Бородатые женщины маори: фото | Журнал WDAY
Бьюти-гид
Если посмотреть на фотографии новозеландского народа маори, сделанные в конце XIX и начале ХХ века, может показаться, что почти все женщины… бородатые! Правда, присмотревшись, становится понятно: бороды у маорийских красавиц не растут, а подборок и губы украшают искусно сделанные татуировки. Откуда взялась эта необычная традиция? И почему для маори женская борода — вовсе не аномалия, а признак настоящей красоты и благородного рода? Рассказываем в этом материале.
Новозеландское племя маори
- Фото
- Bettmann Archive / Bettmann / Getty Images
История племени маори
Красивая легенда рассказывает, что когда-то давно маори поселились на необитаемых землях Новой Зеландии, прибыв туда на семи каноэ. Произошло это, по подсчетам современных ученых, примерно в 1280 году нашей эры.
Прародиной маори и всех полинезийцев считают остров Тайвань близ материкового Китая. А источником особой красоты маорийских женщин называют смешение рас — монголоидной, европеоидной и австралоидной.
С европейцами, правда, отношения поначалу не задались. Когда в 1942 году в Новую Зеландию прибыли корабли голландского мореплавателя Абеля Тасмана, маори напали на его матросов, нескольких убили и съели. Каннибализм у этого племени был в порядке вещей. В то время как путешественники были шокированы таким поведением, Тасман окрестил зловещее место Бухтой убийц. Прошло больше 120 лет, прежде чем сюда снова рискнули сунуться европейцы. В 1769 году на новозеландский берег высадился Джеймс Кук и его спутники. Как уж ему удалось договориться с местным населением, неизвестно, но маори его не съели. Это сделали позже гавайцы — другие полинезийские аборигены.
Принцесса маори, фото 1880 года
- Фото
- Photo 12 / Universal Images Group / Getty Images
С экспедиции Кука началась английская колонизация.
И если к 1830 году в Новой Зеландии было примерно 100 тыс. маори и 2 тыс. европейцев, то к концу XIX века коренного населения осталось не более 10%. Да еще и лучшие земли у них отняли или скупили за бесценок. В 30-е годы XX века даже стали предпринимать специальные меры, чтобы спасти исчезающую народность: семьям маори выдавали денежное пособие при рождении ребенка.
В наше время в Новой Зеландии живет около 600 тыс. маори — если точнее, по данным переписи 2013 года, их было 598,6 тыс. человек. Еще 126 тыс. живут в Австралии, и порядка 8 тыс. маори — жители Великобритании. Из всего этого количества на родном языке говорят 50 тыс. человек, а примерно 100 тыс. понимают язык маори, но говорить на нем не могут.
Когда-то они выбрали себе определение «обычные, естественные» — именно так переводится само название маори. А в древних маорийских мифах так обозначались смертные люди, противостоящие божествам и духам. Но называть их обычными было бы странно. Маори — один из немногих народов на земле, сохранивших свою самобытность.
Возможно, это связано с их кровожадным настроем и обособленностью. Так или иначе, их культура завораживает и притягивает.
- Фото
- Scott E Barbour / The Image Bank / Getty Images
Значение татуировок женщин маори
В моде в наше время оказались прежде всего татуировки в духе маори — так называемые та-моко или просто моко. Их делают по всему телу, а в Instargarm можно встретить лицо современной девушки, сделавшей татуировку на подбородке — совсем как борода маорийских женщин.
Сами маори к этой моде относятся крайне неодобрительно. Для них тату — не просто картинки. Та-моко имеют статус священных, магических изображений, и использовать их бездумно с точки зрения маори — грех. Они даже придумали термин «киритухи» — просто рисунки на коже. Хотите красивые картинки? Ну что ж… Только не называйте та-моко!
Многие древние маори были украшены узорами с головы до пят, и каждый завиток имел свое значение.
Джеймс Кук еще в 1769 году описывал знаки, которые «в основном являются спиралями, сделанными с большой точностью и даже элегантностью, одна сторона соответствует другой». А еще отмечал, что из ста маори не найдется и двоих с одинаковыми татуировками.
Татуировка та-моко на подбородке
- Фото
- @lance_ngata
Пожилая женщина маори
- Фото
- Werner Forman / Universal Images Group / Getty Images
Особенно важны были татуировки на лице, поскольку климат не позволял весь год ходить голышом, а лицо открыто всегда. И это тот случай, когда все самое важное у мужчины буквально на лице написано. Едва взглянув на нового знакомого, можно было определить, чем он занимается, сколько раз был в браке, в каком количестве битв участвовал и много ли врагов убил.
А еще та-моко подчеркивали высокий социальный статус. Не каждому маори позволялось их наносить, только знатным и родовитым. Поэтому расписные лица не у всех мужчин, а «бороды» — не у всех женщин.
Почему женщинам делали тату только в определенных частях лица? Да просто потому, что необходимой информации было меньше. Что нужно знать о женщине? Какого она рода и за кем замужем. В сражениях она не участвует, соперников не убивает, а значит, боевые трофеи «записывать» на лице нет смысла. Все, что нужно, помещается в области подбородка и губ. И помогает помимо всего прочего привлекать внимание мужчин. Кстати, в том, что касается татуировок на теле, такого неравенства не было — их женщинам могли набивать в тех же местах, что и мужчинам. И вот эти изображения уже могли быть просто для красоты.
- Фото
- Mint Images RM / Getty Images
- Фото
- Bettmann Archive / Getty Images
Процесс создания татуировок
А теперь представьте, чего стоила женщинам маори такая красота.
Выбора у них, конечно, не было. Татуировки были еще и частью обряда инициации, который обозначал, что девушка стала взрослой. Но надо понимать, что именно представляли собой архаичные татуировки, а точнее, процесс их нанесения.
Рисунки делались не иглами. Кожа рассекалась специальным инструментом, напоминающим долото, сделанным из кости альбатроса. По нему били молотком, набивая нужную последовательность ранок. И это было чудовищно больно. Неудивительно, что мастера-татуировщики тохунга-та-моко (а это могли быть как мужчины, так и женщины) считались почти святыми. У них неприкосновенность — статус табу.
После процедуры могло так отекать лицо, что татуированного кормили через специальные воронки.
И еще один штрих к портрету женщин воинственного, бесстрашно охраняющего свои традиции племени маори. У этого народа сложилась удивительно нежная, доверительная традиция приветствовать друг друга — они соприкасаются и трутся носами при встрече.
Это приветствие, восходящее к древним верованиям, символизирует приобщение к ха — «дыханию жизни».
Наташа Белая
Министром иностранных дел Новой Зеландии впервые стала женщина с татуировкой на лице. Что о ней нужно знать
Министерство иностранных дел Новой Зеландии впервые в истории возглавила женщина. Помимо традиционной татуировки на лице у нее есть татуировки на спине, груди, плечах и ногах. Наная Махута выступает за права женщин и коренного населения страны.
Наташа Ангашанова
Теги:
политика
новая зеландия
татуировки
За 24-летнюю карьеру в политике Наная Махута уже несколько раз становилась абсолютным первопроходцем, а два года назад она попала в список 100 наиболее влиятельных женщин по версии Би-би-си.
2 ноября премьер-министр Новой Зеландии Джасинда Ардерн назначила 50-летнюю Махуту главой министерства иностранных дел Новой Зеландии — 6 ноября она вступит в должность и станет первой женщиной и первой представительницей коренного населения (маори) на этом посту.
«Она из тех людей, кто способен очень быстро выстроить фантастический диалог, а это один из ключевых навыков в сфере международных отношений», — прокомментировала назначение Ардерн.
В 2016 году Наная Махута сделала на подбородке традиционную татуировку маори и стала первым министром с татуировкой на лице в парламенте страны. Среди прочего она занимала пост министра по развитию маори. После назначения министром иностранных дел Махута сохранит обязанности в местных органах управления и продолжит работать над вопросами развития своего коренного народа.
Права женщинВыступая перед журналистами, Махута назвала свое назначение министром иностранных дел «огромной честью» и призвала задуматься о правах женщин. «Я надеюсь, что люди теперь вспомнят о работе других женщин в парламенте. Это ценность, которую мы унаследовали. Мы первая страна, которая предоставила женщинам право голоса, первая страна, которая гарантирует, что мы прогрессивны в вопросах, касающихся женщин», — заявила Махута.
«Я следую за этим многолетним наследием и надеюсь, что многие женщины маори или смешанного происхождения со всей Новой Зеландии увидят прорыв в областях, которые раньше были для нас закрыты с точки зрения профессиональных возможностей», — добавила она.
Лицо Новой ЗеландииСегодня новый парламент Новой Зелландии — один из самых разнообразных в мире, отмечает CNN. Почти половину должностей в нем занимают женщины, а около 10 % — представители ЛГБТ-сообщества.
«Состав нового кабинета министров и исполнительной власти основан на заслугах, при этом он получился невероятно разнообразным, и я горжусь этим, — говорит премьер-министр страны. — Они отражают Новую Зеландию, которая их избрала».
Рукувай Типене-Аллен, журналистка телевидения маори, назвала назначение Нанаи Махуты чрезвычайно важным для коренного населения Новой Зеландии, потому что теперь «первое лицо, которое люди видят на международном уровне» принадлежит настоящей представительнице маори с традиционной татуировкой на лице.
Наная Махута замужем за Уильямом Ормсби, у которого есть четверо детей от предыдущих отношений. В 2009 году у Махуты и Ормсби родился сын по имени Вайвайя, а через несколько лет — дочь Ниуа-Сибель.
Именно дочь сподвигла Махуту сделать татуировку. По словам политика, это было что-то вроде вызова, который она приняла. Получившийся результат дочери очень понравился.«Мама, я люблю твою татуировку, я люблю твою моко», — сказала Ниуа-Сибель, увидев маму после процедуры. Традиционная татуировка маори называется «моко» (moko).
Женщинам чаще всего наносят такую татуировку только на подбородок, а мужчинам — на все лицо. Издревле нанесение моко считается священнодействием, которое сопровождается ритуалами и обрядами. Традиционная татуировка маори отличается от обыкновенной, так как процесс нанесения моко больше напоминает «резьбу» — вместо игл используются специальные зубила, или ухи (uhi).
Главной функцией моко еще с давних времен является племенная идентификация, это своеобразный паспорт, который невозможно потерять. Узор в виде спиралей указывает на то, к какому роду принадлежит тот или иной представитель маори и какое он занимает положение. За последние годы эта татуировка также стала важным символом возрождения культуры и идентичности маори.
По словам Махуты, ее моко на лице — это дань уважения предкам и показатель снижения стигматизации маори, так как раньше эти татуировки на лице связывали с деятельностью этнических преступных группировок.
Многие СМИ в целом отмечают положительный отклик на татуировку Махуты, благодаря чему больше людей стали задаваться вопросами о культуре и традициях маори в Новой Зеландии. Однако встречаются и противоположные мнения. Один из примеров — реакция на ее избрание новозеландской писательницы Оливии Пирсон.
В своем твиттере Пирсон заявила, что татуировки на лице не вяжутся с «элегантным и цивилизованным обликом иностранного дипломата в XXI веке».
Татуировка на лице Махуты — далеко не единственная. У министра также есть татуировки на спине, плечах, груди и ногах. Все они связаны с ее происхождением и семейными корнями. Так, узоры на спине вдохновлены островами Кука, татуировка на плечах изображает крылья ястреба в честь покойной тети, а тайная моко на груди символизирует шрамы скорби после смерти отца.
Семья и права маориНаная Махута родилась 21 августа 1970 года в Окленде в семье Роберта Те Котахитанги Махуты и Элизы Райхи Эдмондс. В детстве ее отца усыновил и вырастил пятый король маори Короки Махута, который приходился двоюродным братом его матери.
Она изучала бизнес маори и социальную антропологию в Оклендском университете, где позже работала в исследовательском отделе и библиотеке. Благодаря деятельности отца Махута тесно связана с движением короля маори и нынешним монархом маори Кинги Тухейтиа. Это движение появилось 170 лет назад, чтобы объединить маори под властью короля и препятствовать потере земель.
В настоящее время маори составляют примерно 15% населения Новой Зеландии. С давних пор маори отстаивают свои права, свой язык и ценности.
Политическая карьера Махуты началась в 1996 году и во многом была сформирована благодаря знаниям, почерпнутым от отца, который был занят в политических движениях маори. В частности, Махута помогала отцу, который в 1990-е годы участвовал в заключении мирового соглашения с властями, признавшими незаконным вторжение британцев в Уаикато (1863-1864 годы, период колонизации Новой Зеландии), где проживали представители коренных племен.
В результате мирового соглашения представители племени уаикато-тайнуи получили денежные компенсации и часть земель на общую сумму около $171 миллиона, что составляет около 1 процента от стоимости земель, конфискованных в 1863 году (за это отец нового новозеландского министра подвергается критике).
«Она помогала отцу в исследовании этого вопроса и сборе документов. Она не появилась из ниоткуда», — комментирует Шейн Те Пу (Shane Te Pou), коллега Махуты по Лейбористской партии. Он также отмечает работу Махуты в реализации проекта по повышению качества питьевой воды.
На то, чтобы идти в политику, Махуту вдохновило то, что она выросла в окружении лидеров племени маори, которые часто посещали их дом. «Я увидела, что целеустремленные люди с идеями могут добиваться реальных результатов», — говорит политик.
Несмотря на то что ее назначение для многих стало неожиданностью, люди из ближайшего окружения Махуты совсем не удивлены.
Бывший лидер лейбористов Дэвид Канлифф, сотрудничавший с Махутой 17 лет, считает, что ее пример вдохновляет. По его словам, она цельный и стойкий человек и у нее есть жесткость, которую она обычно не показывает, а еще Наная Махута несет в себе глубокие корни культуры своего народа.
новозеландских женщин-маори вынуждены бороться не только с обычным сексизмом | Tina Ngata
На этой неделе начнутся слушания по расследованию дела Mana Wahine Kaupapa, в ходе которых будут расследовать утверждения о конкретных нарушениях тирити короны, которые привели к несправедливости в отношении вахине маори в социальном, физическом, духовном, экономическом, политическом и культурном измерениях.
Это было давно: сначала оно было подано в 1993 году и проведено Лигой благосостояния женщин маори, а затем инициировано как расследование в 2018 году. Хотя можно сказать, что все слушания по расследованию Вайтанги являются травмирующими, разочаровывающими и трудный, ожидается, что этот, в частности, раскроет историю, которая является столь же фундаментальной в национальном масштабе, сколь и тревожной.
Слушания проходят на фоне социальных крайностей для вахине маори, которые сразу же получили всемирное признание за их лидерство в научных кругах, бизнесе, правосудии, защите окружающей среды и образовании коренных народов, но которым также значительно недоплачивают за их работу, опыт многочисленные барьеры на пути к надлежащему медицинскому обслуживанию и социальной помощи, а также один из самых высоких показателей заключенных среди женщин в мире. Чтобы понять роль короны в несправедливости, с которой столкнулись вахине маори, мы должны сначала понять роли, которые они играли до контакта с европейцами.
Aotearoa Новую Зеландию часто восхваляют как глобального первопроходца в области прав женщин, и эта похвала обычно уходит своими корнями в наш парламент, обеспечивший женщинам право голоса перед другими странами в 1893 году. Маори при колониальном режиме подвергались большему политическому притеснению, чем в любое другое время. Доколониальные вахине маори были землевладельцами, духовными и политическими лидерами, воинами и мореплавателями.
Хотя получение права голоса было относительным шагом вперед в колониальном контексте, вахине маори, тем не менее, боролись и продолжают бороться за восстановление своих политических прав.
На самом деле, даже в рамках избирательного движения женщины маори подвергались расовому угнетению, им приходилось подписывать соглашения о том, что они никогда не примут на себя священные знаки своих предков, если захотят присоединиться к Союзу женщин-христианок трезвости, который возглавил избирательное движение. Действительно, введение колониальных систем землевладения несоразмерно затронуло женщин-землевладельцев маори, поскольку колониальное женоненавистничество препятствовало и без того напряженному процессу судов коренных народов, лишая женщин маори экономических и политических прав. Статус и роль вахине маори во многом были проклятием для колониальной Британии.
В то время как женщины-старейшины маори были хранилищами священных знаний, в Британии и Европе женщинам было запрещено даже посещать школу.
И хотя женщины были значительными землевладельцами и политическими лидерами во время заключения договора, во многих случаях мужчины, которым было поручено собирать подписи, запрещали или не поощряли их подписание.
Большая часть рассуждений о роли и уважении к вахине маори до контактов с европейцами была затемнена из-за ранних белых антропологических взглядов, которые либо неправильно поняли, либо преднамеренно исказили, либо просто полностью стерли присутствие и важность вахине маори. Как заметил ученый Ароха Йейтс Смит: «Эти ранние этнографы в основном сосредоточились на Атуа Тане — богах-мужчинах — и игнорировали множество Атуа Вахине, что привело к предвзятому восприятию нашего пантеона мужчинами.
Антрополог Элсдон Бест, предоставивший большую часть письменного материала, на котором мы основываем наше понимание доколониальных маори, буквально упомянул наш самый священный центр следующим образом: «Этот «дом» несчастья, зловещей неполноценности представлен этот мир, землей, женским полом и женским органом воспроизводства, в котором заключены ужасные силы разрушения и загрязнения».
Колониальная линза действительно является женоненавистнической линзой, в дополнение к линзе сторонников превосходства белой расы, и поэтому политика и законодательство, вытекающие из этой точки зрения, естественным образом поставили вахине маори под прицел, который продолжает определять наши судьбы и судьбы наших детей. .
Это не досадное совпадение, а преднамеренная особенность колониального проекта. Разрушение социальной организации было жизненно важным шагом в колониальном процессе, а угнетение женщин было самым быстрым путем к дестабилизации единицы, лежащей в основе социальной организации маори. Такая практика наблюдалась во всем мире, где бы ни происходила колонизация. Во время резни в Вундед-Ни в 1890 году в Северной Америке офицеры отметили, что женщины и дети стали мишенью, потому что они «составят будущую силу индейского народа». Колониальное завоевание по своей сути является актом войны, и, как и все войны, оно сопровождается сексуальным насилием.
Изнасилования характерны для колонизации Аотеароа Новой Зеландии на протяжении всей ее истории.
Это произошло от рук команды Кука. Это произошло как орудие земельных войн при Рангиаовхиа, при Парихаке, при Маунгапохату. Наши типуны еще больше подверглись сексуальному насилию во время войны на полях сражений в Европе и Северной Африке во время Второй мировой войны, вернувшись домой без какой-либо поддержки со стороны завербовавшей их короны. Травма войны обрушилась на женщин и детей дома. Последующие циклы зависимости, насилия и нападений передавались из поколения в поколение для ванау маори и усугублялись государственной системой, которая, наряду с отсутствием эффективной поддержки, со значительно большей вероятностью лишит детей маори, чем детей других национальностей, из-под опеки их семьи, и впоследствии значительно более вероятно, что они подвергнутся дальнейшему насилию над этими детьми, пока они находятся под опекой государства.
Все это необходимо учитывать при рассмотрении конкретных способов воздействия короны на вахине маори. Забота о матерях и их благополучие, в частности, называются «разъединителями» в межпоколенческих моделях причинения вреда именно из-за той роли, которую они играют в благополучии семей.
Справедливость тирити не может быть достигнута для семей маори без справедливости тирити для женщин, и предстоящие слушания, хотя и запоздалые, вынесут на поверхность болезненные и важные истории. Как и все договорные вопросы, на эти истины, однажды услышанные, необходимо ответить действиями, которые восстановят справедливость. Только тогда мы, как прогрессивная нация, сможем высоко держать голову за права женщин.
Тина Нгата — женщина из племени нгати-пору и защитница прав коренных народов
Женщины маори рассказывают о своих священных татуировках на подбородке истинная личность. Считается, что каждая женщина маори носит моко внутри, близко к сердцу; когда они готовы, татуировщик просто выводит их на поверхность. В прошлом месяце Нанайя Махута стала первым в мире членом парламента, надевшим моко кауаэ. 46-летняя женщина вошла в историю не только из-за своего решения носить свою идентичность маори на лице на политической арене, но и как часть возрождения женщин маори, получающих традиционные чернила.
Реклама
Было интересно. Люди смотрят на тебя по-другому.
«В моей жизни было несколько вех, и мне казалось правильным отметить их таким образом, чтобы это положительно сказалось о моей личности», — говорит Нанайя (ниже) Broadly. «Кто я, откуда я родом и какой вклад я хочу продолжать вносить. Когда я сделал это, я почувствовал себя невероятно спокойным. Мне казалось, что это всегда было здесь».
Моко Нанайи было приурочено к годовщине смерти ее отца, а дизайн включает в себя традиционные узоры резьбы ее племени Нгати Маниапото. Но она также получила моко, чтобы вдохновить свою трехлетнюю дочь. «Как молодая женщина-маори я хочу, чтобы моя дочь знала, что все у нее под рукой, ей просто нужно протянуть руку и схватить это».
Нанайя Махута. Фото Кина Сай
Первое появление Нанайи в парламенте в моко было эмоциональным. «Другие женщины маори испытывали огромную гордость», — вспоминает она.
«Это было интересно. Люди смотрят на вас по-другому. Это культурный маркер, и когда я сижу за столом, он ясно показывает, что я действительно представляю определенный образ мышления».
Татуировка лица и тела маори известна как Тамоко. Древний вид искусства, его происхождение лежит в Западной Полинезии. Замысловатые узоры вырезались на коже с помощью инструмента, называемого ухи; Затем чернила были размазаны по вырезанным линиям. Тамоко представляет семейное наследие и социальный статус владельца — считается, что получатель посещает духовное царство, где он встречает своих предков, возвращаясь новым человеком.
Реклама
Для женщин маори, как отмечает историк Майкл Кинг в своей основополагающей книге Моко, , моко был обрядом посвящения, отмечающим переход от девочки к взрослой жизни.
Женщина маори c. 1890 г. Фото любезно предоставлено Специальными коллекциями сэра Джорджа Грея, Библиотеки Окленда
Но с 1840 г., с притоком английских поселенцев, маори были вытеснены со своих земель, и началась ассимиляция.
Были приняты колониальные законы, запрещающие то, что известно как tohunga 9.0030 , или экспертов маори, а детей избивали палкой за то, что они говорили на маори в школе. К 1970-м моко практически вымерли. Только несколько старших женщин носили его, а в других местах татуировки на лице имели негативный оттенок; принятые недовольными городскими маори, они стали ассоциироваться с бандами и преступностью.
Ситуация начала меняться в 1980-х годах, когда возникло стремление возродить язык и культуру маори, а в последние годы наблюдается возрождение древней практики как среди пожилых, так и среди молодых женщин маори. Художник тамоко Пип Хартли, 33 года, принадлежит к новому поколению маори, которые развивают это искусство. Когда ей было 18 лет, она начала путешествовать в отдаленные регионы страны, чтобы изучать древнее искусство, а в этом году открыла свою тату-студию в Окленде Karanga Ink.
Процесс моко очень индивидуален, говорит Пип Броуди. «Я предпочитаю рисовать прямо на человеке, потому что это обмен вайруа, или энергией.
Это работа с контурами его тела и перевод его истории, и для многих людей это трансформирующий опыт. Каждый раз, когда они видят это, это напоминание о том, чего они достигли, и что их тупуна [предки] прикрывают их спину».
Реклама
Пип Хартли использует ухи, традиционный инструмент тамоко. Видео предоставлено Karanga Ink
Когда женщина готова принять моко кауаэ, у нее есть внутреннее призвание, говорит Пип. «Это определенно то, что они представляют свою культуру и берут на себя обязательства, и имеют более тесную связь со своими предками. Есть люди, которые могут смотреть на это с поднятой бровью, не понимая этого, но я думаю, что это то, что эти вахине [женщины ] готовы к… чтобы чувствовать себя уверенно внутри себя. Я не могу дождаться, когда получу свое».
Для ткачихи Джуд Хоани получение моко в прошлом году означало определить, кто она такая. «У меня одно из тех лиц, которые подходят для многих культур, — говорит она Broadly, — и для меня это было заявление о том, кем я являюсь по отношению к этой стране.
Я думала об этом для последние 20 лет».
Я думал об этом последние 20 лет.
Джуд (внизу) впервые затронула эту тему со своим покойным мужем. «Он сказал:« Я не хочу, чтобы ты это делал ». Я сказал: «Ну, это не твое дело, и ты вообще не участвуешь в процессе принятия решений, и ты должен это понимать». Ее двоюродный брат, известный художник тамоко Гордон Той, дразнил Джуд, говоря ей: «У меня есть место для тебя за моим столом».
Когда старший брат Джуд умер от почечной недостаточности, она приняла решение. «Мы были очень, очень близки. Примерно в то же время Гордон снова появился в моей жизни, и я сказал: «Ну, я готов сесть к вам на стол».
Реклама
Джуд Хоани. Фотография Стивена Лэнгдона
Джуд говорит, что сама татуировка, на которую ушло полчаса с использованием обычного татуировочного пистолета, не была болезненной. «Это было более неудобно. Четверть апельсина во рту, чтобы откусить, и мы закончили».
Рисунок на ее подбородке представляет собой стилизованную руру, или сову. Согласно традиции маори, руру является каитиаки (хранителем) подбородка. Ее моко также имеет элементы резьбы, характерной для ее племени Нгапухи.
Джуд говорит, что с тех пор, как она получила моко, она стала более заметной. «Многие люди в моем городе, которые никогда не разговаривали со мной, начали со мной разговаривать. Они действительно видят меня, смотрят на меня, смотрят мне в лицо, смотрят мне в глаза».
Теперь, когда у меня есть этот моко, я не невидимка.
«На днях я разговаривал со своей подругой Пакея [белой новозеландкой], которой за семьдесят, — добавляет Джуд. «Она говорила мне, что ей все меньше и меньше нравится ходить в город, потому что, когда она стоит у прилавка, ее игнорируют. Она сказала: «Я уверена, что это из-за моего возраста». Теперь, когда у меня есть этот моко, со мной этого не происходит. Я не невидимка».
Чтобы узнать больше подобных историй, подпишитесь на нашу рассылку новостей
Сорокавосьмилетняя Бенита Тахури (ниже) провела более половины своей жизни, думая о том, как получить моко, время, которое было примерно средним для женщин.
к. «Я всегда знала внутри, что хочу его, и, пройдя через множество жизненных изменений, испытаний и долгих размышлений, я поняла, что это правильно для меня», — говорит она.
Advertisement
«Для меня это говорило об исцелении, размышлении, расширении возможностей и личности. Это не было какой-то сознательной мыслью — физическое проявление моко кауаэ — это конец пути.»
Бенита Тахури. Фото Стивена Лэнгдона
«Многие думают, что никто не может их носить, что это нужно заслужить», — объясняет Бенита. «Но я считаю, что если вы маори, это ваше право по рождению. Никто не может остановить вас, если вы считаете, что это правильно для вас. Это то, что было нормальным и стало ненормальным. назад так много вещей, поэтому мы не должны ставить барьеры».
Бенита из племен нгати кахунгуну и тухо. Она выросла в маленьком городке Вайроа на Северном острове Новой Зеландии. В местном пабе действовало негласное правило: задний бар предназначался для маори, а передний — для пакеха [белых].
Никто не говорил на маори публично. Она переехала в город и отправила своих детей в школы погружения для маори, и теперь у ее дочерей Хани (23 года) и Анахеры (25 лет) есть собственное моко.
Подробнее: Прочная дружба черных сестер-близнецов, в фотографиях
«Я хотела, чтобы [моко] были частью того, что было для них нормальным», — объясняет их мать. «Для меня это был скорее процесс, но для них это было просто то, что они делали. И тогда это было особенным. Вы знаете, вы не можете просто убрать это, например, если у вас есть татуировка, вы носите рубашку, и это покрыта. Это на всю жизнь. Это обязательство перед собой и своей личностью.
«Это говорит: «Я стою в том, кто я есть, и это то, кто я есть».
Объявление
Бенита с дочерьми Хани и Анахерой. Фото Стивена Лэнгдона
Когда игла вонзилась в кожу Дрины Паратене, она не почувствовала ничего, кроме умиротворения. «Я мысленно готовился», — говорит 52-летний мужчина (на фото ниже).
«Мы произнесли каракия [молитв] до того, как начали. Я ожидал довольно сильного уровня боли, а у меня ее совсем не было».
Лежа дома на полу, Дрина получила моко от художника Пипа Хартли. Пип использовал традиционный инструмент, ухи, который в доколониальные времена представлял собой долото, сделанное из кости, погруженное в пигмент, а затем использовавшееся для разрезания кожи. Пип использует иглу в своем ухи, вручную вбивая чернила в кожу в традиционной технике.
Смотреть сейчас: Австралийский рэпер Ткай Майдза готов захватить мир
«Я хотела, чтобы она использовала [ухи], потому что это связывает нас с нашими предками и их опытом», — говорит Дрина, Преподаватель языка маори. «Я подумал: «Хорошо, возможно, будет еще хуже», но я пролежал там шесть часов, и боли не было вообще».
Дрина была частью политического движения Коханга Рео, которое в начале 80-х годов стремилось возродить язык маори.