасть, которой раньше не было. (Фото Topical Press Agency/Getty Images)

Сохранение валлийской идентичности

Экономический коллапс 1920-х и 1930-х годов подорвал валлийское национальное доверие и привел к массовой миграции в Англию. Влияние этого на валлийский язык, наряду с долгосрочным упадком часовен и подъемом массовой британской поп-культуры, в основе которой лежали кино и средства массовой информации, вызвали опасения по поводу самого выживания Уэльса.

В 1950-х и 1960-х годах все политические партии начали искать пути признания валлийской государственности. Таким образом, Кардифф стал столицей, красный дракон был признан официальным флагом, приходящий в упадок валлийский язык получил юридический статус, а правительственный пост был создан для присмотра за Уэльсом. Эти инициативы возникли благодаря сочетанию политического давления и протестов внутри Уэльса, а также готовности правительства признать множественность Соединенного Королевства.

Кардифф Бэй. Кардифф стал столицей Уэльса, а красный дракон был признан официальным флагом. (Изображение RF/Getty Images)

К 1999 году этот процесс привел к созданию Национальной ассамблеи Уэльса. Впервые в своей истории в Уэльсе появился демократический институт национального самоуправления. Однако на референдуме, приведшем к его созданию, только четверть избирателей проголосовала за, а половина людей предпочла вообще не голосовать. Реальность заключалась в том, что, хотя приземленное чувство валлийской идентичности было очень сильным, политические последствия этого были узкими.

Это поднимает вопросы о природе валлийской идентичности в прошлом. Начиная со средневековья и далее, есть явные свидетельства приверженности Уэльсу среди грамотных классов, но насколько глубоко это распространилось среди массы людей, это другой вопрос. Многие люди прожили трудную жизнь и, вероятно, были больше поглощены повседневными проблемами, чем вопросами национальности.

  • Чарльз, принц Уэльский, в 1969 году инвеститура в замок Карнарвон, 50 лет спустя
  • «Англоцентрический взгляд на британскую историю несостоятелен, — говорит Миша Гленни. Есть свидетельства народной гордости валлийским языком, хотя это не означало, что люди не хотели также говорить по-английски. Сама история также была важна для выживания Уэльса, потому что она рассказывала о временах, когда валлийцы пользовались самоуправлением или восставали против своих цепей рабства. Это перекрывало внутренние разногласия и давало валлийцам ощущение, что они больше, чем просто регион или культура. Эта история и патриотизм были вписаны в ландшафт через топонимы, легенды и эмоции, вызванные горами, холмами и даже отдельными улицами. Ощущение того, что значит быть валлийцем, воплотилось в спорте, литературе и рассказах у камина. Проекты среднего класса могли дать голос чувству национальной идентичности, но их изобретенные традиции работали, потому что они придавали форму чему-то гораздо более широкому, хотя и более абстрактному.

    Гарет Эдвардс, игрок сборной Уэльса по регби, во время чемпионата пяти наций 1972 года. (Фото Ларри Эллиса/Daily Express/Hulton Archive/Getty Images)

    Но как бы люди ни заботились об Уэльсе, политические, культурные и экономические рамки, в которых существовал современный Уэльс, были британскими, и в них доминировала Англия. После того, как средневековый колониализм исчез, прямого угнетения валлийцев почти не было, потому что они были валлийцами. На их язык смотрели свысока, покровительствовали и осуждали, но это никогда не переводилось в политику, направленную на то, чтобы на самом деле остановить людей, говорящих или чувствующих себя по-валлийски. Действительно, в 20 веке были времена, когда британское государство, поддерживая валлийский язык в общественной жизни и образовании, казалось более прогрессивным в отношении к языку, чем многие валлийцы. Когда валлийский язык стал обязательным предметом в школах в конце XIX в.80-х годов, это было не из-за широкого общественного запроса.

    Ощущение того, что значит быть валлийцем, воплотилось в жизнь в спорте, литературе и рассказах у камина. (Фото Дона Даттона/Toronto Star через Getty Images)

    Это не следует интерпретировать как внешнюю щедрость. Поскольку Уэльс входил в состав британского государства, часть чиновников и представителей последнего были валлийцами. Более того, на государство оказывалось давление со стороны небольшого, но эффективного движения протеста с целью признания валлийского языка и валлийской идентичности. Требования движения также часто были совершенно справедливыми, и их уступка была частью более широкой либерализации британского государства, поскольку оно признавало права и свободы разных своих граждан.

    Однако Уэльс всегда оставался на периферии государства. В современный период он, возможно, не подвергался угнетению, но и не часто находился в центре внимания правительства. Когда с середины 1970-х социал-демократия и региональная политика отступили, Уэльс снова стал более уязвимым перед капризами свободного рынка. Как и в 1920-х и 1930-х годах, это привело к опасениям за само будущее валлийской нации. Создание Национальной ассамблеи развеяло эти опасения, но Brexit вернул их.

    История показывает, что валлийская идентичность более устойчива, чем это часто опасаются, но прошлое не указывает на то, что может произойти в будущем. В экономических, политических и культурных потрясениях, вызванных Брекситом, глобальным потеплением и технологическими изменениями, Уэльс может исчезнуть. Действительно, само понятие наций может быть отвергнуто как причудливое, но вызывающее разногласия историческое наследие. Точно так же уровень нестабильности и неопределенности в британской и мировой политике таков, что Уэльсу, возможно, предстоит долгий путь к тому, чтобы стать независимым государством.

    Мартин Джонс — профессор современной истории Университета Суонси и автор книги «Английская колония?». Завоевание, ассимиляция и повторное создание Уэльса (Parthian Books, 2019)

    Уэльские люди могут быть наиболее древними в Великобритании, ДНК предполагает

    • Опубликовано

      . Изображение первобытного человека для серии «История Уэльса»

      Валлийцы могут претендовать на звание самых древних британцев, считают ученые, составившие генетическую карту Британских островов.

      Исследования показывают, что валлийцы генетически отличаются от остальной части континентальной Британии.

      Профессор Питер Доннелли из Оксфордского университета сказал, что валлийцы несут ДНК, которая может быть прослежена до последнего ледникового периода, 10 000 лет назад.

      В рамках проекта было опрошено 2000 человек в сельских районах Великобритании.

      Участники, а также их родители, бабушки и дедушки должны были родиться в этих районах, чтобы быть включенными в исследование.

      Профессор Доннелли, профессор статистики в Оксфордском университете и директор центра генетики человека Wellcome Trust, сказал, что образцы ДНК были проанализированы примерно в 500 000 различных точках.

      После сравнения статистики была составлена ​​карта, на которой выделялись Уэльс и Корнуолл.

      Профессор Доннелли сказал: «Люди из Уэльса генетически относительно отличаются друг от друга, они генетически отличаются от большей части остальной части материковой Британии, и на самом деле люди в северном Уэльсе выглядят относительно иначе, чем люди в южном Уэльсе».

      В то время как в Великобритании были следы групп мигрантов, в Уэльсе и Корнуолле их было меньше.

      Он сказал, что люди из Южного и Северного Уэльса генетически имеют «довольно большое сходство с предками людей из Ирландии, с одной стороны, и Франции, с другой, что, по нашему мнению, скорее всего, является комбинацией остатков очень древних популяций, которые перебрались в Британию после последнего ледникового периода.0003

      «И, возможно, также люди, путешествующие по атлантическому побережью Франции и Испании и поселившиеся в Уэльсе много тысяч лет назад».

      Горы

      Он сказал, что возможно, что люди перебрались из Ирландии в северный Уэльс, потому что это была ближайшая точка, и то же самое для людей, прибывающих в южный Уэльс с континента, поскольку он был ближе.

      Однако он добавил: «На самом деле у нас нет исторических свидетельств о том, что это были за генетические данные».

      География Уэльса делает более вероятным сохранение древней ДНК.

      Из-за его западного положения и гористой природы англосаксы, переселившиеся в центральную и восточную Англию после ухода римлян, не зашли так далеко на запад, как и викинги, прибывшие примерно в 900 г. н.э.

      Профессор сказал, что современные люди из центральной и южной Англии имеют много генетического сходства с современными людьми в Дании и Германии.

      Горы также были причиной того, что ДНК, возможно, осталась относительно неизменной, поскольку людям было бы труднее добраться с севера на юг Уэльса или в Англию по сравнению с людьми, пытающимися перебраться через более равнинные южные английские графства, что делает их более вероятными. жениться на месте и сохранить более древнюю ДНК.

      «В северном Уэльсе была относительная изоляция, потому что люди меньше передвигались из-за географических барьеров», — сказал профессор Доннелли.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *